Раскаленная стужа

Глава восьмая

Легкий ветерок, напоенный густым ароматом весенних цветов, трепал аметистовый шелк платка Ровены, касаясь ее щеки. Она нетерпеливо заправила концы головного убора под тяжелую серебряную цепь, обнимавшую ее шею. Это простое украшение превосходно подходило к ее наряду: верхнее платье из серебристого шелка цвета лаванды поверх серой сорочки, шитой серебром и аметистами. Величие должно было компенсировать отсутствие ее мужа.

По традиции лорд и леди Грэстан должны были возглавлять празднества по случаю Первого Мая – Дня весны.[13] К сожалению, в последнем письме Рэннольф сообщал, что все еще ожидает, когда ему будет разрешено оставить службу при королевском дворе. Конечно, она предпочла бы одеться более скромно и удобно, чтобы присутствовать на празднике рядом с ним. Ровена вздохнула – сейчас не было времени на сожаления. Сегодня ей предстояло договариваться о приобретении тех продуктов, что не производились на ее землях, так же как и заключать сделки о продаже шерсти и пшеницы, в избытке произведенных в Грэстане. Все это нужно было сделать прежде, чем она сможет присоединиться к городскому совету для полуденной трапезы.

Когда Ровена вышла на двор, из дверей конюшен показался Гилльям, серебро его кольчуги сверкало под голубым плащом.

– Ты готова отправляться? – спросил он.

– Если готовы мои горничные, то готова и я, – откликнулась она. – Ну как, ты не забыл, о чем я тебе говорила?

Рыцарь рассмеялся, слыша, каким тоном она это сказала.

– Нет, мамочка. Если ты крутишь цепь в правой руке, то мне следует сбивать цену еще больше. Если крутишь в левой, – цена нам подходит. Но почему ты не хочешь говорить об этом сама?

Она фыркнула от негодования.

– Потому, что я всего лишь жена, а ты управляющий доброго лорда Грэстана. Полагается, что торговаться о припасах для лорда должен управляющий.

– Если мне придется работать целый день, я пропущу все веселье, – проворчал он.

– Какой ты еще ребенок, – рассмеялась она, и от смеха слова ее вовсе не показались ему обидными. Ровена отлично знала, как невысоко он ценит должность управляющего, но знала так же и о том, как решительно он настроен показать себя с лучшей стороны, чтобы доставить удовольствие своему брату. – А теперь, если я только смогу отыскать этих ленивых горничных, мы сможем, наконец, отправляться.

– Мы идем, миледи, – прокричала в ответ Ильза от дверей холла. Она выглядела просто великолепно в шерстяном платье зеленого цвета с золотом. Наряды двух ее дочерей были коричневого цвета. Девушки следовали за ней, спускаясь по ступеням.

Голубые глаза Гилльяма заискрились лукавством.

– Вы только посмотрите, – старая свинья превращается в шелковый кошелек!

– Ах ты, сорванец! – возмутилась Ильза.

– Да успокойтесь же вы оба! – воскликнула Ровена в притворном гневе. – Ну, отправляемся?

– Я к вашим услугам, миледи, – ответил Гилльям, подавая сигнал своему отряду, который должен был сопровождать их. И они выехали за крепостные ворота.

Хотя рассвет наступил всего лишь час назад, рыночная площадь города была полна торговцев со всех краев, которые были готовы начать продавать любые товары – от ранних овощей до подлинных щепочек от истинного креста Господня. Те, чей карман мог это позволить, устанавливали передвижную лавку, украшенную лентами, цветами. Другие же просто раскладывали свой товар на грубой подстилке. Но и богатые, и бедные, – все пытались привлечь внимание покупателей, во весь голос расхваливая свой товар.

Запахи жареного лука, терпкого эля и подгорающего мяса смешивались в воздухе с экзотическими ароматами корицы, гвоздики и чеснока. После долгих недель Великого поста такое разнообразие еды легко подталкивало покупателей к обжорству.

Повсюду толпились люди, они кричали и смеялись. Дудочники дудели изо всех сил, барабанщики громко стучали в барабаны, а вокруг в ожидании переминались с ноги на ногу зеваки. Нищие попрошайки сновали среди торговцев, карманники разрезали кошельки, совершенствуя свое искусство, горожане, облаченные в свои лучшие наряды, оказывались бок о бок с обовшивевшимися бедняками в домотканой одежде.

Но Ровене было не до развлечений. Она внимательно рассматривала предлагаемые ей товары. Большей частью хозяйка Грэстана оказывалась довольна покупками. И хотя торговцы были рады, что замок Грэстан снова приобретает товары, им пришлось убедиться, что с новым управляющим нелегко будет им сторговаться.

К полудню дела Ровены, к немалому облегчению Гилльяма, были закончены, и они присоединились к городскому совету для участия в празднике. Городские старейшины – самые состоятельные цеховые мастера и старшины гильдий – пришли на праздник в сопровождении жен и дочерей и вместе с ними восседали на затененном помосте для важных гостей. Шелк наряда Ровены казался только чуть ярче нарядной парчи и роскошных шелковых платьев этих женщин. Но многие из них смотрели на одеяние леди Грэстан с откровенной завистью.

После трапезы, состоявшей из множества блюд и разнообразных вин, Ровена могла уже отдохнуть от дел, наслаждаясь праздничным днем. Здесь, в центре города, выступали со своими пьесами лучшие актеры, подпрыгивали, балансировали и виртуозно изгибали свои тела акробаты. Музыканты в поисках покровителей и серебряных монет играли на различных инструментах, а певцы распевали песни перед платформой. И, конечно, звучали пронзительные голоса кукольников, которые устраивали свои представления прямо напротив ступеней помоста.

Очень скоро Ровена разговорилась с молодой женой одного из цеховых мастеров. Как и она сама, женщина была замужем недавно и оказалась родом не из этих краев. Они приятно провели время, обсуждая ведение домашнего хозяйства и управление слугами.

Рэннольф помедлил перед городскими стенами, в то время как его гнедой конь так и танцевал от желания продолжать путь.

– Подожди минутку, Роланд, – пробормотал он, обращаясь к лошади и рассматривая родной город. Наружные стены Грэстана резкой серой линией прорезали самое сердце города, основанного еще его прадедом. Вид возвышающейся посреди них башни успокоил его душу, как ничто другое. Это место казалось олицетворением самой вечности.

Он улыбнулся. Там, внутри замка, его ожидал Джордан. И вдруг улыбка исчезла. Ведь там же была его новая жена. Удовольствие от возвращения домой оказалось испорченным. Ему и так уже немало стоила женитьба на ней. Король потребовал двойной штраф за венчание без королевского согласия. Его тесть оплатит половину, но вторую половину придется платить ему самому. Да еще плюс прежний долг короне за освобождение его лесов и обитающей в них дичи от королевской опеки. Да, этот Плантагенет[14] оказался дорогостоящим королем. Сначала Крестовый поход,[15] потом выкуп, который страна уплатила императору, а теперь еще и новый налог на владения – и все, чтобы финансировать новый поход с целью отбить у Филиппа Французского[16] владения Ричарда в Нормандии и в самой Франции. Во всей Англии было недостаточно денег, чтобы удовлетворить требования короля.

Он отогнал от себя мрачные мысли и поднял руку, приближаясь к часовому. Городской стражник громко приветствовал его, а затем прокричал, обращаясь к собравшимся на улицах, чтобы дали дорогу лорду.

Рэннольф проехал через ворота и попал в раскрытые объятия своего мирного и процветающего города. Улицы были заполнены народом. Он сначала удивился, а затем внезапно его осенило:

– Темрик, что же ты мне не напомнил, что сегодня День весны? – обернулся он к своему брату. – Мы могли бы приехать вчера вечером и принять участие в празднике.

Брат его пожал плечами.

– Я и не подумал об этом.

– А что скажешь, если мы сейчас проедем на городскую площадь и посмотрим, что и как?

Темрик лишь усмехнулся в ответ, Рэннольф повернул гнедого коня и направился к городской площади, осторожно пробираясь сквозь толпу.

Горожане, стояли вдоль улиц и приветствовали лорда Грэстана, и вот уже образовалась широкая дорога, по которой мог проехать вооруженный отряд. Те, кого он знал, махали ему руками и выкрикивали приветствия. Рэннольф отвечал им тем же.

Как всегда, городской совет установил высокий помост перед церковными дверями, в тени двух высоких старых каштанов. И там, на том самом месте, которое занимал обычно лорд Грэстан, восседал сейчас сэр Гилльям. Рядом с братом находилась женщина, ослепительно прекрасная, в одеянии лилового цвета с серебром. Она сидела, отвернувшись от рыцаря, вся поглощенная разговором с женщиной, сидящей рядом с ней.

Кто же это? Он нахмурился. Неужели его брат принялся ухаживать за дочерью какого-нибудь купца, не получив на это его одобрения? Но кто же тогда стоит позади этой девушки? Как, да ведь это старая Ильза! Он еще никогда не видел, чтобы горничная его мачехи была одета во что-нибудь более роскошное. И тут он все понял, и у него перехватило дыхание. Его жена!

Прикрыв на короткое мгновение глаза, Рэннольф снова вспомнил ее образ, когда она стояла перед ним без всяких покровов, скрытая лишь водопадом сияющих черных волос. Господи Иисусе! Он постарался освободиться от видения и открыл глаза.

Теперь взгляд женщины был устремлен прямо на него, и приветливая улыбка пряталась в уголках ее губ и играла в глубине темно-синих глаз. Любая другая женщина казалась бы поблекшей в таком богатом наряде, однако яркость одеяния его жены только подчеркивала ее необыкновенную красоту. Он внимательно рассматривал ее, вспоминая нежный овал ее щек и такие прелестные полные губы. Взгляд его устремился ниже. Хотя верхнее ее платье было зашнуровано не так туго, как этого требовала мода, нельзя было ошибиться, угадывая под одеждой пикантную округлость ее груди.

Рэннольф с трудом сглотнул. Хотя она и пыталась это скрыть, в ней пылало пламя такой соблазнительной и манящей страсти, что у любого мужчины начинала кружиться голова. Он отвел было глаза, но понял, что его внимание все время устремляется к Ровене. Рэннольф снова взглянул на жену, и тут их взгляды встретились. Она долго, не отрываясь, смотрела на него, а затем улыбка ее медленно исчезла, а на лице застыло выражение странной неопределенности: не то опасения, не то вины…

Лорд Грэстан прищурился. Они с Гилльямом составляли прекрасную пару – оба были молоды и одинаково привлекательны. Он перевел взгляд на своего брата и снова вступил в схватку с демонами, которые, как ему казалось, давно ушли в прошлое. И тут Гилльям тоже поднял глаза и на мгновение улыбнулся, прежде чем черты его лица приобрели выражение знакомого ему вызова.

Рэннольф был готов уже ответить «нет», но в это время толпа подалась назад. Ну что же, если горожане снова хотят увидеть эту старую игру… Он быстро кивнул и спрыгнул с коня, а брат его вскочил на ноги.

Его жена потянулась, дергая за рукав Гилльяма, и это движение намекало на фамильярные отношения между ними. Ровена что-то торопливо говорила. Лицо женщины исказилось от страха. Гилльям либо не обратил на это внимания, либо не слышал. Он уже соскочил с помоста и принялся кружить вокруг своего брата с комически-притворной осторожностью.

Рэннольф пристально посмотрел на них. Хотя он и предполагал, что это невозможно, но не мог отогнать от себя снова пробудившиеся мысли о предательстве. Однако в тот же момент он запретил себе думать о подобных вещах, сам придя в ужас от того, что такие страшные подозрения могли прийти ему в голову. Лорд Грэстан постарался сосредоточить все свое внимание на игре, которую предстояло изобразить. Зрители вокруг затаили дыхание.

Послышался скрежет металла, когда Рэннольф и его брат достали из ножен оружие. И через секунду с громким звоном сталь встретилась со сталью.

Ровена вскочила на ноги и что-то закричала. Слова ее были заглушены воплями толпы, принявшейся подбадривать своих давних любимцев. Однако у Рэннольфа не было времени на раздумья, за кого же боялась его жена, так как Гилльям с легкостью избежал ловушки, которую он только что ему расставил.

Они не разыгрывали это представление с тех пор, как Гилльям отправился в крестовый поход к Святой земле. В те времена его младший брат из всех приемов предпочитал очертя голову бросаться вперед, доверяя в наступлении только своей превосходящей силе и большему весу. Рэннольфу не составляло труда очень просто преградить ему дорогу и загнать в угол при помощи одного или двух обводных ударов. Теперь этого не получилось. Мальчик по праву носил свои шпоры.[17]

Со времени начала схватки протекали минуты, одна за другой. Гордость лорда Грэстана росла, помогая ему справляться с усталостью. И только удача, а вовсе не мастерство, предоставила ему миг, когда Рэннольф увидел свой шанс и выбил меч у молодого рыцаря.

– Сдавайся, – потребовал он, приставляя меч к горлу брата.

– Ты превзошел меня на этот раз, – рассмеялся Гилльям, глядя на него чистыми голубыми глазами, искрящимися счастьем.

Рэннольф внимательно вглядывался в его лицо, словно надеясь и боясь найти то, о чем ревниво думал перед поединком, но перед ним стоял только беззаботный мальчишка. Внутреннее напряжение куда-то ушло, и он сам устыдился своих собственных сомнений.

– Да, но и погонял же ты меня, – возразил он, убирая в ножны меч и снимая с головы шлем.

– Добро пожаловать домой, – прежде чем убрать свой меч, молодой рыцарь, по-медвежьи, обнял своего старшего брата, чуть не переломав тому ребра.

– Знаешь, старина, в годы твоих скитаний за границей мне больше всего не хватало именно этой нашей игры.

– Не так уж я и стар, – Рэннольф широко усмехнулся. – Вот когда ты одолеешь меня, тогда я точно состарюсь!

– А откуда тебе знать, что я не позволил тебе выиграть на этот раз? – с лукавым выражением поинтересовался Гилльям.

Лорд Грэстан откинул голову и расхохотался. К черту все проблемы! Сейчас он свободен от службы при дворе и своих обязанностей. Он вернулся домой и рад этому. Но особенно важно, что Гилльям тоже стоит рядом с ним.

– Это не ты позволил мне выиграть, а я позволил тебе быть милостиво побежденным. – Рэннольф повернулся к помосту, дабы официально приветствовать свою жену.

Ровена с трудом перевела дыхание, пытаясь подавить в себе ярость, когда муж ее начал приближаться к помосту. Так это была игра! Мальчишеское бахвальство! У нее чуть сердце не разорвалось от беспокойства, что они поубивают друг друга. А они, оказывается, всего лишь забавлялись. Ее пальцы вцепились в складки платья.

– Милорд, мой муж! – Несмотря на все ее старания, голос Ровены прозвучал резко и немного сердито.

Улыбка на лице мужа исчезла, а с ней, казалось, ушла и вся жизнерадостность из его глаз. Лицо Рэннольфа окаменело в горькой гримасе, которую она так хорошо запомнила со дня их венчания.

– Миледи, – только и произнес он.

Итак, он все еще не примирился с этим браком. Ну, ему придется примириться, как только он увидит все, что она проделала в его владениях. А сейчас лорду Грэстану надлежало встать рядом с ней. Но вместо того, чтобы подняться на платформу, Рэннольф отвернулся и снова вскочил на коня. Ровена, не веря своим глазам, уставилась на мужа. Он не может быть так жесток. Унижение ее было полным.

– Разве тебе не хочется остаться и посмотреть, как пройдет остаток праздника? – спросил Гилльям.

– Нет, – ответил с высоты своего коня лорд Грэстан. – Как ты говоришь, я уже старик. Мне хочется удалиться и как следует отдохнуть после долгого путешествия.

– Тогда езжай, мы тоже не задержимся. – Спустя мгновение ее муж уже скакал по направлению к замку.

Ровена едва могла дышать – уже не гнев, а обида душила ее. Он продемонстрировал всему городу, что вовсе не ценит свою жену, не уважает ее. Она сидела, застыв от стыда, пока Гилльям выслушивал радостные поздравления от членов городского совета за показанное мастерство.

Однако когда же она смогла, наконец, говорить, голос ее прозвучал спокойно.

– Ильза, я готова уйти.

Старая горничная повернулась к ней с широкой улыбкой.

– Конечно, миледи. – Кажется, она поверила, что молодой жене не терпится поскорее присоединиться к мужу. – Лорд Гилльям, миледи хотела бы немедленно удалиться.

Как только молодой рыцарь повернулся к ним, Ровена яростно покачала головой. Ей вовсе не хотелось говорить с ним, – она просто желала бы незаметно ускользнуть.

– Нет, нет, я вовсе не желаю, чтобы ты уходил со мной, – коротко сказала она. – Останься и развлекайся. У меня страшно разболелась голова, а теперь, когда вернулся милорд, мне многое предстоит сделать.

Гилльям только пожал плечами, словно отметая ее возражения.

– Я ведь могу вернуться позже, но сначала я прослежу, чтобы ты в безопасности вернулась в замок.

– Как хочешь, – ответила она. Ровена встала, заставляя себя высоко держать голову. Никто не должен даже догадаться, что радость жизни снова покинула леди Грэстан, опять же по вине ее мужа.