Рассказы из новой тетрадки

Встреча

Мы встречаемся каждый год в первую субботу июля. Конечно, ежегодно собраться на этом мероприятии, чтобы посвятить старым друзьям весь день, не получается. Работа, семья, какие-то неотложные дела, возникающие в самый неподходящий момент. Но теперь, примерно за месяц до срока, со мной связался Степан Антонович.

— Привет, — раздался в телефонной трубке его осторожный голос.

— Здравствуйте, Степан Антонович! — я мысленно пожал ему руку. — Ты уже в городе?

— Да, вчера. Послал всех к чёрту и приехал. Я вот звоню, хотел уточнить, когда мы встречаемся?

Он опять всё забыл.

— В первую субботу июля. В шесть часов вечера. На старом месте.

— Ага. Ясно. Я недавно разговаривал с Лёшей, он тоже будет.

— Да, я знаю. Алексей говорил, что Болик тоже будет.

— Ты не знаешь, а Юра… — начал Степан Антонович, но я перебил его:

— К Юрию Матвеевичу я заявлюсь на днях. Надеюсь, он сможет выделить себе выходной.

Месяц пролетел незаметно. Мы ещё несколько раз говорили по телефону, уточняли, кто что должен купить, заодно время встречи перенесли на пять часов вечера. Место встречи оставили неизменным.

Дни пролетели вереницей, и настала первая июльская суббота. Когда я увидел Степана Антоновича, выходящего из автомобиля, я понял, что мы давно не виделись. Слишком давно. Он погрузнел, его облик стал по-настоящему солидным, волосы явно поредели, а глаза совсем выцвели. Я направился к нему, мы пожали друг другу руки, уже по-настоящему.

— Ты всё такой же, — сказал Степан Антонович после приветствия, хотя я знал, что это неправда. Время меняет всех.

Было жарко. Степан Антонович снял пиджак, бросил его на заднее сидение машины и посмотрел на часы.

— Лёша опаздывает. А Юре ты напомнил?

— Да, Юрий Матвеевич сказал, что будет, только немного задержится. У него какие-то дела.

Из-за угла здания показались две фигуры, большая и маленькая. Эта парочка направилась прямо к нам, и вскоре мы начали обмениваться радостными приветствиями.

— Привет, Лёша!

— Болик, здравствуй!

— Стёпа, сколько лет, сколько зим!

Болик тряс нам руки, радостно смеялся и подпрыгивал на месте, словно козлик. И на свои годы он явно не выглядел. Он был в майке и шортах. А вот Алексей стал ещё суровее и мрачнее. Даже когда он улыбался, в улыбке его была печаль. Он был гладко выбрит, а его широкие плечи и спортивная фигура могли ввести в заблуждение, вздумай кто угадывать его профессию.

Меня оставили сторожить машину, а Лёша, Болик и Степан Антонович скрылись в глубинах магазина. Вскоре они вернулись с набитыми битком пакетами. Мы погрузили их в багажник и сели в машину сами, Лёша с Боликом на заднее сидение, я — рядом с нашим водителем, уважаемым Степаном Антоновичем. Внутри было ещё жарче, словно на сковородке. Степан Антонович завёл двигатель, и мы тронулись в путь.

Прибыв на старое место, мы с радостью убедились, что никого, кроме нас, здесь нет, и никто не нарушит наше одиночество, как уже бывало не раз. Мы вытащили из машины сумки, вещи и пакеты, Болик побежал разыскивать сухие ветки для костра, за ним отправился Степан Антонович, прихватив топорик. Лёша же достал шампуры и стал нанизывать мясо. Я молчаливо присоединился к нему.

Раньше мясо для шашлыка, маринад готовил Болик или сам Лёша, но однажды им это надоело, и после их категорического отказа нам приходилось покупать уже маринованное мясо в супермаркете.

— Ну, как дела? Рассказывай, — сказал Алексей.

— Суета сует, — ответил я.

Похвастаться мне было нечем. Алексей это понял и надоедать расспросами мне не стал. Вскоре вернулись Болик со Стёпой. Болик, размахивая топориком, тащил громадную ветку, а Степан Антонович нёс целую охапку дров. Видно было, что он давно не занимался физическим трудом, но на лице его была написана гордость от хорошо выполненной работы.

Болик схватил спички, и вскоре на морском берегу заполыхал костёр. Степан Антонович достал из машины портфель, а из него — бутылку коньяка.

— Погодите, давайте подождём Юру, — напомнил Алексей.

— Да вот он, кажется, и едет.

Мы услышали шум мотороллера. Это и в самом деле был Юрий Матвеевич. Он затормозил, подняв кучу песка, прислонил мотороллер к засохшему дереву и начал обнимать всех нас по очереди. В глазах его заблестели слёзы.

— Я уже не думал, что ещё раз всех вас увижу, — сказал он.

Степан Антонович открыл бутылку, а Лёша начал раздавать всем пластиковые стаканчики.

— Ты так и не пьёшь? — спросил он у меня.

— Нет.

— Может, капельку?

— Нет, — опять отказался я. — Ты же помнишь, что было в прошлый раз…

— Да, ты знатно тогда проблевался, — Степан Антонович захихикал.

Болик, хотя его в тот раз и не было с нами, тоже засмеялся, такой уж лёгкий и весёлый был у него характер. Я разыскал в куче вещей бутылку с питьевой водой и наполнил свой стаканчик. Все выпили.

— А теперь — купаться! — закричал Болик и бросился к морю.

— Погодите, у меня здесь неподалёку дела, — сказал Юрий Матвеевич. Только сейчас стало заметно, что на спине у него висит тяжёлая сумка с инструментами.

— Тебя подвезти на машине? — предложил Степан Антонович.

— Нет, тут совсем рядом. Я туда и обратно, пятнадцать минут.

— Можно, мы с тобой не пойдём? — спросил Степан Антонович.

Он почему-то покраснел. Наверное, вспомнил тот раз, когда у Юры тоже было какая-то небольшая работа в детском пансионате, и мы по своей глупости увязались за ним. Тогда Степан Антонович, находясь под воздействием алкоголя, чуть не подрался с подростком из-за газеты со спортивными результатами. Мне тоже вспоминать тот случай было неловко.

— Нет-нет, это теперь не детский пансионат, — Юрий Матвеевич осклабился. — Всего лишь публичный дом.

Степан Антонович поперхнулся, Лёша улыбнулся.

— Барахлит система видеонаблюдения, — пояснил Юра. — Я быстро, туда и обратно. Может, пригласить сюда три-четыре девушки?

— Не надо! — чуть ли не единогласно воспротивились мы.

— Ну, я туда и обратно, — повторил Юрий Матвеевич ещё раз и ушёл в северо-восточном направлении.

— Идите же купаться! — обиженно прокричал нам Болик.

Мы разделись. Степан Антонович с одобрением посмотрел на широченные плечи Алексея.

— Лёша, ты до сих пор занимаешься плаванием?

— Да, каждые выходные пару километров…

Степан Антонович печально окинул взором свою несколько расплывшуюся фигуру.

У берега вода была совсем тёплой. Окунувшись пару раз, я понял, что никакого удовольствия не испытываю, и повернул к берегу. Костёр весело трещал и сыпал искрами. Степан Антонович вылез из воды, пыхтя, словно тюлень. Он понял всю тщетность своих попыток состязаться в плавании с Алексеем. Однако, он не приуныл, а наоборот, раззадорился, глаза Стёпы радостно блестели. Он вытерся полотенцем, достал из портфеля сигареты и закурил. Я уже потерял счёт, сколько раз Степан Антонович бросал курить. Подул ветерок, и я запоздало подумал о том, что забыл взять полотенце. И тогда я зажёг огонь, который охватил руки, ноги, туловище и голову. За несколько мгновений я высох, и огонь погас. Краем глаза я заметил, что Степан Алексеевич с интересом наблюдает за мной. Конечно, ему хотелось бы знать, как я это делаю, но как я могу объяснить это? Я набросил на плечи рубашку.

— Эй! — раздался чей-то чужой голос.

Мы повернули головы и увидели двух коротко стриженных парней в чёрных футболках. Рядом с ними на песке лежали два велосипеда. Какого чёрта их занесло сюда?

— Да? — спокойно вежливо ответил Степан Антонович.

— Лысый, что был с вами, это Дилан? — нагло спросил один из них. Впрочем, угрожающе они не выглядели.

Наверное, спутали Юрия Матвеевича с кем-то, подумал я. Каково же было моё удивление, когда Степан Антонович рассудительно ответил:

— Я что-то слышал об этом, но точно не знаю. А у вас к нему какое-то дело, ребята?

Парни как-то замялись.

— Мы просто поспорили, Дилан это или нет…

— А вы его подождите и поговорите с ним сами, — миролюбиво предложил Степан Антонович.

Парни переглянулись.

— Нет, мы спешим. Передавайте привет!

Они выкатили велосипеды на дорогу и укатили.

— Юра Продюк, оказывается, валлиец Дилан? — поинтересовался я у Степана Антоновича. — В наших степях-то?

Мой друг напустил загадочный вид. Как обычно, он знал больше, чем рассказывал.

— Да, — кратко ответил он и тут же спросил:

— А что такое «валлиец»?

Болик выскочил из моря, что-то съел, что-то выпил и опять побежал к воде. Уследить за ним было невозможно.

Вскоре Юрий Матвеевич вновь присоединился к нашей компании. Отсутствовал он гораздо больше, чем обещал.

— Юра, тут какие-то юноши спрашивали, не Дилан ли ты… — проронил я.

Юрий Матвеевич словно взорвался.

— Кто это спрашивал? — заорал он. — Где они?

— Уехали по направлению к городу, — ответил Степан Антонович.

Юрий Матвеевич выбежал на дорогу, посмотрел в одну сторону, другую, а потом вернулся к нам. Из воды, привлечённый криками, наконец, вылез Алексей. Его мокрое тело блестело в лучах вечернего летнего солнца. Мы вручили шашлык ему и Юре.

Юрий Матвеевич в один присест умял свою порцию и, видимо, успокоился.

— Так ты на самом деле Дилан? — вернулся я к этому вопросу.

— В некоторых кругах меня знают под этим именем, — мрачно ответил Юра.

— Впервые слышу.

Алексей с аппетитом поглощал шашлык и, видимо, не совсем понимал, о чём речь.

— У моего деда была такая фамилия, — счёл нужным пояснить Юра.

Он разоблачился и с громким хохотом бросился в море, подняв кучу брызг.

— А я в туалете повесил карту мира, — сказал Алексей. — Теперь срать не скучно и познавательно.

— Ага, — сказал Степан Антонович. — Пальчиком водишь и вроде как путешествуешь…

Нижний край солнца коснулся водной глади. В кустах кузнечики стрекотали всё громче и громче. Степан Антонович разлил остатки коньяка по стаканчикам.

Алексей выпил и спрятал стакан в пакет для мусора.

Мы молчали, каждый думал о чём-то о своём. И нарушать эту тишину не хотелось. Мы смотрели на море, где в тёмных волнах всё ещё плескались Болик и Юра.

— Веселится, как ребёнок, — с улыбкой сказал Алексей, подразумевая Болика.

— Не знаю ни одного человека, более жизнерадостного, чем Болик, — поделился своими наблюдениями Степан Антонович.

— На самом деле дела у него так себе, — сказал Алексей. — Там, где он живёт, чтобы получить более-менее приличную должность, нужно продать душу и выучить адский язык…

До нас донёсся весёлый гогот Юры и детский смех Болика. Алексей поворошил палкой костёр.

— А язык Болику не даётся… — печально закончил Алексей. — Вот и приходится ему с высшим образованием развозить пиццу…

— А я вот думаю, — отозвался Степан Антонович, — раз мы всё же европейская страна, то у нас могли бы ввести такие же льготы для гетеросексуалов…

Тут он замолчал.

Мы доедали шашлык, глядя на лучи заходящего солнца.

Потом мы собрали мусор, окончательно затушили костёр и поехали в город.

На перекрёстке мы расстались.

Болик, стуча копытцами и размахивая хвостом, убежал куда-то на юг.

Алексей Сармат ушёл на север, и дорога, по которой он тяжело ступал, покрывалась толстой коркой льда.

Юрий Матвеевич Продюк (он же Дилан) укатил на мотороллере на восток, и дорогу себе он освещал мощным потоком света, бившего из глазных отверстий на его металлическом лице.

Степан Антонович задержался позже всех. Мы обменялись рукопожатием.

— Был рад всех вас увидеть, — сказал я.

На небе взошла луна. Она осветила перекрёсток, и я увидел, что держу за руку красивую блондинку. Фигура у неё была потрясающая.

— Я тоже, — сказала она и смущённо улыбнулась.

— Прах к праху, — сказал я и тоже улыбнулся.

— Ну, до встречи! — сказала девушка, села в автомобиль и скрылась в западном направлении.

Я немного постоял, а потом расстался со своим телом, которое мгновенно рассыпалось в пыль, и исчез.

9 марта 2010 г.