Рассказы о животных

Калан — «сухопутный моряк»

Калана иногда называют морской выдрой, морским бобром. Раньше еще называли и камчатским бобром, когда он обитал на камчатском побережье. Трудно объяснить, почему калана называют морским бобром, — на бобра он не похож ни обликом, ни образом жизни. А вот с речной выдрой сходство есть, хотя не такое уж и значительное. У калана, как и у речной выдры, длинное гибкое туловище, он не очень проворен на земле, но изумительно быстр и ловок в воде. И еще: систематики включают калана и речную выдру в одно семейство — куньих.

Калан занимает как бы промежуточное положение между такими полуводными зверями, как речная выдра, ондатра, бобр, и ушастыми тюленями — котиком, сивучом, морским львом. Конечности у выдры, ондатры, бобра имеют небольшие перепонки между пальцами, у ушастых тюленей — ласты. У калана передние конечности по строению напоминают лапы выдры, ондатры, а задние по форме близки к ластам. С берегом он связан теснее, чем котик или сивуч, которые способны подолгу жить в открытом море, но берег ему не так необходим, как речным и озерным полуводным зверям.

Калан выглядит неуклюже и тяжеловато, нет в нем грации и изящества. Длина туловища самцов от 1,2 до 1,4 метра, вес до 30–45 килограммов. Самки более легкие. Хвост средних размеров. Тело уплощено и густо опушено. Голова округлая, с густыми длинными светлыми усами и небольшими глазами. Морда гораздо светлее туловища.

Мех калана недлинный, но чрезвычайно пышный, мягкий и шелковистый. Главное — очень густой. Окрашен в приятный темно-коричневый или почти черный цвет. Особенно красивы и высоко ценятся темные шкурки с сединой. Каланий мех самый прочный из всех мехов. Специалисты составили шкалу устойчивости мехов к износу. Идеалу прочности присудили балл 100, и этот балл достался калану и речной выдре. А у зайца, например, балл прочности меха в 20 раз ниже, чем у калана. Мех белки заслужил 30 баллов, рыси — 40, лисы — 50, что в два раза ниже, чем у калана. На что уж прочен мех у королевы мехов — американской норки, но и он получил лишь 70 баллов.

Но во сто крат дороже каланий мех самому зверю. Как известно, водных и полуводных зверей от переохлаждения тела предохраняет толстый слой подкожного жира, которым природа наделила китов, нерп, сивучей, морских котиков, норку, выдру и прочих, а вот калана обошла. Его предохраняет лишь меховой покров. Воздух, находящийся между ворсинками, облегчает вес зверя и выполняет функцию теплоизолятора. Калан постоянно тщательно ухаживает за своей спасительной «шубой» — расчесывает ее, лижет, чистит, сушит. Содержит в идеальной чистоте, так как грязный мех мокнет и животное гибнет от простудных заболеваний. Линька волосяного покрова калана растянута чуть ли не на все 12 месяцев, и потому его мех хорош в любое время года, хотя к зиме он становится гуще и пушистее.

Калан замечательно приспособлен к воде. Он прекрасно плавает и ныряет, под водой способен плыть со скоростью три метра в секунду и погружаться на глубину до 50 метров. Вытянувшись этакой живой торпедой, закрыв слуховые проходы и ноздри специальными клапанами, гребет задними лапами-ластами и спокойно разглядывает зеленую толщу воды. Высматривает добычу.

Основной корм калана — морские ежи, двустворчатые моллюски, осьминоги, кальмары, крабы, медузы и прочая морская живность. И рыба, конечно. В питании калан неприхотлив. Нырнет в воду, погрузится на дно, наберет ежей, ракушек, прижмет добытое передними лапами к груди и поднимается наверх. А на морской поверхности перевернется на спину, разложит добытое на груди и брюхе и ест не спеша, покачиваясь на волне.

Калан для вскрытия двустворчатых моллюсков использует камни: положит себе на грудь булыжник и бьет о него ракушку, пока та не треснет, не разобьется. Иначе-то как извлечь из нее мякоть? Использование орудий труда свидетельствует о высоком уровне развития животного. Немногие способны на такое.

Калан может и другое: вытирает загрязнившийся волосяной покров водорослями, заворачивается в морскую капусту, чтобы его не сносили течение и ветер во время сна на водной поверхности. Прямо-таки умник. Сомневаетесь? Посмотрите внимательно ему в глаза, и вы увидите в них какие-то таинственные тени и искры мыслей.

Но вернемся к питанию калана. Малоподвижных ежей, ракушек, морских звезд, медуз он берет легко и в достатке, ест их много, да только калорий в них маловато. Наестся ими, поспит три-четыре часа, и вновь чувство голода заставляет приниматься за еду. А вот рыба дело другое — это калорийная и сытная пища. И хотя нечасто она попадает «на стол» калану, но по своему значению это корм наипервейший.

…Вынырнет калан со дна морского, полежит на спине, поест, вымоет брюхо, покрутившись в воде, осмотрится вокруг — и на отдых. Летом он часто заплывает в густые заросли морской капусты, где меньше волны, где нет страшных врагов калана — акул или косаток, там и спит, лежа на спине, сложив передние конечности на животе.

Но часто каланы выходят на отдых на берег или на торчащие из воды камни. На камнях особенно удобно, безопасно, все вокруг видно.

Калан — обитатель прибрежных морских вод с глубинами до полусотни метров, с обилием водорослей, мелководий, с крутыми каменистыми берегами, надводными и подводными рифами. Волну и накат с моря каланы не любят, а потому предпочитают обосноваться в закрытых бухтах, заливах или у оконечностей мысов, островов, за которыми в любое время можно укрыться. Зоной устойчивого обитания морского бобра является километровая полоса воды вокруг «сухопутья».

Каланы считаются относительно оседлыми, при возможности подолгу живут на облюбованном ими участке. В неспокойную ветреную погоду держатся поближе к берегу, в штилевую могут уплывать от берега на 25 километров. Но заволнуется море, расплачутся с тоской и тревогой чайки, и заспешат «моряки» к своим спасительным берегам. Они «сухопутные моряки». Среди каланов есть домоседы, есть и бродяги, которым дома не сидится. Летом и зимой каланы более оседлы, чем весной и осенью. На Командорских островах сезонные передвижения «сухопутные моряки» не совершают, а вот на Курилах это обычное явление.

Теоретический ареал калана представляет собой гигантскую дугу, протянувшуюся вдоль Курильских островов, восточного побережья Камчатки, Командорских и Алеутских островов, островов Прибылова, побережья Аляски, Канады и США к югу до Калифорнии. В настоящее время каланы заселяют лишь некоторые Курильские острова, южную оконечность Камчатки (мыс Лопатка), острова Командорские, Алеутские, Прибылова, Кадьяк и Калифорнийское побережье, между которыми укором совести алчных и безжалостных промышленников простираются обширные пространства, где этого великолепного зверя не стало.

Каланы спокойны, добродушны и очень миролюбивы. Живут колониями, часто собираются в стада до 50–100 и даже до 200–300 голов — не кричат, не беснуются. Впрочем, сытые, в штилевую погоду они затевают веселые игрища: кувыркаются, гоняются друг за другом, ласкаются.

Даже брачная пора — наиболее эмоциональный период в жизни большинства животных — у каланов проходит без шума, а тем более драк, они и аппетита не теряют. Образовавшиеся супружеские пары дружны, ласковы и нежны. Кормятся, играют, отдыхают — все время вместе. Спят рядышком, почти в обнимку.

Стадия вынашивания длится около года, зато детеныш появляется на свет отлично сформировавшимся, в густом пуху, зрячим и даже с зубами. Весит он полтора-два килограмма, а в длину достигает 50–60 сантиметров. Осиротевшего малыша обязательно «усыновит» другая мать и выкормит.

Каланенок находится все время на груди матери, лежащей в море на спине. Она кормит его досыта, лижет, баюкает. Даже катает на себе, знакомя с миром, в котором предстоит ему жить. Когда приближается время очередной кормежки, мать оставляет детеныша где-нибудь в укромном месте, скажем, в зарослях морской капусты, а сама ныряет… А он спит «на груди» моря. Не тонет, не захлебывается.

В первые две недели детеныш приобщается к пище взрослых, но и продолжает сосать молоко несколько месяцев. Растет быстро, хорошо развивается. В полугодовалом возрасте меняет детский меховой покров на чудесную «шубу» взрослого. В год имеет длину тела как у матери, весит 17–19 килограммов. Он уже все умеет, знает, как жить по-каланьи, но еще долго будет рядом с той, которая дала ему жизнь. Он научился избегать заклятых врагов — акул и косаток, уплывать от штормового наката в затишье, содержать волосяной покров в идеальной чистоте. Все знает, что положено знать «сухопутным морякам».

Отцы особой нежности к наследникам не питают, не хотят мешать матерям, но когда тем становится трудно, они тут как тут. Готовы во всем помочь.

Так и живут эти «сухопутные моряки» — флегматично-спокойные, веселые, любопытные и забавные, всегда миролюбивые и совершенно беззлобные животные. Пойманные людьми, они почти не сопротивляются им, не кусаются, легко привыкают к неволе, берут корм из рук, как дельфины. Настоящие друзья человека.

Еще 250 лет назад по побережью северной части Тихого океана каланов насчитывалось многие сотни тысяч. Миру их открыл знаменитый естествоиспытатель экспедиции Витуса Беринга Георг Стеллер.

Правда, калан стал известен русским первопроходцам, достигшим Тихоокеанского побережья Камчатки, несколько раньше Стеллера, но он первым описал неведомое животное, и мы воздаем ему должное.

В то давнее время каланы совершенно не боялись людей, сами подплывали к ним. Не будь у них такой замечательной меховой шкуры — не началась бы трагедия, затянувшаяся более чем на два столетия и принесшая печальные последствия. Морских бобров в середине XVIII века было очень много, а теперь все три подвида числятся в Красных книгах редких и исчезающих животных.

Драгоценный мех калана был одним из главных стимулов освоения побережья северной части Тихого океана сначала русскими моряками и первопроходцами, а затем Российско-американской компанией. На пушных аукционах шкура калана стоила одну-две тысячи долларов, то есть по стоимости была равна в среднем 20 лисьим шкурам, а знаменитых соболей за одного калана шло семь — восемь.

Морскую выдру уничтожали более быстрыми темпами, чем котика, потому, что она жила у берегов круглый год и не исчезала на шесть месяцев в океане.

На Командорских островах во время их открытия в 1741 году каланов было до 15 тысяч, там их сразу же стали уничтожать тысячами. На острове Беринга в 1745 году добыли полторы тысячи каланов, а через десять лет ни одного. Перенесли промысел на соседний остров Медный. В 1754 году на нем взяли 800 каланов, а через восемь лет и там их не стало. На Командорских островах к семидесятым годам XVIII века калана тоже истребили. Быть может, несколько самых осторожных, самых мудрых пар сумели уцелеть в недоступных местах скалистого морского побережья, к которому человеку было не пробраться ни с суши, ни с моря. Так или иначе, но потребовалось сто лет, чтобы калана снова заметили на Командорах.

В 1788 году русский моряк Г. Л. Прибылов открыл в северной части Тихого океана острова, названные потом его именем. На этих островах ежегодно забивали до пяти тысяч каланов, а вскоре и там прекратили промысел.

Но жили еще эти многострадальные животные на Курильских и Алеутских островах, вдоль побережья Северной Америки, и избиение каланов было перенесено туда. В семидесятых годах XIX века мировая добыча калана составляла от четырех до восьми тысяч штук в год. Но после пика заготовок в 1884 году (восемь тысяч шкур!) крах и для этой популяции стал необратимым. В 1900 году на пушной аукцион попала всего тысяча шкурок калана, и все равно «последних могикан» с фанатичным упорством добивали. Полностью их уничтожили на Сахалине, Камчатском побережье, на многих островах Курильской гряды. На Калифорнийском побережье последний калан южного подвида был убит в 1911 году.

Наконец в том же году Россия, США, Япония и Англия заключили конвенцию о запрете охоты и об охране каланов. Но браконьеры отстреливали их и в Первую мировую войну, и в Гражданскую, и после них. В 1924 году советское правительство приняло специальное постановление о строгой охране морской выдры.

Медленно, долго восстанавливалась ее численность, а еще медленнее — ареал, но все же вид был от истребления спасен. Теперь каланы обычны во многих местах, но до восстановления былого ареала и былой численности еще далеко. На Командорах каланов теперь около двух тысяч, а было в пять — семь раз больше. Возрождается морской бобр и на Калифорнийском побережье — численность южного подвида достигла уже тысячи голов. Все больше и больше становится их на островах Курильских, Алеутских и Прибылова, у берегов Аляски. Есть все основания считать, что со временем популяции калана возродятся полностью.

Человек очень много может сделать, если захочет. Но никогда не сможет он восстановить исчезнувший вид животного. Все, что исчезает в животном мире, — исчезает навсегда. Какая невосполнимая потеря, что не стало у суровых Командорских островов стеллеровой коровы, и какая радость, что каланы избежали этой участи.