Разбитая Сфера

16. Единственный способ

МУЛЬТИСИСТЕМА. ОбнаПур

— Первое подшлепывает, — сообщил Грязнюхо Шоколет, наблюдая приближение харонского чего-то.

— Спасибо, Шок, но они молчат, паразиты, — проворчала Всевидящее Око, с раздражением глядя в иллюминатор. — Я их тоже вижу.

— Не повредило бы и ляпнуть о себе, — отозвался Шоколет.

— А не фиолетово ли она к нам летит? — спросил Шаблон Огайо. — В иное время все кажется довольно странным. Кроме как тебе, Шоко.

— А то, — удовлетворенно отозвался Шоколет.

— Хватит пищать, парнишки, — недовольно произнесла Всевидящее Око, колдуя над приборами. Еще Грязнюхо воняет, как козел. Впрочем, эта вонь была его визитной карточкой. Вонь еще можно пережить, но вонь с болтовней — это уже слишком. — Катитесь куда-нибудь отсюда, — буркнула она. — Иллюминаторов у нас хватает.

— Все, затыкаемся, — добродушно сказал Огайо.

Положим, Огайо-то ей не мешает. В конце концов он и право имеет — как-никак первое лицо в ОбнаПуре. Но какого черта он притащил с собой этого вонючку? Может быть, сегодня Лиловый праздник? Всевидящее Око знала, что праздник будет на этой неделе, но не удосужилась посмотреть в календаре, когда именно.

В компьютере не было сведений об этой штуковине, что очень ее раздражало. Она, как дура, таращилась в телескоп, пытаясь понять, чего хочет от них этот громадный пришелец.

Он не был похож на ОРИ, которые Всевидящее Око видела раньше. Большинство из них представляло собой цилиндры темно-серого цвета, напоминавшие толстые сигары. Этот же был скорее ослепительно-белым параллелепипедом, по размеру раз в двадцать превосходящим самый большой из известных ОРИ. Да еще с клещевидными захватами. В общем, коробка из-под обуви, только здоровущая и с конечностями. И он был не один. За ним маячило штук пятнадцать точно таких же коробок.

Зависнув ненадолго внутри Кольца, странный харонец вдруг стремительно бросился прямо на «обод». «Неужели будет таранить? — Око затаила дыхание. — Тогда ОбнаПуру конец, обломки Кольца оставят от него мокрое место».

Коробка резко затормозила, когда до Кольца оставалось меньше сотни метров. Прицепившись к нему при помощи захватов, харонец подтянулся и закрепился на внутренней поверхности.

— Что это значит? — требовательно спросил Шоколет.

— Не знаю. Подождем других, — ответила Око. — На мой взгляд, это нам первый звонок.

Земля. Гвиана, Атлантическое побережье. Космопорт Куру

Бокс предстартовой подготовки представлял собой лишенную окон коробку унылого серого цвета. Бокс старательно дезинфицировали, но справиться с плесенью не могли — сырость побеждала. Кондиционеры, включенные на полную мощность, не помогали измученным людям — в тропиках круглый год стоит влажная жара, а экватор всего на несколько сотен километров южнее. Каждый раз, выходя на улицу, Жанна словно врезалась в стену. Она, как выброшенная на сушу рыба, хватала воздух широко открытым ртом и плелась по своим делам.

Жанна, Уолли и Соколов сидели по одну сторону шаткого стола с высохшими пятнами пролитого чая. Перед ними лежала кипа бумаг. Контраст с шикарным кабинетом Бернхардта, где они две недели назад ели кексы, бросался в глаза.

Офицер Бэйли из Центра управления сидел по другую сторону стола. Измятый комбинезон вполне соответствовал его усталому, давно небритому лицу. Невысокий и сутуловатый человек, на вид очень нездоровый, он то и дело затягивался страшно вонючей сигаретой. Жанна глядела на него с материнской жалостью.

— Ладно, — сказал он, отхлебнув кофе. — К черту эти штуки, я в них ни бельмеса не понимаю. Объясню вам все на нормальном человеческом языке, хорошо?

Уолли согласно кивнул. Бэйли почесал нос и начал:

— Если в двух словах, то мы отправляем в ОбнаПур большой груз. Планируем посылать по пятнадцать тяжелых транспортов ежедневно в течение трех недель. Если раздобудем небольшие корабли — они полетят туда же. Сгодится все.

— Потери, по расчетам, что-то около тридцати процентов, не так ли? — спросил Соколов таким тоном, словно его интересовала цена лука на рынке, а не вероятность собственной гибели.

— Хуже, — неохотно ответил Бэйли. — ОРИ с каждым днем все больше наглеют. Но шансы прошмыгнуть в ОбнаПур гораздо выше, чем вероятность уцелеть в городе, если он подвергнется нападению. После первой же атаки от стартового комплекса ничего не останется, и тогда — прощай, космос. Другая опасность — сбитые ОРИ транспорты будут падать вниз, прямо на нас. Я думаю, нам хватит и одного такого подарка. В принципе следовало бы отправлять в космос только радиопрозрачные аппараты с активной радарной защитой, но тут уж не до жиру. Приходится работать с тем, что есть под рукой. Впрочем, могу вас немного успокоить. По ОРИ накоплен огромный материал, мы уже неплохо понимаем их логику. В частности, нам известны наиболее и наименее опасные траектории. Вас мы отправим по наименее опасной. Но не хочу лукавить, риск все равно велик. Если представить себе сферу с радиусом в 300.000 километров, центром которой является Земля, то любой объект больше двух метров в поперечнике, находящийся внутри этой сферы, может заинтересовать ОРИ. Чем это обычно кончается, вы знаете не хуже меня.

— Замечательно, — подытожила Жанна. — А почему бы вам не посадить нас в метровые капсулы?

— Мы изучали подобную возможность, — сказал Бэйли, — но такие модули будут слишком плотными объектами, и снабдить их приличной радарной защитой чрезвычайно трудно. К тому же в метровом модуле вам пришлось бы свернуться в такой клубок, что вы не вынесли бы стартовых перегрузок. По нашим расчетам, двухметровый корабль — это оптимум. Но предсказать, что им взбредет на ум, все равно невозможно.

— Да уж веселенькая будет поездочка, — невесело улыбнулась Жанна.

— Во всяком случае, — продолжал Бэйли, — у ваших кораблей наилучшие шансы прорваться к ОбнаПуру. И стартовать нужно как можно быстрее — ОРИ вот-вот двинутся к Земле. Зачем, непонятно, но хорошего ждать не приходится…

— Сколько осталось? — спросил Уолли.

— Не могу сказать с уверенностью, — угрюмо произнес Бэйли, — но наблюдается уже несколько скоплений, последовательно выпущенных из Сферы. Самая первая группа движется пока по промежуточной орбите; очевидно, скоро будет проведена гравитационная коррекция, и ОРИ начнут ускорение.

— По-видимому, у Сферы проблемы с энергией, — вмешался Соколов. — Она использует всего один гравитационный пучок, направляемый то на одно скопление МОРИ, то на другое…

Бэйли всякое отклонение от темы разговора явно раздражало.

— Я могу продолжать? — угрюмо спросил он.

— Э-э, нет-нет… Да… Продолжайте и простите, ради Бога, что перебил вас, — по-мальчишески смутился Соколов.

— Ага. Мы предполагаем, что они каким-то образом связаны с «Вурдалаками»…

— С кем?!

— Вы еще не слышали? — удивился Бэйли. — Так пурпуристы называют харонские устройства, прицепившиеся недавно к Кольцу. Последнее из них пристыковалось сегодня утром. Судя по всему, «Вурдалаки» должны повысить энергетические возможности Кольца, оживив каким-то образом его отмершие участки. Для нас перспектива не из блестящих. И…

— А для чего это им нужно? — не утерпев, перебила его Жанна.

— Для того, чтобы восстановить червоточину и продолжить разрушение Солнечной системы, — ответил за Бэйли Соколов.

— Ну-ка, ну-ка, интересно. — Голос Бэйли был полон сарказма. — Ладно, но мои ребята в отличие от вас думали над этим чуть побольше пяти секунд, и их выводам я абсолютно доверяю. Хотите послушать? Так вот, мы считаем, что Сфера решила заранее подготовить черный ход, чтобы в нужный момент смыться отсюда. Она отпирает червоточину, проскакивает сквозь нее и запирает с другой стороны. Очень надежно.

— Сфера Дайсона слишком велика, чтобы проскочить червоточину, — заметил Уолли.

— Речь, видимо, идет не обо всей Сфере, а только о «Затерянном мире», — уточнила Жанна. — По сути дела, он является мозгом Сферы и вполне способен с небольшой группой харонцев воспользоваться червоточиной и заняться созданием новой Сферы на новом месте.

— А где он возьмет энергию, если бросит здесь все гравитационные генераторы? — спросил Уолли.

— Бог его знает! — Жанна пожала плечами. — Может, он способен аккумулировать энергию. Или поглощать и перерабатывать солнечную. Вопрос в другом: почему он выбрал для будущего побега именно нашу черную дыру? Ведь в его распоряжении наверняка находится бесчисленное множество подобных каналов. Почему он хочет удрать именно через наш?

Бэйли одобрительно кивнул.

— Хороший вопрос, — похвалил он. — И у нас на него есть хороший ответ. Дело в том, что готовятся одновременно многие десятки червоточин. Если наши приборы не врут, то объекты, похожие на «вампиров», появились во всех концах Мультисистемы.

— Это все гадание на кофейной гуще, — задумчиво сказал Соколов. — Мы без всяких на то оснований предполагаем, что «Затерянный мир» находится в состоянии войны неизвестно с кем. Кого он думает обмануть своими отвлекающими маневрами?

— Какая разница, кого, — ответила Жанна. — Но это довольно остроумно — дезориентировать противника множеством потенциально пригодных для этой цели дыр и в суматохе исчезнуть через одну из них. А там ищи ветра в поле.

— Вообще-то планету величиной с Луну спрятать нелегко, — засомневался Бэйли.

— Отчего же? — Жанна сегодня была в ударе. — «Затерянный мир» можно замаскировать под обычную планету, можно поместить его внутрь сферы Дайсона, можно, наконец, переждать некоторое время в самой червоточине. Да множество вариантов!

— М-м, может быть, и так, — уважительно сказал Бэйли. — Вообще-то твои спутники могли бы отправиться по домам. С таким экспертом, как ты, «Терра Нова» не пропадет.

— Кстати, а как мы попадем на «Терра Нову»? — спросил Соколов.

— А вот это мне неизвестно, — с ядовитой улыбкой ответил Бэйли. — Мы вас забросим на ОбнаПур, а дальше не наше дело.

— Да я не о том, — нетерпеливо сказал Соколов. — А до ОбнаПура как?

Бэйли зловеще ухмыльнулся и коротко бросил:

— В пермоде.

— Боже правый, — вздохнул Соколов. — Именно этого я и боялся!

— Что такое? — удивился Уолли, впервые услышавший новое слово.

— На обычном пассажирском корабле миновать ОРИ невозможно, — жизнерадостно объяснил Бэйли. — Это слишком заметная цель. Мы решили запихнуть вас в индивидуальные микроконтейнеры и отправить тремя рейсами в разные дни. Разработан специальный план усиленной маскировки. Запустим перед вашим стартом все, какие есть, ловушки и глушилки. Патрульная зона ОРИ насытится помехами, и, таким образом, ваши шансы пролететь незамеченными резко возрастут.

— Сколько процентов? — спросила Жанна.

— Успех — восемьдесят, неудача — двадцать, — ответил Бэйли. — Ну, может быть, восемьдесят пять на пятнадцать.

— Этим вы меня не удивите, — сказал Соколов. — Но пермод! Нечего сказать, повезло на старости лет!

Уолли непонимающе посмотрел на него.

— А что в этом такого? — махнул он рукой. — Пермод так пермод.

Бэйли криво улыбнулся, вытащил сигарету и отхлебнул еще кофе.

— Что такого? Скоро узнаете, — пообещал он. — Совсем скоро.

Приняв перед полетом душ, Жанна Колетт стояла в дверях комнаты, где ей предстояло пройти последнюю подготовку, и не решалась войти. На ногах словно висели стопудовые гири. Соколов и Уолли уже побывали здесь, теперь ее очередь. Странно, такая жара, а Жанну бил озноб. Вздохнув, она шагнула вперед.

Комнату называли «примерочной». Тут Жанну встретила инженер по системам жизнеобеспечения, милая женщина средних лет в стареньком голубом свитере. Повертев головой, Жанна поняла, что пытка откладывается.

Кого-то она ей напоминала, эта женщина. Ба, ну конечно, мадам Бермли, главного воспитателя интерната, куда Жанна попала после смерти родителей. Этот интернат — очень короткий эпизод в ее жизни, короткий во многом благодаря стараниям мадам Бермли. Но страх, внушенный ей Бермли, жил в душе Жанны по сию пору. Жанна, с напускным равнодушием уставившись в голую стену, краешком глаза заметила, что женщина внимательно оглядывает ее с головы до пят, совсем как Бермли. Жанне от этого взгляда стало как-то не по себе.

Да нет, что за чепуха? Бермли ни за какие коврижки не согласилась бы работать на космодроме — слишком хлопотно. Во взгляде инженера не было любопытства, а лишь профессиональный интерес — таким взглядом мясник оценивает кусок свежей вырезки, а сотрудник похоронного бюро — неожиданно доставленный труп безымянного бродяги. Просто Жанна сильно перепсиховала в последние дни, вот ей и чудятся всюду знакомцы, которых она предпочла бы никогда в жизни не знать. Да и как тут не перепсиховать? Не успела она отойти от пережитого ужаса, когда думала, что будет с позором вышвырнута из ИИМ и университета, как уже в качестве важной персоны летит на «Терра Нову». Эксперт!

— Здравствуйте, — приветливо обратилась к ней женщина. — Ну как, вы готовы?

— Ага, почти, — дрогнувшим голосом ответила Жанна. — Еще минуточку, пожалуйста.

Она заглянула в стоящий перед ней пермод. Так назывался контейнер для транспортировки человека в открытом космосе, и, надо сказать, очень тесный контейнер — лишнего носового платка с собой не возьмешь. Пермоды ценились за легкость, их, казалось, можно зашвырнуть в космос вручную. Вскоре эта коробка с Жанной внутри будет загружена вместе с тысячами грузовых контейнеров в грузовой отсек ракеты-носителя, которая доставит их на орбиту.

Пермод имел собственную автономную систему жизнеобеспечения, позволявшую человеку жить внутри него многие недели. То, что человек в нем чувствует себя, как законсервированная сардинка, никого, кажется, не трогало.

Сама мысль о путешествии столь экстравагантным способом приводила Жанну в тихое бешенство. Пермод по своим размерам, цвету и назначению больше всего напоминал автоматизированный гроб, и этот факт не добавлял уверенности и спокойствия. К тому же пермод, приготовленный для Жанны, имел весьма непрезентабельный вид. Когда-то он был выкрашен, но сейчас от краски не осталось и следа, поверхность покрывали сплошные вмятины и царапины. Похоже, этот ящик давно отслужил свой срок.

Женщина, улыбнувшись, подошла к нему и чем-то щелкнула. Замки, громко лязгнув, разблокировались. Женщина изо всей силы дернула за рычаг, потом еще раз, и верхняя крышка пермода отвалилась в сторону. Ну форменный гроб! Конструктор этого чуда дизайнерской мысли явно не увлекался психопатологией и слыхом не слыхивал о клаустрофобии.

Жанна с опаской заглянула в свое обиталище на несколько ближайших дней. Изнутри пермод был облицован каким-то упругим материалом, конфигурация внутренней поверхности повторяла контуры человеческого тела. Только в районе бедер места было побольше, чем требовалось Жанне.

— Ну что ж, пора, — сказала женщина. — Снимите с себя всю одежду.

Жанна сделала судорожный глоток и развязала пояс. Руки ее не слушались. Стоять обнаженной перед другими людьми всегда было для нее невыносимо. Как раз из-за этого в свое время произошел ее первый конфликт с мадам Бермли. Душевые в интернате были общие, Жанну это поначалу просто потрясло, и мыться ее загоняли чуть ли не силой. А потом неудовлетворительная оценка по поведению и все, что с ней связано.

Комбинезон упал на пол, и Жанна сразу же отвернулась лицом к стене. Сейчас к ней приделают блок переработки продуктов жизнедеятельности.

Блок был похож на ком пеленок, из которого во все стороны торчали трубки и шланги. «Господи, зачем столько?» — подумала Жанна. Блок следовало приспособить к интересным местам и жестко закрепить ремнями. Жанна приняла устройство с энтузиазмом хозяйки фокстерьера, получившей в дар от любимца очередную дохлую крысу. Поверхность блока блестела специальной гигиенической смазкой. Едва не обмирая от брезгливости, Жанна рассматривала сей предмет туалета.

Да, такого надругательства над своими понятиями о приличиях ей испытывать еще не приходилось. Скорее бы уж лечь в этот гроб, мелькнуло у нее в голове, только там хоть можно укрыться от позора. Вот уж воистину пермод, недаром он звучит так непристойно.

— Отлично, — похвалила ее инженер. — Раздвиньте, пожалуйста, ноги.

Жанна вспомнила прочитанную им на космодроме лекцию: «Лучше представьте себе, — советовал лектор, — что устройство подключается не к вам, а к некоему бездушному манекену».

Да и чем, скажите на милость, она отличается сейчас от манекена? Итак, раздвинуть ноги. Зажать прибор между бедер. Правой рукой вытянуть часть прибора к ягодицам, а левой — вперед. Защелкнуть шесть разъемов. Все. Прибор на манекене установлен.

Жанна включила насос, и прибор самым неприятным образом раздулся, плотно облегая тело. Симфония ощущений! Ввек бы ее не знать…

Ну ладно, хоть это уже позади.

— Сидит замечательно! Правда, пока блоком пользоваться нельзя — придется вам потерпеть. Он рассчитан на работу в невесомости. Потерпите? В противном случае вы столкнетесь с большими неприятностями. Вы меня поняли?

— Поняла, — ответила Жанна равнодушно. Кажется, она и впрямь превращается в манекен.

Жанна стояла, опустив голову, а инженер суетилась вокруг нее, показывая на кнопки.

— Откачка включается красной кнопкой слева, гигиенизатор — зеленой справа. Не забудьте, что сначала нужно включить откачку, а уж потом совершенно спокойно справлять нужду — и большую, и малую.

И большую, и малую? Чудесно! Вот только со спокойствием загвоздочка. Спокойной, когда под животом висит такая штуковина, а сама ты лежишь в наглухо запечатанном гробу, может остаться только дебильная идиотка.

Гроб. Проклятие, никуда от этой мысли не деться. Гроб. Смерть. Замкнутое пространство. Крошечный островок жизни, затерянный в глубоком космосе.

Стоп, хватит. Нельзя распускаться.

Но взять себя в руки не получалось. Панический страх охватил Жанну, сердце бешено колотилось в груди, ей хотелось выть от бессилия. Черт побери, да эта мадам не живой человек, а какой-то бездушный, робот. Неужели она не видит, что Жанна вот-вот забьется в истерике? Не видит! Или делает вид, что не видит.

— Все, — сказала инженер. — Теперь я вас обрызгаю.

Жанна лишь кивнула, отвечать она уже была не в силах. «Обрызгивание» означало нанесение на кожу специального увлажняющего и дезинфицирующего состава.

— Пожалуйста, поднимите руки вверх, ноги пошире.

Жанна покорно выполнила указание, чувствуя себя одновременно голой, глупой, тощей, беззащитной, мокрой и окончательно морально раздавленной этим издевательством. В спину ей ударила струя жидкости, брызги полетели на лицо. Струя медленно передвигалась по ее телу.

— Вот так. Не открывайте глаза. Эта жидкость совершенно безопасна, не беспокойтесь. Ну, вот и все.

Послышался звук шагов. Тишина. Снова шаги.

— Сейчас я оботру вас полотенцем, — раздалось над самым ухом.

Мягкая ткань коснулась ее затылка, шеи, потом настал черед лица. На долю секунды Жанна вспомнила свое беззаботное детство, купание, нежные руки матери…

— Откройте глаза.

Жанна подчинилась.

Инженер подошла к ней, держа в руках нечто вроде мягких сапожек.

— Будьте добры, вашу левую ногу.

Жанна подняла ногу. Через минуту обе ноги были обуты в легкие, плотно облегающие сапожки. Облачившись в короткие шорты, Жанна приобрела и вовсе пристойный вид. Теплая фланель приятно ласкала тело, и у Жанны даже чуть-чуть поднялось настроение.

— Ну что, сколько осталось? — спросила она.

— Сколько до старта или сколько до прибытия в ОбнаПур?

— И до того, и до другого.

— До старта — два часа. Полет, по расчетам, должен занять трое суток. Конечно, для новичка это немало, но многим приходилось мучиться в пермоде и значительно дольше. Заснуть сами вы вряд ли сможете…

— Что?!

— Вы проглотите таблетку и вздремнете, через некоторое время — другую. Сон сохраняет жизненные силы, избавляет от печальных мыслей…

«А длительная бессонница грозит безумием», — закончила про себя Жанна.

— Ну а теперь пожалуйте в пермод, — пригласила ее инженер.

Придерживая рукой болтающийся из стороны в сторону блок, Жанна нетвердой походкой приблизилась к железному ящику. Уселась на край, по очереди перебросила ноги, а потом и сама оказалась внутри. Внешне как будто погружаешься в ванну, вот только ощущения отнюдь не умиротворяющие. Жанна немного подвигала блок, плотнее устраивая его в предназначенной для него полости. «Как мячик для гольфа», — промелькнуло в голове.

— Ложитесь, — сказала инженер, и Жанна, вытянувшись на дне пермода, уставилась в потолок невидящим взглядом. Женщина походила вокруг нее, в последний раз проверяя крепления и что-то еще подсоединяя к блоку.

— Так, все нормально. Я бы хотела, чтобы вы проверили при мне действие санитарно-гигиенической системы. Сначала красная кнопка слева, потом зеленая справа.

Какой смысл делать кнопки разных цветов, если путешественник все равно их не видит? Задав себе этот риторический вопрос, Жанна нажала левую кнопку, услышала какой-то писк и ощутила кожей мощный поток холодного воздуха. Тут же надавила на правую кнопку и чуть не подскочила от неожиданности — в нее ударила струя теплой воды. Выключив воду, Жанна дала всасывающему устройству поработать подольше, чтобы высушиться. Жидкость громко журчала где-то в блоке. «О Господи, мне же придется это пить!» — вдруг вспомнила Жанна. Ее уже предупредили, что и после пяти циклов очистки у воды будет довольно специфический привкус. Жанну замутило.

— Блок в норме, — радостно сообщила женщина.

Замечательно! Просто первый класс. Интересно, она хоть напоследок скажет что-нибудь человеческое?

— Сейчас я закрою модуль, и откроют его только в ОбнаПуре. В течение ближайшего часа вы сможете немного двигать руками и ногами, но после загрузки пермода в носитель включится система фиксации вашего тела. Вы почувствуете себя будто накрепко спеленутой. Перед этим вам следует вытянуть руки в специально предназначенных для них полостях. Стартовая перегрузка составит десять единиц. Если ваши руки будут лежать не на месте, то перелом руки или ребра вам обеспечен. Это в лучшем случае. Бывает и кое-что похуже. — Женщина показала на индикатор «Приготовиться к фиксации». — Когда крышка периода закроется, этот индикатор окажется у вас перед глазами. После того как он загорится, останется еще три минуты в запасе, но советую принять требуемое положение сразу же. Если в эти минуты у вас зачешется нос, чесать его не стоит. Понятно?

— Э-э, да, мадам.

Женщина неожиданно улыбнулась и похлопала ее по плечу.

— Ну вот и славно. Желаю счастливого полета. Привет пурпуристам.

— Спасибо, — сказала Жанна, помахав рукой на прощание.

И крышка пермода с громким стуком захлопнулась. Жанна услышала щелчки креплений. Потом навалилась тишина.

Теперь назад дороги нет, обреченно подумала Жанна и чуть не расплакалась от собственной беспомощности. Можешь орать благим матом или колотить что есть мочи по крышке проклятого ящика, ничто не поможет.

Впрочем, здесь и размахнуться-то как следует негде. Да и что толку орать, если корпус пермода абсолютно звуконепроницаем. Смешно. Это конструктор хорошо придумал.

Жанна лежала, вытянув руки вдоль туловища, и уговаривала себя быть мужественной. Что такое пермод? Обыкновенный космический скафандр. Уж со скафандрами-то она на «ты». Когда-то, наверное, миллион лет назад, Жанна ездила с родителями на Луну, и ей выдали детский туристический скафандр. Она ловко напялила его на себя, а вот выбраться из него без посторонней помощи не смогла. Ей тогда было очень весело. Она не могла выбраться, но ее это не пугало.

Жанна с удивлением обнаружила, что стискивает кулаки так крепко, что аж пальцы занемели. Кто-то, помнится, хотел поколотить по крышке гроба? Тьфу, типун тебе на язык! Забыть про гроб. Это пермод. Запомни, пер-мод. Хотя какая, к дьяволу, разница! Вот налетит какой-нибудь шальной ОРИ, и пермод великолепным образом превратится в уютный гробик. А она в покойницу.

Секунду, а где же кнопка внешнего наблюдения? Она со своими страхами все перезабыла, дура набитая. Жанна принялась тыкать наугад в панель управления. Нет. Нет. Снова нет. Вот, наконец-то! Прямо перед глазами засветился небольшой экран с контрольными цифрами. Так, что мы там имеем? Температура в норме, состав воздуха в норме, давление в норме, на часах точное время. Это все хорошо, но где же обзор? Жанна с силой нажала на забавный допотопный переключатель, и…

Уфф! У нее словно гора с плеч свалилась. Она увидела потолок комнаты, в которой только что испытала такие страшные унижения. Дверца клетки захлопнулась, хорошо хоть можно видеть, что творится за прутьями. Все-таки полегче.

Осталось расслабиться и успокоиться. Три глубоких вдоха. Три дня заточения еще не повод для паники. Вряд ли впереди у нее путь, усыпанный розами, и если она с самого начала ведет себя столь недостойно, то грош ей цена. Господи, как стыдно.

Пермод качнулся, и потолок на экране медленно поплыл. Итак, поехали. Да здравствует пермод!

Ну что ж, пообщаемся с пурпуристами, посмотрим, что собой представляет хваленая «Терра Нова», слетаем к «Затерянному миру».

Нет, три дня в пермоде — не самое тяжелое испытание. Будут и посерьезнее. Да и то сказать: через это уже прошли неуклюжий Уолли и дряхлый Соколов, неужто она не сможет? Дудки! Еще как сможет!