Рассвет на чужой планетой

ГЛАВА 15

Дежурный связист честно сидел в темноте, ожидая приказаний. Он чувствовал себя в полной безопасности. Рубка управления запиралась изнутри, открыть ее мог далеко не каждый, несколько огоньков на пульте мягко помигивали, пусть не разгоняя темноту, но давая хоть какие-то ориентиры в пространстве. Правда, нервировала тишина — все на корабле так привыкли к постоянно работающей автоматике, что сейчас, когда выключилась даже вентиляция, связист чувствовал легкое беспокойство. Интересно, долго им еще сидеть тут? Было немного скучно.

От скуки он попробовал поиграть с настойками своего браслета, не столько изучая его функции, сколько убивая время. И все еще продолжал активировать одно, выключать другое, перенастраивать третье, когда до его слуха донеслось тихое шипение.

Связист резко выпрямился. Шипение могло означать только одно — где-то сработал аварийный клапан. Возможно, утечка в газообменнике. Или что-то не так с системой вентиляции. Да, она отключена, но вентиляция ведь не только поставляет воздух в закрытые помещения, она еще и работает как дополнительная система охлаждения некоторых агрегатов. А что, если…

Связист торопливо кинулся к пульту, борясь с желанием включить систему диагностики. Ему же запретили трогать приборы. Но он должен удостовериться. Это, как-никак, важнее.

Какой-то звук со стороны двери заставил вздрогнуть. Только этого не хватало. Стучат? Или ему мерещится?

Рука невольно сжалась в кулак. Оружия на борту никто не носил, потому как не с кем было воевать. Лишь некоторые, успевшие послужить военном флоте, порой сетовали, что без кобуры на поясе чувствуют себя голыми. Связист таковым не был, но сама обстановка располагала.

Он встал. Вытянув руки вперед, сделал несколько шагов в сторону двери. Ожидаемо запнулся обо что-то ногой, выровнялся, но на следующем шаге налетел на что-то вроде угла стола. Вот гадство! Откуда здесь столько мебели! Раньше же как-то ходили и ничего.

В дверь постучали сильнее.

— Кто там?

— Свои, — произнес смутно знакомый голос. В микрофон бы связист легко узнал собеседника, да и переговорное устройство на что? Там не только голос без искажений, но и изображение собеседника есть. Увы, вместе со светом отключили всю автоматику на корабле. И связь не работала совсем.

— Кто свои?

— Снизу, из лаборатории.

— Кто?

— Дам… — окончание потонуло в неразборчивом бормотании. — Меня послали полы мыть.

— В-вот…! — выругался связист, когда перестал таращить глаза и хватать ртом воздух. — Этого еще не хватало! Кто послал?

— Мой начальник. Он так решил.

— Пусть, — связист махнул рукой. — Но почему здесь? Почему не в лабораториях?

— Я заблудился.

Связист припомнил несколько крепких выражений в адрес тех идиотов, которые не могут объяснить этому Дам-и-так-далее, где ему стоит искать лаборатории.

— Вы бы, вместо того, чтобы смеяться, впустили бы меня внутрь, — в голосе собеседника появились нервные нотки. — Да разрешили воспользоваться своим пультом наблюдений…

Связист подумал, что лаборант не так уж и не прав. Да, у него приказ никому не открывать. Но ведь это лаборант, не так ли?

— Ладно. Но только быстро! — решился он, делая шаг к двери.

На случай аварии была предусмотрена ручная разблокировка дверей. Откидываешь панель, там в углублении ключ, потом вставляешь его в небольшое отверстие под рукояткой до упора. Потом дважды поворачиваешь слева направо — и все.

Панель и ключ нашлись быстро. А с замочной скважиной пришлось долго возиться. Наконец, нашлась и она. Ключ скользнул внутрь, провернулся…

Дальнейшее произошло так быстро, что связист не успел опомниться. Дверная панель зашуршала, отъезжая в сторону, и в тот же миг темнота взорвалась болью. Мужчина так ничего и не успел спросить.

Пришел в себя он быстро и сразу понял, что сидит, привязанный к креслу. Подсветка пульта управления была слабой, но он все равно угадал две тени, склонившиеся над ним и третью, которая сейчас возилась, затягивая узлы у него на щиколотках.

— Эй, что происходит? — дернулся связист. — Вы кто?

Рядом что-то задвигалось, и короткий несильный, но обидный удар по губам сам по себе был ответом.

— Сиди и не рыпайся! — произнес мужской голос. Это был тот самый «лаборант», только теперь его голос звучал без помех, и стало ясно, что «помехами» был странный инопланетный акцент. Почти не заметный, но чуждый слуху. — Дольше проживешь!

От страха связист чуть не обмочился.

Все на самом деле произошло легко и быстро. Едва дверная панель отъехала в сторону, Минк атаковал забившегося в рубку веганца. Девушки не успели опомниться, как тот растянулся на полу. Штурман торопливо проверил у него пульс и окликнул своих спутниц:

— Проходите. Быстро.

Дверная панель с шуршанием встала на место.

— К пульту!

Девушки послушно двинулись в ту сторону, где слабо мелькали огоньки.

Скрутив пленника — подумалось, что роли существенно переменились, — Стивен Минк обернулся на своих спутниц.

— Как у вас дела?

— Понятия не имею, что тут где, — отозвалась Валентина. — Мы с такими пультами не работали.

— Ищи значок… в форме такого лохматого урагана.

Девушки согнулись почти пополам, всматриваясь в непонятные значки чужого языка.

— Кажется, вот! — первой отозвалась Тиока.

— Давай, жми!

— А что это?

— Это — свет!

Девушка заколебалась, но Валентина действовала, не раздумывая. Подскочив к подруге, она ударила ладонью по кнопке.

В тот же миг по глазам хлестнул свет.

Все четверо — и пленный связист — поспешили зажмуриться. Но Минк, догадываясь обо всем, закрыл глаза чуть раньше и открыл их первым. Проверил крепость узлов — пришлось распотрошить одно из кресел — и бросился к пульту. Ему хватило десятка секунд, чтобы разобраться, что тут где. Когда-то, в последнюю войну, он не только командовал военным линкором, но и брал в плен чужие суда. Тут хочешь — не хочешь, а станешь экспертом в чужой технике.

— Ну-ка… Раз-раз…

Это действительно был микрофон, настроенный на внутреннюю связь.

— Все внимание. Корабль захвачен. Если вы не хотите, чтобы он был взорван, позовите для переговоров капитана. Повторяю. Корабль захвачен. Требую капитана для переговоров. Пусть приходит один, — он помолчал, глядя на двух девушек, которые уже малость проморгались и с удивлением осматривались по сторонам. — В противном случае, я взорву вашу посудину.

— Что? — нахмурилась Валентина. — Что вы сказали?

Минк коротко перевел свои слова.

— Как? — взвилась девушка. — Вы собираетесь взорвать… нас?

— Это невозможно! — поддакнула и Тиока. — Мы не для того столько всего пережили, чтобы вот просто так взять и умереть! Я не хочу умирать! Это… неправильно!

Минк еле успел отключить микрофон прежде, чем девушка выболтала лишнее.

— Конечно, неправильно. Но у нас нет иного выхода.

— Глупости! — заявила Валентина. — Выход есть всегда. Даже если тебя погребло под снежной лавиной, у тебя есть, по крайней мере, два выхода — оставаться на месте и пробиваться наружу. И я прошу…

— Хорошо, — сдался Минк. — Я постараюсь. Но пока не мешайте мне!

Оставив связиста в кресле, он подошел к пульту, внимательно всмотрелся в ряды кнопок, экранчиков, графиков. Нашел нужную кнопку, помедлил, вдавил в гнездо.

Валентина хотела что-то спросить, но не успела. Со стороны двери послышался гнусавый звонок вызова. Одновременно замигала лампочка возле переговорного устройства — когда включили свет, заработали все электрические приборы.

— Кто там? — Минк шагнул к двери, остро жалея, что у него нет хоть самого простого пулевика. Как бы он ему помог!

Экран показывал высокого худощавого еще молодого — штурман научился распознавать возраст веганцев по внешнему виду — мужчину в обтягивающей форме переливчатого цвета. Знакомого мужчину.

— Капитан Сомба-99, - сказал веганец. — Вы хотели меня видеть?

— И видеть, и слышать, капитан.

— Что вам угодно? Минк, я полагаю?

— Правильно полагаете, капитан Сомба.

— Повторяю свой вопрос: «Что вам угодно?»

— Нам угодно убраться с этой планеты как можно скорее.

— Могу я узнать цель возвращения?

— Да какая, к бесам, цель?

Минк взял себя в руки. Нет, так нельзя. Видимо, много лет назад его правильно комиссовали, когда после восстановительного лечения он захотел вернуться в строй. В наше время ведь для того, чтобы воевать, не обязательно самому лезть под пули и лазерные лучи. Иногда достаточно сидеть в уютном кресле и нажимать на кнопки… а врагов будет рвать на куски. Удобно, комфортно, ну а сводки о потере «в живой силе и технике» можно и не читать. Но, видимо, для того, чтобы воевать, одного желания не достаточно. Нужно еще и умение как минимум трезво оценивать себя и ситуацию. Так что успокаиваемся, считаем до десяти, отвлекаемся…

Пульт управления кораблем у него в руках. Минк довольно хорошо разбирался в технике веганцев. В устаревшей военной технике. Но веганцы в некоторых вопросах жуткие консерваторы. Если это работает, зачем его менять? Вот когда начнет изнашиваться или допускать ошибки, тогда и подумаем. А обновление ради обновлений…пустая трата времени и ресурсов. Поэтому он мог с уверенностью сказать, что и где на этом пульте. Примерно такие же стояли и на тех кораблях, которых им удавалось захватить и тщательно изучить. И именно приверженность веганцев к традициям была одной из причин того, что технически более развитая и старшая раса то и дело проигрывала своим «младшим братишкам по разуму». Образно говоря, в семье пусть и разумных, но в целом обычных видов Галактики внезапно появился непоседливый гений.

Отвлекся. Он отвлекся и усмехнулся, приходя в отличное расположение духа. На пульте мигал огонек — шел отсчет времени. И Минк видел — чувствовал, понимал, — что капитан корабля сейчас стоит с той стороны дверной панели и терпеливо ждет! Ждет, а не пытается командовать. Это значит, что веганцы почти у него в руках. Отлично. Главное, не спугнуть удачу.

— Эй, капитан Сомба-99, вы еще там?

Упоминание номера считалось у этих синекожих одновременно официальным и вежливым обращением. Смотря, кто ваш номер упоминает — вышестоящий, равный или нижестоящий.

— Да. Я здесь, — лицо на экране слегка сдвинулось, искажаясь в линзе глазка видеокамеры.

— Извините, задумался. В самом деле, какова наша цель? Это сложный вопрос. И от того, как я на него отвечу, зависит многое, не так ли?

— Да.

Веганец нервничал. Это было заметно по тому, как у него пошли морщины на лбу. Мимика у этих синекожих тоже отличается от человеческой. Надо быть настороже. Но мозголомы в институтах не зря получали свои продуктовые карточки. Минк мог читать собеседника, как открытую книгу. А вот то, что капитан его не видел, только радовало. Штурман подозревал, что сам сейчас тоже не образец сдержанности.

— Ситуация сложная, капитан. Но, поверьте, не я тому причиной.

— Вот как?

Минк усмехнулся. Да уж, смотря что понимать под ситуацией. Капитан не может попасть на свое рабочее место и торчит под дверью, как жалкий проситель. Для двузначника, каким был Сомба-99, это унизительно вдвойне. И честное слово, его даже жаль — он при первых встречах показался штурману неплохим парнем. Пожалуй, с таким можно иметь дело.

— Да. И вы прекрасно понимаете, о чем речь. Подскажу, если вы запутались. Речь об этой планете.

Сомба-99 похолодел, сжимая кулаки, и бросил взгляд на глазок камеры наблюдения. Он знал, что землянин с той стороны смотрит на него, но ничего не мог с собой поделать. Все-таки Такту-101 был прав. Прав! Пришельцы хотят захватить Розовую Красавицу. Что же в ней есть такого важного, что соплеменники Минка пошли на такую сложную операцию со множеством неизвестных? Наверное, все-таки в образцах породы, которую доставили первооткрыватели в большой мир, все-таки отыскали следы каких-то полезных ископаемых. Отыскали с опозданием, когда Розовая Красавица уже была передана народу куа. Но земляне не были бы самими собой, если бы выпустили из рук такой куш. Они допустили ошибку — и хотят ее исправить. И пусть при этом придется пожертвовать своими соплеменниками — плевать! Страховка все покроет.

— Так вот, — продолжал землянин, — нам она не нужна…

— Ой, ли? — вырвалось у Сомбы прежде, чем он успел придержать язык.

— Что, не верится? — с той стороны послышался странный фыркающий звук. — А придется поверить. По крайней мере, мне ничего об этом не известно… вернее, не было известно еще несколько дней тому назад. Мы вообще оказались тут случайно, доказательством чему может служить содержимое «черного ящика» с «Агути»… если вы, конечно, его нашли. А то, может, и не искали? А ведь там все записано!

Точно. Сомба мысленно обозвал себя дураком. Про «черный ящик» разговоры были, но Такту-101 буквально приказывал не трогать его содержимое. Более того, вообще советовал оставить его там, где нашли — дескать, информации на нем все равно нет, а если и есть, то явная деза.

— Я уже говорил и говорю, что наш корабль оказался на вашей планете случайно. Мы летели совсем в другую сторону. Еще предстоит досконально разобраться, почему корабль внезапно изменил курс, — он помолчал, отыскал глазами девушек. Ответ на этот вопрос тоже уже прозвучал, но веганцу это знать было не обязательно. — Но уж можете мне поверить — я тут ни при чем! Я бы предпочел никогда не встречаться с вами…

Тут он немного солгал. Смотря, с какими веганцами и при каких обстоятельствах! Но при всех других вариантах Рози осталась бы жива… или у него был бы шанс спасти ее жизнь.

Ладно. Хватит. Эта скорбь никогда не пройдет, но у него еще будет время потосковать. Потом, когда все закончится.

— Так что все, что нам — мне! — сейчас нужно, так это убраться с вашей планеты как можно дальше. И, поскольку вы явно не собирались отпускать нас добром, мы просто вынуждены действовать самостоятельно.

— Уверяю вас…

Капитан пытался что-то сказать, но Минк отмахнулся от его возражений.

— Как вы уже поняли, у нас для этого есть все шансы. И силы. Мы справились с одним делом — справимся и с другим. То есть — да, у меня и моих… помощниц, — он снова покосился на девушек и порадовался тому, что видеосвязь односторонняя, — достаточно знаний и навыков, чтобы поднять ваш корабль в воздух. И мы сейчас не делаем этого только потому… Стой! Не трогай!

Сомба — и Тиока, к которой обращался Минк — вздрогнули одновременно. Девушка торопливо убрала руки за спину, капитан вцепился в пулевик, хотя и понимал, что против защитного покрытия дверной панели тот бессилен.

— Отойди назад, — прошипел Минк Тиоке и снова повернулся к переговорному устройству. — Так… мелочи… Попытка продемонстрировать серьезность наших намерений… она всего-навсего хотела запустить процесс самоуничтожения корабля вручную… Но мы ведь оба разумные существа и постараемся обойтись без этого, не так ли?

Фраза предназначалась им обоим, и Тиока часто-часто закивала. А Валентина, которая в эту минуту стояла рядом с девушкой и видела, куда она тянется — нет, не нажать на кнопку, но просто чуть-чуть потрогать… — Валентина задумалась, а какую игру ведет штурман? Она посмотрела на мужчину и встретила внимательный холодный взгляд. Ненадолго глаза их встретились, и девушка, пользуясь тем, что Тиока сейчас отвела глаза, тихо прижала палец к губам.

И заметила тень заговорщической улыбки на губах мужчины.

Он солгал. Солгал нарочно, и эта ложь предназначалась не им! На душе почему-то стало теплее.

— Да, — тем временем выдавил из себя Сомба-99. — Мы — разумные существа… и вы, разумеется, понимаете, что в случае запуска этой программы лично у вас нет шансов выжить. Вы либо остаетесь там, внутри, либо выходите и попадаете под прицел.

— Да, я понимаю. Поэтому программа самоуничтожения пока не запущена. У нас есть шанс договориться… И прийти к мирному соглашению.

Мирному! Сомба невольно рассмеялся. Один веганец убит, второй ранен… И пусть придирчивый эксперт поймет, что убили лаборанта из веганского оружия, на котором нет следов ДНК человека, а раненый — личность, мягко говоря, неприятная, но все равно…

А? Что? Что там бормочет этот человек?

— Простите, что вы сказали? У вас такой акцент…

— Я сказал, что пока мы ограничимся тем, что выпустим в инфранет информацию о том, что тут произошло с нашей точки зрения. И как вы думаете, сколько времени понадобится, чтобы данные были пойманы каким-нибудь любителем с ближайшей планеты?

Услышав эти слова, Валентина понятливо кивнула и, шепнув пару слов Тиоке, принялась искать терминал дальней связи. Сложность для девушек заключалась в том, что ни та, ни другая не умела читать на языке веганцев. Но, следуя подсказкам Минка — он жестами указывал, в какую сторону двигаться — им удалось найти экран и активировать клавиатуру.

Сомба-99 приуныл. Летая на грузовом корабле в пределах родной системы и лишь изредка выбираясь за ее границы, он имел смутное представление о том, с какой скоростью распространяются такие вот новостные пакеты. Да, космос велик и иная информация успевает устареть задолго до того, как достигнет адресата. Но с другой стороны, если известен точный адрес, куда и к кому направлено сообщение, скорость увеличивается в разы.

— Вы уже… отправили сообщение?

— Да, — не моргнув глазом, соврал штурман. — Три… мини-единиц времени назад, если быть точным. Да, я понимаю, что она не попадет адресату в ближайшее время, но там изложена вся правда, и отмыться вам не удастся.

— Чего вы хотите?

— Мы хотим, — Минк стиснул зубы, злясь из-за того, что приходится в третий раз повторять одно и то же, — мы хотим всего-навсего вернуться домой. Мы хотим свободы. Мы хотим, чтобы нас перестали подозревать в попытке захватить эту планету. Что не понятно? — чуть не сорвался он.

Повисло молчание. Такое долгое, что мужчина уже совсем было решил плюнуть и добраться до терминала, чтобы, не теряя времени, отправить-таки сообщение в инфранет. Удерживало его выражение лица стоящего по ту сторону веганца. Казалось, в душе капитана происходила какая-то мучительная борьба. Он какое-то время стоял, сосредоточенно нахмурившись. Потом обернулся на кого-то, не попавшего в кадр, отмахнулся, не дослушав — голос невидимого собеседника звучал так невнятно, что Минк практически ничего не понял.

Сомба-99 в самом деле находился на распутье. Он то хотел верить землянину, то сомневался в нем. С одной стороны, те, кто ни в чем не виноват, не берут заложников, не угрожают взорвать корабль и не начинают шантажировать экипаж. Но с другой стороны, а сами куа что, лучше? Они спасли штурману жизнь, лечили его — и в то же время обращались с ним, как с военным преступником. Его побег из медотсека мог быть просто жестом отчаяния. Да, была война. Да, еще живы те, для кого она — не пустой звук. И должно пройти не одно десятилетие прежде, чем покроется вековой пылью старая вражда. И навсегда останется недоверие между их народами. Но… но ведь это не повод снова начинать войну?

— Вы гарантируете, что вам не нужна Розовая Красавица?

— Что? — Минку показалось, что он ослышался.

— Розовая Красавица… планета, которая… Та, на которой мы находимся, — Сомба почувствовал себя уязвленным. Он бы не удивился, если бы собеседник рассмеялся — мол, что за дурацкое имечко? Но в голосе Минка не прозвучало насмешки:

— Вот, значит, как… Уже имя придумали… Что ж, вам на ней жить, вам ее и называть. А нам… Нам только хочется вернуться домой.

И перед этим забрать тело Рози. Забрать не только потому, что ее могила тут — явное доказательство спорности территории. Просто ему самому будет слишком тяжело знать, что подруга остается тут. В чужой земле. Одна. Без него.

— Что вы предлагаете?

Вопрос сбил Минка с толку. Он ждал долгих мучительных переговоров, недомолвок, взаимных уступок и торговли, игры слов и намерений пустить пыль в глаза. Он не ждал близкой капитуляции.

— Мы… мы просто хотим, чтобы вы доставили нас… куда-нибудь поближе к человеческой станции… любой. Лишь бы населенной моими соплеменниками. Нас всех. Живых и… мертвых.

— Это все?

— Еще нужен «черный ящик». И копии всех записей в вашем бортжурнале. Как доказательство того, что мы провели у вас на борту какое-то время… проходя курс лечения. Это поможет с выплатой страховки. Там… дома.

— Все? Тогда, может быть, вы…

— Нет, погодите! — Минк уже коснулся рукой клавиши-ключа, но удержался. — Прежде, чем я вас впущу, вы дадите мне…

— Гарантии? — перебил капитан веганцев. — Любые! Властью капитана гарантирую вам неприкосновенность и… свободу перемещения по кораблю во время полета. Постараюсь также обеспечить вас жильем… и другими потребностями. Это будет внесено в память бортового компьютера в вашем присутствии… при условии, что вы оставите моего связиста в живых.

— Этого? — Минк обернулся на прикрученного к креслу веганца. Тот слышал большую часть переговоров и не сводил с похитителя глаз. — Да. Этого я отпущу. После взлета.

— Тогда я согласен!

Минк подавил в себе желание проснуться. Что, так быстро? Интуиция подсказывала не доверять синекожим. Они не могли просто так сдаться. Капитан вроде как производил впечатление адекватного, но есть и остальные. Как отнесутся к его решению прочие члены экипажа и тот… бывший военный? Не подстроят ли они людям несчастный случай. Две девушки… они не смогут за себя постоять, если его, мужчину, выведут из строя.

Но рискнуть надо. Надо просто потому, что другого выхода из ситуации нет во всех смыслах слова. И не надо тут припоминать альтернативу со взрывом корабля! Такой выход… это капитуляция перед обстоятельствами. Никому от этого хорошо не будет. Те веганцы, которые не погибнут при взрыве корабля и не пострадают от взрывной волны, окажутся надолго отрезанными от цивилизации. А что до людей… от них останутся только молекулы.

— Хорошо. Через пять минут вы войдете в рубку. Засекайте время!

— Погодите! — окрик капитана застал штурмана уже в прыжке. Матеря себя на все лады, Минк обернулся на дверную панель:

— Что еще?

— Вы…я задам этот вопрос позже. Когда вы откроете дверь.

Мужчина кивнул, пятясь к терминалу.

Активировать программу и выйти в инфранет было делом пары секунд. Несколько дольше было выбирать адрес. Поколебавшись, Минк выбрал старый адрес той военной базы, к которой был приписан. В качестве пароля ввел свой старый позывной. Если там остался хоть кто-то из «дедов», они сразу поймут, что все серьезно и возьмут дело в свои руки.

Сообщение было коротким. Примерные координаты. Короткое описание аварии. Эвакуация и спасение. Ссылка на то, что все подробности скрыты в «черном ящике» кораблей. Просьба о помощи. Заархивировать. Отправить.

Мягкий звонок дал понять, что письмо ушло.

И Минк вздрогнул, почувствовав прикосновение. Понял, что какое-то время не дышал.

— Все? — Валентина смотрела так, как никто и никогда на него не глядел. Никто, даже Рози. Нет, Рози смотрела. Один раз. Когда ее муж остался в пропавшей десантной группе и Минк был единственным, кто вызвался слетать и проверить в последний раз, живы ли люди. Проверил. И привез. Живым. И понял, что так его никто никогда не будет любить и ждать.

А вот теперь нет Рози. И девушка, которая приняла ее последний вздох, смотрит на него так…

— Все, — сказал он.

— Тогда…

Минк даже вздрогнул. Нет, он подозревал, что веганцы так просто не сдадутся. Но в глубине души жила надежда, что все это закончилось, и можно, наконец, отдохнуть. Увы, отдыхом даже не пахло.

— Что еще?

— У меня, — лицо капитана на экране было как-то странно перекошено, — к вам… просьба.

Ну, этого следовало ожидать! Штурман даже улыбнулся — сбывались его подозрения.

— Говорите, я слушаю…

Но исполнить не обещаю.

— Я, — капитан говорил медленно, словно через силу, — вынужден просить вас об… Это в ваших интересах… Дело в том, что я остался без одного члена экипажа… Полет, как вы понимаете, продлится несколько дней. Все может случиться… С неполным экипажем полет будет сопряжен с определенными трудностями и вы могли бы… в качестве жеста доброй воли…

Ах, вот оно что! Минк почувствовал одновременно веселье и растерянность. Нет, ну каковы эти синекожие! Сперва обращаются с ними как с преступниками, а потом «жест доброй воли»! Однако предложение было интересным.

— Кого у вас не хватает?

— Первого пилота. Я, конечно, могу обойтись и одним, но… если бы вы могли помочь…заменить собой…

— Хм… А что случилось с вашим первым пилотом?

— Он… чересчур близко к сердцу принял то, что произошло в коридорах. С вами. Настолько близко к сердцу, что ближайшие несколько дней, наверное, проведет в медотсеке, напичканный медикаментами. А потом, во избежание осложнений, будет помещен в изолированное помещение, под строгое наблюдение, дабы…

— Понял, — Минк развеселился окончательно. — Я согласен.

— В таком случае… я могу войти?

Штурман чувствовал себя хозяином положения. Капитан веганцев просит у него разрешение подняться на мостик его собственного корабля! М-да, выходит, террористом быть все-таки удобнее, чем честным человеком! Другое дело, что во всем прогрессивном мире с террористами и захватчиками переговоров не ведут. Их предпочитают расстреливать, даже при наличии заложников. Десяток прикончат — остальные призадумаются.

— Можете, — помедлив, разрешил он. — Сейчас.

С трепетом ожидавший, когда же наконец отъедет в сторону дверная панель, открыв ему доступ в рубку управления, Сомба услышал за спиной шорох. Обернулся. Позади стояла Лонг, и, судя по выражению ее лица, она стояла тут довольно давно.

— Ты… зачем здесь? — это прозвучало как-то слишком грубо, но он ничего не мог с собой поделать.

— Я, — она сделала шаг, — пришла к тебе.

— Зачем? Мне не нужна помощь. Я справился сам.

— Я знаю, — она мягко кивнула, делая еще один шажок. — Я слышала.

— Все?

— Нет, не все. Но… ты был великолепен!

— Вот как? — на душе была горечь. — И только-то…невелико достижение.

— Не наговаривай на себя! Ты сделал то, что не смог бы каждый второй. Ты, может быть, единственный, что мог бы договориться с этим землянином. Спасибо тебе. Я тобой горжусь.

— А я — нет!

Сомба зажмурился, прогоняя красочные видения будущего. Он опозорил свой народ. Предал идеалы, за которые сражались его соплеменники. Многие ветераны еще живы. Да, они проиграли эту войну — уриане сурово осудили действия народа куа против людей — но они сделали все, что могли. Они честно пытались остановить экспансию человечества, которое стремительно захватывало космос. И не их вина, что все пошло не так. Но память каждый из народа куа обязан был хранить, как и следовать традициям. А он… То, что он совершил, подсудное деяние. Даже если принять во внимание чрезвычайную ситуацию с крушением человеческого звездолета, все равно, он обязан был поступить по-другому. И по возвращению его наверняка ждет разбирательство, приговор и разжалование без права занимать руководящие должности. Убийство мирного жителя, тяжелое ранение одного из членов экипажа, захват заложников, убийство заложника… Ох сколько всего ему предстоит! Как это тяжело!

Он тяжело оперся ладонями о стену, сутулясь. Дышалось с трудом. Кружилась голова. Перед глазами прыгали разноцветные кружки.

Нет! Успокоиться! Он пока еще капитан «Шхеха» и обязан подавать всем пример стойкости. Он исполнит обещание — а там будь, что будет.

За спиной опять послышался шорох, а потом две руки крепко обняли его вокруг груди, прижалась щекой куда-то в область лопаток, уткнувшись носом.

— Мы вместе, — обжег его кожу жаркий шепот даже сквозь комбинезон. — Только ты… будь рядом, ага?

Острый нос ощутимо ткнулся ему в спину, и Сомба-99 медленно выпрямился, одной рукой накрывая обе женские ладошки. Мелькнула шальная мысль, согревшая душу — он был не один. И потом — ведь Такту-101 все равно в отключке. И кто у нас старший по званию и ответственности? Правильно, Сомба! Значит, первое и последнее слово должно остаться за ним. Ну, а результаты вскрытия застреленного лаборанта так легко подделать или опровергнуть.

Дверная панель медленно, с сонным шуршанием, отъехала в сторону, открывая капитану путь на его рабочее место.

На все про все потратили без малого двое суток. Все это время «научники» либо лихорадочно упаковывали лагерь, либо носились по берегу моря, хватая все образцы подряд — дескать, потом разберемся, что это такое. Экипаж был занят тем, что проверял и перепроверял готовность систем к длительному перелету.

Самое последнее дело в списке — но отнюдь не самое простое — оставили напоследок. Буквально за полчаса до старта Минк сам вызвался слетать за телом Рози.

Валентина указала ему координаты, куда упала капсула. Найти ее оказалось довольно легко — местность в том квадрате была открытая, все как на ладони. А яркая оранжево-синяя окраска так и бросалась в глаза на фоне розовой, пурпурной и серо-бурой листвы ползучника.

Микробов тут, наверное, не водилось, как и гнилостных бактерий. На суше пока гнить было нечему — сухой ползучник, ясное дело, не в счет. Как бы то ни было, за без малого две недели тело медички только усохло, приобретя сходство с древними мумиями. Минк бросил только один взгляд на когда-то милое, но — увы! — не любимое лицо. Они были просто друзьями и не смогли или не захотели стать друг для друга кем-то большим. Или все-таки стали? Эх, вернуть бы время вспять! Он бы поступил иначе, не стал терять время, проявил настойчивость и, как знать, может быть, сейчас Рози была бы жива.

Ладно, по крайней мере, он до конца выполнит свой долг по отношению к подруге. И дома даже проследит, чтобы ее непременно положили рядом с мужем.

На борту «Шхеха» собственного морга не было. Тела обычно выкидывали в космос, пуская их в свободный полет. В самом крайнем случае их сжигали в мусоросжигателе. Поэтому для транспортировки тел погибших были приспособлены кладовые лабораторного отсека.

Тела лежали в специальных саркофагах, залитые консервантом так, что без опознавательной таблички не вдруг поймешь, кто тут находится. Минк последний раз провел ладонью по крышке, которая навсегда скрыла от него Рози. Попятился, покидая кладовую.

И наткнулся на Валентину.

Девушка стояла чуть в сторонке, кусая губу и нервно сжав пальцы в кулаки.

— Я… мы с нею были едва знакомы, — пробормотала она, — не то, что вы…

— Да, — он вздохнул. — Мы с Рози знаем друг друга почти десять лет. На самом деле восемь… просто какое-то время я больше общался с ее мужем, а Рози была где-то рядом. На заднем плане…как фон. Я и не замечал ее до определенного момента… в том смысле, что друзьями мы не были. Не то, что с ее мужем. Мы были не-разлей-вода. Однажды мне даже удалось спасти ему жизнь. И когда полгода спустя он умер…

— Как?

— Ну, как мы все гибли тогда, — Минк все смотрел в ту сторону. Кладовая отделялась от лабораторий полупрозрачной панелью, так что красные пятна саркофагов было хорошо видно. — На войне всякое случается. Взвод, в котором был мой друг, напоролся на засаду. Нашей группе повезло, мы не только вышли из окружения, не только выполнили свою задачу… Мы еще и вытащили тела наших парней. Правда, тогда мне тоже пришлось несладко. Я несколько дней провалялся в коме. Потом пришел в себя и увидел Рози. Она плакала и смеялась одновременно. Благодарила за то, что не бросил останки ее мужа. За то, что остался жив. За то, что слушаю и не перебиваю… Вот так все и началось. Я получил перелом позвоночника…в нескольких местах. Два позвонка вообще удалили, заменив на протезы, еще три буквально собрали из кусков и скрепили титановыми штифтами. Рози заново учила меня ходить… А я воспринимал ее порывы, как должное. Наверное, — он коснулся панели, — она даже какое-то время любила меня и ставила на ноги для себя. Не знаю. Я и сейчас не готов понять, что же тогда было. Эх, знать бы заранее…

— Вы по ней скучаете? — Валентина попыталась заглянуть мужчине в глаза.

— По Рози? Да. Если бы можно было все вернуть, я бы… наверное, сделал бы ей предложение. Вот только не знаю, как бы она отнеслась к такому.

Валентина вспомнила поведение Рози в те немногие часы, когда она жила после приземления. Она переживала за Минка. Думала, что он погиб. И наглоталась таблеток не только для того, чтобы унять нарастающую боль, но и для того, чтобы не разлучаться с ним — пусть не в этой жизни, так в той, в которую не верят до последнего, но о которой задумываются у черты…

— Она бы его приняла.

— Вот как? — он взглянул на девушку, пытаясь прочесть ее мысли. — Ты настолько хорошо ее знала?

— Не настолько, — легко согласилась Валентина. — Но я помню… помню ее последние минуты. Она думала только о вас. Думала, что потеряла вас навсегда и… не захотела без вас жить.

— Ты говорила, что она пострадала при посадке. Может быть…

Глупый мужчина, он продолжал цепляться за иллюзию. Так было привычно, так можно было найти оправдание своей слабости. Почему не настоял, почему не спросил, оставил все, как есть? Ведь иногда надо перестать быть слабаком и потребовать свою долю… И плевать на то, что сейчас иные времена, и что женщина сама выбирает. Некоторые женщины стали сильными не потому, что того хотели, а потому, что рядом не было никого действительно сильного и надежного. Может быть, Рози нашла в нем достойную замену погибшему мужу. Может быть, в какой-то момент он и стал для нее мужем — в память о том… Наверное, она ждала от него решительного шага, не дождалась и сама смирилась с дружбой. Наверное… А, что толку теперь гадать? Все прошло и назад не вернуть. Это только в сказках призрак возлюбленной является любовнику с последним признанием. Но он уже большой мальчик и в сказки не верит.

Или верит? Иначе с чего продолжает торчать тут чуть ли не на глазах у веганцев-«научников», которые лишь делают вид, что заняты проверкой всего оборудования перед стартом, а сами не сводят глаз с парочки иноплеменников. Языка никто из них не знает — разве что несколько самых расхожих фраз на интерлингве, но Минк беседовал с Валентиной по-вестиански.

— Да, — девушка посмотрела на мужчину и отвела взгляд. — Она действительно сильно пострадала. Может быть, даже смертельно… она ведь была медичкой и знала, что там как в человеке устроено. Но иногда мне кажется, что она не жалела об этом. Она хотела умереть. Умереть, чтобы не жить без вас. И, если бы она уцелела — не получила травму, я хочу сказать! — она бы, наверное, все равно что-нибудь с собой бы сде…

— Нет! — слово вырвалось само. — Рози не могла. Она сильная. Она не способна…

— Откуда мы знаем, кто на что способен? — отмахнулась Валентина. — Я вот тоже не думала, что способна на… на такое…

Вспомнились долгие дни под палящим солнцем — облака по небу ходили, но дождем если и проливались, то где-то в стороне — и не менее долгие холодные ночи, когда зуб на зуб не попадает от холода. Вспомнилось тупое голодное ощущение в желудке — до этого дня голодать ей не приходилось. Вспомнились существа, которых она ела сырыми и жесткие безвкусные растения, которые жевала в надежде хоть как-то заглушить боль в желудке. А то существо в воде, которое ее чуть было не укусило… Если бы ей не повезло, кто знает, чем бы все закончилось? Если вдруг местные животные ядовиты…

— Да уж, — усмехнулся мужчина, словно прочел ее мысли, — ты показала себя… весьма отважной первопроходицей. Хоть подавай документы в Дальразведку…

— Думаете, меня возьмут? Без опыта работы?

— Опыт у тебя есть. Уникальный опыт выживания на чужой планете. Без этого космическим первопроходцам никак.

— Космическим первопроходцам, — повторила Валентина, смакуя словосочетание на слух. Об этих людях ходили легенды. Сатурнию открыл один такой первопроходец. Его корабль получил повреждения, с трудом дотянул до атмосферы, где начал разваливаться, не долетев до грунта. По счастью, развалился он не весь, так что экипаж — да, тот первооткрыватель был не один, но… — не теряя времени, кинулся устранять повреждения. Их подобрал проходящий мимо другой космопроходец, поймав сигнал бедствия. Ситуация была так похожа на ту, в которой оказалась сама Валентина, что девушка невольно улыбнулась. А вдруг это действительно ее судьба? Вдруг она действительно станет знаменитой первооткрывательницей новых планет?

— Я же будущий штурман, — попробовала заспорить она. — А штурманов…

— Хороший штурман нужен везде. И грузы возить с колонии на колонию, и туристов катать, и новые дороги прокладывать. Перед тобой открыт весь мир…

— А перед вами?

Минк запнулся. Думать о других было легче, чем о себе. Не так тяжело и больно.

— А что я?

— Ну, вы тоже штурман и… тоже могли бы…

— Мог бы — что? Стать космическим первопроходцем?

— А что тут такого? Вы сами говорили, что хороших штурманов везде ценят. А вы хороший…

— Не такой уж, если честно. Если меня обставили две девчонки-выпускницы, на распечатках дипломов которых еще краска не высохла. Я должен был догадаться давно, почему «Агути» так резко изменил курс и кто в этом виноват. Я должен был принять во внимание неучтенную пассажирку, у которой должно быть свое мнение относительно того, куда и зачем мы летим, — Валентина открыла было рот, чтобы заспорить, но ее остановили решительным жестом. — И я должен был предугадать, какая это страшная сила — женская дружба. Когда ради подруги не остановишься ни перед чем — даже перед нарушением закона.

— Мы ничего не делали. Мы только составили программу…

— И могли бы посоветоваться со взрослыми прежде, чем совать свои любопытные носы, куда не следовало!

— Но мы же не знали…

— Знали, — Минк почувствовал, что начал закипать. — Должны были знать!

— Откуда? У нас не было опыта…

— Мозгов у вас не было, соплячки! — сорвался он. — И ответственности. А штурман отвечает не только за трассу — он отвечает и за весь корабль. За жизни тех людей, которые на нем находятся.

— Но…

— Штурманом на «Агути» был я. Я! — он ткнул себя пальцем в грудь. — И когда начнется разбирательство по этому делу, угадай с трех раз, кого привлекут к уголовной ответственности за гибель корабля и экипажа?

Валентина отшатнулась. Сперва она хотела обидеться — мозгов у нее нет, надо же такое ляпнуть! — но потом прикусила язык. Она вообще пассажирка, с нее взятки гладки. Ну, поругают за то, что пробралась на борт незаконно. Ну, и все. Тиоке тоже ничего не будет — она стажерка, да ее папа наверняка отмажет дочку, взятку кому-нибудь даст. Кто остается? Только Стивен Минк.

— Вам… что-нибудь будет? — пролепетала она.

Он пожал плечами:

— Это решит суд.

— Но это несправедливо! Это мы с Тиокой во всем виноваты! Это мы изменили курс корабля! А вы пытались его спасти…

— Если в «черном ящике» есть соответствующие записи, то суд их примет во внимание, — кивнул он. — И может быть, даже учтет ваши показания. Но закон есть закон. Кто-то должен ответить за гибель людей. И почему бы не я? Мне все равно…

Он покосился на пластиковую перегородку, за которой лежали тела погибших членов экипажа «Агути». Увы, не все. Еще одна спасательная капсула так и не отыскалась. В лучшем случае она в виде искусственного спутника до сих пор кружит над Розовой Красавицей и тогда ее отыщут рано или поздно. В худшем — летит где-нибудь в космосе, давно растратив запасы кислорода, с мертвым или умирающим экипажем на борту. Эдакий «гроб на колесиках». И будет просто чудом, если ее подберет какой-нибудь дальнобойщик. А несколько человек так и останутся пропавшими без вести, сгоревшими в атмосфере или разорванными на куски при взрыве. Теоретически, их тела или фрагменты тел можно найти — если долго и тщательно обшаривать пояс спутников, окружающих планету. Но веганцы вряд ли дадут добро на полномасштабные поиски. Для них еще свежа память о войне. И если капитан Сомба готов протянуть руку дружбы — он, к тому же, не воевал, получив отсрочку — то остальные так не думают.

Он покосился на «научников». М-да, совсем забыл о зрителях.

— Идем отсюда, — взял Валентину за локоть. — Негоже выступать перед ними. Мы и так тут чужие. И нам лучше держаться вместе.

— Ладно, — кивнула девушка, пристраиваясь рядом.

— К тому же, скоро старт. Я, как временно исполняющий обязанности пилота, должен быть на рабочем месте…

Он усмехнулся, думая о том, что, если все пойдет, как запланировано, это будет его последнее рабочее место. Достойный конец карьеры, ничего не скажешь!

Девушкам выделили одну каюту на двоих. Вернее, поселили в освободившейся после смерти злосчастного лаборанта. Когда Тиока узнала, что им предстоит жить на месте того парня, которого Минк взял в заложники, с нею чуть не приключилась истерика. Валентине с трудом удалось ее успокоить.

Тиока сидела в каюте, притулившись на краешке единственного откидного стула.

— Старт через несколько минут, — напомнила Валентина, входя. — Ты почему не готовишься?

По местным правилам, надо было забраться в специальную амортизационную нишу.

— Не хочу, — надулась та. — Там… жутко.

— Жутко, согласна. Но так надо. Давай вместе, — Валентина открыла створку, проверила работу автоматики. — Если боком, мы прекрасно поместимся. Будет немного тесновато, но зато…

— Ты лезь, а я не хочу.

— С чего это вдруг? Все кончилось. Мы летим домой!

— Да… домой… — подруга шмыгнула носом, и Валентина все поняла. Она присела на тот же стульчик, прижалась, обнимая сатурнийку за плечи, поцеловала в щеку.

— Я все понимаю. Мне тоже жалко Минка. Тем более что он ни в чем не виноват, — Тиока всхлипнула. — Но если будем скрываться от закона, то так все и подумают. А мы можем доказать, что он тут ни при чем. Ну, или что он не настолько виноват… Но для этого надо отсюда улететь. И приготовиться к старту. Пошли?

Тиока позволила увлечь себя в амортизационную нишу, где девушки действительно расположились боком, крепко-крепко обнявшись. Панель задвинулась за ними, зашипел нагнетаемый газ. В темноте последний раз всхлипнула уткнувшаяся ей в плечо Тиока. И Валентина вдруг поняла, что действительно ничего еще не закончено.

Все только начинается.

Минк сразу прошел на свое место в рубке управления. Сел, пристегнулся, пробежался пальцами по пульту, репетируя. Этот пульт слегка отличался от привычного, земного, и надо было приспособиться, чтобы не тратить время и не искать нужную клавишу. Кроме того, веганцы предпочитали кнопки и клавиши, а у людей чаще всего встречались тумблеры и виньеры.

— Ну, что? Готов?

Минк обернулся на Сомбу-99, который внимательно наблюдал за ним. Вообще все в командном отсеке не сводили с человека глаз. Такое было впервые за все два столетий контактов этих двух народов — чтобы землянин сидел за пультом веганского корабля. Да еще и собирался им управлять.

— Готов, — кивнул Минк. — Обратный отсчет.

— Есть обратный отсчет! — Сомба сделал привычный жест, и штурман не преминул это отметить, запоминая. Вдруг пригодится?

— Двигатели…начать прогрев!

— Есть прогрев, — донеслось по внутренней связи.

Внизу родился и постепенно начал нарастать тихий мягкий гул, похожий на урчание сонного кота.

— Давление? Обороты? Топливо? — звучали вопросы. Урчание становилось громче — кот, так сказать, уже проснулся, но пока еще пребывал в благодушном настроении. Вот когда его «умиротворенное урчание» перейдет в рокот — тогда… Но до этого момента оставалось еще несколько минут.

Минк делал свое дело спокойно, четко произнося команды, задавая и отвечая на вопросы. Все шло, как по маслу. Никто и не думал сомневаться. А если кто-то из веганцев и косился в его сторону, то уж точно не для того, чтобы догадаться о том, что чужак что-то скрывает.

Пожалуй, единственным, кто мог что-то заподозрить, был связист. Он ведь находился в рубке в то время, когда штурман «Агути» передавал свое сообщение. Текст на экране он мог видеть очень четко, и если мог читать на интерлингве, он бы узнал, что напечатал землянин. Но он не умел читать. Или не обратил внимание. Или просто проявил чудеса тактичности. Не важно. Важно то, что прошло уже больше трех суток с момента отправки сообщения, а веганцы ни о чем не догадывались. Да что веганцы! Даже его соплеменницы, которые на интерлингве всяко говорили и читали лучше, и те не обратили внимания на небольшую приписку в конце сообщения.

Или все-таки обратили? Вспомнился тот разговор с Валентиной у холодильника. Он ведь почти признался девушке в своем решении взять вину на себя и понести ответственность за гибель корабля, экипажа и груза. Да, она догадывалась о его намерении, но не подозревала о том, что решение не просто уже принято. Его показания в тот момент уже летели сквозь космос. А сейчас он готовился вести «Шхех» навстречу своей судьбе.

— Десять… девять… восемь… семь… шесть…

Руки лежал на пульте и практически не дрожат. Он — само спокойствие. А ведь это — его последний полет, как ни крути. Каков бы ни был приговор — в случае явки с повинной он будет максимально мягким — после этого ему уже навсегда будет закрыта дорога в большой космос. Сейчас ему сорок лет. Еще пять или шесть лет — и все. Только самолеты и флайеры. А за пределы атмосферы — исключительно как пассажиру.

— Старт.

«Шхех» дрогнул. Даже не дрогнул, а словно дернулся, как спросонья. Толчок был мягким, упругим. Перегрузка была незначительной, нарастала медленно, постепенно. И можно было отвлечься и смотреть, как на обзорных экранах меняется картинка. Горизонт уплывал вниз, одновременно увеличивался обзор. Вот осталась позади бесплодная каменистая равнина. Вот промелькнула полоса растительности вдоль берега мелководного моря. Вот на горизонте мелькнула лента реки — до нее не больше полусотни километров, корабль просто немного не дотянул до нее! Вот море… Да, теперь видно, что это море, а не озеро. И что на порядочном расстоянии от берега — примерно сорок-пятьдесят километров — глубина его резко увеличивается. Дно словно проваливается в яму. Вот на горизонте мелькнула цепочка островов. Вот с севера в море вдавился длинный гористый полуостров…

Но тут корабль вырвался в верхние слои атмосферы, а еще через полминуты покинул ее, оказавшись в космосе.

— Есть выход на орбиту.

— Отлично. Теперь начинайте раскрутку, — скомандовал Сомба-99. — Но помните об астероидном поясе.

— Понял, — Минк подался вперед, вводя новые данные. Корабль взял чуть «выше», забираясь почти на широту полярного круга — при условии, если у этой планеты таковой имеется. На таком расстоянии пояс астероидов казался россыпь мелких камешков пополам с песком. Их было не так уж много. «Агути» мог увернуться от столкновения, если бы в рубке кто-то был. То, что ни первый, ни второй пилот не пренебрегли сном, тоже его упущение. Надо было проверить и, если люди нуждались в отдыхе, поискать им замену… или хотя бы изъявить готовность заменить их самому. Он этого не сделал, значит, он виновен. Да, так он и заявит, когда начнется расследование. И пусть только попробуют его оправдать!

— Все в порядке?

Он вздрогнул. Голос капитана ворвался в сознание неожиданно, нарушив мысли.

— Да, капитан.

— В таком случае… пора начинать разгон.

— Да, капитан.

Минк наклонился вперед, набирая нужный код и вводя программу. Урчание усилилось, а потом так резко поднялось до пронзительного рева, что мужчина невольно поморщился. У людей бы на двигатель были поставлены заглушки, надежно экранируя экипаж. А тут…

«Шхех» пошел прочь от планеты, разгоняясь почти до предела возможностей. Сомба-99 тоже подался вперед, торопливо меняя угол зрения всех экранов, кроме пары ведущих.

— Прощай, — голос его дрогнул, и продолжил капитан тихо, почти одними губами. Как ни старался Минк, разобрать он мог далеко не все.

— Прощай, Розовая Красавица… Первая планета, которая… И пусть до тебя были другие, ты все равно остаешься… вечная память… Сколько буду жить…Как бы я хотел… снова… кто-нибудь другой… Но для меня… всегда Розовая Красавица… Прощай!

— Капитан?

Сомба торопливо зажмурился.

— Что?

— Капитан, — человек глядел пристально и так пронзительно, что на какой-то миг Сомба ощутил себя маленьким мальчиком под взором строгого дядюшки. — У вас все будет хорошо.

— А у вас? — досадливо огрызнулся тот. Он сделал для этого человека так много! Практически снял обвинения, максимально замял дело об убийстве заложника… Предоставил ему каюту, дал право доступа в рубку управления, сравнял в правах с остальным экипажем. А он? Как он смеет смотреть так тяжело и пронзительно, как будто догадывается о тайной мечте Сомбы!

— У меня… у меня многое будет зависеть от того, в чьи руки попадет послание, — не стал кривить душой Минк.

— Как и у меня, — выдавил Сомба. — Мой отчет о провале экспедиции…кое-кому кое-что явно не понравится…

— Что именно?

— Например, вы, земляне. Эта авария… Найдутся те, кто не поверит в случайность. Такту-101… он такой не один. В правительстве есть много таких, кто заподозрит меня в особой симпатии к представителю враждебного народа. Меня могут отстранить от полетов…

Минк подавился воздухом. Выходит, они с веганцем два сапога — пара? Или, вернее, одного поля ягоды?

— Во всяком случае, на Розовую Красавицу мне уже не переселиться. И вообще, покинуть планету смогут только мои внуки… А я даже детей пока еще не завел!

«Я тоже», — хотел сказать Минк, но промолчал и только тихо покивал головой.

Они оба уставились на экран, на котором уже раскинулся во всю ширь пустой мертвый космос. Бархатная, тяжелая чернота вакуума лишь кое-где подсвечивалась крохотными огоньками далеких звезд. Где-то вокруг некоторых вращались планеты — один, две, три или несколько. Среди них наверняка есть и подходящие для жизни. Наверняка… Но почему же нужна та, недоступная, уходящая сейчас назад? Почему вообще мы делаем свой выбор? Как понять этот странный механизм любви? Можно ли его понять вообще? И надо ли понимать…

На третий день полета жизнь вошла в привычную рутинную колею. «Шхех» летел, четко следуя проложенному курсу. Никаких эксцессов на борту не случалось. Нет, веганцы и люди не стали друг к другу ближе, но, по крайней мере, не возникало споров, ссор, тем более, драк. «Гости издалека» предпочитали держаться вместе, особняком, сходясь с «хозяевами» только во время приема пищи или по решению рабочих вопросов. Сомба-99 был вполне этим доволен. Несмотря ни на что, он все-таки не доверял Минку. Слишком тот был спокоен. Как будто для него уже все было кончено.

Валентина тоже это чувствовала. Бывший штурман «Агути», ныне переквалифицировавшийся в пилота, буквально дневал и ночевал на рабочем месте, заходя к себе только чтобы поспать. Ему выделили подвесную койку в одной из технических кают — вернее, механик Джанго согласился уступить ему свою на время. И там он действительно только спал.

Девушка трое суток караулила мужчину, подсматривая и выслеживая, и добилась своего на четвертые сутки полета.

Она столкнулась с Минком, когда тот, потирая лицо, выходил из «спального бокса», собираясь наведаться в кают-компанию за пайком и снова приступить к работе.

— Э-э… Минк?

— Что вам угодно?

Слова были произнесены усталым равнодушным тоном. Взгляд оставался холодным и каким-то сквозным. Он смотрел и не видел. Почти не видел — вздрогнул и сфокусировал взор на девушке, когда та схватила его за запястье:

— Что происходит?

— Все в порядке. Насколько я знаю, на борту за последние десять часов не произошло никаких эксцессов. Я бы знал, — он усмехнулся, но усмешка увяла, когда ногти Валентины впились ему в руку со всей силой.

— Плевать на корабль, — девушка даже приподнялась на цыпочки. — Что происходит с вами, штурман Минк? Вы в порядке, Стив?

Кроме матери, двух-трех близких друзей и Рози никто не называл его Стивом.

— Да, — он стиснул зубы, цедя слова сквозь них, — я в полном порядке.

— Врете! — зашипела Валентина. — У вас такой вид, как будто вы уже умерли, но почему-то этого не заметили!

— Вы себе противоречите. Как можно умереть и…

— Как? Так, как вы! Что вы задумали? Вы… хотите взорвать корабль? С ними всеми на борту? Усыпить бдительность и направить на ближайшую звезду, отключив предварительно автоматику? И вас останавливает только то, что поблизости нет подходящей звезды? Но вы уже составили программу и нам осталось… сколько? День? Два? Или несколько часов?

Минк так быстро перехватил руку Валентины и в свой черед сдавил ее запястье, что девушка задохнулась от боли.

— Да ты в своем уме, мелкая? — прошипел он, наклоняясь к ее лицу. — Чтобы я… после всего… рисковал… вами?

— Собой вы готовы рискнуть, — несмотря на то, что мужчина давил на болевую точку и от этой боли у нее подгибались колени, а в глазах темнело, Валентина держалась. Во всяком случае, очень старалась.

— Я — другое дело. Я человек конченный. А вот вы…

— И вы поэтому хотите… покончить с собой? Не надо! — свободной рукой она вцепилась в его комбинезон. Веганский комбинезон, подшитый и подвернутый так, чтобы прийтись по фигуре низкорослого человека. Сама она была в собственном, отмытом и починенном.

— А разве это кого-то волнует?

— Меня! — выпалила Валентина. — Это волнует меня!

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Девушка почти прижималась к груди мужчины. Ему достаточно было всего лишь положить руку ей на талию, чтобы объятие стало полным — так близко оказались их тела. Но Минк предпочел бы, чтобы этой конечности у него сейчас не было. Дабы избежать искушения. Потому что надо было выбирать — его будущее или будущее этой девчонки. У нее все впереди, а большая часть его активной жизни уже прожита. Так пусть она и идет дальше. А он, умеющий только терять…

— Что вы говорите!

Он хотел ее оттолкнуть. Хотел — и не мог. Да, действительно, ему осталось так мало жить, что, наверное, стоило напоследок оторваться по полной. Но — нет, не стоит. Ей ведь жить дальше. Как она будет дальше жить… после всего?

— Говорю, что думаю. Вы не должны так поступать, Стив. Не надо.

— А что вы предлагаете?

— Я не знаю, но есть другой выход! Должен быть! Просто… просто он вам не нравится, вот вы и предпочитаете считать, что его нет.

На миг впереди забрезжила надежда. Да, выход был. Не сказать, что идеальный вариант, но он был. Просто… просто девчонка права. Ему не нравился такой вариант. Ему и альтернатива как-то не улыбалась, но… Но ведь принято из двух зол выбирать меньшее!

Так он и сказал. И получил в ответ негодующий взгляд:

— Значит, жизнь для вас — большее зло? Ну, знаете… Тогда зачем вы нас спасали, если жить — плохо?

— Смотря для кого, — он попытался улыбнуться. — Вы не понимаете…

— Нет, — она внезапно вывернулась из его объятий — и когда он успел? — и отступила, сжимая кулаки. — Это вы ничего не понимаете. Я ведь тоже была там, на планете… этой их Розовой Красавице. Я тоже видела… тоже через это прошла. Но вам все равно. А когда поймете, что ошибались, будет поздно!

«Поздно» наступило через пять дней.

Старательно избегавший Валентины Минк был опять в рубке управления, когда связист поймал далекий сигнал. Он пришел на официальной волне, и связист не нашел ничего лучшего, как продублировать его по общей связи:

— Линейный корвет землян «Сигма-Эн» вызывает мостик. Требуют назвать себя и сообщить свои координаты.

Сомба-99 переглянулся с Минком. Тот, как ни в чем не бывало, следил за приборами.

— Линейный корвет?

— Это… служба безопасности, — помявшись, уточнил связист.

— Давай связь, — вздохнул Сомба. Ссориться с безопасниками не стоит. И не важно, к какому народу они принадлежат. Тем более что у них на борту есть три землянина.

— У вас на борту находится некий Стивен Минк? — поинтересовались с корвета после того, как с формальностями было покончено.

Сомба-99 покосился на пилота. Тот молча кивнул.

— Да.

— В таком случае ложитесь в дрейф и предоставьте нам палубу для стыковки. Сейчас к вам на борт перейдет наша группа.

Сомба опять покосился на пилота. Тот сидел, как каменный — руки на пульте.

— Делайте, как они просят, — прошептал человек еле слышно.

Сомба подчинился. В конце концов, не этого ли он ждал все это время? Троих «пассажиров» следовало передать человечеству вместе с «мертвым грузом» и возвращаться домой.

Стыковка произошла легко и быстро, отработанная безопасниками до автоматизма. Сомба поморщился, подумав, что опыт они приобретали на последней войне, когда им приходилось брать на абордаж корабли куа. Жаль, что у него нет такого опыта. Такту-101 бы непременно оценил юмор. Да еще и оценит — ведь уже через пару часов его придется выпустить с гауптвахты.

— Идемте, капитан? — Минк активировал автопилот и встал, отстегивая ремни безопасности. — Поздороваемся…

Он был почти спокоен, и Сомба от души ему позавидовал. У них было не так уж много времени, чтобы узнать друг друга, но… но этот землянин нравится ему.

Когда они спустились на нижний уровень, обе пассажирки уже были там. Как и пятеро людей-безопасников. Четверо были вооружены, и, может быть, поэтому девушки не спешили кидаться в объятия соплеменников.

Увидев мужчин, пятый безопасник, тот, что без оружия, сделал шаг вперед.

— Штурм-лейтенант Стивен Минк?

— Да, — он удивился, услышав свое старое воинское звание. Видать, успели раскопать всю его подноготную.

— Вы арестованы.

— За что? — взвизгнула Тиока.

— Я так и знала! — Валентина кинулась к Минку, обхватила его за плечи. — Так и знала! Ты все-таки это сделал? Зачем? Зачем ты отправил то сообщение? Скажи!

Он много чего мог ей сказать. О долге и чести. О добром имени и будущем. О справедливости и гуманизме. Не хватило бы дня, чтобы высказать все, что он хотел и не мог сказать. Поэтому мужчина только покачал головой, первый и последний раз обнял девушку и, отстранив ее, шагнул к безопасникам, протягивая соединенные заранее — чтобы удобнее надевать наручники — запястья.

И улыбнулся, уже на пороге бросив последний взгляд через плечо.