Рассказы о животных

Беляк — типичный северянин

В нашей стране обитает четыре вида зайцев: беляк, русак, толай (песчаный) и маньчжурский. Все они имеют много общего: длинные трубкообразные уши, совсем маленький хвост, укороченные (в сравнении с задними) передние лапы, большие самозатачивающиеся постоянно растущие резцы и другие признаки подобия.

Вроде бы близкая родня, но сколь различны условия их обитания! Зайцы как бы распределили между собой пространства от тундры до среднеазиатских гор и от Балтики до Тихого океана. На стыке ареалов, например в Белоруссии и Среднем Поволжье, бок о бок живут беляки и русаки. Чем дальше к северу, тем больше беляков и меньше русаков, а в тайге и тундре русака уже нет — там царство его белого собрата. К югу в лесостепи господствуют русаки. На границе степи и полупустыни встречаются русаки и толаи, а в более южных районах толай полностью вытесняет русака. Маньчжурский же заяц живет обособленно — только в лиственных лесах Амуро-Уссурийского региона (в отдельных местах совместно с беляком).

Беляк — типичный северянин, великолепно приспособленный к существованию в холодном климате. У него широкие, зимой густо опушенные лапы, позволяющие легко прыгать по глубокому рыхлому снегу, очень теплый зимний мех, в пище он неприхотлив.

Беляк оправдывает свое название: начиная с октября его «шуба» становится на удивление красивой, окрас меха — снежно-белый, на фоне снега видны лишь темные кончики ушей, глаза и нос. Весенняя линька заканчивается к маю, пышный белый мех меняется на редкий буровато-охристый, но кончики ушей остаются черными и летом.

Наш герой заселяет огромные пространства, например, в Евразии он распространен от Гренландии до Тихого океана, от Заполярья до Альп, Северного Казахстана и Алтая.

Беляк любит равнинные и слабовсхолмленные места с зарослями лесов и кустарников. Сплошных горных лесов, особенно хвойных, старых марей, обширных болот и луговых пространств он избегает. Типичные места его обитания — разреженный лес с хорошо развитым подлеском, зарастающим молодняком, особенно осиной и березой; свежие вырубки и гари, опушки, поляны, речные долины и берега озер с ивняком.

Летом главный корм зайца — разнообразные травы, зимой его рацион скудеет, сводится в основном к веткам, коре деревьев и кустарников. Корм этот малокалориен, и беляку приходится ежесуточно съедать около 600–800 граммов, что составляет примерно одну треть его живого веса.

Весной, как только сойдет снег, беляки с такой жадностью набрасываются на нежную зелень трав, что теряют присущие им осторожность и пугливость, иногда не обращают внимания на подошедшего к ним человека, не реагируют даже на выстрелы. После скудного зимнего питания удивительно вкусная трава и цветы-эфемеры их словно опьяняют.

Кормится лопоухий обычно по ночам, днем отлеживается. Идя к месту отдыха, он старательно запутывает свои следы: петляет, делает «двойки», «тройки», «сметки», «скидки» по нескольку раз, топчется по своим следам взад-вперед, отпрыгивает метра на два-три за валежину, куст или другое укрытие. А притаится на лежке где-нибудь под деревцем или кустом непременно так, что хищник или охотник будут подходить к нему обязательно по ветру и открытому месту. Заяц и видит неплохо, и чутье у него хорошее, и сон чуток. Даже во сне он поведет то одним ухом, то другим, приоткроет правый глаз, затем левый, а чуть что — он уже готов к стремительному прыжку.

У зайцев много врагов. Даже колонок, горностай, ворона, сорока, и те норовят напасть на него при удобном случае. Но главные и самые опасные недруги — волк, лисица, рысь, росомаха, ястреб, орел, крупные совы. Наверное, поэтому — в силу неусыпной бдительности — заяц не имеет постоянного «дома». Отдыхает на лежке, которую сочтет удобной и безопасной. Зимой роет в снегу ямку где-нибудь на удобном для наблюдения месте — бугорке или у кочки, а летом стремится найти такое укрытие, где не было бы комаров и обдувало ветром.

Человек издавна охотился на зайцев. На Руси охота на них была распространенной потехой. А вот знаем мы их до сих пор мало. Например, мы часто говорим: труслив как заяц. Так-то это так, да не совсем. Заяц не теряет присутствия духа даже, казалось бы, в безвыходном положении, а случаев разрыва сердца от страха (обычных даже для хозяина тайги — могучего медведя) у него практически не известно. Во время погони он до последнего мгновения старается спастись: куда-нибудь юркнуть, запрыгнуть, обмануть преследователей, сбить их со следа.

Однажды мне довелось увидеть такое. Зайчиха металась по лесной поляне — ее настигал коршун. Хищная птица то невысоко взмывала вверх, то резко пикировала, выставив когтистые лапы, а зайчиха… бросалась ей навстречу и била передними лапами. Оказывается, рядом были зайчата… Не храбрый, конечно, косой, но ведь и трус бывает смелым, особенно когда решается вопрос жизни и смерти.

…Старый пасечник, напоив меня в избе чаем, рассказывал:

— Одолели энтой зимой зайцы, и откель они взялись в таком количестве? С осени я их пострелял изрядно, прямо за садом караулил да петли мастерил. К зиме их осталось немного, дак, видно, самые хитрые. А два обозлили меня и в убыток ввели этаким образом, что я ажник теперя их поминаю божьей матерью…

В волнении дедок закурил папиросу, постучал по полупустой пачке заскорузлыми пальцами в темных трещинах с крепкими желтыми ногтями, глубоко затянулся пару раз и продолжал, окутывая всю избу голубым дымом:

— Утром пойду в сад — все зайцами истоптано и стволиков шесть — восемь погрызено, а половина из них окольцована на погибель. Пробовал мастерить петли — обходят. Привязал я там — на задворках сада — своего Полкана. Поначалу дня два остерегались, стервецы, а потом поняли, что на цепи он, и ноль на него внимания. Обойдут — и за свое… Как-то брешет псина, аж нутро выворачивает — захлебывается, задыхается в ошейнике. Взял я дробовик — и в сад, да куды там: мигом утекли… Устроил себе засидку — оне ее в туже ночь распознали. Сижу в ней, караулю — не приходят, а не пойду — они тут как тут… Пошел как-то на брех без оружия, да оне отпрыгали от меня немного, оглядели и — как издеваются — не уходят. Сидят на задах своих, стригут мороз ушами, как ножницами, да оглядывают меня нахально… Взял как-то заместо ружья палку — не убегли, взял заместо палки ружье — утекли. Ну что ты будешь с ними делать!..

Рассказывал старик с душою, болью и волнением, будто не полгода назад, а сейчас одолевали его эти обнахалившиеся лопоухие.

— И что возмущает: бреши пес на них, хоть сдохни от злости, оне знай себе грызут мои яблоньки да вишни, а пойду я до него, чтобы отпустить с привязи, дак зайцев сдувает как ветром. Ну до чего же хитрющие!.. Так я с ними и не мог совладать…

Я подумал: «Хитрющие, действительно… А ведь хитрость если и не ум, так уж сообразительность, во всяком случае. И это у зайца-то! Не у дельфина, шимпанзе или даже собаки, а у этакого банального зайца».

Не давая угаснуть начатому разговору, я поддержал его:

— А что, батя, зайцы вообще-то здорово кумекают?

— Што ты, — оживился он, — ишо как кумекают! Полкан мой их по первости гонял долго, дак разве ж их, стервецов, догонишь! Сначала угонял, аж бреха слышно не стало, а потом все ближе и ближе кругаля вокруг сада принялись топтать, а голосу становилось меньше да обрывался он чаще. Пошел как-то по следам разбираться, и что же? Оне поняли, что Полкан тихоходный, да и почали хитрить, кумекать, как бы надуть его, куда бы юркнуть. То своим обратным следом сметку сотворят, то как сиганут через бревно аль валежину — и в сторону. Не то на развал дерева метра на два вскочут да затаятся там. А под конец так обнаглели, что на поленнице дров стали пережидать, пока псу брехать в бесполезности надоест.

— Так взял ты все же тех зайцев, батя, или же так и не совладал с ними? — спросил я.

— Не совладал. Полкана оне умаяли до хвори, он не стал на них обращать внимания. Взял сучонку в деревне, шавку, дак оне от нее пешком уходили, вроде бы смеялись даже. Ехидно так ухмылялись. И сколь я ни старался подойти к ним на выстрел — не подпущали. Ни днем ни ночью. Как-то подстрелил одного, одурел от радости, а потом оказалось, что пришлой-то был зайчишка, а те два так и остались. Весной, когда пришел черед им гоняться, ушли, стервецы… Другому расскажи это — засмеют: старый охотник не перехитрил зайцев… Стыдоба-то одна… Затеплело когда, увидел — полсада погубили.

Старик вновь закурил, задумался, как бы распутывал тягучие, как паутина, нити мыслей. Я не хотел ему мешать, но мне так хотелось поговорить еще о зайцах, и я не удержался:

— А много ли ты, отец, за жизнь свою перестрелял зайцев-то?

Он будто ожидал этого вопроса и оживился:

— Много. Не считал. Больше петлями брал их. Да вот послушай, милый, как оне кумекают. Был случай, кода один тикал от лисы, и прижала его зверина на мысок в озеро. В песочек там прилепилась лодка, а в ней рыбак сидел. Дак зайчишка в лодку запрыгнул и шастает глазами то на рыбака, а то на выбежавшую лису. Человеку даже в руки дался… То я был, в лодке-то. Трясется весь, бедняга… Два дня пожил у меня в хате, потом утек… А в сани зимой заскакивали, спасая свою шкуру, сколь раз! Аж в сено от страха зарывались… А то шел я проселком через лес, и шасть мне в ноги заяц, затаился, оглядывается… Волк за ним гнался… Ить надо же понимать, что у мужика ему спасенье… А так и на сто саженей не подпустит. А то сам подумай, почему оне от орла со степи бегут в лес, а от лисы — из леса в степь. А знают, где и как спасаться от разного вражины…

Размножаться беляки начинают с конца февраля, в марте — апреле, как только на солнцепеках появляются проталины. Свадьбы у этих животных протекают шумно, с драками и криком, при этом и ночью и днем они теряют бдительность. На весеннем подтаявшем снегу в это время можно видеть групповые следы, утрамбованные площадки с клочьями белой шерсти и пятнами крови.

…Была ранняя весна. Еще крепились мартовские холода, но солнце уже светило по-весеннему, набухали почки, брачно стрекотали сороки, возбужденно хороводились вороны. Иногда я уходил за город, в заповедник, понаблюдать, подышать лесным воздухом, помолчать, отдохнуть.

Однажды прилег на уже обсохший косогор, смотрел в небо, было тихо, тепло. И вдруг эту тишину разрезал громкий крик, я приподнялся на локтях, прислушался — крик повторился, но уже с плаксивыми нотками.

Я быстро пошел на крик по проталинам. В просветах между белоствольными березами и серо-зелеными осинами заметил впереди полянку. Тихо подобрался к опушке и… На поляне расположились три зайца-беляка. Этакие в весенней линьке шелудивые, в клочьях выпадающей белой шерсти, сквозь которую пробивалась летняя буровато-охристая «шуба». Двое — судя по всему, женихи — конфликтовали из-за подружки, которая с интересом наблюдала за ними поодаль. Я увидел соперников, стоящих друг против друга на задних лапах и приплясывающих не то в злости, не то в нетерпении, а быть может, в стремлении приглянуться зайчихе. Зайцы браво и картинно стригли ушами, по-боксерски держали перед грудью передние лапы.

И тут началась потасовка. Схватились с криком, часто-пречасто ударяя друг друга передними лапами. А если равные и никто не желает уступать?

Вдруг к драчунам присоединился еще и третий страждущий любви заяц, такой же шелудивый и возбужденный. И вот уже их трое, оглядывают друг друга, блестя широко расставленными (вовсе не косыми!) глазами, часто подергивая будто рассеченными «заячьими» губами.

Троица забегала вокруг поляны, да во всю прыть, наперегонки, уши вдоль спины, а лапы — только мелькают. А зайчиха наблюдала за состязанием внимательнейшим образом. В умиление и восторг привела меня эта сцена.

Бегали на пределе сил не менее пяти минут. Вижу, резвость стала убывать, но представление продолжалось. Зайцы будто с ума посходили от бурных любовных страстей и напряжения: прыгали вверх, кувыркались в воздухе, крутили двойные, тройные сальто, проделывали замысловатые трюки, приплясывали на задних лапах вокруг Нее. А Она внимательно наблюдала, все выбирала и решала проблему: не совершить бы ошибки при выборе отца детей своих! Один из женихов умудрился заложить голову меж задних ног и, свернувшись в клубок, покатился шаром, крича и вереща… Я протер глаза…

Но и это было еще не все. Отдышавшись, они потянулись к зайчихе подрагивающими носами. А Она обнюхала каждого и всем своим видом ответила им: «Не-а, пока не вижу достойного». И… ударилась в бега. А все уже порядком измотавшиеся кавалеры припустили за Нею вслед.

Я догадывался: зайчихе не столько самый сильный нужен в супруги, сколько наирезвейший, самый выносливый. И в завершающем туре состязаний зайчиха безошибочно узнает достойнейшего — бега-то повела Она, со свежими силами. Вот только вернется ли эта свадьба на мою поляну…

Вернулись. Двое, Он и Она. Минут через десять. Остановились под березой в полусотне метров от меня, тщательно обнюхали друг друга, будто только встретились…

А те двое, кому не повезло, приплелись тем временем на поляну и переводили дух поодаль. Уже не претендуя на Ее любовь, не тая зла на счастливчика.

Беременность у зайчихи длится полсотни дней, в помете бывает от двух до десяти крохотных зайчат. Они рождаются зрячими, с нежной курчавой шерсткой, с первых же дней могут передвигаться, прятаться и затаиваться. Эти симпатичные серые комочки, пососав мать, расползаются и удивительно хорошо маскируются среди сухих прошлогодних листьев и травы — зоркие птицы их не видят, а наземные хищники не чуют. Зайчата почти не пахнут и не оставляют следов.

Считается, что зайчиха — плохая мать: детей кормит недолго, активно их не защищает, а вскоре бросает на произвол судьбы. Но надо быть справедливыми в оценках! Да, зайчиха редко кормит зайчат, но она стремится сохранить маскировку несмышленышей. Не хочет оставлять хищникам своих пахучих следов.

Молоко зайчихи очень питательно, белков и жиров в нем в три-четыре раза больше, чем в коровьем молоке, в желудках зайчат оно образует сгусток, который усваивается в течение четырех дней полностью. А восьми — десяти дней от роду зайчата начинают сами есть траву.

И еще в защиту зайчихи: она заботится о своем потомстве до осени, держится с ним одним выводком, обучает. Пикните в лесу, где водятся беляки, под голос зайчонка, и зайчиха будет тут как тут. Даже стучать лапами станет, пугая.

Интересно, что зайчиха кормит всех зайчат, встретившихся ей, — своих и чужих. Это тоже важное приспособление в трудной борьбе за выживание заячьего рода: погибла одна мать, но детей ее выкормит другая.

Не пройдет и недели после рождения зайчат, как у взрослых снова гон: за лето им во что бы то ни стало надо дать два помета, чтобы заячье племя к зиме было многочисленным, а суровая зима внесет свои коррективы. Только в тундре зайцы не успевают со вторым выводком — слишком короткое лето.

Мало у каких зверей численность по годам так сильно изменяется, как у беляков. Когда их много, на одном квадратном километре держится до сотни, даже до 200–300 зайцев. И в этом же месте через два-три года может остаться один — два зайца. Такие резкие колебания численности беляков объясняются болезнями и неблагоприятной суровой зимой. «Заячий мор» нещадно губит тысячи зверюшек, а пройдет несколько лет, и снова они снуют меж кустов. А все потому, что очень плодовиты.

Беляк любит свой «дом» — участок обитания, где он родился и вырос. Все знают, что от охотничьих собак заяц убегает по кругу и что он непременно будет на том месте, с которого его подняли собаки, через несколько километров погони. Даже в смертельной опасности он не покидает свой «дом», надеясь на «помощь его стен».

Случается, многоснежье заваливает невысокие деревца и кустарники, и зайцы вынуждены в поисках корма кочевать к югу. Если такое случается в год высокой численности, беляки собираются, чтобы вместе отправиться на юг. Голод бывает так тяжел, что они поедают даже птиц и зверьков, попавшихся в охотничьи снасти или погибших. Правда, такое случается редко.

Живут зайцы до шести лет, а если повезет, то и до десяти. «Долгожителям» бывает и по двенадцать, как правило, это самки: век самцов гораздо короче — они менее осторожны и не берегут себя.

Зайцы — давний и излюбленный объект охоты. На беляков активно и мастерски охотятся народы Сибири и Крайнего Севера, в их жизни заяц — зверь ценный и чрезвычайно полезный: в пищу используется отличное мясо, из теплых шкурок шьются верхняя одежда, одеяла и спальные мешки.

Эти милые зверьки всегда были симпатичны людям, они популярные и непременно положительные герои сказок, безобидны и интересны. А животный мир просто невозможно представить без зайца-беляка.