Раз пенёк, два пенёк

- Прости, Иван, так надо.

Клавка перекрестилась ещё раз. А потом ухнула топором, словно мясник. Мешки лежали неподалёку: вместо гроба и савана для Вани-Шрама.

Через двадцать минут она позвала Генку:

- Иди сюда, хватай две торбы. Поможешь дотащить.

Парень, испуганно озираясь, взял мешки. Ужас!

- Не забудь свои вещички, - напомнила Клавка, - и ступай за мной. Да по сторонам смотри! Не дай Бог, попадёмся с этим багажом участковому. Пиши, пропало. Наверетенит он нам – мало не покажется.

Нужно успеть, пока не начал просыпаться народ, незаметно добраться до котельной! Борода подхватила свои мешки и, выматерясь вполголоса, потащила их в направлении посёлка. Генка последовал примеру бабы.

Скоро два силуэта растаяли в предутренних сумерках, покинув гиблое место.

- Клади здесь, за кучей не видно!

Гора антрацита укрывала их от случайных свидетелей. Сообщники поставили свой жуткий груз рядком. Сами, обессиленные, упали тут же.

- Дай закурить, - Генка отирал пот со лба.

- Бери всё! – протянула раскрытую пачку Борода.

Татуированный благодарственно кивнул и спрятал курево за пазухой. ДорогА ложка к обеду!

- А теперь, не обессудь, Генька, но - разбегаемся. Горох! - Клавка желала поскорее отправить подельника с глаз долой.

- Что ж, горох, так горох. Ещё раз, благодарю за всё. Не поминай лихом, Клавушка!

Парень заплевал окурок и поднялся на ноги. Он ещё успевал на проходящий поезд.

- Помни мои слова. Здешний участковый, что пёс легавый. Так что, на посёлке не светись особо. Смотри, не заплутай, пока до вокзала добираешься. Удачи, Генька!

Гендос резво пошёл огородами, направляясь в сторону вокзальной дороги. Ему не терпелось убраться из этого посёлка.

Клавка заглянула в закопченное окошко. Прохор лежал на топчане, укрывшись фуфайкой. Устал, родимый, с непривычки-то!

- Тук-тук! Проша, это я. Как ты тут, держишься? – она резко распахнула дверь.

Прохор приподнял с лежака взлохмаченную голову, сладко зевнул:

- Аааа…! Утро доброе, Клавушка. Дак, я ништо, терпимо. А тебе-то чего не спится?

- Пришла тебя подменить. Ну, и проконтролировать мужика своего надо. Мало ли, что здесь творишь, без присмотра-то? – подмигнула дурашливо Борода.

- Вот, за что я тебя, э…, уважаю. За чувство юмора, да!

Свежеиспечённый кочегар протирал сонные глаза. Наконец, он окончательно проснулся и, почёсываясь, поднялся с топчана.

- Иди домой, Проша, отдыхай. Теперь я поработаю.

Увидев чайник, Клавка схватила его со стола и присосалась к носику. Тяжёл Ваня оказался!

- Справишься? Ты же всё-таки женщина, - засомневался Прохор.

В ответ послышалось лишь бульканье. Наконец, Борода поставила чайник на место и обтёрла губы пятернёй.

- Не бойсь, мужчина. Опыт имеется. Оставь мне курево, да иди спать. Быстро, быстро!

Прохор не стал спорить. Через пять минут он уже скрылся из виду.

Клавка обошла кругом котельную и внимательно осмотрела окрестности. Не заметив ничего подозрительного, затащила «груз» в помещение. Совковой лопатой из кучи наполнила тачку, закатила её в кочегарку. Накидав полную топку угля и дождавшись, пока пламя хорошо разгорится, тётка бросила в огонь четыре холщовых мешка – останки бренной плоти своего товарища. Закрыла дверцу печи и перекрестилась: за упокой души раба Божьего Ивана.

До конца смены оставалось пять часов. Достаточно для того, чтобы истопить весь уголь, вычистить шлак и закопать косточки – если таковые останутся. Вроде проскочило, слава те, Господи!

Генка торопливо шагал по лесной дороге. За каждым кустом парню чудилась опасность, грозящая бедой. Ни в тюрьме, ни на зоне, никогда в жизни Гендос так не боялся! Несмотря на усталость, он почти бежал. Только бы поскорей покинуть этот посёлок, уйти подальше от того страшного, ставшего роковым для Ивана, места!

Вдруг татуированный услыхал звук мотора. Помня Клавкино предостережение, Генка решил не показываться. Он схоронился за придорожную сосну.

Вскоре показался автобус - «ПАЗ»ик, не спеша катящий по просёлку. Баранку крутил молодой парень. Участковым, по всей видимости, здесь не пахло. Гендос выскочил из-за дерева и стал махать руками, призывая транспорт остановиться. «ПАЗ»ик поначалу проскочил мимо, но потом тормознулся и сдал назад.

Со скрипом растворились двери:

- Садись, дорогой, подвезём! Я тебя не заметил.

Чернявый шофёр в штормовке широко улыбался. Рядом с ним, на переднем месте, сидела молоденькая девчушка.

- Сидеть – нет! Если только присесть! – Генка улыбнулся в ответ. Он залез в салон и устроился на кондукторском кресле, - благодарю, брат. Вот только, мелочи на билет у меня нет. Будет сдача с десятки?

- Э, обижаешь! Какой билет? Отчего не помочь хорошему человеку? На вокзал идёшь? Никак, из комендатуры пробираешься? К девушке на свидание ездил? – водитель подмигнул.

- Ага, из комендатуры. Да, на свиданке был, заночевал у подруги по-тихому. Теперь вот на поезд поспешаю, - сообразил, что ответить, Генка.

- На пригородный, или на проходящий? – Алан крутил баранку и насвистывал.

- А какой раньше идёт?

- Почти одновременно. Один туда, другой сюда!

- Мне на проходящий, брат, - определился разом татуированный.

- Успеешь ещё билеты купить, - прикинул время водитель.

Парень успокоено кивнул. Вроде, масть пошла! Он устало прикрыл глаза.

Стук в дверь разбудил Шурку. Не дадут выспаться! Сначала Васька звенел-гремел своим чаем, пока на работу собирался. Теперь вот, опять кто-то припёрся.

Кудрявый сполз с койки и потащился открывать. Конечно, будь соседи дома, Шурка вставать бы даже не подумал. Но, как назло, все отсутствовали. Панкратыч испарился в неизвестном направлении, Петя с вечера отправился провожать Татьяну - и тоже с концами.

Жаль, швейцара нет! Практикант распахнул настежь дверь. На пороге стоял доктор.

- Что-то рановато вы, Иван Иваныч, здрасьте, - Шурка поёжился от свежего ветерка.

- Доброе утро, Александр. Петя дома? – похоже, врач пришёл опять по делу.

- Никого нет, я один тут. Да Вы проходите, что в дверях-то стоять?

Кудрявый посторонился, предоставляя проход. Однако Иван Иваныч остался на месте.

- Спасибо, я ненадолго. Александр, умеете держать язык за зубами?

- Ну да. А что случилось-то? – Шурка начал покрываться гусиной кожей.

- Вы с друзьями, кажется, собирались на тайное… ээ,… мероприятие? Не спрашивайте, откуда мне известно. Так вот, участковый об этом тоже знает. Так что, имейте в виду. Вот, пожалуй, и всё. Я вам ничего не говорил, понятно? За сим, разрешите откланяться, у меня дела, - доктор выполнил свою миссию.

- Так вот, сыночка этой Афиногеновны я взял вчера вечером, правда, немножко покалечил его при задержании.

Ты, Лаврентьич, в течение часа отправь фельдшера ко мне в кабинет. Пусть там, в моём присутствии, Иван Иваныч окажет медицинскую помощь подозреваемому. А завтра с утра, на автобусе отвезём задержанного в райцентр.

Паникёрские слухи, распространяемые по посёлку бездельниками и пьяницами, основаны на визуальном сходстве умершего Кабана… тьфу, чёрт, как там, бишь, его? Фамилию забыл! И арестованного мною преступника, - закончив говорить, участковый надел фуражку.

- Хорошо, молодец, Андрей. Настоящий разведчик! - похвалил Ефимова директор.

Старший лейтенант расплылся в улыбке. Что греха таить, приятно слышать такие слова от начальства!

- Вот ещё что, - вдруг вспомнил Грендельман - вчера Панкратыч тебя искал, очень настойчиво. Я доходчиво объяснил: дескать, участковый занят. Так вот, этот сознательный гражданин просил передать тебе срочное донесение. Правда, россказни Панкратыча больше похожи на бред сумасшедшего.

- Да, у него уже помутнение сознания наблюдалось. Хотя…, о чём таком Панкратыч хотел меня проинформировать? – участковый привык реагировать на любые сигналы.

- Якобы, группа лиц собирается откопать могилу упыря и забить ему в сердце кол. Примерно так. А деталей я, извини, не запомнил.

Наум Лаврентьевич намеренно не стал говорить Ефимову всё, что знал.

- Интересно, особенно в свете последних событий! Надо бы наведаться к этому Панкратычу, поспрошать. Злоумышленники известны? – старший лейтенант насторожился.

- Говорил он что-то, но я мимо ушей пропустил. Повторяю, это было похоже на приступ белой горячки. А у меня и так забот – во! – директор провёл ребром ладони по горлу.

- Что ж, проверим сигнал. Вполне допускаю, что на волне всеобщей истерии кое-кто мог решиться и на такое! Тут публика, не приведи Господи! Не уголовник - так пьяница, не пьяница - так уголовник. Контингент, одним словом, - участковый поднялся со стула.

- За Иваном я пошлю человека сейчас же, - Грендельман имел в виду доктора.

- Хорошо. Честь имею! - Ефимов вышел.

Петя прогуливался по посёлку. Он был трезвый, голова его работала ясно. Юльку сегодня с утра отправили в город. Это уже хорошо. Теперь нужно сделать самое главное - обезвредить упыря. А вот тут возникали проблемы.

Во-первых, остался невыясненным вопрос: кто решится на такое? Вчера ни к какому мнению не пришли. Васька отказался наотрез, Алан не сказал ни «да» ни «нет». Верка - девка, с неё помощи – только одни консультации.

Шурку, с его авантюрным складом характера, Петя рассчитывал уговорить. Вот и всё, вроде. Негусто союзников. Правда, у Синего на примете имелась одна подходящая кандидатура. Но её, эту кандидатуру, нужно ещё ввести в курс дела.

Вторая проблема – Панкратыч. Ну, что за человек такой! Его, можно сказать, кормишь-поишь, а он, как петух в курятнике, гадит на голову! Слил уже, или не успел ещё? Петя зарычал от злости и пнул попавшуюся под ноги консервную банку. Жестянка со звоном покатилась по обочине.

- Ты что, в футбол играешь? Какой счёт? Привет, кентуха! - Шурка выходил из магазина и открывал пачку «Космоса», прижав её гипсом к рёбрам.

- О, братан! Тебя-то я и хотел увидеть! Дай сигаретку цивильную.

При великом множестве собутыльников и приятелей, Шурка для Пети оказался единственным товарищем.

- Держи, Петруха. А чего дома не ночевал? Ни тебя, ни Панкратыча не было.

Шурка тоже обрадовался встрече. С Петей можно откровенно поговорить о чём угодно. В отличие от Васьки, к сожалению.

- Так я у Танюхи покемарил. С утра Юльку в город провожали. Алан повёз её на суслоновском автобусе, - объяснил Синий.

Товарищи присели на скамейку. Петя предупредительно поднёс спичку к Шуркиной сигарете. Потом прикурил сам.

- Хорошо, что у Танюхи, а не у Малофея какого-нибудь. Видишь, с утра трезвый, как человек ходишь, - кудрявый развалился на лавке, глубоко затянулся и стал пускать кольца.

- Шурка, разговор есть. Слышишь? – Петя решил приступить к делу.

- Угу, - практикант считал колечки.

- Ты, как, согласен? Или, забыл уже вчерашний разговор? Да брось ты эти кольца!

Синий хотел расставить точки над «ё». И покончить с этим делом - каким угодно, пусть даже самым радикальным способом.

- Двадцать два, - удовлетворённо констатировал Шурка, - ты о чём?

- Кабана откапывать! – выпалил Петя.

- А зачем? Никаких мертвецов не было. Участковый вчера вечером поймал преступника, очень похожего на Кабана. Об этом весь посёлок судачит. Сынок этой, как её…, Афегеновны, что ли? Ну, той бабы, что померла на днях, - Шурка знал уже местные новости.

- Да ты чё? – обескуражено почесал затылок Синий.

- Ага. И ещё. Иван Иваныч просил передать тебе лично, что участковый в курсе. Насчёт вот этого всего. Чуешь, чем дело пахнет? – практикант выполнил поручение фельдшера.

Панкратыч, козёл ссученный! Ну, с ним будет особый разговор!

- Дай ещё штучку, - попросил Петя.

Он долго разминал сигарету, размышляя, что же делать дальше. Шурка продолжал пускать кольца.

Клавка шагала домой, честно отработав первую трудовую смену. Всё прошло без сучка, без задоринки, слава те, Господи. Эх, Ваня, Ваня! Как же тебя угораздило? Какая тварь поглумилась над тобой? Этот вопрос не давал бабе покоя. Она пыталась понять: что творится на посёлке?

Фа!!! Автомобильный гудок отвлёк Бороду от невесёлых мыслей. Сигналил пассажирский «ПАЗ»ик, стоявший около магазина. Бывший враг её и соперник, чернявый Алан махал из водительской кабины рукой, приглашая пройти в салон. Клавка свернула к автобусу.

Она шустро заскочила в раскрытые двери, плюхнулась на сиденье:

- Уф, жара! Как делишки, Аланчик?

- С утра на вокзал ездил, девчонку отвозил к поезду. Теперь я за водителя временно!

Молодой мастер, совершенно не злопамятный, давно забыл инцидент со стрельбой. К Бороде он относился с немалой долей уважения.

- Что, из-за одной девчонки и ездил? Никаких пассажиров больше не было? – осторожно поинтересовалась Клавка.

- Ну да. Правда, по дороге подобрал попутчика. Молодой парень от подружки из комендатуры возвращался. Он сел на проходящий поезд.

Алан доверял людям, поэтому Генкино враньё не вызвало у него даже тени подозрения.

- Да, в комендатуру частенько приезжают всякие разные посетители, - согласно кивнула Клавка.

Генька уехал благополучно. Скатертью дорога! Как говорится: баба с возу, кобыле легче.

- Вот ещё новость. Участковый вчера вечером задержал опасного преступника. Убийцу и маньяка, пугавшего по ночам местных жителей. По всей вероятности, бандит уже несколько суток скрывался от правосудия на территории посёлка. Только чудом обошлось без жертв, - кавказец почти слово в слово процитировал утреннюю речь директора перед трудящимися.

- Вот это да! Молоток участковый! Да ему орден давать надо! – деланно восхитилась Клавка.

Фуфло полное! Маньяк, убийца…. Сказки для крестьян. Хотя… кто-то ведь завалил Ивана? Не мешало бы, узнать подробности.

- Ладно, Аланчик, пойду я. Устала: как-никак, сутки на смене отпахала. Светику поклон.

Алан кивнул головой. Клавка вылезла из автобуса и направилась к Малофею, по ходу решив сменить маршрут.

У старого охотника дым стоял коромыслом. Самогонка «от Павлы» лилась рекой. Финансировал пьянку Борис Борисович, залезая всё глубже в долговую яму к местной спекулянтке. Он ещё не подмочил свою репутацию в глазах Павлы Сергеевны, считавшей водителя Суслонова вполне платёжеспособным гражданином.

Прижимистый Боря, встретившись ночью «на узенькой дорожке» с Кабаном, неожиданно для всех пошёл вразнос. После пяти лет полной абстиненции он запил – словно с цепи сорвался. Ни работа, ни ревнивая супруга, ни «робятишки» не могли его теперь удержать. Домой Суслонов даже не появлялся, обретаясь в основном у гостеприимного дедушки.

Двери Малофеевой избы были распахнуты настежь. Клавка удивлённо хмыкнула и прошла в дом, не постучавши.

За столом в центре восседал сам хозяин и по-стариковски мусолил беззубым ртом квашеную капусту. Перед ним стояла глубокая железная миска, наполненная данным продуктом. Малофей был не очень пьян, что называется - «в меру».

Чуть поодаль, на сундуке отдыхал молодой, но уже плешивый мужик. Около него стоял тазик, по всей вероятности, приготовленный для гостя.

Второй посетитель, Панкратыч, ковырялся в печке, тщетно пытаясь найти подходящий бычок. Плотнику было невдомёк, что все окурки припасливый Малофей собирает в специальную баночку – на «чёрный» день.

- Уголовный розыск! – рявкнула Клавка во всё горло.

Голова лежащего мужика резко дёрнулась и брякнулась об обитый железом угол сундука. Раздался глухой стук, потом стон. Панкратыч, словно таракан, мигом спрятался за печку. Малофей сделался белее мела.

- Что, мазурики, совсем страх потеряли? Двери нараспашку: заходи, кто хочешь, бери, что хочешь, – весело приветствовала тёплую компанию Борода.

- Дак ведь, Клавушка, нам теперя некого бояться, - пришёл, наконец, в себя Малофей.

- Выпить есть? – Клавка бесцеремонно уселась за стол.

Малофей вопросительно поглядел в сторону сундука, но гостю, похоже, не было дела, ни до чего. Плешивый охал, держась за голову. Дед принял решение.

Он выудил из-под стола бутылку и налил полстакана гостье:

- На здоровье, Клавушка.

Борода залпом выпила содержимое. Зажевала капустой.

- Рассказывай новости.

- Словили преступника. Который ходил ночью по улицам, жертв искал. Значится, теперя можно спать спокойно. Вот я и двери закрывать перестал. Кого бояться-то? Мы ведь уж, грешным делом, думали, что мертвец из гроба приходит, кровь пить. Оказалось, нет – маньяк это. Боря, - дед кивнул на плешивого страдальца, - ночью с ним нос к носу столкнулся. А ещё, Панкратыча душегуб чуть не убил, да и я смерти чудом избежал. Теперь убивец сидит в камере.

- Когда приняли злодея? – поинтересовалась Клавка.

Малофей сощурил один глаз:

- В половину одиннадцатого вчера вечером, участковый взял его. Крику было - на весь посёлок! Я ищо на часы посмотрел, как чичас помню.

Клавка закурила. Панкратыч из-за печи с испугом поглядывал на гостью, когда-то им собственноручно закопанную в землю. Вроде, живая! Он осмелел настолько, что вылез из укрытия и стал жадно принюхиваться, поводя длинным носом. Курить хотелось ужасно.

Наконец, бывший плотник решился:

- Не найдётся лишней папироски, а?

- Лишней – нету! – отрезала Клавка, мимоходом глянув на просящего.

И тут она признала Панкратыча! Борода повернулась к попрошайке всем корпусом, чуть прищурив глаза.

- Как я тебя сразу-то не приметила, фуцан? Стоять на месте!

Бывший плотник изрядно струхнул. Колени его задрожали, челюсть отвисла. Панкратычевы глаза стали бегать, выискивая пути отхода.

- Клавушка, это Павлик, Петин дружок, - попытался разрядить обстановку Малофей.

Вдруг неожиданно распахнулась дверь. На пороге стоял Петя Синий. Сзади за его спиной маячила кудрявая голова. Не здороваясь с присутствующими, Петя подскочил к Панкратычу и ткнул его кулаком в нос. Предатель с воем схватился за лицо.

- Сука, стукач! Порву падлу! – Синий схватил миску со стола и грохнул её об голову соседа.

Присутствующих обдало кислым рассолом, закуска разлетелась по всей избе. Панкратыч повалился на пол и заскулил, словно побитый пёс. Из пробитой головы его текла кровь, на ушах висела капуста.

Дед Малофей, беззвучно съехав под стол, исчез там. Боря перестал охать. Шурка смущённо топтался в дверях, не ожидая от Синего подобной прыти.

И лишь Клавка невозмутимо взирала на экзекуцию. Она справедливо полагала, что за Панкратычем имеется серьёзный косяк. Прилюдное наказание – вещь серьёзная.

Впрочем, Петя не замедлил просветить присутствующих:

- Эта крыса вчера заложила нас участковому. Подслушала у дверей, о чём мы трём, и сразу же ломанулась! Эх, Панкратыч, не был ты на «малолетке»! Уже ходил бы дырявым и кукарекал!

- Всё, хватит, не трогай Павлика! Петруха, здесь тебе не «малолетка». Вставай, касатик, на табуреточку присядь. На вот, папироску, - проявила вдруг неожиданную доброту тётка.

Она быстро сообразила, что пора уже защитить длинноносого. Глядишь, конфликт дойдёт до участкового. Вот Клавка и наберёт очков перед властями!

Панкратыч, держась за голову и всхлипывая, уселся на табурет. Малофей, уже к тому времени материализовавшийся, обвязал голову страдальца грязной тряпкой. Инцидент можно было считать исчерпанным.

Тем временем, Суслонов, заметив Шурку, поспешил к «корешу». Но, нечаянно попал ногой в блюдо, сразу, же предательски поехавшее на капустном рассоле.

Боря с размаху хряснулся на пятую точку и взвыл от боли. Сегодня ему положительно не везло!

- А это что за потерпевший? – недоумённо уставилась на Суслонова Клавка.

Она признала того фраера, чьи карманы когда-то обчистила, но виду не подала.

- Борис Борисыч. Водитель автобуса, известный человек в посёлке, - представил гостя Малофей.

- Борька, одноклассник мой, - пояснил, в свою очередь, Петя. Потом добавил, обращаясь уже к Суслонову - что, дружок, запил? А помнишь, как меня склонял по-за глаза? Не судите, да не судимы будете. Вот так-то, Бориска.

- Не было такого! Ой, как копчиком стукнулся! Чего, Кудря, лыбишься? Да, запил я! Дак ведь, причина была уважительная! Чуть не погибнул среди ночи!

Глаза Суслонова были полны пьяных слёз, надрывный голос переходил временами на фальцет.

- Как же так получилось, а, милый? – сделала жалостливое лицо Борода.

- Малофей, налей! – потребовал уважаемый гость.

Дед плеснул порцию в мутный стакан. Боря выпил спиртное за один глоток. Потом, выпучив глаза, стал хватать ртом воздух. А через три секунды он уже рыгал в тазик, вовремя подставленный услужливым хозяином.

- В натуре, потерпевший, - констатировала Клавка.

- Да, потерпевший я, – плаксиво отвечал Суслонов, оторвавшись от тазика, - можно сказать, сплошь и рядом потерпевший! Семью порушил, работу потерял, права где-то «посеял». А ещё – без часов остался. «Командирских». Уж, как я их берёг! Единственная память о друге.

Синий открыл рот. Чего такое выплетает Суслон? Врёт и не краснеет! Эти часы два года назад продал Боре одноклассник, Гришка Сопля. За пол-литра водки. Уж больно опохмелиться тогда Сопле хотелось, вот и притащил отцовские котлы на продажу. Старые часы, не с войны ли ещё - качественные.

Петя хорошо знал эту историю, потому как в то время кентовались они с Гриней – вместе водку жрали. Обижался тогда Гришка на одноклассника: говорил, мог бы и побольше дать, жмот, за такие часики. А потом, в тот же год, утонул Сопля по пьяному делу. Невелик друг Суслон был – ни разу даже на пузырь не дал безвозмездно!

Но Клавка всех подробностей, конечно, не знала. Ей стало жаль потрёпанного фраера. Ведь, в какой-то мере, она тоже была виновна в бедах несчастного терпилы.

Борода достала из-за пазухи «командирские» часы:

- Не эти будут?

- Дай-ко, - Боря протянул руку и вгляделся в треснувшее стекло циферблата, - кажись, мои. Точно, мои и есть! Где взяла?

- На дороге нашла, хе! Валялись в пыли, чуть не наступила на них. Хорошо, что вовремя заметила, - не моргнув глазом, ответила Клавка.

- Обронил по пьяни, видать. Стёклышко, правда, треснуло. Да и не ходят, вроде? Отвезу в мастерскую, там починят. Спасибо тебе, тётка, - Суслонов сунул часы в карман штанов.

- Спасибо в карман не положишь. Гони флакон! - Бороде не понравилось то, что Боря назвал её тёткой.

Водитель автобуса не стал спорить. Он дрожащими руками накарябал записку и подал её хозяину. Малофей, в свою очередь, отправил за самогонкой Панкратыча, предварительно налив гонцу полстакана - «на ход ноги».

Петя к тому времени уже успокоился. Он обратился к Бороде, нервно кусая губы:

- Клавдия, поговорить надо. Наедине.

- Так пойдём на крылечко, покурим. Заодно и кислородом подышим, уж больно воздух здесь тяжёл, - подмигнула Клавка.

Приятели вышли на двор.

Действительно, дух в Малофеевой избе стоял – хоть святых выноси. Хозяин понял намёк и, кряхтя, принялся наводить порядок. Он раскрыл настежь окна, чего не делал уже лет пять. Потом дед вытащил из-за печки голик и стал заметать с полу капусту.

- Чего сидите без дела? – прикрикнул Малофей на гостей, - Боря, посуду за собой выплесни. А ты, молодой, сползай в погреб, да наложи там, из кадушки, ещё одну мисочку на закусь. Эта-то, вишь, рассыпалась.

Суслонов сделал вид, что не расслышал слов хозяина, и принялся охать с новой силой. Шурка же без возражений полез в подпол.

Клавка с Петей, сидя на завалинке, беседовали уже минут пятнадцать. Говорил, в основном, Синий. Борода внимательно слушала.

- Ну, вот, пожалуй, и всё. Я кубатурю так: участковый со своим задержанным – это шняга. Никакой убийца, будь он хоть трижды маньяк, во снах являться не может. Кишка тонка. И ещё. Сегодня ночью Кабан к Танюхе опять пришёл. Как наяву. Сказал, что, мол, недолго осталось ждать – и тебе, и твоей доченьке. Никуда вы, говорит, сестрица, от меня не денетесь.

Петя закончил говорить. Он заново прикурил потухшую папиросу и сделал несколько глубоких затяжек, допалив до бумажного мундштука.

- Я вот, не пойму одного. Причём здесь тётка Клава? – поставила вопрос ребром баба.

- А кто тебя в могилу уложил? Не я, и не Панкратыч. Можешь поквитаться. Забить кол в сердце, - Синий невесело ухмыльнулся.

Борода задумалась. Она вспомнила часы на руке Шрама. Стрелки показывали пятнадцать минут первого. Время гибели Ивана. А Малофей божится, что участковый арестовал маньяка в пол-одиннадцатого вечера. Да и плешивый то же самое утверждает. Значит, кто-то другой вырвал горло Шраму? Чем чёрт не шутит, может быть, в натуре, Кабан стал упырём и вылезает по ночам из могилы! Всякие непотребства в жизни случаются.

- Что предлагаешь? – Борода закурила сама и выдала Пете очередную папиросу.

- В двух словах: откопать могилу и воткнуть в сердце кол. Эдак мы кончим Кабана, - Синий был настроен решительно.

- Кто в теме? – уточнила баба.

- Ты, я, Верка с комендатуры. Она, вроде как, шарит в этом вопросе. Ну, типа, знает всё. Когда могилу откапывать, куда кол втыкать…. Ещё, Шурку думаю подтянуть. Парнишка толковый, язык за зубами держать умеет, - перечислил по пальцам Петя.

- Кудря? Да, нормальный пацан. Может далеко пойти, - хмыкнула одобрительно Клавка.

- Больше никого не хочу посвящать. Сама понимаешь, дело стрёмное, - Синий задумчиво ковырял землю носком кеды.

- Участковый ваш – бетонный лоб. С таким не договоришься, если заметёт. МУсора остерегаться нужно, - обозначила вероятную опасность Борода.

- Это да. Андрюша Ефимов - с детства идейный. Помню, ещё пионером сопливым был, а уже активность проявлял несусветную: то на макулатуру всю школу гоношить начнёт, то металлолом какой-нить замутит.

Потом в военное училище поступил. Говорят, что ещё звёздочки получить не успел, а уже рапорт накатал, торопыга - в горячую точку, выполнять долг интернациональный. Ну, отправили его туда, пошли навстречу, так сказать! Назад инвалидом вернулся.

Из армии Ефимова комиссовали, как негодного по состоянию здоровья. Голодал бы сейчас на копеечной пенсии, контуженный. Спасибо Грендельману, да Иван Иванычу: один похлопотал в райкоме, второй справочки медицинские выправил-подправил. Взяли в ментовку Андрюшу, с грехом пополам, - рассказал вкратце биографию участкового Петя.

- Автоматчик! – сплюнула со злостью Клавка. Она не забыла, как жёстко «принимал» её участковый.

Кряхтя, выполз на свет Божий Суслонов. Боря выплеснул содержимое тазика прямо с крыльца и, не удосужившись сполоснуть посудину, вернулся в дом.

Прогремел вёдрами Шурка. Капусту из подполья он уже достал, но теперь Малофей захотел воды. Парень спорить с дедушкой не стал и отправился на колодец. Помочь пожилому человеку – святое дело!

Наконец-таки, вырулил из-за угла Панкратыч, с двумя бутылками в руках. Собеседники замолчали. Пропустив вперёд себя плотника, они направились в избу.

Суслонову удалось отозвать Шурку в сторонку:

- Кореш, дело есть. Тока – никому ни слова, идёт?

Услыхав слова «уважаемого» посетителя, Клавка насторожилась. Что там за тайны у плешивого? Борода, обойдя Борю сзади, неслышно подтянулась поближе к "корешам". Шурка заметил её маневр, но не придал этому значения.

- Говори.

- Короче - промблема, Кудря. Боюсь домой появляться. Заболел я. Ну, не совсем заболел, а как это сказать…. В общем, букарахи у меня появились. Чешусь! - пожаловался практиканту Боря.

Клавка, не удержавшись, фыркнула. Суслонов живо обернулся, но Борода успела спрятаться за печку. Тем временем, присутствующие замолчали.

Однако водитель автобуса не обратил на это внимания:

- Не знаешь, как вывести насекомых? Всё мудьё себе исцарапал!

Расчувствовавшись, Суслонов повысил интонации и почти уже кричал. Таким образом, интимная проблема Борис Борисыча стала достоянием общественности.

- Ты что, у меня в избе инфекцию разносишь, зараза?! – взъярился Малофей. В своё время переболев сифилисом, он, страсть как, боялся венерических заболеваний.

Борис Борисыч испуганно вжал голову в плечи, поняв, что тайна его стала секретом Полишинеля. Какой позор, стыдобища!

Однако Борода не усмотрела в Бориной напасти ничего предосудительного. Всякое в жизни случается!

- Тихо, старый, – для начала цыкнула на хозяина Клавка. Потом повернулась к Суслонову, - твоих блошек, на раз-два вывести можно!

- Как? Тётка, помоги, я в долгу не останусь! Кудря, кореш мой, подтвердит!

Шурка, с трудом сдерживаясь от смеха, молчаливо кивнул головой. Петя с интересом наблюдал за представлением.

- На литру найдёшь? – ухмыльнулась Клавка.

- А то!

Борода повернулась к хозяину и, неожиданно прихватив его за бороду, поинтересовалась:

- Скажи-ка мне, дедушка, не найдётся ли у тебя в хозяйстве дихлофосу?

- Был где-то! Хочу вот тараканов потравить, да всё не соберусь никак, - непонимающе отвечал старик, скривив от боли физиономию. Никак, симпатию выражает молодуха?

- Тащи сюда. А ты, касатик, покамест побрил бы хозяйство у себя в штанах, - Борода взялась лечить Борину «инфекцию».

- Чем поскрестись-то? – спросил Суслонов обескуражено.

- Дед, пошукай по сусекам. Может, мойку найдёшь?

Малофей кивнул трёпаной бородой и исчез в сенях. Скоро он вернулся. Борис Борисыч получил в пользование от хозяина бутылочку «Дихлофоса», а так же порыжелый от ржавчины, бритвенный станок.

- Лезвие, правда, не очень. Но ты его не выкидывай, как поброешься. Мало ли, пригодится ишо по хозяйству - карандаш какой наточить….

Боря выпил полстакана и, прихватив с собой кусок хозяйственного мыла, вышёл вон.

Петя кивнул Шурке:

- Разговор есть, кентуха.

Практикант отставил в сторону стакан с чаем и встал с табурета. Борода поднялась следом. Все втроём они отправились во двор.

На улице Клавка стала крутить по сторонам головой:

- Куда сквозанул этот потерпевший? Не дай Бог, услышит базар!

- Да уж! Вся деревня в курсах будет, за чего мы тут тёрли! – согласился с ней Петя.

Предусмотрительная баба решила, во избежание нежелательных казусов, осмотреть Малофеевы угодья. Она пошла вдоль дома, заглядывая буквально под каждый куст. Наконец, Борода обнаружила Борис Борисыча - на задворках избы, около выгребной ямы.

Сняв штаны, водитель Суслонов усердно мылил мошонку. Подле Бори находилась большая кружка с водой и бритвенный станок. Судя по всему, процедура только начиналась.

Клавка облегчённо махнула рукой:

- Пойдём, братки, терпила занят.

Уселись на завалинке, с другой, противоположной, стороны избы. Здесь их никто не мог подслушать.

- Шурка, мы порешали - будем откапывать упыря. Уже замётано и обсуждению, как говорится, не подлежит. А тебе я задаю прямой вопрос: подмогнёшь своему кенту, или нет? Если откажешься – без обид. Но твоё участие было бы очень кстати, - Петя не стал ходить вокруг, да около.

- Кхе, а как же участковый? – спросил озадаченно кудрявый.

- Ты боишься Ефимова? Да, дело это серьёзное, и я, можно сказать, вовлекаю тебя в преступление. Но, при самом гадском раскладе, на зону уйдём мы с Клавдией, а тебе дадут, максимум, «условку». Повторяю, это в худшем случае, - Синий излагал свои мысли предельно чётко.

- Нет, я не об этом. Участковый взял преступника, всё выяснилось. Упырей никаких нет. Зачем же тогда вскрывать могилу?

- Да туфту гонит мусор, – вступила в разговор Клавка, - себе звёздочку пытается выхватить, только и делов. Уж поверь мне, старой волчице – здесь дело нечисто!

- Я не против. Только что, невелика помощь с однорукого, - вздохнул горько практикант.

- Копать тебя никто не заставляет. На стрёме постоишь, - подмигнула Борода.

- Что ж, договорились. Кто ещё будет? – Шурку не пришлось долго уговаривать.

- Верку хотим подтянуть. Ну, ту, что с комендатуры. И всё!

Синий поднял над головой палец, подчёркивая этим важность сказанного. Клавка согласно кивнула. Шурка понял, что затея более чем серьёзна.

А Верка-то - до чего упёртая…. Кстати, практиканту она всё больше нравилась. Симпатичная девка!

И тут вдруг парень вспомнил про крест с зеркалом! Их ведь тоже нужно закопать - так, кажется, говорила Вера?

- Петруха, крестик помнишь? В могилку его надо бы положить, к Кабанчику.

- Что за крест? Где взяли? – подозрительно спросила Борода.

- У Павлы купили. За тридцатку, - быстро ответил Шурка и незаметно подмигнул стушевавшемуся Пете.

Клавку это объяснение устроило. По крайней мере, больше вопросов она не задавала.

- Ну, что ж, договорились. Как соберётесь - маякните, - постепенно кудрявый перенимал лексикон своих приятелей.

Оставалось только ввести в курс дела Веру. Что и решено было сделать сегодня же.

Пока Суслонов брился, «приговорили» почти всю самогонку. Малофей, хорошо окосевший, упорно пытался облапать Клавку, сидевшую рядом. Борода не обращала внимания на старика. Лишь один раз, когда хозяин совсем уже перешёл рамки приличий, она шутя отодрала деда за бороду. Малофей сомлел от счастья.

Бедолага Панкратыч потихоньку закемарил на сундуке, иногда прерывисто всхлипывая во сне.

Наконец, появился Боря:

- Теперь чё делать?

Суслонов кривился от боли. По видимости, нелегко далось ему бритьё ржавым дедовским станком!

- Сейчас побрызгай хорошенько между ног. Да не жалей дихлофоса! – приказала Клавка.

Боря ушёл за печку. Там он спустил до колен штаны, а потом обильно полил ядовитым раствором бритую мошонку. Через секунду водитель автобуса взвыл благим матом.

- Ааа, горю!!! Всё, конец мне! Ой, мамочки! Ой, ой, ой!!!

Суслонов прыгал по избе, забыв надеть штаны. Вскоре он уже катался по полу и визжал от нестерпимой боли.

- Да что ты, нежный-то какой! – сплюнула презрительно Клавка.

- Слушайте, вдруг, у него там всё отгорит? – растревожился не на шутку Шурка.

- Кореш, помоги, ааа!!!

Из Бориных глаз ручьём текли слёзы. Практикант, забыв про недопитый чай, вскочил со своего места.

- Малофей, у тебя есть корыто какое-нибудь?

- Ак, лохань в огороде, - испуганно отвечал дед. Ещё не хватало, чтобы «уважаемый» гость здесь окочурился!

Шурка схватил только что принесённые вёдра и кинулся к выходу. Боря, держась за промежность, с плачем поспешил за ним. Вскоре вопли утихли. Лишь тяжёлые стоны раздавались из сеней. Борис Борисыч плюхнулся в лохань – отмокать в студёной воде.

Вера стояла на раздаче. Обеденное время заканчивалось, народу в столовой оставалось немного. Девушка задумалась, помешивая черпаком остатки каши в котле.

Эх, Вася, Вася, потомственный интеллигент! Симпатичный, умный мальчик. Замуж за такого – как за каменную стену. Не загуляет, не предаст. Но - очень много «но».

На первый взгляд кажется, что характер у мальчика мягкий, податливый. Однако это не так. Себе на уме парень. Хороший, красивый, воспитанный – но… не Шурка-детдомовец, одним словом. А тот простой, как на ладони весь. Хи-хи, Шурка-Кудря!

- Ой, заулыбалась! Чего там у тебя - каша со смефуёчками? – от размышлений девушку отвлёк игривый вопрос Клавки.

- Хочешь, наложу? Тоже повеселишься, - не полезла за словом в карман Вера.

- Благодарствую, я пообедала, капусткой квашеной. До сих пор отрыгается - изо всех дырок сифонит! - похлопала себя по пузу Борода.

- Так чайком запей! Бесплатно налью, - рассмеялась повариха.

- Уже запила. Молочком, от бешеной коровки, - осклабилась в ответ Клавка.

- Главное, чтобы желудок выдержал, - Вера бросила черпак.

- Он у меня, что у страуса – гвозди переварит. Верунчик, базар есть. Потолкуем? – перешла к делу баба.

Девушка вышла из-за раздачи, вытирая фартуком руки. Клавка тут же повлекла её в дальний угол.

- На делюгу подписываешься?

Вера ничего не ответила, а лишь подняла вопросительно чёрные, что вороново крыло, брови. Борода сглотнула слюну.

- За Кабана толкую. Распотрошить могилку пора уже, - Клавка с трудом перевела мысли в нужное направление.

- Вот ты о чём! Да, был у нас такой разговор. Но, на дворе двадцатый век, в упырей никто не верит. А теперь, когда наш доблестный участковый скрутил душегуба - тема вообще закрылась, я полагаю, - пожала плечами девушка.

Ох, и плечики у тебя, девка! А щёчки - кровь с молоком! Молодость, молодость, э-хе-хе…

- Да шляпа всё это! – Борода отвела в сторону взгляд, - мусор порожняк гонит, стопудово. Короче, в деле - Петруха, я и Кудря. Ты с нами?

- Шурка? – не поверила своим ушам Вера, - он же зубоскалил больше всех!

- Кудря - в деле, - повторила Борода, - ну, а ты как, идёшь?

- Ну, если даже Шурка согласился, то мне грех отказываться! – снова рассмеялась черноокая красавица.

- Участковый завтра с утра собирается арестованного в район везти. Вот мы и займёмся Кабаном, пока мусор в отлучке. Давай, в пять утра, чтоб ко мне, то есть - к Прохору… как штык! – Клавка постучала себя по запястью.

- Хорошо, уговорила. На завтра возьму отгул. Всё, мне пора

Девушка поспешила на раздачу – к котлам с кашей и шкворчащим котлетами противням.

- Повезло очкарику, - пробормотала вполголоса Борода.

- Что? – повернулась Вера.

- Не опаздывай, говорю, – почти нежно крикнула Клавка.

Ух, Верунчик! Реснички-бровки-грудка-плечики…. Борода вздохнула и пошла на выход.

Ранним утром компания, состоящая из четырех человек, выдвинулась от Прохорова дома, по направлению к кладбищу. Впереди, раздвигая гигантские лопухи, с мешком за плечом, шагал Петя: он выбирал наиболее безопасный маршрут, минуя основную дорогу. За Синим, с лопатами на плече, продвигалась Клавка. Борода зорко осматривалась по сторонам – дело-то предстояло серьёзное!

Позади основных сил, след в след за ними, шли Вера и Шурка. Кудрявый ещё толком не проснулся – он, то и дело, зевал во весь рот, за что получал под бок несильные тычки от девушки.

- Ты что делал ночью? К Вике уже и дорогу позабыл, - журила с улыбкой практиканта Вера.

- Кино смотрел по телику допоздна. А что Вика? У неё муж есть, а я так, с боку припёку, - отвечал беззаботно Шурка.

- Ты хочешь серьёзных отношений? – игриво прищурилась девушка.

- А как же! Чтобы не только кормила, но и ещё что-нибудь… такое!

Шурка провёл одной рукой по воздуху, изображая женскую фигуру. До чего же иногда мешает гипс!

- Ах ты, малолетний негодяй! – собеседница снова ткнула парня под бок.

- Ой, больно, – притворно схватился за рёбра практикант, - и никакой я не малолетний, кстати. Мне уже, три месяца, как восемнадцать стукнуло.

- Извини, не знала. Большой и взрослый. По крайней мере, вино пить умеешь не по-детски, - съязвила, не удержавшись, Вера.

- Я уже давно не употребляю. Эти вон, - кудрявый кивнул на впереди идущих, - глушат, а я – нет!

- Молодец, хороший мальчик, - девушка взяла Шурку под ручку.

Группа приблизилась к мостику. До кладбища оставалось совсем немного. Перед самой развилкой они остановились.

- Кудря, оставайся здесь, на шухере постоишь. Если что, свисти. А ты, Верунчик, с нами пойдёшь. Будешь, э… консультировать, вот, - как обычно, Клавка взяла на себя руководство.

- У меня опыта нет в подобных делах. Я и так всё рассказала.

Заметно было, что Вера чувствовала себя не в своей тарелке. Она очень не хотела идти дальше.

- Что ты говорила, то все мимо ушей пропустили. Заново напомнишь, - Борода настаивала на своём.

- Мы быстро управимся, - попытался успокоить девушку Петя.

Он тоже с утра нервничал, поэтому перед «мероприятием» выпил вина. Вместе с Клавкой, впрочем.

- Лучше, чтобы Вера оставалась на мостике. Вы, как могилу откопаете, цинканёте. Она сбегает к вам, всё расскажет-покажет по-быстрому, и снова сюда вернётся. Подозрительно, если я один буду здесь торчать, как пенёк. А с девушкой - очень даже правдоподобно, натурально, - внёс своё предложение Шурка.

Вера с благодарной улыбкой посмотрела на практиканта. А, может быть, в этом взгляде было что-то ещё? У Шурки ёкнуло сердце.

- Ай, Кудря, хитрец! – прищурившись, ухмыльнулась Борода.

- Я же тебе говорил, что у Шурки не голова, а Дом Советов! Криво не насадит! – подмигнул «кенту» Синий.

- Добро, наблюдайте здесь, - решила Клавка, - Кудря, чтоб ушки на макушке!

Молодёжь осталась на мостике, а «старшее поколение» отправилось выполнять основную работу.

Ефимову ещё с вечера позвонило начальство и строго-настрого приказало: задержанного, ввиду его исключительной опасности для общества, в район самостоятельно не везти, а содержать под строгой охраной до прибытия конвойных. Вертолёт с солдатами прибудет ориентировочно к обеду.

Участковый усилил охрану, поставив возле дверей в камеру дружинника с двустволкой. А ещё, для пущей безопасности, он надел на подозреваемого наручники.

Приняв меры предосторожности, старший лейтенант решил разобраться с Панкратычевым донесением. Он оседлал служебный мотоцикл и отправился на поиски горе-плотника.

Дома Панкратыча, естественно, не оказалось. На стук в дверь вообще никто не открыл. Но настырный Ефимов долбился до тех пор, пока не отворила соседнее окно комендантша.

- Никого нет, Андрюша! Васька на работу ушёл, Кудря тоже с утра куда-то смылся, а Петя с Панкратычем уже несколько дней, как дома не ночуют.

- У Малофея Панкратыч! Водку пьянствуют вместе с Сусликом, в рот их драть! – раздался из глубины квартиры голос комендантского мужа.

Жилище Малофея давно состояло на учёте у местного стража закона. Что ж, пора нанести к нему визит. Участковый вежливо поблагодарил граждан и затарахтел, удаляясь.

Шурка с Верой торчали на мостике, имитируя влюблённую парочку. Солнышко уже поднялось, но над водой ещё клубился лёгкий туман. Первые птички несмело чирикали – словно спросонок прочищали горлышки.

- Хорошо-то как! – Шурка зажмурил глаза от удовольствия.

- Было бы хорошо, если б не было так плохо, - Вера не разделяла лирического настроения парня.

- А чего плохого? – искренне недоумевая, возразил практикант.

- Мы зачем сюда пришли? Или, тебе кажется, что всё это пустяки? Боже мой, раскапывать могилу! По моей, заметь, инициативе! Господи! – девушка всплеснула руками.

- Ну и что? – Шурка оставался невозмутим, - это же нужно для дела! Для всеобщего блага, можно сказать. Чтобы упырь кровь не пил, чтоб людей не убивал! Ты сама примерно так говорила.

- Говорить, это одно, - тяжело вздохнула Вера, - а делать…. Я даже не представляю, как сейчас буду смотреть на покойника. Он мне всю жизнь потом будет сниться!

- А ты не ходи туда. Скажи мне, что делать надо. Я сам братву и проконсультирую! Заодно посмотрю, как Кабана будут мочить. Покойника убивать! Интересно даже, – хихикнул парень.

«Этот урод заслужил такое к себе отношение. Как говорится, по делам вашим аз воздам!» - вдруг вспомнились Шурке Петины слова. Прав Петруха, стопудово! Нельзя людей убивать безнаказанно.

Ефимову отворил сам хозяин. Вначале из дверей высунулась всколоченная трясущаяся борода, потом появился и её обладатель. Потянуло застоялым перегаром. Малофей, облачённый в тёплую овчинную безрукавку и валенки, несмотря на тёплое солнечное утро, дрожал, как осинка.

- Дедушка, какой ты пример молодёжи подаёшь! Смотреть стыдно! А ещё ветеран войны! – вместо приветствия участковый принялся корить непутёвого фронтовика.

- Дак, я ить не пил долго, Ондрюша! Пока Борис Борисыч в гости не зашёл. А потом, вот, Панкратыч пожаловал, - точно первоклассник, начал оправдываться Малофей.

Участковый, не дожидаясь приглашения, прошёл в избу. Старик поспешил за ним.

В доме у Малофея творилось чёрт-те что. Эскадрильи жирных мух барражировали на бреющем полёте, наполняя избу монотонным жужжанием. Отвратный запах бил в нос и вызывал рвотный рефлекс.

Стол, ввиду наплыва посетителей временно перемещённый в центр «залы», походил на помойку. Корки, окурки, заляпанные до непрозрачного состояния стаканы, и даже бутылочка с надписью «Дихлофос» - чего только на нём не было! В миске, предназначенной для закуси, пошевеливал усами, примеряясь к капустным остаткам, громадный рыжий таракан.

Гости устроились – кто, где смог. Панкратыч прикорнул на полу и совершенно слился с интерьером. Участковый поначалу его даже не заметил.

Суслонов отдыхал всё на том же сундуке. Со вчерашнего вечера Павла перекрыла «уважаемому человеку» кредиты. Малофей начал всерьёз задумываться - как бы повежливее спровадить с глаз долой потерявшего уважение гостя. Пора и честь знать, в самом деле!

- Эх, дед! – строго выговаривал между тем хозяину милиционер, - тебе, как ветерану войны, государство платит повышенную пенсию. Целых… сколько?.. семьдесят рублей! Кому ещё из стариков дают такие деньжищи? А ты пьёшь! Можно сказать, обманываешь доверие государства! Тьфу, стыдобища! Посмотри, во что избу превратил! Срам! У моих поросят в свинарнике чище, честное слово!

Малофей соглашался с каждым словом участкового и покаянно тряс бородой:

- Не пью уже, Ондрюша, не пью! А избу прямо сейчас в порядок приводить начну.

Что здесь делает Суслонов? Ак, спит. Не гнать же на улицу человека? Хотя, надоел хуже горькой редьки!

Забери ты его от меня, уведи Христа ради! Как это, некогда? А мне он тут пошто? Ты власть, или кто? Вот и забирай его! Давай, буди сам!

- Подъём, гражданин Суслонов! – участковый потряс Малофеева гостя за плечо.

Но водитель-профессионал не реагировал. Он спал сладким сном младенца, насосавшегося материнской титьки.

Вдруг послышалось кряхтенье! В куче тряпья, наваленного возле печи, Ефимов опытным глазом разведчика обнаружил демаскировавшуюся фигуру. Ага, да это же Панкратыч.

- Суслон не встанет. Он пьяный уже, - бывший плотник смотрел на милиционера одним, целым глазом.

Борис Борисыч сегодня оставил собутыльников без спиртного. Случилось это следующим образом.

Панкратыч сходил с раннего утра на промысел и насобирал целую сумку пустых бутылок, а так же полкармана окурков, заметно подняв этим действом свой авторитет в глазах Малофея. По совету хозяина, экс-плотник отнёс добычу к Павле Сергеевне.

Набожной кастелянше пустые бутылки требовались всегда - для успешного ведения бизнеса. Поэтому алчная тётка почти без торга произвела сделку, на которой настаивал Панкратыч. В обмен на стеклотару Павла выдала страждущему посетителю целый литр самогонки, правда, безбожно разбавленной.

Отоваренный гость вернулся к Малофею. Боря же преспокойно спал, не ведая, что соратники его провернули дело.

Пошушукавшись меж собой, компаньоны Суслонова будить не стали. Водителя автобуса, не один декалитр вина выпоившего своим собутыльникам, решили элементарно кинуть.

Сказано – сделано. Одну бутылку хозяин припрятал за печку, а вторую заговорщики начали потихоньку распивать во дворе.

Но Суслонов не дремал! Уже с полуночи водитель автобуса не смыкал глаз – без спиртного сон не шёл. Он лежал на сундуке и потихоньку трясся в похмельном ознобе, укрывшись с головой драным пледом.

Борис Борисычу, несмотря на свою тугоухость, удалось раскусить подлый замысел так называемых товарищей. Крайне оскорблённый в своих чувствах, он отплатил интриганам их же монетой. Дождавшись, когда собутыльники покинут избу, «уважаемый человек» выкрал бутылку из заначки хозяина, а потом влил в себя её содержимое - прямо из горлышка, за рекордно короткое время. Восстановив справедливость, Боря преспокойно улёгся спать.

Водитель автобуса не видел потом, как сокрушался Панкратыч и плевался, матерясь, Малофей. Суслонов пребывал в прострации – на зависть своим дружкам.

- Эге, на ловца и зверь бежит! Ты мне нужен. Разговор есть.

Участковый до времени оставил в покое Борю. Пора с этим Панкратычем навести ясность.

- Слушаю!

Бывший плотник, как мог, встал по стойке «смирно». Это понравилось старшему лейтенанту, дисциплину любившему в принципе.

- Кто тебе синяк поставил? – начал допрос Ефимов.

- С соседом поскандалили, - отрапортовал Панкратыч.

- С Петей, что ли? Бутылку не поделили? – хмыкнул милиционер.

- Никак нет! Я пытался его отговорить от противозаконного действия. Могилу вскрывать Петя удумал!

Панкратыч не забыл, как больно колотил его намедни Синий. Пришла пора поквитаться за синяк!

- Когда, в какое время? – участковый сразу же стал серьёзным.

- Не знаю. То ли, завтра. То ли, сегодня…. А может, вчера. Забыл я, - заюлил вдруг горе-плотник.

- Ясно, - обрубил Ефимов.

Полоумный. Нет, никогда уже не станет Панкратыч нормальным, полноценным советским гражданином! Тьфу! Старший лейтенант прекратил дознание.

Он снова взялся будить Суслонова. Но водитель автобуса не желал просыпаться. «Уважаемый человек» не реагировал ни на похлопывание по щекам, ни на потирание ушей. Вот, незадача!

Участковый задумчиво почесал кончик носа, а потом, махнув обречённо рукой, закинул недвижимое тело прямо с сундука себе на плечи. Одобрительно забубнил что-то в спину Малофей.

Милиционер вынес Борис Борисыча на белый свет и бережно погрузил в мотоциклетную коляску. Пообещав на прощание хозяину устроить вскорости «весёлую жизнь», участковый укатил по направлению к Бориному дому.

Там он сдал пропажу супруге, с рук на руки. Суслонов, сам того не подозревая, вернулся в родные пенаты.

А старший лейтенант решил проехаться до кладбища. Проверить надобно - всё ли там в порядке?

Петя с Клавкой в течение часа докопались до гроба. Оба они к тому времени изрядно выдохлись, но о перекуре не могло быть и речи. Требовалось закончить это дело как можно скорей.

- Хватаем ящик, - скомандовала Клавка, - раз-два, взяли!

Напрягаясь из последних сил, они вытащили гроб наверх. Петины глаза вылезали из орбит, он сипло дышал. На спине его и подмышками расплылись тёмные пятна. Клавка тоже утирала пот со лба.

- Пора Верку звать. Хватит ей там с Кудрей любезничать. Сходи за девкой, Петруха, - Борода выкарабкалась из могилы и подала руку Пете.

Синий, взбрыкивая ногами, выскочил на поверхность. Клавка уселась на свежую кучу, достала из-за пазухи пачку «Беломора». Подельники закурили, с наслаждением пуская дым.

- Иди, иди, Петруха! Нету у нас времени, - поторопила напарника Клавка.

Спрятав в рукаве дымящуюся папиросу, Синий исчез в кустах. Борода осталась один на один со своим врагом.

Участковый пытался завести мотоцикл. Ну, что за техника такая! Ехал-ехал, и вдруг перестал. Заглох прямо на дороге. Бензин, вроде, есть в баке, чего не хватает этому драндулету? Всякий раз, когда ломалась его ненадёжная техника, старший лейтенант с ностальгией вспоминал армейские «бэтээры»: вот это машины были! А тут – плакать хочется. Ефимов с досады чесал затылок.

- Доброе утро, товарищ старший лейтенант! – из автобуса, остановившегося напротив, белозубо улыбался новый водитель.

- Привет, Алан. Не поможешь колымагу отремонтировать?

Участковый ни черта не смыслил в устройстве мотоциклов. Да и вообще, с техникой на «ты» Ефимов никогда не был.

- Попробую. Я же всё-таки механик! – осетин выскочил из салона.

Милиционер вздохнул с облегчением. Съездить поскорее на кладбище и всё, хватит мучиться. Тарантас - на прикол! Пешком сподручнее. Тем временем, новоявленный помощник достал ключи из мотоциклетного «бардачка» и уже выкручивал свечу.

- Так, искра есть. Посмотрим карбюратор, - пробормотал Алан.

Милиционеру эти слова ни о чём не говорили. Карбюратор, генератор…. Ефимов ждал результата.

Минут через пять молодой механик закончил ремонт. Он удовлетворённо кивнул головой и стал складывать назад ключи.

- Готово?

- Можно заводить! – парень уже вытирал тряпкой руки.

- Так быстро? – не поверил старший лейтенант.

Алан без слов лягнул ногой рычаг. Мотоцикл завелся, что называется, «с полтычка». Парень дал газу, «драндулет» взревел.

- Зверь, а не машина!

- Спасибо, помог! - милиционер не скрывал своего удовлетворения.

- Всегда, пожалуйста! – крикнул в ответ на ходу Алан.

Он уже бежал к автобусу. Ефимов благодарственно помахал рукой вслед расторопному парню.

- Всё понятно. Кол в сердце, камень в зубы, в гроб кинуть зеркало. А на крышку – крест. Так? – кудрявый, словно прилежный ученик, запоминал слова девушки.

- Приблизительно. Я точно сама не знаю. Как говорится, слышала звон…, - Вера закрыла глаза рукой.

- Плохо себя чувствуешь? – обеспокоился Шурка и повернулся к ней.

Вдруг глаза парня округлились. Он увидел что-то за спиной Веры.

- Дождались! Участковый!

Девушка охнула и побледнела. Шурке захотелось выть с досады. Не дай Бог, ещё она тут сознание потеряет! Но вдруг парня озарило. А что, это идея! Мысль!

- Верка, теряй сознание! Понарошку! – прошипел в ухо испуганной девчонке практикант.

Та поняла всё с полуслова. Закатив глаза, Вера бухнулась на мостки - да так натурально, что Шурка засомневался: она симулирует, или по-настоящему грохнулась в обморок?

- Товарищ участковый, помогите! Товарищ участковый! – замахал здоровой рукой хитрый мальчишка, желая привлечь к себе внимание Ефимова.

Милиционер, собственно, и так ехал в эту сторону. На крики Шурки он лишь прибавил газу. Через две минуты мотоцикл уже чихал перед самым мостиком. Старший лейтенант заглушил своё средство передвижения и двинулся к молодым людям.

- Что случилось?

- Вот, Вера сознание потеряла, в себя не приходит! – выпучив глаза, прокричал Шурка, - Что делать? А вдруг, она померла?!

- Да не ори ты! – участковому стало немного не по себе, - так уж и померла, скажешь тоже. Бывает, что сознание люди теряют, ничего в этом страшного нет. Сейчас посмотрим. Эй, гражданка! Гражданочка!

Но Вера не реагировала на призывы Ефимова. Она лежала совершенно бесчувственная.

- Мм, да, в себя не приходит. Но пульс есть, дыхание наблюдается. Так что поводов для паники, парень, пока что я не вижу – попытался успокоить безутешного юношу милиционер.

Однако доводы старшего лейтенанта были неубедительны - кудрявый всё больше и больше впадал в истерику. Он только что не рвал на себе волосы.

- Понимаете, Вера плохо себя чувствовала ещё вчера! Сердце, голова…. Поэтому отгул на работе взяла. Нынче до утра не спала, за ночь целую пачку валидола съела. С утра я повёл её на прогулку, чтобы свежим воздухом девчонка подышала, в себя пришла. А тут – раз! И лежит, даже не мычит. Вдруг, это инфаркт какой случился?! Ой, Вера, Верочка!

- Ты, парень, не каркай. Инфаркт, скажешь тоже…. Не на прогулку надо было вести её, а в здравпункт! – заметно было, что Ефимов занервничал.

- Так, давайте, отвезём! – Шурка стал умоляюще заглядывать в глаза милиционеру.

- Давай, берём…, несём…, теперь грузим потерпевшую… тьфу, больную! Так – раз…, два! Готово дело. Каску одевать ей не буду. Садись тоже, поехали! – участковый уже заводил «драндулет».

- Я не могу на мотоцикле, у меня рука травмирована. Не дай Бог, стукнусь обо что-нибудь, перелом откроется…. Пешком пойду, - кудрявый потряс для убедительности гипсом.

Старший лейтенант махнул рукой – мол, как знаешь – и дал газу. Мотоцикл покатил по грунтовке назад, в Березняки. Вскоре милиционер скрылся за холмом. За Шуркиной спиной затрещали кусты.

- Кентуха, молодчик! А я уже думал, всё, кранты: собирайся, Петя, в зону. Ай, молодцА!

Синий подошёл незаметно и давно уже наблюдал из укрытия за развернувшимся спектаклем.

- Пошли, Петруха. Я знаю, что делать надо. Время не терпит!

Шурка понимал, что участковый в скором времени вернётся. Петя махнул рукой, приглашая следовать за собой. Друзья нырнули в кусты. Нужно было очень поспешить!

Клавка нервничала. Куда запропастился Петруха? Ну, что за мужики пошли – ни черта не могут сделать путно! Каждый шаг контролировать приходится. Тухлого жмура откопать - так и то без баб справиться не могут!

Непонятный звук, словно кто-то вздохнул и пошевелился, отвлёк бабу от феминистических мыслей. Борода посмотрела на измазанный глиной гроб и хлопнула себя по лбу: ё-моё, ящик-то не заколочен! Крышка была слегка сдвинута. Чёрт, бесовщина какая-то!

Вдруг Клавка заметила ёжика, невесть откуда появившегося. Зверёк деловито обнюхивал откопанную «домовину». Но, видать, что-то ему не понравилось. Ёжик недовольно фыркнул и скрылся, зашуршав травой. Тьфу, напугалась!

Борода утёрла со лба выступивший пот и достала очередную папиросу. Где же Петруха? Прикурив, баба поднялась с кучи и стала оглядываться по сторонам.

Бум-бум! Клавка резко повернулась и уставилась на гроб. Крышка сдвинулась ещё на чуть-чуть. Или, это только кажется? Непонятная движуха.

Борода вытащила из мешка здоровенный крест и с размаху брякнула его на крышку:

- Вот тебе подгон, упырюга! Лежи спокойно и не рыпайся!

- Ты с кем там базаришь? С Кабаном, никак?

Наконец, появился взмыленный Петя. За ним, белея перевязанной рукой, пробирался по кустам Кудря.

- Ругаюсь от безделья.

Клавка не стала вдаваться в подробности. И так мужики бздят, зачем ещё жути нагонять?

Петя в двух словах объяснил ситуацию. Борода виртуозно выругалась, нелестно помянув покойную маму старшего лейтенанта. Всё неймётся тебе, ментёнок! Да только теперь назад им ходу нет, могила раскопана. Карты сданы, короче.

- А ты, консультант, на стрём больше не ходи. Мусор, бишь его участковый, теперь уже въедет с ходу, коли тебя на мостике запасёт. Оставайся здесь.

Борода вытащила из мешка полуметровый кол и подкинула его на руке. Добрый подарочек кровососу!

- Да, Петруха! Ты, часом, не помнишь, у Кабана гроб заколачивали? – поинтересовалась как бы между прочим Клавка.

- А как же, забивали! Суслон, клоун на самокате, решил перед начальством прогнуться. Схватил молоток и давай стучать по гробу, что твой дятел. Да сдуру палец-то себе и подрехтовал. Так Лаврентьич самолично крышку доколачивал, - не удержался от улыбки Синий.

- Суслон, это который терпила? – вспомнила Борода фамилию в правах.

- Он самый. Фуйло топорное, - Петя недолюбливал хитроумного Борис Борисыча.

Клавка убрала с «домовинки» крест. Потом пинками скинула гробовую крышку на землю, явив глазам изумлённых сообщников удивительную картину.

Кабан возлежал в своём убежище – розовощёкий, словно гигантский пупс. Казалось, достали его не из могилы, а из парилки. Руки усопшего были скрещены на груди. Ногти на пальцах, уже отросшие, походили на когти хищного зверя. Приоткрытый рот покойника обнажал белые зубы. Чуть выступающие клыки придавали лицу Кабана зловещее выражение.

Воцарилось молчание. Состояние ступора – иначе не назвать – овладело всеми, даже бесстрашной, прошедшей огни и воды, Клавкой. Однако баба быстро взяла себя в руки.

- А губки-то у Кабанчика, что у девки. Помадой накрашены, никак? – пробормотала с ухмылкой Борода.

Это разрядило обстановку. Шурка засмеялся, а Петя стал чесать голову, лихорадочно что-то соображая.

- Марафет навёл? Петух затихоренный? – высказал, наконец, Синий своё предположение.

Действительно, губы Кабана казались кораллово-красного цвета. Жуткая ухмылка чуть растянула физиономию покойника. Казалось, вот-вот он раскроет глаза и восстанет из гроба!

- Недосуг зубы скалить. Петруха, воткни дрын Кабану в грудину.

Борода протянула Синему осиновый колышек. Но Петя не ожидал подобного предложения. Он растерянно, словно прося о помощи, посмотрел на Шурку.

Тот кивнул головой:

- Так надо, Петро.

- Может, ээ…, ты, Клавушка? – вся удаль Синего куда-то пропала.

Борода решительно отодвинула потерявшегося подельника в сторону. Она подошла к покойнику и, примерившись, резко всадила кол в нутро упырю – чуть повыше левой руки, покоящейся на груди.

Из мертвеца, словно из раздавленного сытого комара, брызнула кровь: изо рта его, ушей, носа! Глаза Кабана раскрылись, выпучились - будто у рыбы, выброшенной на берег. Раздался тяжёлый стон, переходящий в хрип. Запахло – отвратительно, тошнотворно. Покойник был напитан свежей, не свернувшейся кровью, словно губка!

- Это тебе от меня обратка!

Клавка словно не замечала страшных, ужасных вещей. Она вошла в раж и походила на легендарную воительницу-валькирию, не боящуюся ни Бога, ни чёрта.

- Кудря, чего там ещё нужно сделать? – не глядя на практиканта, крикнула во весь голос Борода.

- Ка… камешек в зубы!

У Шурки от увиденного встали дыбом кудри. Страх обуял практиканта. Но не мистический ужас перед вампирами, а вполне объяснимая боязнь ответственности за совершённое преступление.

Ведь Кабан-то был живой! Наверное, он, как и Клавка тогда, просто в кому впал. Значит, Борода только что совершила чистой воды убийство, а они с Петей являлись прямыми соучастниками злодеяния! Практикант молил Бога только об одном - чтобы не появился здесь участковый!

Выпучивши безумные глаза, Петя застыл, словно соляной столб. Синему казалось, что он наяву попал в какую-то страшную сказку, на сцену театра ужасов.

Клавка с горящими глазами осмотрелась вокруг. Заметив подходящий булыжник, она недобро ухмыльнулась. Подняла его с земли и попыталась засунуть Кабану в рот. Однако, камень, значительно превышающий по габаритам ротовое отверстие покойника, туда не влезал. Недолго думая, Борода стала яростно заколачивать булыжник сапогом. Послышался зубовный скрежет - камень был вбит в пасть мертвеца. Клавка плюнула на своего врага.

- А это тебе за Ваню! Жри, падина!

Потом повернулась к ошарашенным помощникам:

- Вы что стоите, рты пораскрывали? Петруха, пошевеливайся, помогай! Кудря, ну-ну, очнись! Ещё чего там надо сделать? Какое зеркало? Давай его сюда!

Парни понемногу стали приходить в себя. Шурка достал из кармана зеркальце – то самое, что когда-то Клавка продала им с Васькой.

- Брось туда.

Клавка швырнула «дорогую вещицу» на покойника. После чего они с Петей водрузили на место крышку и заколотили оную топором.

Спускать гроб на верёвках обратно в могилу никто не собирался. Слишком много чести. «Домовину», вместе с её обитателем, перевернув, спихнули вниз ногами. Последнее пристанище Кабана со стуком грохнулось оземь – крышкой вниз. Крест опустили, прямо на гроб.

Клавка с Петей принялись спешно скидывать землю в яму. Надо оставить всё точно так же, как было до их прихода! Участковый станет осматривать здесь каждый камешек. То, что он сюда наведается, ни у кого сомнений не вызывало. Тем временем, огромная тёмная туча заволокла небо. Хлынул проливной дождь.

- Ливень нам на руку. Ненужные следы смоет, - удовлетворённо произнесла Клавка. Кажется, дело подходило к концу!

Могилу упыря привели в порядок. Даже венок с надписью: «От правления совхоза. Спи спокойно, дорогой товарищ!» поставили на место. Ничто не должно было насторожить бдительного милиционера.

- Вроде, всё - убрались за собой. Пусть легавый теперь нюхает. Валим отсюда, братва, - Борода закурила, пряча папиросу от дождя в рукав.

Гуськом - Петя, Клавка, Шурка – сообщники отправились с кладбища в сторону посёлка. Конец, делу венец.

Милиционер освободился только к вечеру. Ох-хо-хо, тяжела служба участкового! Но – нужная людям, слов нет. Вот, сегодня, к примеру, много добрых дел свершилось. И всё при участии его, старшего лейтенанта Ефимова.

Борю, неплохого, работящего человека, протрезвил, вернул супруге. Можно сказать – сохранил семью. Это раз.

Девчонку спецкомендатуровскую вовремя доставил к врачу. Вполне вероятно, что спас от смерти. Это два.

Отправил с конвоем особо опасного преступника, в течение длительного времени терроризировавшего посёлок. Уже три!

Теперь надо завершить то, что не удалось сделать с утра. Съездить на кладбище, проверить оперативную информацию. Информатор, правда, ненадёжный, но игнорировать сигналы граждан ни в коем случае нельзя.

Участковый завёл мотоцикл и покатил – навестить могилу Кабана.

Ефимов подошёл к песчаному холмику, поверх которого красовался одинокий венок с траурной надписью. Ни тебе цветочков-василёчков, ни конфеток-печенюшек. Не по-человечески как-то! Старший лейтенант осмотрелся кругом. Заметив на полянке неподалёку хоровод ромашек, решил насобирать букет. Так, нужно чётное количество. Шесть штук вполне хватит.

Участковый, сняв фуражку, положил цветы на могильный холм. Невесёлые мысли лезли в голову милиционера, грустные мысли.

Эх, парень, парень, лежишь тут один - и вроде как никому, даже сестре родной, не нужен. Жалко. Но ты не думай, что все тебя позабыли! Старший лейтенант Ефимов не оставит бесхозной одинокую могилу, будет приглядывать тут за порядком.

А правление совхоза обещало поставить памятник - из нержавейки, с красной звездой! По-советски чтоб, по-современному. Надо бы поторопить Грендельмана с установкой обелиска. К сороковому дню будешь с надгробием, слово офицера. Покойся, как говорится, с миром.

Старший лейтенант надел головной убор и пошёл прочь от Кабана. Все дела на сегодня были закончены.

- Слышь, Петруха!

Шурка покуривал, устроившись на бочке для полива, в тени сиреневого куста. Петя махал тяпкой на солнцепёке. Они всё-таки выбрались на природу. Пришла пора окучивать картошку, и Синий, воспользовавшись поводом, предложил свои услуги Татьяне. Женщина от помощи старого друга не отказалась.

Сегодня с самого утра Петя добросовестно трудился на грядках, окучив к обеду уже добрую половину плантации. В десять часов появился Шурка – ненадолго, проведать товарища - да так и остался на огороде в ожидании обеда, ибо хлебосольная хозяйка предложила парню покушать вместе с ними.

Татьяна готовила обед в избе, Петя окучивал боровки, а Шурка развлекал друга разговорами.

- Чего? – Петя с трудом разогнул спину и опёрся на тяпку.

- Я вот о чём думаю. Кабан ведь тогда как живой выглядел. Может быть, он и не умерший вовсе был? Ну, как Клавка – просто в кому впал? – трое суток уже эта мысль не давала покоя практиканту.

Петя повернулся назад и оглядел сделанные боровки. Удовлетворённо кивнув, бросил тяпку. Пора перекурить уже!

- Подвинься, кентуха. Хорошо в тенёчке! У тебя-то что за печаль о Кабане? - устроившись на бочке, Синий с наслаждением вытянул ноги.

- Так ведь убили же его! – Шурка повысил голос.

- Тише ты, не ори, не глухой я. Дай лучше закурить. Эх, хороши сигаретки! А теперь послушай меня, кентуха. Был Кабан живой, или мёртвый – какая разница теперь?

Самое главное, он Танюхе сниться перестал, больше не угрожает ей. И по посёлку ночами не шастает. По крайней мере, вот уже три дня и три ночи, как спокойно стало. Всем спокойно.

Мы не запалились, делюга прокатила. Теперь, самое главное – языки за зубами держать. Ни-ко-му! А если даже его мы и убили тогда – твои руки в крови не запачканы! Так что, не гоняй. Забудь. Айда, хряпать.

Петя аккуратно загасил окурок и поднялся с бочки. Шурка последовал примеру товарища.

- Где этот терпила? Сказано же – к двум часам дня, чтоб подъехал! Паровоз ждать не будет.

Клавка пришла проводить своих старых знакомых. Практика у ребят закончилась. Компания из четверых человек торчала на площади около сельмага, ожидая приезда автобуса.

Васька, одетый с иголочки, держал в руках недавно купленную модную сумку. Кроме этого, за период практики юноша прибрёл себе новые кроссовки и джинсы.

При желании в совхозе можно было неплохо заработать. Директор старался не обижать трудящихся. А дефицитные товары, благодаря стараниям того же Грендельмана, периодически завозились в местный магазин.

Шуркин багаж состоял из одной дерматиновой клетчатой сумки. Той самой, в которой Прохор когда-то сдавал бутылки. Клавка подогнала, на нищету. Из обновок парень мог похвастаться только клетчатой рубашкой.

Сосед Петя, совершенно трезвый, в приличной обуви, курил цивильную сигарету. В последнее время он изменился в лучшую сторону. Синий перестал шататься пьяным по посёлку, не посещал более сомнительных компаний. Петя всерьёз подумывал об устройстве на работу и неоднократно беседовал по этому поводу со своим другом Шуркой.

Девушки на проводы не явились. Днём работы много, заведующая не отпустит из столовой сразу двух работниц. Так что, попрощались они накануне вечером. Своей компанией посидели у ребят.

Алан произносил тосты и желал счастливой дороги, Светка влюблено смотрела на своего ненаглядного, Васька что-то тренькал себе на гитаре. Вера же по большей части молчала. Вика не явилась вообще. Шурка знал уже, что она скоро выходит по УДО, и понимал: мыслями женщина давно дома, с мужем и детьми.

Вопреки стараниям Алана, прощальный ужин получился скомканным. Даже и вспомнить нечего! А, уже уходя, в сопровождении явно скучающего Васьки, Вера на прощание чмокнула Шурку в щёку и незаметно сунула ему что-то в карман.

- Пока, Шурка!

«Что-то» оказалось бумажкой. С адресом и словами: «Пиши, если не лень!».

Кудрявый возликовал. Вера понравилась ему сразу, с первого взгляда - ещё тогда, в столовой. Но, природное стеснение заставляло парня молчать и втайне слегка завидовать Ваське - непьющему, умному и симпатичному мальчику.

А теперь вот записка! И всё бы хорошо, только…. Чувство того, что он предаёт своего товарища, не давало покоя Шурке.

Одним словом, парень со вчерашнего вечера находился в смятении чувств. Он курил «Космос» и почти совсем не разговаривал. Это заметила наблюдательная Клавка.

- Чегой-то ты, Кудря, сегодня, будто землю продал? Эк, смандячил кисляк! Или, домой не хочется? – Борода подмигнула Шурке, пытаясь развеселить практиканта.

- А у него нет дома. Только общежитие. Никто нигде Шурку не ждёт, - просветил Клавку Петя.

Синему было жаль расставаться со своим, давно ставшим закадычным, другом. Да и то сказать, чуть не пуд соли вместе съели!

- Ой, парень! Так ведь и я детдомовская! Как себя помню, за заборами росла: детдом, спецуха, малолетка. Вот, такие у меня университеты закончены! - Борода с сочувствием посмотрела на Шурку.

От невесёлого разговора их отвлёк подъехавший, наконец, автобус.

Боря Суслонов раскрыл двери салона и прокричал во всю глотку:

- Заходи по одному!

Суслонов полностью восстановился, даже руки его перестали дрожать. Борис Борисыч больше не походил на «терпилу» и неудачника, а снова стал самим собой: болтливым, самоуверенным и нагловатым мужичком. Прежним Борей.

- Как котлы? – вместо приветствия спросила его Клавка.

Водитель автобуса горделиво поднял левую руку и поднёс её к уху. На запястье красовались часы - «командирские», тикающие, с новым стеклом.

- Права нашлись? – полюбопытствовал Шурка.

- Восстанавливаю. А пока по «временному» катаюсь. Нет промблем, в ГАИ все свои!

Расселись по местам и собрались уже, было, ехать, как вдруг на горизонте появился запыхавшийся Алан. Парень бежал и размахивал руками. Через минуту он уже заскакивал в салон.

- Уф, чуть не опоздал! Загрузили работой с утра, еле расхлебался. Успел, слава Богу! Трогай, Боря.

На вокзале купили билеты и всей компанией отправились на перрон. Увязался к поезду, проводить «кореша», и Борис Борисыч. В самом деле, чего одному в автобусе - ворон за окном считать? В коллективе-то повеселее будет!

Вот и всё, прощай, Березняки! Было немножко грустно. И отъезжающим, и провожающим.

- Слышь, Кудря, а, может, тебе здесь обосноваться? – вдруг предложила Борода, - смотри, как тут здорово. Природа, лес – красотища! Да и народ хороший. Простые люди здесь, не гнилые. Правда, парень, чего тебе ещё ловить?

- Здесь остаться? Зачем? – Алан не знал подробностей Шуркиной биографии.

- Так, куда ему ехать, детдомовскому-то? – пояснил Петя.

И добавил задумчиво:

- А что, кентуха, Клава дело говорит. Давай, в натуре, приземляйся у нас!

- Джигит, так что же ты молчал?! – возмутился темпераментный осетин, - ай, Шурка, нехорошо! Конечно, оставайся здесь! Даже и разговора быть не может! И он молчал, нет, вы подумайте!

- Меня Грендельман не возьмёт, - горько усмехнулся парень и потряс гипсом, - кому нужен такой работник?

- Э, я поговорю с ним! – перебил Шурку Алан, - клянусь, проблем не будет!

- Тётка Клава тоже может словечко замолвить. Мы с Прохором сейчас у Кренделя в уважухе, в две смены пашем-кочегарим. Даже участковый перестал кривить рожу свою автоматную.

Короче, Советская власть амнистировала тётку Клаву, и тётка Клава имеет теперь право голоса. Ну, что, Кудря, порешали, значит! – Борода не спрашивала согласия практиканта.

- Ладно, - неуверенно произнёс Шурка, - поговорите с Наумом Лаврентьевичем, прозондируйте почву. А я сдам пока экзамены, получу диплом. И напишу тебе, Петя.

Васька всё это время молчал. Уж он-то бы ни за что не остался в Березняках! Здесь нет ничего: ни института, ни приличной библиотеки, ни даже средней школы. Только восьмилетняя. Хотя, для Шурки Березняки - это вариант. И, кажется, не самый худший.

- Ну, всё, договорились? – подал вдруг голос Суслонов.

У него имелось дело к Шурке. Интимного плана. Боре срочно требовалось поговорить по душам. Водитель схватил под локоток парня и потащил его в конец перрона.

- Слушай, кореш, промблема у меня. Ну, не то, чтобы промблема, а так…. В общем, сомлеваюсь я.

- В чём? – задал резонный вопрос Шурка.

- Насчёт букарах. Нет, ты не думай, я вылечился. Все насекомые сгорели, вместе с кожей. Тут другое. Слушай.

Значит, приехал я домой с участковым. Вишь, Кудря, уважение - если оно есть, то и будет. Ефимов меня на мотике подвёз, как начальника: Борис Борисыч, пожалуйте!

Баба в избу временно не пустила, так я в сарайке обосновался. Три дня лихорадило меня: ни есть, ни спать не мог. Потом протрезвел, мозги в ясность привёл, к концу третьего дня уже смог шевелиться. Помыться, думаю, надо, а то ведь воняет, как от псины бездомной. Воды натаскал, баньку протопил.

- Короче, Боря, - попросил Шурка.

- Да ты слушай! – поморщился Суслонов. Он не любил, когда его перебивали, - о чём я? А, значит, баньку истопил, воды наносил, веник запарил. Бабе своей говорю: мол, я мыться пошёл, притащи мне полотенце, да мыло. И сама ныряй, попаришь муженька-то. Она у меня баньку любит!

Лежу на полкЕ, балдею. Заходит моя. Ну, голая, как положено - баня ведь. Чё-то, гляжу, не то у ей. Под пузом голая кожа! Там волосьё было – хошь ёжиков запускай, а тут набрила! И закралось ко мне подозрение – уж не жёнушка ли меня букарахами наградила?! Пока мы с тобой по командировкам мотались, а, Кудря? – Боря железной хваткой сдавил «корешу» локоть.

- Насчёт себя, что ты ей сказал? – полюбопытствовал Шурка, с трудом сдерживая улыбку.

- Ну, это я продумал! Экзема, говорю, на нервной почве. Поверила, кажись, - Суслонов считал себя умным человеком.

- Нет, я думаю, что жена твоя налево не ходила. Четверо детей – это восемь глаз. Сильно не загуляешь, - успокоил Борю практикант.

- А чего тогда она волосьё выбрила у себя? – прищурил глаза водитель автобуса.

- Ну, во-первых – жара. А супруга-то у тебя полненькая? – Шурка стал приводить аргументы в защиту Бориной супруги.

- Ну да. Центнер с гаком будет, - пробормотал в раздумье Суслонов.

- Вот видишь – потеет. Во-вторых, я слышал, что у женщин недавно появилась такая мода. А в-третьих, для того, чтобы вывести лобковых вшей, бриться не обязательно. Достаточно купить в аптеке микстуру и намазаться. Чемеричная вода, называется, - Шурка, пожив в общежитии ПТУ, много чего знал.

- А хрен ли ты у Малофея молчал?! Я чуть концы не отдал от дихлофоса!

У Бори повеселело на сердце. Подозрения в супружеской неверности терзали его, не давали спокойно жить. Кудрявый снял тяжкий груз с души водителя автобуса.

- Кто меня слушал? Я пытался тебе сказать, но ты увлёкся народными методами, - пожал плечами парень.

- Ну, ладно, это теперь история. А насчёт бабы – ты и взаправду так думаешь? – Суслонов испытующе посмотрел на Шурку.

- Сто, нет - двести процентов! – практикант, как мог, успокаивал Борю.

- Ну и ладно. Только о нашем разговоре – никому! Идёт, Кудря? Спасибо тебе, кореш! Жаль, что уезжаешь. Не с кем будет за жисть поговорить. Давай, возвращайся сюда. Борис Борисыч тоже за тебя похлопочет перед начальством, - Суслонов крепко пожал руку Шурке.

- Ну, что ты парню в ухо вцепился? Всё секретничаешь, терпила? Отвали от пацана! Паровоз уже с минуты на минуту прибудет! – подоспевшая к концу разговора Клавка не особо церемонилась с «уважаемым человеком».

- А тебе до всего дело есть! – огрызнулся в ответ Боря, - секретничаю, значит, так надо! Ну, ладно, бывай, Кудря!

Водитель автобуса попрощался с ребятами и пошёл по направлению к своему транспорту. После разговора с Шуркой у него словно крылья за спиной выросли.

- Ну, до чего же мутный, – Борода проводила взглядом удаляющегося Борю, - чепушила! Петруха, подь сюда! А ты, Кудря, помни: о том, что было – никому ни гу-гу! Даже дружку своему, Ваське. Клопа раздавили и забыли, понимаешь?

- Точно, клоп! – воскликнул подошедший Петя, - а я-то никак не мог в толк взять, чем же несло от Кабана? Правильно! Когда клопа, уже кровью надутого, раздавишь – точно такая же вонь пакостная.

- В общем, язык за зубами! – ещё раз напомнила Клавка.

- Хорошо, - Шурка и сам прекрасно понимал, чем чреваты последствия.

- А вон, уже и паровоз гудит. Стоянка – три минуты, так что, не зевайте! Давай сумочку, помогу дотащить.

Аланчик, подсоби очкарику! А ты, Петя, не путайся под ногами! Вот этот вагон? Ух, ты, плацкарта! Залазьте, щеглы! Кудря, как с Кренделем добазаримся, так малявку зашлём! Удачи, пацаны! – Клавка замахала рукой уже тронувшемуся составу.

Петя с Аланом провожали взглядом проплывавшие мимо вагоны. Всё, друзья уехали! Их практика закончилась.

Поезд мерно стучал колёсами, отсчитывая обратный путь. Ребята устроились в плацкартном вагоне, на нижних полках. Ехали с комфортом, без соседей. На стол практиканты выложили съестные припасы, щедро собранные им в дорогу девушками-поварихами. Курица, колбаса, варёные яйца – всё, что душа пожелает! Чай в стаканах с печеньем, сколько хочешь! Хорошо!

- Ну, всё, дипломы, можно сказать, в кармане. Училище закончили, – хрупая печеньем, подвёл итог Шурка, - куда планируешь после?

- Однозначно, поступить в институт! Ещё успеваю сдать вступительные экзамены. Ученье, Шурка свет! – нравоучительно пошутил Васька.

Однако насчёт института он говорил вполне серьёзно. Без высшего образования в нынешней жизни далеко не уедешь.

- А я вот думаю, не махнуть ли мне в Березняки на постоянное место жительства? Как ты считаешь?

- Не знаю, - безразлично пожал плечами Васька, - я уже, честно говоря, и думать забыл про эту деревню.

- А Вера? – Шурка навострил уши.

- А что, Вера? У нас не может быть совместного будущего. Она осуждена народным судом и отбывает наказание. Это, во-первых.

Теперь, во-вторых…. Ты вспомни, Шурка, что она тогда говорила насчёт могилы: раскопать, кол в сердце воткнуть. Это ужас какой-то, мракобесие! С той поры я стал считать Веру… немного неадекватной, что ли. Конечно, совершенно не подавая виду. Вот так-то, друг.

Юноша сменил тему. Про Веру он больше не заводил и речи. Березняки – дело прошлое, а Ваську на данный момент больше интересовало будущее. Шурка же всё больше убеждался, что с товарищем у него теперь уже нет ничего общего.

Допив свой чай, кудрявый вышел в тамбур покурить. Там он открыл вагонную дверь - как когда-то с попутчиком Виктором - достал сигарету и задумался. Эх, Васька, Васька! Всё, разошлись дорожки в разные стороны. У тебя свой путь, правильный и понятный, а у Шурки – свой, пока ещё очень даже туманный.

Как там Вера?… Нет никаких угрызений совести больше у Шурки! Ваське, знать, не по чину якшаться с осуждённой девушкой. Что ж, это его дело. А Шурка…. А Шурке, может быть, ещё повезёт! Вот уж, воистину: всё, что ни делается – к лучшему. Кудрявый стрельнул бычок вниз на мелькающие шпалы и счастливо улыбнулся.

Поезд катил вперёд. Хорошо-то как! И плевать на то, что Шурка не смог скопить денег ни на джинсы, ни на кроссовки. Руки-ноги целы (почти), голова на месте. Зато, вместо модных шмоток, Шурка завёл себе много друзей – пьющих и не очень, умных и непутёвых, молодых и старых. А что говорит народная мудрость? Правильно: не имей сто рублей, имей сто друзей.

Ну, и самое главное - в Березняках осталась Вера, девушка со сложной судьбой, которая давно уже очень нравилась Шурке. А значит, нет поводов для уныния. Всё будет хорошо!