Рассказы о животных

Северный морской котик

Сцены и картины из интересной жизни необыкновенных животных — морских котиков — так и мелькают на кинолентах, телеэкранах, в книгах и журналах. Многие с ними хорошо знакомы, будто сами видели громадные лежбища больших и красивых животных и слышали их рев, заглушающий шум морского прибоя и крики многочисленных колоний птиц. Поражает мысль: «Как же их много!», но это теперь много…

Морской котик — представитель отряда ластоногих семейства ушастых тюленей. Животное прекрасно приспособлено к жизни в океанских просторах. Хотя вода для него родная стихия, но связь с землей котики не потеряли и проводят на ней примерно столько же времени в году, сколько и в море.

Северный морской котик называется так потому, что зоологи выделили восемь различных видов котиков, шесть из которых обитают в Южном полушарии и один у берегов Калифорнии. Северный морской котик — самый многочисленный, интересный и ценный из них. Рассказ пойдет только о нем, и мы его будем называть морским котиком или просто котиком.

Тело котика плотное, веретенообразное, прекрасно обтекаемое. Голова сравнительно маленькая, остроносая, с огромными красивыми темно-карими всему удивляющимися глазами, с веером светлых длинных жестких усов и еле заметными ушными раковинами. Конечности представляют собой идеально подвижные ласты, с помощью которых зверь в воде развивает хорошую скорость, а на суше лишь неуклюже и тяжело прыгает.

Самцы и самки резко отличаются размерами: взрослый котик весит от 100 до 250, в исключительных случаях 380 килограммов, самка же в пять раз легче.

Волосяной покров котиков очень густой, нежный и шелковистый, окраска от серебристо-серой до черно-коричневой. Он водонепроницаем, чрезвычайно прочен и вместе с толстым слоем жира предохраняет животное от переохлаждения.

Питается котик кальмарами и рыбой. Желудок взрослого самца вмещает 15–16 килограммов пищи (у секачей до 25 килограммов, но это уже редкость), самки — около четырех, а молодняк довольствуется меньшим: двух-трех килограммов вполне хватает.

В воде морские котики быстры и проворны почти как дельфины. Загребая передними ластами и извиваясь телом, они развивают скорость до 20 километров в час. При этом стремительно выпрыгивают из воды и пролетают в воздухе до четырех — пяти метров, группами и поодиночке, как дельфины. Глубоко вдохнув, котик способен нырнуть на глубину 80–100 метров, не появляясь на поверхности до десяти минут.

Разумеется, таким замечательным пловцам поймать рыбу, кальмара, осьминога или на худой конец медузу ничего не стоит. Потому-то они такие упитанные. Почти все морские звери жирные: киты, моржи, тюлени, но котикам обильные жировые запасы нужны еще и для многомесячного пребывания на лежбищах, так как, когда начинается гон, им не до еды.

Живут котики на огромных просторах северной части Тихого океана, однако места их размножения — лежбища — строго ограничены. Кроме Командорских островов брачная жизнь этих животных проходит на острове Тюлений около Сахалина, на нескольких островах Курильской гряды и на островах Прибылова. В зависимости от принадлежности к детородным лежбищам формируются стада морских котиков: командорское (около 200 тысяч голов), сахалинское (160–170 тысяч), курильское (несколько десятков тысяч). Прибыловское стадо наиболее крупное, в нем около двух миллионов котиков.

Лежбища устраиваются на пологих песчаных или галечных пляжах, на скользких громадных камнях, а то и вообще на скалах. Удобнее для лежбищ, конечно, большие пологие пляжи, уходящие в глубь островов, на узких во время шторма волны губят молодняк и постоянно досаждают взрослым.

Странно — на многих океанских островах есть множество прекрасных пляжей, а они жмутся, теснятся, часто бедствуют всего на нескольких из них, из года в год приплывая именно к ним, каждый точно к тому месту, где родился.

Всю долгую вьюжную зиму морские котики живут одиночками, группами и небольшими стадами на просторах Тихого океана — от Курил и Японии до Калифорнии и от Берингова моря до Гавайских островов. Отдыхают и спят там же, где и кормятся, на вечно колышущейся водной поверхности, нередко за тысячи километров от земли, до которой им вроде бы и дела нет. Как спят? А просто: всплыл, лег на спину, положил ласты на живот, а голову на грудь и закрыл глаза…

Но к весне неудержимая сила влечет морских котиков на север, в царство холода и туманов. Влечет всех — самцов и самок, старых и молодых. Влечет ради продления рода.

В апреле на Курильских, Командорских и Алеутских островах еще лежит снег, а вокруг свирепствуют жестокие штормы. Бесконечные полчища волн с поразительным упрямством устремляются к островам в намерении разрушить их, смыть, но разбиваются о твердь скал. Нескончаемый грохот прибоя, промозглая изморось и туман, плавающие льдины и снег на скалах — как мало, казалось бы, в этом привлекательного.

В конце апреля меж бурунов показываются темные большеглазые светлоусые головы. Присматриваются, принюхиваются, часто исчезают под водой. Одна, другая, третья. С каждым днем котик становится смелее и, наконец, прорезав пенистый прибой, вылезает на омытый соленой водой берег. Осмотревшись еще раз, он неуклюже и тяжело ковыляет подальше от брызг.

Это прибыли первые представители морских котиков. Самые сильные и нетерпеливые. Секачи. Они спешат занять места, заявляя об этом грозным криком, торжествующим и зовущим. Вот один из них, смешно опираясь на подогнутые ласты, ковыляя и пыхтя, взгромоздился на большой плоский камень и посмотрел вокруг — это зрелый самец, в силе, ему не менее семи лет (гаремы они начинают собирать в этом возрасте). Размеры секача внушительны: длина до двух метров, а весит он примерно столько же, сколько и матерый бурый медведь. Тело плотное, могучее.

Вроде бы морской котик не в своей стихии на суше, однако весь его вид говорит о гордости за самого себя, голова высоко поднята, взгляд устремлен в морскую даль, откуда он кого-то нетерпеливо ждет. Нетрудно догадаться, кого. А ждать подруг приходится долго, и почти месяц страдалец не ест…

В нетерпении котики в драках делят удобные места пляжа, готовятся к встрече подруг и тем временем стройнеют.

В мае наконец-то приплывают самочки, сразу же оповещая и будоража давно приготовившихся к встрече своих повелителей громкими призывными криками. При этих криках секачи ревут, мечутся, им хочется в воду, к подругам, но они боятся потерять место на суше, ставшее таким дефицитным, и лишь топчутся на своих камнях, нетерпеливо извиваясь и качаясь, и оглашенно ревут, разевая пасть до возможных пределов.

Очаровательные самочки прекрасно все понимают, но к ним не торопятся. Они весело перекликаются между собой, сбиваются в стайки и вроде бы о чем-то озабоченно советуются, кокетничая. Широкий пляж в поле их зрения усеян котами-султанами, давно готовыми к формированию гаремов, но котихи набивают себе цену. И вдруг всей толпой вылезают на берег и направляются, извиваясь, к одному секачу — не обязательно к наиболее крупному, статному или крикливому, не всегда к самому ближнему. Бог весть что определяет их выбор.

Они окружают своего избранника, наперебой трутся о него, тянутся к носу, ласково о чем-то бормочут, нежно покусывая в шею, завораживая томными взглядами прекрасных глаз. Не ревнуя, не ссорясь между собой, подумать только…

Котик очень доволен и горд, отвечает всем своим долгожданным подругам одинаково ласковым вниманием и зовущими гортанными звуками. Вместе с тем он не теряет бдительности, следя за пока одинокими секачами-соседями. Избави бог в это время кому-нибудь из них приблизиться к счастливцу!

Между тем новые партии самочек осчастливливают и других секачей. Через несколько дней берег на километры вдоль моря становится черно-бурым от тысяч котиков, между телами которых и яблоку негде упасть. Над этой живой лавой как бы в шахматном порядке гороподобно возвышаются бдительные султаны в окружении 10–30, а то и 40–50 наложниц — кому как повезет. Границы между гаремами вроде бы и не заметно, но ее прекрасно видят и секачи, и их подруги, а всякое нарушение этой границы ведет к реву, угрозам и дракам.

Знакомство с лежбищем котиков — незабываемое впечатление. Будто одновременно и неустанно ревут десятки тигров, сотни быков, мычат тысячи коров, блеют бессчетные стада овец и коз, но и это не все — кто-то громко свистит, сопит, фыркает, кашляет. Да еще гвалт бесчисленных птиц.

Когда Джеральд Даррелл увидел гаремную жизнь морских котиков, он, восхищенный ее красотой и драматизмом, написал: «… если бы мне вдруг выпала доля быть животным, я бы предпочел оказаться в шкуре котика, чтобы наслаждаться обществом таких великолепных супруг».

Молодых котиков, остающихся «парнями» до шести-семи лет, взрослые к гаремам не подпускают. Им приходится объединяться в холостяцкие группы. Самочки до трех лет тоже держатся отдельно, где-нибудь поодаль. Холостяки, которым уже пять-шесть лет, все время интересуются жизнью взрослых, стремятся принять в ней участие, но… везде их гонят. Редко кого взрослые не отвергают.

Через день-два после прибытия на лежбище у самки появляется котенок — черный, пучеглазый, головастый, но очень симпатичный. Весом четыре-пять килограммов. Мать за ним ухаживает трогательно, несколько дней беспрерывно досыта кормит молоком, которое жирнее коровьего в 10–15 раз, греет, лижет, любуется, оберегает от опасностей, холода и жары.

Но любовные страсти перебивают инстинкт материнства. Котиху терзают материнские заботы, но при всем этом она не спускает глаз и со своего избранника, к которому ее неудержимо тянет. Только что родившая самка через четверо — шестеро суток вновь думает о продолжении рода. В брачный период она не забывает на день-два отлучиться в море, освежиться, отдохнуть, наесться, почиститься, накопить молока. Не в пример секачам, которые в это время напрочь забывают о пище. Около полутора месяцев они бывают в воде лишь в исключительных случаях или в жару, чтобы остудить свой пыл и горячее тело. Это случается примерно раз в неделю. Даже вечерами, когда другие котики устраивают массовые купания и игрища, они бдят. Иногда, правда, вконец обессилев, женатые уходят к холостякам немного поспать. Иначе и погибнуть можно.

Любвеобильных секачей-гаремников на лежбищах гибнет довольно много — каждый третий. Ученые говорят, что умирают они вследствие ожесточенных драк, от кровавых ран. Но я думаю, при такой жизни, без сна и пищи, но с великим множеством жен, постоянно разжигающих раздирающее чувство ревности, навек угомониться немудрено и без ран и драк.

Ну а котята? Занятые мамаши сводят их в кучу, образуя «ясли», где малыши жмутся друг к другу и терпеливо ждут, когда их накормят. У каждого только своя мать. Просто удивительно: возвратившаяся с моря котиха находит свое дитя среди тысяч, в страшной тесноте, в реве, гвалте. Узнает его по голосу в таком аду, находит по запаху среди густых «ароматов». Осиротевшего малыша уже никто не накормит, он обречен.

Через три-четыре недели котята под бдительным и терпеливым контролем мам начинают приобщаться к воде, учатся плавать и нырять, а позже и добывать корм. Через месяц детский пушистый мех меняется на красивый серебристо-черный, и детеныш приобретает облик взрослого. В миниатюре, конечно. В октябре котята чувствуют себя в воде как дома, не страшатся ни океанских волн, ни громового прибоя и уже готовы к дальним многомесячным странствиям в океане.

Лежбища котиков в брачный период не балует хорошая погода — то штормовые ветры, то туманы и дожди. Нечасто представляется возможность погреться под лучами невысокого солнца. И уже в сентябре чувствуется приближение зимы: начинаются заморозки, дождь мешается со снегом, штормовые ветры ожесточаются, берега обледеневают. А там наступает пора метелей. И все эти невзгоды котики переносят, не страдая и судьбу не кляня.

До глубокой осени многочисленное ревущее стадо противостоит суровой стихии. К этому времени котики представляют собой единое целое: ревнивые секачи-индивидуалисты и компанейские подростки, озлобленные старцы и кокетливые красавицы котихи, многосотенные детские «ясли» и «клубы» холостяков и холостячек. Объединяются животные для того, чтобы сохранить молодняк, не дать ему исчезнуть, вместе противиться ветрам, холоду, туманам, дождям и снегам.

И все же в конце ноября — начале декабря котики уходят в море. Плывут на юг, чтобы восстановить силы, пополнить жировые запасы, подрасти и через полгода вернуться в заветные места.

В море мать живет со своим детенышем неразлучно. Учит его всем премудростям жизни только до годовалого возраста. Годовичок весит до 15 килограммов и полностью подготовлен к самостоятельной жизни.

В три-четыре года самки становятся взрослыми, достигнув полутораметровой длины и примерно 30 килограммов веса, самцам же до взрослости еще расти и расти. Самки живут дольше — до 38 лет, а самцы в два раза меньше, потому что много сил отдают на продолжение рода.

Печальна судьба котиков-холостяков: примерно каждого пятого забивают промысловики ради шкуры, мяса и жира. Далеко не каждый из них достигает ранга гаремника-секача.

Плавают котики группами и в одиночку на громадных просторах Тихого океана, за многие тысячи километров от своих лежбищ, но в определенный срок возвращаются к ним. Как находят дорогу? Как определяют точный курс? На современных кораблях множество сложнейших приборов, точных карт, штурманы, капитаны, и при этом они, случается, блуждают. А морские звери плывут как по идеальному компасу, чтобы вылезти точно на свой единственный берег и в нужные сроки (например, самки за несколько дней до родов). А в пути и штормы, и дожди, и туманы, и морские течения, но не страшат они котиков, не задерживают, не сбивают с точного курса. Просто поразительно!

Драматична «биография» котикового племени, а все потому, что его мех прекрасен и дорог. На островах Прибылова были обнаружены колоссальные полчища котиков, сивучей, моржей, каланов, голубых песцов. И на этих островах началось массовое истребление замечательных морских зверей, а с годами оно усиливалось и ожесточалось. В конце XVIII века на Командорах забивалось по 20–30 тысяч котиков ежегодно. Российско-американская компания с 1799 по 1867 год в среднем заготавливала почти по 40 тысяч шкур в год. С 1871 по 1890 год на Командорах и островах Прибылова было забито 2 635 тысяч котиков (в среднем по 132 тысячи в год). В последующие годы на командорских лежбищах тоже добывалось по 20 тысяч шкур в год.

Остров Тюлений с лежбищами морского зверя открыли в середине XIX века, а в 1852–1855 годах там было забито около 100 тысяч котиков, и стадо было практически уничтожено. Потребовалось 14 лет для того, чтобы популяция котиков Тюленьего острова слегка пополнилась, но в 1870 году последовало новое побоище.

О, как жесток бывает человек в своих алчных, в конечном итоге бессмысленных устремлениях к обогащению!

Промысел велся варварски, без учета пола и возраста зверей. И наступил крах: котиков стало так мало, что в недавнюю быль просто не верилось. Но промысел несчастных животных продолжался — теперь даже и в море, на путях подхода к лежбищам. Не менее ста хорошо оснащенных судов рыскали в поисках живого золота. С 1879 по 1909 год в море было добыто около миллиона котиков. А сколько еще их погибло раненых, не попавших в руки промышленников!

От окончательного истребления морского зверя спасла Международная конвенция 1911 года по охране котиков и запрету промысла. В 1957 году была заключена новая Международная конвенция, в которой меры по охране морского зверя были уточнены и расширены.

Теперь котиков снова много, но добыча их построена на научных основах и строго контролируется. Этих зверей с каждым годом становится все больше, лежбища расширяются, образуются новые, и рев на лежбищах год от года сильнее. И как душе не радоваться?