Расстрижонка

Часть 73. «…а в конце дороги той плаха с…» Глава 397

Многие загадки связаны с князем Андреем. Оттого умножаются и домыслы вокруг него.

Ключевский пишет о Боголюбском:

Я уже говорил, что «из Булгарии» — означает из гарема эмира булгарского, а не «родом». Она — «ясыня». Да и странно мстить через 11 лет после похода.

Проскакивала в литературе более поздних времён и идея сексуальной неудовлетворённости, как мотива убийства. В основе — фраза о том, что Андрей, в силу своего благочестия, часто вставал ночью, шёл в церковь и там молился в одиночестве, перед чудотворной иконой. Типа: «Богородицу возлюбил, а молодой женой пренебрёг».

Андрей старше Ану на сорок лет — понятно, что гормональный фон у них разный. Но… что-то мне не верится. Не были ли его ночные молитвы не причиной, а следствием? Следствием отвращения к женщине, не ставшей для него другом, «отдыхом души и тела». Вызывавшей презрение, брезгливость своим недостойным поведением? Как брезгует муж женой, ноющей, выпрашивающей разные цацки да тряпки, превращающей супружеское ложе в подобие публичного дома. Хоть бы и с одним клиентом.

Татищев говорит об участии в заговоре первой жены — Улиты. Звучит, в разных вариантах мотив мести за казнённого отца — Степана Кучку. Снова — недостоверно. Какая месть через 28 лет?! После семнадцати лет замужества и четырёх детей? После целого ряда совместно пережитых «острых» эпизодов? Хотела бы отомстить — ткнула бы спицей спящему мужу в ухо. В любой год, во всякую ночь.

Народные сказания утверждают, что кто-то из братьев Боголюбского (Михаил или Всеволод — есть варианты) сунул связанных Кучковичей и жену Боголюбского в лубяные короба и кинул в озеро возле Владимира. Которую из жён? — Предания дают оба имени.

Участие жены (какой-то) в убийстве Боголюбского обосновывается миниатюрой из «Радзивилловской летописи».

В центре композиции расположена чья-то голая задница. Видимо, самого князя Андрея. Символизируя, отсутствием штанов, предшествующее — «отошёл ко сну». Справа пара персонажей в коротких, типа курток, одеждах, занимаются гадостями с использованием острого и режущего. Слева — некто радостный в длинной одежде тащит центрального голозадого за накинутое на голову одеяло. Из-под которого видна целая левая рука Боголюбского. Вот в этой «радостной» фигуре и видят жену-убийцу.

Сразу возникают сомнения.

Прежде всего, миниатюра 15 века, а не 12. Режут на картинке не одного князя, а кучу народа — человек семь. Один из персонажей-резателей — в полном боевом облачении, в шлеме-шишаке с бармицей и в наручах. Осталось только плюмаж развесистый пришпандорить. Заявиться в таком виде в спальню государя… типа на танке приехать.

Тащить женщину в ножевой бой имеет смысл только в качестве «отмычки». Тогда вся картинка попадания заговорщиков в спальню князя рассыпается.

В аристократических домах супруги имеют раздельные спальни — жена не может своевольно явиться к мужу. Ежели у неё вдруг возникла такая нужда, то надлежит послать сперва служанку, дабы узнать мнение супруга. Всё это происходит на глазах караула. Который от такой суетни просыпается и взволновывается.

Отсутствие упоминания о внутренней охране у порога (у спальни князя), у лестницы (спальня на втором этаже), у крыльца («взошли они на крыльцо»), внешней (у ворот замка) — давно вводит в расстройство исследователей.

Я нахожу здесь аналогию с убийством императора Павла в Михайловском замке. Когда граф Пален просто скомандовал караулу, кинувшемуся навстречу группе заговорщиков: «Смирно! Кругом! Марш!», и славные гвардейцы исполнили команду, покинув пост. Потому, что привыкли видеть в этом человеке — начальника, полкового командира. Хоть и не своего полка. «Итак взошли они на крыльцо…» и отправились в погреба пьянствовать. Толпа в два десятка поддатых мужиков с железяками пол-ночи шляется по дому туда-сюда, а их никто не замечает?

Куда делась ночная стража Боголюбского, участвовали ли она в заговоре или были нейтрализована, каким образом… мы, вероятно, уже не узнаем. Однако очевидно, что присутствие в любом сходном «строевом» сценарии княгини — не только бесполезно, но и вредно.

Наконец, и прямые летописные сведения, и найденный в Переславле-Залесском камень с именами убийц, имени какой-либо княгини не содержит. Перечень интересен тем, что женских имён нет не только в начале его, но и в конце. То есть, гипотетически завершающая фраза: «… а кроме сих злодеев была ещё и княгиня» — не имеет места быть.

Сомнение возникает и при взгляде на причёски. Все стоящие персонажи (и «жена»), кроме чудака в шишаке, размахивающего железякой на заднем фоне, на летописной миниатюре — простоволосые, кудрявые, с довольно короткими волосами. Можно представить, что «кудрявость» — родовая черта Кучковичей, что в схватке убийцы потеряли шапки. Но женщин на «Святой Руси» без головного убора и с короткими волосами — не бывает. А вот разные категории мужчин длиннополые одежды носят.

Ещё странность: все убийцы — безбородые. Включая и двух стоящих справа персонажей, вполне зрелого мужского возраста. Наоборот, все зарезаемые персонажи, чьи головы не закрыты одеждой, стоят на коленях и имеют бороды. Годится для иллюстрации типа: «Немецкие псы-рыцари режут пленных псковичей» — бритость духовенства у католиков противопоставляется бородатости православных. Такое графическое разделение «свой-чужой» характерно для позднего средневековья, для эпохи войн немцев и русских в Прибалтике.

Миниатюрист использовал графические стандарты из «информационных войн» своей эпохи? А бой Ахиллеса с Гектором под стенами Трои на ручных гранатомётах — рисовать не пробовали?

Ещё, чисто графически: такая прорисовка женских ног средневековой миниатюре не свойственна.

Следующее сомнение проистекает из некоторых упоминаний о событиях последних лет жизни Боголюбского. Князь Андрей отправляет своего младшего сына (из оставшихся к тому времени двоих) княжить в Городец Радилов.

Вообразите себе отправку Александром Вторым Александра Третьего (второго сына) в его детстве — наместником на Аляску. Есть некоторое сходство. Городец в эту эпоху — крайний, самый нижний, русский город на Волге. Даже не пограничье, а «заграничье» — ближайшие города — Кострома и Вологда. Вблизи Городца — русских городков нет. Юрию Андреевичу в это время — 7–8 лет.

Потом Андрей отправит его в Новгород. А вот в Городец, мальчик, учитывая его возраст, возможно, поехал с матерью. Фактически — ссылка. Ну не ребёнка же!

Ни о её отъезде туда, пребывании там, возвращении оттуда — данных нет. Но есть авторитетные подозрения, что Боголюбский собирался развестись и жениться в третий раз.

Кстати, Татищев упорно говорит о трёх последовательных женах: русской, булгарке и ясыне. Не путает ли здесь он факты и намерения, порядок и количество браков?

Участие Улиты в убийстве Боголюбского исключается ссылкой на монастырскую запись о её смерти в конце мая 1175 года, за месяц до убийства Андрея. Если этой записи можно верить.

Надеюсь, что в моей АИ обойдёмся без таких загадок — Боголюбский мне… не скажу — нравится, но — интересен. Пусть живёт.

Сейчас происходит другой «тёмный» эпизод.

Историки говорят коротко: Андрей вернулся, женился на «ясыне», привезённой из похода.

А первая?! Улита-то где?! Отсутствие или сомнительность свидетельств позволяет строить очень… «изощрённые» версии.

Например (из дамской худлитры): Ольга Юрьевна, сестра Боголюбского, жена Остомысла Галицкого, выгнанная мужем, живёт у брата в Боголюбово и доводит до Улиты информацию о том, что она — Улита Степановна Кучковна, на самом деле — внебрачная дочь Юрия Долгорукого.

Бздынь… «Лиза изменившимся лицом бежит пруду».

Улита, осознав тяжесть ненароком свершённого греха — сожительства со сводным братом, топиться в Клязьме. Насмерть. Андрей, раздражённый обрушимся на его голову позором само-утопления жены, тут же женится на первой попавшейся наложнице.

Для той части культурного человечества, которая сильно озабочено проблемой тайных детей-родителей — сюжетец очень даже.

Вершиной этого направления литературы является, естественно, Шекспир. Внимательный анализ текста «Ромео и Джульетты» позволяет утверждать, что Ромео — внебрачный сын отца Джульетты, а сама Джульетта — никакого отношения к своему семейству не имеет. Ибо является дочерью служанки-кормилицы, подкинутой ею в хозяйскую семью после гибели господской дочки в ходе землетрясения. О чём знает хозяйка дома. Отчего и строит лже-дочери всякие гадости.

– Выдать замуж! Хоть за кого! Лишь бы глаза мои её больше не видели!

А её муж, глава дома узнаёт правду только по ходу повествования, почему и резко меняет любовно-отеческое отношение к девочке на крайне негативное.

Мда… Шекспир писал для лондонского простонародья, но — загибал красиво. Хоть и — не матом.

Для точности замечу: Татищев, ссылаясь на недошедшую до других исследователей летопись, утверждает, что жена Степана Кучки была-таки любовницей Долгорукого. Суть сюжета об основании Москвы при этом выглядит так.

Долгорукий куда-то, типа Торжка, ходил походом. По дороге домой решил навестить свою «пассию». Но Стёпушка, который — Кучка, про то узнал и решил сбежать. Однако Долгорукий оказался резвее, Кучку поймал и казнил.

Кто с кем спал — понять уже трудно. Но Москва от этого — основалась.

Есть очевидные доводы — не опровергающие! Опровергнуть утверждение: «он с ней спал» — практически невозможно. Но — ставящие под сомнение.

В ту весну в Москву съехалось 6 рюриковичей из разных мест. Для выяснения отношений в «любовном треугольнике» — многовато. Ещё: вятичи на Москва-реке в эти и предшествующие годы — поданные Черниговских князей, а не Суздальских. Что даже Долгорукого несколько ограничивало в его… секс-туризме. Встреча князей была поминальной — «сороковины» сына Долгорукого Ивана, хорошо знакомого лично, союзника и соратника и муромско-рязанского Владимира, и Свояка, несколько месяцев назад отдавшего Ивану Курск.

Наконец, ежели бы Долгорукий был интимно знаком с женой Кучки, то, имея основания предположить происхождение Улиты от себя, никогда бы не позволил бы сыну Андрею на ней жениться. Ибо князь Юрий не только любил сладкое вино, жирную еду и мягких женщин во множестве, но и был человеком весьма богобоязненным, к нарушению «Закона Русскаго» и «Устава церковного» — вовсе не склонным.

Итак, если исключить столь приятные сентиментализму идеи типа: «И про отца родного своего, ты, как и все, не знаешь ничего», а также отбросить гипотезы техно-панка о нашествии инопланетян с межгалактическим контактом в форме похищения княгини, или спонтанное открытие меж-мирового портала, куда Улита и удалилась в поисках ини с яней, то остаётся «рутина повседневной жизни».

Попробуйте представить эту ситуацию «для себя».

Возвращается муж из командировки. С подружкой.

Жене:

– Привет. Собирай вещички. У меня — новая супруга завелась.

Представили? Звук, баллистику летающих предметов? Личико не болит? Уши не горят? Повестки в суд из почтового ящика веером…

А теперь — по конкретике.

Брак государя — государственное дело. Это отнюдь не — «Не сходить ли, девки, замуж…». Здесь — «до гробовой доски».

Андрей — жесткий, даже — жестокий человек. Оригинален, своеволен, бесстрашен. Но — не самодур. О Руси — радетель. Не спермотозавр, постоянно озабоченный помещением своего «жезла вечной жизни» в очередное «кольцо бессмертия».

Почти все династические браки — государственные союзы. Ни личные свойства, симпатии или антипатии, ни, например, возраст или внешность — критического значения не имеют. Не важно: кривые ли у тебя ноги, или какой размер бюста, важно — сколько сотен гридней в дружине твоего папашки. Они только в кольчугах или уже и пластинчатый доспех есть? Косорота, кривобока? — Но пол-дружины на угорских жеребцах! — Берём!

Женихи — толпятся, пыжатся, расфуфыриваются и напрашиваются.

Даже размер приданого или наследуемый феод — на Руси не существенны. Что, кстати, отличает браки русских князей этой эпохи от браков их современников в Западной Европе.

В Европе какой-нибудь герцог может получить владения жены. Сразу — в приданое, или позднее — как её наследство. Может, при наличии других наследников, предъявлять претензии на феод от имени жены, поддерживать эти притязания вооружённой силой.

У нас этого нет. Женщины — не наследуют княжества. Да и сам князь (по «лествице») — не является владельцем удела. Князья — земли «держат», управляют, «сидят»… Не владеют. Вся Русь — общее владение дома Рюрика.

Вот именно сейчас «Святая Русь» разваливается — «феодальная раздробленность». Но снова, уже в отдельных землях воспроизводится прежняя «лествичная» схема. Эта земля — общая собственность Мстиславичей, эта — Ростиславичей, эта — Юрьевичей… А вот ты, конкретный «князь ваня» — своей земли не имеешь, дочери — завещать не можешь, и «богатой невестой» в части десятин и смердов — она не станет. Личное имущество — всякие цацки-пецки, «пояса золотые, вышитые», «паволоки шёлковые», «иноходцы угорские», «сёдла кованные, серебром изукрашенные»… сколько угодно. Не владения.

Единственная ценность в русском династическом браке в эту эпоху — союз с сильным правящим домом.

Так выдавал свою дочь Долгорукий за сына Свояка. Обеспечивая этим союзом себе прямую дорогу к Киеву, Так выдал, на горе всем, кроме русской литературы со «Словом о полку Игореве», другую дочь за Галицкого Остомысла, стремясь зажать Русь между Залесьем и Галичиной.

Никакой силы за «ясыней» Ану — не просматривается. Это настолько возмущает историков, что появляются ну очень фантастические гипотезы. Включая романтические. «Кризис преклонного возраста», «влюбился наповал», «потерял голову»… Кто?! Андрей Боголюбский?! Ему 53 года, он очень много чего в жизни повидал. А уж женщин разных… У его папочки по дому в Кидекше такие фемины шастали…!

Проще — его сердце занято. Он «женат на России», он «влюблён в Пресвятую Деву». Экзотические девки? Ну… разок. И пусть там… возле кухни… может — ещё когда…

Второй вопрос: зачем жениться? Даже если она так сильно очаровала своими… прелестями и изысками.

Большинство обеспеченных мужчин имеют в «Святой Руси» нескольких любовниц. Повсеместное легальное славянское многожёнство языческих времён с «ведомой» и «водимой» жёнами (юридические термины той эпохи) — чуть отодвинулось. Но не прекратилось. Это видно в статьях «Русской Правды» и «Устава Церковного». Хочешь — объяви эту холопку своей наложницей, приживи с ней сына, признай его. По «Правде» она получит после твоей смерти вольную и собственный дом.

Ты — в доме хозяин. Кто конкретно тебе постель греет — решать тебе. А недовольные… А — в морду? Или — плетьми ободрать?

Напомню: сюжет, приведший к Липецкому побоищу, начинается с того, что племяннику Боголюбского тесть выговаривает: твою жену и мою дочь — твои девки обижают.

Вина не в существовании гарема, а в том, что наложницы отбирают у законной и единственной жены (матери Александра Невского) её законные украшения. Да ещё по щекам бьют и за косы таскают.

Третья странность. Почему Улиту отправляют в монастырь?

Традиционная фраза: развёлся с первой женой, отправил её в монастырь, женился на другой.

Почему в 21 веке такая форма развода не практикуется? Процент разводов в Демократической России превысил половину. Почему я не вижу толп монашенок на улицах российских городов?

Потому, что на Руси ещё со времён Ярослава Мудрого — развод и постриг — две большие разницы.

«Устав церковный» даёт исчерпывающий перечень оснований для обязательного развода:

Здесь нигде нет «в домъ церковный» — заключения в монастырь для принудительных работ — наказание для женщин, которое часто применяется другими статьями этого закона.

Развод — в чистом виде. Чисто светское, мирское мероприятие. Как имущество делится — отдельная история. Но разойтись можно без монастыря. Вот в монастырь без развода — нельзя.

Ещё одна странность русского закона при сравнении с европейскими нормами:

Закон допускает развод «по своей воле». Причём — и для венчанных, и для невенчанных. То есть, жить невенчанными — не блуд, не грех смертный. Плата за церковный развод после такого «блуда закоренелого» — льготная, половинная.

Тема настолько не экзотическая, настолько рутинная, что в языке есть специфический термин. Отношение к «пущенницам» (разведённым женщинам) в святорусском обществе — осуждающе-сострадательное, как к «порченным». Русские князья, начиная войны со своими тестями, неоднократно начинали их с развода. Что и самой женщиной, и её отцом воспринималось как тяжкое личное оскорбление.

Зуб выбил, бороду выдрал, мечом пугал, жену выгнал… «Тяжкое» в ряду других — известных, тяжких, обществом именно так понимаемых.

Ещё одно основание для развода:

Здесь речь идёт, видимо, о двоюродных («ближний род»), поскольку «родные» проходят по другим статьям. Но нет чёткого указания — «по четвёртое колено», которое действует в католичестве.

Сватовство французского королевского дома к Ярославу Мудрому, что привело к явлению «Анна Ярославна — королева Франции», есть результат маразма очередного Римского Папы, который «поднял планку» для «кошерности брачующихся» до 7 поколений. А на это рассчитано не было! Все правящие дома Западной Европы уже давно переженились! И пришлось бедному доверенному епископу топать в места дикие, незнаемые, в поисках христианской девушки с приличной родословной для французского принца. «Одному из принцев» — в том момент вовсе не наследнику королевства. Для наследника… можно было бы и на папину буллу наплевать.

Альтернативой Киеву была Эфиопия. Но тут-то хоть по суше!

Эта «статья» («четыре раздельных колена») лежит в основе двух громких бракоразводных процессов текущей эпохи.

Католические священники проводят бракосочетание, принимают клятвы, произносят благословения, проливают благодать божью на брачующихся… Потом, через несколько лет вдруг вспоминают:

– Ё-моё! Так у вас же — общий предок в четвёртом колене!

– А вы чего? Не знали?!

– Дык… ну… Вам же ж очень сильно захотелось.

Только что, два года назад, в феврале 1163 года знать и духовенство Иерусалимского королевства потребовала от наследника трона, принца Амори, развестись с его женой, Агнес де Куртане, дочерью Жослена Второго Эдесского. Выбирая между троном и любимой женой, Амори выбрал трон.

Агнес, ставшая первой раз вдовой в 13 лет, отец которой был захвачен в плен и ослеплён, потерявшая родину — Эдессу, захваченную турками, некоторое время сопротивлялась. Но… А тут из турецкого плена вернулся её первый жених. И она вскоре вышла замуж за Гуго Ибелина. А вот дочь её отправили в монастырь. Формально — под крыло сестры её свекрови.

Видимо, это была такая изощрённая пытка, придуманная Высшим советом королевства. Типа: «выстрелить себе в ногу».

Садо-мазо гос. размера.

Потому что сама свекровь, именем Мелисинда, не только принимала активное участие в воспитании любимой внученьки, на чём и слопотала инсульт, не только была предыдущей королевой Иерусалима, но и являлась весьма необычайной женщиной.

Всё руководство Второго Крестового похода от неё просто дурело.

– Нахрена нам тот Дамаск! Алеппо! Алеппо брать надо!

Орала она, не стесняясь в выражениях, на арабском, латыни, греческом прямо в лицо германскому императору и прочим предводителям. Потом переходила на родной армянский… И тут уши краснели даже у охраны.

Единственный сынок — ножками топотал, кипятком писал и свергал свою матушку с престола военной силой. А уж как они гонялись друг за другом по ночному Иерусалиму! А сколько крови она попила у всех «советников» — членов Высшего совета королевства…!

Отдачу от того монастырского воспитания в РИ — пришлось расхлёбывать Иерусалимскому королевству и всей Европе. Как христианнейшей католической, так и православной. Для многих государей, государств и народов — вкус оказался смертельным. Столетиями.

Мне же сиё было многие годы причиной и забот многих, и основанием для гордостей. Внучка Мелисинды оказалась… ну очень живым ребёнком. Но об том — в своё время скажу.

Однако дети от того «незаконного и кровосмесительного» брака были признаны вполне кошерными и, позднее, наследовали трон.

Не смотря на потоки грязи, которые были вылиты лично на Агнес сочинителями типа Вильгельма Трирского, утверждавшего, что она «не должна быть королевой такого святого города, как Иерусалим», причина развода выглядит довольно прозаически: после потери Эдессы и провала Второго Крестового похода, верховный совет королевства — сплошь ярые католики, преимущественно — орденские магистры, графья и епископы, почувствовали «запах жаренного». Не получая достаточной помощи с Запада, от Рима, они начали сближаться с Константинополем. А куда деваться, если Византия уже прибрала под себя Антиохию и купила остатки владений Эдессы?

Для закрепления политического тренда был устроен соответствующий брак. И племянница императора Византии Мануила Комнина стала королевой Иерусалимской. Легла на освободившееся, в постели Амори, место. Едва лишь простынку переменили.

Результат был… так себе. Но тут уж ничего не поделаешь: обе династии старательно вырождались.

В этой истории хорошо видно, что династический брак, как и развод, есть смесь трёх разных пластов: общественного (военно-политико-экономического), личностного (отношения между двумя людьми) и, обязательно(!), юридического. Правитель не может поступать незаконно. Ибо, тем самым, подрывает собственную легитимность.

Если Агнес была разведена, попав в жернова «большой политики», то история Алиеноры Аквитанской даёт пример превалирования личностной составляющей.

«Самая богатая невеста Запада» сначала стала, экономически и политически закономерно, королевой Франции.

«Женщина удивительной красоты, характера и нравов, выделяющих её не только в ряду женщин-правителей своего времени, но и всей истории».

«С самого начала она так покорила своей красотой разум молодого мужчины (своего мужа Людовика Седьмого — авт), что, готовясь к этому известнейшему походу, король решил взять её с собой на войну, поскольку горячо любил свою молодую жену».

Так, «в любви и согласии», они отправились на великие дела — во Второй Крестовый поход.

Однако возвращение в Париж сопровождалось неприличным хохотом «всей просвещённой Европы». После похождений Алиеноры в Антиохии, когда она почти открыто, на глазах всего христова воинства, жила с местным князем, весьма вольно вела себя с другими… разными участниками похода, Людовика не называли рогоносцем только в глаза. Свидетелей супружеских измен было великое множество. Но бракоразводный процесс по этому основанию был старательно развален. Ибо, по апостолу Павлу, блудливая жена, будучи разведённой, не может второй раз выйти замуж. Алиенору это категорически не устраивало.

Тут канонники прокричали своё «Ё!» и вдруг вспомнили королю и королеве их общего прадедушку.

21 марта 1152 года их развели. А 18 мая того же года Алиенора вышла замуж за графа Анжуйского. Который скоро стал королём Английским. Её земли — Аквитания — отошли к островному королевству. Историки говорят, что этим, вторым браком Алиеноры, был заложен фундамент Столетней войны.

На «Святой Руси» развод по основанию «близкие родственники» — не применяется. Хотя примеры такого родства имеются: Мстислав Великий, например, был женат на своей четвероюродной тётушке из Дании.

Здесь, в Залесье, для развода Андрея и Улиты не было никаких — экономических, политических, юридических — причин.

Ничего, кроме личностей двух людей, мужчины и женщины.

Однако, в делах государевых всегда должно быть «по закону». Без него — не кошерно.

Тема «правильного развода» звучит и на уровне простых людей в новогородских берестяных грамотах из Сместного суда. «Меня (жену — авт.) выгнал, и даже приданое моё не отдаёт». Выгнать жену — не преступление, преступление — сделать это не по закону. Например: не решив имущественных вопросов.

Вопрос: какова была юридическая форма развода Боголюбского?

Обычный ответ: а вот! Отож! Он захотел! И отправил первую жену в монастырь!

Эта манера: «старую жену — в монастырь, новую — в постель» станет популярной несколькими веками позже, в боярстве Московской Руси. Документы 15–17 веков дают массу примеров прошений аристократов к православным иерархам о пострижении жён. И, очень часто и очень скоро — информацию о новом браке «новоявленных бобылей».

В «Святой Руси» — таких случаев нет.