Разноцветная тьма

Глава 10

Лежа на животе и глядя на Клима, я болтала ногами в воздухе и наслаждалась истомой, разлившейся по телу.

— Ты уже вторую сигарету подряд куришь, — заметила я.

— Это за сейчас и после ванны, когда мне не хотелось тебя отпускать и вставать, — ответил он, глубоко затянувшись и выпустив клуб дыма. — Понимаю, что тебе не нравится. Но давай считать это моей маленькой слабостью, как и твоё любопытство, которое тоже мне не нравится, но я не возмущаюсь.

— Ну, как знаешь. Твоё здоровье, тебе за него и волноваться, — фыркнула я и, перекатившись на спину, потянулась.

— А ты, значит, волнуешься за своё здоровье? — спросил он и опять затянувшись, откинулся на спинку кресла.

— Конечно. Хочу дожить до старости в добром здравии и твёрдом уме, а не выплёвывать свои лёгкие и постоянно кашлять, — ответила я, снова посмотрев на Клима.

— А если не в добром здравии и не твёрдом уме? Вдруг вот что-нибудь случится, и ты покалечишься. Хотела бы всё равно жить? — поинтересовался он.

— Типун тебе на язык, насчёт «что-нибудь случится», — буркнула я.

— А всё-таки? Вот, например, один мой знакомый попал в аварию и получил серьёзную черепно-мозговую травму, из-за которой утратил часть навыков. Пролежав долго в коме, он пришёл в себя и теперь не может ни сам говорить, ни двигаться. Он зависим от других людей, и порой мне кажется, что было бы милосерднее его убить, чем продлевать такое существование, — сдержанно сказал Клим. — А ведь бывают и случаи, когда ситуации хуже. Была когда-нибудь в сумасшедших домах? Только в палатах, где не просто люди с душевными расстройствами, а по-настоящему больные. Которые утратили связь с внешним миром и живут в своём, который судя по всему, наполнен ужасами и монстрами. Они ведь и людей-то уже мало напоминают, и элементарного не могут сделать.

— Клим, ты задаёшь вопросы, на которые однозначно не ответишь, — подумав, произнесла я.

— А ты всё же попробуй, — настоятельно вымолвил он. — Вот представь такую ситуацию с собой? Ты бы хотела существовать, как мой знакомый, лёжа в кровати и завися от других или как душевнобольные…

— Этого бы никто не хотел, — перебив, ответила я. — Зависеть от окружающих и не иметь возможности сделать что-то самостоятельно, это ужасно. А с душевнобольными вообще нельзя всё сваливать в общую кучу. Тех же шизофреников относят к душевнобольным, но среди них было много известных людей, которые подарили миру немало шедевров. Или аутисты. Их тоже считают душевнобольными, но при этом корпорация Майкрософт в своём штате содержит порядка двадцати пяти процентов таких людей, потому что они умеют, как никто другой, сосредоточиться на каком-то важном вопросе. К ним ведь главное пробиться в сознание и поставить задачу, а они уж потом выполнят её порой получше обыкновенных людей…

— Я не говорю в общем о больных, а о тех, кто по-настоящему сошёл с ума… Вот ты, например, сегодня спрашивала про камеру и полюбопытствовала насчёт тех, кто может ходить в памперс, кушает с ложечки и пускает слюни…

— Так что, значит, всё же такая вероятность есть, что можно в них сойти с ума? — я насторожилась и, сев, внимательно посмотрела на Клима.

— Ещё раз повторю и могу чем угодно поклясться, что таких людей среди моих знакомых нет. Я просто привожу твои же слова для сравнения, — терпеливо сказал он. — Представь то, чего боялась и ответь, хотела бы так жить?

— Конечно, нет! Лучше уж умереть, чем так жить!

— Вот и я бы предпочёл, чтобы меня убили, чем существовать в мире ужасных иллюзий и нуждаться в заботе других, — глубокомысленно отозвался он.

— По-моему, это предпочёл бы любой нормальный человек. Но я вообще не это имела в виду, а твоё курение и вред здоровью от него, — с недовольством напомнила я. — А ты в своих рассуждениях забрёл чёрте куда.

— Спасибо, что заботишься о моём здоровье, — Клим улыбнулся и затушил сигарету, а потом лукаво добавил: — Может, ты зря обвиняешь себя в холодности? Видишь и волнуешься обо мне, и перед этим сказала, что не желала бы моего отъезда…

— Клим, ты не совсем понимаешь ситуацию. На самом деле глубокой озабоченности твоим возможным отъездом или твоим здоровьем, я не испытываю, — откровенно ответила я. — Я не буду тосковать, когда ты уедешь, не буду слёзы лить и вопрошать высшие силы о возврате любимого. Ты мне интересен здесь и сейчас. Но как только ты исчезнешь, я переключусь на другие сферы своей жизни и продолжу нормально жить. А тебя буду вспоминать как приятный эпизод из моей жизни. И вряд ли ты сам испытываешь ко мне что-то серьёзное. Полагаю, ты в каждом городе, где работаешь, заводишь себе таких, как я, чтобы комфортно себя чувствовать. Правда, со мной у тебя, скорее всего, облом, потому что я не собираюсь окружать тебя домашним уютом и теплом, а веду себя так, как и ты. А точнее использую для секса. Ведь я же права, признай, что в каждом городе у тебя была такая, как я, — улыбнувшись, предложила я и подмигнула ему.

— Не признаю, — спокойно ответил он. — Хотя да, в каждом городе со мной рядом находилась девушка. Но в остальном с тобой всё немного по-другому.

Снова улёгшись на кровать, я промолчала на это высказывание, решив не интересоваться, что именно со мной по-другому. «Не дай Бог начнёт ещё рассказывать, что чувствует симпатию ко мне или ещё что-нибудь в этом роде. А мне это надо? Нет, не надо. Хватает и того, что в сексе творится непонятно… Хотя и я, наверное, испытываю к нему тёплые чувства. Ведь и в постели мне с ним хорошо, и в остальном он отвращения или неприятия не вызывает. Но это не «ах, я навек влюблена». Да и от него я такого не желаю. И так всё устраивает», — подумала я и накрылась одеялом.

Однако спать пока не хотелось, а Клим, продолжая сидеть в кресле у окна, задумчиво смотрел на улицу. «Может в камере пойти полежать? Мой испанец вон о чём-то думает. А мне просто так лежать скучно… Да, так и сделаю», — решила я и, отбросив одеяло, села, спустив ноги на пол.

— Клим, а капсула там готова, чтобы порелаксировать? — поинтересовалась я. — Хочу полежать внутри…

— Нет! Не сегодня! — неожиданно холодно воскликнул он, а потом осёкся и мягче продолжил: — Ты вчера там была. Не стоит сразу так часто пользоваться капсулой. Давай завтра или послезавтра полежишь в капсуле. Знаю, что это как наркотик и, попробовав раз, хочется ещё…

— Я хочу не просто там полежать, а в исследовательских целях, чтобы понять — у меня была единичная галлюцинация или снова я что-нибудь увижу, — вставила я не желая отступать. — И разве тебе самому не интересно, что я могу увидеть в этот раз?

— Нет, пока мне это совсем не интересно, — ответил он. — Давай хотя бы день-два пропустишь. И потом, сидеть и ждать пятнадцать минут мне будет скучно, — на последних словах он игриво подмигнул.

— Клим, пятнадцать минут — это недолго. Да и ты вон, вижу, мыслями своими занят. Так что продолжай размышлять о том, что занимало тебя несколько минут назад, только в капсулу меня положи и запрограммируй её, — я поднялась на ноги и кивнула в сторону коридора.

— Ладно, полежи в капсуле, раз очень хочется, но десять минут… нет, семь, — после продолжительного молчания нехотя согласился он, и тоже поднялся. — Но обещай, что потом будешь делать перерывы. Капсулы ведь своего рода лекарства, и сразу по максимуму там не рекомендуется отдыхать. Можно и головную боль получить. У меня такое поначалу было, когда по два раза в сутки там отдыхал, а потом не мог перестроиться на шум тех же улиц или на работу. Всё жутко раздражало и снова хотелось забраться в капсулу. Каждый день можно будет лежать в капсуле недели через четыре, а может и позже.

— Хорошо, потом буду делать перерывы, — заверила я и двинулась следом за Климом, думая уже о том, что могу сейчас увидеть.

«Интересно будет сравнить свои ощущения сейчас, с первым разом. Тогда ведь некоторые моменты пугали, а сейчас, когда я знаю возможные объяснения, страх не помешает разобраться в происходящем. Впрочем, это если я вообще что-то увижу».

В капсуле, как только Клим закрыл дверь, я постаралась расслабиться. «Прошлый раз ведь начало всё происходить, когда я перестала прислушиваться к себе и думать об ощущениях, поэтому и в этот раз стоит сразу отбросить все мысли», — решила я и, закрыв глаза, постаралась выбросить все мысли из головы.

«Я лёгкая пушинка, которую ветер носит на своих волнах и мыслей у меня никаких нет… Я просто наслаждаюсь ощущениями… Тишиной… Тьмой… Парением в невесомости…», — начала повторять я и меня тут же стало засасывать в уже знакомый водоворот, где медленно бросает то вверх, то плавно опускает вниз.

— Ух, — выдохнула я, не чувствуя контроля над своим телом и хотела бы встряхнуть головой, чтобы хоть немного прийти в себя, но делать этого не стала. «Лучше не сопротивляться… Посмотрим, что будет дальше», — сказала я себе и меня начало ещё больше увлекать во тьму с абсолютной пустотой.

Но через некоторое время, как и в прошлый раз, издалека начал доноситься сначала гул, а потом он стал приобретать осмысленность, и я услышала массу звуков, которые всё нарастали.

«Вот это не очень приятно. Опять весь мир в голове… Что я там сделала в прошлый раз, когда появились звуки?.. Прикоснулась к потолку и на нём стали появляться сначала разводы, а потом и прорисовываться картинка», — вспомнила я и открыла глаза, глядя перед собой и раздумывая, делать последний шаг или нет.

«Страшно немного, что могу увидеть в этот раз и придётся уже всерьёз задуматься — глючит меня или таки есть какие-то способности», — пронеслось в голове, и я замерла. «Но с другой стороны — если не попробую, то вопросов будет ещё больше», — сказала я себе и только, глубоко вздохнув, собралась поднять руку, как на потолке и без моего прикосновения начали появляться всполохи.

«Ого!» — мысленно воскликнула я, потому что в этот раз их интенсивность была больше, и я открыла рот от изумления, глядя на невероятные переливы цветов. «А ведь в первый раз всё началось с тёмно-серых цветов, а сейчас сразу весь потолок вспыхнул разными красками».

Как заворожённая я не могла оторвать взгляд и наблюдала смену цветовых гамм. То вдруг появлялся оранжевый развод и яркими бликами пробегал по потолку, оставляя извилистый след. То вдруг вспыхивал сиреневый луч и начинал закручиваться, оставляя на потолке завитки, которые постепенно растекались, теряя цвет и превращаясь на краях то в фиолетовый оттенок, то в синий, то в бирюзовый. А то неожиданно картинка меркла, а потом резко вспыхивала, образовывая спираль, каждый виток которой имел свой оттенок.

«Наверное, я могла бы вот так часами наблюдать за этим зрелищем… Фантастично… Это какая-то разноцветная тьма», — подумала я и улыбнулась, а потом в голову пришла другая мысль и я подняла руку. «Хм, а ведь реально тьма», — поняла я, что всё равно не вижу её, несмотря на обилие света на потолке. «Странно, конечно… Но сейчас другое интересует. Что будет, если я дотронусь до разводов?», — я решила не тянуть и осторожно пальцем прикоснулась к потолку и картинка тут же потеряла чёткость. По ней пошли волны, как на воде при бросании камешков, а там где я дотронулась, появилось чёрное пятнышко.

«Похоже, так лучше не делать. Изображение пропадает», — констатировала я и, опустив руку, стала ждать дальнейшего.

«В прошлый раз за этими разноцветными всполохами стала появляться картинка. Может и сейчас такое же случится?» — я принялась внимательно вглядываться в потолок и через некоторое время действительно увидела, как на заднем фоне медленно проступает какое-то изображение.

«Давай же, набирай быстрее чёткости», — с нетерпением подумала я и стала вслушиваться в звуки, пытаясь уловить, какой из них становится громче и постепенно поняла, что доминирует женский голос.

«Так будет лучше для всех… Не могу больше этого терпеть… И лгать себе не имеет смысла… Он продолжает изменять и пользуется тем, что я не желаю очередного развода… Я так устала от этого… Жёлтая пресса снова сойдёт с ума и будет месяц, а то и больше, полоскать моё имя и вываливать его в грязи», — отрывисто и обречённо раздавалось в голове, а на картинке всё чётче проявлялась женщина, сидящая, похоже, за большим столом и держащая что-то в руке.

«А мне это на пользу совсем не пойдёт… И так уже почти все режиссёры воспринимают меня не как серьёзную актрису, а как светскую львицу, жаждущую только пиара… Только, пиар этот всегда выходит чёрным и негативным… В скольких ролях мне отказали за последние полгода?.. В пяти… Причём именно серьёзных ролях, которые могут оставить след в истории кинематографа. Это ведь не сериальчики, от которых меня уже тошнит… Но я становлюсь парией… Эти скандалы и разводы рушат мою карьеру… Хотя когда-то начиналось всё так хорошо… И ведь молодость уже позади…», — изображение женщины стало ещё чётче и я поймала себя на мысли, что в её очертаниях и голосе есть что-то знакомое.

«Думаю, я всё-таки приняла правильное решение… Пока моя карьера окончательно не рухнула и внешность не стала отталкивающей, нужно уходить… Я, как Мерлин Монро, засну и больше не проснусь… Это надолго останется у людей в памяти и хоть так я оставлю след в истории, если не вышло проявить весь свой потенциал… Когда меня не станет, уверена, они поймут весь уровень моего таланта, которому не нашлось применения… А муженёк мой ещё попомнит свои измены!» — последние слова раздались злорадно и саркастично. «Ни копейки не получит из моих денег! И из квартиры его выкинут на улицу! Голота провинциальная! Пусть попробует добиться всего сам и посмотрит, как эти молодые шлюшки будут обращать на него внимание, если у него в кармане пусто!.. Вот он обрадуется этой копии завещания с моей записочкой о причинах самоубийства!.. Его же просто распнут! А может ещё и попытаются осудить!» — голос женщины становился всё злее.

«Боже, это что? Какая-то женщина собирается умереть?» — испуганно подумала я и принялась ещё пристальнее вглядываться в потолок, мысленно умоляя, чтобы изображение проявилось с полной чёткостью, и я могла увидеть её лицо.

Но в это мгновение, когда казалось, что вот-вот я смогу рассмотреть всё в деталях, раздался щелчок, и камеру залило ярким светом. Как и в прошлый раз, я зажмурилась, а открыв глаза, увидела лишь чёрный потолок.

— Клим! Вот какого ты лезешь! — с досадой воскликнула я. — Прошлый раз не дал увидеть картинку, и в этот раз из-за тебя не смогла чётко рассмотреть всё!

— Как и сказал — семь минут в камере, не больше, — сухо ответил он, протянув мне руку, а после настороженно поинтересовался: — И в этот раз было видение? Неужели ты так быстро настроилась на него?

— Думаю, я таки обладаю какими-то способностями! — выбираясь из камеры, с воодушевлением произнесла я. — А быстрее всё было, потому что в этот раз я не прислушивалась к своим ощущениям от камеры, а сразу расслабилась! — мне начало немного трясти от эмоций и я стала топтаться на месте. — Ух, так необычно и красиво было! И намного ярче, чем в прошлый раз! Так фантастично всё! — я повела плечами, когда Клим провёл по ним полотенцем, вытирая воду. — Но то, что я услышала потом эээ… пугает! Я слышала голос какой-то женщины! И, похоже, что это какая-то актриса, потому что она всё время говорила о ролях и своём нереализованном таланте! И самое страшное, что она упоминала самоубийство! Клим, её тяжело было слушать! Столько боли в голосе и обречённости! — я всё не могла остановиться и стала в подробностях передавать слова женщины, а в конце с недовольством добавила: — И было в ней что-то знакомое! И силуэт и голос! Ещё бы чуть-чуть я бы точно рассмотрела всё!

— Ну, прости, ты для меня важнее, чем какие-то актрисы, думающие о самоубийстве, — сдержанно произнёс он, а потом сжал меня в объятиях и заглянул в глаза. — Как себя чувствуешь? Почему так тяжело дышишь? Что-то не так?

— Тяжело? — переспросила я и осознала, что на самом деле пыхчу, как паровоз. — Не знаю почему, — я стала вырываться из объятий Клима. — Пусти. Чувствую себя хорошо… Даже, наверное, слишком. Хочется двигаться, а не стоять. Походить, или побегать, или что-нибудь энергичное поделать, потому что меня аж трясёт от переизбытка энергии, — я принялась ходить по комнате, ощущая, как меня переполняет от желания находиться в движении.

— Может, как в прошлый раз, я помогу снять тебе напряжение? — ласково предложил он. — Помнишь, какой вчера секс вышел?

— Помню, — бросила я, продолжая выхаживать. — Но как-то это неправильно, — я поморщилась. — Только что я слышала, как какая-то женщина думает о самоубийстве и вместо того, чтобы помочь ей, ты предлагаешь секс.

— Тая, а что ты предлагаешь? Выйти на улицу и искать эту женщину? Мы не знаем, кто она и где находится, а соответственно и помочь никак не можем, — хладнокровно ответил он, а потом поймал меня за руку и притянул к себе. — И вообще, выбрось пока мысли из головы о видении. Смотри, тебя аж трясёт от эмоций. Так давай воспользуемся моментом с толком, — вкрадчиво предложил он и начал водить руками по моей коже, отчего внутри сразу разлилось тепло.

«Ооо, как внутри всё загорается», — подумала я, вздрогнув от невинной ласки.

— В душ, чтобы смыть соль? — лукаво спросил Клим.

— Нет, потом, — отчеканила я, чувствуя, как тепло уже превращается в огонь, потому что Клим стал опускать руку ниже. — В спальню.

«Требуется действительно сбросить эту энергию, а потом уже буду думать о той женщине. Что-то в ней знакомо… Причём, я как будто совсем недавно слышала этот голос… И я обязательно вспомню — где именно. После чего уже и разберусь со своими видениями… А пока — важнее Клим», — сказала я себе, чуть ли не таща его в спальню и там уже выбросила все лишние мысли из головы.