Расщепление ядра

ИЗ ЖИЗНИ ОТДЫХАЮЩИХ

Рассказ будет из жизни одного отдыхающего. Разговор будет о происшествии, случившемся с ним прошлой отчетной осенью.

В конце лета Семена Петровича Коромыслова пригласили в местком и предложили путевку в дом отдыха.

— Поезжай, товарищ Коромыслов, — похлопал его предместкома по широкому, точно у запорожца, плечу. — Санаторий тебе не предлагаем. Катара желудка, по моим сведениям, у тебя нет. Легкие, говорят, у тебя, как мехи, работают…

Как бы в подтверждение, Семен Петрович могуче выдохнул воздух, отчего тюбетейка на голове предместкома тревожно зашевелилась. Потом деловито осведомился:

— А куда путевочка?

— Пальчики оближешь! — вдохновенно произнес предместкома. — Южный берег. Голубая бухта. Фикусы. Кактусы. Озон.

Как вы сами понимаете, долго уговаривать Коромыслова не пришлось. Разве не соблазнительно, обладая даже железным здоровьем, провести добрый месяц у самого синего моря, если там и не будет обещанных кактусов и фикусов?

И вот через три дня, простившись на перроне с женой и приятелями, Коромыслов погрузился в вагон, который должен был унести его к Голубой бухте.

— Сеня! Ты уж там побереги здоровье! — кротко напутствовала его жена.

Какие проникновенные слова!.. Заметьте: не подлечись — ибо лечиться нашему другу, как вам уже известно, было не от чего. И не поправляйся — излишняя полнота ведь ни к чему. А — побереги здоровье! То есть сохрани то, чем тебя наградила щедрая природа и умеренный образ жизни.

Мы опускаем описание ландшафтов, которые раскрывались перед умиротворенным взором Коромыслова из окна вагона дальнего следования. О них имеет представление каждый, кто когда-либо выезжал на юг.

На одной из станций в купе ввалился лысеющий толстяк в соломенной шляпе с саквояжами в руках.

— Попутного ветра! — приветливо пробасил он и без лишних церемоний расположился на свободном месте против Семена Петровича. Не прошло и минуты, как попутчики познакомились.

Кандыба! — представился толстяк. — Бывший лоцман, а ныне трудящийся пенсионного возраста. Еду вот подправить машинное отделение.

Кандыба хлопнул себя по груди, отчего внутри его что-то заверещало.

— Сухомяткой пробавляетесь? — через минуту спросил Кандыба, бросив быстрый взгляд в сторону пирожков. — Наживете на таком рационе катар. Не желаете ли? — И отставной лоцман, не теряя времени, достал из саквояжа бутылку с заманчивой этикеткой «Старка» и несколько консервных банок.

Семен Петрович слегка покривился при виде бутылки, однако упираться не стал. И через некоторое время попутчики, крякая и морщась, деловито разделались с напитками, а затем и с широким ассортиментом закусок, распластанных на столике.

— Мне, при моей водоплавающей специальности, без горючего никак нельзя, — доверчиво излагал Кандыба своему соседу. — Ведешь посудину, бывало, продрогнешь и, конечно, после вахты согреваешься вот таким естественно-отопительным путем.

— А не вредит здоровью? — осторожно начал Семен Петрович. — Все-таки алкоголь и прочий наркотик.

— Может, кому и вредит, а мне очень пользительно. Даже сердце, говорят доктора, еще шире стало. А матросу, сами знаете, без широкого сердца нельзя… Правда, один чудак профессор предлагал: как захочется выпить, тут же яблочко съесть…

— Витамины, они тоже способствуют, — неопределенно вставил Семен Петрович.

— Может, кому и способствуют, а я профессору так прямо и отрезал: что вы, говорю, да мне такого количества яблок и не выдержать! Да вы не робейте, наливайте без зазрения…

Наверное, на Коромыслова подействовало то, что его попутчик так легко взял верх над учеными мужами. Во всяком случае, больше он не противился. Теперь Кандыба на каждой станции появлялся в ресторанном буфете в сопровождении нового знакомого.

Вопросы, которые он задавал ресторанным буфетчицам, не страдали разнообразием:

— Водочкой в розлив торгуете?

— Что вы! — возмущались буфетчицы. — Свято блюдем постановление о запрете, а вы с такими двусмысленными намеками. Возьмите коньячок: крепость не меньшая, а лечебные свойства даже еще больше… Вам сколько? Два по сто пятьдесят?

Семен Петрович, подбадриваемый Кандыбой, уже полупривычным жестом опрокидывал внутрь «лечебную» жидкость и, покачиваясь, шел к родимому купе.

…Трудно сказать, чем кончилась бы эта дорожная эпопея, если бы на исходе вторых суток поезд не прибыл наконец в район Голубой бухты. Коромыслов вздохнул с облегчением, завидев умилительные пейзажи с кипарисами на первом плане. Новых друзей, несмотря на слабые намеки Семена Петровича на то, что хорошо бы селить новоприбывших порознь, поместили в одну палату. Кандыба тут же предложил отпраздновать новоселье скромным товарищеским ужином. Слово «скромный» несколько обмануло бдительность Семена Петровича. Но тут гостеприимная сестра-хозяйка объявила, что желающие могут пройтись вдоль аллейки коварства и любви, а там направо… Кандыба тотчас же понял, что таится в аллейке с таким романтическим названием… Вернулся он, держа в руках бутылки со знакомыми уже Коромыслову этикетками.

— Нет, ты только оцени заботу местных организаций! — с восторгом приговаривал Кандыба, ввинчивая в пробку карманный штопор. — Не надо тебе бежать в ближайший город, не надо наживать колотье в боку — все есть под потребительским носом. За здоровье директора дома отдыха!

Через три дня в местном клубе состоялся концерт художественной самодеятельности обслуживающего персонала. На небольшой импровизированной эстраде, привычно и ловко раскланиваясь перед публикой, появился тучный шеф-повар. Забросив в зал пару замшелых острот, он объявил номер:

— Сейчас выступит с исполнением популярных арий завхоз подсобного хозяйства Плютиков.

Завхоз оказался мужчиной такого субтильного сложения, что невольно возникло сомнение, идет ли ему подсобное хозяйство впрок. Впрочем, Семен Петрович размышлял сейчас не об этом. Он весь был поглощен популярными мелодиями, которые завхоз исполнял с несомненным знанием дела.

«Постой! Выпьем, ей-богу, еще… Последний в дорогу стакан…» — доносились до самых последних рядов страстные призывы завхоза. С особым энтузиазмом воспринял их Кандыба. Он весь как будто осветился изнутри и интимно зашептал сидящему рядом Семену Петровичу:

— Откликнемся на призыв? А?

Коромыслов не устоял и на этот раз. Друзья пошли «откликаться» по знакомой уже аллейке…

Остальные дни прошли в самых невинных занятиях. Под руководством опытного экскурсовода отдыхающие посетили достопримечательные места, расположенные бок о бок с Голубой бухтой. И хотя Кандыба долго отговаривал Семена Петровича от познавательной прогулки: «Стоит ли подошвы бить? Устроим себе удовольствие без отрыва от буфета…» — но Семен Петрович был непреклонен. И сам Кандыба, чтобы не оставаться в печальном одиночестве, поплелся за экскурсией.

Особый интерес вызвал у экскурсантов рассказ гида об истории возникновения маленькой часовенки с поэтическим названием «Горный пост».

— Вот посмотрите, хорошее здание, да? Оно напоминает духанчик, да? Ах, какое это замечательное заведение — духанчик, да? Так вот, возле этого духанчика… простите, часовенки, встречались в доисторические времена известная царица Тамара и этот, как его, «Витязь в тигровой шкуре»… Какие они пикнички закатывали! Ах, какие пикнички! Как свидетельствует поэт, «лилося, точно две реки, вино Арагвы и Куры…» Но самое интересное — это, конечно, история названия часовенки. Называется ведь она вовсе не «Горный пост», а — скажу вам по секрету — «Горный тост»…

Услышав знакомые слова, приунывший было Кандыба приободрился и стал отвинчивать у термоса крышку-стаканчик.

…Когда Семен Петрович явился в местком, чтобы доложить о плодотворности своего пребывания на юге, председатель всплеснул руками:

— Что с тобой, друг Коромыслов? Может, надо продлить путевку? Ты бы телеграфировал… Мы бы навстречу пошли… Мы ценим кадры…

— Не надо, — слабым голосом произнес Семен Петрович. — Наотдыхался до отказа. Врачи нашли язву желудка, болезнь почек и какую-то там хворь в печени…