Рассвет

Лестница была темной и узкой. Элена быстро миновала ее. Люди бродили и сверху. Некоторые клиенты явно остались на ночи, но были и служанки. Они с любопытством поглядывали на Элену.

Даже если бы она не знала, где комната Аэрилин, она услышала бы. Женщина средних лет стояла у ее двери, моля ее открыть.

— Нельзя закрыться навеки, мисс Аэрилин, — она нахмурилась от тирады за дверью. — Горацио не хотел вас расстроить. Это произошло так быстро — он просто делал лучшее для деревни!

— Почему бы не принести нам чаю, Алиса?

Служанка развернулась в шоке. Она посмотрела на маску Элены.

— Кто ты? Откуда знаешь мое имя?

— Я друг Аэрилин… и я знаю не только твое имя, Алиса, — грозно сказала Элена, словно знала все ее тайны. Она немного подслушала, когда… исследовала для графини. — Чай. Думаю, Аэрилин предпочитает черничный.

Алиса напряглась, но послушалась. Элена посчитала ее шаги до лестницы, зная, что другие служанки подглядывают.

— Аэрилин, я могу войти?

— Нет! Я уже сказала, что не хочу говорить. И я не хочу чай. Я просто хочу побыть одна пять минут!

— Хорошо. Если ты настаиваешь…

Элена ударила ладонью по засову, и дверь открылась, лишившись куска косяка. Служанки закричали от шума, а потом от взгляда Элены. Они спотыкались о юбки, спеша убежать.

— Уходи! — Аэрилин бросила подушку в дверь.

Элена отбросила ее. Подушка попала Аэрилин в грудь и сбила ее на кровать.

— Хватит плакать. Ты ведешь себя как ребенок.

Она выглядела так, словно ее ударили по лицу.

— Это дом моего отца! Это все, что от него осталось. Не детское желание — все оставить, как было при нем.

— Собираешься переехать сюда? — Элена подавляла головную боль.

— Ну…

— Хочешь оставить поместье в морях, забрать мужа и сына и притащить в лес?

— Нет. Но все не должно так жутко меняться.

Она не понимала. Ее жизнь была теплой и приторной. Аэрилин не знала ни капли горечи королевства, с какой жили многие в нем.

Элена пыталась говорить спокойно:

— Все в лесу борются. Магазины закрылись, люди боятся. Все вероятнее, что Креван нападет на моря, и его армия пойдет для этого через лес, — она махнула рукой за себя. — Но тут люди в безопасности. Соус твоего повара привлек столько наемников, что их ничто не уберет. Тебе повезло, Аэрилин. Многие деревни справились хуже. Вспомни Бережок, — добавила она, горло сжалось. — Дом, который ты не будешь сама использовать, маленькая цена за безопасность народа.

Аэрилин молчала. Она отвернулась с красным лицом.

— Ах, кто-то звал целителя?

Худой лесной мужчина появился на пороге за ними. Судя по его большим глазам, он немного подслушал.

— У нее рана от стрелы, — Аэрилин указала на Элену. — Можете работать здесь. Я поговорю с Горацио, — она слезла с кровати, поправила тунику и прошла за дверь.

* * *

Когда целитель закончил, таверна была заполнена к вечеру. Аэрилин не вернулась, Элена не была голодна. И она лежала на кровати и пыталась не повредить повязки.

Она все еще не могла поверить в случившееся с Берегом. Она была порой уверена, что это кошмар, видение в бреду. Но, чем больше она думала, тем реальнее оно становилось.

Д’Мер была… мертва. Должна быть. Креван не дал бы ей сбежать. Все, что она хотела сказать ей, осталось в груди, бурлило под ребрами, запертое навеки. Она думала, что смерть графини обрадует ее. Она этого хотела.

Но почему-то ощущала горечь во рту.

Когда внизу стало тихо, Элена спустилась в таверну.

Дверь была закрыта, окна тоже, горели свечи. Служанки заканчивали уборку. Они быстро разбежались при виде Элены.

Она пошла на голоса к кабинету Гаррона. Аэрилин и Горацио сидели напротив друг друга за длинным столом. Она пила чай, а он — из кубка. Оба были в пятнах от еды и блестели от пота.

— Я и не думала, что работа в таверне тяжелая. Так каждую ночь? — сказала Аэрилин.

— Да, — ответил Горацио после большого глотка. — Но приятно же! Люди приходят есть, как только мы открываемся, и не уходят, пока не выгонят. Наемники хорошо живут. У них есть деньги, они едят как армия.

Глаза Аэрилин расширились.

— Как на них хватает еды?

— Не хватает, — мрачно признал Горацио. — Они почти все уже съели. Я буду принимать яблоки вместо монет, если мы протянем до осени. Фостер порой бывает в Поляне. Может, что-то принесет.

Аэрилин чуть не подавилась чаем.

— Торговцы не должны знать, что еда кончается — они все разрушат! Они в ярости. Ты знаешь, сколько будет стоить яблоко, если ты им скажешь, что припасы кончаются?

Горацио сжал губы, отвел взгляд.

— Да? Они на меня злятся?

— Ты держишь их за кошельки. Им приходится платить, сколько скажут, — она улыбнулась и добавила. — Папа был бы в восторге.

Горацио рассмеялся.

— Точно! Представляю, как он улыбается этому за рекой… — он быстро моргнул. — Но если я не найду яблоки, он будет в ярости. О, жаль, мальчик использовал столько яблок в рецепте! Но чего мне жаловаться, да? Этот соус — магия повара…

Горацио причитал, Аэрилин опустила голову и прикусила губу. Она теребила чашку. Она не предложила очевидное решение: долины были полны яблок почти каждый месяц года. Лисандр мог заполнить склад деревни за две недели.

То, что Аэрилин молчала, означало лишь…

— Поверить не могу. Ты должна была ему сказать, — заявила Элена.

Они вздрогнули. Горацио схватился за грудь.

— Давно ты там? Так можно убить человека!

— Знаю, — Элена села возле Аэрилин и не ответила на ее взгляд. — Ты ему рассказала?

— Элена!

— Нет? Ох, — Элена посмотрела на Горацио. — Это явно будет интересно.

Он не видел ее улыбку за маской, его глаза расширились в тревоге.

— Что интересно? Что ты не сказала?

— Ничего. Это можно обсудить утром, — быстро сказала Аэрилин. — Спокойной ночи.

Элена схватила ее за руку, не дав сбежать, и усадила на стул.

— Чем дольше тянешь, тем больнее будет. Тебе стыдно?

— Нет!

— Так расскажи ему.

Аэрилин пронзила ее взглядом и повернулась к Горацио.

— Пока меня не было, кое-что случилось.

— Что именно? — Горацио склонился, искал взглядом. — Тебя ранили?

— Нет.

— Напали? Килэй клялась…

— Нет, нет! Ничего такого. Кое-что… хорошее. Чудесное, — Аэрилин глубоко вдохнула. — Я влюбилась.

Горацио словно лишили воздуха. Он смотрел на девушек, отклонившись.

— Влюбилась? Уверена?

Аэрилин кивнула.

— Всем сердцем. Я никогда еще не была так счастлива.

После минуты гляделок Горацио склонился. Он взял Аэрилин за руку, а потом и Элену за руку. Она пыталась понять, в чем дело, а он улыбнулся и сказал:

— Признаю, я не это ожидал. Но, думаю, сердцу не прикажешь. И пока вы счастливы…

— Нет, — Аэрилин покачала головой и повторила «нет» решительно. Она отдернула руку с алым лицом.

Горацио растерялся. Если бы плечо Элены так не болело, она бы рассмеялась. Но боль сделала ее нетерпеливой.

— Аэрилин хочет сказать, что у нее есть муж. Хотя вам повезло бы со мной, — добавила она хмуро.

Аэрилин закатила глаза.

Румяные щеки Горацио побелели.

— Муж? Какой муж?

— Человек морей…

— Элена!

— И капитан пиратов, — ее слова повисли в воздухе, Аэрилин смотрела сквозь пальцы, как лицо Горацио багровеет. — Вот, теперь это известно. Надеюсь, мы можем…

— Капитан пиратов? — проревел Горацио. — Пиратов?

— Он уже не пират! Он честно торгует, — завопила Аэрилин.

Горацио сжался и вскочил на ноги.

— Разбойники не меняются! Люди, узнавшие вкус крови, не будут лучше…

— Он не хищник! Не говори так, — стул Аэрилин упал, когда она встала. — Он честный человек. И я его полюбила.

Элена вышла тихо из-за стола. Если бы она знала, что тут будет, умерла бы в лесу, а не поехала бы с Аэрилин сюда.

Крики звучали потоком за ней, она прошла к окошку комнаты. Снаружи было темно, как в пещере, но ее глаза быстро привыкли. Она улыбнулась через миг.

Похоже, Судьба все же дала ей шанс с графиней.

ГЛАВА 23

Другая армия

Графиня Д’Мер смотрела из-под капюшона на последних клиентов, выходящих из двери. Ее одежда была в дырах, прутья виднелись в спутанных волосах. Синяк болел на ребрах. Он пронзил ее болью, и она заерзала.

Пару дней назад она была в безопасности в замке, уверенная в плане. Другая армия шла за ней. Кто-то еще хотел ее крови. Но она не переживала. Она получила шанс сбежать. Пока Средины бились с другой силой, она смогла тихо улизнуть.

Они обойдут озеро и пропадут в лесу за деревней. Другая армия погибнет от силы Средин, и Креван решит, что ее убили в бою. Д’Мер сделала так, чтобы ее замок сгорел, стерев шансы найти ее тело. Она думала, что план идеален.

Но ошибалась.

Ничто не готовило ее к ночи, когда ударила другая армия. Она недооценила ее силу, армия поглотила Озеро за минуты, сожгла деревню. А потом бросилась на замок.

Она еще не видела такой жестокости, жажды крови. Они использовали кулаки, пятки… зубы. Она видела отражение своего шока в глазах армии Средин, ощущала отчаяние, с которым солдаты бежали, пытаясь пробиться внутрь.

Но, как только солдаты отвернулись, другая армия напала… и порвала их тела, как волки…

Графине и близнецам повезло сбежать. Они сожгли замок, но враги не поверили и погнались за ней.

Несколько ее агентов пали в руки той армии. Те люди знали лес лучше своего тела. Они знали, где смотреть, какие дороги перекрыть. Но они знали и как ее отыскать.

Они убегали по лесу, пытаясь опережать преследователей, пытаясь оторваться. Но армия нагнала их в паре миль от развалин Бережка. И она заставила их бегать по кругу, и с каждым часом круг сужался.

И теперь Д’Мер выругалась, услышав шаги во тьме. Их тяжелое дыхание задевал уши, их пустые глаза отгоняли ночь…

Левый сжал ее руку.

— Рано, — шепнула Д’Мер, глядя на окна. Темные фигуры бегали за ними с метлами и швабрами. — Как только все утихнет, начнем.

Они прибыли в Сосновую стражу ранним вечером. Было опасно так долго оставаться на одном месте. Но после дней гонки у графини не было выбора.

Они могли еще сбежать в лес, но им требовались припасы. Она давно спрятала пару бутылок яда в доме Гаррона, если на него нападут. Но они ему не понадобились.

Гаррон умер, и это место было лишь домом в обычной деревне. Ее больше не волновало, защищен ли он.

Они поспали пару часов в лесу у дома, ожидая ночь. Д’Мер думала, что лучше пройти незамеченной. Она не хотела, чтобы Креван услышал, что она выжила: ей хватало одной армии на хвосте. Но даже если ее припасы были там, и все пройдет по плану, они могли не выйти из леса живыми. Враги были близко.

Солнце начало садиться, и она заметила кое-что… интригующее. Это могло замедлить армию, если постараться, то и отвлечь внимание.

Неожиданный подарок.

Фонари потускнели, и слуги убрали швабры. Д’Мер выждала еще минуту.

— Готов, Правый?

Младший кивнул. Синяк был на его глазу, золотой герб на тунике был порван. Но кровь на рукавах была не его.

Д’Мер поджала губы и вытащила конвертик из кармана штанов.

— Смешай это с листьями. Помни, баночка с черникой. Смотри, чтобы тебя не заметили.

Он пропал во тьме, спокойный и тихий, как призрак.

— Найди нам сильных коней, — сказала Д’Мер Левому, выбравшись из кустов. — Встретимся наверху.

Она прошла к двери одна, сильно надвинув капюшон. Что-то застонало за ней, и она чуть не подпрыгнула, а потом поняла, что это ветер. Синяк на ребрах болел, сердце колотилось.

Наконец, Д’Мер решилась толкнуть дверь. Засов был открыт. Она прошла под звуки спора: повар возмущался, Аэрилин вопила в ответ. Не время. Не было времени. Но Д’Мер замедлилась и слушала.

— Не стоило тебя отпускать одну! — вопил повар. — Все это моя вина. Ты слишком юна, знала мало. Если бы я тебя удержал дома, пират бы тебя не схватил.

— Он меня не хватал. Я его выбрала! — сказала Аэрилин. — Я люблю его!

— Ты так думаешь. Я знаю работу этих бандитов. Они говорят все, чтобы добраться до юбки…

— Фу!

— …а потом они уплывают на рассвете, и их больше не видно и не слышно. Я знал много женщин, которые попадали в их западню, — повар не слушал Аэрилин. — Теперь и ты. Он тебя испортил!

Д’Мер заглянула в кабинет по пути, они хмуро смотрели друг на друга за длинным грязным столом. Она прошла, повернулась к коридору…

— У нас сын, — выпалила Аэрилин.

Д’Мер замерла.

— Сын? — громкий стук, повар рухнул на стул. — Ты… стала матерью?

— Да. И мне больно вдали от него. Но в королевстве творятся ужасы, и никто не понимает. Я пришла в лес, потому что думала, что смогу помочь морям. Я пришла не ради твоего благословения, и мне не нужны лекции. Лисандр хороший, Горацио, — строго сказала Аэрилин. — Он заботится о своем народе, обо мне. Я заставила его оставить меня. Спокойной ночи.

Д’Мер поспешила по коридору.

— Постой! — стул повара скрипнул по полу, его шаги загремели к двери. Он не дал Аэрилин выйти за порог. Графиня увидела ее тень, обернувшись.

— Что?

— Просто сложно осознавать, что девочка, за которой я приглядывал, стала женщиной. Не представляю тебя женой или матерью, когда ты дитя в моих глазах. Просто… дай минутку осознать это, — пол заскрипел, он переминался. — Нам сделают чай, и ты все расскажешь…

Д’Мер ушла раньше, чем повар пересек порог. Она юркнула к узкой лестнице и прошла к комнате, которую хорошо знала. Когда-то там была ее комната, много лет назад. Она была рада, что Гаррон отдал ее Аэрилин.

Дверь привела в тускло освещенную комнату. Лампа сияла на столике у кровати. Все остальное было погашено. В комнате все еще ощущался запах фитиля.

Д’Мер не закрыла дверь за собой. Она надела капюшон и прошла к окну, где склонилась в ночь. Воздух был прохладным, холодный пот покрыл ее горло. Она закрыла глаза от вида леса и стона ветра. Пока они были открытыми, она видела бездушные тела в кустах, глядящие на нее немигающие глаза.

Ее руки задрожали у окна. Почти все в ней кричало задвинуть шторы и отойти… кроме одного.

Темные тихие ленты проникли в ее вены. Они успокаивали лаской старого врага в ее крови. Хотя почти вся она боялась заклинания, часть ее любила тьму… и она пробудилась со стоном.

Эта женщина улыбалась опасности. Она не ощущала себя трупом перед стаей волков, а была среди них. Д’Мер была грозным волком, самым хитрым из них. Другие будут дрожать от ее силы.

Скоро ее найдет скаут. Он не ошибется. Она была среди деревьев, лампа горела за ее спиной — маяк для врагов. Сильнее уже мишенью не стать.

И она не была разочарована.

Сигнал скаута раздался в лесу: слабый крик совы. Другие будут рядом. И графине нужно было, чтобы они остались.

Она задвинула шторы и отошла, улыбнулась, когда дверь за ней скрипнула. Тихие шаги прошли по полу. Д’Мер знала эту поступь. Она ее ждала.

— Было умно прикрыться моей дочерью, чтобы пройти по лесу. И я не должна удивляться. Ты всегда была умной. И как моя Аэрилин?

— Не такая, как вы, — прорычала Элена. — Она будет стыдиться, узнав правду

— Да… потому мы ей не говорили.

— Я не знаю, как вы это сделали, графиня. Я не знаю, как вы сбежали от Кревана или дошли сюда. Я не знаю, что вы делаете в комнате Аэрилин, но мне все равно, — едва слышно зашипел кинжал, покидая ножны. — Я рада, что появился шанс… все решить.

Д’Мер улыбнулась, когда Элена застыла за ее спиной.

— Решила это сделать?

— Назовите причину, по которой я не должна.

— Ты должна. Ты имеешь право убить меня на месте… но не можешь.

— Я лишь хочу понять, как лучше вас убить.

Д’Мер вздохнула, ощутив давление кинжала на спине. Он прижался к ее коже, но не шел дальше. Клинок не пронзил ее плоть, не оставил линию кровь. Элена так не мешкала.

Это было слишком просто.

— Давай… убей меня.

Кинжал надавил на ее плоть почти до раны.

Д’Мер рассмеялась.

— Не нежничай. Я думала, ты была убийцей.

— И являюсь.

— Нет, ты разочарование.

Д’Мер повернулась и отбила кинжал. Черные глаза Элены горели над маской, ее брови были сдвинуты. Но ее кинжалы-близнецы вяло висели в руках.

Она все еще держалась за эту надежду, как с детства. Элена посмотрела на нее, как всегда делала. Она смотрела на Д’Мер, словно та могла убрать стену между ними и притянуть ее к себе.

Этого не будет. Ее надежда была лишь мечтой, стала ее цепью. Этой цепью Д’Мер приковала ее. Не было смысла притворяться и дальше. Элена не была ей нужна. Она давно перестала быть полезной.

И тогда ее цепи порвались.

— Я ожидала от тебя большего, Элена. Ты могла стать большим, у тебя есть сила Смерти, — тихо говорила Д’Мер, глядя ей в глаза. — Но ты слишком слаба для этой силы.

Элена нахмурилась, взгляд дрогнул.

— Я не слабая.

— Посмотри на себя, — прошипела Д’Мер. — Ты пощадила женщину, которая пыталась тебя убить много раз, которая слышала твои крики и не прекращала их. Да, я знаю, почему ты ненавидела Холтана.

Д’Мер шагнула вперед, Элена отпрянула. Она перестала хмуриться, на лице проступили боль и шок. Теперь кинжал был у графини… и она не знала пощады.

— Вы… знали?

— Ясное дело. Я слышу каждый шепот в своем замке. Я надеялась, что ты убьешь его за это. Я бы тогда тобой гордилась. Но ты слишком его любила…

— Я не любила его! Я ненавидела! — закричала Элена.

Д’Мер ухмыльнулась, глядя, как ее костяшки побелели на кинжалах.

— Нет, ты любила его, Элена. Ранить могут только любимые. И ничего не поделать. Хочешь знать, что я думаю? — Д’Мер подошла ближе. Она впилась пальцами в темные волосы Элены и прошептала. — Думаю, ты любишь боль, потому что это тебе идет… ты знаешь, что заслужила это.

— Я не…

— Да, дитя, — Д’Мер нежно поцеловала ее в щеку. — Да, дитя. Подумай об ужасах, что ты сотворила. Это Судьба отплачивает тебе.

— Я делала то, что вы приказывали.

— Да, ты много лет верно служила меня. Убивала тех, на кого я указывала, ловила их. Но даже лучшая собака порой получает удар от хозяина. Ты это заслужила.

Элена отпрянула, вскинув брови с болью над маской, сталь в ее глазах сломалась.

— Так вы обо мне думаете? Тогда зачем меня выбрали? — рявкнула она после кивка Д’Мер.

— Выбрала? Я тебя не выбирала. Взять тебя было удобно. В ту ночь в гостинице было несколько семей шептунов, все шли в Средины. Я забрала пятерых младенцев, потому что вы выросли бы верными. Вы бы ничего другого не знали. И мне повезло: четверо стали воинами, а пятый… был бесполезен.

— И вы его убили, — рявкнула Элена.

— Если бы я не украла вас, Креван разбил бы ваши головы об пол. Благодари, что я так долго хранила тебе жизнь, — губы Д’Мер изогнулись в улыбке, правда рухнула на Элену, отталкивая еще на шаг. — Даже после этого ты ищешь причину не убивать меня. Хоть я столько всего сделала тебе, жалкая часть тебя любит меня.

Элена нахмурилась над маской.

— Вы никогда не заботились обо мне, да?

— Я тебе не мать, — холодно сказала Д’Мер. Она сжала подбородок Элены, заставляя посмотреть в глаза. — И радуйся этому. Матери бросают, матери умирают, — она ухмыльнулась и прошептала. — Твоя — точно.

Графиня перегнула.

Элена сорвалась. Ее кинжалы упали на землю, она отбила руку Д’Мер с рычанием. Окно загремело, когда она толкнула ее туда, сжимая горло рукой.

Глаза Элены горели. Они смотрели, а голова Д’Мер гудела, и мир темнел. Ее ладони онемели. Она потянулась к кинжалу, но локоть Элены был прижат к ее груди, и кинжал попался под ее рукой.

Голос Элены зазвучал из тьмы, пугая спокойствием:

— Я потратила жизнь на твои игры, Д’Мер. Теперь ты поиграешь в мою. Я буду сжимать, пока ты не закричишь, что жалеешь. Потом я дам немного воздуха. Мы будем так продолжать, пока ты не извинишься за все предательство и ложь. Ты будешь жалеть за каждый раз, когда меня пытал Холтан. И все дыхание ты потратишь на крик…

Бам.

Д’Мер опустилась на пол, когда давление пропало. Она присела, мир кружился, и она пыталась сморгнуть тьму с глаз. Тело Элены лежало у ее сапог, ее отключила рукоять меча Левого.

— Я в порядке, — рявкнула Д’Мер от его взгляда. Она говорила хрипло, горло болело от хватки Элены. — Она пусть живет.

Левый кивнул.

— Хорошо. Отнеси ее в пустую комнату, оружие пусть будет при ней. Если Аэрилин хочет выжить, ей это потребуется.

Левый спрятал кинжалы в ножны на руках Элены и подхватил ее с пола. Он легко понес ее за дверь. Д’Мер вскоре перестала слышать его тихие шаги.

Все шло хорошо. Д’Мер снова прикрылась капюшоном. Он скрывал синяк, что проступал на ее шее. Она слушала Аэрилин. Ее шаги звучали по коридору, они были тяжелее обычного.

Правый постарался. Остальное будет просто.

Золотисто-каштановые волосы Аэрилин ниспадали на плечи. Ее сапоги и штаны были грязными. И почему-то у нее была оторвана нижняя часть туники.

Она пошла в комнату и застыла на зевке, увидев Д’Мер.

— Графиня! Вы… вы живы.

— Да, — холодно сказала Д’Мер. Она не была уверена, что Аэрилин знала, и она не хотела раскрывать много. — У меня были тяжелые дни, девочка. Я не могу оставаться надолго, не хочу подвергать опасности Сосновую стражу.

Аэрилин прищурилась.

— Что вы сделали? Почему Средины хотят покарать вас?

— Что я сделала? Выступила против короля. Я не захотела помогать ему воевать с королевством, и он сделал из меня пример. Все быстро меняется, Аэрилин. Боюсь, моря следующие… и я пришла предупредить тебя.

— Вы начали беду в морях. Я знаю, — сказала Аэрилин, и едкость ее голоса притупил зевок. Она с трудом могла смотреть на нее. — Чосер пропал, мешок голов…

— Это лишь противные слухи. Совет не смог договориться с королем и, чтобы не пострадать от злости людей, все списали на меня.

Аэрилин пошатнулась, моргнув.

— Это… похоже на совет.

— Это они и сделали, — спокойно сказала Д’Мер. Она подошла к Аэрилин и заплела ее волосы в пучок, какой был у нее самой.

— Но… это не честно. Не честно, что вы… страдаете…

Аэрилин почти падала. Д’Мер сжала ее плечи.

— Игры совета и не честны. Люди собираются против сильных, и остается слабость. Но слабые не могут долго нести бремя власти. Так пали все регионы. Высокие моря скоро будут принадлежать Кревану.

Глаза Аэрилин закрылись, пока графиня говорила, но она медленно открыла их. Они были красными.

— Все было зря. Я пришла сюда, надеясь, что вы поговорите с королем за нас, и у нас будет договор. Но если совет против… если Креван… о! — ее голова прижалась к плечу Д’Мер. — Я не знаю… не знаю, что делать!

Она прижимала Аэрилин, сжав губы от ее рыданий. Это не спасет моря. Средины могли пойти на совет, если уже не добрались до ворот. Но гнев короля будет милосердием по сравнению с силой, что преследовала Д’Мер.

Эти солдаты не уставали, не замирали. Некоторые попробовали поплыть за ней. Она смотрела, а близнецы гребли к середине озера, ее кожа напряглась от их криков.

Они боялись воды. Они размахивали руками, кричали в ночи. Но они шли, пока вода не скрыла их головы, пока не заглушила их.

Даже если Д’Мер сможет сбежать из Великого леса живой, они будут преследовать ее по королевству. Они не прекратят, не замедлятся, не остановятся…

Аэрилин прижалась к ее груди, напоминая о задании. Д’Мер встряхнула ее.

— Не откроешь окно, милая? Свежий воздух ночи тебя взбодрит.

Аэрилин прошла к окну, и Д’Мер отпрянула. Она скрылась в тени порога, пока Аэрилин раздвигала шторы.

— Вы не можете поговорить с советом? — прошептала Аэрилин, прислонившись к подоконнику. — Я знаю, вы не можете много… но если люди… узнают правду…

Д’Мер слушала зов скаута, так что почти не слушала Аэрилин.

— Совет? И что хорошего это…?

Она замолчала. Возникла идея, когда она подумала о замке канцлера на острове. Она не могла убежать от врагов, но могла остановить их, если совет уйдет с пути.

— Да, я сразу отправлюсь, — пообещала Д’Мер.

— Спасибо.

Аэрилин вдохнула ночной воздух. Ее усталость сделала ее уязвимой. И было сложно не представлять ее ребенком. Она повернулась от окна и сонно прошла к кровати, и Д’Мер почти пожалела обо всем…

Почти.

ГЛАВА 24

Клетка

Элена проснулась, ругаясь.

Она глупо послушала графиню, позволила ей говорить. Нужно было разрезать ей горло и покончить с бедой. Но она попала в игру Д’Мер, которая так разозлила Элену, что та опустила защиту.

Голова болела, и сердце жалило. Она лежала в темной комнате, пытаясь сморгнуть пленку боли. Слова Д’Мер с горечью проникали в нее все глубже:

«Ранят только любимые… тебе это идет».

Элене не нравилось признавать, но графиня была права. Она всю жизнь верила, что заслужила то, что получала. Так было проще принять пытки. Она считала, что ее успокаивала мысль, что так и должно быть.

А потом это ощущение стало ее клеткой.

Д’Мер дразнила ее за дверцей, Холтан тяжело сидел сверху. Мир снаружи был темным, и ее могли ранить снова, если она выйдет. Она принимала жестокость и игры из страха. Неуверенность была засовом на дверце.

Может, она и не узнает, заслужила ли хорошее в жизни. Но она была уверена, что замок на дверце только откроет ее другой жестокости, другим пыткам. К женщинам в клетке влекло тех, кто был готов попрыгать на этой клетке. Ее боль не кончится, пока она будет считать себя сломленной.

Хотя слова графини должны были ранить ее, они ненароком убрали пелену. Теперь Элена видела, как запуталась. Она должна была забыть свою ложь. Она должна оставить клетку. Она не спасет.

И путь в неуверенности мог привести ее к Джейку.

Только когда боль притупилась, Элена удивилась, что еще жива. Графиня лишила ее сознания. Почему не добила?

Она ощупала горло, но пореза не было, и тогда она поняла: она жива, потому что графиня пришла не за ней.

Может…

Аэрилин.

Элена вскочила, щурясь, когда боль всколыхнулась в голове и ударила по глазам. Коридор накренился, она старалась не упасть. Когда она добралась до кровати Аэрилин, она смогла сосредоточиться.

Но не надолго.

— Аэрилин?

Она лежала в темной комнате поверх простыней, не двигаясь. Элена прижала ухо к груди Аэрилин и услышала медленное биение сердца. Но она не дрогнула, даже когда Элена затрясла ее.

Графиня снова опоила ее. Она предпочитала усыплять Аэрилин, а не говорить с ней. Но зачем приходить сюда, если не ради этого разговора? Если не ради убийства Элены? Почему она оставалась так близко к замку?

Элена поняла за годы, что графиня ничего не делала без цели. Порой смысл не был заметен, пока не упадет молот, но она знала, что нужно присмотреться.

Окно было приоткрыто. Ветерок влетал, пока Элена думала, и он отвлек ее. Она подошла, чтобы закрыть окно, но странный звук привлек ее внимание.

Тяжелые шаги по траве, хруст веток и камней. Звук армии, что не скрывалась. И шла к ним.

Элена сосредоточилась, но тени сосен были слишком темными. Она видела, впрочем, по движению теней, что к ним идет большая компания людей.

Дом Гаррона почти не был защищен. Пара наемников оставалась в доме, но большая часть была в деревне внизу. Элена не могла сразить всех одна. Нужна была идея.

Может, удастся спугнуть их.

Лук Аэрилин стоял в углу комнаты между колчанов. Элена схватила колчан с взрывающимися стрелами и закинула на плечо. Магия в нем была сильна, проникала через ее броню. Ее кожа оживала, зудела и протестовала с каждым движением.

Элена никогда не стреляла из лука. Она ненавидела луки, прицелы, шаги, которые нужно отмерять, чтобы стрела долетела. Она не любила возможность, что даже в идеальных условиях одна помеха может сбить стрелу с курса.

Она предпочитала вес чего-то более предсказуемого.

Ее пальцы сжались, когда она потянулась за стрелой. Воспоминания о Джейке затопили ее, пока она готовила лук. Она ощущала его в заклинании, видела его перед глазами. Она так сосредоточилась на нем, что сила дрогнула на миг, и стрела сорвалась.

Она не долетела до цели. Она вонзилась в сосну за окном и взорвалась. Огонь быстро охватил дерево, подгоняемый его смолой. Кусок уже был отломан у основания, только ждал, пока огонь ослабит его.

Элена услышала стон дерева, ветви приближались. Она повесила лук на плечи и подхватила Аэрилин. Коридор проносился от ее бега. Она думала, что была готова к тому, что дерево упадет, но удар потряс ее.

Двери распахнулись. Люди выбежали при виде огня, поглощающего пол за ними. Элена знала, что они побегут к входной двери, и она хотела опередить их.

Она прижимала Аэрилин к груди, пока бежала по лестнице. Горацио вышел из комнаты с дикими глазами и черпаком в руках.

— Что за шум? Что происходит?

— Дом горит, на нас напали, — крикнула Элена, пробегая мимо. — За мной, если хотите жить!

Она бросилась плечом на дверь и сломала засов. Повар задыхался и выругался, увидев толпу снаружи.

Темные фигуры тихо стояли перед ними, слабо озаренные огнем на доме. Они стояли так неподвижно, что Элена почти не видела их. Некоторые тени были размером с людей, некоторые больше. Напоминали… великанов.

Что-то тянуло за ее воспоминания: тело в озере…

Элена застыла, огонь рос и отбросил свет на лицо ближайшего человека. Он был из пустыни. Его мертвый белый взгляд упал на Аэрилин. Он открыл рот и завизжал.

Слуги и наемники вырвались из дома за ними. Загорались факелы в деревне, разбуженной шумом. Один из наемников миновал Элену. Он был в нижнем белье и с мечом на бедре.

— Хорошо, кого вспороть? — завопил он застывшей армии. Его товарищи собрались за ним с оружием.

Мужчина во главе не ответил. Он не сводил взгляда с Аэрилин. Глаза расширились, он завизжал, но в этот раз закричали и остальные.

Элена побежала, когда они бросились, в лес. Наемники за ней резали мертвецов. Их мечи описывали умелые дуги. Они боролись яростно. Но толпа не медлила.

Мужчина во главе ударил рукой по мечу наемника, и руку разрезало на запястье. Он не закричал. Не скривился. Его рот был раскрыт, мертвые глаза смотрели на Аэрилин. Второй наемник отрубил его голову, и его тело прошло пару шагов, а потом рухнуло.

Элена ругалась, мертвецы пробили ряд наемников. Она забежала в лес, но слышала их шаги за собой. Жители деревни терзали их, замедляя мертвецов. Но они не останавливались.

Элена видела таких трупов после боя в Бесконечных долинах. И она вдруг поняла, почему графиня пришла сюда, и почему у замка было столько мертвых солдат Средин. Она боялась не короля, а Гилдерика.

Армия лорда Гилдерика шла за ней.

И хотя это было понятно, Элена не могла поверить. Ужасная ведьма! Она все делала, чтобы выжить? Она использовала дочь как приманку, бросила Аэрилин в челюсти Гилдерика, подвергла Сосновую стражу опасности.

Грохот крыши Гаррона прозвучал вдали, но шум боя был все тише. Может, наемники остановили мертвецов…

— Агх!

Элена увидела тень краем глаза и отскочила, избежав руки мертвеца. Лесной мужчина. Элена охнула, увидев его лицо.

Она знала его. Это был один из стражей замка Д’Мер. Он еще не сдался смерти. Глаза были темными, но пустыми. Он стонал:

— Эл-на… Эл-на.

Он пытался позвать ее. Это он говорил. Она замедлилась на миг и прислушалась. И поплатилась за это.

Чудовищные руки вырвали Аэрилин из ее хватки, кулак ударил по ее ребрам. Элена застыла от второго удара и выхватила кинжалы из ножен.

Она вонзила их в спину великана, схватившего Аэрилин, но второй отбросил ее. Мир закружился, она перекатилась и быстро вскочила. Элена знала, что великана не убить легко. Его горло было далеко. Он быстро шагал. Она не догонит его.

У нее был шанс прикончить его, и она постарается сделать это.

Он побежал к ней, она тоже напала. Элена вонзила Хрупкого в грудь великана. Она оттолкнулась от кинжала раньше, чем он схватил бы ее, и вонзила Тень в его горло.

Кровь полилась из его раны потоком. Великан боролся, хотя тело замедлилось. Элена вырвала кинжалы и попыталась отскочить, но рука великана ударила ее по спине.

Он отбил ее, и она упала на живот, но смогла отползти, чтобы он не раздавил ее.

Ей нужно было найти Аэрилин.

Следовать за другим великаном было не сложно. Его тяжелые шаги оставляли ямы на земле, раны на его спине оставляли кровь на ветках. Через пару минут паники и бега она увидела двух великанов и мужчину на тропе впереди. Лесной мужчина смотрел на деревья над собой, а великаны склоняли головы.

Раненый был над Аэрилин. Другой держал… что-то еще.

Элена не знала, но ей показалось, что там свисают ноги. Она посмотрела на раненого великана, и едкий голос завопил:

— Дураки, это не графиня! Она снова улизнула. Но не все потеряно… эта кроха знает, куда она пошла. Двигайтесь! Нет, оставьте это. Ее тело мне не нужно.

Элена пригнулась и замерла, когда великаны и мужчина убегали. Они ушли, и она бросилась к Аэрилин.

Дочь торговца лежала на траве, глядя вверх. Ее глаза были далекими, очарованными чем-то не в этом мире. Элена знала этот взгляд. Она уже его видела. Ее сердце рухнуло так, что разбилось об дно.

— Аэрилин! — она сжала ее щеки и подняла голову с земли. Она пыталась заставить ее двигаться, моргнуть. Но нет. Она… не могла.

Элена даже не ощутила, когда полились слезы. Она прижала Аэрилин к себе и ощутила влагу на маске. Она не знала, откуда слезы, и почему ей было все равно. Она не помнила, когда начала переживать. Где-то по пути…

Это была ее вина. Элена поняла это с горечью. Не стоило уводить Аэрилин из бухты. Это была ее…

Руки робко обвили ее плечи, и Элена отпрянула так резко, что чуть не потянула шею.

— Аэрилин?

Она моргнула и посмотрела на Элену.

— Почему ты меня разбудила? — она нахмурилась. Сон пропал, ее взгляд скользнул по деревьям. — Почему мы снаружи. Я засыпала в комнате…

— Да.

Ее взгляд стал пронзительным, хватка сжалась.

— Графиня! Она была здесь.

Элена тяжко вздохнула, радость не давала переживать из-за хаоса в деревне.

— Да, она была.

* * *

— Отравила меня? — охнула Аэрилин, пока они шли по лесу.

Время шло. Элена рассказала ей, сколько знала об атаке, но ответов не хватало. Она не знала, что задумала графиня, почему Гилдерик охотился на нее. Они всегда были союзниками. Она думала, что Гилдерику нравится Д’Мер…

Если бездушный мешок костей мог что-то любить.

— Но почему она…? — Аэрилин охнула и сжала руку Элены. — Она так годами делала, да? Каждый ее визит я так засыпала, что папа уносил меня в комнату. Я думала, это из-за радости, что приехала графиня.

— Возможно, — сказала Элена, надеясь закрыть тему.

Но не вышло.

— Как она это делала? Слуги подавали чай, и ее не было рядом со мной.

— Заставила кого-то, — рассеянно сказала Элена. Она оскалилась от визга Аэрилин.

— Вот! Один из ее агентов проник на кухню и подсыпал. О, эта ужасная…

Голова Элены дернулась, Аэрилин сжала ее волосы.

— Что…?

— Ты меня травила, Элена?

— Я бы ни… ай! Редко, — призналась она, когда Аэрилин потянула за волосы.

— Зачем это ей? Я так невыносима?

Элена быстро размышляла.

— Нет, просто им с Гарроном всегда есть о чем поговорить, темы торговли. И она знала, что тебе будет скучно.

Их встречи были не о том. Но если Аэрилин не замечала, что комната графини оставалась нетронутой, то и не знала остального.

Когда они вернулись, дом Гаррона сгорел. Дым столбом поднимался от руин над деревней, окутывая лампы и фонари.

Элена ждала рыдания, когда они прибудут, но Аэрилин была удивительно тихой. Она упрямо выпятила подбородок, глядя на развалины, а потом прошла к Горацио.

Повар сидел на поваленном дереве у края леса. Вокруг него собрались слуги, помощники с кухни и конюхи. Все смотрели на останки сгоревшего дома.

Потеря тенью лежала на их лицах.

Аэрилин обняла Горацио и всех, до кого дотянулась, прижалась щекой к его плечу. Элена держалась в тени и слушала издалека.

— Мне жаль, дорогая. Мне так жаль.

— Это не твоя вина. Я привела беду, — пробормотала Аэрилин в его рукав. Ее руки напряглись, она прикусила губу. — Я разное делала, Горацио. Я участвовала в бедах.

— Как свержение герцога? Я не глуп, — сказал Горацио, когда она удивленно подняла голову. — Новости о падении Реджинальда долетели до леса через пару дней после твоего письма. И я подумывал, что тут замешаны твои новые друзья. Я сразу говорил Гаррону, то они не от графа. Они слишком странная пара, настоящая беда.

— Точно, — слабая улыбка Аэрилин быстро угасла. — То, что мы сделали, сейчас мало на что влияет. Средины идут на совет, у морей нет армии против них. Королевство разваливается, — она вздохнула в его руку. — Папа всегда говорил мне распоряжаться только монетами, что при себе. Стоило его слушаться.

Горацио молчал. Наемники и жители деревни вернулись из леса. Они тяжело дышали от бега. Их волосы были мокрыми от пота, а ночная одежда была в крови.

Они замедлились у сгоревшего дома. Их лица были злыми. Один из наемников и мужчина, в котором Элена узнала кузнеца, прошли дальше, разговаривая.

Элена пыталась услышать за треском дома.

— …не знаю. Клянусь, я такого раньше не видел, — сказал наемник. — Ходили слухи, что люди пропадали в южном лесу, но слухи есть всегда. Их не слушают толком.

Кузнец нес большой меч. Он повернул его, глядя на темное пятно на лезвии.

— Ты видел их глаза?

— Как у трупов, — кивнул наемник. — Они бежали. Мы били их, но пока у них двигались ноги, они бежали.

— Или ползли, — кузнец кивнул на сгоревший дом. — Люди пустыни, долин… и наш нард.

— Думаешь, это какая-то чума?

— Возможно. Может, варвары их укусили.

Они перебирали варианты, Горацио и Аэрилин притихли. Глаза повара зеркалами отражали огонь, его взгляд был темным. Аэрилин словно впитывала огонь.

Она словно ощущала жар издалека.

— Может, монет у тебя больше, чем ты думаешь, — шепнул Горацио, когда мужчины пошли к ним.

Аэрилин нахмурилась от его улыбки.

— О чем ты?

— Моря могут найти союзника, — он опустил плечи, картинно вздохнув, когда мужчины поравнялись с ним. — Простите, ребята, но это все. Огонь забрал остатки моих запасов и уничтожил таверну. Готовить нечего.

— Можно отстроить ее, — сказал Фостер, подходя по тропе, хромая. Судя по торчащим волосам, он только вылез из кровати. — Я заплатил столько, что можно построить две.

— Все сгорело.

— Монеты не горят.

— Они тают. Медные в серебро, а золото в это. Мы можем соскрести все с дерева, но вернуть меньше половины. И я слишком стар для этого. Нет, — Горацио вздохнул, — это не стоит усилий. Я лучше закрою все и буду жить с тем, что осталось.

— А если мы вернем деньги? — крикнул наемник. Он повернулся к товарищам. — Один из тех, кого я порезал, был с гербом графини на груди. Ставлю месячное жалование, что она с этим связана.

— Графиня связана со всем в лесу. Она не могла потерпеть, что наемники прижились тут, — добавил житель деревни.

Гул стал рычанием среди мужчин. Элена ждала драку, но тут вмешался Фостер.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал он, строго глядя на них, — и это не сработает. Графиня не послушает.

Наемник в конце толпы поднял меч.

— Мы не будем ее уговаривать, мы вернем нашу таверну!

Они завопили, подняли оружие.

Горацио ударил кулаком по груди и завопил:

— Возмещение! Нам отплатят.

— К замку! — закричал житель деревни.

— Нет, стойте! — толпа притихла, и все посмотрели на Аэрилин. — Ах, просто… я уверена, что графиня направляется к морям.

Пауза, а потом:

— К морям!

Толпа пошла к деревне, Фостер вопил следом:

— Не забудьте пополнить колчаны, ребята. У Фостера лучшие стрелы в королевстве!

Два брата вбежали в толпу. Они несли деревянные мечи, вопили на каждом шагу о возмещении.

Горацио пошел за ними.

— О, нет уж! Это работа наемников. А вы пойдете домой!

Пока все уходили, Аэрилин задержалась.

— Элена, — сказал она через миг. — Как горящая сосна оказалась в моем доме?

— Ветер подхватил.

— Элена…

— Ладно, я промазала, — она сняла лук с плеч и отдала колчан, радуясь, что убрала зуд от магии. — Прости, я раздавила твой дом.

Аэрилин задумчиво сжала колчан.

— Не стоит. Шум разбудил деревню. И разбудил наемников, — она улыбнулась. — И теперь мы поведем армию к морям.

— Так начинаются все войны? — поинтересовалась Элена, глядя на холм.

Аэрилин криво улыбнулась.

— Из-за жареной курицы? Вряд ли. Но они хоть на нашей стороне, и они борются бесплатно. Знаешь, как дорого стоит их нанять?

Элена покачала головой, радуясь, что маска скрывает ухмылку.

— Думаю, ты права, леди торговка.

ГЛАВА 25

Руа

Каэл уснул, думая, что ему все снится, что ему показался плен и незнакомая земля. Тени драконов мелькали над тем, что он видел, их гул звучал в его снах.

Солнце взошло, и землю покрыл тонкий туман. Они спали на краю мира на траве, северные моря бушевали за ними. Килэй спала крепко, устав от прошлого дня…

Что-то мелькнуло за глазами Каэла. Тень воспоминания, немного шума и жара. Это кружилось во тьме его разума. Он потянулся к ним, но они оттолкнули его.

Ладно. Тени скрывали тайны. Он был уверен, что это его не расстроит. Он не думал, что может расстроиться.

Он обнимал Килэй еще минуту, улыбаясь, ощущая ее тяжелое дыхание. Его ничто не смогло бы оторвать от нее… но странная земля за туманом звала, и он уже не мог подавлять любопытство.

Холмы закрывали их от земли за ними. Их склоны были такими отвесными, что Каэлу пришлось подтягивать себя до вершины за пучки травы. На холмах были деревья. Их стволы были толстыми, и он ощущал себя смешно рядом с ними. Шестеро великанов с трудом обхватили бы ближайшее.

Хотя их верхушки были плоскими, их ветви широко тянулись, и некоторые переплетались с соседями. Если бы не стволы, он не различил бы их. Земля в их тенях была лысой без солнца и влажной от росы.

Когда Каэл добрался до края леса, солнце уже начало восходить.

Туман отступал от его тепла, ослабевал от взгляда солнца и впитывался в землю. Слева появился неровный каменный утес, его скрывали в тени деревья. Луг травы был возле теней, и травинки задевали его колени. Холм заканчивался резко, как и начался.

Он стоял на краю нового мира, о нем не говорилось в «Атласе». Это был регион глубоких долин и острых холмов. Большая гора посреди острова была не одной: высокие вершины торчали из земли, как деревья, их серая плоть была украшена зелеными листьями. Они тянулись, размываясь вдали и сливаясь с небом.

Воздух был холодным, как в Беспощадных горах: дыхание Каэла вылетало белым паром. Но, в отличие от гор, это место смирилось с холодом, было радо погоде. Густая трава и большие деревья росли не вопреки морозу, а из-за него.

Ветерок окутал его, пронесся по холму, задевая крыльями траву и свистя. И поля пели в ответ.

Солнце восходило, и он видел реки гор, большие озера в долинах. Существа усеивали долины — слишком далекие, чтобы их разглядеть, но достаточно странные, чтобы удивить его.

Он двигался, все больше теней отступало, и свет открывал все больше тайн. Он собирался путешествовать, как только Килэй проснется. Он хотел увидеть каждый дюйм этой земли, каждую трещинку…

Гул прервал его мысли. Холм слева задрожал. Камни посыпались с его боков, вершина пошатнулась к долине.

Каэл испугался и не смог побежать. Он медленно попятился, глядя, как холм дрожит.

В тени вспыхнули огни — два сияющих глаза с черными узкими зрачками. Каэл понял, что это был не холм, а дракон. Чудище.

Каэл сжал меч, готовясь вонзить меж глаз дракона, если он нападет

Но он не стал.

Треск заполнил воздух между ними. Не голос, но это было… знакомо. Гул вырывался сгустками, желтые глаза весело прищурились, глядя на его меч.

Дракон смеялся над ним.

Каэл не успел обидеться, большая голова выбралась из тьмы. Чешуя дракона была алой. Рога были короткими и толстыми. Шипы торчали от кончика носа до середины головы, а оттуда — до шеи, и каждый был больше предыдущего. Глаза дракона были скругленными, и от этого его взгляд казался любопытным, а не строгим. Он повернул змеиную шею и осмотрел Каэла. Желтые глаза разглядывали его, и гул был все громче.

Каэл не знал, чего дракон хотел, но явно не навредить, а ему надоело горячее дыхание. Он решил попробовать.

— Здравствуй?

Дракон замер. Он дернул ушами и склонил голову.

Каэл потянулся к его голове, и он отпрянул так резко, что рога врезались в ветки над ним и сбросили прутья и листья на голову Каэла.

— Я не наврежу, глупый! Замри.

Дракон не слушался. Каэл придвинулся, и лапа дракона оттолкнула его. Каждый коготь доставал Каэлу почти до колен.

Он схватился за один и подумал как можно громче:

«Здравствуй?».

Дракон застыл, гул утих в горле. Он смотрел на Каэла минуту, черные зрачки расширились. Что-то загудело в груди дракона. Звук поднимался все громче и выше.

Каэл начал думать о броне из чешуи, боясь, что это подступает огонь, но тут он услышал голос дракона:

«Здравствуй, человек, — голос был мужским. Он хрипел и шипел, напоминая огонь. — Я не говорил с человеком раньше… Но мне и не хватало смелости коснуться одного».

Каэл не сдержался. Он улыбнулся от мысли, что дракон боится его касаться.

Дракон прищурился.

«Не скаль зубы без умысла, человек. Я не хочу втоптать твое тело в пыль, но придется, если будешь и дальше угрожать».

— О, вам смеяться можно, а мне нельзя даже улыбнуться? Так это работает?

«Ты глупо потянулся за хрупким оружием. Это не огонь, чтобы затмить меня, и ты можешь улыбаться, но с закрытым ртом. И драконы не смеются, — он прищурился. — Мы ликуем».

Для существа, не говорившего с человеком, он знал много слов. Каэл сказал это, и дракон вздохнул с такой силой и жаром, что Каэлу пришлось сжать коготь, чтобы не улететь.

«Когда я был юным, крылья носили меня за моря в сердце каждого королевства. Люди явно были любимыми созданиями Судьбы — они живут почти везде. Их слова всегда… забавляли. Они интересно звучали. Я хотел бы выучить все, — он отвел взгляд от Каэла и прогудел. — Я хотел бы выучить их все… все их… их все…».

— Ладно, хватит, — прорычал Каэл, уши звенели от голова дракона. — Не нужно так их крутить. Слова не меняют значение от твоего звучания.

«Да? Зачем тогда столько разных звуков?».

— Не знаю. Не важно. Я Каэл, — он надеялся сменить тему. — Как ты зовешь себя?

«Руа, — сказал дракон. Он скользнул взглядом, пасть изогнулась, как в улыбке. — Меня зовут Руа… Руа… Р…».

— Я понял, — сухо сказал Каэл. Дыхание Руа было лучше голоса, еще и пахло горелым. — Как ты зовешь это место?

«Ах, это Родина, первое королевство, созданное Судьбой. Она прекрасна, да? — Руа склонил голову к Каэлу, снова согрев дыханием. — Ее заботу видно в вершинах гор, а улыбку — в изгибе реки. Эти земли они любит больше всего, наверное».

— Да?

«Да. Запад опасен, а Дикие земли — яростны. Но эти…».

— Погоди… ты был на Западе? — Руа кивнул, и Каэл забыл о раздражении. — Что там? Что ты увидел?

Глаза Руа расширились.

«Это место опасно даже для дракона. Там существа, каких не представить, существа изо льда и пламени. И горы поднимаются по воле волшебников».

— Волшебников? — выдохнул Каэл.

«О, да, великих волшебников. Их чары так сильны, что покрывают море и небо вокруг них ядовитым смогом. Люди и звери не выживают в нем».

— Как ты выжил?

Руа склонил голову.

«Раз в столетие над Западными землями дует странный ветер».

— Ветер? — удивился Каэл.

«Странный ветер, — исправил его Руа. — Он дует недолго, но все же времени хватает. И пока ветер дует, он уносит смог. Я прилетел туда с трепетом в груди, но улетал не таким радостным».

Он потянулся вперед, показывая черный шрам на чешуе груди. Шрам был длиннее руки Каэла. Он разделял чешую, оставляя черную трещину.

Каэл хотел узнать о волшебниках, но Килэй появилась за ним. Она ускорилась при виде Руа. Но если ее и удивил дракон в лесу, она это не сказала.

Она едва взглянула на него, схватила Каэла за руку и потащила.

— Идем. Позавтракаем.

Гул Руа смеялся за ними. Каэл не слышал значение, но Килэй явно поняла. Она развернулась и едко сказала:

— Мы идем охотиться, если это можно.

Руа пропел снова, глядя вниз.

Килэй сжала руку Каэла на миг, и он не был уверен, что ему не показалось.

— Ответа я не получила. И я могу или голодать, ожидая его, или оставаться живой и узнать. Выбирай, — она хмурилась от его гула и резко ответила. — Гениально.

— Что он хочет знать? — спросил Каэл, пока она уводила его. Ему не нравилось видеть Килэй расстроенной, а она не была рада, судя по шагам с нажимом.

— Не важно, — прорычала она.

Каэл оглянулся, Руа пристально смотрел на них. Его больше глаза были прикованы к спине Килэй.

— Ты его знаешь?

— Нет, но мы говорили немного прошлой ночью.

Он плохо помнил последние часы, но все же запомнил бы встречу с Руа.

— Где я был?

— Спал. Слушай…

Килэй увела его за дерево, скрыв от взгляда Руа. Она запустила пальцы в его волосы и притянула его ближе. Ее прикосновение успокоило. И его слова умерли на губах…

А что он хотел сказать? Он не помнил.

Голос Килэй заставил его забыть.

— Руа нужна моя помощь с чем-то. Но только я могу это сделать. Обещаю, я быстро, — она поцеловала его подбородок. — Не стоит даже переживать.

Каэл смог лишь кивнуть. Голова была легкой, он не мог переживать. Он улыбнулся. Он хотел, чтобы Килэй ответила. Что-то в ее глазах было не таким, и он думал, что улыбка сделает их ярче.

Но ее улыбка глаза не затронула.

* * *

Килэй повела его в одну из долин.

Странные существа паслись стадом в тени холмов. Их мех был густым и жестким, как трава. Они были похожи на горных коз, у лидера рога закручивались так, что задевали ноздри. Но ноги существ были толстыми, и они шли, прыгая, и не шагая.

Каэл прошел за Килэй в рощу. Они устроились в тени и смотрели, как пасутся существа.

— Интересно, какие они на вкус? — прошептала Килэй рядом с ним. Хотя почти все ее внимание было сосредоточено на существах, она рассеянно обвила его плечи. Она жала его, когда он улыбнулся. — Чего улыбаешься?

— Я еще не видел тебя на охоте. Я даже волнуюсь.

Она значительно взбодрилась, ее глаза стали знакомыми.

— Какую мне поймать?

В конце стада был старый самец. Его рога были короткими и в трещинах, его плечи выпирали острыми холмами у спины. Все стадо двигалось от пучка к пучку, а старик долго жевал одну горсть, и Каэл подумал, что он забыл, как глотать.

— Думаю, нужно покончить с его страданиями.

Килэй сжала губы.

— Пламя, только посмотри на него. Я почти слышу скрип. Но старые мягче… ладно, — сказала она через миг. — Думаю, на завтрак будет древний козел.

Она взлохматила его волосы и убежала в лес.

Каэл не мог усидеть. Он расхаживал под деревьями, глядя на старика, ожидая, когда Килэй сорвется с неба.

И он не был разочарован.

Ее тень сперва была маленькой, но раскинулась над стадом, став пугающей. Уши существ дрогнули, их ноги напряглись. Их лидер повел стадо воплем, но было поздно.

Тень Килэй накрыла старика, он не успел даже поднять голову, а она напала.

Каэл услышал хруст его шеи, смотрел, как старик застыл. Остальное стадо убежало в панике. Их короткие ноги высоко поднимали их, выше крыши дома в Тиннарке. Он ощущал стук их приземлений, они следовали за лидером в панике по холмам в листья на ближайшей горе.

Каэл смотрел, пока они не стали точками вдали, поражаясь высоте их прыжков. Килэй заревела, и он отвел взгляд и пошел вниз по холму.

Все в Родине было… не таким. Из-за холмов и наклона гор было сложно определить расстояние, и существа оказались дальше, чем он думал.

Килэй одолела древнего самца, но и он был монстром — толще, чем рост Каэла, большой, легко накормившей бы дракона.

Килэй сорвала кусок шкуры, и Каэл поразился ее толщине. Он пошел осматривать ее, когда она отбросила шкуру, и ее толщина была с широту его ладони. Эта шкура могла пригодиться.

И его пальцам хотелось поработать.

— Какую часть ты хочешь? — крикнула Килэй.

Каэл так задумался о шкуре, что забыл о завтраке.

— Не важно. Как хочешь… о, что такое, — проворчал он, увидев, сколько крови пристало к ее волосам. — Тебе лучше помыться в реке.

— Все не так плохо.

— Ты знаешь, как плохо, — сказал он, она улыбнулась. — И я не буду спать рядом с тобой, если ты пахнешь как смерть.

Она глубоко вдохнула.

— Вода есть неподалеку… хотя мне понадобится помощь, — добавила она, подмигнув.

Он уловил ее взгляд. После ее падения с неба он был готов помочь ей помыться. Но была проблема.

— Я не могу… пока он смотрит на нас.

Каэл указал за спину, ощущая затылком взгляд Руа. Дракон последовал за ними и следил, лежа на холме. Он не знал, как далеко видел дракон, но он знал по Килэй, что их дракону видно.

— Уединение — привычка людей. Он не расстроится.

Килэй прошла к нему и прижалась губами. Каэл едва заметил. Он даже не разозлился на кровавый поцелуй Килэй. Руа смотрел на него, и он с трудом ответил на поцелуй.

Ему пришлось отодвинуть ее.

— Не могу. Мне мешает его взгляд.

Он ожидал, что она рассмеется или сделает так, чтобы он пожалел. Но ее лицо исказилось. Ее брови опустились, глаза вспыхнули, и она зашипела:

— Тогда только ты на этом острове переживаешь об этом. Какую часть ты хочешь?

— Любую, — сказал осторожно Каэл, отходя.

Она подошла к добыче и голыми руками оторвала ногу.

ГЛАВА 26

Горная мышка

Пока почти все королевство только начинало оттаивать, в Бесконечных долинах уже было тепло. Новая трава прорастала из-под старой. Почву вскопали, засеяли. Еще пару дней великаны работали над крышами и окнами, готовя дома к весенним дождям.

Крыша Деклана была почти закончена. Ее нужно было залатать еще в нескольких местах, но они никуда не денутся до вечера. А пока были дела важнее.

Он стоял босиком в загоне лошадей, штаны были закатаны до колен. Небольшая армия рыжеволосых детей собралась по бокам от него. Они держали в руках куски яблок и хихикали, когда лошади пытались украсть их губами.

Только один ребенок не радовался.

— Нет! — визжала она, когда Деклан поднял ее. — Они кусаются!

— Они тебя не укусят, Марион. Лошади не едят горных мышек, они слишком жесткие. И я тебя не спущу, пока не попытаешься покормить одну, — она извивалась. — Так что не дергайся.

Она фыркнула и замерла. Он дал ей кусок яблока, и Марион сжала его, словно так не упала бы с рушащейся стены.

— Только маленькую, — попросила она.

— Не обещаю. Лошади сами выбирают, к кому подойти.

Она отклонила голову, хмуро посмотрела на него, веснушки собрались на носу.

Деклан подавил улыбку.

— Не хмурься, а то из травы вылезет лев? Или ты хотела покормить льва?

Марион в ужасе покачала головой, рыжие кудри подпрыгнули.

— Лучше улыбнись. Один идет сюда, — прошептал он.

Юный жеребец стоял неподалеку, смотрел с интересом. Он продвигался по шагу, черные глаза смотрели на яблоко. Его шея вытянулась, насколько могла, он хотел схватить яблоко губами.

Марион ощутила его горячее дыхание руками и завизжала так, что в ушах Деклана зазвенело, а лошадь убежала.

— Что это было? Кроха хотел яблока. Не тебя, — возмущался Деклан. — Я покажу.

Он пытался с того дня, как они вернулись, приучить Марион к лошадям. Другие дети не боялись их — и это было хорошо. Деклану нужна была помощь в обучении жеребят, и было приятно иметь помощников, что смогут на них кататься.

Но Марион лишь боялась лошадей с первого мига, как увидела. В клане Конюхов еще не было детей, боявшихся своего ремесла. И это не начнется с Деклана. Они подружатся.

Деклан вытащил кусок яблока из кармана и держал между зубами. Жеребенок подошел и забрал его, уши торчали, пока он жевал.

— Видишь? Он не знает о манерах, но не навредит тебе. Попробуй.

Марион вытянула яблоко, зажмурившись, морща веснушчатый нос. Она заерзала, когда жеребенок откусил кусочек. Но вскоре тревога пропала за широкой улыбкой.

— Его нос мягкий!

— Конечно, мягкий. Как и весь он, так почему бы не быть его носу? — Деклан опустил ее к детям и отошел, стараясь не спугнуть лошадь и девочку. — Оставайся с братьями. И не попади под ноги.

Она пообещала, и Деклан выбрался за ограду и пошел на луг за его домом. Замок Принца был перед ним, как и всегда. Круглые стены и башни словно плясали среди ряби полуденного солнца. Но хотя замок был большим, он не мог сравниться с видом за ним.

Когда Титус прошел по долинам, его маги разрушили дом Каллана. Но Деклан вытащил его из земли.

О, ему помогали: дом был едва начат, когда он ушел в горы. Когда он вернулся, Принц и его помощники все закончили.

Бренд провел почти всю неделю на территории вокруг замка, помогал с оградами и крышами. Он должен был вернуться в любой день. Деклан не думал, что в шести регионах был хоть один правитель, так пачкающий рукава, как Бренд. Вряд ли лорд или король хоть раз держали в руках кирпич.

Это было хорошим в их Принце: даже склонившись, он был крупнее остальных.

Деклан отошел на пару шагов и улыбнулся дому. Стены и окна были такими, как он помнил, гирлянда полевых цветов на двери. Дым поднимался струйкой из трубы, он оставил огонь для завтрака.

Хорошо, что они снова построили его. Он думал, что проведет остаток дней в тишине и спокойствии, ухаживая за землями. Он не знал, что ему придется делить с кучей детей.

Стены почти стонали, когда они собирались вместе, и не было никакой тишины. Но он и не жаловался. Дом всегда можно было раздвинуть.

Деклан перевел взгляд на поля. Джейк сидел на камне перед замком Принца, книга лежала на его коленях. Он двигал угольком по пергаменту так быстро, что Деклан решил, что он пишет что-то гениальное.

Но когда он заглянул, он не увидел знакомых силуэтов. Там были аккуратные строки, заполнившие страницу. Он не был уверен, что делает Джейк, но, видимо, у него была причина.

Джейк был из тех, что все делали по причине.

— Это язык магов, о котором я слышал?

Деклан пытался спросить тихо, но Джейк все равно вздрогнул, оставив линию на бумаге.

— Ах, нет. Я просто… набрасывал.

— Что? — Деклан повернул голову, пытаясь понять. — Ветер?

— Это был замок принца, — Джейк хмуро поправил очки на носу. — Не похоже, да?

Деклан опустился на камень рядом.

— Эм, ты справишься.

— Ты просто вежливый.

— Я счастлив. Поля почти засеяны, жеребят стало много, и у меня много ручек помощи. Для великана нет ничего лучше заботы о землях. Все хорошо, — Деклан посмотрел на записи. — Да, это не похоже на замок.

Джейк захлопнул книгу.

— Облака… движутся. Не могу найти хороший вид.

Деклан хмуро посмотрел на небо.

— Ты о чем? Ни облачка, даже обрывка.

— Были недавно.

— С рассвета не было.

— Они были, — возразил Джейк. — Они были тут весь день, бросали тень на… черт!

Уголек в его руке вдруг вспыхнул. Он стал пеплом и рассыпался по его книге. Джейк стряхнул его быстро, но красный пепел оставил следы на кожаной обложке.

Пока Джейк ругался, Деклан смотрел. На лице мага были морщины, каких не было давно — морщины беспокойства, он выглядел уставшим. Но месяц назад он улыбался. Деклан видел его таким уставшим, когда они отвоевали долины.

Он хорошо помнил, потому что Джейк хмурился в ночь, когда все веселились. И эти морщины вернулись. Внезапно, без предупреждения…

Деклан стал подумывать, что Надин была права.

— Облака бросают тени? А не твой взгляд?

Джейк оторвал хмурый взгляд от перчаток.

— Я просто хотел сосредоточиться.

— Ты все время такой, как прибыл сюда.

— Может, мне нужно многое обдумать.

— Возможно, — Деклан почесал голову и посмотрел на горизонт. — Или ты скучаешь.

— Я не стал бы говорить, даже если это так.

Деклан понимал. Он не должен был спрашивать. Но Надин была уверена, что ему плохо без вопросов.

— Как знаешь, — буркнул он.

День начался сыро и не обещал исправиться. Что-то в ранней весне всегда сгущало воздух. Но после первого дождя станет прохладнее.

Может, сырость была от того, что небо освобождало место весне.

Смех зазвучал за ними. Деклан оглянулся и увидел детей в поле у загонов. Они шли идеальной шеренгой за женщиной из пустыни, что была немного их выше.

Деклан прошел бури и сражения с магами, зверями и предателями. Но он никогда так не нервничал, как в день, когда привел Надин домой.

Его сердце колотилось всю дорогу. Чем ближе они были, тем больше он переживал, что ей не понравится. В Белокости песка было больше. Она так говорила о своей маленькой горной ферме, будто ничто в долинах не сравнилось бы.

Но он зря переживал. Надин подошла долинам, как луна звездам, и она ярко сияла.

Перед ее красным платьем была сумка. Серебряные цепочки внизу потускнели от пыли, она сняла браслеты и кольца. Она шла по рядам, серебряным копьем делала ямки в земле.

Младшие дети шли близко к ней. Они брали из ее сумки зерно и сеяли, где она указывала. Старшие дети были со своими сумками и шли с посохами с неуклюжими верхушками.

Надин что-то сказала, дети засмеялись. Она всегда вызывала их смех, даже когда должна была ругать их, она все равно вызывала их улыбки.

Деклан невольно улыбнулся от их смеха, донесшегося через пустоту между ними. Но что-то раздавило улыбку так же быстро, как она появилась: маленькая брешь в его крыше, что пропускала дождь.

— Не хмурься столько. Нет живого мужчины, понимающего женщин.

Джейк фыркнул.

— Ты их хорошо понимаешь. И я еще не видел Надин такой счастливой.

— Ага, она счастлива. Может, лучше так и оставить. Может, иначе мы все испортим.

— Иначе?

Деклан опустил голову. Может, Джейк ему поможет, но он не хотел, чтобы знали долины. Он сжал мертвую траву пальцами и выдернул, пытаясь придумать, как лучше спросить.

— Ты ведь был у народа Надин?

— У мотов? О, да, — Джейк подпер челюсть кулаком и чуть не улыбнулся красным горам на юге. — Поразительный народ. Я бы хотел побывать у них снова.

— Они делают что-нибудь… странное? Что мы не делаем?

Джейк сжал губы.

— Земля у них важнее солнца, что странно для пустынного народа. Они смогли втиснуть все общество в три разных цвета… в пять, если учитывать главу и ее Рассвет. Но это все сложности…

— А обычное? — перебил Деклан, пока Джейк не отвлекся на историю.

— Обычное?

— Да, как еда, сон или… брак?

Джейк пронзил его взглядом поверх очков. Он смотрел так долго, что Деклан стал переживать, что поступил глупо. Но если маг и заподозрил что-то, он не показал.

— Моты спят и едят как все. Женятся как все, но предложение делается иначе.

Это Деклан и хотел знать. Он посмотрел на землю.

— И как же иначе?

— За это отвечают женщины.

— А если она не предложит? — прорычал Деклан, вонзив кулак в землю. — А если он попросит, и она скажет, что она его разочарует? И как же ему понять ситуацию? Как понять, что его разочарует? Ее смех и улыбка? То, как солнце касается ее кожи? Может, его сердце не должно пылать, когда она танцует. А если пылает? Какие тут правила?

Деклан не хотел все рассказывать. Но теперь сказал, и он не собирался расстраиваться. Он так долго держал это в себе, что было приятно излить слова.

— Все, кхм… сложно, — мантия Джейка зашуршала на камне, он заерзал. — Не знаю, как моты поступают при этом — и вряд ли кто знает.

— Но так должно быть, — прорычал Деклан. — Слушай, маг — придумай зелье, что защищает от чар женщин, и у твоей пещеры будет очередь.

— Пещеры? — Джейк нахмурился. — Где живут маги, по-твоему?

Деклан думал, что это очевидно.

— В норах. В темных местах, где можно шептать тайны и читать пыльные книги.

Рот Джейка раскрылся на миг, а потом он закрыл его.

— Я внутрь.

— Для человека, изучающего долины, ты много времени проводишь взаперти, — сказал Деклан.

Джейк не ответил. Деклан смотрел, как маг идет по лугу и скрывается за тяжелой дверью.

Надин и дети закончили сеять и возвращались. Дети пошли к тем, что были с лошадьми, и Надин направилась к Деклану.

Он склонил голову, когда она подошла.

— Не выйдет, кроха. Почва клана Конюха годится только для галопа и травы.

Надин оперлась на копье, одну руку в бок.

— Может, потому что вы не работаете с землей. Не вся земля идеальна, но ее можно сделать хорошей, — она кивнула на дом. — Ты с ним поговорил?

— Да.

— И?

— Он не признался.

— Почему?

Деклан трепал траву, шею залил жар.

— Мы… ушли от темы.

Надин поджала губы.

— Мне придется с ним поговорить.

— Ты все сделаешь хуже.

— Как разговор о боли может сделать хуже? — она вскинула руку. — Если бы я была ранена, я хотела бы, чтобы меня перевязали!

Деклан улыбнулся бы ей, но знал, что она разозлится.

— Нельзя за ним подглядывать. Маги умные. Джейк поймет. Хватит топать ножкой, сядь рядом со мной.

— Нет, еще много дел.

— И это будет сделано. Еще целая весна впереди. Но сейчас светит солнце, дует ветер, и ни одной мышки вокруг, — он игриво потянул за край ее туники. — Порадуйся моменту.

Она попыталась отбить его руку, но он рассмеялся. И она сдалась.

— Дурак, — буркнула она, садясь рядом с ним.

Ее темные волосы отросли, были украшены серебряными заколками. Они упали на ее плечо, когда она склонилась и опустила копье перед собой, и солнце сияло на ее голове.

Они молчали миг, слушали лошадей и смех детей. А потом Надин вздохнула.

— Хотела бы я поговорить с Эленой. Уверена, она не просто так прогнала его.

— Может, он поджег ее. Их нельзя заставлять, — пробормотал Деклан, Надин нахмурилась. — Это должно решиться само.

— Порой это нужно подтолкнуть, — возразила она. — Если бы я знала причину, то помогла бы.

— Может, она не знает причину.

Надин фыркнула.

— Каждая женщина знает.

— Да? И какая у тебя?

Деклан смотрел на нее, Надин притихла. Если она не выберет его, он хоть услышит ответ.

— Я уже говорила…

— Ничего ты не говорила. Ты сказала, что я буду разочарован, и это глупо.

Надин нахмурилась и вскинула голову.

— Я уже была замужем. Ты знал?

Не знал. Но он был удивлен лишь миг.

— Это ничего не меняет.

— А если я скажу, что его убили в бою?

Глаза Надин яростно сияли. Но Деклан не дрогнул. Он склонился и взял ее за руку. Его большие пальцы скрыли ее руку до запястья, но он держал ее нежно.

— И все? Ты не будешь меня любить, потому что боишься, что я…?

— Нет, это не все! — пылко сказала она, вырвавшись из его хватки. — Меня стыдит кое-что еще. Ты точно будешь разочарован.

Деклан хотел возразить, но Марион прибежала к ним. Она бросилась на колени Деклана, засмеялась и указала наверх.

— Смотрите на птиц!

— Каких? — Деклан нахмурился, щурясь. — Ты же не сочиняешь?

— Они летят, — возразила она, смеясь, когда Деклан защекотал ее. — Смотри!

— Ты просто хитришь, мышка…

— Она права, — Надин вскочила на ноги, глядя на небо. — Я их вижу.

Они были черными точками вдали — стая птиц летела так высоко, что не привлекала взгляд. Птицы бесцельно кружили. Но, пока Деклан смотрел, круги начали приводить их ближе.

Они пролетали над замком Принца, становясь все больше. Было странно, что они собрались здесь. В стенах замка не было посевов. Там не было ничего интересного для птиц.

Это было слишком странно.

— Уводи детей внутрь, — сказал Деклан, передал Марион в руки Надин и вскочил. — Не выходите из-под крыши.

— Что такое? — позвала она, он побежал.

Но Деклан не ответил.

Что-то росло в его груди на бегу: черная туча заполняла его тревогой. Птицы все еще были высоко над стенами, но их тела росли с каждой секундой.

И когда они приземлятся, они будут монстрами.

ГЛАВА 27

К вратам Средин

Море сухой травы приминалось под ногами Деклана. Его шаги гремели яростным ритмом. Пот пропитал тунику, легкие напряглись. Но он не останавливался. Чем ближе были птицы, тем быстрее он бежал.

Он узнал в них ворон по черным перьям. Но вороны не были такими тихими. Они не каркали. И их крылья бились почти без шума.

Вороны были на высоте башни от стен, и он увидел бреши среди их перьев. Темные пятна опухшей кожи торчали из их тел. Плоть их крыльев была такой тонкой, что он видел сквозь них солнце.

У некоторых были странные лапы. Они не прижимали их к хвостам, а лапы свободно болтались. Они словно бежали. Это было похоже… на людей.

Деклан не успевал думать. Не было дыхания на страх. Всплеск силы наполнил его тело, когда он понял, что это за существа.

Он был почти у стен замка, когда на стену поднялся солдат. Он двигался медленно и не замечал угрозы.

Деклан замахал руками и закричал:

— Монстры! Бей в барабаны, зови стражу!

Его шлем отклонился, и он чуть не упал с крыши, увидев, на что показывает Деклан. Солдат развернулся и побежал к башне с гонгом. Он был у дверей, когда блеск его брони потускнел от черной тени.

Деклан не успел уследить: откуда-то среди ворон опустился другой зверь — коричневая вспышка с черными глазами и изогнутым клювом — ястреб.

Его когти ударили великана, сжимая, словно он был зайцем. Деклан услышал хруст брони солдата от когтей. Он увидел клюв чудища, он вспыхнул и вернулся с красной дугой.

Деклан заревел. Тьма закрыла все, осталась лишь полоска света. И глаза монстра пылали в этой полоске.

Он вырвет их.

Он вырвет их!

Монстр-ястреб ответил воплями на его рев. Его крылья раскрылись, черные безумные глаза посмотрели на Деклана. Лев пробудился в его груди, растянулся на все его тело. Лев рос, пока кожа не натянулась, едва сдерживая его силу. Он наполнил его легкие ревом. Если не успокоиться, он взорвется.

Но был лишь один способ унять зверя.

Он схватил когти ястреба, как только их стало видно. Борьба только добавила ему сил, кровь пылала все сильнее. Лев ревел, чуя страх монстра. Деклан ударил ястребом о землю. Он разбил его кости, втоптал в пыль.

Но лев не унимался.

Нет… он хотел больше.

Вороны упали на него, притянутые воплем ястреба. Перед глазами Деклана потемнело от их карканья. Он не видел бой перед собой…

Но ощущал.

Кости трещали под кулаками. Плоть рвалась под его руками. Он давил их, топтал их. Теплое облако окружило его тело. Оно скользило по его спине и груди, сводя с ума.

И тут плоть и кости пропали.

Его кулаки били по тому, что не отбивалось. Не кричало. Он был, но звук был лишь один:

Бам… бам… бам…

Холод охватил его тело. Он сковал конечности и лишил грудь рева. Деклан вернулся из тьмы на твердую землю.

Странный голубой свет покрывал все. Кровь на его костяшках от этого казалась лиловой. Его дыхание вырывалось как дым. Он попытался встать, но увидел, что закован в каком-то окне.

Оно тянулось над ним, крыша из голубого стекла, что мерцала в воздухе. Бока были в инее. Деклан подполз к краю. Там были темные следы. Он различил следы своих кулаков.

Его туника была в поте и крови, но на локте была чистая часть. Он протер дыру в инее и посмотрел на мир снаружи.

И увиденное вернуло льва.

Джейк стоял рядом. Одна его рука была протянута к Деклану, перчатка пульсировала в такт с голубым светом окна. Он направил другую руку на кричащую стаю ворон.

Они были волной когтей и клювов, жестоких глаз. Гнев Деклана бушевал. Он бился кулаками, но стекло не дрожало и не поддавалось.

Вороны были на расстоянии руки от Джейка, и свет вырвался из его ладони. Деклан услышал низкий гул, тела ворон отлетели. Земля под ним дрожала. Многие монстры тут же в панике улетели. Но те, что были ближе к Джейку, взорвались.

Как только вороны пропали, мир снаружи озарили яркие вспышки. От них у Деклана заболели глаза. Джейк пропадал за бурей красок, и Деклан видел лишь его пальцы, сжимающие голубое стекло.

Деклан не знал, что происходило. Снаружи был постоянный шум: треск и рев грома не прекращался. Плен никак не поможет.

— Выпусти меня, дурацкий маг! Выпусти!

Вспышки медленно прекратились, краски угасли. Деклан вздрогнул, когда тело Джейка привалилось к окну. Его лицо искажала боль. Пот запятнал стекло, где касалась его кожа. На его груди, шее и конечностях были красные линии, но он удерживал руку на окне.

Глаза Джейка закрывались. Он скалил зубы, словно его хлестали.

Деклан ударил в панике по стеклу, шум пробудил Джейка. Он покачал головой Деклану и опустился на колени.

Люди вышли из-за туч снаружи. У каждого была красная линия в кулаке. Они тянули, и Джейк опускался на землю. Деклан понял, что это маги.

— Убей его, — заявил один из магов с напряжением. Он кивнул магу рядом с ним, тот был меньше остальных. — Давай, твои веревки все равно не помогают.

— Не могу, — взмолился маленький маг. Его голос был детским. Но запястье мальчика вспыхнуло красным, и он шагнул вперед.

Деклан увидел его лицо: мальчик морей лет десяти. Маги выли на него, но он упрямо прижимал посох к груди и смотрел на Джейка. Его руки сильно задрожали. А потом и тело. Он прикусил губу, и кожа вокруг побелела.

Джейк сел. Его лицо так промокло, что очки съезжали с носа. Он не заметил, как они упали на землю. Он не поднял их.

— Делай, — буркнул Джейк. — Это не стоит боли, ты ее не подавишь.

— Нет!

Мальчик отпрянул от рева Деклана.

— Я не хочу! Прошу, — он повернулся к приказавшему магу, тело дрожало так, что он едва стоял на ногах, — не заставляйте меня.

— Это тебе на пользу. Чем больше этого сделаешь, тем проще будет. Хватит ныть, убей боевого мага!

— Взрывные чары мне в голову, — прошептал Джейк. — Один удар, и я ничего не почувствую. Ты не увидишь мое лицо, так будет проще, — он взглянул на Деклана. — Когда я умру…

— Нет! Ты не умираешь!

— …щит сломается. Тебе нужно будет бежать в замок.

— Я никуда не убегу, дурак! Я вырву из них внутренности! Я сломаю их шеи об колено! Я… я… агх!

Деклан впился руками под окном и попытался поднять его. Он молил тьмы, силы, чтобы отбросить окно. Но, стоило льву поднять голову, холодный ветер сбивал его.

— Делай! — прошипел маг. Он повернулся к Деклану. — Я хочу заткнуть этот рот.

Оковы мальчика из красных стали белыми. Слезы лились по его лицу, ноги вели его вперед. Его тело так дрожало, что посох раскачивался, направленный на Джейка. Он опасно сиял, а потом замер, целясь ему между глаз.

Джейк что-то сказал, но Деклан не слышал из-за своего рева. Он бросился в окно. Его плечи ударило, голова звенела, костяшки были растерзаны, и он уже не ощущал боль. Но, как бы он ни старался, щит держался, а заклинание мальчика становилось ярче.

Шар покачивался на конце посоха. Он трещал, пока рос, накапливая ужасную силу. А потом свет погас.

— Хватит! — закричал мальчик. Он отбросил посох, его тело рухнуло на землю. Его конечности сжались, голова поднялась, словно кто-то держал его за волосы. Его глаза стали пустыми, он сказал. — Не убивайте боевого мага. Он может быть полезным. Приведите его ко мне.

Один из магов, держащих веревки Джейка, словно получил по лицу.

— Он слишком опасен, Ульрик! Мы едва его держим…

— Ведите ко мне! — завизжал мальчик.

Оковы магов стали красными. Даже ошейники ворон сияли. Они смело собрались за магами, как только Джейка приковали. Но как только вспыхнул свет, они сорвались облаком. Ястребы полетели туда, где были вороны. Они нетерпеливо терзали землю, разбивали воздух криками.

У магов не было выбора.

— Придержите чары. Не выпускайте его, — рявкнул главный маг.

Они направляли импульсы на Джейка, пытаясь при этом посадить ястребов. Мальчик смог добраться до посоха, и ястреб сжал его когтями. Он улетел, ударив крыльями.

Деклан перестал бороться, когда мальчик закричал. Но когда ястреб решил схватить Джейка, тьма снова стала закрывать его глаза.

Он пытался кричать. Он хотел сказать Джейку, что нужно встать и отбиваться. Но лев не позволил. Вместо слов он разъяренно ревел. Мир был все меньше и мутнее.

Джейк лежал неподвижно на земле, рухнувший от веса красных чар. Его силы уходили на голубой щит, рука на нем дрожала, но не опускалась. Ярость Деклана поднималась от дрожи пальцев Джейка. Лев становился сильнее.

Холодный голос зазвучал за безумием. Предупреждение главного мага:

— Скажи Принцу, что Средины требуют припасов. Дайте королю нужное, или он отправит армию на ваш жалкий регион. Тебя предупредили, великан.

Ястреб надавил на Джейка весом, склонил искаженное лицо к его уху и завопил. Он кричал, извиваясь от боли. Джейк посмотрел в последний миг на Деклана.

И лев захватил его.

* * *

Пустота тянулась под ним. Мир был тусклым и тихим. Деклан лежал на грани сна. Его разум дрожал на стене между голубым светом и тьмой. Сильный ветер сбросил бы его. Он не мог ждать ветра, оставлять шанс судьбе.

Деклан сам склонился для падения.

Его подбородок ударился о землю, тело содрогнулось. Бледный свет стал мерцающим стеклом. Чудовищная тень стояла снаружи: зверь с дюжиной ручек, и все были прижаты к стеклу.

Кровь покрывала его целиком. Не было места, где она не жалила его. Деклан не сразу смог вытереть иней и пятна крови.

И монстр зазвучал армией голосков. Ручки били по стеклу, где побывала рука Деклана. Но потом он вытер иней так, что увидел лица монстра — веснушчатые, улыбающиеся и прижатые к стеклу.

Кулачки били по окну, голоса звенели хором:

— Надин! Надин!

Она появилась среди них, лицо озарило облегчение.

— Ты проснулся! Ты не ранен? Где…?

— Что случилось? — прогремел голос. Бренд собрал детей в руки и отодвинул, втиснулся в брешь. Его брови чуть не коснулись волос при виде Деклана. — Я отошел на пару дней помочь Лесникам, даже времени на хаос не хватило бы. Но, когда я вернулся, Дарра в слезах, один из стражей разорван на куски, а мой генерал прикован к земле магией! Все говорят о воронах, но никто не знает, откуда они…

— Средины, — выдохнул Деклан. Он щурился из-за боли в голове, прижал лицо к холодному стеклу. — Король прислал ворон… и магов. Джейк боролся, но они… забрали его.

Надин охнула, дети завопили вопросы:

— Что случилось?

— Кто забрал его?

— Где Джейк?

Последний вопрос был от Марион. Она сжимала в ручках очки Джейка, отдала их Надин, словно это могло вернуть его.

Но не вернуло.

Надин взяла очки и передала старшему мальчику.

— Веди братьев и сестер домой, Томас. Мы сейчас придем.

Деклан не мог смотреть им в глаза, видеть их лица. Он тяжко прислонился к стеклу и смотрел на кровавую землю у своих колен. Когда они отошли, он заговорил:

— Джейк отогнал от меня монстров… он спас мою никчемную жизнь. И они забрали его за это. Я не смог… не смог остановить их!

Он ударил кулаком по стеклу, вспышка боли потрясла его. На его руках были порезы. Туника была изорвана.

Жар в ранах заставил его вздрогнуть. Он поднял голову и увидел, как синий щит рассеивается, тает как иней от летнего ветра. Надин охнула, когда щит пропал, и она увидела его раны.

— Несите мазь и бинты, — резко сказала она.

Деклан понял, что за Брендом стоит толпа великанов. Они били искаженных ястребов и ворон, раскрыв рты. Двое убежали по приказу Надин в замок.

Она сжала его лицо руками, но Деклан едва ощущал. Его сердце не чувствовало. Он помнил лицо Джейка, сжавшееся от боли тело… и это ранило его. Поражение Деклана гремело в голове:

«Я не смог остановить их, не смог…».

— Трусы! — проревел Бренд, указывая на небо. — Жалкие трусы! Прилететь, пока Принца нет, убить стража, угрожать жене и ребенку? Сильным себя возомнили, Ваше величество?

— Шш! — зашипела Надин, но его слова вернули Деклана. Они вытащили его из ямы и притупили раны.

Бренд присел перед Декланом с решительным видом.

— Что чертов король хочет от нас? Или он просто так пролил кровь?

— Припасы. Если мы их не отправим, он пришлет магов.

Бренд сжал губы. Они знали, что это значит.

Но Надин, похоже, не понимала.

— Мы не можем биться с ними. Лучше дать пока королю нужное, может, с помощью друзей…

— Нет, нам не помочь, кроха мот, — проворчал Бренд. Он сжал ладони в один дрожащий кулак. — Если мы склонимся приказам раз, он вернется. И будет как раньше, но в этот раз в тисках Кревана.

Осознание сдавило грудь Деклана. Он подумал о доме за собой, о малышах под его крышей. Столько жизней зависело от него, столько нитей, привязанных к сердцу. Они доверяли его силе.

И его сила подвела.

— Есть время увести женщин и детей. Отправить их в моря…

— Нет! Мы не сдадимся, — сказала Надин, перебив его. — Позовите друзей. Они не помогут, если мы не попросим.

— Пиратов? — сказал Бренд. — У них проблем хватает, куда там биться с нами. И они не помогут против магов.

Надин не слушала его. Она сжала лицо Деклана, отчаянно хмурясь.

— Дикари могут помочь нам. Вы видели, что они умеют.

— Они на другом конце королевства. Мы не успеем добраться…

— Хватит! — яростно закричала Надин. — Не тратьте дыхание на слова, и так ясно, что вы хотите сдаться. Если хотите работать на короля, давайте. Даже Судьба не может заставить идти того, кто отказывается.

— Вот заноза, — буркнул Бренд, пока Надин уходила. — Мелкая, но знает, куда ужалить.

Деклан молчал. Надин сжимала очки Джейка в руке. Они сияли, когда она взмахивала кулаками, и огоньки заставляли его моргать.

Бренд опустился на землю рядом с ним. Остальные великаны последовали примеру.

— Что думаешь, генерал? Я всегда замечаю, когда у тебя есть идея.

Деклан огляделся. Он долго видел улыбки и яркие глаза. Он почти забыл, какими они были: пустыми и утомленными, с тусклыми и голодными взглядами — оболочки великанов.

От приказа короля вернулась часть морщин. Усталые тени легли на лица, плечи опустились. Жизнь при Гилдерике не была жизнью.

Деклан лучше закроет глаза навеки, чем так жить.

— «Все сильны, когда знают, что победят. Когда дела давят, становится видно, какой мужчина». Так мне говорил Каллан, — сказал Деклан, размышляя. — Я долго думал, что он говорит о моих ногах, а не о делах в жизни, которые могут сбросить, невзирая на настрой души. У нас забрали земли, растерзали семьи. Ни один дом не устоял после Титуса. Нас сделали мелкими. На нас давили, пока наши зубы не оказались у земли. Но мы ведь встали?

Они согласно заворчали.

Бренд ударил по груди. Деклан глубоко вдохнул.

— Теперь король пришел подавить нас. Он хочет сделать нас мелкими. Я не хочу снова ощутить землю во рту, — прошептал он, скрипя зубами. — И я не могу бежать. Я не могу допустить мысль, что долины будут пустыми, как и не хочу ударов плетью… и кроха-маг спас мне жизнь. Я не могу оставить такой долг неоплаченным.

Деклан встал на ноги, скривился, когда плоть на ранах натянулась.

— Я пойду к вратам Средин, что бы ни ждало там.

— И не один, — Бренд вскочил за ним. — И я пойду.

Деклан оттолкнул его.

— Нет. Ты нужен великанам.

— Им нужен Принц без земель? — сказал Бренд, отталкивая его. — Если все пройдет хорошо для долин и плохо для меня, у них останется Принцесса. В этом польза детей, — добавил он, подмигнув. Он помахал другим великанам, они собрались за ним. — Собирайте броню и точите косы. Мы пойдем на рассвете.

Тени покинули лица, глаза снова сияли. Великаны пошли за Брендом в замок, стуча кулаками по грудям.

Деклан повернулся и чуть не отпрянул при виде Надин рядом с собой. Она яростно улыбалась.

— Я знала, что вы не сдадитесь, что будете сражаться.

— Да? — сказал Деклан. — Звучало это как возмущения.

Она сжала лохмотья его рубахи, не задевая раны. Ее глаза сияли, пока она говорила:

— Порой мне приходится говорить жестоко, чтобы слова пробились в твою каменную голову… что это?

Барабан загремел на башне: один сильный удар и два быстрых.

Надин отпустила его и пошла в сторону Красного хребта.

Не вовремя. Деклан хотел побить солдата, что решил ударить в барабан. Он хмуро посмотрел на замок, и страж помахал ему:

— Генерал! Смотрите!

Он посмотрел на трещину в Красном хребте, которая вела в пустыню. Множество мелких людей выходило из нее. Они были в красном, несли серебряные копья. Деклан не успел удивиться, Надин закричала.

Она сделала пару шагов к ним, крича изо всех сил странные певучие слова. Мужчина во главе завопил в ответ, подняв кулак.

Надин охнула.

Деклан подбежал к ней.

— Что там? Что они говорят?

Она яростно улыбнулась. Она схватила его за тунику, темные глаза сияли. Она сказала:

— Великая Хесса послала воинов в долины. Ей приснился свет над нашим королевством, флаг косы и копья. Великаны сломят хватку теней, — ее руки сжались, — и моты будут биться рядом с ними.

ГЛАВА 28

Ужасный сон

Дни на Родине тянулись дольше, чем где-либо, и у Каэла быстро закончились дела.

Он на пару часов понял, как сделать из шкуры старого козла кожу. Он шепнул в руки жар и работал, пока кожа не засохла. Он сделал штаны, и одна штанина была длиннее другой. Но попытка была неплохой. Он был рад, что снял грязную одежду и тяжелую броню.

Он не помнил, что загрязнило его одежду, зачем у него тяжелая броня. Его воспоминания были в тумане. Голова болела, когда он пытался разглядеть их, и он оставил попытки.

Он не помнил всего, но не переживал. Голова говорила ему, что там ничего страшного не скрывается.

Горы и долины тянулись вдаль, и Каэл начал задумываться, соприкасались ли они с берегами другого моря, что было далеко на севере, и его волны были под коркой льда. Но, хотя глаза не могли найти края, он не мог увидеть все чудеса Родины.

У драконов было слишком много правил.

Килэй почти весь день охотилась или летала. Порой она брала Каэла с собой, но чаще всего — нет. Он не знал, что она делает, что он не может участвовать в этом, и когда он спрашивал, она хмурилась и говорила, что ее задание ей нужно выполнить самой.

Его злило, что он не мог помочь. Но отсутствие Килэй означало и то, что Каэл оставался на берегу один под давящим взглядом Руа.

У дракона был огромный список запретов для Каэла. Он ругал за то, что Каэл уходил далеко на суше, подбирался близко к морям. И его ругали, если он уходил из виду.

В этот день после душной ночи Каэл забрался на холм, где росли деревья, пытаясь устроиться удобнее. Он не знал, сколько времени займет задание Килэй, но был уверен, что не проведет еще одну ночь в росе на земле.

Руа лежал на краю холма, пока он искал. Дракон грелся на солнце. Его чешуя потемнела от света, словно он высушил красный до черного. Дракон лежал неподвижно, словно уснул. Но как только Каэл нашел неплохое место для начала, глаза Руа открылись.

Он вскинул голову к деревьям, ноздри с паром оказались у груди Каэла.

«Я знаю, что ты делаешь, человек. Это мои земли, и я не дам тебе построить тут свое гнездо. Ваши дома не так красивы, как деревья, это гадкие квадраты с острыми вершинами.

— А если крыша будет скругленной? — сказал Каэл, отвернувшись от жара дыхания Руа.

Дракон не заметил, как Каэл отодвинулся от него. Он подвинулся, прижимая морду к щеке Каэла.

«Нет. Невежливо строить гнездо на чужой земле. Это значит, что я порвал бы тебе горло, будь ты драконом. Ты остаешься тут, потому что я щедрый».

— А не ушел я потому, что у меня нет крыльев, — буркнул Каэл. Пот собирался на его груди, волосы прилипли к голове.

Он задержал дыхание, когда Руа сказал:

«Хмм, будь у тебя крылья, они были бы маленькими и не обогнали меня, — он отвел взгляд и зашептал. — Почему у людей нет крыльев? У вас есть ноги других существ, а ваши ноги ужасно хрупкие. Вас, наверное, всегда преследуют и съедают, но все же вас так много».

Каэл о таком и не думал.

— Наверное, мы ужасные на вкус.

Смех Руа сбил его с ног. Он не успел сесть, дракон прижал его головой к земле.

«Мама говорила, что люди ядовиты. Это так? — прохрипел он, щуря глаза. — Ты ядовитый?».

— Да. Очень, — быстро сказал он. — Один укус тебя убьет.

«Ты даже не укусишь… — через миг Руа вздохнул. — Но ты не стоишь боли в животе. Никаких гнезд, человек. Если не хочешь дождя, спи под деревьями, и земля теплая, не замерзнешь».

Земля тут была странно теплая. Каэл часто лежал без сна, пока Килэй спала рядом с ним, и ощущал течение жара. Казалось, земля была живой, и горы были ее шипами, холмы — плотью, а гора в центре — головой.

Если так и было, то огни под землей были пульсом острова. Ритм был уверенным, тепло — глубоким. Но он все еще не понимал, почему они должны спать открыто.

Он хотел возразить, но Руа поднял голову и повернул ее на юг. Он смотрел долго, и Каэлу стало любопытно. Дерево рядом было с низко склоненными ветками, и он быстро забрался на них.

Долина раскинулась перед ним. Высокая трава раскачивалась под ледяным ветром, как перья жуткой птицы на холоде. И только большая круглая часть травы не двигалась — участок под телом сияющего лилового дракона.

Этот дракон был чуть меньше Руа. Его тело было длинным и тонким, рога торчали вперед из головы. Шипы на его голове были мелкими, на концах напоминали иглы.

Голос Руа загремел над деревьями, доносясь до долины внизу. Лиловый дракон поднял голову и ответил мягче.

Каэл не успел спросить, Руа прижался влажным носом к его колену, так грубо, что тот чуть не упал с ветки.

«Как только половинка доделает то, что мы попросили, вы покинете Родину. И больше не вернетесь».

Каэл был не против. Он не хотел жить там, где его заставляли проводить ночи на траве. Но ему было любопытно.

— О чем вы попросили Килэй? И кто «мы»?

«Я не могу сказать, что ее попросили сделать. Она попросила скрыть это, я так и сделаю».

Каэл с трудом сохранил голос ровным.

— Да, она любит тайны, сама потом от них страдает. Она печальна, — он увидел в глазах дракона неуверенность. — Я никогда не видел ее такой несчастной. Я хочу помочь.

Килэй была сама не своя, и это тревожило его сильнее, чем правила Руа. Не в ее стиле было пропадать весь день. Она возвращалась и не смотрела на него, ему в глаза, не касалась его. И когда он пытался дотронуться, она пятилась, словно из его пальцев росли шипы.

Одной из ночей между ними появилась полоска земли. Теперь она была шириной с ладонь. Он не был уверен, что она возвращалась бы к нему, если бы Руа не запрещал летать по ночам. Каэл думал, что она страдает, но ему было еще хуже. Он не знал, что делать.

Если Руа скажет, какое у нее задание, он поможет. Но дракон отказывался.

«Она просила утаить от тебя. Мы не можем не слушать искреннюю просьбу».

— Кто «мы»? — спросил Каэл, надеясь, что узнает хоть что-то о происходящем.

«Моя пара», — ответил Руа. Его грудь раздулась от слова, растянув его шрам.

Каэл посмотрел из-за него на лилового дракона на траве.

— Это она?

«Она? — глаза Руа стали огромными. — Ты слепой? Это не она. Это Коркра — друг с севера. Ты бы сразу узнал мою пару, — прорычал он. — И не сомневался бы».

— Хорошо, — медленно сказал Каэл. Он ощущал зубы Руа у своей ноги, не мог забыть, что его легко перекусить. Он старался говорить осторожно. — Кто такой Коркра?

«Он живет со свой парой в пещерах на севере, там всегда вечер. Я его не видел сто лет, но мои дочери разнесли по всем гнездам весть, что тут половинка и человек. И он прилетел посмотреть…».

— Погоди. У тебя есть дочери? — сказал Каэл.

«Да, — слова звучали между рычанием и стоном, желтые глаза Руа закатились. — Боюсь, их болтовня меня прикончит, человек, если это не сделает время. Обычно я бы не пустил Коркру на свои земли, — продолжил он, глядя на долину. — Но он прилетел с уважением, и я не мог ему отказать».

— Как лететь с уважением? — спросил Каэл.

Руа посмотрел на него как на глупца.

«Замедляя крылья и опускаясь под облака, конечно. Высота — все для дракона. Чем дальше ты в воздухе, тем больше силы в твоем падении. Так что самец, что хочет мне навредить, летит над моей головой, а тот, кто уважает меня, такого не делает».

Хотя Каэл не хотел признавать, он отметил в этом смысл.

— Так твои дочери летали? С уважением?

Смех Руа загудел в груди.

«Нет, человек. Дочь — женщина, и они не борются за небеса или земли, — сказал он при виде смятения Каэла. — Они — не угроза для нас, и они могут летать, как хотят».

Каэл все еще пытался понять все это, когда Руа прижался шипами к его колену, оставляя синяки.

«Я должен идти, человек. Коркра присмотрит за тобой, так что лучше не уходи от его взгляда, — голос Руа стал рычанием, и он добавил. — Иначе он порвет тебе живот. Я видел, как он убивал созданий крепче тебя».

Холодок пробежал по спине Каэла. Он поглядывал на лилового дракона, который перебрался на колючие кусты.

— Куда ты?

«К своей паре, — его глаза засияли. — Боль в груди стала невыносимой. Ее сердце зовет меня, и я должен ответить».

* * *

Дни тянулись, становилось лишь хуже.

Коркра не хотел с ним говорить. Каэл подбирался ближе, и он взлетал и кружил часами, толкая ветром тело Каэла. Однажды Каэл наблюдал за ним день, надеясь, что дракон устанет и спустится. Он этого не сделал.

Килэй возвращалась все реже. Она улетала на рассвете, парила до последних лучей, хмурилась.

Каэл однажды смотрел издалека, как она идет. Он заметил, что она шагала так, словно на спине был груз, а к ногам были привязаны камни. Темные линии были под ее глазами и в уголках рта. Ее взгляд, когда глаза было видно из тени, был пустым.

Огонь пропал, и остался пепел зеленого цвета.

Она поймала его взгляд, ее лицо стало спокойным, взгляд опустился на землю. Но поздно. Каэлу уже надоело.

— Ладно, Килэй, — он схватил ее за плечи. — Я не могу больше терпеть. Скажи, что происходит с драконами. Что попросил Руа? Уверен, я могу…

— Нет, — прорычала она, глядя поверх его плеча. — Ты не можешь помочь. Я разберусь сама.

— Нет. Это длится днями, и ты лишь рявкаешь на меня. Ты все мрачнее, а мы опаздываем…

Он замолчал, что-то в его голове пробудилось. Картинки на миг всплыли за глазами, тусклые и серые по краям. Волна жара прошла по его телу, он услышал крики и вопли.

— Что ты сказал? — прошептала Килэй.

Ее вопрос вывел его из транса, отогнал картинки. Он моргнул, увидел ее пристальный взгляд, словно и она видела картинки.

— Я сказал, что мы опаздываем, — голоса звучали еще миг, их приносил ветер. — Не знаю, почему, но мне кажется, что мы должны что-то делать, где-то быть… но не можем, пока ты…

Килэй прижала ладонь к его горлу. Ее пальцы легли на его шею, большой уперся под подбородком. От ее прикосновения разлилось приятное тепло. Оно проникло в его вены, и Каэл закрыл глаза, онемев. Это длилось лишь миг.

Он поднял голову, лицо Килэй переменилось.

Лишь на миг в ее взгляде вспыхнул огонь — не так ярко, как когда-то, но резко, и это должно было причинять ей боль. Она хмурилась, ее рот кривился в агонии. Ее взгляд был яростным, а лицо — бледным.

Сердце Каэла сжалось. Он бросился к ней, чтобы хоть как-то прекратить боль. Но она оттолкнула его с ревом.

— Отстань, Каэл! Хоть раз в жизни не лезь!

Она оставила его, ушла в лес, где тени медленно укрыли ее и ее темную броню.

Каэл стоял долго в темноте, пытаясь понять, что случилось. Но он не видел смысла. Он не знал, почему она злилась на него. Он хотел помочь, остановить ее боль.

Может, она была права, и ему стоило не трогать это дело.

Прошло несколько часов, Килэй не вернулась, и Каэл беспокойно уснул. Его терзали из тьмы боль и злость. Он много раз просыпался от пульса жара от земли. Ему было не по себе, от тепла мутило желудок.

И когда ночь стала холоднее, он расслабился… и увидел ужасный сон.

Он стоял в Беспощадных горах. Снег был вокруг так густо, что он не видел, что впереди. Но он решительно шел по склонам и замерзшей земле.

И он слышал крик на ветру:

«…закончить… закончить начатое…».

Голос был тихим, и Каэл не был уверен, что слышал его. Он повернулся, мир за ним был в тени, никого не было видно. Ноги двигались, пока он смотрел, несли его вперед. Через миг он повернулся к ледяной тропе.

«…закончи, парень…».

Голос стал громче. Он точно услышал его в этот раз. Каэл повернулся, хоть и шел дальше, посмотрел на занавес снега за собой. Он кружил, пульсировал на ветру. Он смотрел, пока глаза не заболели, но голос не прозвучал снова.

Он хотел повернуться, но в снегу появился силуэт большого хромающего мужчины. Он запинался. Он спотыкался, а не шел. Земля была опасной, но он прижимал руку к груди, словно она была сломана.

Каэл пытался обернуться, но ноги шли дальше, хотя мужчина за ним спотыкался и падал. Снег бушевал, Каэл обогнал его. Все, что он кричал, уносил ветер.

Мужчина почти пропал за холмом и поднял руку. Его ладони не было, рука была обрезана на запястье. Кровь лилась из обрубка. Красная кровь сияла в белизне зимы. Он закричал:

«Закончи это! Закончи то, что мы начали!».

Каэл закричал, когда мужчина упал. Он схватился за колени, пытался развернуться, но ноги шли. За ним кровь мужчины стала рекой, она текла по склону, хлынула на сапоги Каэла. Кровь была зеркалом перед ним, и он увидел картинки в красном.

Черный дракон упал с неба, дикари бились с позолоченной армией. Жители кричали, огонь бушевал в море… замок рушился на землю.

Каэл отскочил от жуткого смеющегося черепа, он резко проснулся. Солнце пылало над ним.

И он все вспомнил.

ГЛАВА 29

Его-Руа

— Килэй!

Каэл ревел ее имя небу, лесу. Он искал по лесу, едва дыша. Он не знал, было это шуткой или проклятием, или какой-то странной драконьей магией.

Но это точно было ее рук дело.

Никто не мог просто потерять воспоминания. И не просто так он немел от ее прикосновений. Стоило понять в те моменты, что что-то не так. Потому его разум был таким мутным… уже долго.

Он даже не знал, сколько они тут были. Королевство могло уже развалиться.

Им нужно выбраться.

Килэй нигде не было. Она или дулась после прошлой ночи, или услышала его возмущения в лесу. Но он все равно собирался найти ее.

После пары часов ходьбы по лесу он подумал, что она вернулась к месту ночлега. Под их деревом ее не было. Его грязная одежда и броня лежали нетронутыми на жалкой груде их вещей. Он вышел из леса к утесам с видом на долину, надеясь увидеть ее оттуда.

А нашел Руа.

Красный дракон был на своем холме, неподвижный, и Каэл принял бы его за неровную вершину, если бы солнце не озарило его чешую.

Гнев понес его по долине к холму. Его сила воина подняла его за пару минут. Он ни о чем не думал, пока бежал, он сосредоточился на том, чтобы понять, чего хотели драконы.

Красное тело Руа словно раздулось, когда Каэл приблизился. Он вытянул лапы и крылья, занял всю вершину холма. Каэл подобрался по склону, как смог, чтобы до него не достала голова Руа. Часть разума он направил на создание брони из чешуи дракона, а другая старалась не думать о том, что будет, если его съедят.

— Это длилось долго, — прокричал Каэл, хотя знал, что дракон услышал бы и шепот. — Королевство в опасности. От нас зависит много людей, а ты держишь нас здесь. Или говори, что ты хочешь, или отпусти нас.

Руа долго ничего не делал. Его голова была под крылом, дыхание гудело, словно он спал. Каэл пытался решить, стоит ли бить его по когтю, но тут дракон поднял голову.

Каэл подумал, что ошибся. На него смотрел дракон, не похожий на Руа. Он хмурился, скалил зубы. Его глаза ревели в глазницах. Чешуя на носу была раскаленной, голова его потемнела, чешуя сияла, как угли.

Каэл отпрянул, когда в груди дракона загремел голос, и шум разбил дерево надвое. Но он заставлял себя сохранять спокойствие, держаться за мысли о броне из чешуи.

— Мне плевать, большой ты или нет. Плевать, если ты злой. Я сделаю все, чтобы покинуть этот гадкий остров, даже если это будет означать твой труп.

Красное сияние с носа Руа растеклось по морде. Оно спускалось по его горлу, добралось до груди, и все, кроме черного шрама, было раскалено.

Искры летели из его носа, огонь шипел. Каэл не двигался. Он не представлял, что дракон, часами кричащий в его голове глупые слова, зажарит его от злости. Он не был уверен, что Руа злился.

Но он не успел удивиться, дракон напал.

Мир ослепительного золота рухнул на него. Каэл изо всех сил не думал о биении сердца, цеплялся на чешую брони — это была его единственная защита. Он упал на землю, закрыл голову руками. Он скалился, ожидая боль, ожидая момента, когда его кожа начнет слезать с костей.

Но этого не было.

Жар был там, он ощущал его давление на броне, на земле под собой. Он ревел в его ушах, но не обжигал. Каэл медленно открыл глаза и посмотрел на золотой мир вокруг себя. Силуэты были в огне: люди, деревья, звери и монстры. Крылатые существа летали и воевали в огне над ним.

Много концентрации уходило на то, чтобы не отлететь от рева огня на нем. Он слышал голос дракона среди пламени. Он сделал ноги прочнее, старался не думать, как сгорала его одежда. Казалось, прошла вечность, и огонь Руа угас.

Каэл смотрел на него сквозь дым и не дрогнул, когда пылающие глаза дракона окинули взглядом его голое тело. Огонь в нем потух, желтизны стало больше. Его уши поднялись, а пасть закрылась.

Каэл видел у дракона панику. И он не хотел упускать момент.

— Отпусти нас, или я тебя убью, клянусь небом над нами.

Он шагнул вперед, и Руа отпрянул. Его когти вырывали ямы в земле. Взмах его крыльев сбил дерево неподалеку. Он взмыл в воздух, обрушив часть холма в спешке.

Порыв крыльев Руа сбил его с ног. Но Каэл быстро встал.

— Да… улетай! — вопил он вслед дракону, сила подняла его. — Еще раз приблизишься, и я тебя раздавлю!

* * *

Готово. Он был уверен, что Руа не вернется.

Каэл побежал к месту ночлега и надел старую одежду и броню. Он собрал их вещи и ждал у края леса возвращения Килэй. Хотя он все еще злился на нее за то, что она с ним сделала, об этом они могли поговорить позже.

А пока им нужно было покинуть Родину, ведь путь был чист.

Вскоре он заметил в небе знакомые крылья. Килэй опустилась из-за облаков и полетела к нему. Он забыл о злости на нее, они были свободны. Он поднял кулак и бросился к ней.

Его веселье жило недолго.

Другой дракон вылетел за Килэй. Он был чуть крупнее нее, покрытый белоснежной чешуей. Его желудок сжался, когда Килэй приземлилась перед ним. Белый дракон пролетел за ней и мягко опустился на траву. Желтые глаза его смотрели, не мигая.

Каэл не знал, что думать. Он смотрел на второго дракона, даже когда Килэй выдохнула на него жаром. Он рассеянно коснулся ее носа.

«Что ты наделал?».

— Что я наделал? Что ты наделала? — он схватил ее за рога и привстал, чтобы посмотреть в глаза. — Что ты со мной сделала? — прошипел он.

«Ничего».

— Хватит, Килэй. Я знаю, что ты меня как-то прокляла. Я бродил тут как идиот ужасно долго, пока ты была… — он махнул на белого дракона, с любопытством глядящего из-за Килэй, — с семьей?

«Она — не моя семья, — пылко ответила она. — Это Его-Руа. Ее отправили сюда, потому что ты разозлил ее пару тем, что он посчитал магией… он боится приближаться к тебе».

В голосе Килэй был нотка веселья, на миг ее глаза стали ярче. Каэл пытался все понять. Он посмотрел на белого дракона, так придвинулась ближе и слушала его голос.

Каэл понял, что нужно говорить осторожно. Он попытался привести мысли в порядок.

«Это пара Руа?».

«Да».

«И она зовет себя Его-Руа?».

«Это обычай драконов, — Килэй нетерпеливо вздохнула. — Женщины берут имена спутников. Но это не важно. Почему Руа решил, что у тебя есть магия?».

Каэл невольно улыбнулся, вспомнив вид дракона, и как он спешил улететь с холма.

«Он пытался сжечь меня. Но это не сработало».

Глаза Килэй снова стали ярче, Каэл забыл о злости. Он был рад, что она почти пришла в себя.

«Я послушаю об этом позже. А пока, боюсь, нам нужно уходить».

«Нас прогоняют отсюда?».

«Нет, — ее взгляд потемнел. — Нас вызывают для выговора, полагаю. Но Руа боится идти к нам, и мы идем к нему. О… и лучше ему думать, что ты маг, — добавила она. — Он выставил себя дураком, так что может убить тебя, узнав правду».

* * *

Земля мелькала под ними, они летели за белым драконом к владениям Руа.

Она не спешила попасть туда. Его-Руа опускалась и летела спиралью к большой горе в центре острова. Она следовала за порывами ветра вокруг них, давала им наполнить ее крылья и нести ее. Она была рада лететь с ними куда угодно, даже если на пару миль на восток или запад.

К раздражению Каэла, Килэй радостно следовала за ней.

Белая драконесса напевала, летя дальше. Ее голос был нежным и высоким, как свист на ветру. Каэл понял, что в воздухе ему остается только слушать.

Он прижал ладони к чешуе Килэй и сосредоточился. Песня белой драконессы стала странными словами в голове Килэй. Каэл слышал их значение:

«Что ты думаешь о нашей Родине?».

«Красиво, — пропела Килэй. — Я еще не видела такого неба».

«Судьба знала наши крылья, глубину наших сердец, наши глаза… — белая драконесса сжала крылья и петлей оказалась за ними. — И она дала нам землю, которую мы не устаем любить».

Теперь они летели бок о бок. Если бы Килэй подвинулась влево на ладонь, их крылья соприкоснулись бы. Каэл оглянулся, поймал взгляд белой драконессы.

Ее голова была гладкой, она не скалилась и не хмурилась. Ее зрачки были большими и не злыми. Будь она человеком, она выглядела бы… доброй.

Но она не была человеком. А ему с драконами не везло.

«Как ты его называешь?».

«Каэл», — сказала Килэй, и он заметил, как потеплела ее кровь от слова.

«Каэл, которого ты выбрала парой».

«Откуда ты знаешь?» — спросила Килэй, ее песня была удивленной.

Белая драконесса подняла голову.

«Мы спорили об этом много ночей. Руа все еще не убежден, но я увидела правду. Ты несешь его на спине без стыда. Только валтас превращает такое унижение в гордость. Это делает нас радостными дураками».

— Валтас? — только это в словах дракона Каэл не понял.

«Большой остров?» — сказала Килэй, не ответив ему намеренно.

«До горизонта, дни полета. Было время, когда мы наполняли землю до краев, и вся она была занята. Но, — огоньки вылетели из ее носа от вздоха, — теперь Родина пуста».

Она посмотрела на Каэла, а потом за его плечо — на что-то вдали. Он повернулся и увидел большую гору в центре острова — тихую лиловую тень, коронованную белыми облаками. Ее бока были гладкими ото льда. Но в одном месте камень был сломан.

Пещера высотой с человека скалилась ему. В ней была тьма, и его сердце замерло, а кожа похолодела. Он не удивился бы, если бы гора треснула, и оттуда полетела тысяча призраков.

Он был почти уверен, что что-то смотрит на него из тьмы пещеры.

Он оторвал взгляд от горы, поймал на себе взгляд Его-Руа. Порывы ветра от ее крыльев отбрасывали его волосы. Черные зрачки в ее глазах сузились. Они разглядывали его лицо, два кинжала у его плоти.

Кожу Каэла стало покалывать, и она отвернулась.

«Идемте… Руа ждет».

Она повернулась и бросилась к земле. Каэл оставил желудок в небе, когда Килэй последовала.

Он был рад, когда под ним оказалась гора. На миг он испугался того, куда они летят. Но Его-Руа не приближалась. Она облетала гору.

Она двигалась на север, и вскоре он понял, куда.

Гряда гор вырывалась из земли впереди. Они были неровными по бокам, но вершины были плоскими, словно это были зубы, поднимающиеся к небу.

Горы напоминали ему Красный хребет: сотня красных оттенков сплеталась линиями, перетекая друг в друга. Они отбрасывали тени на впадины, смело извивались. Каэл ощущал, как зудели руки от вида узоров на горах. Но не это было самым интересным.

Склоны гор были в дырах. Они были идеальными арками, что образовывали подобие паутины мостов. Некоторые арки были такими тонкими, что малейший вес разбил бы их.

Но на многих были пары взрослых драконов.

Каэл увидел сразу сияющего лилового дракона. Он сидел у середины горы, его тонкое тело обвивало белого дракона крупнее. Ее голова с рогами лежала на передних лапах, пока его лежала на ее спине.

«Коркра и Его-Коркра, — пропела им Его-Руа. — Они прибыли лично на вас посмотреть… и Руа позволил».

Лиловый дракон и его пара не мигали. Они смотрели на Килэй, пока она летела, не поднимая головы.

Другие пары усеивали горы. Там был светло-оранжевый дракон, дракон цвета мха, и они были с белыми парами.

— Все драконессы белые? — спросил Каэл.

«Для все, кроме связанных с ними», — пропела в ответ Его-Руа.

Они миновали зеленого дракона, серебряного и того, чья чешуя была как море перед бурей. Они спокойно смотрели, а Его-Руа пела их имена, рассказывала, откуда они. Каэл не понимал. Он не знал, что рядом с королевством есть столько драконов, и что они бывают таких цветов.

«Похожих нет, — сказала белая драконесса, когда Килэй передала его мысли. — Когда-то красок было столько, сколько чудес на земле…».

Она снова огненно вздохнула и подняла крылья.

Солнце опустилось к вершине горы: плоскому камню, где могла уместиться деревня. Белые драконы собрались на дальнем краю. Одна из них была высокой и крупной, а другие маленькими. Было сложно их различить, они были спутанными. Но Его-Руа приблизилась и пропела:

«Дочери!».

Три рогатые головы поднялись к ней.

«Матушка!».

«Мама, ты вернулась!».

«Это он, матушка? Ты привела волшебного?».

Каэл узнал шум их голосов раньше, чем Руа утихомирил их: эти драконы летали над ними в северном море.

Он потрясенно смотрел, как шевелится вершина горы. Большая голова с рогами поднялась, и его окинул знакомый взгляд Руа. На миг тьма и ярость пропали из его глаз.

А потом он помрачнел.

Другой дракон кружил в небе над головой Руа. Его толстое тело было сине-черным, края крыльев казались лиловыми на солнце. Рога загибались за его ушами и казались большими для его головы, его длинная шея могла переломиться из-за них.

«Горм без пары, — сказала Его-Руа, полетев в сторону. — За мной, половинная. Мы должны дать Руа место».

Она говорила спокойно, но другие драконы двигались, словно ударяла молния: они забирались под арки и прятались в глубинах пещер. Три дочери забились под камень и с опаской смотрели на Руа.