Рассвет на чужой планетой

ГЛАВА 13

Краткий беглый осмотр медотсека показал, что на местную связь рассчитывать не стоит. Вся здешняя техника просто не годилась для того, чтобы передавать сообщения. Люди были заперты в четырех стенах под прицелом камеры видеонаблюдения. Ее глазок тихо мигал, намекая, что за ними постоянно следят.

Минк прошелся туда-сюда по комнате, время от времени косясь на камеру и прикидывая, как хорошо она освещает тот или иной угол. Есть ли у нее эффект пчелы? Или эффект лягушки? А может, она работает по принципу глаза хамелеона? Все живые существа видят мир по-своему. Даже люди, смотря на одно и то же, видят каждый свое. Например, эти девушки смотрят на него с разным чувством. Соплеменница, папенькина дочка, вообще не смотрит. Ей уже скучно. Она откровенно мается и просто любопытно глазеет по сторонам. Зато сатурнийка буквально пожирает его глазами. От этого делается неуютно, отвлекает и мешает сосредоточиться. С другой стороны, внимание девушки ему, как мужчине, лестно. Будь она чуть постарше, как Рози…

Рози. Эта боль никогда не пройдет.

Рози. Женщина-подруга, женщина-сестра, женщина-память. Вдова его боевого товарища, спасшая ему жизнь и, сама того не желая, ставшая, хотя и посмертно, разменной монетой в политической игре. Казалось бы, не все ли равно, где телу найти последний приют? Ан нет. Хоронить покойников можно только на их планетах. Девчонки, конечно, уже поняли, какого сваляли дурака, но делать нечего. У них еще будет время исправить эту ошибку. Рози упокоится в родной земле, как положено. Но для этого самому Минку и его спутницам надо уцелеть и предотвратить бойню, которая может разразиться. Нового витка войны ни люди, ни веганцы могут и не пережить. И если для веганцев война может означать откат в развитии и возможный регресс, то люди «всего-навсего» будут исключены из межпланетного сообщества за агрессивность. А там и до физической изоляции недалеко, что тоже означает регресс.

…Да, это было страшное столетие. Столетие непрерывных военных конфликтов. Война между двумя народами то затухала, то разгоралась с новой силой, то выходя в открытый космос, то ограничиваясь местными локальными стычками — кто будет разбираться в истинных причинах гибели, скажем, экипажа частного транспортника и расследовать, кто на самом деле их расстрелял — свои соплеменники или чужаки? А классическое «парни перебрали после работы и подрались в баре» вообще не квалифицируется, как уголовное преступление — по крайней мере, на большинстве окраинных миров. И плевать, что в этом баре люди били веганцев или наоборот.

Минк родился во время войны в семье потомственных военных. С пяти лет он знал, что пойдет по стопам отца и даже дразнил сестер — мол, вам только связистками работать, а я буду десантником, как папа. Его не остановило даже то, что папа из того, последнего, полета вернулся по частям. То, что удалось собрать, сложили в ящик длиной в метр. Правда, уступили просьбе вдовы и выделили из нескольких клеток нужное количество генетического материала, которое позволило женщине родить еще одного ребенка, в память об умершем. Стоила такая операция безумно дорого, но пенсия вдовы военного покрыла расходы.

После этого Минк уже окончательно решил, что уйдет в армию. И ни дня не жалел о выбранном решении. Даже сейчас. Особенно сейчас. Весь его военный опыт кричал о том, что происходит и что надо предпринять.

План был прост. Надо было каким-то образом дать о себе знать во внешний мир. И не просто послать сигнал бедствия, но «выкинуть» пакет данных, которые, после расшифровки, помогли людям правильно оценить ситуацию.

Грузовое судно, выполнявшее обычную рабочую миссию по доставке оборудования на одну из станций — координаты прилагаются — в результате сбоя программы провалилось в «ямку» и оказалось в стороне от маршрута следования. «Вывалилось» оно слишком близко от планеты — примерные координаты можно вычислить по лучу отправки — и подверглось бомбардировке в поясе астероидов. Обычное дело, если учесть, что после сбоя программы судно на какое-то время становится практически неуправляемым и просто не может уклониться от случайного метеорита. В результате произошла авария, корабль получил повреждения, и была предпринята попытка эвакуироваться согласно штатному расписанию — информацию можно считать в «черном ящике». Разваливающийся корабль упал на планету — примерные координаты смотри выше — и попал в поле зрения работников научно-исследовательской базы веганцев, которые проводили тут геологические и биологические изыскания. Уцелевшие члены экипажа просят помочь им вернуться домой — адрес прилагается.

И все. Несколько десятков слов, несколько десятков цифр, несколько минут работы. Но как это сделать, если ты заперт в медотсеке, где нет даже внутренней связи?

— Что будем делать?

Это спросила вестианка. Она не сводила с мужчины глаз, и тот чувствовал себя неуютно под пристальным взглядом девушки. Минк не любил, когда на него таращились.

— Я думаю, — ответил он.

— Нам надо отсюда выбраться.

Девушка не задавала вопроса. Она размышляла вслух.

— Знаю.

— У вас есть план?

И снова что-то в ее тоне заставило Минка поежиться. Никаких эмоций. Холодный деловой тон. Как будто она не в плену у чужаков, а на совещании! Впрочем…

— А у вас?

Грязный удар — перевести стрелки на собеседника. Тем более, на женщину. Как будто он собирается переложить ответственность на чужие плечи. Мол, если что, я тут ни при чем, это все она!

— Ну… есть кое-какие соображения, — протянула Валентина.

— Вот как? И что же вы надумали?

— Ну… — она явно не растерялась. — Это ведь камера, так? — кивнула в сторону мигающего глазка. — И они за нами следят?

— Не уверен, что следят в данный момент, — уточнил Минк. — Скорее всего, ведется запись, чтобы потом, в случае чего, можно было восстановить происходящее… Так что, если вы собираетесь инсценировать сердечный приступ и таким образом заманить внутрь врача, чтобы с его помощью выбраться наружу, советую отбросить эту мысль. У веганцев другие приоритеты. Есть члены экипажа, которыми можно легко пожертвовать. И врачи — увы! — входят в их число.

— То есть, нас могут просто… убить вместе с заложником?

— Да.

— Но… убить врача?

— Веганцы по-другому относятся к тем, кто заботится об их здоровье. Врачи нужны тем, кто сам не может позаботиться о себе. У них весьма и весьма распространено самолечение. На некоторых кораблях даже отсутствует такая штатная единица.

— А здесь почему врач есть?

— Ну… это незнакомая планета. Вдруг здесь встретятся формы жизни, которые будут угрожать здоровью экипажа?

— Например, люди? — хихикнула Валентина.

Минка эта шутка задела за живое. И как девушка еще может смеяться? Но потом до него дошло. Действительно, людей тоже может считать формой жизни, представляющей угрозу для здоровья экипажа.

— Так что, простите, но врач-заложник для нас не вариант. Хотя… сама идея неплоха. Но нам надо придумать что-нибудь другое.

— Вывести из строя камеру?

Они посмотрели наверх. Ярко-синий глазок мигал ровно, как только и может мигать механизм. Смотрит ли кто-нибудь с той стороны на людей? Видит ли их? Понимает ли, что происходит? Или гости-пленники предоставлены сами себе? Как это проверить?

— Мы можем… чем-нибудь его залепить.

Валентина обернулась. Голос подала Тиока. Подруга все сидела на кушетке, болтая ногами и колупая то, что осталось от ее маникюра. Отодрала пластинка лака, страдальчески поморщилась, глядя на обнажившуюся ногтевую пластину, но потом вздохнула и стала отдирать остальные.

— Хорошая мысль, — улыбнулся Минк. — Если там за нами следят, они тут же заподозрят неладное и придут проверять… Вот только, кто придет с проверкой? Будет ли этот кто-то вооружен?

— А вы на что? — Тиока сосредоточенно ковыряла лак. — Вы же мужчина. Вы на него нападете и отнимете оружие.

— А если их будет несколько? Или…

Минк оборвал сам себя. Да что это на него нашло? Уж не права ли была Рози, и не постарел ли он, что боится за свою жизнь?

Боится. Только не за свою жизнь, а за этих вот девчонок. Человечество — ладно, оно само может о себе позаботиться. Уриане могут сколько угодно размахивать лозунгами о том, что космос должен быть мирным, а агрессоров надо изолировать, запретив полеты в космос по меньшей мере на триста лет. Людей уже слишком много, они расползаются по Галактике, как тараканы. Им принадлежат двадцать восемь планет, не считая орбитальных станций и временных колоний, которым пока не придан статус независимых миров. Причем далеко не везде люди действительно выглядят, как выходцы со Старой Земли — вестиане, например, уже немного отличаются от «стандартных» людей. Не так-то просто подавить такую цивилизацию.

Иное дело — эти девчонки. Он отвечает за них. Он обязан спасти их жизни, во что бы то ни стало. И не только потому, что только они могут точно указать место, где похоронена Рози. Просто он военный и мужчина. Имеет ли он право рисковать их жизнями?

Минк посмотрел на девушек — и неожиданно встретил ответный прямой взор.

Сатурнийка.

Она стояла перед ним, прямая, напряженная, как струна, сжав кулаки. И было в ее глазах что-то такое… что-то знакомое.

— Что надо делать? — спросила она.

— Что?

— Вы… ведь что-то задумали, не так ли? — Валентина наморщила лоб. Чистый и гладкий, не то, что бугристый лоб вестианки. — И вам, наверное, потребуется помощь? Что мы можем сделать?

— А с чего вы взяли, что вы что-то будете делать?

— С того, — она дернула плечом, — что мы не будем сидеть, сложа руки, и ждать, пока нас спасут.

— Уверены?

— В том, что нас спасут? Ну, — девушка заколебалась. С одной стороны, их вроде как уже спасли. Они вернулись в цивилизацию, им нет нужды скитаться по чужой планете, бороться за жизнь, мерзнуть и голодать. Но с другой стороны, не угодили ли они из огня да в полымя?

— Ну… вроде как да. Но… Нет!

— Вы уж решите, да или нет! — внезапно рассердился Минк.

— А что решили вы?

— Я? — для него это было само собой разумеющееся. — Я должен отсюда выбраться.

— Вы им не доверяете?

— Нет. И вы прекрасно знаете, почему.

Она молча кивнула.

— Я с вами. Командуйте!

— Вы станете мне подчиняться? — не поверил он своим ушам. — Мужчине?

— А что не так? У нас на Сатурнии это в порядке вещей.

— Странно. Обычно во всем цивилизованном мире давно уже равноправие. И женщина вовсе не обязана подчиняться мужчине только на том основании, что он мужчина.

— Значит, Сатурния не является цивилизованным миром, — пожала плечами Валентина. — У нас там… очень суровый край. Природа совершенно дикая. Мы только-только начали приручать эту планету. Всего сто лет, как на Сатурнии живут люди… даже чуть меньше, чем сто лет, девяносто шесть лет и восемь с половиной месяцев. У нас часто командуют мужчины. И это нормально. Кроме того, мы вроде как в армии… Штурман — это как бы воинское звание?

— Изначально — да, но…

— Вот и действуйте, — перебила она. — А мы поможем.

Произнеся последние слова, Валентина обернулась на Тиоку. Подруга не принимала участия в разговоре, но прислушивалась очень внимательно.

— Вы что задумали? — спросила она.

— Мы хотим отсюда выбраться. Так? — Валентина посмотрела на Минка. — И подать сигнал людям.

— Один раз уже подали. И что с того?

— С того, что сигнал «СОС» распространяется с постоянной скоростью и склонен к затуханию, — популярно объяснил мужчина. — Маячок может функционировать долго, несколько лет, но сигнал от него распространяется волнами. И если корабль, который мог бы прийти на помощь случайно оказался между ними, в паузе, то они бы ничего не смогли сделать. Просто потому, что не услышали сигнала. А я хочу послать кодированное сообщение через сеть инфранета.

— Инфранет? — оживилась Тиока. — Здесь есть инфранет?

— Должен быть. По крайней мере, пакет данных — это совсем не то, что сигнал маячка. Он передается с другой скоростью. А если еще и зашифровать его в виде вируса, то он сам будет искать, куда бы просочиться.

— Вы сможете это сделать?

— Я попытаюсь. Но сначала надо отсюда выбраться.

Дамбо-516 был недоволен. Ну и что, что он младший лаборант? Это ведь не повод помыкать им, да еще в присутствии женщины!

Ну, подумаешь, забыл вымыть пробирки после вчерашнего эксперимента! Подумаешь, не разобрал вовремя образцы и не подготовил среды для посева генкультур! Это ведь можно сделать за пару мини-единиц времени. Орать-то зачем?

Нет, «зачем» — как раз понятно. Старший группы ему просто завидует. Это ведь Дамбо-516 обнаружил ту капсулу с мертвыми землянами. И потом именно он первым заметил ту земную женщину. И даже принимал активное участие в поимке. Младший лаборант показал себя героем. Естественно, что старший взревновал. Ведь это все Дамбо-516 мог указать в своем отчете. И на кого потом обратит внимание высокая комиссия?

Вот и сегодня старший группы взъелся на него. Да еще подгадал момент, когда рядом была Дарк. Знал, как произвести впечатление на женщину.

Нет, Дарк не особенно нравилась Дамбо-516. То есть, конечно, нравилась, но он прекрасно понимал, что ему лично ничего не светит. В группе было много третьеразрядников, но никто не носил номера больше. А каждая женщина старается выбрать того, кто рангом повыше. Дамбо-516 все понимал, и от этого было еще больнее.

Вместе с болью в душе родилась жажда мести. Нет, он не будет рисковать. Он все продумает и сделать так, что старший группы ни о чем не догадается. Лаборанту не стоит подставляться — это может быть опасно. Но он что-нибудь придумает.

Он не успел еще ничего надумать, когда старший группы решил закрепить свою власть и послал лаборанта на корабль. И не просто на корабль, а для того, чтобы он навел порядок в лабораториях. Это было что-то вроде наказания — пока все занимаются наукой снаружи, он должен торчать тут.

Лаборатории находились на том же этаже, что медотсек и кладовые. Туда почти не заходили с тех пор, как «Шхех» встал на грунт. Ученые вынесли из предоставленных им кают все нужное, и здесь теперь царило запустение и разгром. Нужно приложить немало стараний, чтобы навести здесь порядок и расположить по местам все приборы, препараты и образцы. Вообще-то, в том, чтобы наводить чистоту, и состояли обязанности младшего лаборанта, но экспедиция на новую планету всегда давала шанс и новые возможности. Здесь как бы теряли актуальность прежние отношения, стирались границы условностей, появлялись перспективы для личного и карьерного роста. Не зря на новые планеты перебираются в первую очередь те, кому нечего терять, кто хочет начать новую, лучшую жизнь. Для себя Дамбо-516 уже решил, что Розовая Красавица станет его новой родиной. Здесь у него появится шанс получить иной номер просто потому, что первое время тут будет мало народа. Нет, двузначником ему не стать, но вместо 516 стать 416 или даже 316 вполне реально.

И вот все летит в бездну из-за самодурства старшего группы. Решил лишний раз показать свою власть! А вот не бывать тому!

Дамбо-516 остановился, нескольких шагов не дойдя до отсека, где располагались лаборатории. Уборщиком он не станет. Не дождетесь!

Потоптавшись на месте, он круто развернулся и зашагал в обратном направлении. Пока еще не оформившаяся мысль требовала выхода. Пара единиц времени у него есть.

На первый взгляд, земляне бесцельно кружили по медотсеку, но Такту-101 чувствовал подвох. И не только потому, что пленники говорили исключительно на своем языке, не переходя на интерлингву. Вот вам еще одно доказательство коварства землян. У всех нормальных разумных существ, вышедших в космическое пространство, есть единый язык, на котором они все общаются между собой вне зависимости от того места, где родился тот или иной индивид. Это существенно облегчает жизнь и упрощает обмен информацией. Скованные единым языком и культурой, разумные существа скорее достигают прогресса. Общий язык сплачивает их в единое целое. Но у землян все не так. Они и на своей родине ухитрялись сохранять огромное количество разных языков и наречий, а когда поселенцы хлынули в космос, они потащили свои языки с собой. Теперь на одной планете они говорят на одном языке, на второй — на другом, на третьей — еще на каком-нибудь и так далее. Более того, они не желают учиться на примере других, продвинутых народов и, вместо того, чтобы на новой родине отказаться от старых обычаев, добавили к своей языковой какофонии еще один язык. Теперь каждый человек знает минимум три языка — язык той планеты, на которой родился, всеобщий человеческий, на котором говорит только со своими соплеменниками из других миров, и интерлингву. И эта троица сейчас говорила как раз на своем собственном диалекте, которого программа перевода просто не знала.

Такту-101 не сомневался, что это дело рук мужчины. Он не доверял этому типу, который щеголял военной татуировкой. Минк был опасен. Хищный зверь, попавший в клетку. Пусть кто угодно говорит о гуманизме, Такту знал, что здесь и сейчас это звучит насмешкой. Он воевал. Он знает жизнь в отличие от этого мальчишки-капитана. Сомба-99 слишком самоуверен. Еще бы! Его спортивная карьера защитила его от набора в действующую армию. Пока Такту-101 и его ровесники проливали свою кровь, он бегал по стадиону на потеху толпе. А потом получил теплое местечко на грузовозе, почти не высовывая носа дальше Системы Куа-со. И не высовывался бы и дальше! Нет, приспичило доказать, что тоже мужчина. Смех один.

… а ведь на месте этого мальчишки должен быть он! Такту-101 давно, с тех пор, как закончилась война, пытался занять себя хоть чем-нибудь. Несколько раз он выполнял рискованные задания просто потому, что привык к такой жизни. Всякий раз он получал поощрения, и был уверен, что это, последнее, задание даст ему право жениться и достойно завершить карьеру. Но кто мог подумать, что и этот бывший спортсмен тоже подаст аналогичное прошение и высокая комиссия из двух кандидатур предпочтет его? Такту-101 лелеял мечту отомстить и восстановить справедливость. Он ждал, когда капитан ошибется, споткнется, чтобы опрокинуть его и занять чужое место.

Он успел понять, что момент настал, когда, последний раз обменявшись репликами — программа дешифровки работала исправно, но в дело вмешался акцент одной из женщин, и машина то и дело сбоила, не зная, как интерпретировать ее слова — пленники уставились на глазок камеры.

Видеть они его не могли, но Такту-101 все равно подмигнул троице:

— Что уставились? Знаете, что за вами следят? Правильно. Следят. И глаз не спустят!

— Надо ждать.

Голос Минка прозвучал решительно, но устало. Он принял решение и первым отвел глаза от зеленого огонька под потолком.

— Ждать? — Валентина развернулась к мужчине, сжимая кулаки. — Не вы ли только что почти убедили меня в необходимости действовать? Я согласилась вам помогать…

— Действовать, — он кивнул, — надо. Но не стоит пороть горячку. Будь я один, я бы уже начал действовать. Терять мне было бы нечего, — он поймал себя на противоречии. Ведь провел тут несколько дней и ничего не предпринял! Почему? До последнего надеялся, что не один, что выжил еще кто-то? Теперь судьба остальных членов экипажа «Агути» более-менее прояснилась. А он оказался в ловушке долга и чести.

— Да, терять мне тогда было нечего… почти нечего, — уточнил он. — Кроме надежды. А теперь еще появились вы.

— И мы вам мешаем?

— Нет. Но я должен вас защитить. А сделать это с голыми руками… несподручно.

Тиока презрительно хмыкнула.

— Вы же военный… если верить вашим словам…

— Был военным. Пока не списали по ранению.

— Ну и что?

— А то, что с голыми руками против нескольких десятков веганцев мне не выстоять. Я практически ничего о них не знаю. Мне не известно, сколько здесь народа. Сколько единиц оружия на борту. Где оно находится, как расположены отсеки и каковы коды доступа… Нет, — оборвал он сам себя, — кое-что я мог бы сделать и примерно вычислить. Например, я бы попытался взломать здешнюю аппаратуру и даже подобрать кое-что подходящее, чтобы не выйти совсем с пустыми руками. Но все остальное…

— Что же нам делать?

— Ждать ночи.

Валентина кивнула. И как она сама не догадалась! Судя по тому, сколько прошло времени с тех пор, как их доставили на корабль веганцев, уже был вечер. Вот-вот объявят отбой. Наверняка в коридорах погаснет свет. Большая часть экипажа отправится отдыхать. Останутся только вахтенные.

— Да, — озвучил ее мысли Минк. — Веганцы, к тому же, весьма дисциплинированы. Сказали — ложиться спать! — значит, надо идти в свою каюту и принять горизонтальное положение. На их военных судах даже предусмотрена система наказаний для тех, кто не может самостоятельно уснуть в течение семи минут.

— Семи минут?

— Да. Мы… изучали их обычаи. Надо же знать своего врага! — усмехнулся штурман.

— Проводили опыты… — вспомнила недавний разговор Валентина.

— Не без этого. В свое оправдание скажу, что лично я этим не занимался. И, кроме того, сами веганцы не настолько белые и пушистые, как пытаются представить пацифисты. Они с нашими пленными творили то же самое! Так что тут мы квиты. И не забывайте, что сейчас военнопленные как раз мы. Так что отставить гуманизм, — и, помолчав, добавил тоном ниже, — через десять минут после того, как погаснет свет, начнем действовать.

— А скоро он погаснет?

— Примерно через час после того, как нам принесут ужин.

— Ужин? — оживилась Тиока. — Нас будут кормить и второй раз? А скоро?

Сразу после того, как спасенных доставили в медотсек, им дали немного питательной пасты и по паре стаканов сдобренного витаминами тонизирующего напитка, но, несмотря на высокую калорийность еды, порции были слишком маленькие, и все успели проголодаться.

— У меня нет часов, — развел руками Минк. — Но, насколько знаю, ждать осталось недолго.

Он не ошибся.

Ужин принесли вскоре. Нервничающий стюард выставил перед собой поднос с тремя разогретыми контейнерами с пайком, а также тремя стаканами с бледно-желтым напитком. При виде Тиоки, которая с хищным воплем спрыгнула с кушетки и устремилась к нему, протягивая руки, стюард шарахнулся назад, зацепился за что-то локтем, вздрогнул, теряя равновесие. Контейнеры и стаканы зашатались. Стюард попытался их выровнять, но запнулся обо что-то ногой и полетел на пол, больно ударившись нижней частью спины о порожек.

Его отчаянный вопль был слышен, наверное, по всему кораблю. Контейнеры рухнули на пол, вместе с подносом и стаканами, расплескивающими напиток. Тиока горестно взвыла и упала на колени:

— Нет! Ох, нет…

На ужин была какая-то розовая каша, состоящая из слипшихся между собой крупинок. Сейчас она вывалилась из контейнеров несколькими комками. Пахнуло усилителем вкуса, настолько сильным и едким, что невольно захотелось чихнуть. Но Тиока ринулась подбирать рассыпавшуюся еду голыми руками, вполголоса причитая, что столько всего пропало. Гораздо больше пострадала жидкость в стаканах. Два из трех разбились, забрызгав пол и всех присутствующих каплями.

Решение пришло мгновенно. Валентина поняла это, когда Минк — их разделял упавший стюард — стремительно наклонился и цапнул расколовшийся стакан за донышко, перехватив так, что из стиснутых в кулак пальцев торчал острый обломок. Взгляды их встретились, и в глазах мужчины девушка прочла решимость до конца использовать представившийся им шанс. Ведь дверь-то была открыта…

— Идешь? — быстро спросил мужчина, выпрямляясь.

— Да, — успела ответить Валентина.

В следующий миг штурман Минк начал действовать.

Последовал быстрый короткий удар ноги, и стюард, уже начавший подниматься, дернулся, валясь обратно. Вскрикнула Тиока — падая, тот задел ее ботинком по руке, как раз по той, в которую она собирала комки каши, чтобы переложить их в контейнер, выбив добычу обратно на пол.

— Вы чего?

Крик захлебнулся, когда Минк ударил второй раз.

Пятка опустилась на лицо стюарда, и тот заверещал, но третий удар, рассчетливый, в висок, поверг его в беспамятство.

— Что вы делаете?

— Надо уходить. Валь, помоги убрать.

Девушка не без содрогания сомкнула пальцы на руке стюарда. Мелькнула мысль, что она держит труп, но под тканью — за голую кожу веганца хвататься она побоялась — рука была мягкой и теплой. Впрочем, если он убит, то трупное окоченение ведь начинается не сразу, не так ли? Нет, не думать! Выбросить их головы. Минк прав — это война. Новая война, и начнется она, как все войны, с мелочи… Если уже не началась.

Мужчина не стал ждать, наклонился, хватаясь за другую руку, и они перекатили тело стюарда в сторону, открывая проход. Впрочем, не до конца. Одну ногу веганца Минк все-таки оставил лежащей поперек порожка, чтобы помешать сработать фотоэлементу.

— Ти!

— Вы что делаете? — она торопливо продолжала собирать еду и так этим увлеклась, что почти все пропустила. — С ума сошли? Что вы с ним сделали?

— Нам надо отсюда выбираться, — пробормотала Валентина, глядя, как, стоя одной ногой на том же порожке, слегка раскорячившись, Минк торопливо обшаривал складки одежды веганца. Карманов их форма не предусматривала, но в складки вшивались многочисленные магнитные полоски. Большинство же личных вещей делали с добавлением металла, в результате чего они примагничивались к телу, отцепляясь только в крайнем случае. Так и есть. В одной из складок нашелся короткий хозяйственный нож, в другой — пластиковая карточка, открывающая двери. В третьей… разбираться в остальных мелочах было некогда. Штурман просто сгреб все находки в горсть и сунул Валентине:

— Так надо. Подержи!

— Вы что творите? — зашипела на них Тиока, до которой, наконец-то, что-то начало доходить. — Зачем вы на него напали?

— Так надо, — повторил Минк. — Вон тот провод мне, быстро!

Валентина метнулась в указанном направлении. Провод пришлось дергать изо всех сил, вырывая из гнезда. Хорошо, что хоть в одном месте он отскочил быстро. Еще быстрее перекинув его штурману, девушка зачарованно наблюдала, как уверенными отточенными движениями тот связывает запястья пленника, выкручивая их довольно немилосердно. Так и ожидался хруст выломанных суставов, но запястья вывернулись легко. Наверное, все дело в отличиях людей от веганцев.

— Готово, — Минк отодрал от своей хламиды клок, пропихнул между губ стюарда и напоследок еще раз «приласкал» его кулаком по темени. — Теперь пора.

Валентина увидела протянутую в ее сторону ладонь. Выпрямилась, хватаясь за нее, чтобы было удобнее перешагнуть тело.

— Куда? — чуть не завизжала Тиока, вцепившись в контейнеры.

Сатурнийка встала рядом с Минком, продолжая держать его за руку, и сверху вниз посмотрела на подругу.

— Мы уходим.

В ее голосе было столько спокойной уверенности, что штурман впервые взглянул на девушку с интересом. Какой характер!

— Как? А… ужин?

Запах пищи сводил с ума. Наверное, что-то такое было подмешано в эту розовую комковатую массу, что заставляло желать немедленно съесть ее до последней крупинки. Валентина чуть было не потянулась ко второму контейнеру — плевать, что почти ничего не осталось! — но Минк предостерегающе сжал ее пальцы.

— У нас диета.

Тиока уже открыла рот, чтобы высказать все, что думает о мужском шовинизме — мол, на дворе давно уже не двадцать первый век, женщина не обязана подчиняться мужчине и ради него наступать на горло собственной песне, отказываясь в угоду какому-то там самцу от жизненно важных потребностей, — но тот тут же кивнул:

— Впрочем, вы можете остаться. Покараулить пленника. Сейчас мы закроем проход…

Мысль о том, чтобы оказаться запертой в четырех стенах с иноплеменником, который, очнувшись, будет не в восторге от плена, да еще в одиночку, показалась вестианке настолько страшной, что она подорвалась с места, прижимая к себе наполовину полный контейнер:

— Нет! Я с вами!

Они еле успели перескочить через лежащее на пороге тело, Минк пинком отправил торчащую из проема ногу стюарда в медотсек, позволив сенсорам автоматически задвинуть дверную панель и даже успел выпрямиться и оглядеться по сторонам.

И тут погас свет.

Глазок видеокамеры не мог охватить весь медотсек. В первую очередь он был направлен на кушетку, где должен находиться пациент и на стенные шкафы с самыми ценными медикаментами, что позволяло отслеживать состояние пациентов, не навещая их, а также давало дополнительную страховку от воровства. Поэтому смотровой угол, а также угол перед входом было почти не видно. Упавший стюард, фигурально выражаясь, выпал из поля зрения наблюдателя. А метнувшаяся собирать упавшую еду оранжевокожая женщина загородила собой его ноги. Да и вообще, Такту-101 как раз в эту минуту отвлекся на пару секунд, когда в центр связи постучали.

— Кто?

— Ужин.

— А где Бинго? — удивился он, заметив на пороге второго связиста.

— Капитан послал его отправить ужин нашим гостям, — тот поставил контейнер с вечерним пайком на край стола. — Вы не пришли в отсек общего сбора.

В голосе его явственно послышались вопросительные интонации, и Такту отмахнулся:

— Я сам решаю, куда приходить и зачем. А вот вы почему оставили пост?

— Но… здесь же были вы, — растерялся связист. — Я и подумал…

— Да? Вы подумали? Но тогда вы должны были подумать и о том, что это не моя прямая обязанность — отслеживать показания камер наблюдения, — Такту ткнул в череду экранов. Кроме медотсека, там сейчас виднелись отсек общего сбора — действительно, экипаж заканчивал прием пищи и некоторые уже ушли, — коридор перед рубкой управления, вход в лабораторию, главный коридор и еще парочка мест. Еще несколько экранов были темными — там камеры были сенсорными и включались, уловив инфракрасными датчиками движение живого объекта или реагируя на любой посторонний звук. — Я мог встать и уйти по своим делам. И мне бы ничего за это не было. А вот вам грозил бы выговор за то, что не передали дежурства по всей форме!

— Вам?

— Хотя бы мне!

Связист попятился. Первый пилот был прав, и он не хотел конфликтов, несмотря на то, что его номер тоже был трехзначным.

— Прошу снисхождения… этого не повторится, обещаю… Что он там делает?

Краем глаза связист заметил, что загорелся один из экранов, передающих изображение с коридора — по нему кто-то шел. Обычно на подобное внимание не обращаешь, но этот куа нервно озирался по сторонам и пробирался вдоль стены, явно спеша. Судя по цвету нашивок на комбинезоне, это был кто-то из научной группы. И что он делает в этой части корабля, возле складских помещений?

Возглас связиста относился к нему, но Такту-101 мог думать только о пленниках и, развернувшись к экранам, даже не заметил, что изображение на соседнем экране сменилось.

Как раз в эту минуту Минк, оттащивший оглушенного стюарда от двери — и немного вдвинув его в поле зрения камеры, торопливо заканчивал связывать его запястья, тоже попав в него.

— Вот гадство!

Пилот вскочил. Он не видел, кто конкретно лежит на полу — камера захватывала его лишь частично — но сама поза неподвижно лежащего куа подсказывала, что дело плохо.

— Объявляй общую тревогу! — он вскочил, торопливо поправляя пояс и расстегивая замочек, на которую крепилась кобура парализатора. Оружие, согласно уставу, хранилось в сейфе, но у Такту была пара личных «вещиц», которые он не счел нужным сдать перед стартом. Статус первого помощника и высокий номер позволяли это. Сейчас он был единственным вооруженным членом экипажа.

— А что случилось? — связист занял свое место, бросив взгляд на тот коридор. Лаборант — имя он запамятовал — добрался до одной из дверей и теперь ковырялся в замке. Зачем?

— Общая тревога. Пленники сбежали! — крикнул Такту и выскочил за порог, не ответив на последний окрик связиста.

Решение пришло мгновенно, едва он выбежал в командный отсек. Пункт связи был непосредственно соединен с ним, представляя практически одно целое — пройти к связистам, минуя капитанское кресло, практически невозможно.

Сейчас в командном отсеке никого не было. Ну, еще бы! Корабль стоит на грунте, некоторые системы отключены, часть экипажа ночует снаружи в лагере. Нет смысла в постоянных вахтах. И это было хорошо. Не надо тратить время на объяснения с дежурным.

Такту-101 кинулся к пультам, но не к пилотскому или навигаторскому, а к боковому, капитанскому. Тот не дублировал первые два. С капитанского места можно было открывать и закрывать внешние шлюзы, включать и выключать гравитацию — увы, только во время полета — осуществлять громкую связь и…

… выключать освещение.

Решение пришло еще на ходу, так что пилот действовал мгновенно. Оказалось достаточно одного касания, чтобы мир вокруг погрузился в темноту. Только продолжали мигать лампочки подсветки некоторых приборов.

В их неверном свете Такту-101 нашел нужный переключатель и, помедлив, поставил громкость на максимум.

— Внимание, — он решил говорить на родном языке, — говорит первый пилот и старший помощник капитана Такту-101. Всем оставаться на местах. Сохраняйте спокойствие. Ситуация под контролем. В данный момент проводится операция по обезвреживанию… — он замялся, не зная, стоит ли говорить правду, — по обезвреживанию проникших на корабль чужеродных элементов. Повторяю — ситуация под контролем. Однако чтобы не допустить жертв среди мирного населения, рекомендую всем оставаться на местах и, по возможности, запереть двери изнутри. Ни в коем случае не покидайте помещений. Ждите дальнейших распоряжений!

Сомба-99 чувствовал себя странно. Присутствие Лонг делало мир новым, незнакомым, заставляло пересмотреть свои взгляды на будущее. Эта женщина действовала на его чувства. Честно признаться, он не думал, по каким критериям будет выбирать себе жену на сайте знакомств, когда получит соответствующее разрешение от комиссии по развитию. Оттенок кожи и глаз, прическа, наличие или отсутствие татуировок и других знаков отличия, форма черепа и разрез глаз, тем более рост, телосложение, темперамент и привычки — все это пока было для него чем-то абстрактным. Может быть, голографию Лонг он бы пролистнул, даже не вчитавшись в сопроводительную надпись. Может быть, его выбор пал на кого-нибудь другого. Может быть, даже на двух или трех сразу. Но…но эта женщина выбрала его. Она к нему прибежала, ища защиты. И все перевернулось с ног на голову. Как, оказывается, легко и просто жить, когда все устраивается само собой!

Сомба-99 то и дело ловил себя на мысли о том, что к груди Лонг ему хочется прикасаться снова и снова. Все-таки он мало времени проводил в комнатах сексуальной разрядки и почти не тратил баллы на абонементе интим-услуг. Ему все время было некогда, и теперь организм спешил наверстать упущенное.

Они пришли в отсек общего сбора вместе, сели рядом и съели свой вечерний паек, почти не сводя друг с друга глаз. Хотели говорить, уже открывали рот, уже даже что-то произносили, но замолкали потому, что все слова казались лишними, и лишь взглядом можно было выразить…

В конце концов, Лонг заторопилась и встала из-за стола.

— Мне надо…

— Уходишь? — он попытался поймать ее руку, и она позволила взять ее за запястье. — Уже?

— Но мне надо… мои подопечные… я не знаю, как там у них…

— С ними все в порядке.

— Ты уверен? — она избегала смотреть ему в лицо.

— Да. Я… чувствую, — Сомбе ужасно захотелось подтянуть ее поближе и усадить себе на колени. — Им там хорошо втроем. Они могут друг друга поддержать…Не торопись!

— Но им надо отнести вечерний паек. Мы совсем забыли…

— Постой, — он все еще удерживал женщину. — Можно попросить стюарда. Не обязательно бегать самой. Побудь рядом.

— С тобой? — она посмотрела сверху вниз.

— Да.

— Ты… настаиваешь?

— Да. Мы… заключили брачный договор…

— Да, знаю, но…

— И я бы хотел… воспользоваться своим правом.

— Вот как? — Лонг напряглась, и он ощутил холодок в груди. Стало больно. Не за себя — за нее. — То есть, ты хочешь…

— Осуществить свои права… выполнить свою часть… Ну и… — он смешался, чувствуя, что говорит что-то не то. — И не только.

— Со мной?

— А почему бы и нет? Или ты против? — остановиться Сомба не мог.

Лонг обвела взглядом отсек общего сбора. На них никто не обращал внимания.

— Нет, я не против, но…

— Тогда в чем же дело? Давай я прикажу стюарду самому отнести вечерний паек в медотсек, а мы с тобой поднимемся в каюту…

— К тебе или ко мне?

Он задохнулся.

— Не важно, куда. Главное, с тобой!

Слова вырвались сами собой, и их взгляды снова встретились.

— Ну… тогда…

Колебалась Лонг недолго. Выпрямилась, не убирая руки из пальцев Сомбы. Подозвала стюарда, передавая приказ покормить запертых в медотсеке землян и потом сразу же отзвониться ей по личному коду — как прошла кормежка, как они себя чувствуют, как себя ведут, нет ли каких просьб и вообще…

— Я буду ждать вызова, не снимая браслета, — сказала она, демонстративно активируя его. — Чем скорее получу результат, тем лучше для всех.

Чтобы не задерживать стюарда, они сами отнесли пустые контейнеры в утилизатор и задержались в отсеке общего сбора до тех пор, пока не раздав пайки опоздавшим — к тому времени не пришли только некоторые биологи, вахтенный механик и Такту-101 — стюард не покинул помещение, отправившись в медотсек.

Проводив его взглядом, поспешили к каютам. Вернее, спешил Сомба-99. Мысль о том, что вот сейчас он опять потрогает грудь Лонг — а может быть, и кое-что еще! — заставляла его ускорять шаг.

Они ввалились в каюту врача, торопливо захлопнули дверь, и Сомба обернулся к женщине:

— Дай мне…

Она лишь чуть-чуть подалась вперед, и он торопливо рванул застежку ее комбинезона, открывая нижнее белье. Руки дрожали, шаря по женскому телу. Лонг начала отбиваться:

— Нет… Не надо… Погоди, я…

— Если ты тоже хочешь, — он чуть-чуть отстранился, — можешь тоже потрогать меня. Я разрешаю. В конце концов, мы с тобой… вместе…

Сам рванул застежку на своем комбинезоне, взял женскую руку и засунул себе за пазуху — мол, начинай.

Ее сначала безвольные пальцы внезапно ожили, зашевелились, и Сомба потерял голову. Обхватил свободной рукой талию женщины и приподнял ее над полом, чтобы было удобнее переложить Лонг на кровать.

Свет погас в тот самый момент, когда они почти избавились от одежды. На женщине еще оставалось кое-что из белья, Сомба отстранился от нее, чтобы стянуть со щиколоток безнадежно застрявшие штанины. Еще миг, и он бы обрушился на женщину, и тут…

— Ай!

Сет погас, погрузив каюту в кромешную тьму.

Оба невольно рванулись друг к другу, и в этом объятии больше не было страсти.

— Что происходит? Авария? Или…

Раздавшийся после серии щелчков голос Такту-101 расставил все по местам.

— Что он говорит? — Сомба приподнялся на локте. — Что он себе позволяет? Разве он не в курсе, что подобные приказы может отдавать только капитан?

Полный решимости показать пилоту, кто тут главный, он скатился с распростертой под ним женщины, активировал браслет связи и в мерцающем свете экранчика стал искать разбросанную одежду. Лонг села, тоже подсвечивая ему своим браслетом.

— Ты куда?

Сомба быстро отыскал комбинезоны, выбрал тот, что побольше — иначе в темноте не разберешь, где чей — и торопливо натягивал его.

— Пойду, найду Такту. Он должен мне…

— Не надо! — женщина схватила мужчину за руку, сжала пальцы. — Не ходи!

— Ты чего? — он приблизил свое лицо к ее лицу. — Ты хочешь, чтобы я… сидел тут, как рак-ползовик в норке и не смел носа высунуть? Ты хочешь, чтобы меня считали… трусом?

— Я хочу, чтобы ты остался со мной. Мне страшно!

— Вот глупости, — он все-таки взял в ладони ее лицо, коснулся носа губами, дождался ответного поцелуя. — Ты здесь в безопасности. Запрись и никому не открывай! А я быстро разберусь и приду к тебе.

— Но… вдруг там…

— Сбежавшие пленники?

— Да. Они… могут быть опасны!

— Еще одна глупость. Не ты ли пыталась мне доказать, что этот землянин — Минк — не представляет для нас угрозы? Помнишь, как мы спорили с Такту о том, что с ним делать? А эти женщины… Ну сама подумай, какая угроза может исходить от женщины? Ты лучше знаешь свой пол…

— Свой пол — да, знаю, но они ведь не из народа куа. Кто знает, какие у них там обычаи!

— Такие же, как у нас, я полагаю. Если бы земляне и куа сильно отличались друг от друга, нам бы нечего было делить. Так что не волнуйся. Я сделаю все, чтобы не допустить международного конфликта.

Но Лонг продолжала цепляться за Сомбу, чуть ли не волочась за ним в сторону дверной панели. По счастью, аварийная лампочка над входом горела в обычном режиме, так что промахнуться не получилось.

— Ты безоружен, Сомба, — привела она последний аргумент. — Твое оружие в сейфе, а до него надо добраться… в темноте!

Дверная панель с тихим шорохом отъехала в сторону, явив непроглядный мрак. Здесь отсутствовало даже аварийное освещение, лишь где-то далеко впереди, буквально на грани видимости, что-то серело. Наверное, там был поворот или шахта лифта. Слабое свечение браслета лишь подчеркивало темноту.

В первую нано-единицу Сомба-99 испытал страх, но поборол стыдное чувство и перешагнул порог, нарочно повыше задрав ногу, чтобы наверняка не задеть его. Коснулся правой рукой стены, провел по ней пальцами, ощупывая.

— Я буду очень осторожен, — шепнул он. — А ты запрись и жди.

В темноте послышался тихий всхлип. Две руки вынырнули из мрака в конус мерцающей подсветки, обхватили за шею последний раз. Глаза немного привыкли к мраку, и он последний раз поцеловал свою женщину.

— Жди.

Оттолкнул, дождался шороха вернувшейся на место дверной панели и только после этого осторожно двинулся вперед.

С трудом дались только первые шаги. Потом под пальцы попалась какая-то выпуклость. Пошарив по стене, Сомба понял, что наткнулся на соседнюю дверную панель. Чья это каюта?

На память сразу пришли трехмерные планы-схемы расположения этажей, кают, переходов и подсобных помещений «Шхеха». Корабль был устроен намного сложнее привычного грузовика, имевшего только одну палубу-этаж. Но Сомба-99 несколько часов провел, рассматривал модель, и запомнил большую часть карты. Это нужно было знать в основном для эвакуации — чтобы не пропустить ни одной двери — или при аварии. И теперь трехмерные схемы возникли в памяти.

Так, если идти дальше в том же направлении, будет запасная лестница на верхнюю палубу. Лифт и технический подъемник располагались с другой стороны, левее каюты Лонг. Там, кстати, находились каюты капитана и старшего помощника — чтобы в случае аварии каждый из них мог быстро добраться до отсека управления, однако, прямого пути туда не было. С этой стороны, где Сомба стоял сейчас, быстро он мог добраться разве что до медотсека — если продвинется чуть дальше и воспользуется лестницей.

Медотсек. Там содержатся трое землян — штурман Минк и его соплеменницы. Но содержатся ли? Такту-101 говорил, что пленники сбежали. Мужчина — с ним все понятно. Но чтобы женщины? Разве они не должны смирно сидеть и ждать? Вот, например, Лонг. Сидит и ждет, как положено нормальной женщине. Скорее всего, Минк удрал один, а про всех пленников Такту сказал просто так, нагнетая обстановку. Ну, ничего! Когда все закончится, он поговорит с первым пилотом один на один! Даже если угроза реальна, он не имел никакого права будоражить народ!

Значит, надо двигаться к медотсеку и попытаться перехватить Такту и Минка до того, как они встретятся. Если он опоздает, произойдет стычка. И еще неизвестно, кто победит. Почему-то Сомба не мог сейчас решить для себя, чья победа для него важнее.

Стараясь ступать как можно осторожнее и двигаться как можно быстрее, он прижался к стене и буквально пополз по ней, прижимаясь полубоком и до рези в глазах всматриваясь в темноту. Корабль был жив. Где-то тихо гудела автоматика. Где-то внизу слышалось мерное попискивание какого-то прибора. Порой доносился звук, который походил на утробный вздох огромного животного — это автоматически включались и выключались реакторы, работающие временно на холостом ходу. Если их выключить, «Шхех» с планеты подняться просто не сможет. Чтобы он смог подняться, надо использовать ракету-носитель, которая подтолкнет его вверх и «с толкача» запустит выключившиеся реакторы. Большинство кораблей народа куа именно так и начинали полет — пришвартованные к орбитальным станциям, они отцеплялись и «падали» на планету, получив хороший толчок на стапелях. Во время падения и включались двигатели, так что постепенно прямая превращалась в кривую, и корабль взлетал по параболе. Внезапно мелькнула мысль о том, что землянин мог бы попытаться отключить реакторы. Действо это не сложное, достаточно только нажать на нужную кнопку, и тогда экспедиции конец. Достойная месть, нечего сказать. А то, что и сами земляне окажутся заперты на Розовой Красавице, чужой для них планете? Ну, что ж. Иногда жертвы оправданны. Кто знает этих землян? Может быть, Такту-101 не так уж и не прав, подозревая Минка?

Во власти таких мыслей, Сомба-99 добрался до запасной лестницы. Тут перед ним встала дилемма. Либо подняться наверх — вернее, на технический этаж между этажами и оттуда перейти дальше — и попасть в отсек управления и сейфу с оружием, чтобы не лезть в разборки с пустыми руками. Либо не тратить времени и спускаться на этаж ниже, чтобы успеть предотвратить стычку. С одной стороны, с голыми руками он ничего не добьется. А с другой — не потеряет ли он время?

Есть моменты, которые решают все. Сомба-99 еще пребывал в раздумьях, когда судьба все решила за него.

Он услышал новый звук и оцепенел от волнения. Кто-то поднимался вверх по лестнице, приближаясь к нему.

— Вот дьявол! — выругался Минк, невольно щуря глаза. Тьма царила такая, что он не видел даже собственной руки. Девушки хором взвизгнули, но обе быстро заткнулись. — Проклятые веганцы.

Голос, раздавшийся вслед за этим по громкой связи, он не узнал, зато понял практически все и чертыхнулся еще раз. Этого следовало ожидать. Веганцы догадались о попытке побега и приняли меры. Никогда не стоит недооценивать противника. И это странным образом успокоило, настраивая на рабочий лад. Все как в старые «добрые» времена, когда мир поделен линией фронта на своих и чужих. Отличие одно — «своих» только двое, две девушки, а чужих — все остальные. Но расклад был привычен.

Он завертел головой, пытаясь сориентироваться и найти хоть какой-нибудь источник света или подсказку. Хозяева сделали свой ход. Теперь его очередь.

Рядом послышался шорох, и тонкие пальцы коснулись его локтя.

— Что будем делать? — спросила темнота голосом сатурнийки.

— Оставаться тут мы не можем, — сказал он. — Значит, надо уходить.

— Куда?

Если бы не темнота, Минк, наверное, сдержался, а так выругался, не стесняясь в выражениях. Время уходило, а он тратит его на препирательства.

— Как будто я знаю, идиотка! — резюмировал он, исчерпав запас крепких выражений.

— Как… как вы… м-могли? — взвизгнула темнота голосом вестианки. — Вы… вы понимаете, что… Я на вас в суд подам за оскорбление! Валь, да скажи ему! Он не имел права так нас оскорблять! Что он вообще себе позволяет? Он…

— Заткнись, Ти, — неожиданно поддержала мужчину Валентина. — Не ори!

Эта поддержка странным образом успокоила Минка.

— У меня действительно не было возможности узнать внутреннее расположение этажей и планов этого корабля, — произнес он, стараясь, чтобы в голосе не звучало ни сарказма, ни раскаяния. — Меня доставили сюда в бессознательном состоянии…

— Но нас — нет! — перебила его Валентина.

— Что?

— Мы пришли сюда… сами. И могли видеть кое-что.

Они действительно добрались сюда на своих двоих, но были слишком измотаны своими приключениями, слишком устали и были слишком поражены увиденным, чтобы запомнить, куда идти. Впрочем…

— Кажется, нам надо в ту сторону…

В какую именно — в кромешной темноте рассмотреть не удалось. Валентина просто на ощупь нашла руку мужчины и потянула за собой.

— Тут стена, — прошептала она, направляя его руку. — Мы шли вдоль стены. Я сейчас вспомнила. Коридор… два раза изгибался. Там еще были двери. Две совсем близко от… нашей. И еще одна, в глубине, где коридор изгибался… Не помню точно, дверь это была или…

— Или шахта лифта? — подхватил штурман. Подсказка девушки помогла ему сориентироваться. — Возможно. Тогда нам не направо, а налево.

Он потянул ее в другую сторону, и Валентина подчинилась.

— Мы немного изучали военную технику веганцев, — на ходу, увлекая девушку за собой, шептал мужчина. — Несколько их кораблей попало в наши руки, и конструкторы не преминули их разобрать буквально по молекулам. Ну, и составили подробные трехмерные планы. Этот, насколько я понимаю, не военный корабль.

— Почему?

— Нет подсветки, — он указал на потолок и пол. — На военных кораблях обязательна подсветка. Именно на такой вот случай. Кроме того, у них в случае аварийных ситуаций в коридоры пускают газ. Это автоматическая функция. Ее, конечно, можно отключить, но не сразу. Мы бы услышали характерное шипение…которое быстро бы прекратилось, если бы в коридорах оставались лю… то есть, веганцы. А раз его не было слышно, корабль гражданский…

— А это не может быть переделанный военный корабль? Ну, в целях экономии?

— Мог бы быть, но следы от демонтированного оборудования должны были остаться, — он поднял руку, пытаясь достать потолка. Рост веганца выше роста среднего человека примерно на две пяди, и потолки тут, конечно, выше. Но на полу тоже не было заметно никаких швов, свидетельствующих о том, что когда-то тут была дорожка из светодиодов. Значит, все-таки гражданское судно. Значит, все, что он помнит о кораблях противника, можно забыть.

С другой стороны, все корабли каждого народа несут на себе отпечаток их создателей. И гражданские суда веганцев должны быть похожи на военные корабли. А это значит, что расположение помещений на этажах примерно одинаково. На самом верху командный пункт, сейф, отсек связи и, если речь идет о военном корабле, орудийная палуба. Ниже — жилые каюты, еще ниже — медотсек и… скажем так, остальные вспомогательные помещения. Отличие одно: теплицы — если таковые есть — располагаются на веганских судах на самом нижнем уровне, в непосредственной близости от реакторов. И они полностью автоматизированы. То есть, войти в них можно только снаружи, воспользовавшись системой шлюзов, которые расположены в самом низу, даже ниже технического этажа, где кладовые и вход в машинное отделение. Если они на третьем уровне, надо всего-навсего добраться до одного из выходов. И либо спуститься на нижний уровень, к выходам, либо подняться наверх. Осталось выбрать направление, но тут судьба уже все решила за него. Они воспользуются первой же подходящей дверью. А дальше будут действовать по обстановке.

Задумавшись, он слишком поздно услышал шорох. Когда же до Минка дошло, что в коридоре они не одни, было поздно.

Дамбо-516 был уже у цели. Он уже услышал характерный щелчок открывающегося механизма и уже был готов отжать замок, но тут погас свет.

— Да что за…

От неожиданности пальцы соскользнули с панели, и дверная панель с мягким стуком встала на место. Вот проклятье! Придется начинать все с начала!

Сообщение, переданное первым пилотом, он услышал с пятое на десятое — слишком был занят ощупыванием заклинившего механизма. Оставаться на местах? Как бы не так! Сохранять спокойствие? Нако-ся, выкуси! Запереться изнутри? Мать твою, он пытается это сделать, но проклятый механизм, наверное, заело. Дамбо-516 удалось отыскать нужные кнопки-клавиши и опять расположить пальцы в нужной комбинации, но и только. Проблема была в том, что нажимать надо было одновременно, двумя руками, используя строго определенные пальцы — указательный и безымянный на левой руке и большой, указательный и средний на правой. Их отпечатки хранились в памяти считывающего устройства, и если машине что-то не нравилось, она просто включала блокировку. Скажем, недостаточно сильное нажатие одним из пальцев или недостаточно сильное — в обеих случаях это могло означать, что рукой пытается воспользоваться кто-то посторонний. Например, взяв заложника… Вариант с отрезанными пальцами не рассматривался — машина не только снимала отпечатки пальцев, она еще регистрировала температуру, пульс, анализировала запах кожи и реагировала по совокупности результатов.

А его личный результат был далек от совершенства. То ли он вспотел от волнения, то ли нажал слишком сильно, но вторая попытка тоже не увенчалась успехом.

Дамбо прижался лбом к двери и постарался успокоиться. Как же ему не везло! Он знал, что третья неудача автоматически включает сигнализацию, а заодно и вообще стирает его данные из памяти. То есть, он больше никогда не сможет открыть эту проклятую дверь! И весь его план летит в черную дыру!

Пока он стоял, прижавшись лбом к пластику, и пытался успокоиться, до его сознания дошла еще одна вещь, которая снова заставила его покрыться холодным потом.

А ведь он тут не один! Где-то тут, если верить сообщению, бродят вырвавшиеся на свободу пленники! Где они сейчас могут быть? Теоретически — где угодно. А на самом деле? Вдруг они уже стоят за спиной?

Дамбо-516 медленно выпрямился, задержав дыхание и прислушавшись. Тишина. Нигде ни шороха, ни стука, ни вздоха, кроме его собственного сдержанного дыхания. Что ж, если так, есть шанс… Сейчас он может куда-нибудь убраться, там переждать опасность и вернуться потом, со спокойной душой. Третья попытка просто обязана быть удачной. Тем более, что после включения света система автоматически перезагрузится, и две неудачные попытки будут стерты из памяти машины.

Так, куда бы податься?

В отличие от беглецов, лаборант прекрасно ориентировался во внутренних коридорах «Шхех». И сразу сообразил, куда двигаться. Нащупав стену, он убедился, что выбрал направление правильно, и направился по коридору.

Но, пройдя всего несколько шагов, уловил впереди шорох. Кто-то двигался ему навстречу, и этот кто-то…