Разделенный шпион (Томас Келл, №3)

«Конечно, ты пойдёшь». Амелия промокнула губы бумажным полотенцем, её глаза, освещённые свечой, внимательно изучали лицо Келла. Он знал, что она знает, что он ей лжёт. Её следующий вопрос это доказал. «Значит, вы не договорились встретиться снова?»

«Вы не дали нам времени!» — Он улыбнулся, выкладывая ложь. «Я как раз собирался поговорить о второй встрече, когда появился ваш водитель…»

Она перебила его: «А как же съёмка? Вы продолжали записывать разговор?»

Келл сохранял бесстрастное выражение лица. Он не собирался признаваться Амелии в существовании видеозаписи, на которой они с Минасяном договорились о встрече в Вестфилде. Он не хотел, чтобы она смотрела фильм или лезла в его мысли. Он хотел иметь возможность работать свободно, без бюрократического вмешательства.

Амелия так много раз подводила его в прошлом, что фактически вынудила его обманывать ее.

«Боюсь, что нет», — сказал он, нанизывая на шампур картофелину и разрезая её пополам. «Я не думал, что это необходимо, раз он признался».

Амелия кивнула, словно принимая этот ответ, но смотрела на него с пристальным вниманием. Он хотел сменить тему – поговорить о её саде, о Франсуа, о чём угодно, кроме Минасяна, – но понимал, что это раскроет его вину.

«Хотите, я вам расскажу, что было сказано?»

Она покачала головой. «В этом нет необходимости. Полагаю, ты это напишешь?»

«Если хочешь».

Они ели молча. Насекомые продолжали жужжать вокруг света, овцы продолжали мычать вдалеке. Келл похвалил Амелию за еду и сказал ей, что Минасян «стал гораздо разговорчивее, когда выключил iPhone», на что она лишь кратко ответила.

«Да. Люди часто ведут себя более расслабленно и откровенно, если чувствуют, что их не записывают».

Келл налил себе еще вина; во рту у него было сухо, как на выжженной солнцем лужайке Амелии.

Он мог с легкостью лгать большинству людей, но солгать Амелии Левин было для него все равно что предать члена собственной семьи.

'Том?'

«Да», сказал он.

Амелия отложила столовые приборы. «Сегодня днём Минасян, кажется, намекнул, что он не виноват в убийстве Рэйчел. Мне интересно, что ты об этом думаешь?»

Келл испытал то самое тревожное чувство, будто Амелия заглядывает в потаенные уголки его разума.

«Я никогда этого не узнаю», — ответил он, надеясь сменить тему. «Слишком поздно, не правда ли?»

«Вы ему поверили?»

«Не обязательно».

Она убрала прядь волос с глаз и заправила ее за ухо.

«Мне пришло в голову, что, возможно, именно поэтому он вас так интересует.

Потому что он может привести вас к тем, кто несет ответственность».

«То есть вы ему верите?»

Амелия пожала плечами, давая понять, что совершенно не уверена. Келл, опасаясь погрузиться в домыслы, постарался положить конец разговору.

«Я не жажду мести, — сказал он. — Ты думаешь, что жажду, но ты ошибаешься». Произнося эти слова, он понимал, что обманывает себя так же сильно, как и Амелию. «Рэйчел больше нет.

Минасян не вернёт её и не выведет меня на заказчиков её убийства. Что касается меня, он может заниматься своими делами. Он может остаться в СВР, может уволиться, может работать на Андрея Ерёменко. Он может попытаться забеременеть от жены в клинике репродукции, может переехать в Барселону и начать новую жизнь с новым мужчиной. Всё это не имеет значения.

Мне какая разница? Единственное, что меня волнует, — это Страйп. Я хочу, чтобы его дело расследовали. Потому что, если какой-нибудь маньяк с промытыми мозгами вернётся из Сирии и убьёт двести человек в час пик, я хочу знать, что я не несу за это ответственности. Я хочу знать, что я не просто сидел в сторонке, ожидая, когда это произойдёт.

OceanofPDF.com

38

Шахид постоянно ходил по пирсу Брайтона. Он знал, где собирается толпа, где установлены камеры, откуда у него будет наилучший шанс поразить цели, а затем двигаться дальше. Он живо представлял себе, как очистит пирс от строений и людей, от всего того мусора, что засоряет Брайтон, чтобы он мог гулять по нему рядом с Рози и вдыхать чистый морской воздух, совсем один. Ему нравилось представлять, как после всего этого полиция просматривает записи камер видеонаблюдения, снятые за несколько дней, и замечает его, когда он осматривает окрестности, а в интернете и новостях то и дело крутят зернистые кадры с изображением святого воина, как великий Шахид-хан готовится к своему дню мученичества, закладывая семена будущего Англии.

Когда Шахид впервые увидел пирс, он понял, что Джалал сделал самый мудрый и разумный выбор цели. Это было безбожное место, свидетельство того, что целое общество и культура стояли на коленях. Хуже всего были закрытые пространства. Шум, вонь и жадность игровых автоматов.

Матери с выставленными напоказ животами, которые, вероятно, не знали отцов своих детей, лихорадочно бросали монеты в автоматы, заманивающие и обманывающие их обещаниями несбыточных богатств. Мужчины, не работавшие днём, туристы, приехавшие на однодневную экскурсию, и подростки, загипнотизированные игровыми автоматами и игровыми автоматами, превращавшими войну в игру, отчаяние и бомбёжки, конфликты, развязанные западными политиками.

Солдаты-неверные, жертвы-мусульмане – всё это внутри игры, созданной для развлечения детей. Насилие отравляло Шахида. Бывали моменты, когда, проходя по этому оглушительному месту, крики посетителей, запах их еды и шум музыки настолько действовали на него, что ему хотелось действовать прямо сейчас. Будь он вооружён, если бы Крис уже снабдил его оружием, Шахид расправился бы со всеми ними в мгновение трансцендентной чистоты, очистив комнату, пирс, загнав целый жизненный путь в море.

Он пришёл сюда с Рози. Это был единственный раз, когда он отвлёкся в целевой обстановке. На дальнем конце пирса, возле американских горок, где он планировал закончить, пройдя на юг от пляжа, они впервые поцеловались. Он больше не мог сдерживаться. Он обнял её за талию, чтобы она почувствовала его силу, когда он притянул её к себе. У неё был вкус мороженого и духов. Она открыла рот, и он ощутил её губы и язык, погрузившись в сладость возможности сказать ей ртом и телом, что он к ней чувствует, как она привлекательна, как сильно она его мучает.

«Боже, как я рада», — сказала она, разорвав поцелуй и посмотрев ему в глаза.

«Я так долго хотел, чтобы ты это сделал».

«Извини», — смущённо сказал Шахид. Он понимал, что проявил слабость, раз подождал, и сомневался, правильно ли он её поцеловал.

«Не о чем извиняться», — сказала она и положила руку ему на затылок. Сначала прикосновение её пальцев было нежным, а потом она притянула его к себе. Это была новая сторона её натуры, и это вызвало в нём дрожь.

Он знал, что она хочет его так же сильно, как и он её. Они оба теряли контроль.

Когда они, держась за руки, возвращались к автобусной остановке, Шахид забеспокоился. Он был как никогда убеждён, что Рози была послана Богом, чтобы доказать его преданность исламу. Он знал, что Бог ставит его перед выбором между жизнью с женщиной-немусульманкой и загробной жизнью мученичества, которая была возвышенной. Выбора не было. Рози ему нравилась, он продолжал бы видеться с ней, но было бессмысленно увлекаться ею. Судьба Шахида Хана, Азхара Ахмеда Икбала, Омара Ассьи не была предназначена быть мужем или главой семьи. Он был выше этого. Он был солдатом на войне. Мучеником. Он должен был бороться со своими сомнениями и похотью.

Такова была воля Божия.

OceanofPDF.com

39

На следующее утро Амелия высадила Келла на вокзале Солсбери, и он сел на поезд обратно в Лондон. Это было похоже на прощание. К концу ужина в саду стало прохладнее. Амелия зашла в дом за пашминой, оставив Келла одного за столом. Он тут же отправил Моубрею сообщение в WhatsApp, в котором на понятном языке намекнул, что

«Второй фильм» был «миражом», который «костюмам» видеть не нужно было.

Моубрей понял, о чём его просят, и ответил просто: «Понял. Никогда не видел этот фильм». С этого момента Келл почувствовал, что его профессиональные отношения с Амелией Левин изменились безвозвратно. Он прибегнул к сознательной стратегии обмана.

Доверие, которое он к ней питал, давно исчезло. Если бы она узнала, что он лгал ей, её вера в Келла была бы подорвана.

До назначенной встречи с Минасяном оставалось восемь дней. Келл ничего не слышал ни от Амелии, ни от Воксхолл-Кросс. Он подозревал, что Амелия установит за ним лёгкое наблюдение — быстрый просмотр его телефонов, ежедневная распечатка его активности в Wi-Fi — и поэтому был в сознании, чтобы вести как можно более обычный образ жизни. Он не пытался связаться с Claridge's, чтобы подтвердить бронирование Минасяна, и не проверял, записалась ли Светлана на приём в клинику по лечению бесплодия. Он смотрел крикет на Sky, читал рассказы Исаака Бабеля, ходил в кино, занимался в спортзале. Ради шпионов из Центра правительственной связи Келл просмотрел в интернете несколько статей об ИГИЛ и провёл поиск в Google по доморощенным джихадистам ; было бы подозрительно резко отказаться от всякого интереса к потенциальной угрозе со стороны STRIPE. Чтобы проверить интенсивность возможной мобильной слежки, Келл отправился в Париж на три ночи, обедая в своих любимых ресторанах – Brasserie Lipp и Chez Paul – и посещая недавно вновь открывшийся Музей Пикассо. Он ни разу не почувствовал, что за ним следят. Он поужинал со старым коллегой по…

Служба, которая, как он знал, регулярно общалась с Амелией. Келл ничего не сказал о Минасяне или угрозе со стороны STRIPE, но намекнул, что существует «небольшая вероятность» его возвращения на действительную службу в ближайшем будущем.

«в зависимости от чего-то в процессе, что может произойти или не произойти», – уместное афористическое замечание, которое, как он надеялся, будет передано обратно

«С». Келл проверил выделенный телефон на наличие сообщения от ГАГАРИНА, но русский не вышел на связь. Келл был уверен, что тот появится в Вестфилде, как и обещал, и привезёт с собой подробную информацию о СТРАЙП, которая позволит SIS произвести арест. Он предполагал, что паспорт Светланы Ерёменко будет помечен в Хитроу, но не знал, потрудится ли Амелия присмотреть за Минасяном в отеле «Кларидж». Если бы она это сделала, Келл был бы достаточно уверен в навыках россиянина по борьбе с слежкой, чтобы отделаться даже от самой опытной команды, которую могла бы бросить на него МИ5.

Наступил рассвет пятницы. Келл, как обычно, отправился в спортзал и проплыл сорок заплывов. Он оплатил отдельный шкафчик в раздевалке и намеренно оставил там часы, когда переодевался. Он не хотел подвергать себя даже самому незначительному риску того, что Тех-Опс подложил в его личные вещи устройство слежения. По той же причине Келл надел совершенно новые туфли, купленные накануне на Хай-стрит Кенсингтон. Существовали способы «покрасить» обувь, что позволяло Службе следить за объектом на значительных расстояниях.

Выйдя из спортзала, Келл быстро окинул взглядом пять припаркованных поблизости автомобилей, а затем направился на юг, в сторону Хаммерсмит-роуд, чтобы поймать такси. Он был уверен, что ему не грозит слежка, но, обернувшись на заднем сиденье такси, увидел, как одна из машин, припаркованных у спортзала – тёмно-синий Seat Altea – поворачивает налево на Хаммерсмит-роуд. Келл не запомнил ни одного номера и не был уверен, что это та самая машина. Он также понимал, что находится в начале долгого процесса «подчистки хвоста», и что в таких обстоятельствах нередко воображают угрозу там, где её нет. Паранойя держит в тонусе; подозрение – полезный сообщник. Келл продолжал наблюдать за машиной, пока такси двигалось на юго-восток. Оно следовало за ним до Кромвель-роуд, в конце концов скрывшись на светофоре рядом с Музеем естественной истории. Водителя Келл так и не увидел.

У него была простая цель: избавиться от слежки, но при этом не быть замеченным. Поэтому Келл не мог оставить свой iPhone без уважительной причины. Оставить его дома – или запереть в шкафчике в спортзале – показалось бы Амелии подозрительным. В Париже Келл уронил телефон на улицу, из-за чего в нижней части экрана появилась крошечная трещинка. Это натолкнуло его на мысль. Он попросил таксиста отвезти его в небольшой магазин на Глостер-роуд, где тот попросил заменить экран. Владелец магазина сказал ему, что работа займёт два часа. Келл пообещал вернуться до конца дня. Он не собирался этого делать – встреча с Минасяном наверняка затянется – и решил забрать телефон утром.

Выйдя из магазина, Келл прошёл небольшое расстояние до станции метро «Глостер-Роуд» и дождался поезда линии Дистрикт, идущего на восток. Он бегло осмотрел пассажиров, стоявших на платформе в пределах одного вагона от него, а затем в последний момент сел в поезд. Насколько он мог судить, никакой подозрительной реакции не наблюдалось. Стоя у дверей, Келл сделал вид, что выходит на станции Виктория, наблюдая за поведением молодого человека, который несколько мгновений назад привлёк его внимание, читая номер газеты « Гардиан» . Мужчина не отреагировал.

Келл отнесся к нему с подозрением не только из-за молниеносного зрительного контакта между ними, но и потому, что он предположил, что кто-то с его внешностью – хипстерская стрижка, кеды Converse, подвернутые узкие джинсы –

Скорее всего, он прочёл бы цифровую версию Guardian , чем купил бы бумажную газету. В конце концов, мужчина сошёл с поезда в Вестминстере.

Келл нашел место. Он мог видеть всю дорогу до задней части вагона, но его обзор впереди был скрыт большой группой испанских подростков, которые сели в поезд на вокзале Виктория. На прямолинейном чистом маршруте Келл сошел бы с поезда на одной из станций, запрыгнув обратно в последний момент, чтобы обнаружить или сбросить хвост. Он бы перешел на другую платформу и линию, позволив, например, первым нескольким поездам на Глостер-роуд покинуть станцию без него. Но он не мог позволить себе показаться ненормальным. Вместо этого Келл вышел на Эмбанкмент и прошел через узкий парк, идущий параллельно реке. Тропинка соединяла вход на станции Эмбанкмент с мостом Ватерлоо. Келл прошел под мостом и нашел черный вход в Сомерсет-хаус.

Он пришёл посмотреть выставку в Восточной галерее. Именно так Келл обычно проводил дни во время своего длительного отсутствия на службе; если бы Амелия взглянула на отчёт о его наблюдении, его поведение не показалось бы ей чем-то ненормальным или нетипичным. Он гулял по Сомерсет-Хаусу незадолго до отъезда в Париж и знал, что южная часть комплекса представляла собой лабиринт офисов и коридоров, расходящихся на все четыре стороны света. В такой обстановке было практически невозможно отслеживать цель, не вступая с ней в контакт.

Келл простоял в вестибюле шестьдесят секунд, после чего за ним вошла женщина его возраста в сером деловом костюме с чашкой кофе на вынос. Она была стройной, в очках в чёрной оправе и вежливо кивнула Келлу, проходя мимо. Келл повернулся и пошёл в туалет на первом этаже, проверил свою одежду на наличие бирок, которые могли остаться после прогулки, а затем купил билет на выставку. Он пробыл там следующие двадцать минут.

Выйдя из Восточной галереи, он поднялся на лифте на второй этаж и вышел во двор. Келл не видел женщину в деловом костюме с тех пор, как она прошла мимо него в вестибюле. Он поискал её взглядом, но не нашёл. За столиками на открытом воздухе по обе стороны двора сидели посетители, и Келл прогуливался мимо них, высматривая повторяющиеся лица. Если молодой человек в поезде следовал за ним, то, вероятно, он изменил свою внешность.

Келл не мог его видеть. Он купил себе чашку кофе и таблетку от боли. В кафе в северо-восточном углу двора они ели шоколад за уединённым столиком, притворяясь, что читают книгу. В другом конце зала сидел бородатый мужчина в тёмном костюме, внешне похожий на бизнесмена, которого Келл встретил на станции «Эмбанкмент». Однако при ближайшем рассмотрении Келл понял, что это другой человек.

Допив кофе, Келл вышел из Сомерсет-Хауса через главный вход на Стрэнд. Пока он оглядывался в поисках такси, дорогу перед ним пересёк молодой человек в кедах Converse. Он был похож по телосложению и цвету кожи на хипстера, читающего Guardian в метро, но был одет в чёрную кожаную куртку и синюю бейсболку. Келл знал, что опытные сотрудники службы наблюдения могут довольно легко менять свой внешний вид, но им часто приходится носить одну и ту же обувь.

Он подождал, пока молодой человек перейдет улицу, наблюдал, как он идет в сторону Ковент-Гардена, а затем, когда тот повернулся, чтобы поприветствовать друга,

У театра «Лицеум» он увидел, что он совершенно другой человек, чем тот, что сидел в поезде. Келл улыбнулся. Он вспомнил мужчину в джинсах и коричневом твидовом пиджаке, который напугал его на станции Бэйсуотер несколько недель назад, и понял, что подобные приступы паранойи будут мучить его всегда. И всё же в такие дни лучше предвидеть проблемы, чем попасть в ловушку, расставленную Амелией Левин.

Он направился на запад в сторону Трафальгарской площади и прошел на север по переулку Святого Мартина до театра Уиндема. Келл был известен в Службе как заядлый читатель и коллекционер редких книг, поэтому для него имело смысл просмотреть витрины букинистических магазинов в соседнем Сесил-Корт; это давало ему возможность каждые несколько минут оглядывать пешеходную колоннаду, проверяя, нет ли слежки за пешеходами. Он не увидел ничего, что могло бы вызвать его подозрения. Купив первое издание « Свадьбы на Троицу» в книжном магазине Голдсборо, он дошел до станции Холборн и сел на поезд Центральной линии до Шепердс-Буш. К половине второго, ровно за час до назначенной встречи с ГАГАРИНЫМ, Томас Келл вошел в Вестфилд.

OceanofPDF.com

40

Это была лёгкая мишень. Это было первое, о чём думал Келл, оказываясь в Вестфилде. Горстка бандитов, вооружённых полуавтоматическим оружием, могла в любой момент войти внутрь и убить двести-триста человек быстрее, чем варится обезжиренный латте. Охранники были безоружны. Контртеррористическим подразделениям в Паддингтоне потребовалось бы не менее десяти минут, чтобы сориентироваться. Британские граждане не носили с собой ни оружия, ни ножей. Достаточно хорошо организованная террористическая ячейка – или одинокий джихадист с боевым опытом в Сирии – могли посеять хаос в самом сердце Лондона ещё до того, как МИ5 встанет с постели. Такова была суровая реальность западных столиц начала XXI века. Такова была природа угрозы, исходившей от спецслужбы STRIPE.

Келл прогуливался. Вестфилд был переполнен семьями всех рас и вероисповеданий, новый интернациональный Лондон сомалийцев, бенгальцев, саудовцев, китайцев. Один из новых парадоксов радикального ислама заключался в том, что современный террорист слеп к национальности и религии; каждый человек в торговом центре – саудовский врач, иракский эмигрант, нигерийский адвокат – был законной целью. Келл испытывал преувеличенное чувство, что он один из немногих белых европейцев в здании, и поэтому его легче заметить среди многоязычного моря покупателей и персонала. Поднявшись по эскалатору на первый этаж, он ощутил родство с Александром Минасяном, который, несомненно, проходил почти такую же процедуру антислежки где-то в другом месте Лондона. Возможно даже, что Минасян уже был в Вестфилде, и эти двое мужчин встретятся в торговом центре. Келл представил себе, что русский покинул «Кларидж» на рассвете и проделал неисчерпаемо сложную череду поездок на поездах, такси и метро, пытаясь избавиться от фантомных агентов СИС и Андрея Ерёменко. Именно Минасян познакомил Клекнера с прелестями «Харродса»; он почти наверняка провёл полчаса в магазине тем утром, меняя свою внешность, блуждая по зеркальным коридорам, возможно, даже поднимая…

пропуск, чтобы он мог уйти через подземный ход, ведущий к служебному входу на Ганс-Кресент.

Келл остановился наверху эскалатора. Ему, уже не в первый раз за долгую карьеру, пришла в голову мысль, что заниматься агентурой — абсурд.

Он знал, что Амелия не может позволить себе нанять на него команду; он знал, что шансы на слежку СВР за Минасяном ничтожно малы. Келл мог бы встретить ГАГАРИНА средь бела дня посреди Лестер-сквер, и, скорее всего, никто бы и глазом не моргнул. И всё же он провёл девять дней в состоянии непрекращающейся паранойи, мотаясь по Лондону и Парижу, арендуя шкафчики в местном спортзале и сдавая в ремонт свой iPhone. Что касается Минасяна, Келл мог только представить, на какие одержимые меры готов был пойти этот русский, чтобы обеспечить свою безопасность. И всё же это необходимо было сделать. Если Минасян помог предотвратить нападение, если действия Келла обеспечили безопасность мужчин и женщин, ничего не подозревающих и бродящих по магазинам в Вестфилде, то всё это стоило того.

Он был голоден. Келл обошел по часовой стрелке западную часть торгового центра, купил небольшие электронные наручные часы в WHSmith, затем съел тажин в филиале Comptoir Libanais, постоянно наблюдая за повторяющимися лицами или подозрительным поведением. К тому времени, как он закончил есть, было двадцать минут третьего. Келл выпил двойной эспрессо, взял сумку, прошел мимо группы школьников, шедших в кинотеатр, и прошел немного до входа в Marks and Spencer.

Женский отдел на первом этаже был пуст. Никто не смотрел на платья, никто не смотрел на юбки. Келл шёл прямо к отделу нижнего белья, проходя мимо женщины в парандже, которая везла спящего ребёнка в коляске. Слева от него тянулись ряды пижам и ночных рубашек; справа — огромный плакат модели в розовом нижнем белье. Эскалаторы вели наверх, в мужской отдел, а вниз — в фуд-корт.

Келл поднялся на первый этаж, используя высоту эскалатора, чтобы осмотреть этаж с открытой планировкой в поисках Минасяна. Его охватило беспокойство; сердце замирало от страха, что его агент не появится. Келла не волновала Амелия. Его даже не волновала слежка. Единственное, что имело значение, – это честность ГАГАРИНА. Вернулся ли он в Москву, чтобы покаяться в своих грехах? Ерёменко ли столкнулся с ним и потребовал развода со Светланой? Или Минасян сдержал слово, собрал товар на стрипе и привёз его в «Вестфилд»? Келл слышал голос Амелии в голове: « Он должен победить. Он не сможет победить, сделав тебя героем …»

И вдруг почувствовал, что его разыграли. Русский не собирался приезжать. ПОЛОСАТЫЙ был подделкой. ГАГАРИН был призраком.

Келл добрался до верхней части эскалатора. Мужской отдел был прямо перед ним. Костюмы, пиджаки, брюки, рубашки. Он посмотрел на часы. Было ровно половина третьего. Он рассчитал время идеально. Он повернулся налево, сделал полный круг по полу против часовой стрелки, нашёл панаму и положил её в корзинку, которую отнёс обратно к эскалатору. Минасяна он ещё не видел. Он направился к мужскому отделу и увидел ряд белых рубашек, сложенных на полке у входа. Он повернулся, вернулся в дальний конец торгового зала и положил в корзину две пары носков, стараясь вести себя как можно более естественно и незаметно.

Почему Минасяна там не было? Келл посмотрел на корзину и приказал себе расслабиться. Шпионаж ждёт. Он повторял мантру, снова и снова повторяя себе, что агенты всегда появляются. За двадцать лет Келл знал, что источник не материализовался лишь трижды. Они придерживались правил.

Они сделали то, что им было сказано. В конце концов, Минасян знал, что у СИС на него достаточно компромата, чтобы разрушить его карьеру; он не мог рискнуть и связать себя с ними. Он должен был приехать. Он должен был явиться. У ГАГАРИНА не было выбора.

Келл снова взглянул на часы. Было уже без двадцати три. Он обернулся и снова посмотрел на вход. В десяти метрах от себя он увидел супружескую пару, перебирающую костюмы, и грузного мужчину лет пятидесяти, держащего в руках твидовый пиджак горчичного цвета и разглядывающего своё отражение в зеркале.

Минасяна всё ещё не было видно. Келл взял ещё одну пару носков и бросил их в корзину.

И вот она. Выходит из примерочной в углу магазина. Стройная женщина в сером деловом костюме и очках в чёрной оправе.

Женщина, прошедшая мимо него в вестибюле Сомерсет-хауса. Келл тут же сунул руку в корзину и схватился за край панамы. Если он её надевал, это служило сигналом для Минасяна. Убирайся. Я скомпрометирован. Отбой.

Он снова посмотрел. Лица женщины он не видел. Вопреки всем правилам, Келл направился прямо к ней. Он двигался так быстро и целеустремлённо, что женщина подняла голову, почувствовав его боковым зрением. Келл шёл к ней, словно собираясь представиться. И тут, к своему огромному облегчению, он понял, что ошибся. Это был не тот человек. Его глаза играли прежнюю…

Хитрость слежки, превращающая её в кого-то другого. Она была гораздо моложе женщины, которую он видел в Сомерсет-Хаусе, но серый костюм был точно таким же. Несомненно, это был фирменный предмет одежды от Marks & Spencer.

Он повернулся и пошёл обратно ко входу. Пора было надеть белую рубашку и дать Гагарину знать, что путь свободен.

Келл проходил мимо эскалаторов, когда увидел мужчину лет тридцати пяти, входящего в магазин прямо перед ним. Дешёвые джинсы, серая футболка, многодневная щетина.

Минасян.

Русский сначала не заметил Келла. Он повернулся направо, взял белую рубашку, затем двинулся вперёд, чтобы посмотреть на вешалку с костюмами. Келл прошёл в трёх метрах от него и подошёл к стопке рубашек. Он взял свою белую рубашку, сунул её под мышку и направился прямо к нему.

Минасян был едва узнаваем, в нём не осталось и следа от того лощеного столичного профессионала, с которым Келл брал интервью на Синклер-роуд. Когда он поднял глаза и встретился взглядом с Келлом, между ними возникло электризующее мгновение взаимопонимания, незаметное для прохожего, которое подтвердило, что встреча может продолжаться. Затем Минасян отошёл. Келл поставил корзину, положил рубашку обратно в стопку и вышел из магазина.

OceanofPDF.com

41

Моубрей арендовал «Пежо» на имя жены и оставил его на ночь в Вестфилде. Накануне вечером, чуть позже девяти, он оставил ключи и парковочный талон у входной двери Келла, приложив записку с указанием, где найти машину. Выйдя из магазина «Маркс и Спенсер», Келл сразу же поднялся на второй уровень подземной парковки, оплатил 24-часовую парковку и нашёл «Пежо». Он сел за руль и посмотрел на часы. Прошло четыре с половиной минуты с тех пор, как он увидел Минасяна. Он знал, что проехать короткое расстояние до 45-го ряда займёт меньше тридцати секунд.

Он представлял себе Минасяна на каждом шагу. Вниз, в продуктовый зал, мимо супов и рядов кассиров, бабушек, покупающих чатни, и подростков, расставляющих вещи на полках. Холод кондиционера, пронзительный роботизированный голос автоматического предупреждения на проходах: « Пожалуйста, держитесь за поручни во время движения… Пожалуйста, держитесь за…» Перила во время поездки – затем спертый, затхлый воздух подземной парковки. Меры, которые оба мужчины предприняли, чтобы защитить себя от пристального внимания, исключить любую возможность подозрений или ареста, поразили Келла всей силой своей абсурдности. Сидя в арендованной машине Моубрея в подвале этого огромного, бездушного торгового центра, Келл размышлял о том, что же такого пошло не так между их странами, что СВР просто не обошла стороной, из вежливости и уважения, досье на джихадиста с промытыми мозгами, вознамерившегося сеять хаос в Соединенном Королевстве. Почему для получения этой информации потребовался шантаж? Зачем Келлу потребовалась сложная система связи и встреч с скомпрометированным российским шпионом, чтобы обеспечить безопасность своих сограждан? Неужели кровная вражда между их двумя странами, столкновение систем и личностей, настолько токсичны, что привели к гибели сотен невинных людей? Келл не питал никаких иллюзий относительно того, в какой степени люди хотели – или даже нуждались – причинять друг другу вред, но он

чувствовали себя опустошенными политическими классами, изнуренными попытками что-то изменить в мире, где ничего изменить было невозможно.

Он снова посмотрел на часы. Восемь минут прошло с тех пор, как он покинул Гагарин. Он завёл мотор и тронулся с места. Колёса «Пежо» завизжали по гладкому бетону. Келл включил фары и поискал глазами Минасяна. Он свернул в проход 45 и сразу же увидел его.

– отросшая борода, дешёвые джинсы, человек, на которого он так сильно полагался. Келл остановился рядом с ним, и Минасян открыл дверь. Через минуту они выехали с парковки, выйдя на ясный, яркий солнечный свет лондонского дня.

OceanofPDF.com

42

Чем больше времени Шахид проводил с Рози, тем больше он открывался ей. Он хотел, чтобы кто-то узнал, через что он прошёл в своей жизни, какую боль он вынес, какое чувство одиночества он познал. Азхару Ахмеду Икбалу пришлось пойти на жертвы, чтобы стать Шахид-ханом. Ему необходимо было доказать свою ценность на поле боя, а затем отдалиться от прежней жизни, даже от семьи. Шахид хотел, чтобы Рози знала хотя бы часть этого, чтобы, когда придёт время, она оглянулась назад и поняла, почему он был готов пожертвовать жизнью ради дела, гораздо более великого, чем он сам.

Очевидно, были вещи, о которых он не мог ей рассказать. Это было слишком рискованно. Хотя он знал, что Рози ненавидит полицию за то, что они сделали с её семьёй, Шахид не мог доверить ей всю информацию о том, что он видел и делал в Халифате. Она никогда не поймёт, например, почему гомосексуальность – грех в глазах Бога, и поэтому Шахид поступил правильно, лишив жизни мужчину в Ракке. Он и двое других бойцов привели мужчину с завязанными глазами на крышу жилого дома, недалеко от того места, где жил Шахид, и Шахид столкнули его насмерть. Рози никогда не сможет этого рассказать. Если он начнёт объяснять свои действия, описывать ей и отвращение, и опьяняющее чувство власти, которые он испытал, когда, поддавшись реву толпы, оттолкнул мужчину; если он скажет ей, что смотрел на мёртвое тело…

Нога мужчины была вывернута и сложилась пополам в колене, из проломленного черепа на землю лилась кровь, и в тот момент она почувствовала себя освобожденной от всех обычных моральных ограничений; что ж, она никогда не сможет образумиться и неизбежно предаст его.

Однажды июльским вечером Шахид зашёл к Рози домой, и они посмотрели DVD. Когда Рози пошла за пиццей, он нашёл её дневник и прочитал отрывки из него. Он понял, как сильно она его хочет, и чувствовал себя уверенно, когда позже тем же вечером раздел её и насладился её лаской.

Тело. Он знал, что она мечтала о нём именно таким, и поэтому позволил ей прикоснуться к нему, пососать его и доставить ему удовольствие, которого он так долго желал. Однако потом Шахид почувствовал, что они зашли слишком далеко, и ушёл из квартиры. Рози была расстроена и написала ему. Она спросила, всё ли с ним в порядке и не сделала ли она что-то не так. Шахид не ответил.

Два дня спустя он пригласил её на ужин в итальянский ресторан в Брайтоне. Он снова хотел её. На этот раз он хотел оказаться в ней. Он потратил часть денег, которые дал ему Фарук, потому что решил, что должен отвезти её в какое-нибудь приятное, впечатляющее место.

За ужином он начал рассказывать Рози больше о своём прошлом. Сначала он рассказал ей о Вики. Он сказал, что у него была девушка в Лидсе, которая ему изменила. Она уехала жить к другому мужчине в Лондон. Она предала его и разбила ему сердце. Затем он сказал ей, что у него есть секрет, и если полиция или кто-то ещё узнает о нём, у него будут большие проблемы. Рози поняла, что он просит её держать рот на замке. Шахид сказал, что он хороший мусульманин, который был в ужасе от происходящего в Сирии и тайно отправился туда сражаться против Асада.

Рози не только не была шокирована, но и сказала, что восхищается его смелостью.

«Я думаю, это потрясающе с твоей стороны». Она протянула ему руку через стол. «Чёрт, это так смело».

«Я верил в то, за что борюсь, — сказал он ей. — Я верил, что сделал правильный выбор, отправившись туда. Я никогда не сомневался в себе. Я никогда не сомневался в своих братьях и сёстрах, которые сражались вместе со мной против режима».

«Братья и сестры?»

«Знаете, товарищи-солдаты. Женщины, живущие рядом с ними».

'Ах, да.'

«Асад убивал невинных людей, жестоко расправлялся с ними. Женщин и детей. Женщин, таких как ты, Рози, мусульманских девушек, таких как Марва и Хинд, на работе. Их растерзали трусы Асада. Мне казалось, что это продолжалось слишком долго. Их сестёр в Пакистане, Афганистане убивали американцы, их убивали беспилотники. Женщин и детей. Стариков и младенцев. Я чувствовал, что, как мусульманин, должен выйти и сражаться за них. Защитить их, отомстить за них».

«Конечно, ты это сделал».

В своем дневнике Рози записала, что Шахид часто казался «чем-то недовольным, грустным внутри», поэтому он знал, что то, что он ей сказал, может ей помочь.

собрать его воедино. Он знал её достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что она будет уважать его за честность и восхищаться его поступками.

Он налил ей в стакан еще воды — ему не нравилось, когда она пила спиртное, когда они были вместе, — и рассказал ей больше о причинах своей поездки в Сирию.

«Много раз, ещё в Лидсе, я смотрел фильмы, знаете ли, на YouTube, где бы мы ни могли их найти, где бы мои друзья ни находили эти кадры в интернете, и я до сих пор помню кровь, расчленённые беременные тела, крики на этих съёмках». Он увидел, как Рози вздрогнула. «Мне жаль говорить с вами такое, но именно это заставило меня пойти туда. Не то чтобы я ничего не чувствовал. Я плакал снова и снова, понимаете? Я плакал из-за страха, в котором жили эти люди, из-за атак Асада и американцев. Их жизни без надежды, их будущее разрушено ещё до того, как они начали своё существование. Кто-то должен был что-то сделать, чтобы помочь им. На то была воля Аллаха, мир ему».

Рози колебалась. Казалось, она пыталась понять, что чувствует по поводу слов Шахида. В конце концов она призналась, что не понимает всей сложности сирийской политики и считает, что недостаточно знает мусульман и то, во что верит Шахид.

«А как же ИГИЛ?» — спросила она.

Шахид знал, что он ничего не может ей рассказать об ИГИЛ и Халифате.

Ей было достаточно того, что она знала, что он сражался на стороне угнетенных мусульман.

Она бы им восхищалась, если бы он ей это сказал. Девушки, будь то мусульманки или неверные, любили солдат. Им нравились сильные и смелые мужчины.

«А что с ними?» — спросил он.

«Ты с ними сталкивался? Они просто чёртовы маньяки».

Шахид молчал. Рози видела, что он раздражён.

«Я не хочу тебя расстраивать», — сказала она.

«Ты меня не расстраиваешь, — тихо сказал он. — Запад распространяет много лжи и пропаганды об ИГИЛ. Речь идёт не только о насилии или чём-то подобном. Самоубийствах. Взрывах. Всё это пропаганда и ложь».

«Но об этом говорят в новостях. В Интернете».

«Да, но эти ребята, ребята, которые занимаются подобными вещами, они радикалы.

На войне всегда попадаются такие люди. Они заходят слишком далеко. Они не думают о будущем и о том, что лучше для ислама. Некоторые из них не знают своей религии. У них нет образования».

Рози очень внимательно за ним наблюдала.

«Значит, ты считаешь, что действия ИГИЛ могут быть правильными?» Казалось, её интересовал его ответ. «Я не осуждаю тебя, Шахид. Мы просто болтаем».

«Ты мой парень, ты можешь рассказать мне всё. Я доверяю тебе».

«И я тебе доверяю», — сказал он и погладил её запястье. Она впервые назвала его своим «парнем», и он почувствовал себя в ловушке этого слова, хотя и знал, что может заполучить её всю. «Просто у меня долгое время всё было очень сложно в голове. Я так злился, понимаешь?»

'Конечно.'

«Я просто чувствовала себя лишней, и моя вера дала мне это. Я просто чувствовала, что ничего не стою. Я выросла, не чувствуя себя похожей на других парней, не чувствуя, что у меня нет их возможностей из-за моей кожи, моего происхождения. Ты белая девочка. Ты не знаешь, каково это. Я была смуглой. Меня называли «ниггером». Меня называли «пакистанкой» и «негритянкой». Мы с друзьями были гражданами третьего сорта. Ты растёшь в такой обстановке, тебя останавливает полиция, потому что ты смуглая, потому что ты носишь неподходящую одежду, потому что твои мама и папа из другой страны…»

«Значит, борьба придала тебе уверенности и сил?» — спросила она, перебивая его. «Держу пари, что да. Думаю, это был смелый поступок с твоей стороны — пойти туда. Я бы туда не пошла! Я бы не знала, что делать и с чего начать».

«Это не твоя битва», — ответил Шахид и увидел, что сбил ее с толку.

«Я знаю, что это не моя борьба».

«Я не это имела в виду. Я имела в виду, что не хочу, чтобы ты видела такие вещи. Подвергала себя риску. Это не место для девушки».

«Не слишком ли это сексистски? Вы сказали, что женщин там много».

Рози рассмеялась. Шахид не ответил. Он отпил воды и посмотрел на другие пары в ресторане.

«Что я собирался делать здесь, в Англии?» — сказал он. «Устроиться в магазинчик на углу? Водить такси? Для таких парней, как я, там не было возможностей». Рози кивнула. Шахид часто думал о том, что с ней будет, каким она будет его помнить после его смерти. «Я рад, что сделал это», — сказал он. «Я рад, что выполнил свой долг мусульманина».

«Я тоже рад».

Они немного помолчали. Подошла официантка и заговорила с Рози. Она хочет что-нибудь ещё? Десерт? Кофе? Она не смотрела на Шахида. Когда она ушла, он сказал Рози, что официантка расистка и что ей не понравилось, что он был с белой девушкой.

«Не глупи», — сказала Рози, смеясь. «Это глупо. Здесь люди не такие». Её взгляд был мягким в свете свечи. «Расскажи мне ещё о Сирии», — попросила она. «Ты почувствовал, что действительно что-то изменил?»

«Что-то изменилось? Да. Определённо. Но это будет медленно. Бои будут продолжаться ещё долго».

«Но как боевые действия что-то меняют? Как действия ИГИЛ или этих повстанцев могут остановить бомбардировки? Я не понимаю. Разве не они устраивают взрывы?» Рози забыла имя сирийского президента, и Шахиду пришлось ей напомнить. «Верно. Асад. Если вы хотите остановить его убийства и резню, то как дальнейшие боевые действия могут это сделать? Око за око, да? Если я нападу на вас, вы нападете на меня».

«Я бы никогда не причинил тебе вреда», — ответил Шахид.

«Я не это имел в виду. Я имел в виду выражение. Идею . Они сейчас начинают атаковать ИГИЛ, да? Я видел это в новостях. Британские и американские самолёты. Их бомбардировщики».

«Да, это правда. Западные правительства борются с ними, но им никогда не победить…»

«Но именно это я вам и говорю! Никто не победит, если ты будешь продолжать бороться.

На вас нападают на улице здесь, в Брайтоне, вы даете отпор, но в итоге оба оказываетесь в больнице».

«Не я», — гордо ответил Шахид, и он видел, какое впечатление произвели на неё его слова. Он вспомнил, что она написала в дневнике: « Он заставляет меня…» чувствую себя в безопасности. Мне нравится, как он выглядит и пахнет. Его объятия возбуждают меня. В нем было что-то пугающее, но мне это всегда нравилось: скверный характер.

Он такой нежный, но у него бывают внезапные вспышки гнева, и это немного пугает .

Шахид знал, что он может сказать или сделать почти все, что угодно, и эта девушка согласится с этим.

«При Обаме нападения стали ещё страшнее, чем при Буше», — сказал он. Ему нравилось учить её. Ему нравилось чувство, что он может просвещать тех, кто невежественен. «Ближний Восток — весь регион после вторжений, незаконных вторжений и оккупации мусульманских земель — нестабилен и коррумпирован. Мои братья и сёстры-мусульмане находятся во власти политиков, Рози. Моего правительства. Твоего правительства. Жажда нефти и убийство сотен тысяч невинных людей были ради чего? Ради власти и денег? Единственный выход — дать отпор. Единственный выход — вернуться в то время, когда всё было чисто. Когда такие люди, как ты и я, жили бок о бок в гармонии, а американцы, Запад…

«Они не дошли до такого состояния коррупции. Они убийцы, Рози, гораздо большие, чем ИГИЛ. Обама беспилотник. Он убивает, не глядя. Он сидит в своём кресле в Белом доме, нажимает кнопку, и целые семьи умирают. Им нет дела до простых людей. Им никогда не было дела».

«Эй, давай сменим тему», — сказала Рози. Она выдавила улыбку. «Всё это становится немного грустным. Мы ведь должны веселиться, не так ли? Я так хорошо провёл время. Здесь такая вкусная еда».

«Очень хорошо», — сказал Шахид. Он боялся, что рассказал слишком много, и она могла бы заподозрить его. «Извините, что я так политизирован», — сказал он. «Это просто важно для меня. Мне не нравится видеть, как страдают простые люди».

«Я тоже», — быстро ответила Рози. «Но мне кажется, ты так увлечена этим делом, так сильно в него веришь, что тебе стоит заняться политикой, публичными дебатами или чем-то в этом роде. Ведь только так можно что-то изменить, не так ли?»

Не потому, что мы хотим, чтобы люди сражались и страдали. И так уже много войн, Шахид.

Он позволил ей сказать это, не перечивая. Шахид хотел объяснить Рози, почему людям необходимо умирать ради лучшего будущего, но он не хотел её терять. Она никогда этого не поймёт.

Они попросили счёт. Рози пошла в туалет, а Шахид расплатился. Когда она вернулась, он увидел, что она накрасила губы блеском. Он почувствовал свежий аромат духов. Она наклонилась и поцеловала его в губы на глазах у всех посетителей ресторана.

«Я не хочу домой», — сказала она. «Я не устала. Давай вернёмся к тебе».

Возьми такси.

OceanofPDF.com

43

«Как дела, Александр?»

«У меня всё хорошо. А как дела, Томас?»

«Хорошо. Рад, что ты смог приехать».

Запах одеколона Минасяна был одной из немногих постоянных его черт: в остальном его внешность изменилась настолько, что у Келла возникло ощущение, будто он сидит рядом с новым человеком.

«Что это?» — спросил Минасян, глядя на колени Келла. Келл держал в руках пластиковый пакет из книжного магазина «Голдсборо». Он передал его ему.

«Я тебе кое-что купила».

Это была явная попытка смягчить Минасяна, подарок, который, как он надеялся, поможет установить между ними хоть какое-то взаимопонимание, даже доверие. Келл понимал, что это рискованно, что Минасян не обязательно отреагирует на такой жест; он даже мог подумать, что Келл, подарив ему сборник стихов, играет на его сексуальности.

«Это чрезвычайно любезно с вашей стороны», — сказал он, вынимая книгу из пакета, разворачивая ее и тут же открывая страницу с информацией об авторских правах. «Первое издание».

«Купил сегодня днём». Келл съехал с объездной дороги на А40, трёхполосную дорогу, ведущую на запад от города. «Вы видели надпись?»

Минасян перевернул страницу и разразился смехом.

« Англия не является чем-то несущественным », — сказал он, цитируя то, что написал Келл. «Мне это очень нравится. Очень смешно».

Келл взглянул на него и улыбнулся. «Нам нужно обсудить, когда мы займёмся этим в следующий раз». Он следовал протоколу. Всегда договаривайтесь о следующей встрече с агентом сразу, как только видите его. Никогда не знаешь, сколько времени у тебя есть.

«Конечно, — Минасян знал это дело. Российские службы действовали точно так же. — Я буду свободен в Варшаве два-три часа».

24 июля, днём. Насколько легко вам будет путешествовать?

«Я могу быть там», — ответил Келл.

Келл понимал, что Варшава опасна. Больше СВР на местах, больше ФСБ. Минасян мог заманить его в ловушку. Но он чувствовал, что у него нет выбора. Если он собирался управлять ГАГАРИНОМ, ему придётся пойти на такой риск; он не всегда сможет принимать решения.

Они договорились встретиться в отеле в центре старого города.

Минасян объяснил, что с Келлом в его комнате свяжется третье лицо и сообщит ему, где и когда им следует встретиться. Келлу это не понравилось, и он об этом прямо заявил.

«Кажется, ты забыл, кто кем управляет, Александр». Он старался говорить непринуждённо и дружелюбно. «Так дело не пойдёт. Ты не говоришь мне, где встречаться. Я говорю тебе».

Он чувствовал, как Минасян ощетинился. Хрупкое эго. Неустанная жажда власти. Его настроение так быстро переходило от приветливого веселья к враждебному молчанию.

«Хорошо», — ответил он, глядя в окно на проезжающие машины. «Вы сами всё организуете».

Келл позволил ему выскочить на леску и соскользнуть с крючка. Было важно установить над ним власть, но он не хотел, чтобы Минасян чувствовал себя униженным.

«Послушайте», — сказал он, сохраняя уступчивый тон. «Звучит неплохо. Я знаю «Регину». Раньше это было американское посольство в Варшаве, верно?»

«Это верно».

«Я сниму комнату на имя Стивена Униака. Но никаких третьих лиц, хорошо? Никто не встанет между нами».

«Согласен», — ответил Минасян.

«У тебя есть BlackBerry, который я тебе дал?»

'Конечно.'

«Итак, давайте обсудим этот вопрос. Если вы не получите от меня ответа, мы будем в холле отеля между 14:00 и 15:00 по местному времени».

Тот же сигнал, что и сегодня. Если на тебе шляпа, я иду домой.

«Мы встречаемся в моей комнате через десять минут после зрительного контакта».

Легкий кивок в знак согласия. «Хорошо».

«Расскажите мне о STRIPE», — попросил Келл, пытаясь вывести Минасяна из угрюмого состояния. «Что вам удалось выяснить?»

«Сначала я хочу кое-что сказать». Келл съехал с трассы А40. Он остановил «Пежо» на светофоре. Минасян, потирая лицо, сказал: «Я хочу установить некоторые законы».

«Законы?»

'Правила.'

Загорелся зелёный свет. Келл двинулся вперёд. «Я весь во внимании», — сказал он.

Минасян немного подкорректировал прическу.

«Я много думал». Еще один набор огней.

Ещё одна колонна машин. «Вы были правы насчёт Андрея. Он со мной разговаривал.

«Он сказал мне, что знал о моих отношениях с Бернхардом».

Келл ничуть не удивился тому, что Еременко отчитал его зятя, но был поражен тем, что Минасян рассказал ему об этом.

«Он сказал мне очень прямолинейно, что я должна отказаться от этой стороны своей жизни, от своего поведения с мужчинами, и сосредоточиться на Светлане. Я должна сделать так, чтобы наш брак был удачным. Я полон решимости это сделать».

«Ладно». Келл не хотел раскрывать карты, пока не услышит всё, что намеревался сказать Минасян. Он не мог быть уверен, искренен ли русский или просто прибегает к очередной изощрённой манипуляции.

«Мы пожали руки и заключили соглашение», — сказал он. «У нас будет ребёнок, если ЭКО сработает, а я продолжу работать в СВР».

Через три года Андрей предложил мне уйти из Службы и взять на себя большую часть его бизнес-интересов».

«И какое отношение это имеет к нам с тобой?»

«Всё очень просто». Минасян убрал Ларкина обратно в обёрточную бумагу и поставил пакет к ногам. «Я не выживу, если мы продолжим наши отношения. Меня поймают и привлекут к ответственности. Скорее всего, я погибну. Я прошу вас о помиловании».

Движение транспорта было равномерным, «Пежо» застрял в пробке. Келл искал поворот в пригородный тупик, где он планировал припарковаться.

То, что сказал Минасян, было исключительным по его опыту и совершенно возмутительным.

«Простите! Мы только начинаем».

«Это не так».

Минасян явно прокрутил все возможные варианты развития разговора, а теперь полез в задний карман джинсов, вытащил что-то похожее на батарейку Duracell и помахал ею перед глазами Келла.

Свернув на тихую пригородную улочку, он остановился в тени каштана. Он заглушил двигатель.

«Что это?» — спросил он, хотя знал ответ на свой собственный вопрос.

«Флэш-накопитель. Содержит информацию. Очень много информации». Минасян открутил медную часть аккумулятора и показал, что её можно отделить от нижней половины, обнаружив скрытый USB-разъём. «Имена трёх инспекторов по иранской ядерной сделке, чьи жизни находятся в опасности. Двое из них проживают в Лондоне, один — в Нью-Йорке. И подробная информация о STRIPE».

Келл взял две части флешки и соединил их вместе.

«А личность вашего сирийского агента в Лондоне?»

Минасян был в ужасе. «Я не могу тебе этого дать, Томас. Я скорее разрушу свою карьеру, чем раскрою личность источника. Надеюсь, ты чувствуешь то же самое по отношению ко мне».

У Келла не было другого выбора, кроме как сказать: «Конечно, Александр». Он поднял батарею. «Это тот парень, который рассказал тебе о СТРАЙП?»

Минасян отвёл взгляд. «Я не могу это комментировать. Неважно, откуда пришла эта информация. Могу лишь сказать, что действовать нужно быстро. Возможно, даже в течение ближайших трёх дней».

Келл ощутил оцепенение от страха.

«Нападение неизбежно? Где?»

«Я не знаю. Мы не знаем. Я пытаюсь это выяснить. Я не хочу видеть гибель невинных людей». Минасян отвернулся, чтобы Келл не видел выражения его лица. «Я очень сильно рисковал, рассказывая вам об этом», — добавил он уныло. «Лишь несколько человек в моей Службе знают об этой угрозе».

'Я понимаю.'

Минасян начал перечислять основную информацию, содержащуюся на флешке, в виде ряда словесных пунктов. «Имя в паспорте. Номер этого паспорта». С каждой деталью он ударял ребром правой руки по ладони другой руки. «Дата выдачи. Время и дата прибытия рейса из Каира в Хитроу восемь недель назад. Всё там».

«Мне нужно больше, — сказал ему Келл. — Ты сказал, что угроза может возникнуть в любой момент. Если мы опоздаем…»

Минасян перебил его.

«Мы полагаем, что с этим паспортом он открыл банковский счет в филиале банка Santander в Брайтоне».

«Брайтон?»

«Снял однокомнатную квартиру. Устроился ночным портье в супермаркет. Судя по записям видеонаблюдения в аэропорту и на его рабочем месте, его наверняка можно арестовать в течение суток».

Келл испытал встречный прилив сильнейшего облегчения, словно проснулся среди ночи от сна, в котором ему снилась болезнь и смерть. Он собирался предотвратить теракт. Он собирался доказать свою правоту. Он старался не выказывать никакой благодарности, но крепко сжимал в пальцах флешку, словно это была награда за каждый нерв и каждую жилу, которые он напряг в погоне за своей добычей.

«Это звучит обнадеживающе», — сказал он.

Было невыносимо жарко. Келл повернул ключ зажигания на один щелчок и опустил все четыре электрических стеклоподъёмника. Минасян отреагировал на прохладный ветерок, ворвавшийся в машину, запрокинув голову и вытянув шею.

«Взамен я хочу, чтобы меня оставили в покое», — сказал он. «Я хочу, чтобы наши отношения закончились».

«Тогда почему вы согласились на Варшаву?»

Ответ Минасяна последовал мгновенно; он предугадал вопрос ещё до того, как Келл его сформулировал. «Потому что я знал, что вы захотите организовать вторую встречу. Я знал, что это будет первым пунктом повестки дня между нами. Я считал Варшаву подходящим местом, потому что не знал, согласитесь ли вы на моё предложение».

«Я не согласен на ваше предложение», — ответил Келл тем же твёрдым тоном, которым он отверг идею Минасяна привлечь третье лицо. «Я всё равно хочу встретиться с вами в Польше».

Минасян выглядел измученным. «Тогда это будет последний раз», — сказал он. Он коснулся щетины на лице, и Келл увидел, что тот невероятно устал. «Я не буду вашим агентом. Я не буду вашей марионеткой. Ради собственного спокойствия, ради собственной безопасности и ради личной гордости я не могу работать на британское правительство».

«И все же вы только что дали мне флешку, о которой вы говорите...»

«Да!» — лицо Минасяна выражало отчаяние. — «Чтобы спасти жизни! Чтобы дать вам то, что не представляет никакой ценности для моей страны. Вы остановите этого человека».

Я дал вам бесценную информацию. Если бы меня признали виновным, я бы...

будет обвинен в государственной измене. А что вы сделали для меня в ответ? Вы поставили меня в положение, в котором я вынужден выбирать между карьерой и браком, своим выживанием ».

Это было настолько убедительное проявление эмоционального стресса, что Келл понял, что сочувствует дилемме Минасяна.

«Ты слишком мелодраматичен, Александр, — сказал он. — Я вообще не давал тебе такого выбора. Всё далеко не так плохо, как ты пытаешься представить».

Минасян не ответил.

— Позвольте мне спросить вас кое о чём. — Келл высунулся локтем из открытого окна и повернулся на сиденье. — Вы любите Светлану?

'Прошу прощения?'

«Ты любишь свою жену?»

'Конечно.'

«А ты любила Бернхарда?»

Опущенная голова, меланхоличный взгляд в окно. «Я так и думал».

'Значение?'

«Это значит, что он предоставил мне то, чего моя жена дать не могла. Я не хочу обсуждать это с вами. Это личное. Это не имеет никакого отношения к нашей работе».

«Но что она тебе дает?» Келлу нужно было показать Минасяну, почему продолжать выбранную им жизнь невозможно.

«Деньги? Это всё? Ты поэтому на ней женился? Чтобы позволить себе покупать подходящую одежду, носить подходящие часы, чувствовать, что выбрался из нищеты?»

Русский бросил на него взгляд, полный дикой злости. «Я не из нищеты. Как ты смеешь такое говорить? Ты ничего не знаешь о моём детстве».

«Ты ничего не знаешь о моей семье».

«Я знаю о твоем брате», — лицо Минасяна побелело от удивления.

«Я знаю, что он был убит на войне, которую вел человек, которого вы продолжаете защищать, правительство, чья ложь и жадность разрушают вашу страну».

Минасян покачал головой. «Итак, мы снова возвращаемся к этой теме. Люди так стремятся видеть двуличие в других, жестокость и насилие в своих предполагаемых врагах. Но они редко видят это в себе».

Келл проигнорировал это и продолжил: «Почему бы тебе не переехать сюда и не жить?»

Поработайте у нас какое-то время, начните новую жизнь? Мы позаботимся о вашей безопасности, британское правительство защитит вас. SIS может предоставить вам новую личность. Вы можете

Оставьте Светлану и начните новую жизнь в Лондоне». Келл ни на секунду не верил, что Минасян рассмотрит это предложение или хотя бы отнесётся к нему серьёзно, но он хотел, чтобы тот его услышал, потому что это обнажило его лицемерие и эгоизм. «Мы не судим о сексуальной ориентации человека. Мы не осуждаем человека за борьбу с бандитским режимом. Мы считаем таких людей, как вы, героями. Вы могли бы быть верны себе. Вы могли бы жить настоящей жизнью. Вы могли бы помочь дестабилизировать режим, открыть новую эру открытости и процветания для России. Иначе вы проживёте остаток своих дней как – как вы это назвали? – ставленник Кремля , ставленник Андрея Ерёменко».

Минасян молчал. Он смотрел на флешку в руке Келла, словно жалея, что отдал её ему. Келл предвидел, что он попытается поменяться с ним ролями, и так и оказалось.

«Ты считаешь, что прожил настоящую жизнь, Томас Келл?»

Келл отреагировал быстро.

«Я никому не лгу, — сказал он. — Я не заключён в фиктивный брак».

Я волен жить так, как хочу, и говорить то, что хочу. У меня нет тестя с портфелем денег в одной руке и пистолетом в другой. Я не работаю на службу, которая отворачивается от собственного народа.

Последнее утверждение было ложным, и Минасян знал об этом.

«Правда?» — воспользовался он случаем. — «Ваша Служба всегда относилась к вам с уважением и добросовестностью, которых заслуживала ваша работа и ваше поведение».

«Это не то, что я слышал о тебе, Томас. Это не то, что я слышал о Свидетеле X».

Во второй раз за время их недолгого знакомства Келл задумался, откуда, чёрт возьми, Минасян черпает эту информацию. Откуда он узнал, что его выгнали из СИС по ложным обвинениям в пытках и дали кодовое имя «Свидетель Икс»? Неужели Клекнер ему рассказал?

«Что бы вы ни думали, что знаете о Свидетеле X, вы не знаете ничего», — сказал он. «Это было политическое давление. Я снова в строю».

' Ты ?'

Вопрос был полон подозрения. Догадывался ли Минасян, что Келл скрывает от него правду за спиной Амелии?

«Я не понимаю», — ответил Келл, притворяясь немым.

«Неважно, — Минасян позволил моменту затянуться. — Ты знаешь, о чём я говорю».

«Не уверен», — ответил Келл, изо всех сил стараясь выглядеть сбитым с толку словами Минасяна. «Моё предложение было искренним. Если вы хотите начать всё заново, если вы хотите вырваться из ловушки, в которой оказались, мы здесь, чтобы помочь вам».

«Как мило », — Минасян постарался вложить в свой голос как можно больше презрения. «Вы шантажируете меня, расставляете ловушку и бросаете меня в неё, а потом предлагаете вытащить меня. Как это благородно. Как это по-британски».

«Это лишь доказывает, что Англия не является чем-то несущественным». Келл надеялся, что немного сухого юмора спасет разговор, и был рад видеть, как Минасян признал это, устало покачав головой.

«Так ты хочешь, чтобы я всё бросил и начал заново? Это было твоей целью с самого начала?» — Минасян потянулся к сумке у своих ног. «Как Гордиевский, как и многие другие. Начни новую жизнь в тихом пригороде Англии, в стране …» Свадьбы на Троицу .

«Думаю, это твой лучший вариант». Келл отвлекся на пожилую женщину, вышедшую из дома в тупике. Она несла засохший цветок в горшке и выбросила его в мусорный бак. «Никто не может всю жизнь прожить во лжи», — сказал он. «Обман настигнет тебя. За всё придётся платить».

« Вы находите это?» — Минасян снова попытался сменить тему разговора. « Вы считаете, что ложь — это болезнь? Возможно, за долгую карьеру шпион постоянно сталкивается с обманом, и это приводит к тому, что он чувствует себя…» — Минасян искал подходящий термин — «измотанным».

«Я не думаю, что шпионаж — это особенно полезный способ заработка, если вы это пытаетесь сказать», — Минасян, похоже, остался доволен этим ответом.

В его бороде мелькнула лисья улыбка. Келл не собирался отвечать так откровенно, но ему нравилось состязаться с Минасяном. «Не думаю, что буду делать это вечно», — сказал он.

'Действительно?'

«Конечно. Но сейчас я бы предпочёл заниматься этой работой, чем любой другой. И я бы предпочёл работать на свою службу, а не на вашу».

Минасян выглядел разочарованным. «Конечно, мы все так относимся к своей стране», — сказал он. Мимо них проехала машина, выехав из тупика на главную дорогу. «Интересно, не занимались ли вы шпионажем, как это делают многие в нашей сфере? Вместо семьи. Вместо привычной структуры жизни».

'О чем ты говоришь?'

«Ваш брак был несчастливым. У вас было мало друзей в школе и университете. Ваша мать умерла, когда вы были сравнительно молоды».

Келл снова испытал тревожное чувство, что Минасян знает о нём гораздо больше, чем обычно. Он сказал: «Не уверен насчёт твоих источников, Александр. Часть информации Райана Клекнера была ошибочной», но его смутило, что русский никак не отреагировал на упоминание имени Клекнера.

«Как и у меня, — продолжал Минасян, ударяя коленом рычаг переключения передач, — у вас не было детей. Как и у меня, вы страдали от неудачного брака. Вы учились в одной из ваших английских школ-интернатов, которые, как известно, воспитывают сломленные характеры, идеально подходящие для жизни в МИ-6. Молодой человек не может расти в среде без девочек, с родителями и братьями с сёстрами вдали, живя восемь-девять месяцев в году в учреждении, которое подавляет его дух правилами и традициями…»

Келл знал, что Минасян пытался сделать, и чувствовал дискомфорт от того, что его разобрали на части.

«Что это?» — спросил он. «Фрейд для начинающих?»

«Я не собираюсь копать слишком глубоко, Томас. У каждого из нас есть свои причины для того, что мы сделали. Я считаю, что вы заменили один институт, одну ложную и нездоровую структуру, другим: институтом секретности и обмана. Я вырос в стране и системе, которые были безнадёжны и несостоятельны, унижены Западом, загнаны в угол и преданы. Поэтому я присоединился к тайному миру по совершенно иным причинам, чем ваши. Я присоединился, чтобы что-то изменить».

«И ты думаешь, я этого не сделал?»

«Я думаю, вы не понимаете русского темперамента. Думаю, вы воображаете, что мы все — монстры, решившие издеваться над Западом и наказывать его, развязывать войны и создавать проблемы, потому что мы страдаем от своего рода коллективного психоза».

«Можно ли нас в этом винить?»

«Я пережил это унижение». Минасян был в таком гневе, каким Келл его ещё никогда не видел. «Я годами наблюдал, как Запад пытается стереть нас в порошок. Я пошёл на службу, чтобы улучшить положение своей страны. Я хотел помочь вернуть России как чувство национальной гордости, так и верную оценку её влияния на международной арене».

«Ну, молодец», — ответил Келл, поражённый тем, что Минасян ожидал, что он проглотит свой самообман. «Большинство твоих коллег просто хотели…

Наличные. Бывший сотрудник КГБ, в сговоре с организованной преступностью, отмывал деньги в офшорах, деньги, принадлежавшие российскому народу, а затем использовал их для скупки государственных активов. Уверен, вы в курсе произошедшего. Так же, как уверен, что вы и ваши ближайшие коллеги не имели к этому никакого отношения.

Минасян был настолько разгневан словами Келла, что на мгновение показалось, будто он вот-вот выйдет из машины. Келл попытался его успокоить.

«Послушай, я просто тебя разозлил, — сказал он. — Несколько паршивых овец в ФСБ

«Это не значит, что вы все заражены». Келл понимал, что они теряют время. Минасяну нужно было вернуться в «Кларидж». «Я просто хотел сказать, что если вы можете представить себе жизнь без пятизвёздочных отелей, без дизайнерской одежды, без обеда в «Уолсли» каждый раз, когда приезжаете в Лондон, мы можем сделать для вас всё, что угодно. Мы можем освободить вас. Возможно, уже слишком поздно спасать Россию, но ещё не слишком поздно спасти себя».

Поверь мне, Александр, чистая совесть и восстановленное чувство собственного достоинства гораздо ценнее, чем жизнь во лжи и роскоши. Но если ты хочешь остаться на службе, если хочешь родить ребёнка от Светланы, если хочешь работать на тестя через четыре-пять лет, заполучить его горнодобывающие активы, перевести на своё имя его хоккейный стадион в Хельсинки, то я не могу тебя отпустить. Ты слишком ценен для нас. Сейчас ты мой.

Это была ошибка, единственная ленивая оговорка Келла. Он говорил вопреки собственным интересам и спровоцировал Минасяна, разжигая его гнев. Келл вспомнил заметки, которые он сделал после ужина с Ридлом, советы, которые он теперь проигнорировал. Власть и Контроль – центральная часть личности М. Необходимо было сохранить доминирующую позицию. Однако он не хотел потакать самомнению Минасяна, отвлекаться на его перепады настроения и непостоянство. Он считал его мошенником и тираном; конечно же, с такими людьми можно обращаться только одним способом – демонстрацией силы.

«Я тебе не принадлежу», — вполне предсказуемо ответил Минасян.

«Конечно, нет. Но я требую от вас результатов. Если продукт хороший» –

Келл достал флешку и помахал ею в воздухе: «А если ты поможешь спасти жизни, мы сможем обсудить сделку позже».

«Продукт хороший. Продукт спасёт жизни. Но это последнее, что я вам дам. В Варшаве мы говорим «до свидания».

Что же Минасян припрятал в рукаве, что позволил себе с такой дерзостью разоблачить Келла? Келл достал пачку сигарет «Winston Lights» и…

Минасян покачал головой, внимательно наблюдая за тем, как Келл закуривает.

«Позвольте мне спросить вас об одном», — сказал он. «Вы когда-нибудь вербовали кого-то, кто мог бы предоставить вам подобную информацию?»

«Часто», — ответил Келл, выпуская столб дыма через пассажирское сиденье.

«Я тебе не верю».

«Почему для тебя так важно быть героем, Александр?»

«Почему это так важно для вас ?»

Келл молча курил, обдумывая ответ. «Мне принадлежит отмщение, — наконец произнёс он. — И воздаяние».

Минасян выглядел озадаченным. «Простите?»

«Ты не знаешь Библию?»

«Я не знаю вашу Библию».

«Мне отмщение, — пояснил Келл. — И расплата».

Минасян нахмурился. «И это для тебя? Месть за смерть твоей девушки?» Он наклонился к Келлу, схватив его за руку в верхней части бицепса. «Я же говорил тебе, что не имею к этому никакого отношения. Я же говорил тебе, что считаю это ужасным поступком, ниже нашего достоинства».

«Я хочу отомстить», — повторил Келл, и ему вдруг стало совершенно ясно, как действовать. Он знал, как добиться своего, как освободить их обоих. «Давай заключим сделку», — сказал он, отпуская руку Минасяна. «Мне нужны имена заказчиков убийства Рахили. Я хочу встретиться с ними в Варшаве. Приведёшь их ко мне, принесёшь мне их головы, и можешь идти. Помести меня в одну комнату с ними, и это будет последнее, о чём я тебя попрошу. После этого ты можешь получить своё помилование, Александр. После этого мы попрощаемся».

OceanofPDF.com

44

Рози была первой женщиной, пробудившей в Шахиде чувства с тех пор, как он три года назад встретил Вики. Эта часть его личности – способность желать и быть желанным – была похоронена предательством Вики. Рози словно очистила его сердце от земли и освободила его для новой любви. Шахид не смог сдержать своего влечения к ней. Он испытывал одновременно и великий стыд, и великую радость, познав тайну этой одержимости.

После ресторана они вернулись в его номер в Роттингдине. Рози отдалась ему. Шахид не смог устоять. Он был внутри неё. Он утонул в ней. Потом, лёжа рядом с ним на узкой кровати, она сказала ему, что любит его. Шахид заплакал, его тело дрожало, пока Рози держала его на руках.

«Всё хорошо, всё хорошо», — прошептала она. «Что случилось? Почему ты плачешь?»

Этот момент был настолько ошеломляющим, что заставил Шахида усомниться во всём. Следующие несколько часов, пока Рози спала рядом с ним, а утреннее солнце медленно освещало его спальню, он сидел с постыдным осознанием того, что позволил любви к Рози развратить его веру. Сатана проник в его сердце в форме похоти и осквернил чистоту его миссии. Эта похоть уже утолилась, но он знал, что она вернётся. Бог продолжит испытывать его.

Шахид молился, пока девочка спала рядом с ним. Он просил Бога показать Рози, что она может принять Аллаха в своё сердце и стать мусульманкой.

Только тогда он сможет жениться на ней. Только тогда он сможет снова возлечь с ней, не навлекая на себя позор и бесчестие.

Однако брак между Шахид-ханом и Рози Магуайр, безусловно, не был волей Аллаха. Воля Божья уже была ясно выражена Шахиду Джалалом. Судьбой Шахида-хана было отомстить за Пророка. Женщина не могла этого изменить, особенно неверная. Шахид знал, что его мученическая смерть разлучит его с Рози, но он будет

в раю его ждали удовольствия, намного превосходящие те, которые он знал на земле.

В этот момент, отодвигая шторы, чтобы солнечный свет лился в спальню, Шахид осознал очевидное. Его молитва была услышана. Рози была дарована ему Богом для наслаждения. Любовь, которую он испытывал к ней, была несравнима с сиянием ислама, исходившим от него. Она была лишь сосудом, через который Бог явил ему силу Своей любви.

Поняв это, Шахид разбудил Рози и сказал ей, что ей пора уходить.

«Что теперь?» — спросила она, всё ещё полусонная. Подушка оставила складку на её лице, а макияж вокруг глаз размазался.

«Сейчас», — сказал он.

«Но у тебя сегодня нет работы».

«Иду в спортзал. Тебе нужно пойти».

Он объяснил, что она может сесть на автобус до Брайтона на остановке в конце Клоуз. Рози села в постели, растерянная и уставшая. Шахид передал ей одежду, которую она оставила на полу. Затем он пошёл в ванную, чтобы помыться.

OceanofPDF.com

45

Келл высадил Минасяна у станции метро «Нортхолт» и наблюдал, как тот растворяется в предвечерней толпе. Было полшестого. При нормальной загруженности дорог он должен был вернуться домой к шести, чтобы пропустить содержимое флешки через ноутбук.

Но он допустил простую, но возмутительную оплошность. Пока его iPhone находился в ремонтной мастерской, Келл не мог связаться с Амелией. Он не записал её номер мобильного телефона или адрес электронной почты, а также не запомнил контактные данные общих друзей или коллег, которые могли бы с ними связаться. Это была досадная ошибка, которую бы не допустили, работай он в более крупной команде.

Магазин должен был закрыться в семь. Келл свернул на юг, в сторону Эрлс-Корт, и был там через сорок пять минут. Он забрал телефон и поехал обратно сквозь пробки на Синклер-роуд, раздумывая, не стоило ли везти флешку прямо на Воксхолл-Кросс. Но Келл не был уверен в её содержимом. Он должен был проверить товар сам, прежде чем показывать его Амелии. Если бы СВР внедрила во флешку второсортную информацию или, что ещё хуже, какое-нибудь вредоносное ПО или вирус, он бы выглядел дураком.

Вернувшись домой, Келл сразу же отключил Wi-Fi в квартире и достал старый ноутбук Vaio, пылившийся в шкафу. Тот запустился с первого раза. Келл отключил интернет на ноутбуке, затем открутил флешку и вставил её в USB-порт. На рабочем столе тут же появился значок флешки. Он нажал на него и подождал, пока заполнится экран.

Ничего не произошло.

Келл нажал на значок ещё раз, но результат тот же. Флешка не открылась. Он подумал, что дело в ноутбуке, и поискал на столе другое устройство, которое можно было бы использовать для проверки. Он взял портативный жёсткий диск с резервными копиями своих фотографий, а также…

Информация, касающаяся его финансов и развода. Он вставил этот диск в Vaio. На экране появился новый значок. Когда Келл нажал на него, открылось содержимое жёсткого диска. Это не было связано с неисправностью его компьютера.

В устройстве Минасяна возникла неисправность.

Келл выругался на экран. Он написал Моубрею, чтобы спросить, может ли тот зайти. Возможно, тот знает какой-нибудь технический трюк, способ открыть его и получить информацию. Но Гарольд не ответил. Келл трижды пытался дозвониться до него, но каждый раз звонок попадал на голосовую почту.

Келл ненавидел это чувство. Быть во власти технологий, этого неуязвимого устройства, отказывающегося выдавать свои секреты. За свою долгую карьеру он познал всё: от дискет до факса, от коротковолнового радио до спутниковых телефонов размером с микроволновую печь. В присутствии любой техники у Келла случалось то, что коллега однажды назвал «неоптимальной кармой»: копировальные аппараты заклинивали, если он к ним приближался; компьютеры зависали; телефоны теряли сигнал. Это повторялось снова.

Он достал BlackBerry. Он был уверен, что с флешкой произошла техническая ошибка, и Минасян не тянул время. Найдя его номер, он набрал сообщение для шифрования и отправил его.

Аккумулятор не работает. Его необходимо заменить как можно скорее.

Келл не знал, сколько времени пройдёт до ответа Минасяна. Он был уверен, что у россиянина не было BlackBerry с собой; он даже не мог быть уверен, что у него был к нему доступ в Claridge's. Если Минасян был занят другими делами СВР или ужинал со Светланой в центре Лондона, ответ мог прийти только через много часов — в это время STRIPE мог завершать последние приготовления к атаке.

Ещё не было восьми. Келл решил, что если Минасян не ответит к девяти, он нарушит все протоколы и позвонит в номер Ерёменко в отеле «Кларидж» из телефона-автомата. У него не было другого выбора.

Десять минут спустя он готовил еду на кухне, когда раздался сигнал BlackBerry.

Очень стыдно это слышать. Прошу прощения. Я не хотел этого делать. Завтра могу заменить на новый.

Келл ответил кратко.

Завтра будет слишком поздно. Ты же знаешь. Мне нужно сейчас.

Реакция Минасяна последовала незамедлительно.

Невозможно. Я смогу забрать аккумулятор из офиса только утром. Не волнуйтесь.

Келл понимал позицию Минасяна. Скорее всего, разведданные были получены из файла, который СВР держала под замком.

Минасян не мог рисковать, посещая посольство поздно ночью, не вызывая подозрений. Тем не менее, он настаивал на ответах.

Всё возможно. Завтра может быть слишком поздно.

Минасян по-прежнему отказывался действовать.

Завтра не будет слишком поздно. Поверь мне.

Это было последнее, что Келл был готов сделать. Но у него не было выбора. Он знал, что Светлана должна была встретиться со своим врачом в клинике репродукции на девять часов следующего дня.

У вас назначена встреча, да?

Минасян ответил с задержкой в две минуты.

Да. В девять.

Келл рисковал, но чувствовал, что времени в обрез. План был ленивым, и он был уверен, что Минасян на него не пойдёт. Это было неумело.

Россиянин собирался передать конфиденциальную информацию третьей стороне, над которой ни одна из сторон не имела оперативного контроля. Тем не менее, он набрал ответ.

Оставьте его для сбора. Наш друг, автор стихотворения, его заберёт.

Келл ждал. На плите кипели макароны. Он опустил металлическую ложку в воду и помешал её, отделяя комок спагетти, прилипший ко дну.

Он открыл бутылку вина и налил себе бокал, не отрывая взгляда от BlackBerry и желая, чтобы Минасян понял, что его просят сделать.

Экран загорелся.

Конверт можно будет забрать с 9 утра. Хорошего вечера.

OceanofPDF.com

46

Келл проснулся с рассветом. Чтобы скоротать время, он отправился в спортзал к его открытию и проплыл свои обычные сорок зон. Моубрей приходил накануне вечером, пытаясь открыть флешку, но, провозившись с ней с одиннадцати до полуночи, объявил её «дешевой дрянью, которая не работает», и поехал домой на арендованной машине.

Келл доехал на метро до станции «Марбл-Арч», а затем прошёл оставшуюся милю до Аппер-Уимпол-стрит. Он был достаточно близко ко входу в клинику, чтобы увидеть, как Минасян и Светлана подъехали на лимузине Ерёменко в 8:55 утра. Шофер вышел из машины и открыл заднюю дверь со стороны улицы. Идя рядом с женой, Келл отчётливо видел, что Минасян несёт в левой руке коричневый конверт из манильской бумаги. Шофер не стал сопровождать пару в салон. Вместо этого он вернулся к лимузину, подъехал ближе к обочине, заглушил двигатель и включил аварийную сигнализацию.

Келл предполагал, что Светлана будет первой пациенткой на приёме сегодня, и поэтому врач примет её почти сразу. Он подождал пятнадцать минут, прежде чем подняться по ступенькам в клинику и нажать кнопку звонка первого этажа. Келл видел лимузин Ерёменко, отражавшийся в латунной табличке на стене здания.

Его впустили. Келл толкнул дверь и оказался в жилом вестибюле, переоборудованном под офис. Справа от него была дверь с табличкой «ПРИСОЕДИНЕНИЕ», а перед ним по узкому коридору тянулись ещё три двери, каждая с именем врача, напечатанным на квадратной пластиковой панели. Келла провели в зал ожидания.

Сначала его ударил запах. Дезинфицированный аромат дюжины одинаковых клиник, которые Клэр посещала в прошлые годы. Тот же суровый, пропылесосенный холод в приёмной, тот же бледно-жёлтый цвет стен. На стене за стойкой регистрации – фотографии матерей с младенцами, отцов, держащих младенцев на руках. Вазы с искусственными живыми цветами, пластиковые стаканчики рядом с…

Пластиковый кулер для воды и всегда одинокая женщина в углу комнаты, рассеянно листающая журнал. Келл избегал её нервного, шаркающего взгляда и направился к регистратуре. Он не мог перестать думать о Клэр, о её страданиях, разочаровании и бесконечных расходах, связанных с её бесплодием, и больше всего на свете хотел как можно скорее выбраться из клиники.

«Могу ли я вам помочь, сэр?»

У администратора были крашеные светлые волосы и натянутая, неискренняя улыбка, не соответствовавшая эмоциональным обязанностям, присущим ее работе.

«Меня зовут мистер Ларкин. Я здесь, чтобы забрать посылку».

Келл увидел конверт из манильской бумаги рядом с черной клавиатурой за прилавком.

«Мы вас ждали. Господин Ерёменко оставил его для вас минуту назад». Она передала конверт Келлу и устало вздохнула. «Он всё ещё здесь. Хотите подождать его?»

«Нет, спасибо», — ответил Келл. Он уже собирался уходить. «Просто скажи ему, что я забрал трубку».

OceanofPDF.com

47

Келл вышел в вестибюль, закрыл за собой дверь и поднялся по лестнице на площадку первого этажа. Он взглянул на конверт. На лицевой стороне Минасян печатными буквами написал имя «МИСТЕР П. ЛАРКИН», а в левом верхнем углу добавил: «ТОЛЬКО ДЛЯ ЛИЧНОГО ИЗЪЯВЛЕНИЯ».

Келл открыл конверт. Внутри не было флешки, только один листок бумаги, исписанный аккуратным, почти детским почерком.

Человек, которого вы ищете, действует под именем Шахид Хан. Он родился в Лидсе. в 1992 году под другим именем – Азхар Ахмед Икбал. Предположительно, он умер в 2014 году.

во время борьбы с режимом Асада в Сирии. Его родители переехали в Великобританию в 1983. Его мать умерла, когда ему было шестнадцать. Насколько нам известно, его отец продолжает проживать в Лидсе.

Паспорт Шахида Хана был предоставлен ему благодаря скомпрометированному чиновнику в британской Паспортный стол имени Джеймса (Джима) Мартинелли. Паспорт (номер 653781818) был получено соратником бывшего высокопоставленного офицера иракской разведки Джалала аль-Хамда, ныне Хан получил известность в ИГИЛ благодаря связям с албанской мафией. Джалал поручил Хану с проведением массовой казни в Соединенном Королевстве с целью посеять страх и паника среди населения и дальнейшая эскалация противостояния между ИГИЛ и Западные державы.

Хан вернулся в Соединённое Королевство 16 мая. Он встретился с сирийским соратником Джалала. Аль-Хамд в этот период. Нам известно, что Хан устроился ночным укладчиком полок в круглосуточный супермаркет Asda в районе Брайтон-Марина. Он снимает комнату в городе Роттингдин по адресу Медоу Клоуз, 45. Дом зарегистрирован на миссис Кэтрин Арден.

Более подробную информацию можно было получить на флешке. Не знаю, почему это не сработало. Не хотел вас обманывать или совершать подобную ошибку. Мы встретимся снова через тринадцать. дней. Как вы знаете, я говорю вам это, потому что есть веские основания полагать, что Хан скоро... Раздобыл оружие и разорвал отношения с Джалалом. В нашем контексте мы бы... Полагаю, это указывает на его намерение действовать в самом ближайшем будущем. Желаю вам удачи.

OceanofPDF.com

48

Келл набрал личный номер Амелии.

«Том, что случилось?»

'Где ты?'

«Имеет ли это значение?»

Если бы Келл не был так полон решимости добиться от Воксхолл-Кросс немедленных действий в отношении Хана, он, возможно, обратил бы больше внимания на резкий, пренебрежительный тон в голосе Амелии.

«Я получил ответ от нашего русского друга».

Последовала многозначительная пауза. «Понятно», — сказала она.

«У нас серьезная проблема».

«Мы так делаем, не так ли?»

Келл ощутил укол раздражения, то самое неприятное чувство, когда тебя держат на расстоянии вытянутой руки.

«Мальчик из Лидса», — сказал он, надеясь, что его рассказ выведет Амелию из состояния самодовольства. «У меня есть имя. У меня есть адрес».

«Я думал, мы договорились, что вы не собираетесь продолжать эти отношения?»

«Мы никогда так не договаривались». Келл был поражен тем, что его втянули в разговор о доверии, когда угроза со стороны Хана была очевидной и реальной.

Он вышел из клиники, проехал мимо «Мерседеса» Ерёменко и направился на юг по Аппер-Уимпол-стрит. «В любом случае, какое это имеет значение?»

Амелия проигнорировала вопрос.

«Что мы знаем об этом молодом человеке?» — спросила она.

Келл объяснил, что разведданные Минасяна указывают на неминуемую атаку, которая почти наверняка произойдет в районе с высокой плотностью населения в Брайтоне или его окрестностях.

« Брайтон ?»

«Брайтон», — подтвердил он.

«Том, ну же. Никогда ещё мы не сталкивались с серьёзной угрозой, направленной против маленького прибрежного городка в Англии. Оксфорд-стрит — да. Ватерлоо — да.

«Манчестер Пикадилли», возможно. Эти люди — люди больших городов, они хотят сеять страх. Они хотят ударить в самое сердце правительства. Вы это знаете. Чем масштабнее бойня, тем больше огласки. Брайтон просто не будет в их поле зрения».

«Вы готовы пойти на такой риск?» — Келл остановился на углу Вигмор-стрит, закуривая сигарету. — «Вы готовы, чтобы это было в вашем личном деле? Маньяк начинает стрелять в людей в павильоне Брайтона, убивает двести-триста летних туристов на пирсе, пробирается в Аквариум и убивает десятки маленьких детей вместе с их семьями. Вы будете с этим жить?»

Последовало долгое молчание. Келл не мог понять, почему Амелия даже не допускает мысли, что Минасян говорит ему правду.

Он также не мог понять её недоверия к его суждениям. Он, безусловно, заслужил право быть услышанным, право на большее уважение. Возможно, она знала что-то о ГАГАРИНЕ, о Хане или Брайтоне, что превосходило его собственные знания, делая их устаревшими.

«Хорошо», — сказала она, словно осознав всю глупость своего положения и решив исправить его. «Я пришлю кого-нибудь встретить вас. Где вы?»

Келл глубоко затянулся сигаретой.

«Амелия, у меня нет времени на эту чертову встречу. Я не хочу, чтобы какой-то мелкий чинуша из Офиса допил чашку чая, пошёл в метро, застрял в туннеле, опоздал ко мне на пятнадцать минут, выслушал, что я ему скажу, а потом побрел обратно на работу после обеда. Он потратит весь день на составление отчёта, который кто-то на несколько ступеней ниже тебя, возможно, найдёт время прочитать до конца лета. Я говорю тебе, что эти разведданные реальны. Эта угроза реальна. Тебе нужно действовать немедленно».

Всегда было ошибкой пытаться давить на Амелию Левин, применять агрессивную тактику или терять самообладание. Очень медленно и очень спокойно она ухватилась за самую слабую нить в аргументации Келла и начала её тянуть.

«То есть вы говорите мне, что любой, кого я отправлю послушать то, что вы скажете, будет настолько равнодушен к продукту, что отложит возвращение к

«Офис, остановиться, съесть сэндвич и написать по возвращении такой унылый отчет, что он никогда не попадет мне на стол?»

Келл набросился на неё: «Ради всего святого, я пытаюсь внушить тебе, что время — это важный фактор».

«И я это понимаю. И я могу организовать для вас встречу с Джимми Марквандом в течение часа. Достаточно просто позвонить».

'Джимми?'

Маркванд был старым коллегой Келла, одним из главных жрецов СИС, ловким шпионом, чьи надежды сменить Амелию на посту «С» постепенно угасали. По последним сведениям, полученным Келлом, его перевели в Вашингтон.

«Да, Джимми. Он подойдет?»

Вопрос был намеренно ехидным, подразумевая, что Келл требует особого обращения. Понимая, что Маркуанд — его единственная надежда на официальную помощь, Келл согласился.

«Хорошо», — сказал он. «Скажи ему, чтобы встретил меня у станции метро Oxford Circus. Там, где кассы».

«Время?» — спросила Амелия.

Келл взглянул на часы. «Как только он сможет туда добраться».

«Одиннадцать», — сказала она.

OceanofPDF.com

49

Маркванд опоздал на двадцать минут.

Келл расхаживал взад-вперед по станции почти полчаса. Наконец, на верхней площадке эскалатора линии Виктория он заметил Маркванда. Его было легко заметить. В свои пятьдесят два года Маркванд мог похвастаться блестящей копной волос, уложенных феном, за что коллеги по СИС прозвали его «Мелвином». Он выглядел загорелым, подтянутым и был одет в хорошо сшитый костюм. Портфеля, который обычно сопровождал его по делам, нигде не было видно. Двое подростка в черном, с дредами и пирсингом во всех доступных отверстиях, скрывали Маркванда от Келла, пока тот почти не дошел до турникетов. Подняв глаза и заметив его, он кивнул так, что Келл заподозрил, что ему дали указание препятствовать.

'Том.'

В приветствии было совсем мало теплоты, только чувство настороженности, как при встрече со старым другом, который слишком много раз тебя подводил.

«Как дела, Джимми? Давно не виделись».

«Давно. Долго».

Они пожали друг другу руки и направились к выходу, оказавшись в густой толпе на углу Риджент-стрит. Келл вспомнил, как встретил Маркванда весной, когда исчезла Амелия, и почувствовал, что за это время в его поведении произошло нечто существенное. Три года назад Маркванд нервничал и волновался в присутствии Келла, как и положено молодому человеку. Он буквально умолял Келла выйти из вынужденной отставки и отправиться на поиски Амелии. Однако на этот раз он выглядел гораздо более уравновешенным и собранным, создавая впечатление, что их встреча была лишь отвлечением от привычного распорядка дня, без которого он вполне мог бы обойтись.

«Я слышал, вы работаете в Вашингтоне».

Маркванд поджал губы и сказал: «Да, это верно», как будто Келл

– частное лицо – не имел права интересоваться назначениями в SIS

за границей.

«И как это для вас сработало?»

«Всё отлично, спасибо. Вернулся в апреле».

За несколько минут Келл перешёл от чувства лёгкого оптимизма к острому раздражению от манер Маркванда; всякое уважение или преданность, которые он когда-то испытывал к Келлу, казалось, испарились. Его высокомерие стало ещё более оскорбительным, когда Келл задумался о печальной тайне, лежащей в основе карьеры Маркванда: за пятнадцать лет ему не удалось ни одного по-настоящему значимого кандидата. Почему же тогда он вёл себя так, будто оказывает Келлу одолжение?

«Амелия сказала, что вы хотите нам что-то показать».

Они стояли у магазина «Хэмли»: дети слонялись по тротуару, покупатели с тяжёлыми сумками пробирались сквозь толпу. Келлу не нужно было, чтобы кто-то проявлял интерес к его личной жизни или расспрашивал о его душевном состоянии, но он чувствовал, что Маркуанд вообще избегал этой темы, и это показательно. Они не виделись больше двух лет.

Маркуанд принимал активное участие в операции по освобождению похищенного сына Амелии. То, что он сразу перешёл к делу, свидетельствовало либо о том, что он понимал, насколько сжаты сроки, связанные с Ханом, либо, что более вероятно, считал Келла человеком прошлого.

«Да», — сказал он. Келл свернул с Риджент-стрит и повёл Маркванда по узкому пешеходному проходу. Он вытащил из кармана куртки письмо Минасяна, развернул его и передал ему. «Взгляните на это».

Маркванд достал пару очков в форме полумесяца и надел их.

«И что же у нас тут?» — спросил он. Он начал читать письмо, всматриваясь в его содержимое, словно человек, проверяющий счёт на предмет доплат после дорогого ужина.

«Это пришло от русского...»

«Я слышал». Маркуанд поднял руку, показывая, что его не хотят прерывать. Мимо прошёл мужчина в рваных джинсах и запачканной футболке, предлагая Келлу экземпляр « Большого номера» . Келл покачал головой. Казалось, Маркуанд дочитал письмо до конца. К своему ужасу, Келл заметил тень улыбки на уголках его губ, словно Маркуанд изо всех сил пытался сдержать приступ смеха.

« Брайтон ?» — спросил он почти с такой же долей презрения, как и Амелия.

«Вот что там написано».

«Кто источник?»

«Как я уже говорил, он российский СВР...»

«Да, да, мы знаем о нём», — тут же перебил Маркуанд. «В смысле, откуда он берёт эту информацию?»

Келл сразу понял, что Маркванд был готов принизить ценность разведывательной информации, усомнившись в ее достоверности.

«Я полагаю, что это исходит от сирийского чиновника в Лондоне, но у меня нет доказательств этого».

«То есть вы не знаете цепочку командования?»

Маркванд поправил прическу на порыве ветра.

«Цепочка командования?» Келл был озадачен тем, что Маркванд использовал такую фразу.

«Я имею в виду источник, передачу информации. Как российская СВР

«Офицер получает такую продукцию? Это из камеры? Есть ли кто-то с сирийской стороны, кто докладывает в Москву?»

«А это имеет значение ?» — ответил Келл.

«Конечно, это важно. Нам нужно знать, что это добросовестно ».

Мимо них, держась за руки, прошла молодая пара, пристально глядя друг другу в глаза. Келл подождал, пока они не исчезнут из виду, прежде чем ответить.

«Джимми, это реально. А теперь вот что мне нужно от тебя сделать…»

Маркванд покачал головой и поднял письмо перед Келлом, позволив ему развеваться на ветру.

«Да ладно. Нельзя же ожидать, что мы предпримем какие-то действия без более глубокого расследования».

Келл взял письмо, опасаясь, что Маркванд унесёт его ветром по улице. Затем он взглянул на аккуратный, ровный почерк Минасяна, аккуратные пробелы и школьные чернила, и вдруг понял, что увидел Маркванд. Детская фантазия, розыгрыш СВР, зародившийся в Москве и сыгравший на человеке, который так отчаянно хотел доказать свою состоятельность, что попался на эту удочку. В тот же миг Келл увидел себя таким, каким его, должно быть, видят другие: высокопоставленным шпионом, споткнувшимся на карьерной лестнице и не сумевшим удержаться на плаву. Всё более растрепанным разведённым, много пьющим и курящим, измотанным и потрёпанным.

Вчерашний человек.

«Я считаю, что это можно осуществить», — сказал он.

«Можешь оставить его мне?» Тон вопроса Маркванда выдавал его абсолютную решимость не делать ничего существенного с

информацию, которую ему дал Келл.

«Вы можете сделать копию», — ответил он.

«И как вы предлагаете мне это сделать?» Маркуанд посмотрел вниз по улице, как бы давая понять, что в этом районе Лондона копировальные аппараты нечасто встречаются на тротуарах.

«Как насчёт телефона?» — предложил Келл, терпение которого было на пределе. Он устал убеждать СИС в ценности продукта Минасяна, устал подталкивать Амелию и её полезных идиотов к действию.

Общаться с ними было всё равно что дергать ручку запертой двери и надеяться, что она откроется. Он просто терял время.

«Знаешь что, — сказал Маркванд, зажимая письмо между большим и указательным пальцами, пока Келл держал его в руке. — Почему бы тебе не сделать для нас копию и не передать её по обычным каналам?»

«Обычные каналы», — повторил Келл.

«Это верно».

Маркуанд дал понять, что собирается уйти. Не осталось и следа от прожитых ими лет, как коллег, не было никакого признания неловкости ситуации или роли Маркуанда в её усугублении.

Келл вполне мог быть незнакомцем, подошедшим к нему на улице.

«Всегда рад тебя видеть, Том».

Маркуанд пожал руку Келлу, покровительственно улыбнулся, затем повернулся и ушёл. Несомненно, он вернётся на Воксхолл-Кросс с сообщением о печальной и нелепой кончине их бывшего коллеги. Келл взглянул на пышную причёску Маркуанда, на его аккуратный костюм и начищенные башмаки «Сити», и не смог удержаться от мелочного, но в то же время освобождающего замечания.

«Привет, Джимми».

Маркванд был на полпути к проходу, собираясь присоединиться к потоку пешеходов, направляющихся на север по Риджент-стрит.

«Да?» — спросил он, оборачиваясь.

«Иди на хрен».

OceanofPDF.com

50

Келл знал, что ему нужно сделать. План пришёл к нему с абсолютной ясностью.

Он нашёл телефонную будку. Достал телефон, нашёл номер службы безопасности Falcon и попросил соединить его с Энтони Уайтом.

«Могу ли я спросить, кто звонит?»

«Томас Келл».

Уайт был бывшим служившим в SAS, генеральным директором частной охранной фирмы, которая сколотила состояние на более чем десятилетнем конфликте в Ираке, Сирии и Афганистане.

Амелия наняла его для операции по спасению ее похищенного сына.

Впоследствии Келл выполнил небольшой заказ в частном секторе для Falcon, после чего Уайт предложил ему постоянную должность. Келл отказался.

Внутри телефонной будки были развешены объявления с рекламой услуг проституток. Келл опустил глаза и ждал, пока девушка соединит звонок. Пол был мокрым от воды, пролитой из разбитой бутылки «Эвиан». Он услышал долгий, протяжный телефонный звонок в международном аэропорту, а затем треск Уайта, поднимающего трубку.

'Белый.'

«Энтони? Это Том Келл».

«Том! Как дела? Рад слышать твой голос».

«Мне нужна услуга».

«Конечно. Чем я могу вам помочь?»

Уайту было чуть за сорок, он был выпускником Итона ростом шесть футов, чьё обаяние, привлекательная внешность и безупречные манеры оказались столь же незаменимыми в деловом мире, как его врождённая безжалостность и склонность к насилию. Келл знал, что он мог убить человека в упор. Он был рад считать его другом.

«Где ты?» — спросил он.

«Дубай».

Это был не тот ответ, на который рассчитывал Келл. Тем не менее, он бросил Уайта на открытую линию, максимально скрывая свои намерения.

«На выходных я поеду на охоту, — сказал он. — Частное мероприятие».

Уайт сразу понял, о чем его просят.

«Понятно», — сказал он.

В его голосе безошибочно слышались нотки удовольствия, любви к приключениям и озорству. У Уайта был самый низкий порог скуки среди всех мужчин, которых Келл когда-либо встречал, и он явно наслаждался любой передрягой, в которую собирался попасть.

«Мне нужна экипировка», — сказал ему Келл. «Могу ли я заскочить к вам в лондонский офис и с кем-нибудь поболтать? Лучше раньше, чем позже. У меня есть Barbour. У меня есть сапоги Wellington. Это всё остальное, что мне нужно».

«Конечно. С какого номера вы звоните?»

Келл сказал ему, что разговаривает из телефонной будки возле Пикадилли-Серкус. Уайт убедился, что номер его мобильного телефона всё ещё тот же, и спросил, есть ли у Келла WhatsApp.

'Конечно.'

«И этот комплект только для тебя?»

«Только для меня».

Казалось, будто Уайт ехал в движущемся автомобиле. Келл представил его на заднем сиденье бронированного автомобиля, загорелого и ослепительно красивого, предлагающего свои услуги члену королевской семьи Саудовской Аравии, одновременно проводя рукой по бедру русской балерины.

«Я могу сделать это для тебя, Том», — сказал он с решительной и уверенной уверенностью альфа-самца. «Можешь уделить мне час?»

«Это было бы идеально».

«И обед, когда вернусь в Лондон. За мой счёт. Хочу услышать всё».

Через полтора часа, после короткого обмена сообщениями, Келл был в кафе Caffé Nero на вокзале Виктория, ожидая человека по имени «Джефф».

Уайт сказал, что его «легко узнать как бывшего военнослужащего полка», очевидно, забыв — в относительной суматохе, связанной с быстрым оформлением, — что Джефф также принимал участие в операции по освобождению сына Амелии из плена.

Келл увидел, что он не изменился. Джеффри Квест был сложен как форвард, но обладал лицом святого. С его рыжеватыми кудрявыми волосами и

Этот румяный и добродушный парень вполне мог сойти за фермера или владельца всеми любимого сельского паба. Он нес небольшой красный рюкзак и номер « Ивнинг Стандард» в руках и тепло кивнул Келлу, поймав его взгляд.

Он положил рюкзак на землю между ними, но не пожал руку Келлу.

«Рад снова вас видеть, мистер Келл. Как ваши дела?»

«Ну, спасибо», — ответил Келл, отпивая кофе. «Хочешь?»

«Не для меня, спасибо. Плохо для тикера».

Джефф, которому было чуть за пятьдесят, проиллюстрировал свою мысль, трижды постукивая себя по груди. Келл вспомнил три пули, которые он выпустил из скорострельной винтовки в убегающего Люка Жаво за секунды до того, как самому Келлу пришлось бы выстрелить.

«Оружие в рюкзаке», — сказал он. «Девятимиллиметровый Sig Sauer с запасным магазином. Шестнадцать патронов. Этого хватит?»

«Это все, что мне нужно».

«Ты знаешь, что делаешь? Ты уже пользовался таким раньше?»

Келл привык к тому, что военные воспринимают сотрудников СИС как умников и офисных работников. Он смирился с этим снисходительным отношением и допил кофе.

«Уверен, я смогу это сделать», — ответил он. «Вставляю пулю в патронник, направляю ствол от себя и стреляю. Вот как это работает, верно?»

Джефф улыбнулся. «Что-то в этом роде».

Он объяснил, что пистолет был незарегистрированным и не поддавался отслеживанию, и что «мистер В.» не хотел его возвращать. Он не собирался спрашивать, зачем он понадобился Келлу, да и не хотел этого знать.

«Надеюсь, ты не узнаешь», — ответил Келл двусмысленно, и Джефф с трудом понял его. «Передашь боссу, что я ему благодарен?»

«Конечно», — сказал он. «Всё подойдёт. Ты ему нравишься».

Джефф встал, чтобы уйти. На этот раз он пожал руку Келлу.

«Спасибо вам за это, — сказал ему Келл. — Я ценю это».

«Без проблем». Джефф медленно, задумчиво кивнул – приветливый и, судя по всему, честный человек, всю свою взрослую жизнь живший в условиях насилия и конфликтов. «Береги себя», – сказал он, оставляя рюкзак на земле и уходя. «Береги себя, мистер Келл».

OceanofPDF.com

51

Человек, которого Шахид знал как «Криса», дал ему таблетку снотворного, чтобы он принимал её в ночи перед операцией. Шахид принял только одну, в последний вечер, когда молитвы не давали результата, и он не мог избавиться от образов Рози в своей постели, её наготы и её прикосновений, которые казались ему более реальными, воспоминаний, более ярких и постыдных, чем всё, что он мог бы сделать на следующий день.

Он проснулся позже, чем ожидал, не чувствуя ни нервозности, ни волнения, лишь тоску по Рози, мучившую его последние несколько дней. Он был полон решимости выполнить свой долг профессионально и мужественно, чтобы его навсегда запомнили как храброго воина ислама, который предпочёл Бога любимой женщине.

Шахид принял ванну, затем взял бритву и тщательно побрил голову, подперев зеркало кранами и неоднократно протирая его полотенцем, когда пар от воды запотел стекло.

Он надел джинсы, ботинки, футболку и джинсовую куртку, запечатал стихотворение, написанное для Рози, в конверт и оставил его на низкой табуретке рядом с книжной полкой. Полиция найдёт его и передаст ей. Он не хотел, чтобы стихотворение затерялось в почте. Рози было важно прочитать его, чтобы наконец понять, почему он поступил так, как поступил, почему не разговаривал с ней с той ночи, когда она осталась в его постели, почему он твёрдо решился на мученический путь. Он был уверен, что после этого дня она полюбит его, потому что увидит, какой он великий воин. Она полюбит его, потому что он осознал, что цель и сила его убеждений важнее святости его собственной жизни, важнее жизней других. Он был уверен, что она будет уважать его и поймёт, что у Шахида Хана не было иного выбора, кроме как помочь восстановить Европу во времена Пророка, во времена, когда жизнь была чистой, когда семья была превыше всего, до того, как политика жадности и войны, развязанные Западом, отравили землю. Это была прекрасная идея. Она была возвышенной. Он

пытался выразить эту идею в стихотворении. Рози прочтет его и тогда поймёт.

Крис приехал на фургоне в два часа ночи. Шахид ждал его у закусочной на вынос у входа в Медоу Клоуз. Он понял, что видит это место в последний раз. Крис сказал, что арендовал фургон на два дня, откликнувшись на объявление в местной газете, и заплатил наличными, чтобы не было никаких следов и риска быть узнанным по номеру угнанной машины. День уже стоял очень жаркий, и он пошутил, что это к лучшему для Шахида.

«Больше людей на пляже, больше людей на пирсе. Легкая добыча, чувак».

Крис сказал, что Джалал был прав, дождавшись раннего вечера. Именно тогда на пирсе будет больше всего народу, и Шахид сможет нанести наибольший ущерб. Так он сможет послать самое громкое послание во все уголки земли. Он станет героем. Шахид сказал Крису, что не рассматривает операцию как «нанесение ущерба». Он рассматривает её как «зачистку».

Крис сказал, что понял, и похлопал его по спине. Затем они оба забрались в фургон, чтобы Шахид мог осмотреть оружие.

Там был пистолет Glock 40 с запасным магазином. Крис продемонстрировал Шахиду то, что тот уже знал: в каждой обойме Glock было по восемнадцать патронов, и пустую обойму можно было выбросить, нажав на кнопку защёлки сбоку рукоятки. Шахид стрелял из такого же оружия в Сирии.

Затем Крис показал ему АК-47. Он был полностью автоматическим и имел четыре отдельных магазина, каждый на тридцать патронов. Крис принёс с собой небольшой рюкзак с запасными магазинами, а также две ручные гранаты с простым механизмом защёлкивания.

«На случай, если что-то пойдет не так», — сказал он.

«Они не ошибутся», — ответил Шахид.

OceanofPDF.com

52

Поезд на Брайтон отправлялся в два тридцать. Келл побежал на платформу и сел в вагон за несколько минут до того, как поезд отошёл.

В поезде было пусто. Он нашёл пустой участок между двумя вагонами и заперся в туалете. Он открыл рюкзак и достал Sig Sauer. Квест предоставил два магазина, но не было кобуры на поясе, с помощью которой Келл мог бы спрятать оружие под курткой.

Келл был, как ни странно, благодарен за эту оплошность. День был жаркий. Он снял куртку, обернул ею оружие и убрал его обратно в рюкзак.

В поезде был нестабильный Wi-Fi, но неплохой сигнал 3G. Келл вернулся в вагон, сел и ввёл адрес Хана в Google Earth. Роттингдин оказался небольшой деревней к востоку от Брайтона. В поле зрения попал Медоу-Клоуз – замкнутый круг пригородных домов не более чем в миле от моря. С трёх сторон Клоуз окружали поля, а с севера – жилые дома. К югу от участка располагались детская площадка и два теннисных корта.

Затем Келл ввёл «Asda» в строку поиска и был перенаправлен в круглосуточный супермаркет в районе Брайтон Марина. Магазин располагался рядом с элитным жилым комплексом, примыкающим к пристани для яхт. К западу от него находилась большая парковка, а к северу — невысокий белый утёс. Дорога с двусторонним движением проходила с востока на запад вдоль вершины утёса, соединяя Роттингдин с Брайтоном по прибрежной дороге. Хану потребовалось бы меньше получаса, чтобы дойти до работы пешком по пересеченной местности; на машине или автобусе — всего пять-десять минут.

Поезд проезжал через аэропорт Гатвик. Толпы бледнолицых британцев с тяжёлыми чемоданами выходили из поезда на противоположной платформе. Две молодые пары, загорелые и оживлённо болтавшие об отдыхе на Ибице, вошли в вагон Келла и, сгорбившись, уселись за свободный столик. У одной из девушек были дреды и родимое пятно на плече.

Вскоре она уснула у окна. Келл смотрел, как её лицо покачивается на стекле, как мелькают поля, как мрак туннелей. Он купил сэндвич с сыром и колу в проезжающей тележке с едой и проверил, достаточно ли у него денег, чтобы заплатить за такси в Брайтоне. Он чувствовал себя совершенно неподготовленным к тому, что ему предстоит. Ничего не было запланировано заранее, и у него не будет никакой поддержки или прикрытия. Келл мог провести следующие двадцать четыре часа в Брайтоне и ничего не найти. Он мог пойти в дом в Роттингдине и найти Шахида Хана крепко спящим в своей постели.

Поезд прибыл на вокзал Брайтона. Келл наблюдал, как подруги будили девушку, слышал их шутки о том, как она вернулась после трёх подряд ночей в клубе. Он взял рюкзак, подождал, пока остальные пассажиры выйдут, и вышел из поезда.

Яркий солнечный свет струился по вокзалу. Семьи, прогуливаясь по платформе, чувствовали энергию и притяжение моря. Келл достал бумажник и поискал билет. Его там не было. Он достал кредитные карты и деньги, которые снял ранее днём в банкомате, но их нигде не было. Он обыскал карманы брюк, но не нашёл ничего, кроме раздавленного коробка спичек и мелочи. Он подумал, не уронил ли он билет на платформе или не оставил в поезде.

Он даже не помнил, как брал билет в автомате на вокзале Виктория.

Куртка. Конечно. Келл отошёл к краю платформы и полез в рюкзак. Он вытащил куртку из пистолета, перекатывая её в руках внутри рюкзака, пока не почувствовал, как пистолет упал на патроны. Билет лежал во внутреннем кармане. Он положил куртку обратно в рюкзак, прошёл через турникет и направился к стоянке такси.

Очередь была длинной. Келлу пришлось ждать десять минут, куря и слушая крики чаек и непрекращающийся автоматический гул объявлений внутри вокзала. Стоя среди куч возбуждённых детей, лондонских туристов, защищённых шляпами и солнцезащитным кремом, Келл не мог вспомнить чувство столь глубокой изоляции. Даже в самые уединённые дни своей карьеры, в Кабуле, Багдаде и Найроби, он всегда чувствовал себя частью некой более крупной структуры. Однако этот день подтвердил в Келле почти бесконечное чувство оторванности от повседневного течения жизни, начинавшееся с его одиноких кругов в бассейне.

Его визит в клинику, завершающийся теперь в очереди на стоянке такси в Брайтоне, в окружении безудержного волнения английской летней толпы. Он чувствовал, что приближается к некоему личному счёту: противостоянию не только с Шахидом Ханом, но и с Минасяном, Амелией и Марквандом. Со всеми ними. Словно Келл хотел не только помешать Хану совершить нападение, но и доказать свою храбрость и рассудительность. Если он сможет остановить Хана, он сможет заставить замолчать всех, даже Клэр. Оставалось лишь дергать ручку запертой двери, пока кто-нибудь не догадается впустить его.

«Ты в форме, приятель».

Бритоголовый мужчина похлопал Келла по плечу, указывая на следующую машину на стоянке. Келл поблагодарил его и пошёл к такси, держа рюкзак на руках, словно спящего ребёнка.

«Ты можешь отвезти меня в Роттингдин?» — спросил он, забираясь на заднее сиденье.

«Я могу отвезти вас куда угодно», — сказал водитель, тут же потянувшись за навигатором. «Есть адрес?»

OceanofPDF.com

53

До Медоу-Клоуз было двадцать минут езды. Водитель свернул на ту же прибрежную дорогу, которую Келл видел в Google Earth меньше часа назад, указав на супермаркет Asda в районе Брайтон-Марина, когда они проезжали вдоль вершины скалы. У въезда на Клоуз Келл велел ему остановиться и припарковаться на тихой улице рядом с закрытым ставнями китайским рестораном на вынос. Возле ресторана стоял Renault Clio с вмятиной на двери, а белый фургон выехал на дорогу. Келл вручил водителю двадцатифунтовую купюру и попросил подождать.

«Мне нужно сделать несколько остановок в Брайтоне сегодня днём», — объяснил он. «Ты свободен на ближайшие пару часов?»

«У тебя есть деньги, у меня есть время», — ответил водитель.

«Я буду через пятнадцать минут».

Келл надел куртку, вскинул рюкзак на плечи и вышел из машины.

Других пешеходов поблизости не было. По главной дороге двигалось движение, но улица, ведущая к Клоуз, была пустынна. Келл спустился с холма в аккуратный пригородный поселок с отдельными кирпичными домами и бунгало с небольшими ухоженными садами. На улице было мало машин, и никаких признаков жителей. Google Earth поместил дом Хана на дальнем конце Клоуз. Келл обошел кольцевую дорогу против часовой стрелки, разыскивая дом номер 45.

Это было небольшое двухэтажное здание с полосой обломков черепицы на крыше. Оно содержалось не так ухоженно, как другие дома в этом районе, и не было таким же чистым и аккуратным. Трава перед домом не стрижена уже несколько недель, а оконные рамы покоробились и выщербились. Сбоку от подъездной дороги, усеянной пучками сорняков, стоял большой зелёный мусорный бак городского совета Брайтона и Хоува. Узкий проход с воротами вёл от подъездной дороги вдоль дома к задней части здания.

Келл нажал кнопку звонка.

Внутри что-то шевельнулось. Матовые стёкла по обе стороны входной двери мерцали. Кто-то шаркал по коридору. Келл услышал скрежет снимаемой цепочки, а затем голос пожилой дамы:

«Одну минутку, пожалуйста».

Дверь открыла хрупкая женщина лет восьмидесяти с живым и приветливым лицом. Когда она произнесла: «Здравствуйте, да, могу я вам помочь?», Келл уловил запах застоявшегося дыма от её одежды.

«Здравствуйте. Я здесь, чтобы увидеть Шахида».

«Шахид?»

Существовал ли он вообще? По реакции женщины Келл не мог понять, понимает ли она, о чём он говорит.

«Совершенно верно», — сказал он.

«Боюсь, вы его, вероятно, пропустили».

'Вероятно?'

«Да, дорогая. Думаю, он просто ушел на работу».

«В Asda?»

«Да, в Asda».

Келл изобразил разочарование, словно его день был проклят и неудачен. «Но он же сказал мне встретиться с ним здесь».

«Он?» — Пожилая дама распахнула дверь шире. Келл предположил, что это хозяйка дома, Кэтрин Арден. «Он живёт сзади». Она кивнула в сторону огороженного прохода, ведущего вдоль дома.

«Ты звонила ему, дорогая?»

«В этом-то и проблема. Он оставил свой мобильный в комнате».

'О, нет.'

Это была ловкая импровизация, логичность которой не вызвала у хозяйки сомнений.

«Он учит меня арабскому языку, — продолжил Келл. — У нас должен был быть урок».

« Арабский ?»

'Да.'

«Я не знал, что Шахид этому учит».

«Неполный рабочий день», — объяснил Келл. «Он делает мне одолжение. Он учит меня арабскому, а я учу его играть на гитаре».

«О! Как мило». Пожилая дама, казалось, отвлеклась на воспоминания, а затем снова посмотрела на Келла. «Гитара», — сказала она. «Он либо всегда в спортзале, либо всегда на работе, насколько я могу судить. Либо там, либо спит!»

«Я Том», — сказал Келл, тепло улыбаясь и предлагая женщине руку.

«Китти, — ответила она. — Хочешь войти?»

В прихожей пахло едой, жареной во фритюре, а в гостиной – ландышами. В углу стоял зелёный диван с белоснежным покрывалом на спинке. Китти слушала «Радио 2», когда Келл позвонил. Он слышал тихое бормотание Стива Райта в программе «The Afternoon» на старом, доцифровом радио у окна. На пианино рядом с диваном стояла недопитая чашка чая, а на небольшом круглом обеденном столике лежал сложенный экземпляр « Дейли Экспресс» .

«Шахид здесь уже пару месяцев, да?» — спросил Келл.

«С тех пор, как он приехал в Брайтон?»

«Всё верно. Я не против иметь цветных жильцов, в отличие от некоторых. Мои родители жили в Индии».

'Я понимаю.'

«Всё, что мне нужно, — это чистота и порядок. Надёжность. Арендная плата вовремя, каждый месяц, никаких глупостей с девушками и наркотиками».

«Тогда Шахид — твой идеальный мужчина».

«Да, это так, благослови его бог. Хороший, крепкий парень. С хорошими манерами».

Келлу предложили чашку чая, но он не хотел задерживаться на кухонной болтовне, когда мог обыскать комнату Хана.

«Может быть, мне лучше просто съездить в Марину и посмотреть, там ли он. Если у него не будет телефона, я не смогу с ним связаться».

Китти покорно пожала плечами. «Полагаю, что да».

«Может, мне поискать? Если найду, сними телефон? Он сказал, что тот заряжается у него в комнате».

Китти отреагировала на это предложение не с подозрением, а с безудержным энтузиазмом. Словно Келл предложил ей скосить траву и перекрасить окна перед её домом.

«Очень мило с твоей стороны», — сказала она. «Да, отнеси ему. Дай мне найти ключ».

Через две минуты Келл последовал за Китти к задней части участка.

Она шла в бледно-голубых домашних тапочках. Для Келла было принципом не брать пистолет из рюкзака. Он хотел положиться на свою способность перехитрить Хана, сорвать его план, не прибегая к насилию.

Они подошли к отдельному входу в заднем саду, выходящему на поле к югу. Китти объяснила, что её муж переоборудовал первый этаж в комнату для ночлега «примерно за год до своей смерти, бедняжка».

Она постучала в дверь. Позвала Хана. Не получив ответа, Китти вставила ключ в замок и провела Келла внутрь. Прямо перед ними была лестница.

«Иди наверх, любимый», — сказала она. «Я слишком устала. Я подожду тебя здесь».

Это была удача. Келл поднялся по лестнице. Ковёр был коричневым и вытертым, а на лестничной площадке пахло тигровым бальзамом. Китти включила свет. Келл увидел, что слева от него ванная, а справа – спальня. Он вошёл в ванную. Из душа капала вода, а в ванне и вокруг сливного отверстия валялись чёрные волосы.

«Это ванная», — крикнула Китти, и это было первым признаком того, что она насторожилась из-за поведения Келла. Келл снова появился на лестничной площадке и улыбнулся.