Рассвет Ив

Я поцеловала его ладонь, ожидая, что он отпрянет от моих зубов. Вместо этого он притянул мою голову к своей груди и заключил меня в теплые объятия. Может быть, он почувствовал, что моя жажда крови уступила место более насущной потребности — пережить ночь.

— Что тебя беспокоит? — пробормотала я, уткнувшись в лямки его рюкзака на груди.

Я могла придумать тысячу вариантов. Почему наши похитители освободили нас? Потому что у нас был секс? Потому что у меня выросли клыки? Почему бы просто не убить нас, если им не понравился результат? Или, может быть, мы дали им именно то, что они хотели? А что, если я беременна? Что, если мои клыки предназначены для уничтожения человечества, а не для его спасения? «Не думать об этом».

— Я не хочу тебя пугать, — Салем приподнял мое лицо, согревая щеки руками в перчатках. — Но ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты не чувствуешь никаких укусов? Никакой боли от возможного… от вторжения силой?

Изнасилование. Волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Давай двигаться дальше, — я поплелась вперед, сосредоточившись и ища приступы боли или дискомфорта, которые могла не заметить. Если бы меня изнасиловали, я бы чувствовала себя изнасилованной? — Кроме твоего укуса на моей шее, я не чувствую ничего подозрительного.

— Если наши похитители были гибридами, — сказал он, — почему они не укусили тебя?

Гибридный яд мысленно программировал зараженных на неконтролируемую потребность кусать людей и оплодотворять женщин. Если бы я все еще была человеком… вычеркните это. Я все еще человек… и они не смогли бы остановить себя от того, чтобы оттрахать мое коматозное тело и покормиться от него.

Я потерла руки под плащом.

— Может быть, их отпугнули мои клыки, — я бросила на него косой взгляд. — Ты же сказал им, что эта сумасшедшая сука превратилась в гибрида.

Салем смотрел прямо перед собой, и уголок его рта дернулся.

— Я обещал тебе, что вытащу нас оттуда.

— Насчет этого… — я остановилась и склонила голову. — Откуда ты знал, что это сработает?

Он осмотрелся по сторонам, внимательно вглядываясь в лесные тени.

— Мы не станем делать это здесь, — не оборачиваясь, он ускорил шаг.

— Не станем делать что? — я погналась за ним, крепче сжимая кинжал. — Ты что-то знаешь, да? Чего ты мне не говоришь?

— Оставь это, Доун.

— Нет…

Он резко повернулся ко мне и схватил меня за горло карающей хваткой.

— Скоро рассветет, — он ткнул пальцем вправо. — Если мы не найдем место, где можно укрыться… — его лицо напряглось от нехарактерной смеси боли и ярости. Так же быстро его лицо смягчилось. — Я знаю, что ты мне не доверяешь…

— Доверяю, — я вцепилась в пальцы на своем горло. — Когда ты, бл*дь, не душишь меня.

Его рука ослабла, но не отпустила меня.

— Ты мне не доверяешь, и мы поговорим об этом. Мы поговорим обо всем, как только окажемся в безопасности.

Салем опустил руку и зашагал прочь, оставив меня потрясенной и безмолвной.

При условии, что мы все еще находимся вблизи реки Юкон на крайнем севере Канады, то до рассвета оставалось всего четыре-пять часов. Но откуда он знает, который час? Я уставилась на кроны ветвей над головой и черное небо, проглядывающее сквозь них. Это могло быть девять вечера или девять утра. Мое чувство времени и направления было испоганено до неузнаваемости.

Широкий горб его рюкзака растворился в темноте, и густые тени подлеска поползли вокруг меня. Я скучала по теплому солнечному свету на моем лице, по его запаху на моей коже и по проникновенному зрелищу того, как свет разрушает мрак ночи. Рассвет (прим. Имя «Доун» переводится как «рассвет»). Это слово моя мать прошептала на последнем издыхании. Последнее, что она видела перед тем, как отдать мне свою жизнь. Жизнь, которую я не стану растрачивать впустую.

Салем хотел, чтобы мы нашли безопасное место, и это важнее его секретов. Я не доверила бы ему информацию о миссиях Сопротивления и не верила, что его действия направлены на благо будущего человечества. Но я доверяла ему свою жизнь. В глубине души я верила, что он защитит меня.

Мы молча брели бок о бок по бесконечным лесным просторам. Салем украдкой поглядывал на восточный горизонт, но, судя по компасу, держал курс на юг. Я продолжала искать следы присутствия моих отцов. Они будут отчаянно охотиться за мной. Может быть, они ищут в этом самом лесу? Я отсутствовала по меньшей мере десять дней. Беспокойство, должно быть, съедало их заживо. Я высматривала трещины в ветвях деревьев и сложенные камни — любой из их знаков, указывающих на то, что они проходили через этот район.

Я оставляла свои хлебные крошки, связывая веточки на деревьях, мимо которых проходила, и сгибая их в направлении, в котором я двигалась.

— Что ты делаешь? — Салем следил за моими руками.

Я привязала черную еловую ветку и сложила ее так, чтобы она согнулась, и конец смотрел на юг.

— Этому меня научил Джесси, — я отпустила ветку и продолжила свой путь на юг. — Когда я теряюсь, я сгибаю ветви, чтобы они, как стрелы, указывали на мой путь. Если кто-то из моих отцов увидит это, он поймет, куда я пошла.

— А если деревьев нет? — его голос звучал скептически.

— У нас есть отличительные метки для каждой ситуации.

— Они действительно находят тебя через эти метки?

— Всегда, — я сделала неуверенный вдох.

Юкон простирался на сто тысяч квадратных миль. Искать меня было все равно что искать иголку в горе сосновых иголок. Но Эдди знал, что я направилась на запад — в противоположную сторону от нашего лагеря.

— Если наши похитители бросили нас возле особняка, — сказала я, — то мы находимся к западу от моего лагеря, может быть, в трех-четырех днях ходьбы.

— Что это за лагерь?

— Маленький забаррикадированный городок. Когда мы его нашли, там жило несколько человек. Мы помогли им укрепить стены, а взамен они позволили нам использовать его как временный штаб в течение последних двух месяцев.

Салем кивнул и пошел дальше. Я не ставила под вопрос его решение отправиться на юг. Следы на снегу в месте, где мы проснулись, вели на север. Миссия номер один состояла в том, чтобы создать дистанцию между нами и нашими похитителями. Как только мы сориентируемся, я отправлюсь на восток, к своему временному центру, с Салемом или без него.

Моя грудь сжалась при мысли о расставании с ним. Я выбросила это из головы, отказываясь сосредоточиться на всяких «а что, если».

— Что это такое? — я кивнула на странную деревянную дубинку в его руке.

— Это дубинка тотокия, — Салем поднял ее передо мной, давая мне возможность рассмотреть его поближе в темноте. — Иногда ее ошибочно принимают за ананасовую дубинку.

Она напоминала мне страуса с длинной шеей, переходящей в круглую голову с заостренным клювом. Только голова ощетинилась деревянными шипами, а клюв превратился в смертоносный шип.

— У нее есть история? — спросила я.

— Мой друг, человек, о котором я тебе рассказывал, Уайатт… — он поднял дубинку и положил ее себе на плечо, перешагивая через упавшее бревно.

— Человек, который был тебе как отец.

— Да. Он был антикваром до вируса и имел эту дубинку в своей коллекции. Когда он дал мне её, то сказал, что она с острова Фиджи. Видишь шип? Он рассчитан на то, чтобы проделать аккуратную дырочку в черепе. Громоздкая голова придает ему вес, поэтому, когда вбиваешь шип в кость, тебе не нужно сильно замахиваться. Местные жители были известны как людоеды. Можешь представить себе ее полезность.

— Это… — я кашлянула в кулак. — Весьма пугающе.

— Зато эффективно, — Салем одарил меня клыкастой ухмылкой.

— Ну, здесь она тебе вряд ли понадобится.

За те долгие часы, что мы шли, я не заметила ни малейшего намека на жизнь. Я внимательно следила за его шеей, ожидая появления фосфоресцирующих вен. Не то чтобы я ожидала встретить случайного врага или бродягу. В старом мире Юкон был малонаселен. Теперь он стал во сто крат более пустынным.

— Ты знаешь, сколько людей погибло в последнюю мировую войну? — я остановилась, чтобы завязать и согнуть ветку, которая висела у меня на пути.

Его брови нахмурились.

— Думаю, очень много.

— Больше шестидесяти миллионов, — я стряхнула снег с перчаток и догнала его. — В 1940 году это составляло три процента мирового населения. Ты знаешь, сколько людей погибло, когда вирус поразил их?

— Людей?

— Да, Салем. Сколько людей погибло за эти первые несколько недель?

— Девяносто процентов, — его взгляд был устремлен куда-то вдаль, за деревья.

— Да. Это более шести миллиардов человек. Умерло. Вот так запросто, — я уставилась на замерзшую скелетообразную местность. — Нас осталось не так уж много, особенно здесь, в этом арктическом аду. Шансы, что мы наткнемся на кого-то, кто сможет помочь…

— Смотри, — Салем схватил меня за руку и указал на тускло освещенную поляну впереди. — Может быть, мы увидим какой-нибудь ориентир или что-нибудь, что поможет нам ориентироваться.

Мы бросились вперед и резко остановились.

Перед нами простиралась река шириной около тридцати пяти метров, замерзшая и блестевшая в лунном свете.

Мое сердце подпрыгнуло от волнения.

— Это что…

— Река Юкон? Да, — он указал на север, на неясную горную вершину на фоне бледнеющего серого горизонта. — Если это Миднайт-Доум, то мы находимся к югу от старого Доусон-Сити.

Мой разум метнулся к образам карты, которую я изучала месяцами. Мы зашли дальше на север, чем я думала, но я знала, как добраться отсюда до лагеря. Всего лишь пятидневная прогулка. По моему лицу расплылась улыбка.

Салем повернул меня к крутому скалистому утесу, возвышавшемуся над противоположным берегом реки.

— Там есть пещера. Видишь?

Известняковый карст был величественным изображением эрозии ветра, льда и воды. Тени цеплялись за пористые гребни и выступы скал, но лунный свет подсвечивал узкую трещину в ребристой поверхности скал. Если бы река не замерзла, трещина была бы недосягаемой.

Салем проверил поверхность льда, топнув ботинком.

— Лед по меньшей мере тридцать сантиметров толщиной. Должно быть безопасно идти дальше, — он бросил еще один взгляд на восточный горизонт.

Учитывая блеклые оттенки неба, солнце могло взойти в любую минуту и осветить покрытый снегом пейзаж, испещренный елями и разделенный замерзшей рекой. Рекой, которая приведет меня на юго-восток, прямо к лагерю. Трепет переполнил мою грудь.

— Я собираюсь пересечь реку первым, — сказал он. — Когда я пройду половину пути, следуй за мной.

Когда он вышел на лед, я собрала четыре плоских камня и сложила три из них на берегу, где он вошел. Я положила четвертый камень рядом с кучей так, чтобы он как бы указывал на 1 час на циферблате — и в направлении пещеры.

— Доун! Шевели задницей, — Салем стоял посреди реки, высокий и свирепый под тяжестью рюкзака.

— А твоя людоедская дубинка не пробьет дыру во льду? — я зашагала по поверхности с помощью цепких подошв своих ботинок. — Мы могли бы заняться подледной рыбалкой.

Он взял меня за руку и повел к утесу.

— Я гораздо лучше умею охотиться на бобров.

— Это был пошлый намек?

— Нет, — он фыркнул от смеха. — Поймать бобра чертовски легче, чем пронзить рыбу копьем.

— Бобры не любят, когда их ловят.

Он покачал головой, улыбаясь мне.

— Вот это точно пошлый намек (прим. английское слово beaver (бобер) также обозначает женские гениталии, заросшие волосами).

Я пожала плечами, улыбаясь ему в ответ.

Впереди скалистый склон уступил место расщелине и, как мы надеялись, пещере внутри. Салем присел на корточки и просунул голову в щель шириной в шестьдесят сантиметров.

— Салем, — я потянула за наши переплетенные пальцы. — А что, если там живет полярный медведь?

— Тогда мы его съедим, — он сбросил рюкзак, достал керосиновую лампу и зажег ее с помощью встроенного высекателя искры.

Я смотрела на него широко раскрытыми глазами и поражалась. Что еще у него имелось в рюкзаке?

— Что? — Салем посмотрел на лампу и снова на меня. — Я сам делаю керосин из горючего сланца…

— Я тоже, но у тебя, кажется, бесконечный запас полезных вещей. Просто любопытно, вот и все.

— Я живу в этой местности, помнишь? Я также знал, что слежка за тобой…

— Преследование.

— Слежка.

— Ловля бобра, — я поджала губы, борясь со смехом.

— Бл*дь, — Салем не выдержал первым, расхохотавшись и потирая голову. — Ты победила. Я знал, что выслеживание и отлов бобра не будут похожи на увеселительную прогулку. Я отправился в путь с запасами на целый сезон.

— Ладно, грязный ты бойскаут, — я кивнула в сторону пещеры. — Продолжай.

Вместо того чтобы пролезть в щель, Салем встал во весь рост и притянул меня к своей груди.

— Я как раз собирался тебе сказать, — он поцеловал меня в уголок рта. — Твои клыки, — поцелуй в другой уголок, — чертовски сексуальны.

Когда Салем отстранился, мои губы обдало потоком ледяного воздуха. Я хотела вернуть его рот. И его руки, его зубы, его член… я хотела, чтобы он соединился со мной в теплом коконе блаженства.

— Ты не боишься, что я тебя укушу? — я протянула руку и стала теребить пуговицу на его кожаном пальто.

— Я узнаю уровни жажды крови. Прямо сейчас твое тело нуждается во сне и пище.

Салем повернулся обратно к расщелине и нырнул внутрь, потянув меня за собой, сжимая мою руку. Тусклый свет лампы провел нас через узкое отверстие к зияющему пространству диаметром с нашу бетонную тюрьму в особняке. Я пристегнула мамин кинжал к бедру и повернулась кругом.

Известняковые стены пропитались влагой. Мягкие белые минералы образовывали сочащиеся отложения на низком потолке, а рядом с узким входом располагалась заброшенная яма для костра.

Поставив лампу на пол в центре комнаты, Салем присел на корточки возле груды окаменевших дров и принялся перебирать золу и древесину.

Я скрестила руки на груди, чтобы отогнать холод.

— Как ты думаешь, здесь кто-то живет?

— В старом мире здесь обитали троглодиты. Я подозреваю, что все они мутировали или умерли двадцать лет назад.

— Троглодиты?

— Лохматые бороды. Противники современности. Пещерные отшельники, собирающие грибы.

— Звучит одиноко.

— В глуши есть свобода, верно?

— Ты так считаешь? — я мечтала о цивилизованном обществе, окруженном растущими семьями и людьми, на которых я могла бы положиться.

— Нет, — он отряхнул руки и встал, опустив голову, чтобы не удариться о выступ на потолке. — Я ценю самые прекрасные вещи в жизни.

Из этого утверждения можно было извлечь массу знаний, но мне нужно сосредоточиться на более важных вещах.

— Давай разведем костер. Нам нужно пойти перекусить.

— Дерево слишком мокрое, — Салем уставился на бледную полоску света на каменном полу пещеры. — Я не могу использовать его для костра.

— Ладно, ну, теперь у нас есть дневной свет. Хватай свой охотничий нож, — я направилась к расщелине, которая вела наружу. — Здесь полно дров. И мне нужно немного лиственных пород и оперения, чтобы сделать стрелы.

— Подожди, — он схватил меня за руку и потащил в глубь пещеры. — Ты не пойдешь туда без меня.

— Я и не собиралась. Я думала… — я прищурилась, увидев странное выражение на его лице. — Что с тобой?

Салем отступил назад, широко расставив ноги, словно преграждая мне путь к отступлению.

— Что ты делаешь? — мне не понравилась внезапная жесткость его позы.

— Прежде чем наши похитители привели тебя… — он расправил плечи и указал на пол. — Сядь.

— Я не хочу садиться, — мои нервы были на пределе, каждая часть меня отчаянно хотела услышать конец этой фразы. — Продолжай говорить.

— Они направили пистолет с транквилизатором через щель в двери, но прежде чем выстрелить, мужской голос заговорил со мной, — его челюсти напряглись в свете лампы. — Он сказал: «Трахни дочь Ив, и ты будешь свободен».

Гнев пробежал по моим венам, и мои руки сжались в кулаки.

— Так вот почему ты…

— Нет! Слушай, — Салем провел рукой по волосам. — Сначала, да, я хотел трахнуть твое горячее маленькое тело и получить свою свободу. Но за несколько часов ты все изменила.

— Я не понимаю, — мой желудок скрутило узлом, мой голос звучал резко и уродливо. — Что именно я сделала?

— Ты… светилась. Интенсивно и ярко. Я думал, что это твои глаза завораживают меня, но это ты сама. Твоя внутренняя сила, удивительная красота, дерзкие реплики — весь этот гребаный набор, — он шагнул ближе, остановившись на расстоянии вытянутой руки. — Ты сделала так, что я начал заботиться о тебе. Трахнуть тебя в обмен на свободу больше не имело значения. Ты имела значение, и я хотел тебя на своих условиях, когда ты доверяла бы мне достаточно, чтобы хотеть меня в ответ.

Впитывая его слова, я подвинулась, чтобы между нами образовалось свободное пространство. Салем двинулся вперед, прижал меня спиной к стене и обхватил мое лицо руками в перчатках.

Мои кулаки расслабились, и мое дыхание перешло на побежденный ритм.

— Почему ты мне ничего не сказал?

Он коснулся своим лбом моего.

— Я не хотел, чтобы ты отдавала мне свою девственность по какой-то другой причине. Если ты сама этого не хотела.

Я это понимала, но умолчание все равно оставляло неприятный ожог.

— Каков был твой план после того, как ты сообщил нашим тюремщикам, что трахнул эту сумасшедшую сучку? Вы же договорились, что они освободят тебя, верно?

Он опустил руки на мою талию и сжал ее.

— Я намеревался перебросить тебя через плечо и силой пробиться наружу.

— Получив дротик с транквилизатором в спину? — я выгнула бровь.

— Я не знал, что это за оружие, — его ноздри раздувались, а глаза горели серебром. — Я действовал инстинктивно. Если бы в тебя стреляли пулей…

Я прижала пальцы к его губам.

— Вполне справедливо.

Мы могли бы раз за разом обсуждать, что мы бы сделали, что мы могли бы, что мы должны были… но в итоге оказались бы в одном и том же месте — замерзшие, усталые и голодные. Я не знала, верю ли я ему. Я не знала, почему наши похитители хотели, чтобы он занялся со мной сексом. Мы играли в какую-то дурацкую игру, в которой я не могла разобраться своим истощенным мозгом.

Прямо сейчас мы живы, и мы останемся такими, если найдем пищу и не будем терять бдительности. У нас было четыре, может быть, пять часов дневного света, чтобы поймать что-нибудь из еды, и мне понадобится каждый из этих часов, чтобы найти дышащую тушу в этой пустоши, а также припасы, чтобы сделать достаточно стрел, которых хватит на пятидневную прогулку до лагеря.

Я обогнула Салема и направилась к выходу из пещеры.

— Если у тебя не осталось других умолчаний, которыми ты хотел бы поделиться, давай отправимся на поиски.

— Я не могу, — гортанное рычание в его голосе остановило меня.

— Почему нет? — я обернулась.

Салем сидел на корточках в самой глубокой части пещеры, положив руки на бедра, опустив голову. Его металлические глаза прорезали темноту.

— Я не могу выйти наружу.

— Что? Ты только что был там. В твоих словах нет никакого смысла.

Его взгляд переместился на землю позади меня. Я повернулась, ища на залитом солнцем каменном полу подсказки. И тут меня осенило.

Бледное, сияющее лицо. Никаких морщин вокруг глаз. Никаких пятен. Никаких веснушек. Как будто он никогда не видел солнца.

— Солнечный свет, — прошептала я. — Ты не можешь быть на солнце? — я резко обернулась. — У тебя аллергия?

— Что-то типа того.

— Насколько плохо? Что происходит?

Может, он получал ожог? Сыпь? Может, его кожа распухала?

Салем плавным движением поднялся и направился ко мне, снимая перчатку с руки. Добравшись до полосы света, пересекающей порог пещеры, он обогнул ее и опустился на корточки за стеной проема, где все его тело было окутано тенью.

Я схватилась за горло, борясь с желанием сказать ему, что он ничего не должен доказывать. Но эгоистичное любопытство держало мой голос в заложниках.

Его лицо склонилось вниз, когда он согнул свою руку без перчатки. Затем он вытянул руку и поднес пальцы к свету.

Волдыри вздувались, высыхали и трескались, как выжженная земля, за долю секунды. Салем зашипел сквозь сжатые клыки, а его кожа трещала и тлела клубами дыма, сморщиваясь, обжигаясь и превращаясь в пепел на костях.

— Салем! — я закричала от ужаса, а мой желудок превратился в лед. — Прекрати!

Обнаженные мышцы его пальцев напряглись, когда он сжал их в кулак. Он отдернул руку, прижал ее к груди и поднял на меня глаза, полные боли.

— Вот почему я убил Элейн.

Глава 13

Меня захлестнула волна отрицания и замешательства. Солнечный свет превращает его в пепел. Я почувствовала настоятельную потребность сесть, прежде чем упаду. Он пойман в ловушку вечной тьмы. Мои ноги подкосились, когда я тяжело шлепнулась на землю и уронила пульсирующую голову на руки.

Вот почему он убил Элейн?

Тяжелые черные ботинки появились под моим лицом, в нескольких дюймах от освещенного солнцем входа в пещеру. Я подняла голову.

Салем спрятал обуглившуюся руку за спину. Другую, обтянутую кожаной перчаткой, он протянул мне ладонью вверх.

— Иди посиди со мной в темноте.

Боль отступила из его глаз, и на ее месте появилась кристально острая бдительность. Неужели он думал, что я побегу? Что я его боюсь?

Выражение его лица было словно высечено из камня, а тело оставалось опасно неподвижным, словно он был готов броситься за мной в погоню — прямо на солнце, если до этого дойдет.

Я сжала его пальцы в перчатках и встала.

— Я не убегаю от тебя.

— И я не убегаю от тебя, — он взглянул на мои клыки.

Черт возьми. Он все еще думал, что я собираюсь укусить его? А потом что? Что я убью его своей неопытной жаждой крови? Я сжала губы и напрягла спину. Нам нужно обсудить немало дерьма.

Заведя меня в самый темный угол пещеры, Салем отпустил мою руку, чтобы схватить рюкзак и дубинку. Потом он сел спиной к стене и притянул меня к себе на колени.

Его кожаная куртка и штаны заскрипели, когда я отложила лук в сторону и прижалась к его твердому как камень телу. Несмотря на слои одежды между нами, я чувствовала его тепло и силу повсюду, образ его обнаженного тела навсегда запечатлелся в моем сознании. Он, должно быть, потратил абсурдное количество времени, создавая эти мощные плечи, изогнутые бицепсы и V-образный пресс. Под всей этой рябью мышц не было ни грамма жира. Он был невероятно великолепен, грозен и проворен, обладал выносливостью лошади. И все же что-то столь же естественное и доброе, как солнце, превращало его в пепел.

— Дай мне посмотреть на твою руку, — тихо сказала я, откидываясь на его грудь.

— Это заживет.

Я сняла позаимствованные меховые перчатки и протянула ладонь.

Салем глубоко вздохнул и положил свое запястье мне на руку. Лампа заливала его опаленную пузырящуюся кожу мертвенным светом. Хотя ткани быстро стягивались, это, наверное, было невыносимо. Я украдкой оглянулась через плечо и увидела, что его глаза закрыты, брови нахмурены, а голова откинута назад к стене.

«Вот почему я убил Элейн».

— Ты винишь ее за это? — я положила его руку себе на колено, чтобы его нежная плоть ни за что не задевала.

— Элейн? Нет. Дрон сделал меня тем, кто я есть, когда он накачал ее беременное тело своим экспериментальным ядом. Я уб…

— Подожди. Он ввел ей что-то еще, кроме своего укуса? — у меня свело живот. То ли от нервов, то ли от голода, но я сделала вид, что не замечаю этого.

— Элейн позволяла ему делать с ней все, что он хотел. Она надеялась подарить ему прекрасно сконструированного ребенка, Принца его избранной расы. Дрон умер еще до моего рождения, но она все еще надеялась, — Салем сжал кулак, растягивая новообразованную кожу на костяшках пальцев. — Эта пи*да с промытыми мозгами была разочарована, когда впервые вывела меня на солнце. Я удивлен, что она просто не позволила мне развеяться пеплом по ветру. Но тогда она не смогла бы использовать мое состояние в качестве наказания в течение следующих двенадцати лет.

У меня перехватило дыхание.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы жили по всей Северной Америке, переезжая с места на место.

Бежали от моего отца? Мичио искал ее годами, движимый жаждой мести. Но она словно исчезла с лица земли.

— Она ненавидела тот факт, что мы можем путешествовать только ночью, — сказал он. — Было неудобно, что мы могли укрыться только в темных местах. Она ненавидела меня за это. Ненавидела, что моя слабость сделала меня несовершенным. Всякий раз, когда я плохо себя вел… черт, даже когда я этого не делал, она выталкивала меня наружу и держала на солнце достаточно долго, чтобы я почувствовал ее обиду до самых костей. В буквальном смысле.

Я прикрыла рот рукой, и внутри у меня все сжалось от боли.

— Во время одного из таких наказаний, — тихо сказал он, — я разорвал ей горло.

Повернувшись на его коленях, я оседлала его бедра и обхватила его сильную шею.

— Надеюсь, она страдала.

Салем так легко прикоснулся своими губами к моим. Нежная ласка была подобна клыкам в сердце, отчаянно питающимся от моей души. Это было больно, красиво и мучительно.

— Наши похитители могли бы бросить тебя при свете дня, — я прижалась лбом к его лбу.

— Они могли убить тебя, пока я был под действием наркотиков.

— Они могли понюхать мои трусики, — я поджала губы.

— Лучше бы они этого не делали…

— Может, они понюхали твои?

Его плечи дернулись под моими руками, и мгновение спустя великолепная улыбка озарила его лицо.

Я провела пальцем по чувственному изгибу его рта.

— Пойдем со мной в мой лагерь. Мичио там, и он, возможно, сможет… — я остановила себя, прежде чем дала обещание, которое не могла сдержать. — Он может провести несколько генетических тестов. Может быть, есть что-то… я не знаю. До появления вируса он работал в лаборатории с Дроном. Когда-то они были близки и знали тонкости работы друг друга. Может быть, он объяснит твою реакцию на солнечный свет?

— Ты просишь меня войти во владения великих воинов после того, как я лишил девственности их драгоценную дочь? — он невесело рассмеялся. — Они меня кастрируют.

— Сначала им придется пробиться через меня.

— Свирепая, — Салем провел большим пальцем по моей щеке.

— Упрямая. Я не готова отпустить тебя.

— Хорошо, потому что я не собираюсь отпускать тебя.

— Сталкер, — прошептала я ему в губы.

Пальцы, ласкающие мое лицо, были мягкими, теплыми и… исцеленными. Я схватила его за запястье и поднесла к свету лампы. Нетронутая фарфоровая кожа обтягивала его большую мускулистую руку с идеально подстриженными ногтями. Невероятно.

— Это было быстро, — я переплела наши пальцы и встретилась с ним взглядом. — Сколько времени ты можешь выдержать на солнце?..

— Потребуется всего несколько секунд, чтобы прожечь мышцы и кости и добраться до моих органов, — Салем уставился на наши руки с непроницаемым выражением лица. — Были времена, когда я был моложе… требовалось несколько недель, чтобы залечить мои внутренности. Я думал, что не переживу эти травмы. Мой худший инцидент произошел из-за пяти самых изнурительных секунд моей жизни. Один взгляд на восход солнца и… — он закрыл глаза, его лоб исказился от боли.

— Ты никогда не видел солнца, — у меня заболело сердце.

Его глаза открылись, взгляд скользнул по моим волосам.

— Я думаю, что оно выглядит примерно так, — подняв огненный локон, он нежно погладил пряди. — И вот так, — он провел пальцем вокруг одного из моих глаз и задержался на внешнем уголке. — Моя Доун. Мой рассвет.

«Твои глаза вызывают зависимость… такие ослепительные и болезненные, что кажется, будто смотришь на потерянный рассвет после двадцати лет темноты».

Слова, которые он произнес прямо перед моим первым поцелуем, поразили меня с ошеломляющей силой. Мне хотелось согреть его своими губами и дать ему глоток света в его холодном, мрачном мире. Но что, если я случайно укушу его? Рискнет ли он вообще? Моя грудь сжалась при мысли о том, что я никогда больше не поцелую его.

Я просунула руки под его пальто, проводя пальцами по шерсти, покрывавшей его плоский пресс.

Салем уставился на мой рот, его взгляд расфокусировался. Потом он моргнул, и его лицо состояло сплошь из резких линий, а в глазах светились искорки желания.

— Мы застряли здесь часа на четыре. У меня есть небольшой паек еды…

Я опустила руку ниже, и когда я коснулась твердой выпуклости в его кожаных штанах, в моем естестве запульсировало грубое желание.

— Я хочу поцеловать тебя. Я хочу…

Салем захватил мои губы восхитительным скольжением рта, его язык дразнил место, где они смыкались, а руки обвились вокруг моей спины. Он наклонил голову и опустил ее для более глубокого поцелуя. Я неохотно отстранилась, не зная, как обойти свои огромные зубы.

Я прижала язык к своим клыкам.

— Ты сказал, никакой дегустации, но если я поцарапаю тебя ими…

— Ш-ш-ш, — он прикусил мою нижнюю губу и лизнул верхнюю, пока его руки перебирали мои волосы. — Если ты зацепишь меня, не смей сосать порез. Я узнаю, если твоя жажда крови возрастет.

Опасность представляли полые кончики моих клыков и все, что я могла бы ему вколоть. Он был сильнее меня. Достаточно сильный, чтобы остановить меня.

Его пальцы сжались вокруг корней волос на моей голове и потянули.

— Дай мне свой рот.

Я подняла подбородок и подарила ему нечто большее, чем поцелуй. С каждым облизыванием, утыканием носом и лаской я предлагала ему частичку своего сердца. Я чувствовала, что падаю, и протянула руки, но не для того, чтобы остановить это, а чтобы поглотить столкновение и обнять его всем своим существом.

Салем целовал меня яростно, головокружительно, его руки грубо теребили мои волосы. Я набросилась на пуговицы его пальто и распахнула его, прижимаясь к стальному теплу его покрытой шерстью груди. Он просунул свой язык между моих губ, и я пожирала его рот с бездумным голодом.

Насыщенный вкус железа скользнул по моему горлу, и я поняла, что уколола его. Но мысли о клыках и крови больше не владели мной. Я хотела его член, и я качалась на нем, чтобы показать ему, как сильно. О. Мой. Ад. Он был таким чертовски твердым. Оседлав его бедра, я толкнула его в грудь и отодвинула от стены, пока он не опустился спиной на землю.

Он смотрел на меня, приоткрыв губы, и его яркие серебристые глаза пронизывали меня желанием. Жадная потребность вибрировала под моей кожей, и мои внутренности слились в одну огромную пульсацию между ног.

Его пальцы потянули застежки моего плаща, и через мгновение тяжелый мех соскользнул на землю.

— Я тебя согрею, — он развязал бандану на моей груди и стянул с себя шерстяной свитер. — Сними это, пока я не порвал их, — он дернул меня за одолженные брюки.

Я быстро разделась, дрожа не столько от холода, сколько от мерцающего пламени в его глазах, которое лизало мою наготу. Упершись коленями по обе стороны от его бедер и подложив под Салема расстеленный плащ, я провела пальцами по точеным выпуклостям его торса, задержалась на пуговице на брюках. Вид его возбуждения, натягивающего кожу, вызвал прилив адреналина в моем теле, воспламеняя меня и ускоряя пульс.

Когда его длина освободилась, Салем схватился за основание и потер широкой головкой моей вход.

— Всегда такая мокрая.

— Всегда такой твердый, — я прижала ладони к его груди и склонилась над ним. — Трахни меня вот так… сверху.

Его клыки удлинились, и мои тоже заныли. Положив одну руку мне на талию, а другую на свой член, Салем приподнял бедра и пронзил меня по самую рукоять. Череда хриплых стонов каскадом пронеслась между нами. Не отрывая глаз друг от друга, мы двигались вместе, медленно, потом быстрее, заставляя каждую заряженную клетку моего тела сливаться между ног. Ощущение полноты наэлектризовывало, скользящие удары вызывали греховное привыкание.

Холодный воздух пощипывал мою кожу, но пока я приподнималась и скакала на его члене, я как будто знала, что делаю, и моя кровь начала пульсировать и нагревать мое тело. Его руки были повсюду, обхватывая мою грудь, щипая мои соски, массируя мой клитор. Салем был весь в мощных толчках и охающей потребности, и я была поглощена им. Я намеревалась трахнуть его, но то, что я была сверху, не давало мне больше контроля. Он держал меня там, где хотел, задавал темп и устанавливал баланс между болью и удовольствием.

Блаженное ощущение его ласк затмило бьющее давление на задние стенки моей киски. Вскоре все, что я чувствовала, свелось к его дрожащей настойчивости и жгучему взгляду. Мое сердце бешено забилось, когда я посмотрела в эти глаза. Я хотела, чтобы он завладел моими губами, моими отчаянными звуками и каждым спазмом в моей киске. Я хотела, чтобы он вечно смотрел на меня так, как будто я принадлежала ему во всех отношениях.

Когда Салем схватил меня за шею и приподнял одну грудь для атаки своих клыков, я обмякла в его объятиях. Мои глаза затрепетали и закрылись, когда его укус опалил мой сосок, проник в вены и привел в чувство.

— Кончи со мной, — его рот оторвался от моей груди и поймал мои губы в жестоком поцелуе, который сбросил нас по спирали вниз со скалы.

Яркий свет вспыхнул под моими веками, бросая огненные искры на мою кожу. Мой желудок сжался, а зубы заныли. Когда я попробовала его кровь, мой оргазм усилился. Я хотела большего и прервала поцелуй, чтобы добраться до его шеи.

Рука на моем горле оттолкнула меня назад. Он зашипел, освобождаясь, и его зрачки расширились в слабом свете фонаря. Красная бусинка маячила на его губе, маня меня безутешной жаждой.

Я напряглась в его хватке, одержимая желанием прильнуть к источнику крови. Размытым движением Салем перевернул нас, придавив меня весом своего тела, его кулак обхватил мое горло, а член погрузился до самого корня, проливая влажное тепло внутрь меня.

— Дыши, — одним движением языка Салем стер кровь со рта. Свободной рукой он убрал волосы с моего лица, успокаивая мое бешеное дыхание. — Хорошая девочка. Теперь еще один вдох. Втяни его глубоко в диафрагму.

Его хриплый голос гипнотизировал, а мужской запах успокаивал, как наркотик. Я слушала его повторяющиеся инструкции, дыша, расслабляясь, впитывая оберегающее тепло его тела. В конце концов, рев в ушах прекратился, пульсация в зубах ослабла, а мышцы расслабились.

Он перевернул нас на бок, лицом к лицу, его бедро втиснулось между моих ног, а кожа и мех наших пальто обернулись вокруг нас.

— Будет ли это всегда таким? — я еще теснее прижалась к его груди. — Непреодолимая потребность кусаться во время секса?

— Для меня да, — он прижался губами к макушке моей головы. — Ты не сможешь остановить меня от укуса, но я могу остановить тебя.

Это казалось несправедливым, но я смирилась с обстоятельствами. Хоть я и была невосприимчива к укусу гибрида, но укус Салема дал мне клыки. Мы не знали, что мой укус сделает с гибридом. Хотя Салем не был гибридом, я не винила его за то, что он не захотел стать моим первым испытательным случаем.

Мичио должен был определить, есть ли у меня ядовитые железы, не отравит ли мой укус Салема чем-нибудь вредным или смертельным. А до тех пор будет безопаснее, если Салем не позволит мне проникнуть в его вены.

Мы съели небольшую часть его запаса еды — сухарики, вяленое мясо оленя и кедровые орехи — и запили его водой из его бурдюка из шкуры животного. Потом мы спали в теплых объятиях друг друга, пока темнота не прокралась через вход в пещеру, как непрошеный гость.

Салем быстро оделся, схватил дубинку и охотничий нож и устремился к узкому отверстию в порыве пахнущей кожей решимости.

— Подожди, — паника окутала мой голос, когда я натягивала одежду. — Куда это ты собрался?

— Я не брошу тебя, но в одиночку я буду двигаться быстрее и тише.

Мои челюсти сжались.

— Мне нужно…

— Дерево и перья для стрел. Что-нибудь поесть. Я быстро вернусь. Оставайся здесь, — он бросил на меня предупреждающий взгляд.

Я ему не доверяла. Или, может быть, я просто не хотела, чтобы обо мне заботились, как о женщине для размножения. Что бы ни заставляло мои руки сжиматься, спорить об этом не стоило. Я подожду, пока он уйдет, и последую за ним.

Салем нырнул в щель, быстро оглядел замерзшую реку и деревья, и в мгновение ока исчез.

Я натянула сапоги и, сжимая в затянутой в перчатку руке мамин кинжал, направилась к выходу.

И остановилась.

Покалывание в деснах притянуло мой язык к прямым маленьким… не клыкам. В животе у меня возникло тяжелое чувство. Я сдернула перчатку и ощупала свои зубы. Никаких клыков. Мои пальцы снова и снова скользили по человеческим зубам. Какого хрена?

Я расхаживала по пещере, мои мысли путались, а сердце бешено колотилось. Перемены не произошло, когда он снова укусил меня. Это было несколько часов назад. Это случилось, когда… я взглянула на зазубренную трещину, через которую он ушел.

Гибриды не могли втягивать и выпускать свои клыки. Ни Салем, ни мои отцы не могли этого сделать. Их зубы оставались на месте, прикрытые только губами. Почему мои были другими? Был ли ответ связан с Салемом? Мы не расставались с тех пор, как появились мои клыки. Неужели они удлинялись только тогда, когда он был рядом?

Желая проверить свою теорию, я нырнула в щель и шагнула на обжигающий холод. Мое дыхание вырывалось белыми облачками пара, а глаза щипало от резкого ветра. Я всмотрелась в окружающий пейзаж и увидела только черноту. Я не знала, в каком направлении он ушел и как далеко отсюда он охотился.

Я сделала глубокий вдох, и холодный воздух пронзил мои легкие, как нож. Я должна дождаться его возвращения. У него был компас, чтобы вести его. У меня имелась лишь голова, полная беспокойных мыслей и импульсивной склонности убегать и теряться. Бл*дь.

Скользнув обратно в пещеру, я прижалась спиной к задней стене и опустилась на корточки.

Примерно через час покалывание в деснах вернулось, а клыки удлинились. Ощущение было неуловимым, немного чувствительным, как отращивание ногтя.

Когда мои клыки заново появились, я не мигая уставилась на темную дыру в пещере. Мгновение спустя Салем шагнул внутрь.

Именно тогда я поняла, что он не просто спусковой крючок для раскрытия скрытых способностей. Он был ахиллесовой пятой, которая могла привести к моему падению.

Если мои клыки играли решающую роль в спасении человечества, то мне нужно, чтобы он был на моей стороне.

Если мои клыки помешают мне добиться успеха, мне придется выбирать.

Глава 14

Салем, должно быть, заметил мои душевные метания, потому что замер у входа в пещеру. В одной его руке безжизненно болталась огромная серая сова, в другой он сжимал дубинку, а под мышкой у него была зажата связка палок.

Найдя мои глаза в темноте, он бросил свою ношу и рванулся вперед, его силуэт прорезал комнату в мгновение ока.

— Что случилось? — спросил он в нескольких дюймах от меня, прижавшись грудью к моим согнутым коленям.

Голос в глубине моего сознания убеждал меня держать откровение о моих клыках в секрете.

— Мне нужно пописать.

— Почему ты не пописала, когда выходила наружу?

Он видел меня? Но мои клыки тогда так и не появились. Может быть, все зависело от того, вижу я его или нет?

— Ты поймал это поблизости? — я кивнула на сову, лежащую на земле позади него.

— В лесу за рекой живет пара сов, — он прищурил свои светящиеся глаза. — Я оказался быстрее и голоднее.

— Никаких бобров?

— Тебе нужны были перья, и ты тянешь время, — он схватил меня за подбородок, сверкая серебром своих радужек так ярко, что казалось, будто прожектор следит за каждым моим движением. — Скажи мне, что тебя так напугало.

— Мне действительно нужно пописать.

Вспышка гнева заставила Салема сжать челюсти, прежде чем он схватил меня за талию, перебросил через плечо и выбежал из пещеры. Холодный воздух превратился в ледяное страдание, когда он с нечеловеческой скоростью пересек реку и пробрался сквозь деревья. Он опустил меня на землю, и мои ботинки скользнули по каменистой земле. Мое дыхание стало слишком коротким и тяжелым для того, кто не сделал ни шага.

— Осторожно, — Салем схватил меня за локоть и пинком отбросил с дороги зазубренный камень. — Говори, пока писаешь.

Я отвернулась и стала продираться сквозь подлесок, ища причину не рассказывать ему о своих клыках. Может быть, я не хотела, чтобы он оставался со мной из-за сверхъестественной связи между зубами и венами. Я хотела, чтобы он хотел меня ради меня. Но он уже сказал мне, что не отпустит меня. Он мог бы бросить меня, как только мы освободились, и помчаться домой в свою утопию.

Спустив штаны и начав писать, я почувствовала, что его внимательный, терпеливый взгляд стал более внимательным и менее терпеливым.

— Доун.

— Мои клыки втянулись, — я застегнула брюки и шагнула к нему.

— Когда? — Салем взял меня за руку и заглянул в рот.

Я объяснила исчезновение и появление моих зубов на обратном пути к пещере. Он не говорил, не смотрел на меня, его взгляд скользил по застывшим теням известнякового утеса. Но морщинка на его лбу подсказала мне, что он слушал.

В пещере Салем выщипывал совиные перья и помогал мне делать стрелы. Из-за нехватки времени и сухих дров я не могла просушить древки. Но я сжала их, сгибая, делая как можно более прямыми, пока Салем заострял концы в острие.

— Скажи мне, о чем ты думаешь, — тыльной стороной ладони я согнула деревянное древко и краем глаза наблюдала за ним.

— Это ничего не меняет.

— Я не согласна. Мое рождение было предсказано за три года до того, как оно произошло. Анни, призрак моей сестры, сказала Джесси, что без меня не будет человеческого рода.

— Я знаю предсказание, Доун, — Салем вставил перо в щель, которую я прорезала в древке. — Весь бл*дский мир знает.

— Да, но никто не знал, что у меня вырастут клыки. Клыки, которые могут быть предназначены только для укуса… кого-то. Клыки, которые появляются только тогда, когда ты рядом. И что это тебе говорит?

— Сколько людей и гибридов ты видела с тех пор, как появились твои клыки?

Только Салема и наших безликих похитителей. Это недостаточно большой образец, чтобы предположить, что мои реакции были связаны только с Салемом.

— Ты прав, — мои плечи расслабились. — Я делаю поспешные выводы.

Он ощипал сову, завернул мясо в лоскут кожи и положил в рюкзак. Когда закончились перья, у меня получилось двадцать четыре стрелы. Покончив с этим, мы собрали вещи и двинулись вдоль реки на юго-восток.

Следующие две ночи мы брели по безжалостной местности. Еще одна пещера на реке Юкон служила убежищем в течение дня. Салем поймал вторую сову, и я сделала еще несколько стрел. Но мы не встретили ни человека, ни гибрида, ни каких-либо признаков разумной жизни. Я продолжала связывать ветви деревьев и складывать камни, ожидая, что мои отцы выследят меня. Хотя чем ближе мы подходили к лагерю, тем больше я надеялась, что они остались на месте и ждут моего возвращения.

На третью ночь ветер усилился, стал более резким, принеся с собой проливной дождь из мокрого снега и слякоти. Мы протащились под ним несколько миль — мои волосы хлестали меня по лицу, ледяные капли прилипали к ресницам, а щеки и губы потрескались и ободрались.

Салем держал руку, стиснутую в мехах на моей спине, и вел меня вдоль поросшего деревьями берега реки. Было слишком темно и ветрено, плохая видимость делала вздымающиеся сугробы неудобными для навигации. Он хотел нести меня, но его уже тяготил огромный рюкзак.

Полосы ледяного дождя пропитали мой плащ и меховые штаны, отяжелили меня и промочили до нитки. Сильная дрожь в моих мышцах медленно съедала мои силы. Каждый шаг требовал больше энергии, больше силы воли. И то, и другое у меня кончалось.

Через пару часов ледяной холод сковал мои суставы. Ледяная вода просочилась в вырез на шее моего плаща и потекла по спине. Я больше не чувствовала пальцы на руках, лицо и ноги, мои движения стали неуклюжими. Дрожь утихла, но я изо всех сил старалась наполнить легкие воздухом. Мне просто нужно было присесть на минутку и собраться с силами.

Я почувствовала, как Салем подошел ко мне сзади, и спросила через плечо:

— Ост-т-т-тавь меня десь… зд-д-десь, — почему у меня язык заплетался? — Найди уб-б-б-бежище. Вернись ко мне п-п-пот-т-том.

Без меня он двигался бы быстрее. Ему придется это сделать. Мое зрение затуманилось до черноты. Завывания ветра стихли. Мои колени разжижились, и я начала опускаться на землю. Прежде чем мое лицо коснулось снега, Салем схватил меня за талию, прижал к своей груди и обернул вокруг моего тела свое пальто.

Последнее, что я помнила, было его яростное требование.

— Держись.

Глава 15

Я проснулась с пересохшим ртом, кружащейся головой и сухим, теплым и обнаженным телом. Подушка под моей щекой была сделана из стали и сухожилий, и я уткнулась в нее, пока остальные мои чувства медленно пробуждались.

Жар потрескивал у меня за спиной, с запахом затхлой влажной земли и горящего дерева. Подо мной на полу лежал меховой коврик. Пальцы на руках и ногах окоченели, но оттаяли. Ветра не было. Никакого жгучего льда на моем лице. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Открыв глаза, я уставилась в сияющее серебром свечение на безупречном лице, которое состояло из одних острых костей, черных бровей и грешных губ.

Я оперлась локтем на подушку — это была грудь Салема — и оглядела деревенские бревенчатые стены, сырой деревянный пол и зияющие стропила над головой. Наша одежда, пальто и ботинки лежали на длинном столе — единственной мебели в огромном помещении.

Никаких окон. Никакого стука мокрого снега по наружным стенам. Должно быть, метель прошла. Как долго я спала? Неужели он нашел одну из тех хижин общественного пользования, построенных в старом-старом мире? Многочисленные охотничьи домики прятались в отдаленных уголках канадской пустыни, но найти их без карты было почти невозможно.

Я повернулась к источнику тепла за моей спиной и вздохнула при виде великолепного вида тлеющего в камине огня.

— Где…

— Сначала выпей, — Салем потянулся к оловянной кружке, стоявшей у камина, и отхлебнул из нее. — Осторожно. Горячо.

Он держал ручку, пока я медленно глотала сосново-цитрусовое варево, избегая зеленых стеблей, плавающих в чашке. Чай из сосновых иголок был богат витаминами А и С — фантастический усилитель иммунной системы. Я ожидала чего-то подобного от Мичио, но знание, что это приготовил Салем, согревало мою грудь даже больше, чем чай.

— Спасибо, — я отставила пустую чашку в сторону, свернулась калачиком на мягком меху под нами и наслаждалась теплом его обнаженного тела, обернутого вокруг меня. — Где мы находимся?

— Примерно в пятидесяти милях к югу от реки.

Дерьмо. Мой лагерь находился в другой стороне, но я не могла заставить себя чувствовать ничего, кроме благодарности.

— Ты нес мой мертвый груз пятьдесят миль.

— Ты весишь ничтожно мало, — Салем убрал прядь волос мне за ухо и притянул ближе, грудь к груди. — Когда метель утихла, я привязал и согнул ветви деревьев в этом направлении. Если твои отцы где-то там…

Я поцеловала его прекрасный рот, вкладывая каждую унцию признательности в наши губы.

— Я обязана тебе жизнью.

Отстранившись, я вгляделась в тени, проступившие на его лице. Салем выглядел усталым, похудевшим, под глазами пролегли синяки, веки отяжелели.

— Ты уже поел? — я погладила его по впалой щеке.

— Я приготовил немного совиного мяса, но мне нужно… — он встретился со мной взглядом. — Мне нужна кровь, а ты слишком слаба…

— Ты никогда много не берешь. Я этого даже не замечу.

Салем со стоном перевернул меня на спину и прижался носом к моей шее, пока его рука блуждала по моей груди.

— Я не могу питаться, не трахая тебя, Доун. Тебе нужно отдохнуть.

Твердая длина его члена пульсировала у моего бедра, и я хотела, чтобы он вошел в меня с отчаянием, которое потрясло меня. Я была слишком измучена, чтобы делать что-то еще, кроме как спать, но это не помешало мне обхватить бедром его бедро и потянуть его тяжелое тело на себя.

«Ты мне не доверяешь, и мы поговорим об этом».

Я не доверяла ему, но каждое мгновение, проведенное с ним, все сильнее разрушало ту стену, которую я держала между нами. Он мог бы оставить меня на замерзшей реке. Он мог укусить меня, пока я спала. Вместо этого он тысячу раз доказывал свою преданность.

— Я тебе доверяю, — обхватив руками мужественные углы его подбородка, я обвила ногами его твердую задницу и выгнулась дугой навстречу его эрекции. — Я твоя.

Это было все, в чем он нуждался. Купаясь в тепле огня, Салем принялся трахать меня с болезненной нежностью, погрузил свои клыки в мое горло и мягко и терпеливо довел нас до оргазма. Потом он накормил меня жареным совиным мясом и заставил выпить еще чашку чая. Набив живот и успокоив сердце, я последовала за ним в глубокий сон.

Несколько часов спустя я проснулась в темноте. Огонь превратился в тлеющие угли, и по хижине пробежал холодок. Подставив голый зад морозному воздуху, я растянулась на его груди, глядя на догорающие остатки дерева и прислушиваясь к быстрому биению его сердца. Это не был усиленный звук его вен, но темп был слишком неустойчивым, мышцы подо мной слишком напряглись.

Я подняла голову, чтобы увидеть его лицо, и мой нос оказался в нескольких дюймах от сверкающей стали. Мой пульс взлетел до небес, когда я уставилась на длинное острое лезвие, под углом приставленное к его горлу.

Глава 16

Мой желудок сжался от ужаса, когда я встретилась с широко раскрытыми глазами Салема. Его клыки были обнажены, а горло дрожало под давлением смертоносной стали. Никаких светящихся вен, но кто-то стоял позади меня, держа гребаный меч. Мог ли это быть…?

С колотящимся сердцем я медленно подняла голову и проследила за лезвием до рукояти, до кельтской гравировкой на ней, до огромной веснушчатой руки, до красного кожаного рукава пальто.…

— Па! — я вскочила, охваченная облегчением.

— Надень какую-нибудь чертову одежду, — нефритовые глаза Рорка не отрывались от Салема, его клыки удлинились, а рука с мечом стала жесткой и неподатливой, когда он поднес острие к подбородку Салема.

— Опусти сталь, па, — я резко накрыла ладонями свою грудь и пах, мои щеки вспыхнули от жара. — Салем не представляет угрозы.

Развернувшись к своей одежде, я столкнулась с твердой как кирпич грудью. Руки обняли меня, окутав меховым одеялом и знакомым запах пекана.

— Папа! — я уставилась в медные глаза Джесси, высвобождая руки из шкур, чтобы обнять его так же крепко, как он обнимал меня. — Скажи Рорку, чтобы он опустил меч. Салем спас мне жизнь, — я отстранилась. — А где Мичио?

— К северу отсюда, охотится за тобой, — глубокий голос исходил от темного силуэта позади Джесси.

Карие глаза, широкие плечи и кожа цвета мокко моего лучшего друга заставили меня метнуться из объятий Джесси в объятия Эдди.

— Ты выбрался! — я обернула меха вокруг своего тела и взяла его прекрасное лицо в свои руки. — А женщины? Они…

— Все благополучно добрались до лагеря, — он наклонился и оставил влажный поцелуй на моей щеке.

С пола позади меня донеслось низкое рычание.

— Убери от нее свой бл*дский рот, — Салем лежал обнаженный и опасно взбешенный, выгнув шею под мечом.

— Па, отпусти его! — я схватила со стола нашу одежду и бросилась к Салему, крикнув через плечо. — Повернитесь спиной, чтобы мы могли одеться.

— Я не сведу глаз с гребаного гибрида, — голос Рорка стал грубее, злее. — Какого хрена ты тут делал с моей голой дочкой? — взревел он, надавив на меч и выпустив струйку крови из шеи Салема.

Жар прокатился по моему телу волнами ярости. Прежде чем я успела осознать свои действия, я уже склонилась над грудью Салема и зашипела на человека, который воспитал меня.

— Мошонка Иисуса! — Рорк отступил назад, выпучив глаза и уставившись на мой рот.

Затем передо мной оказался Джесси, его руки сжали мою челюсть и горло, а на лице застыла злобная гримаса, когда он впился взглядом в мои зубы. Он бросил хмурый взгляд на Салема, который молниеносно выкатился из-под меня. В следующее мгновение меня вырвали из рук Джесси и затолкали за изгибающуюся спину Салема.

Воздух потрескивал от сухого жара и напряжения, пока Эдди и Джесси стояли лицом к лицу с Салемом, расставив ноги в ботинках и наведя стрелы на его голову. Рорк поднял меч, и его глаза горели изумрудным огнем.

— Он не гибрид, и если вы причините ему вред, я никогда не прощу вас, — я оттолкнула руку Салема, обошла его и поправила меха на своем теле. — Если вы убьете его, я последую за ним в ад. Опустите свое гребаное оружие!

Сжав челюсти и сглотнув, каждый из них опустил оружие на пол.

— Объясни мне клыки и отсутствие одежды, девочка, пока я не сошел с ума, — Рорк пригвоздил меня взглядом, от которого у меня обычно подкашивались колени.

— После того, как я оденусь, — я отвернулась и уронила меха, что вызвало рычащее ирландское проклятие и шарканье множества ботинок.

Салем схватил мою одежду с пола и ткнул пальцем в кого-то позади меня.

— Отвернись!

— Я тебе не доверяю, — голос Эдди звенел от напряжения.

Я схватила Салема за руку, пока он не наделал глупостей, и повернулась к Эдди спиной.

— Я доверяю Салему жизнь каждого человека в этой комнате. Дай мне уединение.

— Ты никогда раньше не нуждалась в уединении, — сказал Эдди с подозрением в голосе.

Рука Салема напряглась под моей ладонью. Чертовски ревнивый мужчина.

Я еще крепче сжала ее.

— А сейчас оно мне нужно, Эдди. Отвернись.

Холод в помещении повис на одно бесконечное мгновение, прежде чем скрип сапог возвестил о капитуляции Эдди.

Салем не сводил с меня глаз, пока мы натягивали штаны. Когда я потянулась за банданой, чтобы прикрыть грудь, он вырвал ее у меня из рук.

— Ты не станешь надевать эти нелепые лохмотья, — прошептал он.

Он натянул свой шерстяной свитер мне через голову. Я просунула руки в рукава и вдохнула мужской аромат, исходящий от мягкого флиса. Возможно, я никогда не сниму этот свитер. Особенно если это означало, что ему придется идти без рубашки.

Проведя пальцем по выпуклостям его груди, я почувствовала, как напряжение скручивается под кожей. Салем был нехарактерно тихим. Без сомнения, он готовился к предстоящему разговору о своей матери и интимности наших отношений.

«Ты просишь меня войти во владения великих воинов после того, как я лишил девственности их драгоценную дочь? Они меня кастрируют».

— У тебя все еще есть яйца, — сказала я одними губами, ухмыльнулась и ткнула его в живот.

Он не улыбнулся в ответ. Выражение его лица было свирепым, а внимание вернулось к мужчинам позади меня.

Я украдкой бросила жадный взгляд на его обтянутые черной кожей мощные ноги и член, восхитительно обнаженный V-образный торс и серебристый блеск его сумеречных глаз. Затем я двинулась к остальной части комнаты.

Салем подбросил еще дров в костер, а я задержалась еще на несколько секунд. Эдди склонился над столом спиной ко мне, положив руки на деревянную поверхность и опустив голову. Он был одет в свою обычную кожаную одежду от шеи до ботинок. Его черные волосы были подстрижены коротко, почти вровень с идеально круглым черепом, широкие плечи сделались жесткими. Мне хотелось потереть ему спину и пообещать, что ему не о чем беспокоиться.

В нескольких футах от него Джесси и Рорк стояли плечом к плечу, склонив головы и отвернувшись от меня, и шептались слишком тихо для моих ушей. Джесси скрестил руки на груди, натягивая швы на спине своей черной кожаной куртки. Рорк был выше и шире в плечах, чем Джесси, и всегда чертовски импозантен в своем красном кожаном плаще, который выпирал сбоку, где висели ножны. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы заставить любого мужчину или гибрида задрожать, не говоря уже о дочери, которая собиралась признаться в сексе и жажде крови.

Я сглотнула, прочистила горло.

— Вы можете повернуться.

Эдди бросился вперед первым.

— Что случилось с Джереми?

Я провела рукой по губам и закрыла глаза, борясь с приступом горя.

— Он не выжил, — когда я открыла глаза, то жестом указала на огонь, который разжег Салем. — Я начну с самого начала, но, может быть, нам стоит подождать Мичио, — я посмотрел на своих отцов. — Вы чувствуете, далеко ли он?

Джесси сердито посмотрел на Салема, потом прищурился и взглянул на меня. Очевидно, он не хотел, чтобы Салем знал, что между ним, Рорком и Мичио существует необъяснимая связь, которая позволяет им чувствовать ауры друг друга и определять их местоположение. Это не было общеизвестным, но и не являлось секретом.

— Иди сюда, — Рорк притянул меня к своей груди и зарылся носом в мои волосы. — Я с ума сходил от беспокойства.

— Матерился и раздражал всех без остановки, да? — я изобразила ирландский акцент, улыбаясь ему.

— Да, — он обхватил мое лицо ладонями, и его глаза были полны нежности и любви. — Джесси пригрозил, что сломает ногу, если я не возьму себя в руки.

— Прости меня, па. Мне так много нужно тебе рассказать.

— Эдди. Иди и приведи Мичио, — Рорк отпустил меня и сел на пол у камина, опершись локтем о согнутое колено. — Он в тридцати минутах ходьбы на северо-запад.

Ноздри Эдди раздулись, его взгляд метал кинжалы в Салема. Затем он развернулся сердитым вихрем кожи и вылетел из хижины.

— Я не нравлюсь твоему дружку, — Салем заправил прядь волос мне за ухо, и его рот искривился в озорной ухмылке.

Отказываясь поощрять это инфантильное соперничество, я проигнорировала замечание и села на ковер лицом к Рорку.

— Мичио один?

Взгляд его острых зеленых глаз метался между Салемом и мной, сузившись до недоверчивых щелочек, когда Салем опустился рядом со мной, положив руку мне на колени и не оставляя между нами ни малейшего пространства.

— Док с Линком и Хантером, — Рорк смахнул белокурый дред со своего щетинистого лица.

Я с облегчением кивнула. Линк и Хантер были самыми близкими друзьями моего отца.

— Начинай говорить, — Джесси сел у стены рядом с очагом и вытянул ногу за спиной Рорка.

— Точно, — Рорк одарил меня всей силой своего гневного ирландского взгляда. — Начни с той части, когда ты потеряла свой тупой, как доска, разум и сбежала из-под защиты своих солдат, выставив себя святой.

О боже. Я сделала глубокий вдох и погрузилась в события последних двух недель. Обезглавливание Джереми, тюрьма в особняке, дети-гибриды, регулярное питание и наша озадачивающее освобождение. Я пропустила секс и укусы, а также преследование и предысторию Салема, полностью осознавая, что только оттягиваю неизбежное.

— Он тебя принудил? — тихо и смертоносно спросил Рорк, кивнув на свежий след укуса на моей шее.

— Нет, — мой голос словно споткнулся. — Конечно, нет.

Рорк направил на Салема взгляд, полный злобы и клыков.

— Когда именно ты трахнул нашу дочь?

— Па! — мой позвоночник резко выпрямился. — Прекрати.

— Их заперли вместе в камере на десять дней, — Джесси уставился на кулак, который он прижимал к согнутой ноге, его глаза были холодными и немигающими. — Ты знаешь, когда это случилось, Рорк.

— Девушка встречает парня, — пробормотал Рорк, — и все рациональные мысли вылетают в чертово окно.

Мои волосы встали дыбом.

— Это не то, что…

Салем схватил меня за бедро и встретился с ними взглядом.

— Мы с Доун занялись сексом на десятый день.

Красная волна поползла вверх по шее Джесси, и он ринулся, чтобы встать. Рорк схватил его за руку и утащил обратно на пол.

— Наши похитители освободили нас сразу после того, как мы… — я махнула рукой в сторону Салема. Да. Неловко.

— Что вызвало появление клыков? — Рорк отпустил руку Джесси и схватил его за колено. — Это было…?

Когда мы занимались сексом? Когда я кончила на члене Салема? Когда он укусил меня и оттрахал до беспамятства?

— Иви должна быть здесь. — Джесси сцепил пальцы на затылке и мрачно опустил голову. — Она бы знала, что сказать, как с этим справиться.

Я встретила страдальческий взгляд Рорка и сглотнула комок в горле.

Дискомфорт в хижине стал большим волосатым присутствием, как будто вся их боль отрастила ноги и ощетинилась стрелами, и мы смотрели, как она шатается между нами, изрыгает кровь и падает на пол в припадке конвульсий.

Тишина становилась невыносимой, но я не могла обрести голос.

— В первый раз, когда я укусил ее… — Салем соединил наши пальцы вместе. — У нее выросли клыки.

— В первый раз? — Джесси скосил взгляд своих медных глаз на Салема, и его губы сжались в убийственную линию.

— Папа, — я наклонилась над коленями Салема, закрывая Джесси обзор. — Его жажда крови действует так же, как и ваша, ясно? Она провоцируется напряжением, потерей крови и… сексом. За исключением одного отличия. Его… э-э, партнеры никогда не обращаются, никогда не отращивают клыки. Я — единственная.

Джесси и Рорк обменялись взглядами, которые я не могла понять. Мгновение спустя их профили повернулись к стене позади меня.

— В чем дело? — я оглянулась через плечо и повернулась к ним. — Мичио здесь?

— Скоро придет, — Джесси откинулся на спинку стула и провел пальцами по седеющим вискам. Затем он покосился на Салема. — У тебя есть клыки, но ты не гибрид. Когда ты кусаешься, это носит сексуальный характер. Ты двигаешься, как мы. Полагаю, ты исцеляешься так же, как и мы.

Салем кивнул.

Рорк погладил свою аккуратную бородку, и проступающая седина на подбородке мерцала в свете костра.

— Кто твоя ма, парень?

Мое дыхание застряло в горле. Они знают. Черт возьми, все улики на виду. Салем был подходящего возраста, чтобы быть сыном Элейн. У него имелись особенности, которые могли быть унаследованы только от укуса Мичио. И хотя я не знала, как выглядит Элейн, Рорк и Джесси видели, как она превратилась из нимфы в человека и злую сучку.

— Ты уже знаешь, — я сердито посмотрела на Рорка. — Почему ты заставляешь его говорить…

— Элейн, — Салем расправил плечи и повернулся лицом к моему отцу. — Я Салем от Элейн.

На лбу Джесси появились морщинки, губы изогнулись вниз, пока он изучал лицо Салема.

— Твой отец — Таллис.

Голова Салема дернулась назад, брови изогнулись дугой.

— Откуда ты знаешь?

Я попыталась взглянуть на Салема глазами Джесси, но не увидела смуглого австралийца, о котором так много слышала.

— У тебя его массивное телосложение, — Джесси уперся локтями в колени и склонил голову набок, глядя на Салема. — Форма твоего носа. То, как твой рот расплывается в ухмылке, — его губы дрогнули в легкой, скрытой улыбке, когда он оглядел челюсть и торс Салема. — Этот ублюдок не мог отрастить волосы ни на лице, ни на груди. За это я его вечно подкалывал.

В моей груди что-то набухло, и я крепче сжала руку Салема.

— Он также унаследовал дерзкое высокомерие Таллиса, да? — Рорк положил руку на затылок Джесси и слегка сжал его. — Нашему австралийскому мальчику была бы просто разлюли-малина, если бы он узнал, что у него есть сын.

Когда Салем бросил на меня непонимающий взгляд, я сказала:

— Твой отец был бы счастлив…

— Где она? — голос Джесси пронесся по хижине.

— Она мертва, — серебро в глазах Салема раскалилось добела. — Я убил ее восемь лет назад.

Рорк вздрогнул. Джесси провел рукой по лицу. Затем оба вскочили на ноги, не сводя глаз с двери.

Мичио. Мой желудок скрутило от возбуждения и страха, когда я поднялась вместе с Салемом. Я умирала от желания увидеть Мичио. Я также вот-вот собиралась раскопать яркие воспоминания об его насильнице. Мы все думали об этом, выпрямившись и задержав дыхание, когда ручка на двери повернулась.

Она распахнулась, когда он добрался до порога, и Мичио вошел, принеся с собой порыв зверского холода. Остальных с ним не было, но я не удивилась. Он, наверное, побежал бы со скоростью света, когда эти слова слетели с губ Эдди.

Он оглядел комнату, и когда его темные глаза встретились с моими, глубокие морщины исчезли с его лица.

— Папа, — мои ноги горели от желания подойти к нему, но Салем крепко держал меня за талию.

Когда Мичио приблизился, Рорк остановил его, положив руку ему на шею, и тихо заговорил ему на ухо. Его японское происхождение исходило из его карих глаз, когда они сузились, заострились, перескакивая с Джесси на меня и останавливаясь на Салеме. Рука Рорка сжалась вокруг его горла, губы шевелились у уха.

Я поняла, когда Рорк дошел до части про Элейн. Лицо Мичио исказилось, клыки удлинились, а в глазах заплясали тени, когда он впился гневным взглядом в Салема.

Глава 17

Агония, отразившаяся на лице Мичио, вызвала в моей груди жгучее жжение — жжение, которое распространилось на мое горло, когда его челюсти угрожающе задвигались. Его заплечная сумка упала на пол. Его скулы заострились, а затравленные глаза вновь сфокусировались на Салеме.

Рорк обхватил ладонями щеку Мичио, заставил их головы соприкоснуться и продолжал шептать ему на ухо.

В те несколько раз, когда Мичио говорил об Элейн, становилось ясно, что самой большой его пыткой было чувство вины. Моя мать была заключена в тюрьму на плотине Гувера, одна, беременная, а чуть дальше по коридору Элейн гнусно развлекалась с каждой частью его тела. Хотя его насиловали морально и физически, он чувствовал себя так, словно предал мою мать. За эти годы Рорк стал его психотерапевтом и любовником, но, несмотря на мудрость и поддержку Рорка, мы все знали, что Мичио до сих пор сражается с демонами.

Сейчас он, казалось, был готов сразиться с демоном во плоти.

— Ты похож на нее, — он сверлил Салема гневным взглядом.

— Он — не она, — я встала перед Салемом, демонстрируя свою убежденность.

Я никогда не повернусь спиной к человеку, которому не доверяю, и Мичио это знал. Но сердитые складки на его лице говорили мне, что ему это не нравится. Ни капельки.

Рядом со мной настороженно стоял Джесси, его внимание было приковано к Мичио, брови сдвинуты, руки сжаты по бокам. Мое сердце сжалось от горя, отразившегося в его глазах, но я также была благодарна. После пыток Элейн и потери моей матери мои отцы всегда поддерживали друг друга.

Пальцы Салема обвились вокруг моих и сжались, и за это я тоже была благодарна.

Рорк прошептал слова, которые я не расслышала, провел рукой по черной куртке Мичио и стукнул его кулаком по сердцу. Что бы ни сказал ему Рорк, выражение лица Мичио смягчилось, и он расправил плечи. Мичио сжал губы, прикрывая клыки. К тому времени, как он встретился со мной взглядом, я уже сошла с места.

Когда я подошла к нему, его твердые пальцы обхватили мое лицо, запрокинув мою голову, чтобы прижать наши лбы друг к другу. Так мы и стояли, умиротворяюще дыша, пока он не сказал:

— Я чуточку слишком сильно скучал по тебе.

— Я тоже скучала по тебе, папа, — я схватила его руки там, где они держали мое лицо. — И не только потому, что я отчаянно нуждаюсь в твоей помощи с тем, чтобы разобраться в ситуации, — я сверкнула клыками в улыбке.

— Это происходит, — он рассматривал мои зубы со смесью эмоций, горящих в его глазах.

— Что-то происходит, — в виде клыков и светящихся вен, о чем я еще не сообщила.

Он прижал мою щеку к своей груди и поцеловал в макушку. Я обняла его за талию, и Рорк двинулся вперед, обнимая нас. Приближались шаги, и Джесси появился с другой стороны от меня, замыкая круг.

В другом конце комнаты деревянный пол заскрипел от движения. Огонь потрескивал и трещал, и я предположила, что Салем занимается очагом, давая нам уединение.

— Иви так гордилась бы той женщиной, которой ты стала, — Мичио положил руку мне на затылок, крепче прижимая к себе. — Ты уничтожила последнее для воспроизведения потомства в Северной Америке.

— И ты пережила плен, — сказал Рорк с усилившимся от гордости акцентом.

— И выжила в жестокой местности Юкона, — Джесси обхватил пальцами мой затылок.

Мичио отстранился и взял меня за подбородок, и его глаза сделались теплыми, как мед.

— Наша свирепая, прекрасная девочка.

Я нуждалась в их одобрении, как в воздухе, и мои легкие растягивались до предела, когда я вдыхала их слова. Здесь, в оберегающих объятиях их любви, мой мир снова слился воедино.

— Как вы нашли ее в такую метель? — Мичио перевел взгляд с Рорка на Джесси.

— Мы шли за ее хлебными крошками, — Джесси улыбнулся мне.

— Вообще-то… — я отступила назад, разрывая круг. — Я не оставляла следы.

Присев на корточки у огня, Салем оторвал взгляд от чашки с чаем из сосновых иголок, который он готовил. Его взгляд слегка блуждал по моему телу, и я жаждала его близости с физической болью в груди.

Схватившись за вырез одолженного свитера, я поднесла его к носу и вдохнула его мужской запах.

— Ты не хочешь рассказать им, что случилось?

Он встал и направился ко мне, держа одну руку в кармане кожаных брюк, а другой протягивая кружку с чаем.

— Спасибо, — я приняла кружку и сделала глоток, наслаждаясь цитрусовым вкусом.

— Мы попали в снежную бурю, — он расправил плечи, и оранжевое сияние огня отразилось от его четко очерченной груди. — Она продержалась несколько часов, продираясь через сугробы выше ее ростом, пока переохлаждение, не взяло верх, — уголок его рта приподнялся. — Она упряма.

— Нам ли не знать, — Рорк скрестил руки на груди. — Совсем как Иви.

Я отрицательно покачала головой.

— Со мной все было хорошо.

— Пока у тебя не упало давление, и ты не потеряла сознание, — Салем хмуро посмотрел на меня.

Я закрыла глаза, когда биение сердца ударило мне в уши. Я бы не выжила, если бы его не было рядом.

— Ты снял с нее мокрую одежду, — сказал Мичио.

Открыв глаза, я проследила за его взглядом до одежды, сохнущей на столе.

Да. Одежда, снятая из-за переохлаждения. А не из-за того, что мы занимались сексом прямо перед их появлением. Мои щеки вспыхнули.

— Да, — Салем сунул большой палец в карман. — Я напоил ее теплым чаем, когда она проснулась. Держал ее в тепле и сухости, насколько это было возможно.

Мой разум тут же зацепился за слово «сухость». Он трахнул меня, и я была оооочень не сухой. Наши глаза встретились, и его губы дернулись, заставляя мои губы дернуться, и, черт возьми, мои отцы смотрели. Салем откашлялся, и я быстро заговорила, стараясь заглушить этот звук:

— Он сгибал ветки, — я взглянула на суровые лица моих отцов. — Пока он нес меня пятьдесят миль до этой хижины.

— Мне нужна была физическая нагрузка, — Салем усмехнулся.

— Да, так же сильно, как мне нужно еще больше заботливых стражей в моей жизни, — я улыбнулась поверх края кружки.

Мичио приблизился к Салему, его движения казались небрежными, но я знала, что каждый шаг был размеренным и обдуманным. Он снял куртку и положил его на стол, мимо которого проходил, не сводя с Салема прищуренных глаз.

— Спасибо, — он остановился на расстоянии вытянутой руки от Салема, сложив руки за спиной. — За то, что охранял ее.

— Не благодари меня, — Салем смотрел на него с непоколебимой настойчивостью. — Я сделал это для себя.

Я выпрямилась, сбитая с толку его ответом.

Он и Мичио обменялись взглядами, как хищник и жертва, только у обоих были клыки, и ни один из них не был способен съежиться.

— Объясни, что ты имеешь в виду, — Мичио стоял неподвижно, не шевелясь в свободной одежде, которая покрывала его высокую фигуру.

— Я ее не отпущу, — Салем повторил позу Мичио, сцепив руки за спиной.

— Что тебе от нее нужно? — Рорк сделал круг.

Джесси бесшумно подошел с другой стороны.

— Не надо на него нападать, — я встала между Салемом и Мичио. — Давайте сядем. Мне нужно вам еще кое-что рассказать.

— Отвечай на вопрос, парень, — Рорк стоял позади Салема, скрестив руки на груди.

— Ты не обязан отвечать, — прошептала я себе под нос.

За это я заслужила укоризненные взгляды всех четверых мужчин.

— Мне нравится ее общество, — Салем сжал мою руку. — Ее смех. Ее свирепость и нежность. Мой интерес прост. Мне небезразлична ваша дочь, и я хочу при каждом удобном случае показывать ей, как сильно она мне небезразлична.

Я сжала его пальцы, когда мое сердце рикошетом отскочило от ребер.

Мичио уставился на наши переплетенные пальцы и вернулся к лицу Салема, прищурившись с таким вниманием, что нормальный человек поморщился бы.

— В эпителии твоих глаз нет пигмента. И в строме (прим. основа органа животного организма, состоящая из неоформленной соединительной ткани) нет меланина, — его темные брови нахмурились. — Результатом должен быть альбинизм… красные глаза. Или голубые радужки из-за эффекта Тиндаля (прим. оптический эффект, рассеивание света при прохождении светового пучка через оптически неоднородную среду; из-за этого эффекта получаются голубые глаза). Но у тебя нет ни того, ни другого. Как будто слои твои глаз изменились? Или повреждены?

Салем упоминал, что самое худшее его попадание под солнце случилось, когда он смотрел на рассвет. Не в этом ли причина его призрачных глаз?

— Когда я был ребенком, они были карими, — Салем потер затылок.

У меня отвисла челюсть.

— Правда?

— Как у твоей матери, — голос Мичио был ровным, а выражение лица пустым.

— Да, я… у меня есть реакция на солнце, — Салем искоса взглянул на меня и провел рукой по волосам. — Доун права. Думаю, нам лучше присесть. Это долгая история.

Спустя две чашки чая я лежала на ковре, положив голову на бедро Салема, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми.

— Больше никакого чая, — он отодвинул кружку подальше от меня и погладил меня по волосам. — У тебя будет передозировка витамина С.

Рорк и Джесси прислонились к стене плечом к плечу и закрыли глаза, но я знала, что они прислушиваются к каждому слову.

Мичио сидел напротив нас, склонившись над блокнотом в кожаном переплете, который достал из сумки и исписал много страниц заметками о Салеме. В тот момент, когда он вытащил свой графитовый карандаш, мой обеспокоенный отец исчез, и доктор Нили занял его место.

Ученый с восторженным вниманием слушал рассказ Салема о прошедших двадцати годах. Губительное воздействие солнца на его тело. Его жестокое детство и убийство матери. Его любопытство ко мне, которое привело к тому, что он выследил меня и попал в плен. Моя способность слышать и видеть то, что текло по его венам. Затем он продемонстрировал мою связь с ним, выйдя наружу. Мои клыки втянулись, как только я перестала его видеть, и снова появились, когда он вернулся через несколько минут.

— Сколько тебе было лет, когда ты пытался смотреть на солнце? — Мичио поднял глаза от блокнота, карандаш остановился на середине каракули.

— Пятнадцать, — пальцы Салема сжались в моих волосах.

Что? Я думала, что Элейн заставила его смотреть на солнце, но ему было двенадцать, когда он убил ее.

— Зачем ты это сделал? — спросила я. — Зная, что это сделает с тобой?

— Тупость, — он хмуро уставился в пол. — Я хотел увидеть его.

Мое сердце надломилось. Я потянулась к его руке и положила ее между щекой и бедром, устроив голову на его коленях.

— Когда твои глаза зажили, они потеряли структурную окраску? — спросил Мичио.

— Почему ты так сосредоточен на его глазах? — я подняла голову.

— У тлей и нимф были совершенно белые глаза, — Мичио нацарапал на бумаге записку. — Это другая причина и следствие, но я хотел устранить связь.

— Мои глаза выглядели так, когда заживали, — Салем подтолкнул мою голову вниз, направляя мою щеку обратно к своему бедру. — У меня нормальное зрение. Человеческое. У меня нет ночного видения, — он потянул меня за прядь волос. — Или рентгеновского зрения.

Я ущипнула его за ногу.

— Я вижу только твои жуткие вены.

— Ты его кусала? — осторожный голос Мичио привлек мое внимание к его суровому взгляду.

— Нет, — я перекатилась на спину и заговорила со стропилами. — Было несколько случаев, когда я… ну, я бы укусила его, если бы он не остановил меня.

— Во время секса? — спросил Мичио без тени эмоций в голосе.

Рорк и Джесси напряглись на периферии моего зрения.

— Да, — мое лицо вспыхнуло.

Мичио отложил бумагу и карандаш и наклонился вперед, сложив руки перед собой.

— Есть обстоятельства, которые мы никогда не сможем объяснить. Например, то, что Иви чувствовала глубоко внутри себя некоторые вещи. Может быть, это была интуиция или работа какой-то внешней силы, но что бы это ни было, это привело ее в хижину… — он перевел взгляд на Салема. — Там, где она нашла твою мать. Это привело ее к Джесси и повело через океан ко мне и Рорку.

— Что ты хочешь сказать? — я села и откинула волосы с лица.

— Я проведу анализы и осмотрю твои зубы, когда мы вернемся в лагерь, но я уже знаю, что единственное, что мы ищем, не будет найдено под микроскопом, — он посмотрел на Салема и снова на меня. — Что говорит тебе твое нутро, когда ты видишь его вены?

— Укусить его, — я ковыряла дырку в спутанном меховом коврике. — Чтобы добраться до этих серебряных штук в его крови. Чтобы… извлечь их?

— Извлечь их или уничтожить? — Салем наклонил голову, изучая мое лицо.

— Даже не знаю, — я потерла глаза, в которые как будто песка насыпали. — В следующий раз обращу на это внимание, — все мое тело сделалось тяжелым и вялым, без сомнения, работая на износ, пока я приходила в себя от переохлаждения.

— Ты кусал гибрида? Тебя кусал гибрид? — спросил Мичио у Салема.

— И то, и другое.

— Что получилось?

— Кроме потери крови? — Салем склонил голову набок. — Ничего.

— Расскажи мне о своих отношениях с гибридами, с которыми ты живешь, — Мичио взял свой блокнот.

— У них разные личности, как и у людей, — Салем вздохнул. — Но все гибриды имеют одинаковую природу. Они очень пассивны, пока не учуют человека…

Голос его постепенно начал появляться и исчезать. Мои веки отяжелели, голова стала крениться вниз. Когда я свернулась калачиком на полу, руки Салема обняли меня. Он притянул меня к себе на колени и прижал мою голову к теплой коже своей груди. Мне не потребовалось много времени, чтобы вибрация его тембра убаюкала меня.

Проснувшись, я находилась в том же положении. Огонь в камине уже догорал, а Салем и Мичио все еще разговаривали. Когда я начала снова погружаться в сон, мое внимание привлек стол, заваленный мокрыми куртками и рюкзаками.

Я оживилась.

— Эдди…?

— Он вернулся, — Мичио кивнул в пространство позади меня. — Спит.

Я повернулась в объятиях Салема и увидела Эдди, Линка и Хантера, растянувшихся на спальных мешках у двери. На другом конце комнаты Джесси и Рорк не двигались. Их глаза были закрыты. Голова Рорка лежала под углом к плечу Джесси, его рука покоилась на коленях Джесси.

Тепло разлилось по моей груди. До сих пор я не знала, как сильно хотела этого для себя. Плечо, на котором можно спать. Рука, которую можно держать. Мужчина, которому я отдам свое сердце.

Я расслабилась, прижавшись к груди Салема, и пробормотала:

— Каков план?

— Солнце садится через два часа, — Салем прижался губами к моему лбу. — Тогда мы направимся в ваш лагерь.

«Мы». Счастливая вибрация резонировала глубоко внутри меня.

Глава 18

Три недели спустя я сидела рядом с Эдди на бетонной крыше и подставляла лицо розовато-оранжевому небу, пока солнце опускалось за гору Волкано Юкона. Сон с Салемом в короткие дневные часы наполнил меня тоской по этому эмоциональному теплу солнечного света, вдыхающего жизнь в холодный мертвый мир. Поэтому я оставила его спать, сменив комфорт его объятий на украденный момент ультрафиолетовых лучей.

— Разве это не странно, когда твои зубы вот так приходят и уходят? — Эдди уставился на мой рот и передал мне чашку горячего желудевого варева, которое мы пили вместе.

— Немного странно, наверное, — я провела языком по ровным человеческим зубам и пожала плечами. — Я уже начинаю к этому привыкать.

— По крайней мере, Салем не сможет подкрасться к тебе незаметно.

— Верно, — я отхлебнула горького, похожего на кофе напитка и вытянула ноги, свешенные с края крыши.

Мы примостились на углу трехэтажного Г-образного здания. В старом мире это была больница. Теперь помещение служило западным бастионом нашего временного лагеря. За моей спиной мешанина каменных и деревянных стен окружала то, что осталось от провинциального канадского городка. Ограда в некоторых местах была слабой, и внешние баррикады между рушащимися каменными зданиями можно было преодолеть, если бы хватило времени и решимости. Мои солдаты трудились неделями, вырубая деревья и укрепляя периметр.

Тридцать шесть человеческих мужчин и четыре женщины жили здесь до того, как мы появились. Наша группа из двух десятков солдат и двадцати выживших женщин более чем удвоила численность населения. Но как только граница вокруг поселения будет обеспечена, мы вернемся к плотине Гувера и оставим беременных женщин здесь.

Эдди поднял бинокль и вгляделся в тени, которые начали формироваться на замерзшей тундре.

— Мичио хочет забрать Салема с нами.

— Я знаю, — я отставила чашку в сторону и поежилась от быстро падающей температуры.

Мое пальто с капюшоном было сшито из лоскутов свитеров разных землистых цветов. Рукава свисали ниже моих ладоней, а многослойная шерсть расклешивалась вокруг колен. С тех пор как я вернулась в лагерь, я обзавелась крутым гардеробом. Двое из оставшихся в живых были швеями, и они обнаружили склад тканей в одном из старых зданий. Окруженные шерстью, льном, шерстью альпака и кожей, они смастерили для меня множество деталей, приспособленных к каждой впадине и изгибу моего тела.

Сегодня я надела коричневый кожаный корсет поверх струящейся белой блузки и облегающих брюк. Моими любимыми аксессуарами были толстые ремни, которые обвивали талию, каждый из которых был приспособлен для ношения таких вещей, как компас, кинжал моей матери и веревка. Когда Салем впервые увидел меня в этом наряде, он снял его кусочек за кусочком и трахнул меня у стены нашей импровизированной спальни.

Мои бедра сжались при воспоминании о хищном голоде в его глазах, и я почувствовала внезапное желание вернуться в комнату и разбудить его, обхватив ртом его член. Он не позволял мне так ублажать себя с тех пор, как появились мои клыки. Я не винила его, но, черт возьми, мне нравилось чувствовать его у себя в горле. Мне нужно придумать способ сосать его, не кусая.

— Мичио, кажется, он нравится, — Эдди опустил бинокль, и его карие глаза сузились, как будто он мог читать мои мысли.

— Да, Мичио от него в восторге так, как ученый восхищается букашкой под увеличительным стеклом, — мой выдох вырвался белым облачком пара. — Салему уже до чертиков надоело, что Мичио его колет и ощупывает. Он хочет вернуться домой. В свой дом.

После серии анализов крови и медицинских осмотров Салем и Мичио пришли к безрезультатному спору. Странные серебряные штуки в крови Салема не обнаруживались под микроскопом, и в тестах Мичио не отразилось никаких известных медицинских причин. Салем верил, что дело во мне, что моя генетическая структура позволяет мне видеть то, чего не существует с медицинской точки зрения. Мичио хотел собрать побольше цифр, данных и фактов.

Он попросил Салема поехать с нами домой, где он мог бы изучать нас с лучшим оборудованием и анализировать, сколько душе угодно. Когда Салем вежливо отказался, Мичио согласился:

— Ты прав. Ответ не в лаборатории.

Грань между наукой и верой являлась проблемой, с которой Мичио боролся с того самого дня, как встретил мою мать.

Но не все осмотры Мичио были безрезультатными. Он нашел ядовитые железы в моих клыках, но яда в моем теле не было. И ребенка тоже нет. Анализы на беременность оказались отрицательными. Как оказалось, эти тесты были не нужны. Тест Салема на фертильность подтвердил, что клыки и нечеловеческая скорость были не единственными чертами, которые он разделял с моими отцами. Вдобавок он оказался бесплоден.

Когда Салем услышал результаты, он сказал:

— Хорошо. Минус одна вещь, о которой стоит беспокоиться, — но я заметила разочарование в его глазах и почувствовала, как оно прорезало пустоту внутри меня.

— Если он вернется в Альберту… — Эдди потер аккуратно подстриженную козлиную бородку, и его шоколадные глаза были мягкими и успокаивающими. — Что ты будешь делать, Рыжая?

— Даже не знаю, — я уставилась на темнеющее небо. — Мы это еще не обсуждали.

Салем скоро проснется. Я оглянулась через плечо на лагерь внизу. Вооруженные арбалетами стражники патрулировали внешние стены. Быстрое сканирование подтвердило, что все часовые заняли соответствующие позиции. Несколько мужчин курили сигареты. Другие украдкой поглядывали на женщин, прогуливавшихся по разбитой улице, которая тянулась через центр лагеря.

— Он собирается забрать тебя у меня, — Эдди обнял меня за спину.

Я расслабилась на его широкой груди. Эдди был худощавее Салема, но могуч и властен сам по себе. Кроме моих отцов, он был единственным человеком, который когда-либо перечил мне. До самого Салема.

— Не будь королевой драмы, — я положила свою руку на его, где он держал бинокль на бедре. — Мы даже не говорили о будущем.

— Он мне не нравится, — его рука сжалась вокруг меня. — Я ему не доверяю.

— Ты говоришь как чрезмерно заботливый брат, — я широко улыбнулась.

— Хм. В этом сценарии я оказался бы старшим братом. Это делает меня мудрее. Определенно более красивым. Я получил все лучшие гены.

— Ты на день старше меня, тупица. И ты парень, так что по умолчанию у тебя поврежден мозг.

Я уставилась на наши соединенные руки, моя бледная кожа светилась на фоне его гладкой коричневой кожи. Мы были совсем не похожи, но сделаны из одного теста. Неразлучные с самого рождения, мы были идентичны в наших идеалах, манифестах и решимости.

— Что будет дальше с Сопротивлением? — я провела пальцем по шишкам на его костяшках. — Еще больше драк? Еще больше убийств? Мы уничтожили все заведения для разведения потомства в Северной Америке. Войска, которые я послала по всему миру, уже достигли такого же успеха, прежде чем мы отправились в Канаду. Но это такая маленькая битва в огромной войне.

— Мы замедлили их размножение, — сказал он.

— Мы едва можем обеспечить безопасность наших крошечных лагерей.

Захваченные и преследуемые гибридами, мы не могли восстановиться и процветать как вид, пока каждый из этих ублюдков не будет уничтожен. Мичио все еще надеялся на исцеление и проводил каждый час бодрствования, переливая формулы и результаты анализов крови, пока я находилась где-то на свободе, убивая и сражаясь с той самой вещью, которую он хотел спасти.

— Мы продолжаем сражаться, — Эдди ткнул пальцем в солдат позади нас.

— И чего ради? Мы так долго боролись. Боролись за еду. Боролись за размножение. Боролись за освобождение двадцати женщин из гнезда на Юконе. Боролись за то, чтобы пройти по чертовой улице в любом городе мира. Скука мирской суеты утомительна, понимаешь? Я разбита, измучена и… — я вздрогнула от резкого порыва ветра. — И мне чертовски холодно. А тебе нет?

— Да, но… — его глаза превратились в коричневое стекло. — Ты не уйдешь.

— Нет, — я отстранилась и расправила плечи. — Я никогда не уйду. Я просто думаю, что, может быть, есть лучший, более умный способ. Как будто я упускаю нечто фундаментальное.

— Ты думаешь о пророчестве.

Я молча кивнула.

— Я не выиграю эту войну, швыряя стрелы в случайных гибридов. Решение гораздо масштабнее.

— Ну, ты же не зря отращиваешь клычки возле Салема, верно? — он поднял бинокль и еще раз окинул взглядом неясный пейзаж. — Ты должна просто укусить его и посмотреть, что произойдет.

Я разочарованно промычала что-то, больше похожее на рычание.

— А что думает Мичио? — спросил он.

— Он велел мне следовать своей интуиции.

— И что же? — он взглянул на меня и вернулся к биноклю.

— Моя интуиция — бестолковая сука.

— Это на тебя не похоже, — он повернулся, полностью сосредоточив на мне свое внимание. — Почему ты так говоришь?

Я в сотый раз задумалась о похитителях в особняке. Зачем они свели нас с Салемом вместе? С какой целью нас отпустили после того, как мы занялись сексом? В этом не было никакого смысла. Я могла бы привести туда целую армию и провести расследование, но подозревала, что дом покинули сразу же, как только нас освободили. В глубине души я знала, что не найду там ответов.

«Не оглядывайся назад».

Моя мать жила по этой мантре, и я старалась делать то же самое. Моя судьба лежала впереди, и у него было тело, созданное для порочных вещей. Независимо от того, надирал ли он мне задницу во время рестлинга, входил ли в меня или спал в клубке одеял, он заставлял меня чувствовать себя защищенной, обожаемой и ужасной собственницей.

— У меня сильный инстинкт укусить Салема, — сказала я. — Только его и никого другого.

— Ты уверена? — он дернул вниз воротник рубашки и обнажил горло. — Я совсем не искушаю тебя?

— Неа.

— Что ж, это большое облегчение, — он сверкнул жемчужно-белой улыбкой, потом посерьезнел. — Так в чем же проблема?

— А еще у меня такое неприятное чувство, что мой укус уничтожит эти серебряные штуки в его венах. Мичио думает, что это ленты яда, что я действительно вижу инфекцию в крови Салема. Но все это собирается вокруг его сердца и… — я прижала пальцы к груди и потерла больное место там.

— Ты думаешь, что твой укус убьет его.

— Я не просто так думаю. Я чувствую это, — я обхватила себя руками за талию. — Мне нужно, чтобы Салем принял решение.

— Это действительно не похоже на тебя.

— Я не совсем правильно объясняю. Мне нужно, чтобы он предложил это, чтобы захотел этого, — я прижала пальцы к губам и собралась с мыслями. — Между нами существует ощутимая связь. Не те внутренние нити, которые моя мать ощущала в отношении тли. Здесь все по-другому, более тонко. Настолько незаметно, что я осознала это только в последние пару дней. Хотя я уверена, что это было там все это время. Чем больше я сосредотачиваюсь на нем, тем сильнее ощущаю его.

— Например, сейчас?

Я закрыла глаза и сосредоточилась, но Салем был слишком далеко. Я ни хрена не чувствовала.

— Нет. Когда он рядом, я могу проследить связь, как вены на его груди. Но что-то всегда мешает мне достичь конца связи, как будто он мысленно мешает мне прикоснуться к его сердцу.

— Ладно, это звучит… — его смех оборвался под моим жестким взглядом. Он прочистил горло. — Какое это имеет отношение к укусу?

— Это связано. Не спрашивай меня, почему и как. Я просто знаю, что если укушу его, то прорвусь через его вены и проникну в его сердце. Я не думаю, что он выживет, — я не уверена, что захочу жить, если убью его. — Но если бы он полностью открыл нашу связь…

— Ты имеешь в виду, если бы он доверял тебе настолько, чтобы укусить его и трахнуть его душу?

— Мило, Эдди, — я потерла голову, сожалея о том, что сказала. — Вот почему я не говорила ему об этом. Он подумает, что я сошла с ума.

— Это ты ему так скажешь… — он повысил голос. — Слушай сюда, ты, огромная заноза в заднице.

— Отличное начало, — невозмутимо отозвалась я.

— Ш-ш-ш, — он указал ладонью на мое. — Скажи ему: «Открой свое сердце, или я его уничтожу», — он махнул рукой в сторону горизонта, его голос звучало высоко и драматично. — «Мне нужно спасти целый мир».

— Теперь ты просто смеешься надо мной, — я толкнула его в плечо. — Кстати о сердцах, когда ты собираешься завоевать Джиззи Лиззи?

— Я бы хотел, чтобы ты перестала ее так называть, — он вернулся к биноклю, поворачивая его слева направо.

Элизабет была местной красавицей на плотине Гувера. Она забрала девственность Эдди и его сердце… и сердце любого другого мальчика, с которым мы росли. «Да» и «еще» были ее любимыми словами, особенно когда она кричала их в подушку.

— Сколько задниц ты надерешь, когда вернешься домой? — я широко улыбнулась.

— Все надеру без исключения, — он начал опускать бинокль, но тут резко поднял его, и все его тело напряглось.

— В чем дело? — я вскочила на ноги и проследила за его взглядом до северной стены и черного, как смоль, пейзажа за ней. — Эдди?

— Клянусь, я видел движение, — его пальцы сжались вокруг широких линз. — Между зеленой хижиной и старым банком.

— Я поставила там двух охранников, — мой пульс участился. — Мы еще не залатали эту часть стены.

Я развернулась, стащила наши луки с крыши и бросила Эдди его оружие.

— Это могла быть игра света, — он закинул за плечо колчан и выпустил стрелу.

Мои десны покалывало, и я приоткрыла рот как раз в тот момент, когда появились клыки.

— Черт, — он уставился на мой рот. — Я никогда к этому не привыкну.

Я помчалась к пожарной лестнице на внешней стороне здания. Когда я добралась до края, мой взгляд столкнулся с люминесцентными глазами Салема.

Он стоял на нижней платформе с дубинкой в руке и в черном кожаном плаще, застегнутом до самого подбородка. Чтоб меня, он выглядел острым, опасным и чертовски сексуальным, но…

— Мне нужно увидеть твою шею, — я сбежала вниз по шаткой лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек и спотыкаясь, а Эдди бежал за мной. — Скорее!

Может, близость какого-нибудь гибрида заставил его вены светиться? Или это были только наши похитители? Я предположила первое и не стала рисковать.

Сунув дубинку под мышку, пальцы Салема забегали по кнопкам. Он распахнул верхнюю часть пальто, обнажив горло. При виде его светящихся вен мое сердце упало до самого живота. Они появились впервые с тех пор, как нас выпустили из особняка.

Он посмотрел на свою грудь и снова на меня, вопросительно сдвинув черные брови.

— Бей тревогу! — я схватила стрелу и помчалась к северной стене.

Глава 19

Адреналин затопил мои вены и заставил пульс взбеситься, когда я побежала через снег. Сколько гибридов пытались прорваться через забор? Неужели они уже прорвались? Бл*дь! Мне понадобится пара минут, чтобы добраться до туда — минут, которых у нас не было.

Черное пятно пронеслось мимо и исчезло между зданиями впереди. Мои клыки втянулись, а сердце загрохотало в ушах.

Звон колокола заставил людей вокруг меня разбежаться. Женщины бросились внутрь больницы, а мужчины собрали оружие, глядя на меня, чтобы я указала им направление.

— Гибриды на северной стене, — я ускорила бег, тяжело дыша. — Обойдите слабое место с двух сторон. Сомкните ряды. Стрелять быстро и на поражение. Не смейте попасть в Салема. Мне нужны трое у южных ворот. Найдите моих отцов!

Я продолжала выкрикивать приказы солдатам, мимо которых пробегала, мои ноги горели от напряжения, а пальцы болезненно сжимали лук.

Эдди догнал меня, обогнав мои короткие ноги.

— Ты видела его вены? Вот откуда ты знаешь?

— Да. А ты? — я срезала угол, едва не врезалась в ржавую бочку, и мои клыки снова появились.

— Видел его шею, — он поднял лук и наложил стрелу на тетиву, когда мы приблизились к стене. — Никаких вен.

Возможно, Салем прав. Аномалией была я. Мое причудливое видение. Но он также был фриком, потому что среди хаоса сталкивающихся тел впереди, Салем был единственным, кто выделялся — его сосудистое горло светилось как маяк.

Гибриды хлынули через недавно пробитую дыру в стене, врезались в моих солдат и повалили их на землю. Я насчитала девять незваных гостей, прежде чем потеряла счет. В тридцати метрах от места сражения я заняла позицию на свободном поле огня и нацелилась на ближайшего гибрида.

Сделав ровный вдох, я натянула тетиву и выпустила стрелу на выдохе.

Выстрел оказался мимо, как и мои следующие три попытки. Еще больше солдат окружили меня. Было слишком темно, чтобы разглядеть лица, но звон меча Рорка и крики моих отцов доносились из центра схватки.

Я выпускала стрелы с намеренной медлительностью, мои нервы были на пределе от страха, что я попаду в одного из своих. Салем двигался на периферии моего зрения, размахивая дубинкой и вонзая смертоносный шип в большее количество голов, чем уложила любая из наших стрел. Не было никаких сомнений, на чьей он стороне, но ни один из гибридов не атаковал его. Они не просто избегали его. Они старались держаться от него подальше.

Мой мозг лихорадочно работал, пока я пыталась сосредоточиться на своих мишенях. В конце концов, я попала одному в глаз, прежде чем двое других прорвали линию фронта и бросились в мою сторону.

— Доун! — Эдди развернулся к ним, но его стрелы промазывали мимо их нечеловечески быстрых движений.

Мои руки дрожали, когда я готовилась к следующему выстрелу. Я ни за что не попаду в них обоих вовремя, но, черт возьми, я пыталась. Расставив ноги и выровняв дыхание, я попала одному в глаз, прицелилась во второго и промахнулась. «Все хорошо, все хорошо». Я прицелилась еще раз. О бл*дь, я опоздала.

Оскалив клыки, он прыгнул на меня с расстояния в несколько футов. Мое сердце остановилось, и стрела соскользнула.

Кто-то врезался в нападавшего сбоку. Они покатились в темноте и приземлились у стены хижины. Шипастая дубинка свисала из кровавой дыры в черепе гибрида.

Салем высвободил оружие и повернулся ко мне. Вены на его шее потускнели и превратились в ничто. Больше никаких гибридов. Визуальный осмотр подтвердил, что бой окончен. Я глубоко вздохнула и опустила лук, чтобы положить руки на колени.

— Это все, — крикнула я солдатам и встретилась взглядом с Салемом. — Спасибо.

— Ты в порядке? — он подошел ближе, оглядывая меня с головы до ног.

— Да. А ты?

Он кивнул и повернулся к приближающимся шагам.

Из темноты появились силуэты — Эдди, мои уцелевшие солдаты, мои отцы. Мне захотелось подбежать к ним и обнять с облегчением. Но на земле валялись тела, трое из них корчились в конвульсиях. Я узнала их лица. Трое моих солдат. Укушены. У нас осталось всего около минуты до того, как они обернутся.

Я приказала нескольким людям заделать брешь в стене и присоединилась к Мичио рядом с Кипом, одним из укушенных солдат. Рорк быстро прошел между двумя другими, бормоча слова соборования. Джесси встал позади Рорка, подняв томагавк, чтобы покончить с жизнью мужчин до того, как инфекция возьмет верх. У меня сдавило грудь.

Салем тронул Джесси за руку.

— Я сделаю это.

Я отвернулась, но не смогла заглушить влажные удары, когда этот шип пронзил кости и мозг.

Кип лежал передо мной на заснеженной земле, бредя и дергаясь от судорог. Когда яд атаковал тело, это было жестоко и болезненно. И мучительное зрелище. Особенно когда я думала о жене и муже, которые остались у него дома и с нетерпением ждали его возвращения.

Рорк присел рядом со мной, положив руки Кипу на грудь, и прошептал молитвы об отпущении грехов. Я сняла с пояса мамин кинжал и сжала рукоять, готовясь избавить Салема от еще одного убийства.

Мичио сжал руку Кипа с выражением врача, который отчаянно, страстно хочет спасти жизни людей, независимо от того, насколько они заражены или непоправимы. Я уставилась на кинжал в своей руке, слушая последние вздохи Кипа, ненавидя себя за то, что не уберегла его.

Мое мировоззрение было сформировано моими отцами, но мой девиз перенят от моей матери. «Останься в живых. Найди истину. Не оглядывайся назад».

Убийство Кипа сохранило нам жизнь. Как только я вонзила клинок, я уже не оглядывалась назад. Но достаточно ли усердно я искала истину? Что, если я могу вылечить его и вернуть его близким? У меня не было желания кусать его. Наоборот, от этой мысли меня затошнило. Но это всего лишь один укус.

— Один укус, — я встретилась взглядом с Мичио и прижала клыки к нижней губе. — И мы это узнаем.

— Это то, что подсказывает тебе твоя интуиция? — его карие глаза наполнились надеждой, когда он посмотрел мне в лицо.

Я отрицательно покачала головой.

— Найди истину, верно?

Он закрыл глаза, открыл их и уставился на Кипа, у которого изо рта шла пена.

Я повернулась к Салему.

— Ты можешь подержать его, когда он обернется?

— Ты его не укусишь, — его ноздри раздулись. — Это чертовски интимно.

— Я укушу его за запястье и буду думать о тебе.

Я стояла, отодвинувшись в сторону, пока мои отцы прижимали Кипа к заснеженной земле.

— Отойди, если не хочешь помочь, — сказала я Салему.

Он согнул руки, неохотно кивнул и опустился на колени за головой Кипа, схватив его за плечи.

— Эдди? — я нашла его стоящим справа со стрелой, нацеленной на корчащегося человека, уже предвосхитив мой приказ. — Спасибо.

Я опустилась рядом с Салемом и подняла воротник его пальто. Его сильное горло пыталось сделать глоток. Я погладила его по шее, наслаждаясь теплом его кожи, пока ждала, когда зажгутся вены.

Ожидание растянулось на несколько часов, и горький привкус заполнил мой язык. Мой желудок скрутило и сжало при мысли о том, что придется пить кровь Кипа. Было ли это способом моего тела пролить холодный свет разума на этот план? Прежде чем я успела подумать об этом, еще один свет затопил мои чувства.

Вены Салема горячо горели под моей рукой, каждый капилляр был так равномерно освещен и виден, что это казалось настоящим научным чудом. Не существовало никакого объяснимого источника света, и я поняла, что его эпидермис не был прозрачным. Сияние излучалось так ярко, что просто просвечивало сквозь кожу.

— Папа, — сказала я Мичио, скользя рукой по горлу Салема, очарованная тем, как вены тянутся к моему прикосновению. — Ты видишь это?

Он проследил за движением моих пальцев, нахмурив брови и отпустив их.

— Нет.

Я посмотрела на Рорка и Джесси, и они покачали головами.

Опустив подбородок, я тяжело вздохнула и подошла к запястью Кипа.

— Так что, мне метить в вену?

— Твои клыки найдут ее, — Салем пристально наблюдал за мной, его скулы заострились от неудовольствия. Очевидно, он все еще был недоволен тем, что я укушу другого мужчину.

Кип зарычал, брыкаясь в удерживающих его руках и щелкая своими измененными клыками. Его голодные глаза уставились на меня.

Я поднесла его запястье ко рту и укусила сильно и быстро. Острый вкус крови пробежал по моему языку и вниз по горлу. Я быстро сглотнула, потянув за вену и борясь с тошнотой.

Я не могла видеть артерии Кипа, но, черт возьми, артерии Салема сияли ярче, чем когда-либо, вздуваясь и пульсируя под кожей. Я засосала сильнее, и серебряные штуковины в жилах Салема застыли на месте. Это делала я? Влияла на их движение? Я попыталась переключить внимание на Кипа, но меня полностью поглотила кровь Салема. Желание укусить его было очень сильным, я сжала пальцы и приказала челюстям работать.

— Доун, — голос Мичио звучал глухо, как будто издалека, заглушаемый шумом в ушах. — Доун!

Кожа на моих губах горела лихорадкой, так горячо, что я выдернула клыки из запястья Кипа. Его обнаженная плоть посерела, затрещала и осела на костях, глаза безжизненно смотрели в небо.

По спине у меня пробежал холодок.

— Что…

Все тело Кипа разрушилось, превратившись в кучку одежды.…

Я прикрыла рот рукой и всхлипнула. От него ничего не осталось.

Ничего, кроме пепла.

— Я убила его. Это сделала я, — я дышала быстро и глубоко, но мне не хватало воздуха. — Я убила его.

— Доун, — Мичио потянулся ко мне.

Я отпрянула в сторону, опустошив желудок и забрызгав снег красным.

Глава 20

Теплая вода плескалась вокруг меня, и аромат сандалового мыла смягчал воздух. Я вытянула ноги в старой ванне — одной из тех встроенных штук в уборной, прилегавшей к больничной палате, которую мы делили с Салемом. Горячая ванна притупила сильную дрожь в моем теле. Но вместо того, чтобы наслаждаться первой за последние месяцы ванной, я чувствовала себя виноватой за то, что использовала драгоценные ресурсы. Чувство вины навалилось на еще больше угрызений совести.

«Он был гибридом. Уже не человеком».

Рорк повторял эти слова и гладил меня по спине, пока я изрыгала свой ужас на снег. Да, Кип уже обратился. Да, я планировала убить его до того, как мне пришла в голову безумная идея спасти его.

Но я не могла стереть из памяти недоверчивый взгляд и застывшую позу Салема, когда он смотрел, как я превращаю этого человека в пепел. В этот момент я точно знала, о чем он думает. Это произошло бы с ним, если бы он вышел на солнце. Это произойдет с ним, если я его укушу.

Я ожидала, что он уйдет, соберет свое барахло, вернется в безопасную утопию и будет надеяться никогда больше меня не увидеть. Но он этого не сделал.

Силуэты расхаживали за приоткрытой дверью ванной. Салем и мои отцы собрались в прилегающей комнате, обсуждая плюсы и минусы моего укуса. Большую часть разговора вел Мичио, но его слова были слишком тихими, чтобы доноситься до ванной.

Свеча капала воском на туалетный столик, отбрасывая пляшущие тени на потрескавшиеся кафельные стены. Мичио принес меня сюда и наполнил ванну из труб, нарушив ограничение на использование горячей воды. Чтобы нагреть баки, требовалось много энергии, но он счел это чрезвычайной ситуацией и потребовал, чтобы я приняла ванну.

Я не могла слышать Салема среди шума голосов, но мои клыки были на месте. Мы проверили метаморфозу моих зубов за последние несколько недель и обнаружили, что любое из моих пяти чувств может вызвать трансформацию. Это также было подсознательно. Если я чувствовала его прикосновение во сне, чувствовала его запах, слышала его, мои клыки появлялись. Мне не нужно мысленно осознавать это для того, чтобы мое тело почувствовало его и отреагировало. Это происходило без ведома моего разума.

Звук голоса Джесси привлек мое внимание, и я наклонилась ближе к двери, положив руки на край ванны.

— Она никогда не согласится укусить нас, — сказал он.

О, бл*дь, нет. Кто, черт возьми, вообще это предложил?

— Ей не нужно кусать нас, чтобы проверить теорию, — шепот Мичио раздался ближе к двери. — Каждый в этой комнате несет значительные гомопластические черты гибрида и если…

Он отодвинулся за пределы слышимости, но я могла угадать остальную часть фразы, потому что уже пришла к такому же выводу. Салем и мои отцы, возможно, были людьми, но у них были те же сильные стороны, что и у гибридов. И слабости. Если я их укушу, они, скорее всего, превратятся в пепел.

Я плюхнулась в ванну, погрузив подбородок под воду, и принялась массировать пульсирующую голову. Мои клыки убивали гибридов. Это оказалось бы полезным в рукопашном бою. Но у меня не имелось ни яда в крови, ни клыков, ничего, что можно было бы извлечь и использовать в качестве оружия массового поражения.

Клыки ни хера не значили. А вот потусторонние связи сбивали меня с толку. Моя жажда крови была связана с Салемом. Когда я укусила Кипа, яд в жилах Салема отреагировал. Как Салем был связан с гибридами? Как я была связана с Салемом? Я поделилась всем этим с ним и Мичио, пока ждала наполнения ванны, но у них не было ответов.

В дверь постучали.

— Доун? — донесся из щели голос Джесси. — Как у тебя дела?

— У меня такое чувство, будто меня посадили в тайм-аут.

Он хмыкнул.

— Тебя рвало и трясло…

В щели зашевелились тени, и вслед за этим раздался голос Мичио:

— Здесь есть еда и чай. Когда выйдешь, обязательно выпей обе бутылки воды. Я хочу, чтобы ты поспала…

— Подождите, — я села, расплескивая воду через край. — Вы уходите?

— Тебе нужно отдохнуть, — Мичио вздохнул, и его тон смягчился. — Я люблю тебя, и сейчас мой приоритет — твое душевное и физическое благополучие. Поешь, поспи немного и найди нас, когда проснешься.

Было ли вообще время спать? Солнце село примерно в четыре часа. Сейчас, наверное, уже шесть. Но я спала днем с Салемом. Вот только сегодня я этого не сделала. Я ускользнула, чтобы увидеть солнце.

— Окей, — я перебросила мокрые волосы через плечо. — Я тоже тебя люблю.

Я подумала, не выпустить ли воду из ванны, но она все еще была теплой. Может быть, Салем согласится на это редкое наслаждение вместе со мной. Я подождала, когда шаги удалятся, голоса затихнут и щелкнет наружная дверь. Мгновение спустя он вошел в ванную.

Салем остановился возле ванны, засунув кончики пальцев в передние карманы брюк. Под тяжестью его рук пояс опустился достаточно низко, чтобы я увидела гладкую кожу и рельефный пресс. Грубые швы выделялись на рубашке, которая висела на его торсе оттенками черного. Толстые кожаные манжеты обтягивали его запястья.

Я была не единственной, кто приобрел новый гардероб у местных швей. Весь этот наряд подчеркивал его гладкие мускулы, опасную мощь и соблазнительный клыкастый рот. Если эти женщины не могли устоять перед тем, чтобы снять с него мерки, одеть его и пускать слюни по поводу сексуального результата, я их нисколько не винила.

Откинувшись на спинку ванны, я встретила его ледяной взгляд.

— Мои отцы оставили тебя наедине со своей обнаженной дочерью.

— Мы уже три недели живем в одной комнате.

— Но они спят на противоположной стороне больницы и не должны об этом думать, — я провела ладонями по бедрам. — Они знали, что ты придешь сюда после их ухода. Они сказали тебе держать руки при себе?

— Нет, — он присел на край ванны и попробовал воду пальцем. — Если бы это было так, я не смог бы привести убедительных аргументов против этого.

Он схватил мою руку и прижал ее к твердой длине своих брюк. Я сжала пальцы вокруг него, и поток жара хлынул между моих ног.

— После того, как я увидел твою великолепную задницу в бою, — сказал он низким и хриплым голосом, пока его член подергивался в моей руке, — наблюдая, как ты умело управляешься с луком, и зная, что самая красивая женщина на свете обнажена и ждет в соседней комнате, я еле сдержался, чтобы не вытолкать твоих отцов за чертову дверь.

Пальчики на моих ногах подогнулись. Его комплимент моим навыкам владения оружием значил для меня больше, чем оценка моей внешности. Я всю свою жизнь училась владеть луком так же эффективно, как Джесси, и хотя я была далеко не на его уровне, я оценила похвалу Салема.

— Шестнадцать гибридов мертвы, — я потянулась пальцами к пуговице на его брюках. — Большинство из них пали под острием каннибальской дубины.

— Может, и так, но там ты была невероятна, Доун.

Мое лицо пылало под его пристальным взглядом.