Расщепление ядра

МОРСКОЙ ПЕЙЗАЖ

— Ну, а теперь, — молвил председатель месткома, — перейдем к третьему вопросу. Обсуждение заявления отделения Худфонда о том, что в нашем учреждении свил себе гнездо носитель чуждой морали Н. П. Расторгуев. Мы как общественность должны дать носителю по рукам. Встаньте, член профсоюза Расторгуев, и расскажите месткому о своих художествах.

Бухгалтер Расторгуев поднялся с места, тревожно почесал в затылке, о котором сослуживцы говорили, что он «на волоске от лысины», и начал:

— До сих пор перед вами стоял скромный бухгалтер материальной части, аккуратно плативший членские взносы. Сейчас перед вами стоит человек, который свил гнездо… Объясняю суть… В прошлом году у нас завязались финансовые отношения с Худфондом. Мы им перекинули с баланса на баланс две тонны творческого холста на сумму триста восемьдесят рублей пятьдесят три копейки… Звоню я однажды своему коллеге из Худфонда: «Борис Савельич! Наш нечуткий председатель месткома отказал мне в санатории. Не посодействуете ли вы собрату по арифмометру?»

Председатель месткома обидчиво пошевелил кустистыми бровями и сказал:

— Попрошу без намеков, товарищ Расторгуев. Я же вам говорил, что лимиты кончились.

— Может быть, — продолжал Расторгуев, — может быть, лимиты кончились, но зато началось мое падение. Так вот. Звонит мне месяц назад худфондовский бухгалтер и говорит: «Пакуйте саквояж, Николай Палыч! Раздобыл вам путевку в Дом творчества. Не дом, а торт „Сюрприз“!» Прибыл я на место действия — не обманул коллега: благорастворение воздуха, куда ни глянь — одни пейзажи и натюрморты… На аллейках гипсовые купидончики в пионерских галстуках… В беседках сидят творческие работники в бухарских пижамах и дамы в соломенных шляпах без дна, нимбах, по-ихнему…

— Не уводите! — строго сказал председатель месткома. — Ближе к существу.

— Не увожу, — кротко ответил Расторгуев. — В моем деле каждый мазок создает этот самый… колорит… Так вот. Отдыхаю день, блаженствую неделю, телосложением начал округляться. Вдруг прибегает замдиректора по хозяйственно-творческой части: «Сходите на склад, товарищ Расторгуев. Возьмите под расписку инвентарь — мольберт, кисти и краски. Комиссия прибывает. По чьей-то клеветнической жалобе проверка будет соответствия. Так вы сядьте вон на холмике и пишите морской пейзаж». Я, откровенно говоря, больше к контокоррентным книгам привычен. Но не подводить же благодетелей! Смотрю, вся наша колония побросала преферанс и на берегу уселась. В воздухе только и слышно: «Ах, какие ракурсы!.. Светотени, светотени-то — сплошной Айвазовский!» Добралась комиссия и до меня. Авторитетная такая троица. Один — вроде бильярдного шара в очках. Другой — с пиратской бородищей. А у третьего — палка с набалдашником, будто монумент с острова Пасхи. Видать, лауреаты… Взглянули на мой мольберт, помолчали. Тот, который с острова Пасхи, ткнул палкой: «Что это вы изобразили?» Я пожал плечами: «Натюрморт всякий. И опять же морской пейзаж». Бильярдный шар говорит: «Заграницей бывали?» Я отвечаю: «В прошлом году вокруг Европы путешествовал». Пират поинтересовался: «С итальянской системой знакомы?» Я честно признался: «А как же?! И с простой, и с двойной. В нашем деле без этого нельзя». Комиссия потопталась немного и ушла. А я решил посмотреть, что настоящие художники натворили. Подошел к одному — море у него на кляксу похоже… Посмотрел у другого — вместо лодки таракан разрисован. Оригинальничают, черт подери! Мало их, видать, критикуют… В полночь прибегает ко мне замдиректора, за голову держится: «Комиссия велела посторонних из дома проводить, а о вас, как носителе чуждой морали и проповеднике абстракционизма, поставить вопрос!» Ну вот, я и отбыл домой досрочно. А вместе со мной почему-то на поезд грузилась половина курортников…

— Какие будут мнения? — спросил председатель.

— Сколько у товарища Расторгуева осталось дней, не охваченных отдыхом?

— Две недели, ровно половина срока.

— Есть предложение. Выдать срочно Н. П. Расторгуеву путевку в нормальный дом отдыха.

— Так ведь я же говорил, — взмолился председатель месткома. — Лимитов же нет!

— Надо изыскать. Учтите. Наша бухгалтерия наладила отношения с Музфондом. Нотную бумагу тем надобно, что ли?.. А Расторгуев, кажется, никогда к роялю не подходил. Нельзя, товарищи, рисковать!

— Нельзя, — согласился председатель. — Ну, а как же заявление? Отвечать же надо. Решение выносить.

— Вот и напишите им: «Меры приняты… Дали по рукам… Оторвали от среды…»