Разговоры запросто

Псевдохей и Филетим [188]

Φилетим. Откуда в тебе такая бездна лжи?

Псевдохей. Оттуда ж, откуда у паука нескончаемая нить.

Φилетим. Стало быть, не от искусства, а от природы?

Псевдохей. От природы — семена, а искусство и опыт умножили запасы.

Φилетим. И ты не стыдишься?

Псевдохей. Не более, чем кукушка своей песни.

Φилетим. Но в твоих возможностях переменить песню! В конце концов, язык дан человеку на то, чтобы вещать правду.

Псевдохей. Нет, не правду, а пользу. Правду же говорить не всегда выгодно.

Филетим. Но иногда приносят выгоду и вороватые руки! А что этот порок — родич твоего, даже пословица подтверждает.

Псевдохей. И оба восходят к достойным творцам: обман — к Улиссу, столь громко воспетому Гомером, а воровство — даже к богу Меркурию, если верить поэтам[189].

Φилетим. Почему тогда люди проклинают лжецов, а воров даже на кресте распинают?

Псевдохей. Не потому, что они обманывают или крадут, а за то, что крадут или обманывают неумело: либо несогласно с природою, либо недостаточно искусно.

Филетим. А есть ли у кого из писателей «Искусство лганья»?

Псевдохей. Многое из этого искусства изложено твоими любимыми риторами.

Филетим. Риторы излагают искусство красноречия.

Псевдохей. Верно. Но говорить красно — это во многом умело лгать.

Филетим. Что значит «умело лгать»?

Псевдохей. Ты хочешь услышать определение?

Филетим. Да.

Псевдохей. Лгать так, чтобы наживаться и никогда не попадаться.

Филетим. Но что ни день — многие попадаются.

Псевдохей. Они не владеют искусством в совершенстве.

Филетим. А ты, значит, в совершенстве владеешь?

Псевдохей. Почти.

Филетим. Попробуй, сможешь ли провести меня. Псевдохей. Смог бы, почтеннейший, если б захотелось.

Филетим. Ну, скажи какую-нибудь ложь. Псевдохей. А я уж сказал. Ты не заметил? Филетим. Нет. Псевдохей. Постарайся быть внимательней. Итак, начинаю лгать.

Φилетим. Я весь внимание. Говори.

Псевдохей. Да я уж и во второй раз солгал, а ты опять не заметил.

Филетим. До сих пор я никакой лжи не слышал.

Псевдохей. Услыхал бы, если б владел искусством.

Филетим. Тогда покажи ты.

Псевдохей. Во-первых, я назвал тебя «почтеннейшим», а ты и «почтенным» называться не вправе, и уж во всяком случае — «почтеннейшим», потому что людей более достойных — бесчисленное множество.

Филетим. Да, тут ты меня провел.

Псевдохей. Может быть, вторую ложь откроешь: сам?

Филетим. Нет, едва ли.

Псевдохей. Нет у тебя к этому дарования, не то, что в других делах!

Филетим. Не спорю. Говори.

Псевдохей. Я сказал: «Итак, начинаю лгать», — разве это не блистательная ложь? Ведь я лгу беспрерывно уже столько лет и перед тем, как произнести эти слова, опять-таки солгал!

Филетим. Удивительный обман!

Псевдохей. Теперь ты предупрежден — так навостри уши, чтобы поймать лжеца.

Филетим. Навострил. Говори.

Псевдохей. Уже сказал, а ты повторил мою ложь.

Филетим. Ты меня уговоришь, что я и слеп и глух!

Псевдохей. Ежели у человека уши неподвижны, так что ни навострить их нельзя, ни опустить, — стало быть, я солгал.

Филетим. Такими обманами полна вся жизнь человеческая.

Псевдохей. Не только такими, мой милый. Это всего лишь забавы, а есть обманы, которые приносят доход.

Филетим. Выгода от обмана еще позорнее, чем прибыток от мочи[190]!

Псевдохей. Согласен. Но только для тех, кому неведомо искусство лганья.

Филетим. Что же это за искусство?

Псевдохей. Несправедливо было бы учить тебя даром. Плати — и все услышишь.

Филетим. Дурных правил не покупаю.

Псевдохей. А свое имение задаром отдашь?

Филетим. Я еще с ума не спятил.

Псевдохей. А я со своего искусства снимаю жатву более верную, чем ты со своих полей.

Филетим. Хорошо, пусть оно остается при тебе. Ты только приведи пример, чтобы мне понять, не попусту ли ты хвастаешься.

Псевдохей. Пожалуйста, вот тебе пример. Я веду многочисленные дела со многими людьми: покупаю, продаю, ручаюсь, беру взаймы, ссужаю под залог. Филетим. А потом?

Псевдохей. А потом подлавливаю тех, кому меня не изобличить.

Филетим. Кого же?

Псевдохей. Тупиц, забывчивых, безрассудных, отсутствующих, мертвых.

Филетим. Что правда, то правда: мертвый никого во лжи не уличит.

Псевдохей. Если что продаю в долг, всегда делаю пометки в счетных книгах. Филетим. И после что?

Псевдохей. Когда приходит срок платежа, требую с покупщика больше, чем он получил. Если он человек опрометчивый или беспамятный, это верная прибыль.

Филетим. А если тебя изобличают? Псевдохей. Достаю счетную книгу. Филетим. А если он докажет, что не получал того, что ты требуешь?

Псевдохей. Возражаю, сколько могу. В моем искусстве от стыда и застенчивости один вред. И наконец, последнее прибежище — какая-нибудь выдумка. Филетим. А если ты изобличен бесповоротно?

Псевдохей. Ничего страшного: слуга, дескать, ошибся или сам запамятовал. Разумно смешивать счета в беспорядке — тогда легче обманывать. К примеру, одни счета оплачены и закрыты, другие — нет, а я все вперемешку заношу на последующие листы, где вообще нет отметок об уплате. Когда подводим счета, спорим отчаянно, и по большей части верх одерживаю я, хотя бы и ценой ложной клятвы. Есть еще такой способ: рассчитываться с человеком, когда он собрался в дорогу и дела вести не готов. А я всегда готов. Оставят мне что для передачи — я схороню у себя и не отдаю. Сколько еще пройдет, пока получатель узнает, а тогда, если вовсе отпереться нельзя, я утверждаю, будто у меня все пропало или будто я все давно послал по назначению, и сваливаю вину на возчиков. Наконец, если все-таки пи могу не возвратить, возвращаю, но не полностью.

Филетим. Поистине, прекрасное искусство!

Псевдохей. Нередко, если удается, взыскиваю один долг дважды: сперва дома, после в чужом месте — я везде поспеваю. Время бежит, память слабеет, счета запутываются, кто умирает, кто уезжает далеко и надолго, и если даже, в конце концов, все обернется самых неблагоприятным образом, я покамест пользуюсь чужими деньгами. Кое-кого я улавливаю в сети притворной щедростью, и всегда на чужие средства: из собственных денег я бы и родной матери не дал ни полушки. В каждом из случаев прибыль, может быть, и невелика, зато случаев много (я ведь тебе сказал, что веду много дел сразу), вот и набирается изрядных размеров груда. Далее, у меня есть множество приемов, чтобы не попасться, а главный из них вот какой: я никогда не упускаю случая перехватить чужое письмо, распечатать; и прочесть. Если заподозрю, что оно способно мне повредить, оставляю у себя, а если и отправлю дальше, так только тогда, когда сам сочту нужным. Кроме того, своею ложью сею вражду меж людьми, которых разделяют большие расстояния.

Филетим. А от этого какая тебе польза?

Псевдохей. Двойная. Во-первых, если обещание, которое я дал от чужого имени (и от этого же имени принял вознаграждение), остается неисполненным, — а я часто, как говорится, торгую дымом, и за хорошую цену вдобавок, — я изображу все в таком виде, будто виноват другой или третий.

Филетим. А если он будет отрицать?

Псевдохей. Да ведь он далеко, допустим в Базеле, а я дал обещание в Англии[191]; оттого и получается, что стоит вспыхнуть вражде — и ни один из двух другому не поверит, если возникнут обвинения против меня.

Ну, как тебе пример моего искусства?

Филетим. Да как тебе сказать? Мы, непосвященные и привычные называть смокву смоквой, а лодку лодкой, зовем это искусство воровством.

Псевдохей. Сразу видно человека, не смыслящего в гражданском праве! Разве можно вчинять иск в краже тому, кто утаил отданное на сохранение, клятвенно отпирался от долга или совершил иной обман сходными средствами?

Филетим. Надо бы!

Псевдохей. Ну, так оцени по достоинству мудрость моего искусства. Доход от него большой, а риск невелик.

Филетим. Будь ты неладен со своими приемами, средствами и обманами! Язык не поворачивается вымолвить «будь здоров».

Псевдохей. А ты лопни с досады со своим правдолюбием. Я ж тем временем — с моими кражами и надувательством — буду жить припеваючи попечением Улисса и Меркурия!