Раздать сценарий

Глава 6. Макс

Вдали видна светящаяся красным буква «м». Я несу пакет в руке, довольный до безумия, Зеленый идет рядом и, кажется, выглядит довольнее меня.

— Ну чего, обмоем что ли, Рембо? — ехидно спросил он.

Я ж вам говорил, что ассоциация возникнет только одна.

— Куда ж мы денемся! — бойко ответствовал я, сияя.

— Созовем наших и… Погоди, — у него зазвонил телефон, бесцеремонно вклинившийся в нашу беседу. — Да… Привет, малышка… Что?.. Хорошо все? Ты где?! Сейчас буду! Макс, я побежал машину ловить!

— Что случилось?

— Да Юльке плохо было. С желудком чего-то. Боится одна, — он говорит быстро, дыхание прерывается, как если бы он пробежал километров десять без остановки.

— Я с тобой!

— Нет. — Он предостерегающе замахал рукой. — Ты давай домой дуй, а то на автобус не успеешь. Времени первый час!

— Точно помощь не нужна?

— Да точно! Езжай, будь осторожен! — не договорив фразу, он ринулся к дороге.

Мне ничего не осталось, кроме как смиренно пойти в метро. Машину ловить не буду, а то финансы запают не романсы, а тризну. Вообще сейчас денежный вопрос лучше забыть и постараться о нем совсем не думать. Как и о поясе, что сокрыт под просторной футболкой. Я придерживаюсь такого принципа, что если хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место. «Фуражки» не пугают нисколько. Не заметят, не заподозрят. Бакс бы назвал это «полем искажения реальности» или как-то так. Силой сознания. Визуализацией. Моделированием реальности. Ну у него и задвиги! А зачем ты купил пистолет, если боишься быть пойманным? Тоже мне, чудак. Уверен, вы согласились бы со мной, скажи я, что человеку, купившему ствол для постоянного ношения, в том числе и для самообороны, как минимум глупо опасаться «рассекречивания». В противном случае покупка выглядит сущим выбросом денег.

Платформа. Кладбище будничных звуков. Место, разительно отличающееся от своей же копии с разницей в двенадцать часов. Никакой суеты, никаких бабок с тележками, кучи студентов с их огромными рюкзаками, настоящих ватаг офисных работников в неизменных рубашках с мокрыми пятнами под мышками и на спине. А поскольку я на конечной, то мне отведена почетная роль войти в вагон первым. И единственным. Усевшись поудобнее, я выудил из кармана старенький плеер и включил музыку. На пятьдесят минут я могу отключиться от мира сего, главное не уснуть и не проехать свою станцию.

Однако как бы я ни старался и ни силился, а сон одолел меня, из-за чего поездка вышла быстрой и незаметной. Подремав, я открыл глаза в тот момент, когда электропоезд подъезжал на мою станцию, и только по залу удалось определить, что мне пора на выход. По сути, сон спас меня. Метро я не очень-то люблю, в отличие от его старшей сестры — железной дороги. Пускай мне и довелось проехать всего пару раз — Питер и Нижний Новогород, — однако это не помешало мне влюбиться в поезда окончательно и бесповоротно. Есть в них своя дорожная романтика, какую не встретишь ни в машине, ни где бы то ни было еще.

Пояс удобно обхватывает поясницу надежными объятиями, а коробка приятно оттягивает ручки пакета. На платформе пусто; единственный живой человек — толстая надзирательница метро в больших очках. Она клюет носом, сложив руки на необъятной груди, заменяющей ей подставку. Вот кому хорошо! А я рискую опоздать на автобус. Не особо хочется идти пешком — получится минут тридцать. Даже факт того, что ночь выдалась по-летнему теплой и безветренной, идти по мосту через реку вдоль автострады не привлекает. Тем более с оружием в руках. Да мало ли какая ситуация может приключиться! Можно было бы поймать машину, но почетные гости столицы заламывают в это время суток такие цены, что диву даешься их наглости. Пару раз я разукрашивал их овалы Малевича в красные тона, но всегда подоспевала дружная шайка, которая неизменно приходила на помощь собратьям и остужала мой пыл. Ловить машину — не вариант.

Мне остался последний лестничный марш, чтобы покинуть метро. Шаги мягко раздаются по пустому переходу. Я охвачен музыкой и чувствую полную безмятежность. А потом мое внимание переключается на шайку из трех человек в масках. Они тесно стоят друг к дружке и что-то обсуждают. Один из них обернулся, и, поймав меня взглядом, поспешно забубнил своим товарищам обрывистую тираду. Те уставились на меня, переглянулись и пошли в мою сторону. Как неуместно!

Я тут же вынул наушники и спрятал плеер. Сейчас главное — успокоиться, не волноваться и быть сосредоточенным. Значит, драка. Трое. Трудно. Попробуем. Что ж еще делать-то?

Закон подлости, мое почтение. Вы как всегда неизменно вовремя и как никогда точно.

Вообще, дрался я в своей жизни много. С детства. То в детдоме не поделишь чего, то начнешь отстаивать свою позицию, а уж когда стал снимать квартиру и переехал в Москву, то дворовых разборок вообще поначалу было не счесть. Я и с пацанами-то своими именно так и познакомился…

Я вижу их глаза в прорезях и яростно щерящиеся рты. Террористы, мать их. Богатырские, больше меня, они представляют реальную угрозу, каким бы каратистом я ни был. А я не каратист, к сожалению.

А может… О нет! Шальная мысль промелькнула в голове, будто болид на трассе: а что, если это ОМОН? Вдруг я попался!

Неизвестно какими усилиями, но я все же смог остаться невозмутимым. Расстояние уменьшается, и я с каменным лицом беру левее. Троица идет наперерез.

— Слышь, утырок, бабки есть на проезд? — тот, который посередине, взял право первого голоса.

Я посмотрел ему в глаза:

— А что, в наше время в метро в масках ездят? Или мордой не вышел?

Бух!

Удар прилетел слева. Сюрприз. Честно говоря, я думал — да и рассчитывал, — что руки распустит мой собеседник. Ладонь инстинктивно провела по губам. Крови нет. Ударивший меня заговорил:

— Ты как разговариваешь, сученыш?

— Пацаны, вам что, размяться надо? Чего хотите?

— Деньги нужны, сказано же! — это правый.

— У меня нет денег. — Я напряжен и готов к действию. Я — натянутая тетива.

— Тогда мобилу давай, гнида, — толкнул меня правый; я пошатнулся, но устоял.

Мобилу? Это можно. Мой верный боевой кирпичик. Рука полезла в карман, сжала телефон в руке и медленно достала его.

— Вот, держите, ребят, — я не спеша протягиваю руку к центральному, а потом резко увожу ее вправо и бью его товарища кулаком с зажатым «снарядом» — самым углом корпуса — точно в бровь, стараясь рассечь ее как можно сильнее. Одновременно с этим маневром я выпускаю левую руку на волю и целюсь в нос среднего. Но тот, несмотря на неожиданность, оказывается проворным и успевает немного уйти от удара, отчего мне удается всего лишь задеть его скулу. Ситуацию усложняет то, что они все в масках — это мешает мне ударить именно туда, куда я хочу и невыгодно смягчает удар.

Я прогадал в скорости, и мое тело повело в сторону. Туловище полностью открылось, и третий, воспользовавшись моим замешательством и удачным моментом, пнул меня в ребра. Удержаться на ногах не получилось — я упал. Удар оказался стремительным. Долго разлеживаться нельзя, как бы ни было больно. Самое забавное, что пакет все еще болтается у меня на кисти, ручки покоятся на запястье как браслет. Когда бил — даже не заметил его. Надо снять, иначе ноша сыграет со мной злую шутку. От пистолета помощи не ждать — пока я его достану, пока заряжу…

— Да ты у нас Джеки Чан, я смотрю! — с угрозой в голосе сказал тот, которого я ударил по скуле. Он ласково поглаживал ушибленное место. — А в пакете че?

Я убираю телефон в карман и, перехватив пакет, делаю пару шагов поближе к оппоненту. Сердце колотится как бешеное:

— Да так, лед вот несу тебе. На, приложи, сука! — взревел я и на зависть небезызвестному Давиду со всей силы метнул коробку прямо ему в лицо. И попал! Не ждущий от меня такой прыти пострадавший заорал и отшатнулся, пнув пакет; тот отлетел далеко в сторону.

Образовалась пауза. Я осмотрелся. Черт! У пнувшего меня в руке сверкает нож! Лампы отсвечивают от блестящего лезвия, будто сигнализируя — конец тебе, Макс.

Самое ужасное, что и убежать не убежишь: ствол здесь я не оставлю, на нем отпечатки. Ужасная ситуация. Ладно бы противник был один — как-нибудь справился бы, но трое для меня перебор.

Вооруженный направился ко мне, а к нему присоединился тип с темным мокрым пятном в районе брови. Ага, я попал куда нужно, отлично! Отступай и думать, с кем разобраться сначала — загадка не из легких. По отдельности они не представляют почти никакой опасности, но вместе создают угрозу, равную жизни. Если отвлеку того с подбитой бровью, то в пылу схватки могу забыть о ноже, а уж он-то с большим удовольствием войдет в меня. Тут и сомневаться не приходится.

Смекнув, я вновь достал телефон и обманным движением швырнул его в подбитого. Он до последнего момента думал, что я целюсь в его товарища с ножом. Велика удача, но я угодил ему в то же место, что и до этого. Редко удается отличиться такой меткостью. Не было восторженных вздохов и аплодисментов, зато в мою сторону посыпалось такое обилие мата, что весь каждое слово хотя бы по грамму, меня бы насмерть придавило к земле.

А телефон… Да хрен с ним. Главное выжить; и не просто выжить, а сберечь пистолет. Я не герой боевиков, не крутой персонаж из книг и не могу валить всех подряд одним пальцем, да и то попутно, прогоняя муху. Лучше постараться сохранить жизнь любым возможным способом. И по барабану, каковы эти способы.

Опасно размахивая ножом, на меня побежал его владелец. А я… Я не знаю, что делать. В таких ситуациях я никогда не был. Встает тот, в кого я попал телефоном, потихоньку поднимается третий. Приближается мой потенциальный убийца, а я еще стою. Интересно, моя голова стала работать в несколько раз быстрее, или это время замедлилось, будто сбавили скорость показа кинопленки моей жизни в каком-нибудь Великом Проигрывателе? Шути не шути, а самолично оказаться в ситуации, над которой потешаешься что в книгах, что, тем паче, в фильмах — очень забавно. Якобы в минуту опасности и угрозы жизни герой видит все в замедленном действии и успевает сбегать домой, выпить кофе, покормить кота, вернуться на место боя и дать отпор супостатам. Я на героя не претендую, но побыть как они, пусть еще никого не победив, почетно и приятно.

Понимая, что пора бы что-то предпринять, я отхожу влево, надеясь, что ему будет не очень удобно бить. С неким разочарованием замечаю, что двигаюсь я так же медленно, как и время, и соперники. Ну что такое! Если уж быть героем, так по традиции, чтоб все по-честному, а не это. Но я успеваю.

«Маска» резко выкидывает руку вправо, стараясь дотянуться до грудной клетки острым жалом ножа. Я делаю шаг вперед, одновременно прогибаясь назад, на манер Нео из первой части трилогии «Матрица». Вы можете себе представить комичность ситуации: популярнейший трюк всех времен и народов повторяет сирота с детдома в переходе московского метрополитена. Посмеялись? Пускай и комично; вряд ли кто-то озаботится вопросом эстетической красоты и популярностью трюка, если жизнь исполняющего висит на волоске.

Нож оказывается сверху, а я, пребывая в положении, зеркальном «с»-образному, бью врага между ног. Ногой. Что есть силы. С душой, со всей злобой и отчаянием. Новый крик боли. Однако моя нога подгинается, и равновесие теряется в очередной раз. Мне оставалось выпрямиться, но не суждено — что-то тяжелое ударило меня по голове так сильно, что мир сразу же закружился, постепенно темнея. Новый удар. И еще. Мутная картина, укутанная в сумерки, разбавилась разноцветными кругами.

— Я тебе покажу лед, дерьмо!

Голова безвольно упала, я не в силах ее удержать. Единственное, что я вижу, это зал, вертикально рассеченный пополам чертой приятного прохладного пола. Но потом обзор заслонили ботинки. Гриндерсы. Второй раз за день?

Не очень приятно получать стальным мыском по макушке. Но боли нет. Она прошла. Я ее уже не чувствую. Совсем. Лишь настойчивые удары под ребра да безвольные мотания головы напоминают, что еще ничего не окончено. Тело дернулось — удар достиг цели. Еще раз. Еще раз. Как судороги.

Пожалуйста, заканчивайте побыстрее, я устал. Ну правда, честное слово. Все, что угодно, лишь бы вы закончили… Когда же? Ну когда?

Я вижу, как подлетает один из них, лысый. Маску он снял и приложил к рассеченной брови; из той непрерывно течет кровь. Он присоединился к своим соратникам и с ожесточенностью стал вдавливать меня в землю, как если бы я был зловредным жуком. Сверху на меня капает кровь.

Дыхание сбилось, я не могу элементарно прижать локти к бокам для мало-мальской защиты. Хотя какая разница, если по барабану и удары выдаются слабже, чем у ребенка? Буду ждать, когда все успокоится. Чего переживать за ребра, если от головы ничего не останется?..

Кажется, я периодически падаю в обмороки. Отключаюсь на секунду-другую. А может, и не отключаюсь. Может, моргаю долго. Не знаю. Некстати зачесался бок. Я решил сосредоточиться на этом ощущении, надеясь, что останусь в живых и почешусь с огромным удовольствием. Это будет моей опорой, тягой к жизни, главнейшей целью. Только бы не прирезали, только бы не забили до смерти.

Вязкий, как кисель, однотонный гул разбавили выкрики, доносящиеся из дальних далей. Так глухо, будто мое лицо придавили подушкой и что-то горланили.

— Сивый, ты че, одурел?!

— Нехер строить из себя.

К гриндерсам подошли берцы. Берцы?

Вторил третий голос:

— Ладно, берем ствол и валим. Ковер, посмотри, там у него пояс лежать должен.

Шуршание пакета.

— Да нет ниче…

— Может, на нем?

Рука шарит по телу.

— Ага, прикинь, дятел че учудил. Снимаем! Переверните его.

Мир стал поворачиваться, и на пути к другой его стороне глаза таки заметили что-то белое на высоком ботинке. След от жвачки.