Раскаленная стужа

Глава седьмая

Ровена сидела на высоком табурете за столом Хьюго в сокровищнице. Высоко над ее головой сквозь узкое, похожее на щель, оконце пробивался узкий луч дневного света, и так уже затуманенного дождем. На высокий письменный стол, за которым она работала, свет почти не попадал. Здесь, надежно укрытые в этой низкой, маленькой комнате, высеченной в самих стенах башни, хранились сокровища Грэстана. Комната была заставлена сундуками, наполненными материями и мехами, шкатулками с монетами и драгоценными камнями.

– Четыре пенса за бочку угрей от Альфреда-Рыбника, – тихо пробормотала Ровена. Прищуриваясь при скудном свете сальной лампы, она проверяла расходы за прошлый год, сверяясь со своими записями. Перо ее царапало по обрывку пергамента, который она использовала для подсчета. Хотя леди Грэстан и не решалась пока еще закрыть книгу, работа ее была почти завершена.

– Я сейчас вернусь, – объявил Хьюго со своего места на сундуке, наступил час его ежедневного визита в гардеробную.

Она пробормотала что-то, соглашаясь, но не поднимала головы, пока он не прикрыл за собой дверь. И только тогда она вскочила на ноги, собрала листы пергамента в аккуратную стопку и перевязала их шнуром. Его не будет достаточно долго, чтобы перепрятать записи и позвать сэра Гилльяма. Она быстро спрятала счета Грэстана под свитком шерстяной ткани в сундуке, заперла его и забрала с собой ключ.

Высокомерие Хьюго было просто невероятным. Но еще больше Ровену поражали записи этого человека, в которых с невероятной тщательностью велся учет всех украденных им же припасов и монет. Это было бессмысленно! И почему сейчас, когда она бросила ему вызов, он не уничтожил эти записи? Нет, правда, должно быть, состояла в том, что он не мог поверить в ее способность разобраться в содеянном. И именно в этом он сильно недооценил ее.

Ровена надела ключ на кольцо, накрыла жаровню крышкой, чтобы погасить угли, а затем притворила и заперла за собой дверь. Два пролета лестницы, – и женщина оказалась уже в холле.

– Уилл, – позвала она. – Найди сэра Гилльяма и передай ему, что миледи хотела бы переговорить с ним у себя в будуаре. Сегодня днем он собирался посетить конюшни.

– Слушаюсь, леди, – с готовностью ответил слуга и поспешил выполнять поручение. Она улыбнулась ему вслед, довольная таким быстрым послушанием. Как много изменилось со времени ее прибытия!

– Я слышала, ты звала Гилльяма, дорогая. Может быть, я могла бы тебе помочь?

Ровена круто обернулась и увидела, что около одного из каминов с рукоделием на коленях сидит леди Мэв. Бог ты мой, что же она тут делает? Обычно эта женщина все дни разъезжала верхом с соколом на рукавице.

– Должно быть, ты сегодня уже закончила работу и очень устала. Да, я понимаю, какое это для тебя тяжкое бремя. Я просто удивляюсь твоему желанию попробовать управлять таким домом. Ну и как же у тебя идут дела? – Она отложила рукоделье и поднялась.

Ровена сумела скрыть свое удивление такому вопросу, рассматривая свои испачканные чернилами пальцы. И вдруг ее осенила догадка, куда девались богатства Грэстана, и кто получил от этого выгоду. Сохраняя внешнее спокойствие, Ровена с новым интересом стала разглядывать эту женщину.

Странные бесцветные глаза ничего не говорили, так же не выдавал ничего и великолепно очерченный рот, изображавший теперь приветливую улыбку. Высокородная дама подняла прекрасной формы брови и заправила выбившиеся пряди волос под свой яркий платок.

Так и не дождавшись ответа на свой вопрос леди Мэв сделала жест в сторону владений Хьюго.

– Мне кажется, хранителю платья не хотелось бы, чтобы его комната оставалась открытой, без всякого присмотра. Не следует ли тебе подождать его возвращения, чтобы он смог запереть дверь?

В этих словах не чувствовалось никакой тревоги за Грэстана или его казначея, здесь скорее чувствовалась попытка тщательно скрыть источник своего собственного дохода.

– Я не оставляла ее открытой, – спокойно ответила Ровена, ожидая дальнейшей реакции женщины.

– Так у тебя есть ключ от сокровищницы? – В голосе леди Мэв послышались тревожные нотки. Затем, пытаясь исправить свою ошибку, она добавила как можно беззаботнее: – Не могу поверить, что наш ревнивый хранитель платья отдал тебе ключ. Это так не похоже на него, Думаю, даже у Рэннольфа нет ключа от этой комнаты, и я уверена, что его нет и у Гилльяма.

– Я приказала кузнецу сделать мне ключ, – ровным голосом ответила Ровена, – и не потерплю, чтобы в моем замке мне не было доступа в какую-либо из комнат.

В зал вбежал Хьюго, широкие рукава его темного платья болтались на худощавых запястьях.

– У вас есть ключ от моей комнаты? – прокаркал он, в эту минуту казначей и в самом деле выглядел, точно гигантская ворона.

– Да, это так, – подтвердила она, словно ничего не случилось. – На сегодня я закончила работу и убрала все на место.

Хьюго оттолкнул ее в сторону, держа в руке свой ключ.

– Невероятно, что у вас есть ключ от сокровищницы! – возмущался он. – И откуда мне знать, что вы все убрали на место как следует?

Он побежал вниз по лестнице, и Ровена услышала, как ударилась о стену дверь сокровищницы, когда он ворвался внутрь ее.

Леди Грэстан слышала, как он откинул крышку шкатулки, где обыкновенно хранились счета, затем раздались его взволнованные крики и торопливые шаги.

– Вы же сказали, что убрали счета на место? – проскрипел он, снова появившись перед ней, его руки тщетно пытались ухватиться за воздух.

– Так и есть, – мягко ответила она.

– Ну, тогда, где же они? – выкрикнул Хьюго, брызгая слюной. От беспокойства он даже привстал на цыпочки.

– Они надежно заперты там, где только я могу их найти. – Ровена стояла спокойно, созерцая эту бурю возмущения.

Он пристально посмотрел на нее, и глаза его округлились от ужаса.

– Я так и знал! – воскликнул он. – Я знал, что если я хоть на минуту вам поверю, то вы непременно сделаете что-нибудь бесчестное, что-то… похожее на женщину! Если вы думаете уволить меня, так подумайте еще разок и хорошенько! Я следил за вами всю эту неделю! Вы ничего не смыслите в том, как следует вести записи и книги!

– Ты видишь лишь то, что тебе угодно видеть, Хьюго, – резко сказала она и направилась из зала.

– Глупая женщина! – взвизгнул он, хватая ее за рукав.

Она вырвала руку из повернулась к нему. Ее синие глаза казались холодными, как сталь.

– Ты, кажется, осмелился коснуться меня, смерд?

Хьюго отпустил ее, но продолжал следовать за ней.

– Глупая женщина, вы думаете избавиться от меня, но такого человека, как я, не так-то легко заменить. Я один из тех, кто следит, чтобы в поместье люди были накормлены и одеты. Лорд Рэннольф скоро узнает, что вы натворили. Он запрет вас в вашем будуаре и поставит на место. Я пережил уже двух лордов. И я все еще буду здесь, когда вас здесь не будет!

– Казначей Хьюго! – Казалось, даже стропила задрожали от низкого разгневанного голоса сэра Гилльяма. – Что я слышу! Я не могу поверить, что ты поучаешь своих благодетелей!

От ярости у казначея зарделись щеки.

– Она забрала мои документы и не желает отдавать их! Я многие годы служил вашей семье, сэр Гилльям. И никто, никогда не жаловался на мою службу, пока эта… эта… эта женщина… вы должны приказать ей отдать документы!

С видом праведника он скрестил руки на жирной груди и принялся ждать падения своей противницы.

– Леди Ровена? – Длинные ноги рыцаря быстро преодолели расстояние, которое отделяло дверь зала от миледи.

– Я закончила то, что было начато, – ответила она.

– И что же?

– Подходящее ли сейчас время? – Кивком головы Ровена указала на леди Мэв.

– Я не могу придумать более подходящего времени. И что же?

– А то, что отсутствуют четыре записи в книгах. – Она говорила спокойно и ровно. – Я могу догадаться, что припасы, которые были нам посланы, но так и не появились в наших кладовых, были с выгодой проданы. Об этом он не сделал никаких записей.

Казначей ахнул. Руки его опустились, он нервно сжимал пальцы, в ужасе глядя на своих хозяев.

– Это же невозможно, – вымолвил он изменившимся голосом. – Невозможно, – шепотом повторил Хьюго, и они увидели, как кровь отхлынула от его лица.

– Боюсь, что это очень даже возможно, – сказала Ровена. – Я полагаю, нам следует найти надежное место для Хьюго в наших кладовых, где бы он смог оставаться взаперти до приезда моего милорда и мужа. Нам также следует приготовить и вторую комнату. Видишь ли, он передал наше достояние леди Мэв.

Высокородная дама вскрикнула с отлично разыгранным возмущением.

– Да как ты смеешь обвинять меня? – закричала она. – То малое, что принадлежит мне, было выдано в обмен на мою жалкую вдовью долю наследства, когда я покидала свой дом!

Ровена повернулась к ней.

– Ты говоришь «то малое» о своих бесчисленных платьях и драгоценных безделушках? А как же тогда твои частые поездки к городским купцам, чтобы купить то да се? До сих пор я не догадывалась, откуда у тебя такие богатства.

Все еще продолжая изображать полнейшую невинность, леди Мэв уперла руки в бока.

– Прошу тебя, объясни, каким образом я заставила этого скрягу дать мне хоть что-нибудь? В конце концов даже твоему мужу приходится приказывать ему открыть для тебя дверь! Как ты смеешь обвинять меня!

– А я-то верил, что это Рэннольф покупает вам все это, – почти с радостью откликнулся сэр Гилльям. – Что же касается способа, которым вы заставили Хьюго воровать ради вас, так тут я не сомневаюсь – вы достаточно широко расставляли ноги, причем для многих, и за цену, более дорогую, чем красивая лента.

Лицо леди Мэв исказилось от ненависти. Но бурные протесты хранителя платья не давали ей возможности говорить.

– Я… с ней? – пальцы Хьюго вцепились в рукава платья. – Невозможно, нет, только не я! – Он страстно повторял одно и то же, беспрестанно покачивая головой. – Я бы никогда не смог отплатить черной неблагодарностью за то доверие, которое оказывали мне лорды Грэстана. Я работал здесь многие, многие годы, и никто не сомневался во мне. – Его голос набирал силу. – Почему вы ей верите? Ведь она же всего лишь женщина! Как смеет она обвинять меня в нечестности? Да это же только предлог, чтобы оправдать ее скверные подсчеты и желание избавиться другой высокородной дамы в этом замке!

Ровена повернулась к нему с презрительно-покойным выражением:

– Я была бы рада пригласить сюда и нанять любого клерка, которого ты порекомендуешь, чтобы проверить все твои счета. Я нисколько не сомневаюсь, что и он подтвердит то, в чем я убедилась сама.

Губы Хьюго зашевелились, словно он отвечал ей, снова и снова губы его шептали слова, но ничего не было слышно. Глаза казначея расширились, и он схватился за грудь.

– Гилльям, – закричала Ровена. – Он не дышит! Помоги мне! – Она попыталась поддержать хранителя платья, но успела поймать только краешек его рукава, и тот тяжело рухнул на пол.

Молодой рыцарь опустился возле Хьюго на колени и потрогал его за шею.

– Сердце все еще бьется, – проговорил он, поднимая казначея на руки, словно он весил не больше Джордана. – Я как-то раз видел, как один человек умер, когда точно так же схватился за грудь.

Гилльям опустил Хьюго на скамью. Тот застонал, веки его задрожали.

– Эй, ты! – позвала Ровена горничную. – Принеси воды и полотенце.

– Нет, постойте, – произнес казначей приглушенным шепотом. Лицо Хьюго напряглось, он поморщился от боли.

– Мне нужен только священник. Я не хочу умирать без покаяния.

– Позовите святого отца, – приказала Ровена, не глядя, к кому обращается. Затем подошла и опустилась на колени рядом со скамьей. – Это означает, что ты должен покаяться в грехах перед смертью. Что толку говорить что-нибудь глухому священнику?

Гилльям замахал рукой, прося ее отойти. Ровена не обращала на него внимания:

– Правду! Ты же брал деньги из сокровищницы и передавал их леди Мэв?

– Да, – неровно вздохнул Хьюго, – они у нее. – Еще один приступ боли заставил его скорчиться. – О, Господь Всемогущий, как же я согрешил! Похоть и вожделение заставили меня домогаться этой женщины, но лишь для того чтобы превратиться в ее раба. И теперь жизнь моя кончается из-за моих грехов!

– Где она? – пронзительно выкрикнул Гилльям.

Ровена огляделась: леди Мэв рядом не было.

– Убежала, – прошептала она, чувствуя, как тяжело становится на душе. Неужели они упустили ее?

– Сначала все было так прекрасно, – продолжал Хьюго. – Благодаря ей я чувствовал себя, точно на небесах. Она была такой милой и доброй, и я даже думал, что мы поженимся. Я дарил ей много всего, прекрасные вещи – дары любви.

– Прикажите стражникам задержать леди Мэв. Пусть перевернут весь город, если это окажется нужным, – загремел голос молодого рыцаря. – Оставайся с ним. Я пойду и приведу ее, – Гилльям вскочил на ноги и бросился из комнаты. Ровена заняла его место, поддерживая лежавшего на скамье казначея.

– Но ей все казалось мало. Она говорила, что все это только тряпки и безделушки, а разве она не стоит большего? – Слеза покатилась, заблестев, из-под его полузакрытых век. – А когда я сказал ей, что на большее я просто не способен, то она принялась угрожать мне… Она грозилась, что все расскажет лорду Рэннольфу. А ведь я прослужил здесь без малого тридцать лет.

– Я знаю, – ответила она и положила прохладную ладонь на его влажный лоб. – Ты отличный казначей. Я еще с никогда не видела такой твердой руки и такого прекрасного почерка. За тебя многое говорит тот факт, что ты даже не пытался сокрыть свои преступления. Как будто хотел, чтобы тебя кто-то разоблачил.

– Наверное, так оно и было. – Хьюго закрыл глаза, и послышались всхлипывания, больше похожие на кашель, и слезы одна за другой покатились по его лицу.

Ровена держала его за руку, пока рядом с ними не преклонил колени священник. Затем, желая дать умирающему и святому отцу возможность остаться наедине, она жестом отозвала слуг.

– Мы нашли ее, миледи! – К ней приближались два стражника, ведя леди Мэв. Высокородная дама выкрикивала проклятия и яростно сопротивлялась, пытаясь ударить их ногами. – Она хотела убежать через задние ворота.

– Хорошо. Держите ее крепче. А ты, – Ровена приказала одному из слуг, – пойди и сообщи обо всем сэру Гилльяму.

– Ах, конечно, дорогая, зови его, – прошипела женщина, внезапно успокоившись, – и что же ты тогда сделаешь? Силой тебе со мной не справиться! Ты думаешь, твои слуги послушают тебя, если я прикажу им этого не делать? Я ведь только позволяла тебе играть роль леди Грэстан, хозяйки. – Она сплюнула, выкрикивая ругательства. – Но ты ошибаешься, если думаешь, что здесь у тебя есть хоть какое-нибудь положение. Слуги боятся меня, они знают, что такое перечить настоящей леди. – Эй, ты! – окликнула она служанку, которая стояла среди других, наблюдая за ходом этой драмы. – Ты помнишь, что с тобой было, когда ты ослушалась моего приказания?

Горничная ахнула и прижала руки к груди. Она начала испуганно пятиться, стараясь спрятаться за спины других и отчаянно озираясь вокруг.

Смех леди Мэв прозвучал холодно и отчетливо.

– Да, твои слуги отлично запомнили меня.

– Попробуй угрожать хоть одному из них, – это будет означать, что ты угрожаешь мне, – отрывисто бросила Ровена.

– Ой, тра-ля-ля, вы только послушайте, как эта пава пытается меня лягнуть! И что же дальше? Кроме того, ты ведь захочешь вернуть свое состояние, – беззаботно добавила она таким тоном, словно по бокам ее не стояли два дюжих охранника.

– Шлюха! – По залу к ним широким шагом приближался Гилльям, с откровенной ненавистью глядя на свою сладострастную свояченицу. – А ну, говори леди Ровене, что ты сделала с деньгами!

Ярость отпечаталась на ее бледных гладких щеках двумя пунцовыми пятнами.

– Мальчишка, который еще не бреет бороды, и какая-то монашка не отнимут у меня то, что я нажила таким трудом. Неужели вы хоть на минуту могли подумать, что Рэннольф поверит вашим обвинениям? Так подумайте еще разок. Когда этот простолюдин окажется в могиле, кто сможет свидетельствовать против меня? Я выиграю эту войну! Рэннольф любит меня, и вы не посмеете ничего сделать!

Гилльям отшатнулся, словно от удара.

– Ты лжешь!

– Ах, любимый, да ты ревнуешь! – нежно проворковала она.

Ровена заговорила раздраженным тоном.

– Можешь дразнить его, сколько хочешь, но мне кажется, я знаю сэра Гилльяма лучше. Как бы ты ни пыталась выглядеть прекрасной, он даже не посмотрит в твою сторону. Да и тот, кого ты так желала заполучить в любовники, держал свою спальню на запоре от тебя. Может, правда заключается в том, что мой муж сделал это, чтобы помешать тебе заползти в свою постель? Он оказался достаточно мудр и не попал под твою власть.

Гилльям громко расхохотался.

– Ты встретилась с достойной соперницей, шлюха!

– Ты думаешь подразнить меня, правда, мальчик? Так не трудись, ведь я-то хорошо знаю, кто я и что делаю. Это ты должен быть осторожнее и смотреть, куда идешь, ведь мы с тобой так похожи!

Он резко побледнел.

– О чем вы говорите?

– Это так, любимый, – она нежно улыбнулась. – Два сапога – пара. Если я домогалась богатого мужа моей сестрицы, то, по крайней мере, не сделала ничего иного, кроме этих домогательств, как только что догадалась эта пава. А разве о тебе мы могли бы сказать то же самое?

– Миледи, – прошептал священник на ухо Ровене, – все кончено.

– Он умер? – спросила она, повернувшись к святому отцу, чтобы он мог видеть ее губы.

– Да, душа его только что отлетела.

– Я благодарю Господа за то, что вы были с ним, святой отец, – ответила она. – Прикажите слугам помочь вам и перенесите тело, чтобы можно было готовиться к похоронам. – Ровена снова переключила свое внимание на высокородную даму.

– Что будем делать с ней? – спросила она у сэра Гилльяма, но молодой человек, казалось, застыл на месте.

– Может быть, ты сможешь заставить ее рассказать нам, куда она спрятала богатства? – предложила она, надеясь вывести его из оцепенения.

– Давай, любимый, попробуй-ка заставить меня. Но ведь если я расскажу, где мои богатства, то не стану молчать и обо всем другом, что мне известно.

– Нет, – дико выкрикнул он в отчаянии, а затем закрыл лицо руками. – Нет, я не могу, – прошептал рыцарь и выбежал из комнаты.

Леди Мэв злобно рассмеялась. Она обратила бесцветные глаза на Ровену.

– А теперь, леди Пава, что ты собираешься со мной делать?

Она выпрямилась, снисходительно глядя сверху вниз на леди Грэстан.

– Мерзкое создание! – вырвалось у Ровены.

– Очень даже может быть, – ответила та, словно обдумывая, похожи ли эти слова на комплимент. – Я всегда чувствовала в себе некоторое сходство с пауком, который затягивает невинных, ничего не подозревающих, жертв в свои липкие сети. Здесь, в Грэстане, я нашла множество секретов и тайн, чтобы расставить сети и удовлетворить свои желания. И ты думаешь, что оказалась выше моей власти? Подумай хорошенько. Запри меня – и слуга, который знает, чего стоят мои монеты, откроет мне двери. Или, может быть, ты отрубишь мне голову, ты ведь у нас так любишь всем угрожать. Даже мертвая, я все равно разрушу все, что ты создала здесь. Ведь как бы ты ни пыталась объяснить своему мужу, он ни за что не поверит в то, что я сделала. Он просто не посмеет – иначе ему придется заглянуть в свое прошлое…

Ровена пристально посмотрела на женщину, чувствуя, что в ее словах есть доля зловещей правды. Затем она презрительно вскинула брови.

– Ох, ты так все запутала, что тебе и самой из этой путаницы не выбраться. Ты права: здесь я вряд ли могу с тобой что-нибудь сделать. Но ты призналась в кое-каких грехах, и мой долг, как твоей госпожи, обязывает меня заботиться прежде всего о твоей душе. Тебе нужно время для молитвы… Неподалеку отсюда находится небольшой монастырь, и, если я правильно помню, орден их отличается обетом молчания, а устав – крайней строгостью. Несомненно, у аббатисы найдется для тебя тихая келья с замком на двери, где ты сможешь проводить время в размышлениях и молитвах, чтобы замолить свои грехи перед Господом. Мне придется потратить совсем немного денег за беспокойство, которое я им доставлю. Когда же вернется милорд, он поступит с тобой так, как сочтет необходимым.

– Нет, – закричала леди Мэв, пытаясь вырваться из рук своих стражей. – Ты, глупая ворона! Дура! Только попробуй так сделать, и ты дорого за все заплатишь! Никто не смеет мне перечить! – Ярость придала ей силы, и она почти вырвалась от удерживающих ее стражников. – Тебе никогда не получить от меня эти деньги!

Леди Грэстан только рассмеялась.

– Поверь мне, сестра, я уж найду способ получить от тебя все обратно. Свяжите ее и смотрите, сделайте это надежно! Она хитрая ведьма, и мы не можем позволить ей убежать. Я поеду с вами засвидетельствовать мое почтение аббатисе и прослежу, чтобы для леди Мэв подыскали подходящую келью.

– Когда милорд узнает, что ты бросила меня гнить в вонючем монастыре, он приедет за мной! И тогда смотри, держись покрепче за свой драгоценный будуар – только он у тебя и останется, когда я покончу с тобой!

Эти слова прозвучали, как проклятие. Они пробудили в душе Ровены непонятную ей тревогу. Тем временем леди Мэв выступила вперед, сжав руки, и глаза ее пылали, как у одержимой.

– Твоя власть здесь кончена. То, что ты видишь здесь, создано моим трудом и моей любовью. Все в этом замке принадлежит мне. И никто – уж, конечно, не ты, – у меня этого не отнимет. Я клянусь в этом.

Леди Мэв откинула голову назад и расхохоталась. И смех ее был полон злобной угрозы.

– Так и будет, – кричала она, пока мужчины связывали ее. – Если мне придется убить тебя, чтобы все вернуть, я так и сделаю. Ты ничем не отличаешься от слуг. Ты пошла против меня, теперь ты узнаешь мою месть!

По толпе слуг, словно рябь по воде, побежали испуганные восклицания:

– Ведьма, ведьма!

Ровена услышала это и поняла, что страх может заставить их сделать как раз то, что обещала ей леди Мэв. Ровена повысила голос, чтобы все в зале отчетливо ее слышали.

– Глупое создание, если слова, которыми ты пугаешь, – это все, что у тебя осталось, тогда ты действительно побеждена. Так знай, что с этого дня у тебя нет здесь никакой власти. Ступай, твое место в монастыре! Именем Пресвятой Девы, Матери Божьей, я заклинаю тебя исповедаться в грехах и очистить свою душу.

Она повернулась к стражникам, которые заканчивали связывать пленницу веревками.

– Заткните ей рот, чтобы она ничего больше не могла сказать.

Ровена наблюдала за ними, но вопреки всей логике страх преследовал ее. Конечно, как только Рэннольф узнает правду, то будет рад тому, что она сделала сегодня. Даже, если он и любит леди Мэв так, как та об этом заявляет, ради благосостояния своего замка и своих людей ему придется держать ее подальше от Грэстана.