Рассвет на чужой планетой

ГЛАВА 9

Эти инопланетные технологии оказались чудодейственными! Прошло всего несколько часов, а Минк чувствовал себя вполне нормально. Правда, из каюты его все равно не выпускали — невысокого для веганцев роста женщина-врач, мешая родной язык и интерлингву, настоятельно рекомендовала ему никуда не отлучаться. «Запрет. Запрет. Закон», — твердила она. Минк не спорил — знал, что даже на некоторых человеческих планетах законы могут меняться радикально. Чего уж говорить о представителях другого биологического вида! Тем более, этого вида.

При всем их внешнем сходстве — ну, кожа другого цвета, ну форма черепа иная, ну на пальцах по четыре фаланги, а ушей, как таковых, нет, да и форма носа подкачала — веганцы все-таки не были людьми. Генетически они отличались от людей больше, чем люди — от павианов. Нет, было много и сходства — и это в свое время привело сперва к сближению двух народов, а потом — к вражде. Первая звездная война разразилась не между людьми и какими-нибудь плеченогими рептилоидами, а между людьми и веганцами. Началась она не сразу — сначала были мелкие диверсии, различные «несчастные случаи» и «досадные случайности». Оба народа пакостили друг другу исподтишка, то попадаясь в расставленные ловушки, то с милой улыбкой разводя руками: «А не было ничего!..» Потом была атака на Арсу-19. Молодая колония землян была уничтожена веганским флотом в ответ на якобы расстрел туристического лайнера веганцев, нарушившего границы Солнечной системы.

Война длилась по космическим меркам недолго — каких-то восемнадцать лет, пока не вмешались уриане. Самая старая на тот момент разумная раса дендроидов — сами себя они называли иначе, — приструнила «учеников»-веганцев. Те вроде как признали ошибку, но только на время. Восемь лет спустя оба народа опять взялись за оружие.

Минку тоже пришлось поносить военную форму. В качестве курсанта он принимал участие в Третьей Галактической войне, где веганцы выступали не как пострадавшие, а как третья сила — защищая от «земной агрессии» молодую расу меоров. Похожие на медведей, меоры сами были не дураки подраться, в результате чего Третья Галактическая война быстро переросла уровень междусобойчика. В конфликт оказались втянуты даже змеелюды, которые обожали держать нейтралитет, поскольку были помешаны на торговле. Уриане замучились мирить извечных противников, но, в конце концов, им как-то удалось достичь перемирия.

Мирные переговоры — от лица людей выступала молодая Великая Звездная Империя — начались и завершились, пока Минк отлеживался в госпитале и заново учился пользоваться нижней частью тела. Титановые протезы заменили добрую половину раздробленных позвонков, и еще полтора года после курса реабилитации он носил жесткий корсет. О военной карьере настоятельно требовали забыть. Пришлось переквалифицироваться в штурманы, причем исключительно коммерческих и пассажирских перевозок. Но Минк ничего не забыл. Восемь лет военной службы так просто из жизни не вычеркнешь. Тем более, когда так внезапно прошлое напомнило о себе.

Веганцы. Синекожие гиганты с Веги… Живут немного дольше людей, но менее плодовиты. Им нужны те же условия для жизни, что и выходцам со Старой Земли. У них сходный метаболизм, одинаковые требования к составу воздуха, температурным границам, давлению и всем прочим «прелестям жизни». Единственное, что различно — это как раз количество генов в хромосомах. У людей — сорок шесть, у веганцев пятьдесят две. И это ставило непреодолимый барьер между народами, поскольку если и рождались живые дети, то, как правило, они были неполноценны.

У Минка были свои причины ненавидеть синекожих гигантов. После той катастрофы он вообще поставил крест на себе, как на муже и отце. До аварии он успел лишь жениться, но не обзавестись детьми. И жена ушла от него, заявив, что всегда мечтала быть матерью и хочет попытать шанса с кем-нибудь другим, у кого все органы функционируют нормально. Если бы не Рози, которая сумела доказать ему, что это не главное…

Рози была для Минка в буквальном смысле лучом света. Вдова его однополчанина, она сумела, несмотря на свою боль, вытащить Минка с того света. Она поставила его на ноги, она посоветовала сменить профессию. С нею он почти чувствовал себя мужчиной. Она поддерживала его и помогала… и раз за разом отклоняла его предложения руки и сердца. В конце концов, семь лет спустя, они сумели стать друзьями.

И вот…

Веганцы.

Ну, надо же было такому случиться, что потерпевший крушение «Агути» упал на их планету! Более того, эти самые веганцы спасли ему жизнь. Веганцы, с которыми он воевал. С одной стороны, война завершилась восемь лет назад. Галактика залечивала раны. Можно забыть все и жить дальше. Но с другой стороны…

С другой стороны, древними сказано: «Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто забудет — тому два». И, когда новый гость переступил порог каюты, Минк сразу понял — этот веганец забывать ничего не намерен.

Он появился среди дня, когда женщина-врач, проведя все необходимые процедуры, удалилась, предварительно показав, на какую кнопку на встроенной в стену панели он должен нажать, чтобы вызвать персонал. Нет, пока действует запрет, покидать каюту нельзя. Нет, она не знает, когда запрет будет снят. Да, надеется, что скоро. А пока гостю предлагается посмотреть несколько научно-познавательных программ о жизни других планет. Программы явно предназначались для школьников и несли только самую основную информацию, но все лучше, чем изнывать от скуки и теряться в догадках о своей судьбе. Минк решил отвлечься.

Вот тут и появился тот, второй веганец. Кожа его была серо-лилового, какого-то нездорового цвета, на черепе не было и следа ворса, заменявшего веганцам волосы, а сам он был слишком высоким и тощим даже для рослых веганцев. Как если бы человека обычного среднего роста обрили налысо, попутно срезав уши и слегка откорректировав форму черепа и черты лица, и при этом на пару локтей вытянули в длину. Двигался он слегка неуклюже, но было в этой неуклюжести что-то пугающее.

Взгляды их встретились, и Минк забыл про фильм из жизни хищных слизневиков какой-то дождливой планеты.

— Не ждал? — на интерлингве гость говорил удивительно чисто. — Думал, все кончено?

— Я не понимаю, — осторожно произнес Минк.

— Не понимаешь… — веганец сделал шаг и плавным хищным движением махнул по стене, не глядя заблокировав дверь. Проделано это было так четко, что сразу стало понятно — для него это привычное действие. — Не понимаешь… Имя? Звание? Номер части?

Минк невольно отшатнулся — столько ярости выплеснулось на него вместе с этими словами.

— Я не…

— Отвечай!

Веганец рванулся к нему, занося руку, и человек сработал машинально. Хотя ему больше восьми лет не доводилось сражаться, тело, даже ущербное, сработало на автомате. Он легко ушел от прямого удара и, вскинув в защите левую руку, попытался правой нанести ответный удар.

Но противник попался опытный. Уклонившись от замаха, он стремительно выбросил вперед руку. Гибкие и сильные, как древесные корни, пальцы обвили плечо человека, подтягивая ближе и разворачивая противника боком. Зрачки веганца расширились.

— Так я и думал… — протянул он.

Минк похолодел. Он знал, что увидел там иномирянин. Знал, но, поскольку до сего момента ни капитан, ни женщина-врач не обратили на это внимания, думал, что все обойдется.

Не обошлось. И он рванулся, пытаясь выйти из захвата.

Веганец сбил его кулак, но недостаточно быстро, и костяшки пальцев Минка врезались ему в живот чуть ниже солнечного сплетения. Веганец отступил, сжимая кулаки. Минк, занявший позицию так, что между ними оказалась кушетка, напряженно ждал.

— Откуда ты, человек? — прошипел веганец. — Назовись.

— Минк. Стив… Минк, — упрямиться было глупо, ведь он уже назвал свое имя капитану и женщине-врачу.

— Планета приписки?

— Веста. Альфа Пса, ПК-234/12-с, — и это не стоило скрывать, потому как ему все равно надо было бы сообщать адрес.

— Звание?

— Лейт запаса, — тут тоже лукавить не стоило. Поскольку штурман на любом судне соответствует лейту войск.

— Номер части? Кто твой командир?

— Нет части. Я — гражданское лицо.

— Не верю.

— Ваше право.

— С каким заданием ты сюда прибыл? Сколько вас было в группе?

— Не было никакого задания. Мы выполняли коммерческий рейс…

— Хорошее прикрытие, лейт запаса Стив Минк. Но что, если я захочу проверить эту информацию?

Он думал долю секунды, просчитав все варианты.

— Проверяйте.

— Вот как? — глаза веганца нехорошо блеснули. За годы войны Минк научился распознавать их эмоции. — Что ж, я это сделаю. Но прежде…

В этот миг человек рванулся прочь.

Когда-то давно травмированный позвоночник отозвался таким приступом боли, что мужчина едва не потерял сознание и не рухнул на пол. Но, к счастью, каюта была невелика, а веганец не ожидал от гостя-пленника такой прыти и пропустил удар. Его отбросило в сторону, и штурман навалился всем телом на стену, обеими зажатыми в «замок» кулаками ударив по панели.

Ни один прибор не создается с таким расчетом, чтобы по нему били. Особенно прибор сенсорный. Он был заблокирован, но удар оказался достаточно силен и пришелся на ту часть панели, которая поддалась удару. Послышался глухой звук, чем-то напоминающий скрежет металла о металл. Свет мигнул, на секунду погрузив обоих противников во мрак. А когда он вспыхнул снова, послышался разливающийся дрожащий перезвон — сигнал тревоги.

Минка отшвырнуло в сторону. Он покатился по полу, закричав от боли в позвоночнике и машинально закрывая голову руками.

— Ты…Т-ты…

Над ним выросла дрожащая от ярости фигура веганца. Сигнал тревоги доносился до них приглушенно, но почти сразу послышались и другие звуки. Кто-то что-то крикнул — из-за звукоизоляции разобрать слова было невозможно.

— Т-ты… — от ярости веганец не мог говорить.

Минк попытался выпрямиться или хотя бы подтянуть колени к животу. Это удалось, но встать без посторонней помощи он бы не смог.

— Т-ты еще будешь утверждать, что являешься частным лицом? — наконец-то, справился со своими эмоциями веганец. — Да з-знаешь ли т-ты…

Минк смотрел на него снизу вверх и ждал. В его душе боролись разочарование и удовлетворение. Разочарование от того, что почти восемь лет мира ничего не изменили в отношении двух народов, и веганцы по-прежнему спят и видят, как бы оттеснить человечество обратно в их систему еще на пару тысячелетий. А удовлетворение от того, что, оказывается, он не ошибся в оценке их характера. Жаль только, что человечество узнает о новом преступлении веганцев слишком поздно. Тут, на этой планете, наверняка будет построена военная база. Район пустынный, эта часть сектора заселена редко. И никто до последнего ни о чем не будет догадываться, пока база не развернется полностью и не нанесет первый удар.

Но ни он, ни его противник ничего не успели сказать или сделать. Со стоны двери послышалось несколько звучных щелчков, потом зажужжало какое-то реле и дверная панель с усилием отползла в сторону. Вернее, ее отодвинули вручную, поскольку была отключена автоматика.

Порог переступили сразу трое — чуть замешкавшийся техник, сообразивший, что лезет вперед капитана, сам капитан и женщина-врач. Она, тихо ахнув, тут же кинулась к распростертому на полу человеку, в то время как сам капитан оглядел каюту, задержавшись взглядом на долговязом. Спросил что-то на своем языке. Минк, над которым хлопотала женщина, понял только слово «что». «Что тут происходит?» — наверное. Долговязый произнес несколько коротких отрывистых слов и покосился при этом на человека. Женщина, услышав его, сердито оскалилась и несколько раз дернула головой — молча выражая отрицание.

— Боль? — вслух она произнесла совсем другое. — Где есть боль?

— Там, — Минк шевельнул рукой.

— Хорошо. Я…

Оборвав сама себя, она резко выпрямилась, дотянувшись до шкафчика с препаратами. Быстро, рывком развернула человека спиной к себе. Он почувствовал, как к спине прижалось что-то тяжелое, быстро нагревающееся. Жар распространился внутрь, растекся по позвоночнику, вызвав стон.

Что-то резко бросил долговязый веганец. Женщина ответила ему не менее резко. Мужчина сомневается в том, что человека надо лечить. Мол, он враг, а с врагами не церемонятся. Ему самому случалось пристреливать безнадежных раненых, если понимал, что искалеченное существо все равно не доживет до оказания помощи. Порой они сами просили об этом. Он шел навстречу последнему желанию, надеясь, что однажды кто-нибудь также прервет его мучения. Жизнь показала, как он ошибался. Правда, тогда в роли миротворца был человек, медик из спасательной команды, а вовсе не штурмовик.

В спор решительно вмешался капитан. Отдал какой-то приказ, после чего долговязый проворчал что-то недовольное и покинул каюту.

Жар в это время утих, превратившись в приятное щекочущее тепло. Минк попытался пошевелиться, и женщина торопливо обхватила его руками поперек туловища.

— Хорошо, хорошо, — повторяла она на интерлингве. — Очень хорошо. Нет боль? Боль нет?

— Нет. Спасибо.

— Пожалуйста, — она наморщила лоб и нос, демонстрируя приязнь. Совершенно не к месту Минк подумал, что по меркам веганцев она хорошенькая.

Неожиданно сильная рука дернула его за локоть, помогая выпрямиться. Капитан. Он позволил человеку опереться на свой локоть, укладываясь обратно на кушетку, и отступил, тихо потирая руку в том месте, где на запястье ненадолго сомкнулись чужие пальцы. Взгляд его оранжевых глаз пронзал насквозь.

— Что быть с вы и он? — после довольно плавной и правильной речи долговязого корявая интерлингва резала слух.

— Мы, — штурман поискал подходящие слова, — не сошлись во мнении.

— Что? — капитан покосился на коммуникатор на руке, считывая перевод.

— Он… хотел меня допросить.

— Что он хотеть знать?

— Все.

— Что ты сказать?

— Ничего. Он… мы друг друга не поняли, — штурман решил, что здесь явно идет старая как мир игра в доброго и злого следователя. Капитан вроде как недалекий и ограниченный малый, который понимает одно слово из трех и при этом не выказывает ненависти. И тот долговязый, который, наоборот, хорошо знает интерлингву, но при этом умен и полон гнева. Вот и выбирай — либо тебя не будет понимать друг, либо очень хорошо поймет враг.

Опять что-то сказала женщина. Капитан ей возразил. Она затрясла головой, потом забавно сморщилась и, пробормотав прощание, выскользнула из отсека, оставив мужчин одних.

— Ты, — капитан наклонился над лежащим штурманом, но сперва сверился с коммуникатором, — должен знать, куда попасть. И должен понять, что тут есть. Мы здесь работать. Мы иметь дело. Важный дело… — он опять посмотрел на экран, пошевелил губами, репетируя. — Долг перед наш мир. Ответственность.

— Понимаю. Наша авария… это была случайность. Если бы удалось добыть «черный ящик»…

— Добыть. Мы его добыть.

— Уже? — что-то в интонации капитана насторожило штурмана.

— Да. Скоро его прочесть и…и все решить.

— Да, — кивнул Минк.

— А еще, — капитан выдержал паузу, которая могла бы показаться драматической, — мы искать следы другие земляне.

— И… — мужчина приподнялся на локтях. Внезапно ему стало страшно. Не за себя — за других. Кем бы ни были спасенные, они были гражданскими лицами, не имеющими никакого отношения к недавней войне. Он, как военный, пусть и бывший, был готов встретить свою судьбу. Но мирное население… В лучшем случае, они станут заложниками в переговорах. В худшем — пропавшими без вести. Космос слишком велик, чтобы в нем нельзя было спрятать сотню-другую трупов. А он даже не сможет их защитить.

— Мы искать. Пока искать, — ответил капитан, не догадывавшийся о душевных терзаниях собеседника. — Розовая Красавица очень большой. Мы — искать. Ты — ждать!

Острый лимонно-желтый ноготь ткнулся в грудь человека. Минк растянулся на кушетке. Капитан крикнул, призывая остальных. Не дождавшись ответа, вышел, оставив человека в одиночестве.

Женщина-врач вернулась лишь несколько минут спустя.

Едва увидев ожидающего в коридоре первого пилота, Сомба-99 испытал странное чувство — смесь досады и презрения. Раньше он просто молча терпел Такту-101, а теперь то-то изменилось.

Изменился сам первый пилот. В его глазах появилось странное выражение холода, а в движениях стала сквозить порывистость. Мявшаяся перед ним Лонг побледнела, опуская глаза.

— Вы можете быть свободны, — сказал женщине Сомба-99. — Идите к себе. Или… лучше загляните к нашему гостю…

— Гостю, — презрительно сплюнул Такту-101. — К нашему врагу, вы хотите сказать?

— О чем вы? Об этом землянине?

— О нем, ком же еще. Вы разве не помните историю?

— Историю чего?

— Последней войны.

— Помню, — кивнул Сомба. — И очень хорошо. Я… сам собирался отправиться добровольцем, но призывная комиссия решила, что мои познания больше пригодятся в гражданской сфере. Кроме того, я тогда еще обладал определенной неприкосновенностью…

Вернее, его двузначный номер давал ему право не рисковать своей жизнью, оставив сомнительную честь умирать на полях сражений тем, кто обладал четырех-, пяти- и даже шестизначными.

— И поэтому вы меня поймете. Это не простой человек. Он — военный.

— Вот как? Откуда такие сведения?

— Вы видели его кожу?

— Что? — признаться, Сомба не разглядывал полуобнаженного иномирянина. Ему было не до того.

— Вот здесь, — Такту-101 показал на свое предплечье и ушную складку. — Вы там ничего не заметили?

Сомба задумался.

— Здесь… у него какой-то знак? — припомнил он.

— Знак… татуировка имперского штурмовика. Этот землянин воевал. Воевал против нас. И прибыл сюда с каким-то заданием.

— Не может быть. Война закончилась…

— Не для них. Земляне коварны и агрессивны. Их история изобилует войнами. Они веками сражались друг против друга, в то время как остальные народы — только против чужаков. Война у землян в крови. Вспомните, как они начали освоение космоса! Со строительства военных баз. У них до сих пор даже на гражданских кораблях есть воинские звания. На многих планетах, колонизированных землянами, юноши и девушки достигшие определенного возраста, в обязательном порядке учатся владеть оружием. Как думаете, зачем? Чтобы воевать. Против кого? Против нас!

Сомба-99 молчал. Да, он знал историю своей планеты. Знал, из-за чего началась последняя война. Знал, что во всем виноваты человеки — «земляне», как они до сих пор именовали себя, — хотя уриане и змеелюды и пытались доказать, что тот налет был ловкой инсценировкой. Уриане заставили веганцев подписать мирный договор, но уломать их и человеков-землян на взаимные уступки не получилось. Значит ли это, что земляне втихомолку продолжают готовиться к войне? Но ведь прошло несколько лет! Он сам водил грузовики на торговые базы и видел землян-торговцев. Они вели себя вполне мирно. Даже выпивали в одних и тех же барах. Где же правда?

— У нас нет доказательств…

— Пока нет. Если допросить этого… Стива Минка. Он все расскажет.

— Допросить? Но он же не военнопленный. Мы прилетели сюда не воевать…

— Но нам придется это сделать. Мы должны защищаться.

— На нас не нападают…

— Пока не нападают.

— Кто? Этот землянин, которого мы подобрали раненым? Его напарник, которого разорвало на мелкие кусочки? Или те, оставшиеся в спасательных капсулах?

Выпалил — и осекся, чувствуя, что нащупал ответ.

— Именно, капитан, — Такту-101 похлопал его по плечу. — Эти самые. В спасательных капсулах. Диверсанты, которых мы должны найти и обезвредить как можно скорее.

— Вот как? — теперь уже первый пилот сболтнул лишнее. — Должны найти? Помнится, раньше вы говорили совсем другое!

— Был неправ. Обстоятельства изменились. Теперь мы должны приложить все усилия к тому, чтобы найти все капсулы и всех, кто в них находился. Найти и обезвредить.

Сомба-99 промолчал.

Первые два часа похода дались девушкам легко — солнце еще не прогрело землю, и, хотя ветер был уже теплым, шагать по прохладной земле и камням было довольно легко. Правда, приходилось выбирать, куда поставить ногу — первые километра два-три вокруг были сплошь песок и камни всех размеров. Одни можно было легко перешагнуть, другие приходилось обходить.

На ровных участках Валентина то и дело задерживалась, чтобы собрать камни. Все булыжники, какие могла сдвинуть с места, она сдвигала и выкладывала в одну линию, словно делала указатели.

— Ты чего творишь? — удивилась Тиока, когда подруга остановилась в третий раз и принялась выкладывать из камней третью «стрелу». — Мы же торопимся или как?

— Я устанавливаю… указатели, — Валентина с усилием вывернула самый большой камень. — Помоги!

— Зачем? И для кого?

— Для спасателей… и просто так.

— Просто так?

— Да, — Валентина уложила рядышком еще два камня и остановилась передохнуть. — Эта планета почти не заселена. Во всяком случае, я еще ни разу не видела наземных животных. Либо здесь живая природа только-только начала выход на сушу, либо мы попали в пустыню, которую местные жители обходят стороной. В первый вариант мне верится больше, иначе нашу капсулу уже давно бы обнаружили. А если тут нет наземных животных, то увидеть эти стрелки могут только спасатели. Они же прилетят к капсуле и не увидят нас. А наша записка и эти стрелки подскажут им верное направление.

— Не понимаю, чего ради надрываться, — пожала плечами Тиока. — Ведь им будет достаточно только оглянуться по сторонам!

Она была права — путешественниц было видно издалека. Растительности было мало — только в низинках и складках поверхности, там, где дольше сохранялась влага, можно было встретить что-то вроде плесени или гниющих остатков ползучих растений.

Сами ползучки тоже сопровождали девушек в пути. Сперва их было мало, росли они редко и казались чахлыми и вялыми. Но по мере того, как берег водоема становился все ближе, растительности тоже прибавлялось. Она делалась все свежее, разнообразнее и гуще. Хотя все равно преобладали те же самые ползучки и отдельно стоящие «столбы», покрытые чем-то вроде чешуи.

Первое время среди них выделялись следы девушек, которые они оставили позавчера. Там ползучки, смятые их ногами, не смогли распрямиться и так и оставались вялыми, а некоторые успели потемнеть и сморщиться, словно высохли. Идти по своим старым следам было не в пример легче, чем прокладывать прямой путь, продираясь чуть ли не по колено в путающихся под ногами растениях. Девушек так и подмывало свернуть на старую тропу, но если они хотят найти кого-то из своих, с нее надо свернуть. Ведь тропа уходила в сторону от предполагаемого района поисков. Так что пришлось с нею распрощаться.

Постепенно «столбы» стали попадаться все чаще — впереди, в низине, даже образовалось что-то, похожее на лес. Как ни странно, но здесь едкий запах сероводорода ощущался слабее — или девушки просто-напросто притерпелись и уже привыкли к нему. Во всяком случае, тут можно было не пользоваться фильтрами.

Поравнявшись с первым же стволом, Валентина достала нож и сделала на нем надрез, прочертив стрелку-указатель. Сочная мякоть подавалась легко. Древесина — если ее можно назвать таковой — оказалась пористой, похожей на губку. Нож входил в нее, как в масло, протыкая «дерево» чуть ли не насквозь.

— Все еще оставляешь метки? — кивнула Тиока.

— Да. Здесь, в лесу, мы не отыщем достаточно камней для создания указателей, да и обзор намного хуже. Надо перестраиваться. Надеюсь, я не повредила это «дерево» слишком серьезно? Не хочу нарушать экологию.

— Надеюсь, что нет, — оборвала Тиока, усмехнувшись при слове «экология». — Пошли уже. Я есть хочу. И пить.

Она полезла в самодельный рюкзак за водой и чипсами. Пачки девушки разделили — одну взяла Валентина, другую Тиока. Так же поступили с бутылочками с водой. Правда, их оказалось три, и третьей пришлось пожертвовать — ее содержимое перелили в две последних. Валентина еле удержала руку подруги:

— Потерпи еще чуть-чуть. Мы сейчас придем.

— Я терплю с утра. Я устала. Мы тащимся по этой жаре, уже звезды знают, сколько времени! И еще будем тащиться…

— Осталось меньше половины пути. Мы почти пришли.

Она указала вперед. За густыми зарослями ползучника и торчащими там и тут «стволами» что-то мягко поблескивало. Что-то, цветом весьма похожее на нависающее над ними бледно-кремовое небо. Надо же. А рано утром оно кажется розовым!..

— Ты уверена, что там тоже есть вода?

— Уверена, несмотря на то, что мы идем немного под углом. Сперва мы двигались строго по прямой, а сейчас пришлось свернуть и разработать другой маршрут. Так немного длиннее, чем в первый поход, зато это совпадает с предполагаемым районом поисков. Где-то там, если двигаться на север вдоль берега моря, и должна упасть вторая спасательная капсула.

— Меня сейчас больше интересует не эта капсула и даже не те люди, которые в ней были, сколько еда, — вяло огрызнулась Тиока.

— Ничего, — бодро утешила ее Валентина. — На берегу моря поедим. Там же и попьем.

— Если найдется питьевая вода…

— На этой планете, как мне кажется, можно пить любую воду.

— Хотелось бы… Мы скоро придем?

— Не знаю, — честно ответила Валентина и пошла дальше, топча ползучник и оставляя за собой внушительную просеку. Добравшись до следующего подходящего «дерева», она вырезала вторую стрелку-указатель, хотя уже догадывалась, что в этом нет нужды. Покрывавшие землю растения обладали хрупкими стеблями, которые легко ломались и сминались под ногами, не спеша распрямляться и так и оставаясь сломанными. По этому следу девушек и так можно было вычислить, и не стоило портить деревья. Однако привычка делала свое дело — на Сатурнии заблудившийся в горах человек просто обязан был всюду оставлять метки, по которым его могут отыскать спасатели. И девушка, начертив вторую стрелку, оглянулась, выбирая третий ствол. Кто знает местную «траву»! Может, она сама собой завянет через несколько дней. А такие высокие «деревья» должны простоять намного дольше.

Из-за ее частых остановок вперед продвигались медленно. Тиока уже устала жаловаться и просто понуро плелась за подругой. С каждым шагом ее все меньше интересовало окружающее, и когда Валентина наконец увидела впереди, за кустами, полосу открытой воды, она не сразу среагировала.

— Ти! Ти, посмотри! Это вода! Мы нашли ручей.

Сатурнианка была права — в неглубокой канавке действительно журчала вода. Стебли ползучника и что-то вроде мха покрывали здесь землю так густо, что не оставалось ни пятачка чистого пространства. Многие стебли ползучника лезли друг на друга в три-четыре слоя. Более того — они частично закрывали собой и воду, так что пришлось с ними как следует повоевать. Девушки в четыре руки рвали и дергали ползучие стебли, спеша добраться до воды, не обращая внимания на едкий запах и сок, который покрывал их руки. И когда расчистили достаточный кусок русла, Тиока, не раздумывая, плюхнулась животом на землю, собираясь пить прямо из ручья.

— Погоди, — Валентина еле успела удержать ее голову на весу. — Ты хорошо подумала? Уверена, что эту воду можно пить?

— Пусти. Сама же говорила! Тут все безвредно для человека. Врагов нет…

— Как нет и друзей. Правила есть правила!

Удержав подругу за плечо, она достала из своего мешка третью бутылку из-под воды и осторожно опустила ее горлышком в воду. Тиока, нервно облизывая губы, ждала, пока вода с бульканье заполнит ее доверху. После чего Валентина подняла бутылку, посмотрела на свет, затем понюхала и осторожно окунула в нее кончик мизинца. Отдернула руку. Снова понюхала — на сей раз свой палец. Потом достала из аптечки таблетку нейтрализатора, бросила в воду и внимательно смотрела, как она растворяется. Когда от нее ничего не осталось, девушка поболтала бутылку, уставившись на донышко. Вернее, на появившийся там белесый осадок. Тиока, затаив дыхание, следила за ее манипуляциями.

— Что ты делаешь? — не выдержала она.

— Проверяю, можно ли пить эту воду?

— Сама же говорила, что она безвредна!

— Да, но в ней могут быть примеси… например, соли. Как в океанах. У вас на Весте есть океаны?

— А то ты не знаешь! Большой Северный и Малый Северный. А еще четыре моря и…

— А воду из них можно пить?

— Только из Большого Внутреннего Моря и из Залива Весты. Ну, еще из рек, которые…

— А почему?

— Но она же соленая!

— Так и тут… Кажется, все нормально, — и Валентина первой глотнула из бутылки. — Если осторожно, то можно пить. Попробуй!

Но Тиока, которая до этого так и тянулась к воде, неожиданно заартачилась.

— Точно это можно пить?

— Точно, — прищурилась девушка. — Если тут и были какие-то примеси, то они все выпали в осадок.

— В самом деле? — осадка было немного, но Тиока смотрела на него с подозрением.

— Сама попробуй. В ней нет микробов, таких, чтобы вызывали болезни. На этой планете, — она усмехнулась, — пока некому болеть. По крайней мере, болезнями, опасными для человека, поскольку мы тут — единственные люди…

Тиока, уже успевшая сделать несколько глотков, поперхнулась:

— Не говори так! Я не хочу…

— Я сама не хочу, — Валентина отобрала у нее полупустую бутылку, долила из ручья и крепко закрыла. — Но пока мы не нашли никого, лучше считать так.

— А ты оптимистка, — помрачнела вестианка.

— Я — реалистка, — вздохнула сатурнианка. Выпрямилась, окинув взглядом местность. Да, от скалистых материков Сатурнии этот унылый пейзаж отличается радикально. Дома — сплошь скалы и узкие долины между ними. Здесь — равнина и единственные горы только мерещатся дымкой на горизонте. Дома — бурный океан, который неустанно лупит волнами в берег, даже там, где есть удобные бухты и пляжи. Здесь — заболоченное побережье и ровная гладь мелководья. Дома — леса, покрывающие склоны гор. Здесь растительность сосредоточена только на побережье, а большая часть суши мертвая и безжизненная. Неуютно, короче говоря. Но им надо тут жить. По крайней мере, пока их не спасут.

А для того, чтобы жить, надо есть.

— Пошли, — Валентина решительно двинулась дальше.

Они отметили указателями еще пять деревьев, когда наконец добрались до берега. Последние метры пришлось буквально продираться сквозь заросли ползучника, который тут стоял сплошной стеной перепутавшихся между собой стеблей и корневищ. Отчаявшись, девушки просто-напросто стали все ломать и рвать, прокладывая неширокую просеку. Под ногами хрустели сминаемые стебли и корни, а еще ниже смачно хлюпала вода. Только по хлюпанью они и догадались, что суша закончилась, и они уже бредут по мелководью. Хотя, по сути дела, это была просто жидкая грязь, перемешанная с корнями и стеблями в несколько слоев.

Когда в один прекрасный момент нога Валентины провалилась сквозь переплетение корневищ и стеблей и по щиколотку ушла в теплую грязь, едко пахнущую йодом и метаном, путешественницы сменили направление и двинулись к северу, стараясь обходить топкие места в поисках открытой воды. Обеим уже было ясно, что жизнь — вернее, животные, если тут и есть, то обитают в воде. И ловить их надо, вопреки пословице, в чистой воде.

Им повезло через несколько минут. А может, через полчаса — коммуникаторы сбились, поскольку их не по чему было проверять. Одно было ясно — к тому времени солнце перевалило зенит и стало спускаться к горизонту. С каждой минутой становилось все жарче. Девушки обливались потом, задыхаясь в спертом и воняющем сероводородом воздухе. И когда, наконец, сплошная стена растительности расступилась, явив каменистый берег, где за валуны не могло уцепиться ни одно корневище, обе испустили хриплый восторженный вопль, который, несомненно, мог бы прилечь внимание… если бы его кто-нибудь услышал.

Поиски — поисками, но исследовательские работы прекращать ни в коем случае нельзя. Их можно только приостановить.

Дамбо-516 и Дарк были теми «счастливчиками», на кого пал жребий продолжать работы, пока остальные ученые вместе с экипажем «Шхех» прочесывали материк. Утром они погрузили на грузовую платформу емкости для образцов, камеры, реактивы и кое-какие переносные приборы и отправились на берег моря, которое уже окрестили Морем Заката, ибо в ту сторону заходит солнце. Унылые равнины за их спинами называли Рассветным Плато. И пока это были единственные географические наименования, которые решили нанести на карту. С остальными должна будет разбираться специальная комиссия, которая отправился на Розовую Красавицу вскоре после получения отчета от экспедиции.

— Как думаешь, все эти слухи о диверсии — это правда? — нарушил молчание Дамбо-516, когда они прибыли на место и занялись распаковкой лагеря.

— Ты про землян? — Дарк уже достала камеру и снимала панорамный пейзаж, вскарабкавшись для этого на ближайший валун.

— Да. Я слышал, их тут целый отряд. Они собирались тайно высадиться на нашу планету и захватить ее, но что-то пошло не так…

— Захватить? Ты про Куа-со-анн?

— Нет. Про Розовую Красавицу!

— Прости, не верю, — завершив съемку, Дарк спрыгнула наземь и принялась помогать напарнику. — Что тут захватывать? Планету только-только открыли… и сразу же передали нам. Для изучения. А мы едва приступили к работе и еще ничего о ней не знаем.

— Ну да. А кто ее передал народу куа?

— Эм…

— Земляне!

— Те самые?

— Ну!

Дамбо-516 почти торжествовал. Он знал о том, что его номер не самый лучший, но не хуже многих. А после экспедиции его положение в обществе улучшится настолько, что он сможет даже обзавестись семьей. И, может быть, даже предложит это Дарк. Она милая, умная и ее отец имеет высокий статус. Если ему удастся произвести впечатление на эту девушку…

— Я не верю, — потрясла она головой. — Вернее, не понимаю. Если земляне передали народу куа эту планету, то зачем им потом отвоевывать ее обратно? Могли бы просто не отдавать… Или сперва отдали, а потом передумали? Ну, так обратились бы к политикам и решили этот вопрос путем переговоров…

— Эх, ты, — Дамбо-516 гордо выпятил грудь. — Ничего ты в жизни не понимаешь. Земляне коварны. Это — часть их продуманного плана по захвату власти в Галактике. Они знают о могуществе нашего народа и хотят его подорвать. Для этого они и воюют с нами — чтобы измотать нас войнами и потом захватить.

— Что-то долго захватывают.

— У них такой план. Постепенный. Чтобы никто ни о чем не догадался. Но у нас в правительстве не дураки сидят. Они давно землян раскусили. Практически сразу, как только те появились. Рано или поздно, эти захватчики получат по заслугам. Они даже отстают от нас в техническом плане и берут только количеством.

— Тогда почему же мы до сих пор их не победили?

— Потому, что на их стороне уриане. И вообще — надо, чтобы все было по правилам. Мы же цивилизованный народ. И должны подавать пример другим.

— Аа-а-а, — закивала Дарк. — Именно поэтому капитан не приказал убить этого землянина, а стал его лечить, да?

— Да. Чтобы мировая общественность оценила этот благородный поступок и встала на сторону народа куа. Дескать, они умные и воспитанные, не то, что эти необразованные дикари.

Дарк внезапно насмешливо оттопырила верхнюю губу:

— А ты откуда знаешь?

— Я…

— Тебя что, посвятили в суперсекретный план? Твой статус это позволяет?

«Ну, вот, начинается!» — с тоской подумал Дамбо-516. С этими девушками всегда так. Начинаешь им раскрывать тайны мировой политики и теорию заговора, а они в лоб: «Откуда сведения?» И почему-то словам не верят. Им подавай ссылку на правительственные сайты и личный номер главы какого-нибудь комитета по спасению…

— Я умею слушать, — обиделся он. — И подслушивать. Наш капитан совещался с первым пилотом, а я мимо проходил. Это план. И мы его раскусили. Для этого и ищем всех пропавших землян… ну, то есть, ищем не мы с тобой, а остальные…

— А мы тут, — Дарк отвлеклась, созерцая берег и заросли на берегу. — Тоже ищем…

— Мы делаем свое дело, — возразил парень. — Каждый должен делать то, что должен. И тогда наступит всеобщее процветание и мир. Так что давай, за работу.

Девушка фыркнула, тряхнув головой, но спорить не стала.

В четыре руки они разбили временный лагерь, частично разгрузив платформу, и активировали монокаты, чтобы удобнее было раскатывать по берегу, собирая образцы.

Первые полчаса они действительно работали — фотографировали, записывали, собирали растения. Бродили по берегу, высматривая водных животных, брали образцы воды и просматривали под микроскопом. Времени изучать добытых существ не было — каждый образец просто клался в подходящую емкость и сверху наклеивалась надпись — где и во сколько пойман. Иногда добавляли несколько слов: «Одиночный экземпляр… Часть колонии…»

— Вон туда давай двинемся, — предложила Дарк, указывая дальше по берегу. — Там растительности меньше. Удобнее к воде подходить. А тут я уже два раза промокла и монокат едва не утопила. Он в траве застревает.

— Давай, — согласился Дамбо-516. — Можно тогда подальше в воду зайти. Только погоди, я ловушки поставлю. Может быть, какая-нибудь рыбка заплывет.

— Ставь, — согласилась девушка, выбираясь подальше от густых зарослей, в которых действительно было трудно передвигаться. — Только потом проверить не забудь, хорошо?

Собрала несколько пустых контейнеров, проверила зарядку в камере и, навьючив все на монокат, крикнула: «Догоняй!» — отъезжая.

Дамбо-516 проводил ее завистливым взглядом. Как же она хороша! И как важно добиться ее расположения. Он знал, что не привлекателен — слишком низкий статус, слишком заурядная внешность, слишком скучная профессия — чтобы им интересовались женщины из высшего общества или те, кто имеет равный с ним статус. Если в результате он получит согласие на брак, не искать же ему жену среди дочерей «тысячников»? Да, там любая согласится, лишь бы улучшить свой статус. Но нужна ли ему жена, которой родители не сумели обеспечить ей высшее образование и право на престижную профессию? Вот Дарк — другое дело.

Он все еще копался, пытаясь замаскировать ловушки придонной растительностью и камнями — а заодно обнаружил новый вид животных! — когда издалека донесся сдавленный крик.

Дарк? Что-то случилось?

— Эй!

Крик повторился.

— Дам…

Она его звала!

— Бегу! Сейчас! Держись!

Проклятый монокат никак не желал заводиться — очевидно, внутрь попала вода или трава намоталась на гусеницы. После двух неудачных попыток завести машину, Дамбо-516 махнул рукой и побежал так, спотыкаясь о куртины ползучих растений и перепрыгивая камни.

— Бегу! Дарк! Я… — задыхаясь, кричал он. — Держись! Я…

Он увидел девушку издалека. Она стояла на берегу и кричала, прижимая ладони к лицу. Мелькнула мысль о местном хищнике, который неожиданно вынырнул из глубины и вцепился в монокат, чудом промахнувшись по женщине. Жаль, что он не додумался прихватить оружие! Хотя бы ракетницу или…

— Дарк!

Он все-таки подбежал, шлепая сандалиями по мелководью.

— См-мотри!

Дамбо проследил за направлением, куда указывал ее палец — и забыл про всех местных животных, больших и малых.

Берега водоема не было. То есть, была суша и была вода. Но они находились в таком… таком…

В общем, это была яма, наполненная жидкой грязью пополам с водяными растениями. И из нее торчало что-то черное, слегка потрескавшееся. Присмотревшись, Дамбо понял, что это бок спускаемого аппарата.

«Нашли!»

Их все-таки нашли, и Такту-101 понятия не имел, радоваться этому обстоятельству или нет.

С одной стороны, он сам настаивал на том, чтобы организовать поиски пропавших пришельцев. Но с другой стороны, не желал, чтобы ни увенчались успехом. Причина была проста — найденные земляне больше не представляли угрозы. Даже если бы они объявились на борту «Шхех» в штурмовых скафандрах, вооруженные до зубов и стреляющие во все, что движется, это было бы не так опасно. По крайней мере, не ставило под угрозу его миссию. Но земляне не найденные, пропавшие без вести… О, тут могло начаться такое…

Во-первых, правительство землян рано или поздно могло узнать о пропаже целого корабля с экипажем на борту. Если, как говорит этот спасенный, они успели подать сигнал бедствия, рано или поздно, кто-нибудь его примет и передаст информацию спасателям. Даже если спасатели опоздают, они все равно должны будут предъявить доказательства — мертвые тела — для опознания и захоронения. А если тела не будут найдены? Или если выяснится, что их уже нашли другие… к этим другим будут предъявлены весьма неприятные вопросы, на которые Такту не хотелось отвечать.

Во-вторых, не найденные пришельцы не могут ничего возразить, если Такту-101 заявит, что они — диверсанты, высадившиеся тайком, чтобы напасть на мирных ученых, которые просто занимаются исследованиями новой планеты. Тут правительство землян может сколько угодно вставать в позу — мол, это обман и подтасовка фактов. «Докажите!» — скажут им в правительстве народа куа, и галактическая общественность поддержит это требование. И что останется землянам? Либо стоять на своем, либо признаваться в том, что они не совершали.

Ибо Такту-101 все-таки в глубине души не верил в то, что этот спасенный лжет. То есть, он признавал, что его слова могли быть правдой и не хотел, чтобы это предположение переросло в уверенность. Пропавшие без вести земляне были для него предпочтительнее найденных. А значит, их не надо находить.

Древними сказано: «Не можешь помешать — возглавь!» — но при этом самые мудрые из древних добавляли: «Чтобы повернуть движение туда, куда надо тебе!» И Такту-101 горячо взялся за поиски. И даже лично вызвался сделать несколько пробных вылетов, обозначив круг поисков.

Вот только этот самый круг…

Здесь пришлось пойти на хитрость и самому составить график полетов и разметить, какой квадрат и в каком порядке будут осматривать. Ибо пропавших нельзя было найти.

И вот их нашли. Нашли те, на кого он не рассчитывал. Почти все ученые были… нет, не причастны к поискам. Им просто велели не покидать лагерь и быть готовыми оказать посильную помощь. Но глава «научников» Бомбо-209, все-таки отправил двоих лаборантов собирать образцы. И эти-то лаборанты случайно наткнулись на обгорелые останки спасательной капсулы. Более того, они не нашли ничего лучшего, как явиться в лагерь и разболтать о находке всем и каждому. Так что, к тому моменту, как сам Такту-101 вернулся из пробного облета — где, разумеется, ничего не нашел — как ему доложили две новости.

Вернее, пока только одну. И этой одной ему хватило, чтобы он пропустил вторую мимо слуха.

Первая новость была та самая, о которой уже судачили все. Вторая подоспела чуть позже, поскольку знал ее второй пилот, Джанго, которого также отправили на поиски. Он должен был прочесывать второй квадрат и вернуться через несколько минут после Такту.

И он вернулся. С новостями, на которые Такту вовремя не обратил внимания, занятый разговором с лаборантами.

Обнаружившая останки спасательной капсулы девушка Дарк смотрела на первого помощника капитана влюбленными глазами, на дне которых, тем не менее, плескался страх. Такту-101 знал, что его внешность производит на женщин странное впечатление — их и влечет к нему, занимавшему высокий пост, и в то же время отталкивает его худоба. В народе куа развитию тела предается большое значение — спортом имеют право заниматься далеко не все, танцоров, спортсменов-профи и просто тех, кто показывает свое тело, во всех мирах едва ли не носят на руках. Но только в народе куа есть одна тонкость — право заниматься спортом или танцами надо заслужить. Или купить за большие деньги. У Такту такого права не было с рождения — его тело было не приспособлено для таких нагрузок. И женщины это чувствовали. Особенно если рядом был, пусть и бывший, но спортсмен-профи — капитан Сомба-99. Да, Такту занимал высокий пост, но…

— Значит, вы их видели сами? — спросил он.

— Да, я его видела. На расстоянии примерно десяти-двенадцати локтей от того места, где стояла, — кивнула Дарк.

— Кого — его? Землянина?

— Нет. Капсулу. Земной корабль.

— Корабль или капсулу?

— Какое это имеет значение?

— Огромное, — он мстительно растянул губы, демонстрируя оскал. — Вы — будущая ученая, лаборантка. С высшим образованием, что доступно не всякой женщине народа куа и должны вдвойне осознавать свою ответственность. В науке не место неверным толкованиям и приблизительным значениям!

— Место, — неожиданно заспорила Дарк. — Ибо в спорных вопросах можно принять на веру любую гипотезу — для того, чтобы доказать, правдива ли она или нет. Мы высказываем предположения и начинаем искать доказательство их истинности или ложности. Так и приходим к открытиям. Я предположила, что это либо корабль, либо спасательная капсула. Это спорное утверждение, требующее доказательства правоты или опровержения. Но лично у меня не вызывает сомнения то, что этот аппарат принадлежит человекам.

— Почему? Ведь это могли быть меоры? Или змеелюды? Или даже уриане… хотя смешно представить, будто эти последние могли потерпеть крушение…

— Простая логика. Во-первых, мы знаем, что на планету опустились спускаемые аппараты землян. Во-вторых, это произошло на днях. И этот аппарат упал на планету недавно. Это доказывает сама местность — наверняка он рухнул в водоем, подняв волну со дна. Волна частично разрушила берег, и грязь пополам с камнями и водой проникла внутрь корабля и… в общем, если мы попытаемся достать капсулу, мы можем найти там тела захлебнувшихся в селевом потоке пришельцев. Это произошло совсем недавно — берег все еще выглядит… разрушенным. Природа не успела даже начать залечивать раны…

— Вы думаете…

— Уверена. Осталось пойти и извлечь оттуда останки…

— Если они там есть.

— Почему вы уверены в обратном?

— Ну… сама не знаю. Не думаю, что землянам удалось выбраться…

— А если удалось? Если они как-то сумели спастись и…

— И тогда мы тем более должны организовать поиски и спасение. Вы только представьте — они одни, на чужой планете… без помощи и средств к существованию… Одинокие…

Такту мысленно выругался. Вот женщины! Дай им повод — они сразу примутся кого-нибудь жалеть. Причем их жалость не поддается логике. Ну, чтобы хоть одной пожалеть его — да, отталкивающей внешности, да, не имеющего права заниматься развитием своего тела, да с проблемным здоровьем, которое оказалась не в силах исправить современная медицина, ибо это оказалось заложено в генах на глубинном уровне, настолько глубинном, что лишь у его детей и удастся выправить все нужные дефекты… если накопить достаточно денег на операцию на хромосомах. Почему бы не пожалеть его? Нет, мы будем умиляться глазастым пушистикам и вздыхать над несчастной судьбой попавших в катастрофу. А тут он, живой, пусть и не совсем здоровый… Изнывающий от зависти и досады.

— Хорошо. Мы организуем поиски тел, — кивнул он. — Чуть позже.

— Почему не сейчас?

— Потому, что мертвым все равно, пролежат они там лишний час или день. Сначала надо убедиться, что на планете не осталось живых.

Да, живые могут быть опасны. Чего бояться мертвецов?

Примерно в это время поступил сигнал от Джанго. Завершая облет, он рискнул немного расширить круг поисков и, делая разворот, поймал какой-то сигнал.

Джанго был достаточно опытным пилотом, хотя практически не покидал систему Куа-со. Но он знал наизусть позывные всех спутников связи, все коды и сигналы всех аппаратов, которые находились в системе. Знал также несколько десятков международных сигналов и умел их расшифровывать. Это было для него что-то вроде хобби, ибо, когда годами мотаешься по одним и тем же маршрутам, надо же как-то убивать время в полете? И вот сейчас он не просто понял, что это незнакомый сигнал — он сразу отличил в довольно простом сочетании знаков и звуков особый ритм, который мог быть только сигналом бедствия.

Ничего не зная о том, что Дамбо-516 и Дарк нашли спасательную капсулу, Джанго решил, что это именно то, что они искали. И устремился к источнику сигнала.

Час спустя он уже был возле раскрытой капсулы и удивленно озирался по сторонам. Надпись на борту привлекла его внимание, но что значили эти переплетающиеся между собой линии?

Все же Джанго сделал несколько снимков и обошел капсулу со всех сторон в поисках ее обитателей. Никаких следов. Подождав несколько мини-единиц времени — может быть, земляне только отошли по делам и скоро вернутся? — он все-таки решил улететь. Дальняя связь, не в зоне прямой видимости, на Розовой Красавице пока отсутствовала, так что в любом случае ему надо было вернуться. Но, взлетев, он сделал пару кругов на минимальной высоте — и чтобы оглядеться, и чтобы земляне, если вдруг они бродят где-то поблизости, заметили его флайер.

Не добившись результатов — никто на земле не закричал, не стал махать руками, чтобы привлечь внимание, — пилот полетел домой.

Уже спустился вечер, когда он оказался на борту «Шхех» и доложил Сомбе-99 о своей находке.

— Значит, капсула покинута? — переспросил тот, выслушав.

— Покинута. Но трудно определить, как давно. Может, они ушли от нее сразу, может быть, держались до последнего…

— Но маячок работал?

— Работал по крайней мере, еще когда я улетал, — припомнил Джанго. — А может, и сейчас работает.

— Тогда почему они ушли? Должны же понимать, что их будут искать по маячку!

— Может быть, их что-то спугнуло? Или заставило уйти?

— Что, например?

— Ну… жажда, голод или…

«…или спецзадание!» — мелькнула нехорошая мысль. Сомба-99 с огорчением подумал, что Такту-101 был прав. Земляне могли бросить спасательную капсулу только в одном случае — если выполняли задание. Двое или трое диверсантов, приземлившись на чужой планете, выбрались из капсулы и отправились… куда? Зачем? Ясно, как день!

С тяжелым сердцем Сомба-99 отправился медицинский отсек, где Лонг все еще содержала Минка. Официально считалось, что землянин пока пребывает в состоянии шока и отходит от сотрясения головного мозга. Но на самом деле медотсек превратился в камеру предварительного заключения.

На пороге Сомба задержался, чтобы сгенерировать в словаре коммуникатора несколько реплик. Да, надо было учить интерлингву по расширенной программе. Но кто же знал, что ему так скоро придется столкнуться с представителем другой разумной расы?

Минк сидел на кушетке и смотрел какое-то видео, закусывая сухим пайком. Поскольку на появление посторонних видов рацион не был рассчитан, его перевели на сухари и растворимые напитки. Белковую пищу заменяли сухие смеси. Мужчина ел, ни от чего не отказываясь, что было дополнительным поводом считать его диверсантом. Поскольку только военные настроены на выживание в любых условиях и отказ от еды не входит в их планы. Еда — это жизнь, еда — это сила. А сила — это выполненное задание.

— Капитан? — землянин встал при его появлении, отставив стакан с недопитым соком и, выключил видеоприставку. — Есть новости?

— Что ты сказать?

— Я хочу, — человек сделал паузу, — спросить, есть ли новости… Нашли ли моих… соплеменников? Выжил ли кто-нибудь, кроме меня?

Сомба-99 покосился на экран. Прочитал бегущие по нему символы. Пошевелил губами, мысленно репетируя речь:

— Нет. Но мы нашли следы. Они где-то здесь.

— Здесь? — Минк порывисто шагнул вперед. — На планете? Остался кто-то еще?

— Да. Но мы не знать, где они есть.

— Не знаете, — по лицу мужчины пробежала тень. — Но… вы будете их искать?

— Да.

Они обязаны это сделать. Не только потому, что так велит долг — спасать потерпевших крушение, потому как космос слишком велик, чтобы разбрасываться жизнями — но и для того, чтобы наконец выяснить, что происходит. И, буде что случится, вовремя остановить войну.

— Спасибо, — подвижное лицо землянина вновь изменило выражение. У него явно было больше лицевых мышц, чем у любого из народа куа. Это усиливало различия между двумя народами. Дело было не только в цвете кожи, форме черепа, чертах лица и некоторых особенностях физиологии. Дело было в умении выражать свои чувства. Эти земляне слишком открыты и порывисты, они часто идут на поводу у своих желаний, что не может не отражаться на характере всей их расы в целом. Проще говоря, они не умеют или не хотят владеть собой.

— Не за что, — ответил Сомба-99. — Это наш долг.

— Я… могу вам чем-нибудь помочь? Дело в том, что я неплохо умею водить транспортные средства… как наземные, так и воздушные. Если бы вы позволили мне принять участие в поисках…

— Нет.

Мысль о том, чтобы доверить инопланетянину свою технику, почему-то привела в ужас. И дело тут не в том, что, не разобравшись в управлении, он может погубить машину. Дело в доверии. Доверии, которое надо заслужить. А, пока есть хоть малейшее подозрение в том, что спасенный мужчина не тот, за кого себя выдает, о нем не может быть и речи.

— Нет, — повторил Сомба, отступив на шаг. — Мы есть… мало техника иметь. Очень мало, — он показал на пальцах, сколько, приравняв монокаты к флаейрам. — Не хватить для все.

— Жаль, — землянин опустил взгляд, но тут же вскинул глаза снова: — Но тогда… тогда хотя бы можно мне отсюда выходить?

— Нет.

— Почему? Вы, кажется, обещали…

— Наша женщина-доктор так сделать. Она думать так. Я не спорить с доктор.

Землянин снова опустил взгляд.

— Что ж, — промолвил он с невеселой усмешкой, — доктору, действительно, виднее… Но вы, — он вернулся к кушетке и уже оттуда бросил взгляд на капитана, — вы ведь не оставите меня тут, если… кхм… когда найдутся мои соплеменники? Я должен быть с ними рядом. Я… отвечаю за этих людей.

— Да, — кивнул Сомба, отступая к дверям. — Вы стать быть вместе. Завтра.

Не прибавив более ни слова, он переступил порог и задвинул дверную панель.