Рассказы о Сашке

ЛИЦА 5

Да, конечно, – да, напрочь, – да, само собой, – да, явно и да, ясно-понятно, что никак Сашка не походил и на бодро-улыбчивого, и, однако ещё и на строгого, сосредоточенного непонятно на чем, и постоянно подозрительно помаргивающего крошечными черными глазками – как сторожевой пес, который вдруг позабыл, что надобно ему охранять, Петра Семёновича-Сергеевича, почти начисто облысевшего, уже давным-давно, триста – двести семьдесят – двести пятьдесят – двести сорок восемь – сто двадцать пять – девяносто – тридцать пять – семьдесят шесть – девять лет тому назад.

Не очень уж был Сашка, который умер совсем молодым, похожим и на Таисью Викторовну. Последнее могло бы даже показаться кому-то странным, ибо имелось всё же немало зыбких оснований считать Тасю, истовую поклонницу-любительницу болгарской обойной продукции, матерью Сашкиной; тем не менее, людям, коим довелось когда-либо вблизи увидать Таисью Викторовну, сразу же бросались в глаза её розовые, багровые, алые, сочные, плотные, влажные, крепкие, жирные, мясистые, трепетные, алчные, сжатые, ненасытные, дрожащие, вибрирующие губы, жадные и изящные, нежные и хищные, пухлые и рельефные, тогда как Сашка со своими кривыми, жёсткими губами (нижняя – узкая и верхняя – широкая) – и с грязно-серой бумажкой усов, на Таисью Викторовну не очень-то был похож.

А вот у Татьяны-Марины, у молчальницы, у жены Володькиной, брата Сашки, умершего совсем молодым, вообще почти и не имелось особенных примет внешних, глаза у неё, правда, были тёмно-карие, приветственно и иногда ярко – глуповато звонкие, только слишком уж сморщенные, сдавленные, стиснутые и полузакрытые, будто бы она хотела, и будто бы пыталась она постоянно проснуться, но плохо – скверно – дурно – неудачно – худо-нескладно у неё это получалось. С трудом, тяжело, хило, никак почти и не получалось. Тут только добавить можно, в связи с Татьяной-Мариной-молчаливицей, что поскольку вообще у большинства людей лица априори и непроснувшиеся, и кривые, и покосившиеся, и измятые, и сбитые, и отёчные, и помятые, и распухшие, и усохшие, то Татьянин-Маринин face являлся чем-то вроде этакого псевдо – лже суперсимвола многих-многих женских лиц человеческих.

При этом волосы у неё, у Татьяны-Марины, у жены Володиной, брата того самого Сашки, который… Так вот, да, – точно, странно, забавно – волосы у Татьяны-Марины цвет имели и золотистый, и тёмно-каштановый, то есть, в разное время суток то один цвет преобладал, то другой, то золотистого больше было, то тёмного и каштанового. Какого же цвета было больше, какого меньше – никто разобраться не мог. Ну и Володя в том числе. Ещё иногда он не мог разобраться, круглое лицо у Татьяны-Марины или овальное, квадратное или треугольное, пирамидальное или втянутое, впалое или одновременно и в правую и в левую сторону вытянутое.