Раздать сценарий

Интерлюдия 4. Трэго

Стояла жара. Шла вторая декада пламени, солнце работало на износ, высушивая землю. Сидеть дома душно, а на улице слишком жарко. До леса далеко, никто не отпустит. Единственной возможностью провести время на улице и не умереть со скуки был двор нашего друга Керта. По счастью, когда предки его родителей построили дом, они посадили дубок, даже не рассчитывая, что молодой побег так разрастется. В результате весь двор находился в тени кряжистого исполина. Там-то мы и проводили основную часть времени. Больше всего нам нравилось периодически разыгрывать некие небольшие сценки-ситуации, преимущественно драчливого характера. Мы постоянно изображали то артистов, то убийц, то кримтов или героя-нольби, сражающего Древо Мрака. Вот и в этот раз Керт изображал наемного убийцу, а мне выпала честь заступиться за даму.

— Эй, Джина, я тебя буду защищать! Я же рыцарь! — крикнул я, размахивая длиннющей палкой перед ее перепачканным в грязи носом. В таком виде она выглядела милее обычного и нравилась мне больше.

— Да защищай-защищай, я же не запрещаю. Вот только позови сначала Кайла! А то ты мне все лицо изуродуешь! — Джина презрительно посмотрела на меня и указала на палку. Держал я ее сильно, а размахивал во все стороны, отчего она действительно представляла опасность. Но я же был воином! Джина же, несмотря на тон, не утаила искрившегося в ее глазах задора. — А то мне придется целый месяц прятать синяки и царапины!

— Ах, вот ты как! — обиделся я. — Ну хорошо! Керт, ну-ка нападай! Сейчас она поменяет свое мнение и бросится в мои объятия, а я буду гордо стоять над поверженным врагом и… Ай! Ты чего делаешь? — я возмущенно заверещал. Ну а что он ткнул меня своей корягой?

— Нападаю, сам просил! — развел руками Керт, залившись звонким смехом.

— Сейчас я тебе покажу, простолюдин! — я поправил шлем и свирепо замахнулся палкой.

Керт играючи отпрыгнул в сторону и ткнул меня в бок деревянным мечом, с которым никогда не расставался и после наших поединков. Этот меч выстругал его отец, убитый ворами. Он был торговцем и вместе с остальными водил караваны в западные города — Пальдерон, Порт Бригсам и даже Циртобал. С тех самых пор Керт постоянно ходил со своим оружием, предпочитая глупым играм сражения, пускай и детские. Он поклялся найти убийц, отомстить им и дал обет искоренить всех представителей этой грязной профессии.

Я ударил с разворота, еле удерживая палку, в ответ мой друг уклонился и снова ткнул меня, но на этот раз в живот. Опять расхохотался. Стиснув зубы, я поправил сползающий шлем и стал вертеть дубинкой во все стороны, словно обезумевший гойлур, которому подпалили шерсть. Лицо горело, его залило краской. Очень охота было показать Джине, каким ловким и грациозным может быть Трэго Ленсли, а вышло так, что я выставлял себя неповоротливым и медлительным неудачником. Керт лишь смеялся и прыгал из стороны в сторону — прыткости ему было не занимать. Через пяток минут я уже задыхался, тело мое ныло и кололо во многих местах, как-никак деревянное жало этого негодяя здорово потрепало меня.

Джина хохотала, да так, что ее слезы ярко блестели на солнце. Понятия не имею, почему я это заметил, да еще и во время схватки, но наверняка в том скрывалась первопричина многочисленных пропущенных ударов. Поединок наш продлился недолго — мы оба порядком устали и решили сделать маленький отдых. Продолжая стоять в боевой позиции, мы подводили небольшие итоги, чтобы выяснить, кто же победил. Сквозь истерический смех Джина смогла произнести:

— Поздравляю тебя, Трэго! Ты — первый в мире рыцарь-кошка! — и забилась в новом припадке.

— Это еще почему? Я не изображал оборотня, не придумывай! Другое дело, что я ловкий как кошка, это да!

— Да я не об этом, глупыш! Просто если учесть, сколько раз Керт «убил тебя», все еще скачущего на ногах, то ты самая настоящая кошка! Правда, жизней у тебя не девять, а девять раз по девять! Ой, не могу! — красавица Джина довела себя до того, что не могла вымолвить ни звука и просто села на корточки, держась за живот.

Ее затрясло в немом приступе, а меня окутала ярость. А еще я готов был расплакаться. Играть роль благородного рыцаря, который так и не сумел защитить даму — не очень-то почетно. Вдобавок Керт всегда знал мои чувства к Джине. Дуралей, мог бы и поддаться! Ну, сейчас ты у меня попляшешь, дружок! Мой мозг вовсю строил комбинацию решающих ударов, но тут мы услышали окрик:

— Эй, ребятня, подайте воды старику!

Это был густой, чуть хрипловатый хорошо поставленный голос.

Тело само резко обернулось в попытке узнать, кто там такой кричит. Мой поворот сопроводился треском, а палка выпала из рук. Под гомерический хохот Джины я посмотрел на Керта — бедняга сидел на пыльной земле, ошарашенно потирая голову. Видок его был очень расстроенным.

— Ха-ха! Есть! Джина, ты видела? Как я ловко все просчитал! — в восторге запрыгал я, вытянув руку вверх в победном жесте.

— Да-да, ты молодец, — успокоившись, скучающе произнесла она без былого задора. — Но если быть точнее, то молодец тот дедуля, ведь благодаря нему ты одолел Керта.

— Между прочим, во время странствий рыцари мало пересекаются с дедушками, так что в будущем тебя не спасет никто! Больше тренировок, друг мой, тогда ты протянешь до старости, — важно сообщил мой поверженный приятель.

— А ты не зевай! Ловкач! — парировал я и с дружеской улыбкой протянул ему руку, чтобы помочь подняться.

— Никто не смеет называть меня дедушкой! Немедленно принесите мне воды! — крикнул нам старец, недовольный, что про него забыли.

В пылу споров мы и не вспомнили о нем, и наша троица поспешила обратить внимание на новоявленного. Он был облачен в красивую зеленую или, скорее, изумрудную мантию. Путешествие ничуть не запятнало ее, будто он переоделся перед тем, как подойти к нам. Сеть морщин на утонченном лице деформировали три шрама. Да… Я помню… Седая борода и пронзительные глаза цвета золота. Так необычно и странно. Как будто смотришь в два маленьких волшебных костерка… В руках чужак держал внушительный посох с массивным светящимся оранжевым навершием в форме обширной кроны неизвестного дерева. Все, что мне доводилось читать или видеть в книгах, наталкивало на один вывод: перед нами стоит самый настоящий волшебник. Но зачем он тогда просит воду, да еще так настойчиво, если сам может создавать ее из ничего? И вообще, кто он такой, чтобы командовать здесь? Я поправил шлем и подошел поближе к нему, весь из себя суровый и нахмуренный. Я был одержим желанием реабилитироваться в глазах Джины:

— А ты чего здесь растребовался? Или нормально просить не учили?

— Кто дал тебе право так со старшими разговаривать, сопляк? — гневно спросил старик. — Ты хоть знаешь, кому смеешь дерзить?

— И знать не хочу! Много вас таких, ходят тут всякие и считают, что весь Ферленг им обязан! А с нами так вообще думаете, будто можно как с рабами обращаться! Ты не смотри, что я маленький — огрею будь здоров. Мало не покажется!

— Ну, сорванец, я тебе покажу! — от его слов повеяло угрозой, а непонятно откуда взявшийся прохладный ветер заставил меня содрогнуться не только телом — в душе тоже стало как-то зябко. Позже, много позже, я с удовольствием перенял этот эффектный и действенный прием.

Волшебник — теперь без сомнений он — взмахнул рукой, словно швыряя горсть песка, и мой шлем сорвало с головы. Нашему удивлению не было предела — первый раз в жизни видеть волшбу своими глазами!

Шлем отбросило аж на десять шагов назад!

В то же время друзья сбросили оцепенение и побежали к нам, но сделать они смогли не более тройки шагов, ибо снова застыли, словно окаменев.

Меня не пугал враг. Я побывал во многих выдуманных ситуациях и сейчас так же представил, что это одна из них. Пускай передо мной маг — да будь он хоть трижды властелином мира! — меня бы это не остановило. Обозленный, я с усердием водрузил пыльный шлем на голову, поднял орудие и побежал прямиком на незнакомца. Старец дернулся и взметнул руками, испугавшись. Однако когда на меня полились потоки грязи — и это не метафора! — до меня дошло, что его движение было вызвано далеко не испугом: оно являлось хитроумным ключом к активации какого-то не менее хитроумного заклинания. Зловонная жижа — что-то среднее между грязью и помоями — медленно стекала с меня. Если бы она была живой, я непременно сказал бы, что она наслаждалась победой. Весь мой пыл разом испарился. Еще и любимый шлем откинуло повторно.

— Ишь чего выдумал — на пожилых людей замахиваться!

Я не ответил. Мне оставалось лишь смиренно вытирать лицо, а то вдруг еще в рот попадет. При этом приходилось одной рукой затыкать нос, а то бы вырвало…

— Тебе мало? А может превратить тебя в каменную статую? Или в балибана? Не думаю, — он театрально потер подбородок, изображая задумавшегося человека. Борода его заходила в разные стороны как маятник, — для тебя это достойно выше любой меры. Дождевой червь — вот все, на что ты можешь рассчитывать.

— Ой, тоже мне, жалкий колдунишка! — зло выплюнул я в его сторону, в душе обрадованный, что смог вовремя очистить рот и не промолчать. — Размахивает своими ручишками словно мух отгоняет! Ха, да я так же могу. Я колдун, я колдун, я колдун! — и начал дразнить его, прыгая, пританцовывая и размахивая руками во все стороны. — А мухи у нас около чего летают? У-у-у-у-у!

Волшебник оторопел и не знал как себя вести. В принципе, его можно было понять: я всегда подозревал, что по отношению ко взрослым довольно дерзок, но следовало бы согласиться, что в той ситуации моя резкость была обоснована. Я не успокаивался. За свою короткую жизнь научился одному уроку: на дерзость надо отвечать дерзостью, на хамство хамством. А затем я решил показать, как могу «колдовать», уж больно мне хотелось задеть волшебника всей нелепостью его действий. Да, пускай посмотрит до чего глупо он выглядит. И Джина увидит мою храбрость!

Я отыскал глазами шлем, вытянул руку в его сторону и осуществил движение, как будто бью старца невидимым хлыстом. Все это проделывалось на обычном легкомыслии, без чего-то большего, нежели издевка, однако…

Шлем полетел!

Какого доркисса?! Что еще за фокусы?

Немедленно изгнав из себя мысль, что внутри меня сидит подобное умение волшебничать, я понял, что это колдун решил меня разыграть и сманипулировал моими действиями. Глядя на летящий шлем я невероятно сильно захотел, чтобы он раскалился до приличной температуры, чтобы он воспылал огнем — тогда бы этому деду пришлось ой как несладко! И тогда бы я поверил, что делаю все сам.

Не стоило забывать, что маленький ерепенившийся Трэго больше кривлялся и паясничал; ситуация, когда десятилетний мальчик с первого раза применяет магию, при этом желая не более, чем пошутить — абсурд. Подобное развитие событий может вызвать или смех, или палец у виска.

И когда я подумал о том, чтобы накалить снаряд, железо сначала покраснело, а потом приняло желтовато-кремовый оттенок…

Не буду описывать удивленно-восторженные возгласы своих друзей, контроль над которыми был утрачен стариком, как и не буду описывать прожженную мантию мага, его опаленную бороду и свой шок — я все равно упал в обморок и все проглядел…

Это впоследствии, когда сей день не раз вспоминался в наших длительных беседах после занятий, я выяснил: поведение наставника Михорана было нарочито агрессивным и довольно-таки нелогичным: по его словам, он видел во мне задатки волшебника, а вместе с ними углядел еще и мои нравы, повадки и привычки. Одним словом, психологический портрет. Вернее, двумя словами.

Якобы именно так можно было спроцовировать мои магические способности.