Рассказы о животных

Благородный олень — зверь «многодомный»

Зоологи-систематики так и определили название этого прекрасного представителя семейства оленей — настоящий, или благородный, олень. Ареал его обширен, он обитает почти повсеместно в умеренном поясе Северного полушария: в США и Канаде — это вапити, в Европе — европейский олень, на Кавказе — кавказский, в Средней Азии — бухарский, или тугайный, в Сибири — марал. Есть еще карпатский и крымский олени. А в Забайкалье и Амуро-Уссурийском регионе обитает изюбр.

Самые крупные из них — марал и вапити: длина тела достигает двух с половиной метров, высота в холке — полутора, а вес — 300 и даже более килограммов. Кавказский олень и изюбр немного уступают им в размерах.

Благородный олень строен, красив, пропорционален — длинная шея, крупная голова, длинные ноги.

Особого внимания заслуживают рога. Они большие, ветвистые, чаще всего с пятью-шестью отростками, но у некоторых подвидов их до 20 и даже больше. Одинаковых рогов практически нет. У разных оленей они отличаются по размерам, массивности, количеству отростков и их положению относительно друг друга, форме стволов и развалу. Но у всех есть общее: темно-шоколадный цвет и узорчато-бугристый рисунок поверхности, острые, светлые концы отростков.

Летом короткая шерсть оленя блестящая, красно-коричневого цвета с бурым налетом, к осени она меняется на серо-дымчатую, с темным ремнем по шее и спине и светлым «зеркалом» около хвоста.

Олени обитают в тайге и широколиственных лесах, в зарослях кустарников и на высокогорных альпийских лугах. Это звери «многодомные», хотя больше всего они любят смешанные леса с высокотравными полянами, светлыми опушками, густым подлеском. Обожают молодняки на старых гарях и лесосеках (дубовые, буковые, кедровые). Летом в горах поднимаются к верхней кромке леса, за которой начинаются луга, или, наоборот, спускаются в поймы широких рек, поросших лесами и густой травой. Бродят по тихим протокам, старицам и заливам, в которых много излюбленной пищи — сочных трав и водорослей. О таких животных говорят: экологически пластичный вид.

Корм благородных оленей разнообразен: всевозможные травы, листья и побеги деревьев, кустарников, а зимой — хвоя, мох, лишайники, ветки. Грызут и кору. Деликатесами считаются желуди, буковые и кедровые орешки, каштаны, ягоды и грибы. Летом на обильной пище олени набираются сил, а зимой теряют, так как в основном употребляют в пищу хвощи. Особенно туго приходится животным зимой в Сибири и на Дальнем Востоке: морозы лютые, ветры пронизывающие, снега обильные. Такие холода не все переносят, но больше всего гибнет телят-первогодков и ослабленных в гоне быков, которым не так-то просто восстановить свои силы после осенних страстей и почти месячного воздержания от пищи.

Благородные олени живут совместно небольшими табунками, иногда встречаются и одиночки, матки держатся с телятами одного-двух возрастов. А европейские собираются в табуны до 40–50 голов. В Сибири и на Дальнем Востоке подобных табунов не наблюдается. Жизненные условия маралов и изюбров сложные.

У оленей плохое зрение, но у них отличные слух и обоняние, недруга они могут зачуять за 200–300 метров. Много оленей гибнет от злейшего врага — волка, а в Амуро-Уссурийском регионе изюбров систематически «пасет» тигр.

Как и большинство копытных, благородные олени постоянно испытывают недостаток минеральных веществ, особенно кальция и поваренной соли, а в мае — июле, когда растут панты и зимняя шерсть меняется на летнюю, у них настоящее солевое голодание. В такой период олени отправляются на солонцы, но возле них они очень осторожны. Неподвижно стоят часами примерно в 150 метрах от солонца, прислушиваются к тихим шорохам и улавливают малейшие звуки. Небольшое подозрение — и зверь уходит прочь. Если к солонцу направляются два быка, то к нему они подходят по очереди, идет один — второй стоит и слушает. Потом меняются ролями. Чуть что — рявкнул «часовой» тревожно несколько раз подряд: «гау, гау, гав», — и умчались оба.

Оленухи с молодняком не так осторожны и на солонец ходят днем. Пантачи — преимущественно ночью, будто знают, что больно охоч до пантов охотник.

Лось ведет себя более бесцеремонно. Постояв всего несколько минут на подходе к солонцу, он тут же направляется к нему и начинает шумно «солонцевать». Находящиеся в это время на солонце олени покидают его, а вновь пришедшие терпеливо ждут, пока уйдет лось: это соседство кажется им опасным. И не зря: солонцы хорошо знают и крупные хищники, а потому возле них обычны бурый медведь, тигр, волк. Проверяют. Караулят. Выслеживают добычу.

Интересно сравнить повадки благородного оленя и сохатого, они не просто не схожи, но во многом противоположны. Судите сами.

Лоси предпочитают пологий и мягкий рельеф с болотами, холодные влажные леса, а олени стремятся к широколиственным и смешанным лесам. Копыто лося приспособлено для передвижения по мягкому грунту, оленя — по твердому. На зимовку лоси обычно уходят в горы, к истокам рек и ключей, а олени (маралы и изюбры), наоборот, спускаются вниз. Когда лоси держатся по северным склонам гор, изюбры и маралы живут на южных. Очевидно, они добровольно делят места обитания, не желая мешать друг другу. Да и в другом у них есть разница. Лось бегает рысью, и галоп для него редкость, олень же, наоборот, мастер на галопы и редко переходит на рысь.

Брачная пора у благородного оленя проходит бурно и интересно. Начинается она в начале сентября, когда первые заморозки и холодные туманы извещают о конце лета, а осень знаменует свой приход удивительно многоцветной раскраской листьев. Наиболее сильные и нетерпеливые быки не ждут осени, они подают голос уже в конце августа. К этому времени рога у них полностью очищаются от кожи, упитанность и сила достигают максимума.

Рев оленя изредка можно слышать в любое время года, но в брачную пору он ревет постоянно. Это очень своеобразное, мощное и вместе с тем красивое и страстное мычание. В нем сила и призыв, желание и тоска, нетерпение и страсть.

В начале праздника любви голоса быков слышны редко, но с каждым днем они раздаются чаще и чаще. Слушая эти голоса, волнуются оленухи, однако делают вид, что им все безразлично. Беспечно покусывая траву и листья, они трепещут при трубных звуках зовущих голосов, которыми наполняются леса. К 5–10 сентября рогачи уже померились силами в турнирных поединках, победители образовали гаремы, а побежденные удалились в надежде найти себе подруг.

Но не надо думать, что в гареме бык — повелитель. Чаще всего опытная оленуха исполняет роль вожака, потому что опьяненный зовом любви жених в это волнующее время теряет и осторожность, и бдительность, живет лишь своими страстями. Почуяв опасность, оленухи бегут от нее, а бык мчится за ними вовсе не потому, что тоже опасается, — он не хочет терять подруг. И еще: уйти из гарема оленуха, если захочет, может в любое время. Убежит, и муж ее догнать и вернуть не сможет хотя бы потому, что бегает в это время тяжелее. Так что присутствие оленухи в обществе горящего любовной страстью друга — ее добрая воля, но не принуждение.

Ревут быки обычно утром, с начала рассвета и часов до десяти, и с наступлением темноты примерно до 22 часов, а случается — и до полуночи. В лесной тиши, особенно ночью, крик быка производит волнующее впечатление. Начинается он низким хриплым звуком, как бы горестными вздохами, затем звучит протяжно, громко, сначала на басовитых тонах, потом на высоких и звонких, будто он сильно дует в огромную серебряную трубу. Начинает свое пение бык, вытянув шею, высоко подняв голову, рога как бы кладутся на спину, шея сильно вздувается. Кончается эта своеобразная песня тихим отрывистым звуком. Выдохшись, он продолжает мукать, уставясь в землю. Длится песня недолго, повторяется через пять — пятнадцать минут. В разгар рева в местах, где оленей много, голоса женихов доносятся со всех сторон.

В брачную пору у быка несколько мест, с которых он ревет. На них олени много топчутся, роют копытами землю, в избытке страсти ломают кусты. Маленький участок леса превращается в подобие огорода, только что вскопанного и разрыхленного.

И еще: в гон быки устраивают себе купалки. Разгребут и углубят в ключе, на озере или болоте яму и возятся в ней, охлаждаясь. От грязи становятся черными. Ходят на купалки до образования льда и первого снега, будто кабаны. В это время рогачи довольно часто за семейное счастье дерутся между собой, но совсем не при каждой встрече. Сблизившись, «крикуны» пошумят, пошумят и разойдутся. Иногда один из них при виде явно сильнейшего соперника быстро и благоразумно ретируется. Дерутся наиболее крепкие.

…Осенним разноцветьем светились леса, встречая утреннее солнце. В глубоком темном распадке цеплялась за острия елей и купола кедров молочная кисея холодного липкого тумана. Тяжелые капли тающего инея редко и методично шлепали по палатке. Я недвижно сидел на валежине и слушал брачные голоса изюбров, кое-что помечая на карте и в полевом дневнике.

В радиусе двух километров кричали восемь быков. По высоте голоса, его густоте, силе и тембру я старался представить возраст и мощь этих быков и стадию формирования гаремов. Это было нетрудно, потому что те женихи, которые еще не привлекли к себе подруг, трубили чаще, нетерпеливее и страстнее; молодые пели высоко и звонко; чем взрослее был бык, тем басовитее оказывалась его песня.

Из восьми меня заинтересовали два ближних быка. Они были в разных от меня сторонах, но явно и вызывающе перекликались между собой и определенно сближались. Я прикинул, где они могут сойтись, и осторожно пришел в ту воображаемую точку. И едва успел замаскироваться между корней поверх старого громадного выворотня, как соперники проревели уже недалеко и так неистово, что я еще больше затаился.

Заметил я быков на пологом склоне в кедровнике почти одновременно в разных от меня сторонах — одного в сотне метров, другого чуть подальше. Оба они были могучими, разгоряченными страстью и решительными, обладали великолепными рогами, были примерно равной силы. Дышали они глубоко и шумно, окутываясь клубами пара.

Один из них, сближаясь с соперником, выбежал на небольшую поляну и застыл в двадцати метрах от меня, тяжело поводя боками и раздувая ноздри. Большой, стройный, красивый, полный собственного достоинства. Ноги точеные, гордо и независимо посаженная голова, ветвистые рога закинуты на спину. Бык тяжело и угрожающе дышал, глаза налились кровью. Он готов был помериться силами и в этом намерении стал рыть копытами землю и бодать раскидистый куст черемухи.

Увидев друг друга в полный рост, изюбры с таким с виду остервенением, с такой непреклонной решимостью бросились встречь, что, казалось, от удара вспыхнут. Но в десятке метров от этого возможного удара быки резко затормозили и начали беситься, демонстрируя свою мощь и устрашая друг друга. Неистово ревели, раздувая шею и грудь, рыли землю, грозно наклоняли головы с до блеска отшлифованными крепкими остроконечными рогами, яростно бодали кусты и вырывали их с корнями с необыкновенной легкостью. Воинственно бравировали, а в бой не шли.

Конечно же, будь среди этих двух один послабее, он непременно бы ретировался не мешкая, но силы были равные, и никто не хотел уступать.

Вогнав себя в транс окончательно и не находя исхода страсти, соперники стали ходить, зло косясь, то опустив рога к земле, то положив их на спину, отбрасывая комья земли и хрипло постанывая, метров пятьдесят в одну сторону, поворачивая в другую, сходясь метров до пятнадцати. Раз прошли, другой, третий предо мной, как на сцене.

Драки зверям не избежать — каждый должен знать свое место в среде обитания и в сообществе сородичей: кому подчиняться, над кем властвовать.

«Но как же выяснят победителя эти изюбры? Сколько можно реветь и беситься!» И только я об этом подумал, как они наконец бросились друг к другу с решительно выставленными вперед рогами — этим замечательным турнирным оружием. И так стремительно сходились, что мне вновь представилось, как они разобьются насмерть.

Но не разбились: в полуметре друг от друга они вкопанно застыли и… осторожно, с сухим треском скрестили рога. И лишь после этого стали яростно бодаться на силу. Упираясь широко расставленными ногами, каждый всей мощью толкал соперника, пытаясь вынудить его попятиться. Вспахивая землю, крутились, не разнимая рогов. От напряжения задние ноги увязали в слежавшейся таежной земле, а передние отрывались от нее, и спины выгибались тугой дугой.

То один осиливал, то другой. Минута прошла, другая. И вдруг один из драчунов попятился, сначала медленно, упорно не сдаваясь, потом быстрее, и вот уже так быстро заотступал, что я даже поразился, как можно так стремительно двигаться «задним ходом».

И тут отступавший так сильно ударился головой о дерево, что беспомощно замер и зашатался… Я даже глаза зажмурил, представив сильный и резкий удар соперника рогами, после которого несчастный должен был неизбежно рухнуть, чтобы никогда не встать.

Но устоял… И оба замерли, тяжело дыша. Лишь когда побежденный пришел в себя и бросился наутек, победитель ударил его рогами в зад, толкнул зло и сильно, но бросил рога кивком сверху вниз таким манером, что они не вонзились в тело, а стукнули наотмашь. А для назидания гнался за ним метров двадцать.

Я восторженно смотрел на благородного победителя, слушал его торжествующий клич и только тут заметил в тени деревьев двух прелестных самок с подростками-телятами, невозмутимо ощипывавших пожелтевшие листья с кустарников…

После гона быки уединяются или живут небольшими группами отдельно от оленух с молодняком. Обычно самцы держатся в горах значительно выше, чем самки с телятами и второгодками. Октябрь — ответственный месяц для рогачей, участвовавших в гоне. За это время, пока есть зелень и нет морозов и снега, им нужно хоть как-то восстановить свои силы. Иначе гибель зимой становится для них вероятной. По этой причине среди взрослых изюбров и маралов быков на 60–70 процентов меньше, чем оленух, в то время как среди новорожденных соотношение бычков и телочек примерно равное.

Благородный олень довольно плодовит. На сотню взрослых оленух в среднем рождается примерно 90 телят. Но до следующей весны их доживает около половины, а из оставшихся в живых на втором году по разным причинам гибнут еще трое-четверо из десяти. Хорошая потенциальная плодовитость в Сибири и на Дальнем Востоке сопряжена с большой гибелью от хищников: в год они уничтожают примерно до 12 процентов всего поголовья изюбра и марала. А там, где крупных хищников нет или очень мало — в Европе например, — поголовье молодняка растет от года к году быстро — процентов на 25, а то и на 35.

Телята родятся в начале мая. У них яркая пятнистая окраска, весят они у разных подвидов по-разному, их вес составляет около одной десятой веса матери. В первую неделю своей жизни новорожденный отлеживается в укромном месте, а мать пасется в 100–150 метрах от него. Покормит своего малыша и опять уходит. Ненароком приблизившийся хищник бросается на оленуху, и она уводит недруга далеко, затем возвращается к спасенному малышу. В десятидневном возрасте теленок начинает ходить за матерью, он уже очень шустрый, и не всякий зверь его догонит.

Интересно, что после рождения теленка оленуха становится намного бдительнее, чем прежде, хотя осторожность ей свойственна постоянно. С появлением малыша она тратит на прослушивание и осматривание местности около 70 процентов времени бодрствования, а до рождения малыша на это уходит примерно в три раза меньше.

У новорожденных оленят, как и у всех копытных, сильно развит инстинкт затаивания. При малейшей опасности или по сигналу матери они распластываются на земле и совершенно не шевелятся. На них можно наступить, но они скорее запищат от боли, чем пошевелятся. Рыжая в белых пятнах шерстка прекрасно маскирует малышей в бликах солнца на фоне травы и сухих листьев.

Эта особенность поведения вырабатывалась у животных тысячелетиями и превратилась в стойкий врожденный рефлекс: хищник быстрее и легче улавливает движение и не сразу обращает внимание на неподвижные объекты. Но если неопытный молодняк пользуется только врожденными рефлексами, то взрослые ведут себя более сложно и осмысленно.

Когда вы идете по тайге, лесу, за вами следят десятки, даже сотни настороженных глаз. Вы их не видите. Не видите в основном потому, что звери совершенно неподвижны. Обнаруживает себя тот, кто по каким-либо причинам побежит.

Леопард на суку над тропой, по которой идет человек, следит за ним, как бы окаменев. И охотник чаще всего проходит мимо, ничего не подозревая. Но если путник заметил его, зверь это мгновенно уловит и желтой молнией метнется прочь.

Часто приходится наблюдать, как косуля, изюбр или другой зверь стоят в кустах, глядя на вас. Но стоит им понять, что вы их тоже видите, как тут же убегают. Но это взрослый зверь. Детеныши, как правило, не умеют реагировать так сложно.

Растут телята быстро. Изюбрята и маралята к осени достигают 60–80 килограммов веса, а к году — центнера. У самчиков ко второй осени вырастают спицевидные рожки без ответвлений. Бычков с такими рожками называют спичаками или шильниками. С каждым годом растут и ветвятся рога. К шести годам они достигают полного развития и остаются такими еще шесть — восемь лет. В 12–14 лет к быкам приходит старость, и их рога начинают вырождаться.

Размеры и, главное, симметричность рогов — показатель веса и физиологического состояния организма. У сильных, здоровых быков они крупные, толстые и как две капли воды похожи один на другой. У слабого оленя правый и левый рога неодинаковы и по количеству отростков, и по форме.

Старые рога быки сбрасывают в марте или начале апреля. Характерно, что чем сильнее бык, тем раньше он теряет старые и раньше отращивает новые рога. Начинают расти они через несколько дней после спада старых — очень нежные, мягкие, покрытые бархатистой кожей. Это и есть знаменитые панты. Сначала вырастает небольшой пенек, потом его вершина раздваивается, появляется один отросток, другой, третий. Растут панты очень быстро, до одного-двух сантиметров в сутки.

Самые ценные панты у изюбра и марала — когда на них кроме вершинного раздвоения вырос один отросток и начинает появляться второй. Тело панта в это время золотистое, толстое, мягкое, с округлыми концами. Оно как бы просвечивает, а через нежную бархатистую кожицу чувствуется пульсирующая кровь. С появлением третьего, четвертого или пятого отростка — все зависит от возраста быка — панты начинают костенеть. Сперва сохнет и твердеет основание, потом ствол рога. Концы заостряются и окостеневают в последнюю очередь.

Благородный олень очень осторожен. В любое время — кормится ли он, отдыхает — уши его беспрерывно прослушивают все вокруг. При каждом подозрительном шорохе зверь настораживается. Малейшая опасность — оленя как не бывало.

Добыть изюбра или марала по силам лишь опытному охотнику. Взяв свежий след, он идет не спеша, внимательно осматривая местность и впереди, и по сторонам. Прежде чем сделать шаг, прикинет, куда можно бесшумно поставить ногу. По ветру подходить к этому зверю бесполезно: он учует человека за полкилометра, рявкнет несколько раз тревожно и умчится.

…Тихая ясная летняя ночь. В зеркале речного залива отражаются звездный небосвод и наклонившиеся над гладью воды деревья. В двухстах метрах приглушенно шумит могучий поток реки, но на его фоне слышно все: и как нудно гудят комары, и как падают в воду капли росы, и как изредка всплескивает рыба в дальнем конце залива.

Никто бы и не подумал, что под наклонившейся развесистой ивой неподвижно и неусыпно уже который час сидит в оморочке охотник-удэгеец. Он несколько дней назад, обследовав заливы, заметил, что в этом месте бывает пантач, а теперь терпеливо ждет его прихода. И ждет не первую ночь.

А всего в полусотне метров от охотника стоит изюбр. Стоит неподвижно уже не меньше часа. Он страсть как хочет поесть водорослей, которыми усеяно дно залива, но что-то его беспокоит. Каким-то неведомым человеку образом олень чувствует в густой тени на противоположном берегу залива что-то недоброе и буравит эту тень глазами, втягивая трепетными влажными ноздрями струи воздуха и навострив уши. Казалось бы, ничего там нет, в этой тени, но… «Почему от нее испуганно шарахнулась сова? И почему маленькие волнышки оттуда выходят изредка? И что там вроде бы стукнуло?.. Нет, лучше в другой раз приду», — и уходит пантач.

А как только забрезжил рассвет, упорный и терпеливый охотник поплыл по заливу. Его легкая оморочка, выдолбленная из цельного ствола тополя, бесшумно скользит по воде, красиво нарушая ее поверхность мягкими размашистыми волнами. Охотник опирается о дно залива тонкими, метровой длины палками, а на глубоких местах неслышно и легко гребет веслом. Перед ним наготове лежит надежный карабин. Ему так хочется увидеть из-за поворота желанного пантача, но… Один залив пройден, второй, третий. В этом были два изюбра, совсем недавно ушли — в отпечатках их следов в воде еще стоит густая желтая муть.

«Да, не повезло, — думает охотник. — Но я своего дождусь».

Одна за другой проходят бессонные и безрезультатные ночи. То ничего не увидит человек, то в пронзительном луче фонарика окажется оленуха или сохатый, на бульканье которых в воде он так осторожно крался.

Но удача в конце-то концов приходит. Охотник, подождав, пока пантач увлечется водорослями и станет менее осторожным, бесшумно подплывает к нему и включает фонарик. В ослепительном пучке света горят испуганные глаза изюбра, с его морды стекает вода, изо рта свисают водоросли. Человек видит над его головой толстые панты с тупыми, как бы обрубленными концами, а бык не успевает сообразить, что надо бежать…

Много у благородного оленя врагов — волк, рысь, тигр… И человек нередко тоже. Олень не таит на него зла, хотя и остерегается, а в минуту смертельной опасности, случается, мчится к нему за помощью.

…В небольшое приамурское село как-то в разгар зимы волки загнали изюбра-спичака. В изнеможении и страхе он запрыгнул в загон около сарая на окраине села, где стояли лошадь и корова. Насмерть перепугавшиеся домашние животные метнулись в темень сарая, а изюбр застыл как вкопанный и только вертел высоко поднятой головой с тонкими рожками да испуганно прядал ушами. Посмотрит то на столпившихся и галдящих у ограды людей, то в сторону леса, откуда еле унес ноги от серой смерти, то к сараю голову повернет.

Через каких-то полчаса бык немного успокоился, но в лес все смотрел и смотрел. И может быть, доверчиво думал: «Почему мы, звери, боимся людей?»

Изюбр быстро сдружился и с лошадью, и с коровой, с хозяевами и их соседями в той же мере. Для безопасности ему повесили на шею на широкой красной пластиковой ленте старинный колокольчик. К нему дикий зверь привык, а по звону все узнавали его и улыбались.

Легко перепрыгивая заборы, он бродил по заснеженным огородам, и скоро даже собаки перестали на него лаять, решив своим собачьим разумением, что теперь этот зверь свой, домашний.

Этому спичаку у людей было совсем неплохо: корм обильный и разнообразный, сарай теплый, отдых на сене вместо снега, а главное — покой. Но он постоянно смотрел в лес, чутко изучал и впитывал в себя только ему ведомые лесные звуки и запахи и в волнении переминался, бродил, тянул встречь им влажные ноздри.

Его не неволили, он несколько раз сбегал, но скоро возвращался, задумчиво оглядывался, легко шагая по огородам, прыгая через заборы.

Весной, когда опали юношеские рожки, ярче заголубело и украсилось облаками небо, сошел снег под подобревшим солнцем, деревья подернулись зеленой дымкой и по-иному запах лес, на голове изюбра стали наливаться уже крепкой живительной мужской силой молодые, светящиеся червонным золотом панты. Бык стал задумчивым, осторожным, подолгу стоял в тени сарая, явно оберегая свои панты. Стал недоверчивым и даже на хозяев скрежетал зубами, когда они протягивали к нему руки. Будто слышал он далекий таинственный голос предков, рассказывающий о недобром интересе людей к пантам.

На майские праздники, после того как один пьяный мужик слишком грубо и недвусмысленно поинтересовался пантами, изюбр ушел в лес и не вернулся. Несколько дней тихими росными утрами еще доносился до села знакомый перезвон колокольчика, но вскоре его не стало слышно. А летом на одной из коров в соседнем селе зазвенел тот же самый колокольчик, только на другой повязке…

Как это опасно дикому зверю — привыкнуть к людям, а люди всякие встречаются…

Благородный олень — распространенное животное. В ряде государств этих зверей много. В Шотландии, например, обитает около 200 тысяч оленей — 12–16 особей на квадратный километр! В Чехии и Словакии — 45 тысяч оленей, а отстреливают ежегодно до 12–14 тысяч голов. В Польше примерно такая же картина. Около ста тысяч благородных оленей в Германии и Австрии. Даже в крошечной Дании, где, кажется, одни поля и села, живет две тысячи оленей. Успешно акклиматизировали это животное в Австралии, Новой Зеландии, Южной Америке.

В нашем государстве благородные олени широко распространены. Только поголовье марала и изюбра исчисляется 130–160 тысячами, из них 45–50 тысяч обитают в Амуро-Уссурийском регионе.

Маралов в большом количестве содержат в специализированных совхозах, в основном на Алтае, в полувольных условиях для получения пантов, из которых изготовляют дорогое лекарство пантокрин. Быков там ко времени созревания пантов ловят, в специальных станках спиливают панты и отпускают.

В Новой Зеландии и Англии приступили к разведению оленей на фермах, где их успешно одомашнивают и содержат в полувольных условиях. Есть надежда, что со временем благородный олень будет жить бок о бок с человеком, станет его верным спутником.