Разорванная Земля

Глава 1 Братья

Трескучее пламя костра ярко освещало поляну, создавая иллюзию безопасности. Казалось, в первобытном огне сгорали все заботы и проблемы внешнего мира. Тёплые искры взлетали высоко к небу, в котором перемигивались холодные звёзды, отделённые от земной тверди разноцветными потоками хромоплазмы. Всё вместе — и танец огня, и чарующие градиенты света — порождали ауру безмятежности, которая обволакивала братьев, помогая им расслабиться и поверить в то, что им больше ничего не грозит. Каждый из них понимал, сколь мимолётно и обманчиво это состояние, но всё-равно был рад ненадолго обмануться, чтобы сохранить рассудок и скопить немного воли на следующий день.

Борис протянул руку и подкинул в костёр сухую ветку. Она тут же затрещала и озарилась зелёным. Молодой человек повернул голову и посмотрел на Шона. Тот сидел рядом с ним и казался спокойным и сосредоточенным, наблюдая за пляшущими всполохами. Иногда он тоже подкидывал в костёр небольшие ветки, чтобы почувствовать сопричастность к взрывной силе огня. Лицо Шона было освещено тёплыми отблесками пламени, а глаза сияли словно крохотные угольки. По другую сторону Бориса лежали их вещи, военный мешок с запасом еды и принадлежностей для длительного путешествия, снятая кобура с пистолетом и загадочный саквояж из потёртой коричневой кожи. Всё намекало на то, что братья проделали к этому моменту длительное путешествие, хотя в это и сложно было поверить в условиях объективной реальности разорванного мира.

— Ты как? — поинтересовался старший, глядя на младшего. — Хочешь ещё одну галету?

Шон улыбнулся и покачал головой.

— Спасибо, я сыт. Расскажи лучше какую-нибудь историю. Ты давно ничего мне не рассказывал.

Борис нахмурился, явно демонстрируя нежелание.

— Неужели тебе мало твоих комиксов на планшете? Зачем нужны другие страшилки?

Шон пересел ближе к Борису и уткнулся лицом в его костлявое плечо.

— Ну пожалуйста, брат.

В его широко открытых глазах скрывалось явное нетерпение. Густые тени вокруг поляны, а также шорохи и звуки ночной природы очевидно распалили детское воображение, которое не в силах было подавить ничто во всём мире — ни война, ни голод, ни даже чудовища Зиверга.

— Что ты хочешь услышать? — недовольно спросил Борис. — Только не проси снова рассказывать страшные истории о мутантах. Может быть, ты у меня и смельчак, но я не такой. После этих страшилок долго потом не могу заснуть.

Шон мелодично рассмеялся.

— Тогда расскажи о том, куда мы бежим…

— Не будь как маленький. Ты отлично знаешь, куда мы бежим… и почему. Отец послал нас в Форт Боярд… не думая о том, что мы можем погибнуть.

— Я не хочу, чтобы ты погиб, — Шон вздрогнул от ужаса, — Как же я останусь один, без тебя? Только ты и есть у меня в этом мире…

— Прекрати, — резко оборвал его Борис. — Никто из нас не погибнет. Об этом я позабочусь.

В этот момент в ветвях деревьев зашумел ветер, и над чёрным лесом взметнулось перламутровое облако хромоплазмы. Оно закрыло собой половину неба, оттеснив красные и золотые полосы, сверкая вкраплениями зелёных и фиолетовых разрывов. Где-то в лесу раздался вой, а затем ещё один и ещё. Шон пугливо поёжился.

— Не бойся, — сказал Борис, протягивая руку к своей беретте. — Обычная стая. Судя по всему, загоняют лося к границам лакуны.

— А вдруг с ними Альфа?

— Это вряд ли. Альфы встречаются крайне редко. Им проще существовать по-отдельности, поскольку они умеют проходить сквозь барьеры, а их несчастные родичи не обладают такой способностью.

Шон кивнул, обдумывая слова старшего брата. Затем успокоился и недовольно протянул:

— Я не понял, ты собираешься рассказывать мне историю или нет? Так и знай, без неё я не засну.

Борис смирился.

— Ну хорошо. Я расскажу тебе о Первой Волне. Возможно, тогда ты отстанешь от меня со своими капризами хотя бы на несколько дней. Только, чур, не перебивать. И вообще, укладывайся в свой мешок. Нечего кормить комаров.

Шон послушно выполнил волю брата. Вскоре наружу из спальника торчала только его светлая вихрастая голова, а любопытные глаза-пуговки зелёного цвета смотрели на брата с ожиданием.

— Я готов!

— Хорошо. Тогда слушай… — возникла некоторая пауза. — В общем дело было так. Когда-то на Земле бушевала страшная война. Она началась пятьдесят лет назад и длилась с перерывами почти всё это время. Наша Родина противостояла мировой гегемонии стран, которые мечтали навязать нам свою волю. Хотели, чтобы мы не имели собственного мнения и собственных идеалов.

— Это каких же?

Борис задумался.

— Как сказать, эти враги хотели извратить понятие нормы и морали. Ну вот например, они делали всё, чтобы заставить людей принять, что мальчики могут становиться девочками, и наоборот.

— Это как? Разве такое возможно?

— Всё возможно. Обычная хирургическая процедура, после которой человек теряет свою природную идентичность. Разве это нормально?

Шон моргнул.

— А что плохого в том, чтобы быть девочкой? Я помню, что в детском саду у меня были подружки. Кажется, с ними было довольно весело.

Борис с досадой всплеснул руками.

— Да нет же. Ты всё не правильно понял. В самих девочках нет ничего плохого. Они очень даже… полезны, — лицо молодого человека зарделось. — Однако нельзя идти против воли бога, который сделал тебя тем, кто ты есть!

— Бога? Это такое всесильное существо, играющее с чужими жизнями, словно с куклами?

— Да перестанешь ты, наконец, перебивать меня? — возмутился Борис. — Тебе вообще интересно слушать историю?

— Интересно, — кивнул Шон, осознавая вину. — Продолжай, пожалуйста.

— Так вот, в то время существовало оружие, которое легко могло уничтожить весь мир. Представляешь? Одна единственная боеголовка, начинённая радиоактивным материалом, могла в секунду испепелить целый город, оставив от него только обугленный остов. Такое уже случалось прежде. Сотни тысяч людей моментально превращались в пепел. Те же, кто случайно оставался в живых, могли познать страдания и похуже.

— Это как? Что может быть хуже смерти?

— Многое. Например, радиоактивное облучение. От него люди не умирали сразу, но превращались в обречённых уродцев. Их глаза вытекали из глазниц, зубы и волосы выпадали, а само существование становилось бесконечной пыткой. Те же, кто был менее поражён, навсегда теряли способность к репродукции. И это ещё не самое плохое, поскольку некоторые случаи деторождения были по-настоящему ужасны. Дети с двумя головами, без рук и ног… порой они напоминали тех монстров, которыми забиты твои комиксы. Да, существование мутантов с самого начала превращалось в кошмар.

— Ты сказал, мутантов? — возбудился Шон, услышав знакомое слово.

— Я имел в виду не тех, о ком ты подумал, — тут же ответил Борис. — Искажённые или мутанты Фрагментации — это абсолютно новое поколение существ, которых никогда прежде не существовало. Они не имеют отношения к обычным генетическим мутациям. Но хватит уже мешать мне, иначе я на этом закончу.

Мальчик послушно кивнул, и Борис продолжил.

— Я описал тебе врагов нашей Родины и те пугающие силы, которые были им подвластны. К счастью, такие же силы были и у нас. Вот почему долгое время на планете существовал нейтралитет. Когда ты знаешь, что у твоего противника имеется такая же здоровая дубина, как и у тебя, то не сильно хочется применять её в деле. Однако со временем здравомыслие изменило нашим врагам, и они начали затяжную войну, о которой я уже упоминал. Сперва они использовали обычное, то есть конвенциональное оружие…

— Конвен… кци… ональное? Что это значит?

Борис задумался.

— Как бы тебе объяснить. Хм, представь себе две дубины — одна огромная и страшная, вторая — маленькая, бьющая хоть и больно, но не смертельно. Так вот, та, которая маленькая, это и есть оружие, согласованное конвенциями, в противовес другому — большому и страшному. Понял разницу?

— Кажется, да.

Борис продолжил.

— Прошло какое-то время, и наши храбрые разведчики узнали, что враги решили использовать свою самую страшную «дубину», чтобы уничтожить нас единым ударом. Очевидно, что ими овладело безумие, ведь после такого во всём мире не осталось бы и клочка, где могла бы существовать человеческая раса. К счастью, наши учёные успели закончить свою сверх-секретную разработку под кодовым названием Красный Протокол. Тебе должны были уже что-то рассказывать об этом на уроках истории.

— Я не помню…

— Это плохо, что у тебя проблемы с памятью, — недовольно проворчал Борис. — Красный Протокол это название секретной операции, которая должна была защитить территорию Родины. Всё благодаря кварк-глюонным полям, которые отличаются от всего, что наука фиксировала прежде. Человечество давно мечтало о том, чтобы создать энергетический щит, способный отразить любую атаку извне. Однако ни электрические, ни магнитные поля, открытые столетия назад, не годились для этого. И вот мы научились расщеплять материю, создавая чистейшую хромоплазму. Эта субстанция порождала особое непроницаемое поле, которое могло и должно было остановить бесчисленные боеголовки, отправленные в нашу сторону заклятыми врагами. Ядерные боеголовки.

Борис замолчал. Шон какое-то время терпел, а затем не выдержал:

— И что? Это сработало?

Старший покачал головой, потирая шрам под глазом.

— Как посмотреть. Ракеты были остановлены, но, к сожалению, непоправимое всё-таки случилось. Мы назвали это Первой Волной Фрагментации. Мир покрылся кварк-глюоонной субстанцией, которая по всем вероятностным расчётам должна была уничтожить его. Однако она всего лишь расплескалась повсюду, разделив территории на крохотные лакуны. Огромное количество зон, устроенных по принципу сот. Каждая лакуна была отделена от смежных непроницаемым глюонным полем. С тех пор путешествовать по миру стало сложновато. Зачастую, просто невозможно. Вот почему мы с тобой за целый год всё ещё не добрались до Форта Боярд. Хотя, нам не на что жаловаться. Благодаря v-анализатору мы можем избегать все виды аномалий, а также умеем находить слабые места в структуре поля. С помощью Сферы, которую отец передал мне, мы можем создавать в них тонкие прорехи — так называемые «проколы». Почти так же, как делают Искажённые или душманы.

— И что такое эта Сфера? — сонно поинтересовался Шон.

— Если бы я только знал, — пожал плечами Борис. — Отец работал с ней несколько лет, но даже он не сумел это выяснить. Хотя, однажды он говорил какой-то бред про антивселенную. Якобы запустив Красный Протокол, мы разорвали монолитность структуры всего сущего, и некто с другой стороны отправил Сферу к нам, чтобы исправить сие досадное положение. Но как по мне, всё это чушь собачья. Я скорее поверю, что за всем стоит Зиверг и его твари — создали оружие против людей и отправили его к нам, словно троянского коня.

Борис замолчал, не желая больше говорить о них: тех, кто гнался за ними от самого дома. Проклятая шайка под руководством самого мерзкого существа на свете. Зиверг. Будь ты проклят! А ещё приспешники генерал-майора Гробченко, которые преследовали их за то, что случилось в прошлом сентябре в Атомграде-49.

— Ладно, давай укладываться, — наконец произнес он, глядя на младшего.

Тот не стал спорить и сразу же закрыл глаза. Судя по всему, его любопытство было на некоторое время удовлетворено, а мозг желал осмыслить пугающую фантазию в глубоком сне. Сам Борис продолжил размышлять о Сфере. Всё-таки глубоко в душе он не верил, что душманы были способны её создать. В противном случае, почему они её не активировали, когда она находилась в лаборатории? Нет, они передали её умникам ССВЛ, потому что им действительно было нужно, чтобы его отец сумел расшифровать управляющие команды артефакта. И он это сделал.

Глава 2 Сон

Бронированные металлические двери с мягким шипением расступились, пропуская в перемычку темноволосого лаборанта среднего роста, в защитном халате и маске, опущенной на грудь. Пожилой охранник проверил его бейджик, и Борис Акудник отправился дальше, чувствуя себя немного скованно. Оно и понятно, после вчерашнего косяка и отцовского выговора в присутствии общих коллег, он чувствовал себя не в своей тарелке. Как теперь ему сохранять невозмутимость под ледяным взглядом Льва Вениаминовича, старшего научного руководителя и по совместительству строгого отца.

Войдя в лабораторию, он прошмыгнул к своему столу, рядом с которым располагался стол Елизаветы Борщёвой. Девушка сейчас сидела за ним, закопавшись в документы с последними данными неудачного эксперимента. Она была невысокого роста, но обладала весьма приятными округлостями, которые не могли не волновать молодого юношу, двадцати трёх лет от роду.

Елизавета подняла голову и с улыбкой посмотрела на коллегу.

— Ну как дела? Помирился с отцом?

— Когда? — мрачно спросил Борис. — Он так и не пришёл домой после вчерашнего. Пришлось самому готовить ужин, а потом укладывать Шона. Бедняга никак не мог успокоиться, всё требовал папку.

— Ну значит сегодня помиритесь. Он у тебя отходчивый. Кстати, я тебе кофе сделала. Угощайся.

Борис с удивлением посмотрел на девушку. Откуда у неё такие мысли? Отходчивый? Как бы не так! Взяв со стола всё ещё горячую чашку, он сделал большой глоток. Очаровательно…

— Высший класс, — промычал лаборант. — Очень вкусно. Кстати, что у нас сегодня на повестке?

— Разбор вчерашнего провала. Ты знаешь, недавно выяснилось, что ты был не так уж сильно и виноват. Оказалось, что для синхронизации с управляющим устройством Сфере не хватало мощности сигнала. Твоя неудачная калибровка лишь выявила дефект, а всё могло бы быть гораздо хуже. Рабочие скоро уберут обломки из тестовой зоны А1, и мы попробуем снова. На этот раз с резонаторами.

— Вот, значит, как? — в душе молодого лаборанта расплескалось чувство злорадства, которое он попытался скрыть. Негоже сыну главного научного руководителя радоваться провалу отца.

— А где сейчас… папа?

— Ушёл в конференц-зал для переговоров. Кажется, ему позвонил тот неприятный человек… Ну ты знаешь, из штаба…

— Что? Генерал-майор? Куратор нашего отдела, приставленный Советом?

— Он самый, — девушка вздрогнула и отвела взгляд. — Я как-то встретила его в коридоре, когда он приезжал к нам в прошлом месяце, так до сих пор не могу забыть эти ужасные водянистые глаза. Судя по ним ему все-равно кому свернуть шею: человеку или куренку. Страшная личность.

Борис кивнул, понимая реакцию Елизаветы. Ему и самому становилось не по себе в присутствии зловещего куратора.

— Ладно, Лизонька, я схожу в тестовую зону. Посмотрю, как там дела.

— Только не пытайся настраивать Сферу, — усмехнулась девушка. — Сегодня Лев Вениаминович собирался заняться этим лично.

— Вот как? Ну и пожалуйста. Тогда я просто пообщаюсь с Павлушей.

Борис отправил Елизавете воздушный поцелуй и направился в коридор, соединяющий тестовый и аналитический отделы. Девушка зарделась и снова уткнулась в свои бумажки. Проходя по длинному, засыпанному разнообразным техническим мусором, тоннелю, Борис обратил внимание на толстые связки кабелей, на скорую руку проброшенные вдоль всего перехода. Вот, значит, как, собираются увеличить подачу энергии, необходимой для дополнительных резонаторов. Это поможет избежать вчерашнего провала. Или нет? Если вчера взрыв разнёс только технику и охранные щиты вокруг Сферы, то сегодня он может запросто превратить в груду щебня само здание. Впрочем, отец наверняка всё просчитал. Такой человек, как он, не способен на поспешные и необдуманные поступки. Ведущий специалист ВНИИ — Военного-Научного Исследовательского Института — а также главный руководитель столь впечатляющего проекта, как Сфера Римана. Да уж, если бы мама была жива, она бы точно гордилась мужем, хотя без неё он стал зацикленным на своей работе фанатиком, забывая о том, что на его попечительстве находятся два сына.

Борис тяжело вздохнул. После смерти матери все тяготы семейной жизни легли всецело на его хрупкие плечи. Отец отстранился и даже Шону перестал уделять должное внимание. Хотя мальчонка всё ещё тянулся к суровому и отчуждённому папочке.

Войдя в округлое помещение, Борис приблизился с стойке управления, за которой стоял Павлуша, занимаясь методичным подключением пары десятков кабелей.

— О, здорово, Акудник, как сам? — воскликнул коренастый техник, увидев через минуту своего товарища, тихо замершего за его спиной. — Снова хандришь?

— Напротив, — фыркнул Борис. — Цвету и пахну. Вот думаю пригласить Лизоньку на свидание, да пока никак не решусь.

— Хорошее дело, — усмехнулся техник. — Совет вам, да любовь. Главное помни, как только дело дойдет до главного, сразу хватайся за её промежность. Девчата любят, когда мужчины по-хозяйски обращаются с их теребоньками.

— Фу, как можно, Павел, — скривился лаборант. — Иди помой язык с мылом.

— Извини, — рассмеялся товарищ. — Совсем забыл, что папка воспитал тебя джентльменом. Ладно, подай-ка сюда ту бухту. Нужно подключить её к дополнительным входам. Сегодня мы задействуем резонаторы.

— Слышал уже. И что? Тебе не кажется, что это опасно?

— Более чем, — фыркнул Павлуша, принимая из рук друга тяжелый моток трёхжильного кабеля. — Однако, у нас осталось совсем мало времени. Гробченко негодует. Требует от твоего отца результатов. После Первой Волны прошло уже восемь лет, а после Второй — шесть, глюонные поля стали неустойчивыми, а вихрей всё больше. Страшно представить, что случится, если процесс Фрагментации выйдет из-под контроля и разорвёт мир окончательно. Никто не хочет появления Третьей Волны. Сфера же может всем нам помочь глубже понять природу происходящего…

— Ничего с нами не случится, — насмешливо ответил Борис. — Я уже показывал тебе свои выкладки по математической модели. Ты опасаешься тотального «схлопывания», но это маловероятно. Для преодоления границы сингулярности нужно нечто большее, чем какая-то Третья Волна.

— Хорошо, если так, — пыхтя над проводом, промычал Павлуша. — Но это не единственная опасность. Сейчас мы ещё можем хоть как-то существовать. Даже проникаем в соседние лакуны и ведём торговлю. А представь, что было бы если бы барьеры превратились в штормовые зоны? Ужас. Кстати, слышал, что Союз недавно установил новый дипломатический контакт на востоке?

— Нет. И с кем же?

— С одним типом по имени Клешня. Кажется, он считает себя бароном. Забавно, почему не герцог?

— Судя по имени, какой-то ублюдок, — предположил Борис. — Наверняка превратил своих людей в рабов, чтобы те батрачили на него.

Павлуша кивнул.

— Вполне возможно. Уж таков сейчас мир вокруг нас. Но тебя должно волновать другое — Барон наладил добычу какого-то удивительного металла. Кажется, его назвали аридиум. По слухам, кристаллическая решетка этого чудо-вещества обладает повышенной устойчивостью даже внутри глюонного поля. Если это подтвердится, мы снова сможем проложить в лакунах единую коммуникационную сеть, без флуктуаций, разрушающих цифровой сигнал.

— Хочешь сказать…

— Да, если Центр-0 договориться с Клешнёй, в скором времени человечество снова начнёт отвоёвывать этот мир у природы. Я слышал, что генерал Гробченко отправил к Барону своих эмиссаров, чтобы те попытались заключить пакт о сотрудничестве.

— Вот же ублюдок, — невнятно промычал лаборант. — Хочет заключить договор с рабовладельцем? Это так мило и так похоже на него.

— Что поделать, друг? В таком уж отвратном мире мы живём. Как говорят, хочешь жить — умей вертеться, а это значит, научись справляться с брезгливостью.

Борис не пожелал согласиться с логической конструкцией:

— Лучше бы военные, вместо того, чтобы заключать пакты со всякими людоедами, разобрались наконец с Зивергом. Когда мы уже сможем вздохнуть свободно, избавившись от него и его проклятых душманов.

— А вот здесь я с тобой полностью согласен. Слышал, что Зиверг в прошлой жизни, ещё до Первой Волны был вором в законе? Сидел где-то в Чёрном Лебеде, в Зеленограде-1, что в Москве. А потом, после удара, когда вся Москва вымерла и десятки миллионов людей испарились в одну секунду, он каким-то чудесным образом уцелел. Не знаю, правда ли это, но звучит неприятно.

Павлуша замолчал, пережимая зубами пару проводов, а затем обматывая их синей изолентой. Борис решил больше не мешать товарищу. Напоследок он осмотрел небольшое пространство зоны А1, засыпанное обломками пластиковых щитов, обугленными проводами и вырванными с мясом модулями напряжения. Над всем этим добром парила не очень большая сфера, сантиметров двадцать пять в диаметре, как будто выплавленная из меди. На ней можно было увидеть несколько желобков, которые при должной фантазии превращались в скандинавские руны, а по сути являлись линиями модуляции кварк-глюонного поля.

Вот она — Сфера Римана — на которую Совет возлагает столько надежд. Данный артефакт был найден скаутами в лакуне, смежной с Московской Аннулированной Зоной. Кажется, его обнаружили люди Виктора Гробченко, после чего принесли предмет в лабораторию ВНИИ в Атомграде-49. Уже там высоколобые очкарики на протяжении нескольких лет изучали его особые свойства, проявляющиеся при взаимодействии с хромоплазмой, которая порождала непроницаемые глюонные поля.

Выяснилась удивительная вещь. Сфера Римана (такое кодовое название она получила почти сразу) как будто обладала неким сознанием. По запросу оператора она могла резонировать со всеми существующими в природе абстрактными центрами лакун, что позволяло с некоторыми допущениями построить их карту. Судя по первым экспериментам, завершившимся успешно, карта была весьма подробной и точной. По крайней мере, такой вывод можно было сделать на основании исследования примерно тридцати лакун, к которым военные имели доступ.

Само по себе это было феноменально и очень полезно. Однако Лев Вениаминович Акудник — известный профессор физики кварк-глюонных полей — предложил гипотезу, которая вызвала у Совета куда больший интерес, граничащий с манией. Он экспериментально зафиксировал способность Сферы «размягчать» поля и создавать в них искусственные «проколы». К сожалению, подобная процедура требовала изрядного количества энергии, но это никого не могло остановить. Генералы во что бы то ни стало желали овладеть подобной игрушкой, и для этого требовалось не только «разблокировать» артефакт, но и настроить управляющее устройство. Именно последним вопросом Борис занимался персонально. Это была его вотчина, как минимум, до вчерашнего дня.

С трудом оторвав взгляд от Сферы, Борис отправился дальше, в отдел администрации. Он наконец-то решился поговорить с отцом, чтобы расставить все точки над «i». В конце концов, он ему не какой-то мальчишка, которым можно помыкать, как тряпкой. Несмотря на свой невысокий статус, он лучше всех обеспечивает синхронизацию с браслетом. Другими словами, Сфера прислушивается к нему с большей охотой, чем к другим операторам, и это делает его незаменимым в вопросах настройки. Поэтому теперь, когда выяснилось, что расчёты их физиков оказались никчёмными, Борис намеревался требовать от отца публичных извинений. Кричал при всех? Пусть тогда извиняется при всех!

Юноша усмехнулся, чувствуя, что уже достаточно распалил в своем сердце столь необходимое для разговора с отцом негодование. Пройдя по цеху холодного синтеза, а затем вытерпев небольшой досмотр в «перемычке», он оказался в административном корпусе. Здесь явно было посвежее. Система кондиционирования работала довольно исправно, когда её не нагружали испарениями технических жидкостей.

Борис вошел в конференц-зал с чёрного хода и оказался в небольшой комнате-клетушке с одним диваном и конторкой у стены. Здесь можно было выпить кофе или дождаться своей очереди. Громкие раздраженные голоса раздавались по другую сторону двери, и лаборант замер на месте, понимая, что ему придётся подождать.

Судя по всему, генерал-майор Гробченко изливал на профессора Акудника своё недовольство. Усилители сигнала сбоили, прерывая его крики вспышками белого шума. Что поделать — связь между лакунами совсем ни к черту. Это раньше можно было связаться при помощи радиоволн, а нынче такое роскошество для разделённого мира практически невозможно. Единственный способ связать Центр-0 с Атомградом — это сплав на основе редкоземельного неодима — но и он работал ни к чёрту. Ежели аридиум окажется настолько чудесным, то он безусловно заменит все текущие наработки. И скорее всего сделает v-анализаторы более надежными.

Вихревые анализаторы, начиная с Первой Волны, были главной рабочей лошадкой скаутов Центра-0. Сложные приборы могли детектировать весь градиент цветного поля, обнаруживая в нём вихри — потенциальные точки проколов. Данные штуковины обычно представляли из себя окуляры, похожие на фасетчатые глаза мухи, и были просто необходимы тем, кто собирался путешествовать между лакунами, в поисках ли новых артефактов или человеческих поселений.

Чтобы вернуть человечеству хотя бы небольшой шанс на спасение, людям требовалось приложить усилия и обнаружить своих соседей, после чего достигнуть с ними соглашения о мире. Именно этим и занимался Центр-0 — ставка Союза Северо-Восточных Лакун или ССВЛ. Атомград-49 — некогда закрытый советский город — стал основным научным полигоном данного союза.

— Ты понимаешь, Лев, что меня не устраивает твой вариант, — снова раздался разгневанный хриплый голос, и Борис прильнул к двери, чтобы не пропустить ни единого слова. — Ты должен был предоставить нам готовый артефакт в начале лета. Не нужно говорить, что ты предупреждал о сдвиге сроков. Это всего лишь отговорки. Тебе ведь известно такое слово — надо! У нас как-никак идет война. Скоро враг захватит Срединную Зону-4 — и тогда будет почти у самых наших границ. И я уже не говорю о том, что наш «союзник» крайне недоволен.

— И чего же ты хочешь от меня, Виктор. Я тебе не кудесник…

— Да ну, а фамилия говорит об обратном.

— Прекрати. Я выполнил больше, чем обещал. Сфера уже сейчас может выполнять важные функции. Почти год я провозился с Картографом и Пологом, и не меньше — с Разрывателем. Но тебе и этого мало. А знаешь ли ты сказку о золотой рыбке? Помнишь, чем там всё закончилось? Я тебя предупреждаю, Сфера проявляет себя как живое существо. Она реагирует на наши мысли и желания, но оставляет за собой свободу реакции. Это значит, что даже если я сделаю то, чего ты хочешь, она может уничтожить не твоих врагов, а тебя. Ты понимаешь степень опасности? И это я даже не вспоминаю о том, что твои цели противоречат всем законам этики…

Борис насторожился, не понимая, о чём говорит отец. Какой ещё этики? Что значит уничтожить врагов? Он с остальной командой чего-то не знает?

— Мне наплевать на твои фобии, — раздался разъярённый голос Гробченко через интерком. — Я даю тебе ровно одну неделю на то, чтобы ты закончил работу и предоставил её мне. Иначе… ты даже не представляешь себе, чем всё может закончиться. Услышь меня, Лев! Я серьёзно. Отбой!

Послышался щелчок разрыва связи, после чего Борис, не медля, вошёл в кабинет. Отец сидел в огромном кожаном кресле перед потухшим настенным экраном. Это был худощавый средних лет мужчина, с залысинами, в брюках и белой рубашке с закатанными рукавами. На кончике острого носа зависли очки в старомодной роговой оправе, а строгое лицо казалось расстроенным.

— Что такое? — он поднял голову. — А, это ты. Зачем пришёл? Если хочешь сверкнуть обиженным эго, давай поговорим вечером. Я сейчас не в духе.

Борис сухо поджал губы.

— Забудь об этом. Мне плевать на твои извинения. Что это только что было?

— Ты о чём? — голос Льва Вениаминовича дрогнул. — А, так ты подслушивал? За такое я мог бы тебя и уволить.

— Увольняй, если хочешь, — сын пожал плечами. — Думаю, от этого больше всего пострадает твоя лаборатория.

Отец не стал спорить с очевидным, продолжая просто смотреть на него.

— Ты не ответил, — не выдержал молодой человек. — Что это было? О чём ты говорил с генералом? Сфера Римана практически готова. Возможно мы откалибруем связь с управляющим устройством уже к вечеру. Почему ты обманул куратора?

Отец отвернул голову к окну и задумчиво поправил очки на переносице.

— Если бы всё было так просто, сын. И вообще, я не хочу отдавать ему Сферу.

— Никто не хочет, — понимающе кивнул лаборант. — Это же источник ценных данных, которые могут перевернуть всё наше представление о природе случившейся катастрофы. Почему после Первой Волны случилась Вторая? Почему аннулированные лакуны бывают двух типов — активные и «замороженные»? В конце концов, что случилось с людьми на противоположной стороне земного шара? Мы по сути, мало что знаем о Фрагментации, а Сфера могла бы открыть глаза на эти и другие тайны.

— Ты прав. Но если бы дело было только в этом, я бы отдал её Совету, не задумываясь.

— Так в чем же дело? — голос Бориса стал нетерпеливым.

Отец явно хотел ему ответить, чтобы поделиться своими переживаниями, но в последний момент передумал.

— Ладно, ступай в лабораторию. Я скоро приду, и мы продолжим, если Павлуша закончил подключение резонаторов.

Борис кивнул, понимая, что не сможет ничего добиться от него прямо сейчас. Нужно было попробовать в другой раз, например вечером, за ужином. Глядишь, компания проказника Шона и сытная лазанья из коробки растопит угрюмое настроение отца.

Лаборант направился к двери, но не успел выйти из комнаты. Стекло в окне внезапно задрожало, а затем всё помещение начало ходить ходуном, словно от семи-бального землетрясения. В ту же секунду в городе завыла тревожная сирена, заставив людей закрыть уши руками.

— Что такое? — неслышно спросил он, развернувшись к научному руководителю. Сирена продолжала верещать.

Профессор включил экран на стене, и они увидели пугающее сообщение:

Сердце Бориса покрылось холодной коркой. В Академгородке, или секторе У, располагались педагогические службы города — универ, центральная библиотека, школа и детский сад. Ещё утром он отвёл туда младшего брата за руку и оставил на попечении наставников. Неужели он мог пострадать…

Глаза отца и сына встретились, и они поняли, что думают об одном и том же.

Глава 3 Волки

Пугающее пронзительное завывание вырвало Бориса из оков его сна, заставив подскочить на развёрнутом плаще, засыпанном опавшей хвоей. Первым делом он бросился к брату, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Мальчишка тоже проснулся и протирал заспанные глаза рукавом.

— Что случилось? — растерянно спросил он.

— Пока не знаю, помолчи, пожалуйста.

Борис отошёл на пару метров от тлеющего костра, дотронулся до дерева и прислушался. Всё было, как и раньше. Где-то вверху проплывали как будто разорванные лохмотья хромоплазмы, переливающиеся таинственным перламутром. Тёплый ветер заставлял деревья поскрипывать, донося из леса запах грибов и мха. Неужели, ему почудилось?

Нет!

Снова раздался тот же самый ужасный вопль, в котором не было ничего даже отдалённо звериного. И тем ни менее это точно был зверь. Почти.

Шон тоже узнал этот звук.

— Альфа! — прошептал мальчик, расширенными глазами глядя в темноту.

— Ты прав, — кивнул брат.

В этот момент ветер донёс до них издалека ещё один звук, уже не такой пугающий и потусторонний, но сердце Бориса сжалось куда сильнее. Где-то там, посреди чёрной чащобы, кричал ребёнок. Звуки надрывного плача прекратились так же внезапно, как и донеслись. Наверное ветер изменил направление.

Борис не знал, что сказать. Он не смотрел на Шона, догадываясь о том, что увидит в его глазах. Ожидание и осуждение.

— Девочка ещё жива, — прошептал брат.

— Возможно, — уклончиво согласился Борис.

— Ты должен спасти её, — настойчиво продолжил мальчик.

Старший кивнул. Времени, да и желания, спорить не было, поэтому он бросился к своему саквояжу, откинул кожаную потёртую крышку и извлёк наружу странный прибор — медный шар, который отозвался на его прикосновение вибрирующим гулом. Активировав управляющий контур, он позабыл о шаре, который самостоятельно взмыл в воздух на пару метров и завис над его головой. Далее Борис извлёк из саквояжа ещё один необычный предмет, напоминающий очки пилота. Натянув их на голову, он коротко велел брату оставаться в лагере, а сам бросился в заросли кустарника, словно медведь-шатун. Рука крепко сжимала древнюю беретту отца, а датчик вихревого анализатора фиксировал норму. Поле в регионе было стабильным. Никаких флуктуаций. Фиолетово-изумрудная патока застилала пространство, неторопливо перемещаясь от центра лакуны, в ста пятидесяти километрах севернее, к её границам.

Борис ещё раз услышал таинственный звук, пронизывающий до костей, но на этот раз не позволил страху взять над собой вверх. Ну Альфа, и что с того? По сути обычный волк, только чуть более дикий и сильный. Всякое бывает в природе. Чего бояться-то, Акудник?

Угодив в заброшенный медвежий лог, он выскочил из него, слегка ударив колено, и дальше бежал чуть более сдержанно, на ходу прикидывая, сколько осталось патронов в магазине. На той неделе ему довелось стрелять в фазана, чтобы им с братом было чем набить брюхо. Кажется, тогда он потратил три патрона. Значит, всё не так уж и плохо. Главное верить, что Альфу можно завалить оставшимися.

В этот момент, пробежав по лесу почти километр, Акудник выскочил на широкую прогалину. Надо же, ещё не заросла, и вышки линии электропередачи стоят через каждые пятьдесят метров, как и положено. Жаль только, что больше не работают. Против законов физики не попрёшь.

Огромный лунный диск выбрался из-за туч и, пробившись сквозь пелену хромоплазмы, озарил часть просеки мертвенно-синим светом. Сердце Бориса сжалось, когда он увидел перед собой трупы животных. Окровавленные волки лежали на пожухлой траве, равномерно распределенные на небольшом пятачке. Голова одного из зверей была оторвана и валялась чуть дальше.

Кто это мог сделать? Альфа? Как странно. Обычно они не убивали своих младших собратьев. Лидера стаи могли прикончить, но как только остальные подчинялись, убийства заканчивались. Здесь явно произошло что-то другое.

— Идём дальше, — раздался испуганный голос Шона.

Борис резко обернулся и с раздражением увидел младшего брата.

— Ты что здесь делаешь? Я же велел тебе оставаться у костра.

— Ага. Знаешь, как там страшно в одиночестве. Я лучше с тобой.

Борис стиснул зубы, но не стал спорить.

— Ладно, пошли, непослушный ты ребёнок. Но потом я с тобой обязательно разберусь.

Он махнул рукой, и они двинулись дальше. Пройдя место звериного побоища, углубились в просеку и направились к ближайшей вышке. Кажется, там что-то происходило. Через минуту оба замерли.

— Есть там кто? — дрогнувшим голосом крикнул Борис.

Поначалу ему никто не ответил, но затем раздался тоненький писк.

— Пожалуйста, спасите меня.

Борис сразу же хотел броситься вперёд, но Шон удержал его на месте, вцепившись рукой в его штанину.

— Что такое?

— Посмотри. Там есть кто-то ещё.

— Где?

Борис до боли в глазах начал всматриваться в синеватую пустошь и вскоре всё понял. Окуляры вихревого детектора фиксировали странное. Пузырьки глюонной пены преследовали необычное существо, которое перемещалось в пространстве рывками, напоминающими телепортацию. Оно двигалось по кругу относительно вышки ЛЭП, постепенно сужая радиус.

— Кто это? — с ужасом спросил Шон. — Альфа?

— Не просто Альфа, — сдавленно ответил брат. — Чёрный Альфа. Помнишь того дядьку из Кричева, который в пивнушке рассказывал о таком звере? Никто ему тогда не поверил. Да и как поверить-то? Когда вокруг тебя слишком много чертовщины, сознание упрямо отвергает её, прячась за стеной отрицания. Такова уж природа человека.

Движения животного казались смазанными. Оно напоминало ловкую и проворную тень, этакий выходец из потустороннего мира. Каждый раз, когда зверь перемещался к следующей точке, пузырьки пены сразу устремлялись за ним. Казалось, бестия забавлялась тем ужасом, который она вызывала у своей жертвы, загнанной к самому подножию ЛЭП. Возможно, так и было. Обычные Искажённые, они же мутанты Фрагментации, не часто обращали на людей своё внимание. Они жили в другом, несколько отличающемся от нашего мире. Но кто знает, на что способны Чёрные? Такие твари явно не могут быть как другие. Возможно, они даже питаются эмоциями смертных.

Борис вздохнул, собирая в себе решимость. Активированный артефакт над головой пока ещё защищал их с братом, закрывая от адского существа. Но как только он вмешается в ситуацию и попробует вырвать жертву из лап зверя, всё моментально изменится. Не дрейфь, подумал Акудник, Альфу можно убить, если постараться. Но что, если Чёрный окажется сильнее обычного?

— Что же мне делать? — пробормотал юноша.

Внезапно на выручку брату подоспел Шон, родив весьма оригинальную идею.

— Послушай, братик, помнишь ту пакость, в которую мы едва не вляпались под Кричевом? Используй её.

Старший хотел возмутиться нелепому предложению, но вдруг замер. А ведь Шон прав. Это на самом деле неплохая идея. В тот раз они оба едва не угодили в Ведьмину Яму, как её называли простые жители. Учёные ВНИИ дали ей название посолиднее — «Коллапс 0–3 диффузионного воздействия». Сама штука представляла собой аномалию, которые встречались не так уж редко юго-восточнее Атомграда. Неживая материя не взаимодействовала с ней никак, но вот биологическая, то что называется «плоть», попав в область воздействия Ведьминой Ямы, претерпевала мучительные схлопывающие метаморфозы, пока наконец не превращалась в окровавленный шарик размером с кулак. Причём, судя по рассказам, жертва не погибала мгновенно, а имела несколько длительных секунд, наполненных невообразимыми страданиями. Кто-то, впрочем, верил, что страдания не заканчивались и после Схлопывания. Действительно, разве сложно представить, что человек или зверь может чувствовать нечто, обратившись в скользкую бобину с кровавыми прожилками.

Бориса передёрнуло, но он тут же взял себя в руки. Брат прав. Такая страшная штука действительно имелась сейчас в арсенале его артефакта. Сфера Римана была не просто инструментом для картографии, а чем-то большим — настоящим кладезем необычных возможностей. Она умела не только проецировать карту лакун с указанием точек, пригодных для прокола, но также поглощала «аномальные разрывы», питаясь ими словно бутербродами. Это позволяло ей поддерживать постоянный запас энергии, но также вынуждало Бориса частенько блуждать по странным, порой пугающим местечкам, чтобы накормить прожорливый предмет. Однако он знал по опыту, что Сфера не поглощает сразу же захваченные объекты. Какое-то время те хранились в «запаснике» — от недели до трёх, в зависимости от того, сколько артефакту требовалось энергии. Случай с Ямой произошёл чуть меньше двух недель назад, и с тех пор они использовали Сферу лишь дважды, в качестве Разрывателя для создания проколов. А значит шанс есть. Нет, не так. Всё должно обязательно получиться, подумал бывший лаборант и прикоснулся к браслету на своей руке.

Сфера тут же поняла, что от неё требуется, как будто и в самом деле обладала разумом. Между ними и башней ЛЭП появилось некое пятно, освобождённое из РИМ или Резерва Искажённой Материи. Оно всё ещё было мертво и фиксировалось лишь необычным отсутствием хромоплазмы в окулярах Бориса. Всё правильно. Нельзя позволить Альфе узнать о нависшей угрозе раньше времени.

— Эй ты, мерзкое животное, — внезапно охрипшим голосом рявкнул Акудник, держа перед собой пистолет. — Иди сюда. Оставь ребёнка в покое.

Зверь замер на месте. Судя по всему, он был озадачен и не особо понимал, откуда раздаётся голос. Глюонный Полог работал как надо.

— Я здесь, мразь, — снова крикнул Борис, отключая защиту. — Давай же.

Огромный волк нисколько не удивился. В его зловещих глазах плясали чёрные всполохи, не предвещая ничего хорошего. Внезапно Борис испугался. Что если Чёрный настолько чужд их миру, что уже не имеет в себе ни грамма биологической плоти? Что если его плоть тождественна флуктуациям хромоплазмы? В таком случае Яма не сработает на нём, и они с Шоном оба обречены.

Сглотнув комок, Борис выпрямился и сделал решительный шаг вперёд. Не время для сомнений. Впереди что-то одно — либо победа, либо смерть…

— Иди сюда, я сказал, — снова крикнул парень и на этот раз выстрелил в зверя из своего оружия.

На удивление даже попал. Огромное мохнатое плечо дёрнулось и как будто покрылось фиолетовой кровью. Это значительно приободрило Бориса. Если у врага имеется кровь, значит у них тоже есть какой-никакой шанс.

Зверь зарычал и переместил вперёд, не дойдя до ловушки всего пары метров. Акудник снова испугался, что чудовище просто проскочит Яму в прыжке. В тот момент когда волк приготовился к последнему рывку, Борис выстрелил в него трижды, и, похоже, это спасло положение. В чётко выверенное время «Коллапс 0–3 диффузионного воздействия» был активирован Сферой. Чёрные полосы — нечто среднее между щупальцами и водорослями — мгновенно взметнулись и плотно обхватили Альфу за шею, после чего начали затаскивать внутрь пятна.

Братья не могли оторвать глаз от необычного зрелища, заворожённо глядя на то, как чудовищная зверюга упирается всеми лапами и рычит, но не способно ничего противопоставить ужасной силе. В какой-то момент Ведьмина Яма сытно дрогнула и схлопнулась сама в себя. Разрыв полностью закрылся. Теперь его нельзя было даже зафиксировать окулярами, не то, что вернуть обратно. Опасная аномалия уснула, до следующего пробуждения от голода. Вместо неё на земле остался лежать необычный сгусток то ли материи, то ли энергии — всё, что осталось от Альфы. Через секунду Сфера поглотила его, и Борис ощутил внутри себя необычную наполненность. Управляющий браслет, связывающий его с артефактом, позволял не только отдавать приказы, но и получать определённую диагностическую информацию. Похоже, у его Сферы появился запас энергии на чёрный день, подумал Акудник.

Как только со зверем было покончено, Шон сразу же бросился вперёд.

— Погоди, — крикнул ему в спину брат, но тот не послушался.

Чертыхнувшись, Борис побежал следом и остановился только у вышки. Удивлённо он наблюдал за тем, как его младший приблизился к металлической конструкции, вибрирующей под напором ветра, и успокаивающе поднял руки.

— Как тебя зовут? — с улыбкой спросил он.

Голубоглазая светловолосая девочка шести-семи лет пугливо вздрогнула, глядя на своего сверстника, и робко ответила:

— Эльвира Фёдоровна. Так меня называет мой папа. А вы кто такие?

— Я Шон, — ответил мальчик, — а тот верзила — мой старший брат. Его зовут Борис Львович.

Девочка критически посмотрела на Бориса.

— Не такой уж он и верзила. Мой папа на голову его выше.

Акудник не смог сдержать улыбки. Было что-то забавное в том, с какими серьёзными лицами разговаривают эти дети. Внезапно его сердце пронзила острая боль. Куда они все докатились, чёрт побери, если детишки вынуждены жить в таком опасном мире? Где то светлое будущее, которое им всем обещали? Где космические путешествия и новый социальный порядок, полный гармонии и взаимоуважения? Подавив раздражение, Борис приблизился к девочке.

— Привет. Не бойся нас. Что ты здесь делаешь? Где твои родители?

Услышав его вопросы, Эля внезапно всхлипнула.

— Я не знаю. Степан сказал, что они отправились за грибами. Но мне почему-то кажется, что он соврал. Мама и папа пропали. Отец и раньше уходил на подработки, но мама никогда меня не покидала.

Борис медленно кивнул. Вот так дела, неужели где-то рядом находится поселение? Неожиданная информация.

— Давай-ка мы отведём тебя домой, — предложил он. — Где ваш поселок?

Девочка махнула рукой в сторону, чем удивила Бориса. Он точно знал, что в той стороне, где-то в двух километрах отсюда, проходит граница этой лакуны. Люди обычно не селились рядом с глюонными полями. Боялись мутаций.

— Ты уверена?

Девочка кивнула без тени сомнения.

— Да, я искала родителей и пошла за пузырьками. Они вывели меня в Чернолесье. А потом я испугалась и попыталась вернуться. Но ничего не вышло. Стена больше не пускала меня.

Глаза Бориса округлились. В эту историю сложно было поверить. Неужели она действительно способна видеть пену невооруженным взглядом? Совсем как мутанты Фрагментации? Удивительно.

— Так значит, ты живёшь в соседней лакуне? — Шон сообразил первым и, чтобы поддержать новую знакомую, взял её за руку.

Она растерянно пожала плечами.

— Наверное. Я не знаю.

Акудник вздохнул. Судя по всему, их путешествие слегка затягивалось.

— Ладно, давай свою руку. Я обещаю отвести тебя домой, но это мы сделаем утром, как только рассветёт, а пока мы вернёмся на поляну. Все наши вещи остались там.

Он протянул к ней ладонь, и девчушка робко схватилась за неё. Шон сжал вторую руку старшего брата, и они втроём, все вместе, пошли обратно, в направлении растерзанной волчьей стаи.

— Закрой глаза, милая, — посоветовал Борис. — Не стоит на них смотреть. Просто мёртвые собачки. Ничего страшного.

Глава 4 Переход

Атомград-49 был основан в одном из самых глухих мест западно-сибирской равнины. Это случилось в далёком 1945 году, сразу после завершения Великой Отечественной Войны. По задумке ведущих учёных Курчатовского НИИ и членов ЦК КПСС он должен был стать полигоном для обкатки передовых ядерных разработок, которые бы позволили Советам не уступить западному миру в гонке вооружений. Поначалу там производили большую часть оружейного плутония в Союзе, однако затем появились и другие закрытые города — Красноярск-45, Свердловск-44, Капустин Яр и Арзамас-16. Многие из них были более удобными в логистическом плане, и город со временем начал перепрофилироваться. Впоследствии он и вовсе был законсервирован.

Второе дыхание закрытый город обрёл после распада Советского Союза, однако уже в другой области, не связанной напрямую с ядерной военной промышленностью. После того, как профессор Эдуард Беликов научился воспроизводить новое агрегатное состояние вещества, названное западными коллегами хромоплазмой, и зафиксировал эффект кварк-глюонных циркуляций (так называемые цветовые вихри) городу дали второй шанс, построив в нем такой-же коллайдер, как и в ЦЕРНе[1]. Очевидно, что после этого он стал ещё более закрытым. Период Лжедержавия, породивший вторую холодную войну, даровал научному сообществу в этой части земного шара полный карт-бланш. Так получилось, что именно здесь учёные сумели воспроизвести устойчивое кварк-глюонное поле, опередив недружественных «коллег» с Запада.

Впрочем, история родного города не сильно волновала Бориса в данный момент. Он бежал по чистым и широким улицам, спроектированным строго согласно схеме взаимных перпендикуляров, и не обращал внимания на крики жителей, звон сирены и столбы дыма, поднимающиеся к небу. Судя по всему, после взрыва на станции, потрясшей город, огонь начал распространяться сразу в нескольких направлениях.

— Борис? Львович? Куда ты собрался? — послышался удивлённый голос с противоположной стороны улицы.

Молодой учёный повернул голову и увидел Никанора Середича, своего знакомого и такого же лаборанта, как и сам.

— Мне нужно в школу.

— С ума сошел! — крикнул Середич, выпучив глаза. — Там же самый ад. Похоже, душманы устроили бойню. Я слышал, что особый отряд Гробченко пытался выдавить их оттуда, но не сумел. Не нужно тебе туда…

Сердце Бориса покрылось ледяной коркой. Тотчас же позабыв о перепуганном Никаноре, он бросился вверх по улице, не думая о собственной безопасности. Всё, что сейчас его волновало, был его младший братец.

Шон.

Он не мог там погибнуть. Он ведь умный мальчишка, точно где-нибудь спрятался.

А вдруг…

Борис споткнулся и упал. С трудом подавив внезапный приступ паники, он поднялся на ноги и продолжил путь. По правую руку увидел вывеску книжного магазинчика. Забавно, он был здесь с братом два месяца назад. Подбирали ему книги к первому классу. Выбрали-таки Почемучку и Большую Детскую Энциклопедию. Он был так счастлив…

Где-то в отдалении раздалась стрекотня автоматов. Нужно уйти с прямой видимости, подумал Борис и свернул в проулок. Прошёл мимо больших школьных контейнеров с мусором, которые должны были сегодня вывезти, но не успели. Одна из мусорок горела, распространяя по округе едкий смрад. Чёрный вход привел его на кухню, откуда он незамедлительно попал в столовую. На пути ему не встретился ни один человек. Похоже, все убежали при первых признаках опасности. Или же не все? Главное, чтобы не Шон…

Выйдя в коридор, Борис задохнулся от ужаса. Вот и первые жертвы. Две старшеклассницы словно попали под циркулярную пилу. Розовые взбухшие кишки вывалились из одной и тянулись вдоль стены. Неужели она погибла не сразу же? Неужели ещё пыталась ползти куда-то, будто надеясь на спасение? Вторая точно погибла от первого удара. Её голова лежала в большом цветочном горшке. Какое же злодейство!

Борис не смог вынести этого зрелища и, отвернувшись, пробежал мимо. Что здесь вообще произошло? Зачем Искажённые проникли в школу? Впрочем, неужели он верит, что на этот вопрос существует хоть какой-то вразумительный ответ. Всем известно, что душманы — это просто кровожадные полубезумные чудовища. Всё, что их интересует — как можно причинить больше страданий окружающему миру. Возможно, так они мстят ему за свои собственные муки.

Борис почувствовал, что его мутит. Хорошо, что он ничего не ел с самого утра, иначе бы точно не сумел бы удержать завтрак в желудке. Поднявшись на второй этаж, он направился в корпус младших классов. Первое, что он увидел, была некая осклизлая масса, расползшаяся по бетонному полу. Она напоминала кусок оплавленной плоти. Действие сильной кислоты не вызывало сомнений. По глупости присмотревшись к «объекту», Борис вздрогнул. Он узнал это лицо. Лидия Ромуальдовна, преподавательница его брата по математике. Как же так? С каждой минутой всё происходящее начинало казаться Акуднику одним ужасным и безумным кошмаром.

— Шон, Шон, где же ты? — закричал он, отстраняясь от тела. — Шон, пожалуйста! Отзовись!

Молодой лаборант обследовал несколько пустых классов и нигде не смог отыскать ни малейшей подсказки. Наконец он в отчаянии добрался до учительской и услышал в ней некий шум. Неоправданная, глупая надежда разом вспыхнула в нём, заставив ворваться в комнату. Вроде ничего. Деревянный стол и стулья, вешалка, покосившийся шкаф из дсп.

— Шон! — вновь поддаваясь безысходности, закричал юноша, и внезапно застыл. Его молитвы, наконец, были услышаны Всевышним.

Дверца шкафа скрипнула, и из него показалась светлая детская головка. Огромные перепуганные глаза с надеждой смотрели на старшего брата.

— Шон, — выдохнул Борис, бросаясь вперёд. — Я знал, что ты не мог здесь погибнуть. Как же я перепугался. С тобой всё в порядке?

Он тряс и тряс младшего за хрупкие плечи и никак не мог остановиться. А потом, наконец, выдохся, и просто обнял его, чувствуя, как по лицу струятся горячие слёзы. За этот час он постарел на несколько лет.

Едва только первые лучи солнца, разложенные по всей спектрограмме после прохождения через перламутровый купол лакуны, наполнили поляну цветовой палитрой, Борис открыл глаза, моментально вспоминая, насколько ответственный им предстоит денёк. Даже тяжёлый и душный сон не мог отвлечь его от забот и опасений грядущего.

— Подъём, малышня, — зычно рявкнул он, вскакивая с плаща.

Шон открыл один глаз, но не стал выбираться наружу из мешка. Эльвира вообще не отреагировала.

— Брат, — умоляюще протянул младший, — ну ещё немного. Эта ночь была совсем короткой. Позволь ей поспать.

— Дома отоспится, — фыркнул Борис. — Всё! Не желаю ничего слушать. Встаём, моемся, перекусываем и в путь-дорогу.

— Тиран, — буркнул Шон, но не осмелился ослушаться старшего.

Вскоре они уже двигались по тропинке, засыпанной опавшей листвой. Борис тащил в руке потёртый саквояж, а за спиной покачивался тяжёлый рюкзак. Верная беретта уютно расположилась в кобуре на поясе. Дети вприпрыжку бежали за ним, едва поспевая.

— И как называется твоё поселение? — спросил через некоторое время Борис.

Девочка ответила незамедлительно:

— Красная Слобода.

— О как! — рассмеялся Акудник. — Ты знаешь, а наша бабушка тоже жила в Красной Слободе. Не в твоей, конечно. По всей нашей Родине таких Слобод было бесконечное количество.

— А почему Красная? — поинтересовался Шон. — Там что, дома красят в красный?

— Ну что ты, дурачок, — хихикнула Эля. — Красная, потому что это цвет крови, пролитой людьми, когда они защищали страну от фашисткой гадины.

— Что за гадина? Нечто вроде гадюки, которую мы с братом видели в лесу?

— Не знаю, — немного смутившись призналась девочка. — Так папа говорил. Пока не пропал.

— Расскажи о своих родителях, — попросил Борис. — Чем они занимаются, когда не пропадают?

— Тем же, чем и остальные. Мать следит за домашним хозяйством. Отец работает на ферме. Иногда он водил нас с мамой в лес, где мы собирали с ним грибы и ягоды. Потом продавали их на рынке Шахтинска. А в последнее время он с другими жителями начал ходить на подработки к Барону.

— К какому ещё Барону? Какой-то зажиточный человек в ваших краях?

Девочка покачала головой, но не успела ответить, потому как впереди появились первые признаки поля. Даже без очков можно было увидеть перламутровое марево, слегка дрожащее в тёплом воздухе. Они как раз вышли из леса и остановились на краю обширного луга, заросшего клевером, вереском и багульником. Противоположная сторона была скрыта туманом.

— Так, погодите немного, детишки. Мне нужно подготовиться, — сообщил Борис и снова расчехлил содержимое чемодана. Надев окуляры, он внимательно всмотрелся в разноцветную пену, которая пузырилась и распространялась по округе, как будто разносимая ветром. Оставалось обнаружить в поле слабое место, а затем с помощью Сферы разорвать его.

— Всё, я готов. Идите за мной, шаг в шаг, и не вздумайте отставать. Того, кто задержится, поле затянет обратно, и от перегрузок несчастный лопнет, словно перезрелая слива. Всё понятно?

Дети сосредоточенно кивнули. Шон не сильно боялся, уже знакомый с работой Разрывателя. А девочка просто оказалась мужественной и не по годам стойкой.

Сделав несколько шагов, Борис почувствовал некоторое сопротивление. Воздух как будто уплотнился вокруг них. Ещё через несколько шагов он стал эластичным, напоминая каучуковую плёнку, пытающуюся вытолкнуть нарушителей в обратном направлении. Руководствуясь вихревым датчиком, Борис взял немного левее — и давление уменьшилось. Всё верно, нужно было приблизиться к точке зарождения вихря как можно ближе, а затем воспользоваться Сферой Римана в режиме Разрывателя.

Внезапно позади юноши раздался всхлип. Эльвира? Не хватало только, чтобы сейчас она испугалась чего-то и сбежала от них.

— Что такое, малышка? Ничего не бойся.

Обернувшись, он осёкся. В глазах ребенка не было и тени страха. Напротив, в них скрывалось восхищение.

— Как же здесь красиво, — прошептала она. — Вы видите эти цветы? А деревья?

Борис понял, что девочка говорит о странных порождениях пены. Красочные хлопья перемещались вокруг них под действием вихревых линий, в основном, красных и голубых.

— Ты действительно видишь их? — изумился молодой учёный.

— А вы разве нет?

Акудник кивнул.

— Чуть-чуть, но лишь благодаря этой штуковине у меня на лице. Без неё я бы видел только цветной туман.

— Жалко, — почему-то расстроилась Эля. — В посёлке тоже никто не видит.

Они продолжили путь в тишине и двигались, пока датчик Бориса не уведомил его, что до центра вихря остаётся всего несколько метров.

— Пора, — сообщил он и прикоснулся к браслету. Это было вовсе не обязательно. Управляющее устройство не требовало тактильного контакта.

Акудник закрыл глаза и мысленно озвучил запрос. Перед внутренним взором возникло подобие окошка с переключателями. Визуализация командного терминала, предоставленная ему Сферой. Артефакт отлично реагировал на команды своего оператора. Выбрав режим Разрывателя, Борис активировал его и тут же почувствовал, как из Сферы ударил невидимый холодный луч, прямиком в центральную часть вихря. Практически сразу же тот стал трёхцветным, а затем как будто разорвал пространство, расширяясь в стороны тёмно-фиолетовым конусом. Физическое давление резко ослабло: глюонное поле исчезло, растворившись в потоке освободившихся кварков.

— Бежим, ребята! — крикнул Борис и первым подал пример: рванул в сторону высокого куста сирени. Ещё секундой ранее его практически не было видно, а теперь картинка прояснилась, а вместе с ней на эту сторону проникло тяжелое и приторное благоухание.

Акудник сдерживал свой шаг, чтобы дети не отставали от него. Оглядываться он не решался, поскольку процесс перехода через искусственный прокол требовал от него полной концентрации для наблюдения за всеми показателями. Только так можно было успеть вовремя среагировать на малейшее изменение в поле. К счастью, на этот раз прокол вышел чистым и приятным. Никаких посторонних флуктуаций.

Замерев на месте, Борис почувствовал два последовательных толчка сзади и не удержал равновесия. Детишки свалились вместе с ним и теперь лежали на траве, пытаясь отдышаться после опасного забега.

— Ну вот и всё, — констатировал старший брат, с улыбкой оглядывая подопечных. — Вы у меня молодцы.

Внезапно его взгляд зацепился за нечто, что моментально заставило его побледнеть. Чёрно-фиолетовый вихрь позади них начинал проступать наружу, напоминая бешеное торнадо. Оно расширялось концентрическими кругами, полностью соответствуя спирали Беликова, но отличалось от неё куда-большей интенсивностью и радиусом.

— Это Хобот, — вскрикнул Шон, сразу узнавая опасное проявление стихии.

Круша и сминая хромоплазму, словно папирус, необычное явление начало выбрасывать наружу длинные отростки, которые больше всего напоминали чёрные щупальца. Глюонные пузыри и цвет аномалии говорили о крайне высокой концентрации освобождающихся виртуальных частиц.

— Я вижу, — кивнул Акудник.

Затем он поднял ребят с земли и потащил за собой в противоположную сторону.

«Такое чувство, — подумал он, — что эта дрянь тоже преследует нас, как и все остальные в этом мире».

— Так-с, ребятня, слушайте меня — руки в ноги и прочь отсюда. Не нужно оборачиваться и смотреть туда, Шон. Это может быть опасно.

Как только прокол, уничтоженный чёрным вихрем, схлопнулся сам в себя, среди чащобы раздался обиженный голос:

— Ушли, ушли. Зря ты отпустили их, Ганя, — в голосе отчётливо слышались квакающие интонации, несвойственные человеческому горлу.

Ещё через секунду из глинистого обрыва на опушке леса вынырнули две необычные фигуры. Выйдя наружу, они остались чистыми, практически незапятнанные гравием или песком. Похоже, они свободно чувствовали себя под землёй.

— Успокойся, Карло. Всё под контролем. Мы не могли глупо рискнуть всем, чего достигли за последние месяцы. Помнишь же, чем закончилось дело в Горыни для Клу?

— Ага, — рассмеялся Карло. — Этот прожорливый ублюдок лишился почти всей своей кожи. Потом ещё неделю восстанавливался.

Необычные существа замерли среди деревьев, глядя своими нечеловеческими глазами на компактную долину, покрытую густым ковром из вереска и багульника. Одна из фигур — пухлая и низкорослая, метра полтора, не выше, а вторая, напротив, высокая и немного сутулая. Лица обоих мутантов мало походили на человеческие. Они как будто были искажены, точнее, подправлены рукой безумного вивисектора. Например, лицо пухляша напоминало жабью морду. Покрытое зелеными бородавками, с плоским ноздреватым носом и широкой линией рта, оно внушало отвращение.

Физиономия тощего, в свою очередь, походила на морду аллигатора, с острыми, слегка загнутыми зубами. Одежда обоих значительно отличалась: коротышка носил на себе свободные тряпки и, очевидно, не сильно переживал по вопросам моды. Зато второй словно только недавно покинул подмостки модных показов от кутюр. Прекрасный непроницаемый пиджак из кожи крокодила, выкрашенный в тёмно-синий цвет, а также жилет и галстук, делали его похожим на удачливого дельца или сутенёра.

— И всё равно, я считаю, зря, — продолжил Карло. — А всё из-за тебя, Ганя. Так и скажу Извергу, когда он будет распекать нас.

— Да пожалуйста, — оскалился длинный. — Думаешь, я боюсь его?

— Ой ли, ой ли. А кто давеча описался в штаны, когда Пантелеймон Иванович приказал Мишутке оторвать ему хвост?

— Хвост? Плевать на хвост. Все равно вырос новый, лучше прежнего. Самое неприятное с Извергом, когда он лично берётся за тебя. Вот тогда ты можешь не только описаться.

Карло хихикнул.

— Согласен, такие реакции нельзя контролировать. Когда твой мозг рвут на куски, последнее, о чём ты думаешь, это соблюдение приличий.

— Но это не значит, что я его боюсь, — повторил Крокодайл. — Да и к чему мне бояться? Ведь у меня имеется подходящий ответ для босса о причинах нашего провала.

— Ну давай, — в голосе человека-жабы послышалась насмешка, — послушаем.

— Это из-за тебя мы лишились нашего пса и не смогли захватить мартышку.

— Что? Почему это из-за меня?

— Ну смотри, кто спустил его с поводка на ночь глядя?

— Допустим, это был я, — согласился Карло. — Тотошка должен охотиться и хорошо питаться. А ты… ты вообще никогда не любил его.

— Ты совсем поехал с этим псом, — презрительно фыркнул Крокодайл. — Зиверг подчинил его и передал нам не для того, чтобы ты сюсюкался с собачкой. Он должен был выследить пропажу, а ты просто взял и похерил всё.

— Кто же знал, что этот негодник окажется таким изворотливым, — хмуро ответил коротышка.

— Потом расскажешь эту слезливую историю Извергу, — клацнул зубами Крокодайл.

— Я вижу, что ты делаешь, Ганечка, — возмущённо квакнул Карло. — Хочешь переложить на меня всю ответственность? Но это ты отказался преследовать мартышку, когда у нас ещё был шанс.

— Какой ещё шанс? — огрызнулся длинный. — Ты же видел, что находилось внутри поля? Если бы мы последовали за ними, то неизбежно погибли бы в пасти Хобота.

— Трусливые отговорки.

— Ах ты, безмозглая жаба! Следи за словами.

Карло разинул беззубую пасть, демонстрируя липкий и толстый язык.

— Тебе тоже стоит выбирать выражения, гнилая личинка. Думаешь, если выше, то можешь валить всю вину на меня? Смотри, Ганя, однажды я не сдержусь и просто плюну в тебя.

— Можешь попробовать, — ухмыльнулся Крокодайл. — Если хочешь почувствовать, что значит быть выпотрошенным заживо.

Оба существа уставились друг на друга тяжёлыми немигающими взглядами, а потом неожиданно рассмеялись. Как ни крути, они понимали друг друга намного лучше, чем остальные представители отряда Пантелеймона Зиверга. Вечная весёлая парочка, Карло и Крокодайл. Как известно, даже безумцы и маньяки стремятся к тому, чтобы отыскать в пучине лиц родственную душу, способную разделить интересы.

Глава 5 Красная Слобода

Где-то через час едва заметная тропинка в лесу превратилась в довольно широкую дорогу, утрамбованную за многие годы ногами местных жителей. Судя по всему, Эльвира Фёдоровна вела их правильно. Вскоре они вышли из прореженного лесного массива, насобирав на обед немного белых грибов и опят. Шон нёс грибы в своей курточке, довольно мыча что-то под нос. Борис отметил, что сегодня его младший находится в хорошем настроении. Не такое уж частое событие. Неужели это присутствие Эльвиры так на нём сказывается? Если подумать, в этом нет ничего удивительного. Женский пол способен поднять настроение мужчинам любого возраста.

С некоторой щемящей тоской ему вспомнилась Елизавета Борщёва. Интересно, как она там? Начала ли уже встречаться с кем-то другим? Или ждёт его возвращения, словно княжна своего рыцаря из похода?

Борис споткнулся на ровном месте. А вернётся ли он вообще? Этот вопрос был неясен даже ему самому. За прошедший год он через многое прошёл. Испытания, выпавшие на их с братом долю, тревога и чувство ответственности, разительно поменяли его — и внешне, и внутренне. Если раньше Борис был довольно субтильным юношей, с лёгкой сутулостью и довольно слабыми мышцами, абы только суметь поднять с пола научные приборы, которыми полнилась лаборатория отца, то теперь он казался совсем другим человеком. Его плечи округлились, осанка выпрямилась, на лице навсегда остался шрам от косого удара ножом — ничего героического, всего лишь случайная шалость подвыпившего завсегдатая одной из харчевен, в пятнадцати переходах отсюда. Однако рубец придал его осунувшемуся лицу некоторый злобный шарм, который моментально считывался каждым из новых незнакомцев на их длинном пути.

— Смотрите, — раздался ликующий голос девочки. — Мы почти пришли.

Действительно, в километре южнее к небу поднимался дым из кирпичной трубы. Судя по всему, кто-то вялил мясо.

— Это подворье Степана, — радостно сообщила Эля. — Он староста нашей Слободы. Отвечает за всё, что происходит внутри.

— Ясно, — кивнул юноша. — Будет интересно с ним пообщаться.

— Надеюсь, родители не очень на меня сердятся, — продолжила девочка, не в силах остановиться.

— За что?

— Что значит, за что? Я же ушла в лес по собственному желанию, без разрешения. Но как я могла остаться? Степан ведь сказал, что они отправились за грибами. Ой, — внезапно воскликнула Эля, — я вдруг подумала, а что если они ещё не вернулись?

Эта мысль испугала её.

— Всё будет хорошо, — уверил Шон. — В любом случае, мы с братом обещали тебе, что вернём тебя к ним. А мы привыкли держать своё слово. Так ведь, Борис?

Старший предпочёл промолчать. К этому времени, он уже успел познать тяжесть даваемого кому-либо слова. Порой оно могло полностью изменить твою жизнь. Так было и с ними, когда им пришлось бежать из родного города. Проклятый отец. И почему он взвалил на них эту ношу? Не мог что-ли найти других исполнителей?

— Брат? — вновь раздался вопрошающий голос Шона. — Мы ведь поможем Эле?

— А чем мы сейчас занимаемся? — отмахнулся старший. — Перестань напрягаться раньше времени. Хорошо?

Шон надулся, уловив раздражение в голосе Бориса. А Эльвира, напротив, с каждым шагом становилась всё легче и радостнее. Она неслась по дороге вприпрыжку, словно предвкушая в конце пути любящие объятия. Вскоре они приблизились в воротам поселения. Несколько мальчишек и девчонок лет двенадцати стояли около них, хмуро поглядывая на гостей.

— Привет, ребята, — Эльвира помахала рукой, но ей не ответили.

Гости прошли мимо неприветливых детей и направились дальше, прямиком к подворью Степана. Лай собаки, посаженной на цепь, предупредил хозяина о приходе чужаков.

— Кто такой? — спросил он, выходя на порог, а потом увидел девочку и расслабился. — А, так ты привёл её.

— Здравствуй, дядька Степан. Мамка с папкой уже вернулись из леса? — нетерпеливо спросила малышка.

Широкоплечий высокий мужчина, лет пятидесяти, с окладистой бородой и намечающейся лысиной, вздрогнул от этого вопроса, а затем посмотрел на Бориса. Тот сразу же понял, что не всё так радужно.

— Вернутся, Элечка. Обязательно вернутся. Ты только не волнуйся. Я отправил за ними нескольких человек. А пока расскажи мне, где ты пропадала весь день и всю ночь, малявка, — внезапно его голос стал рассерженным. — Разве я не сказал тебе гулять с ребятами около школы?

— Я им не нравлюсь, — пожаловалась она. — Они прогнали меня.

— Вот как, — промычал Степан. — Ладно, разберёмся. Эй, Ганна, выйди-ка сюда. Смотри, кто пришёл.

Из соседнего дома вышла женщина в фартуке.

— Что такое, Степан? Думаешь, мне нечем заняться?

Внезапно она разглядела пропажу и едва не расплакалась.

— Где же ты была всё это время, милая? Мы так перепугались!

— Я искала родителей, — застенчиво ответила Эля. — А потом потерялась. А потом на меня напала большая собачка. А эти добрые люди спасли меня от неё.

После её слов Степан как-то подозрительно посмотрел на Бориса, но ничего не сказал.

— Пошли со мной, малышка, — велела Ганна. — Я накормлю тебя тёплой едой и уложу спать. И где ж ты так извазюкалась? Сначала нам с тобой надо будет умыться.

— А можно Шон пойдёт со мной?

Сердобольная женщина пожала плечами. В её глазах мелькнуло сочувствие.

— А почему же нет. Пусть идёт.

Девочка радостно схватила Шона за руку, улыбнулась Борису, и они вдвоем отправились за милой женщиной. Акудник остался один на один во дворе с хозяином дома.

— Ну что же, чего стоять здесь. Проходи в избу. Расскажешь подробнее, что там случилось.

Парень молча кивнул, принимая приглашение, и проследовал за хозяином через сени в широкую комнату. Большой деревянный стол стоял у стены, скатерть ручной работы украшала его. Объёмная покрытая побелкой печь распространяла давно забытые приятные запахи деревенского быта. Когда-то в детстве, ещё при жизни матери, он часто бывал в деревне, а потом как-то это прекратилось.

— Садись, — велел Степан, указывая рукой на лавку. — Как тебя зовут-то?

Борис снова почувствовал себя как в недавней юности перед отцом, неуверенно и растерянно. А затем на его лице появилась злая ухмылка. Ну уж нет, прошли те времена. Нет больше нужды бояться не оправдать чьих-то надежд.

— Борис. Из рода Акудников мы.

Нарочито небрежно, он поставил на пол свой саквояж, затем медленно снял непромокаемый плащ и повесил его на крюк. И только затем уселся на лавку. Степан не очень-то проникся его показательным нахальством, зато сразу же срисовал кобуру с береттой.

— Путешественник, значит? Или бежишь от кого?

— И то, и другое, — с неудовольствием признал юноша. — Но давай не будем об этом.

Степан кивнул, а затем достал из шкафа какую-то бутыль с жидкостью подозрительного цвета. Налив полрюмки, он поставил её перед гостем.

— Что это? Алкоголь?

— Совсем немного. Для аперитиву. Сейчас подам тебе щей. Ганна недавно наварила. Она сестра моя. Живёт в соседней хате, а ко мне приходит с волонтерской помощью: в избе прибраться, или щей вот изготовить.

Борис усмехнулся.

— А что же, ты не женат? — спросил, и тут же запнулся. Негоже лезть с такими вопросами к незнакомым людям.

Но Степан не обиделся.

— Был когда-то. А потом она сбежала с одним морячком, да детишек мне оставила. Всех вырастил и поднял на ноги, но отчего-то с тех пор перестал верить бабам. Понимаешь?

Юноша осторожно кивнул, скорее для того, чтобы замять странный поворот беседы. Для того же он опрокинул в себя предложенные полрюмки и сразу же почувствовал тепло, распространившееся по гортани и пищеводу.

— Хорошая вещь, — с удовольствием кивнул он.

— Так и есть. Под щи деревенские самое то, — и хозяин извлёк из печи чугунок, в котором плескалось горячее и аппетитное варево.

— Держи, сынок. Кушай. Спасибо тебе за нашу Элечку. Ты ведь спас не только её, но и мою седую голову. Не представляю, что бы я сказал Фёдору, отцу её, если бы волки порвали девчонку.

Борис кивнул, вовремя сообразив, что не стоит уточнять, что волк был непростой. Глядишь, от такой информации мужик действительно заработает пару седых прядей в бороде.

— Так что там с её родителями, — спросил юноша, — уплетая с удовольствием горячий суп, и закусывая его ломтем душистого хлеба. — Она ведь нам все уши прожужжала про мамку свою и папку. Где они?

— Вам? Хм… Как бы сказать. Девчонка она хорошая, но уж больно необычная.

— В чём это проявляется?

— Видит всякое, то, что отсутствует…

— Это я уже понял, — ухмыльнулся Борис. — Необычное умение. Опасное. Видимо, её глаза ещё в утробе матери приспособились к флуктуациям пены.

Лицо Степана стало немного ошарашенным. Он явно не понимал, о чём говорит гость. Тот быстро это сообразил и вернулся к исходной теме.

— Так что же насчёт родителей? Я ведь обещал ей, что передам её непосредственно в их любящие руки.

Староста почесал в затылке.

— Видишь ли, на данный момент это не представляется возможным. Отец её, мой друг Фёдор Белоус, вместе с другими жителями слободки нашей ушли на подработку в Шахтинск. Обычное дело, мужики часто туда уходят, но чередуются посменно — три дня через три. Теперь это возможно, благодаря волшебным воротам, которые Барон возвёл на границе. Они позволяют создавать проход в обе стороны сквозь окаянный барьер. Изумительное изобретение.

Борис согласно кивнул.

— Так что, Фёдор не вернулся? И почему?

— А кто его знает, — грустно ответил староста. — Похоже, там что-то случилось непредвиденное. Проход в Шахтинск закрыт, а охрана у ворот словно воды в рот набрала. Молчат, как партизаны, а другого способа узнать что-либо не существует. Помимо ворот другого пути в город нет: ни туда, ни обратно.

Борис почувствовал лёгкое недоумение.

— Погоди, Степан. Я только сейчас сообразил, что уже что-то слышал об этом. Шахтинск? Так и есть. Хм, откуда я помню это название… Такой же поселок, как у вас?

— Нет, что ты, — покачал головой староста. — Скорее уж город. В прошлом, промышленный градообразующий центр всего региона. Расположен по ту сторону Кременной. А мы, Красная Слобода, являемся периферией того города. Уже полсотни лет снабжаем его здоровыми продуктами, без всяких там ГМО и пестицидов. Точнее, снабжали, пока Первая Волна не разделила нас.

— Первая Волна? — удивился Борис.

Он не предполагал, что деревенский мужик может знать подобный термин. Степан понял его не правильно.

— Да, так называют первый прорыв той пакости, которая разорвала мир и отделила нашу Слободку от Шахтинска. Кажется, это случилось в шестьдесят восьмом. Не суть. Нам ещё повезло — деревня осталась целой, линия прошла по ту сторону реки, зацепив город. Будет желание, сходи, посмотри. Пара кварталов Шахтинска за мостом оказалась на нашей стороне, но деревенские там не живут. Разве что клубом пользуются. Нужно же молодым где-то плясать, удаль свою выплясывать.

— Я тебя понял, — кивнул юноша, расправляясь со щами в глубокой тарелке. — Но потом, после Фрагментации, что-то изменилось?

— Как я уже сказал, горожане построили ворота. Это случилось относительно недавно, в семьдесят втором, спустя два года после Второй Волны. Именно тогда к власти в Шахтинске пришёл новый хозяин — Барон Клешня, и уже правит там почти пять лет. Под его руководством в шахтах начали добывать какую-то необыкновенную руду. Как же там… атри… аври… авридиум, что ли. Она оказалась чрезвычайно полезной.

— Почему?

— Так именно с её помощью городские создали те ворота, а сейчас, я слышал, этим чудо-металлом заинтересовались какие-то чужаки с запада. По словам Фёдора, Барон сейчас ведёт с ними переговоры о поставках. Одна беда с этим: Клешне срочно понадобились почти все наши мужики, чтобы увеличить добычу в шахтах. Вот почему их так мало сейчас в деревне.

— Аридиум? — повторил юноша, вспоминая что-то из своего прошлого. Павлуша вроде о нём рассказывал…

— Кажется, я что-то слышал об этом металле. Барон Клешня? Почему его так называют?

Степан пожал плечами.

— Клешня и есть. У него вместо руки стоит механический протез. Говорят, когда он пришёл к власти, с его помощью лично давил головы своих противников. А их было немало: не один и не два. Против Барона сражалось сразу несколько группировок. Те, кто выжил, теперь скрываются.

— И вы не боитесь ходить к такому кровожадному изуверу на заработки?

— Раньше боялись. Но таких случаев больше не случалось. Постепенно люди к нему и потянулись. Фёдор, отец Эли, как-то признался, что видел в городе повешенных на деревьях, но по его словам, они это заслужили. С ворами и нарушителями спокойствия Барон не церемонится.

Борис кивнул.

— Вот скажи мне, Степан. Ты уже несколько раз упомянул отца Эльвиры Фёдоровны, но ещё ни разу не сказал о её матери? Что с ней-то? Она сейчас тоже на подработках у Барона?

Староста помрачнел. Было видно, что он не сильно хочет отвечать на этот вопрос.

— Дело в том, дорогой гость, что мать-то её мы никогда и не видели. Сам Степан пришёл к нам из Шахтинска несколько лет назад, с годовалой девчонкой на руках. Он был там уважаемым учёным, и Барон хотел, чтобы он работал на него, но Фёдор сопротивлялся. Упёртый малый. В конце концов, они достигли некоего консенсуса. Что касается Анастасии, матери девочки, по словам Фёдора она погибла при родах дочери. Вот и вся история. Печальная, как и многие другие…

Борис исподлобья уставился на хозяина. Он что, серьёзно? Или так странно шутит?

— Погоди! Я не понимаю. Она же всю ночь и всё утро вспоминала о своей мамке, и описывала её. Красочно так описывала, правдоподобно.

— Да уж, — кивнул Степан. — Мы тоже с Ганной слышали это. Да что там, вся деревня слышала. А ты думаешь, почему девчонку-то не особо принимают в свою компанию местные ребятишки? Боятся её, считают странной. Многие родители даже запрещают своим оболтусам с ней общаться. Пару лет назад было несколько попыток изгнать их с отцом из Красной Слободы, но я, как староста, сказал свое веское слово. Кто мы такие? Люди или звери? Если звери, то нате вам меня, рвите, сколько хотите. А если люди, то миритесь со странностями ближних. Вот так-то. Кажется, мои слова на них подействовали.

— Ничего себе, — Борис сидел, ошарашенный. — Слушай, Степан, а ты случайно в прошлом не был священником?

— А что?

— Умеешь красиво и мощно излагать.

Староста рассмеялся.

— Ну, ты прав и не прав одновременно. Папаша мой заведовал местной церковью, пока не сгорела. А я что, просто нахватался от него словечек всяких.

— Понятно, — кивнул юноша. — Так значит, нет никакой мамки. Наврала девчонка. А отец уже который день у Барона. Не знаю, что и делать. Я же обещал ей.

— Если обещал, тогда выполни обещание, — уверенно предложил Степан. — Дождись хотя бы Фёдора с вахты и передай дочурку прямо в руки. Лично я надеюсь, что уже завтра утром их бригада вернётся со смены, и всё разъяснится. Могу за бесплатно предоставить тебе койку на эту ночь. Человек ты вроде хороший, если тебя волнует какое-то обещание, данное незнакомой малявке. Оставайся.

Пытливо разглядывая гостя, он внезапно смутился и отвернулся к печи, чтобы задвинуть чугунок со щами обратно в горячее жерло.

«Что с ним такое? Как будто узнал меня? Или боится чего?», — лениво подумал Борис и погрузился в размышления. Как же теперь ему быть? В словах хозяина определенно имелся смысл. Почему бы не дождаться отца девочки прямо здесь: в теплоте, чистоте и комфорте? Да и Шон будет поспокойнее, если они доведут начатое дело до конца.

— Хорошо, — решился он, — я принимаю твоё приглашение, Степан. Могу я оставить свои вещи в твоём доме? Хочу прогуляться по вашему местечку налегке, посмотреть, что здесь к чему.

— Оставляй, конечно. Да вот только куда же ты пойдешь? — удивился староста.

— Хочу посмотреть на ту часть поселения, о которой ты говорил. Уж больно ты раззадорил меня рассказом о тех необычных воротах, ведущих в Шахтинск.

— А, ну если так любопытно, то сходи, конечно, — согласился староста. — Только помни, что местные не шибко привечают чужаков. А в пригороде так и вовсе могут быть мародеры. Будь осторожен.

— Не беспокойся об этом, — жёстко усмехнулся Борис и скосил один глаз на верную беретту. — Не думаю, что сегодня со мной что-нибудь случится.

Глава 6 Разведка

Степан, как человек, оказался довольно интересной и общительной личностью. Он долго и обстоятельно показывал Борису своё подворье, очевидно гордясь им. Пару раз Борис видел обоих детей, Эльвиру и Шона, которые словно резвые собачонки проносились среди деревьев в саду. Ближе к пяти вечера юноша оставил свой рюкзак, драгоценный саквояж, а также брата и направился вниз по сельской улице. На деревянной лавке у соседней избы сидело несколько стариков. Они проводили его неодобрительными взглядами, не издав при этом ни звука. Похоже, недолюбливают здесь чужаков, подумал Борис. Оно и не удивительно. Где их сейчас любят. Разве что в крупных городах не так обращают внимание.

Пройдя мимо пары десятков дворов, он добрался до обмелевшей реки. Старый бетонный мост казался надёжным, несмотря на погнутые балки и просевшую посередине плиту. Борис пошёл вдоль края, посматривая вниз, на бурлящие, клокочущие воды, едва скрывающие несколько опасных порогов. По таким бы одно удовольствие сплавляться на байдарках, но, очевидно, не в эти суровые времена. Попав в ловушку хромоплазмы, тело человека должно было взорваться, словно сосиска внутри работающей микроволновки.

Дорога продолжилась на другой стороне реки, но местность значительно изменилась. Ещё недавно юноша находился в плену деревенских хибар, фруктовых деревьев и вездесущего запаха навоза, и вот уже он погрузился в царство цемента и асфальта. Древние пятиэтажные хрущёвки и несколько административных зданий.

Ага, так это же школа, догадался Борис, увидев группу подростков. Что с ними всеми такое? Смотрят на него своими волчьими глазами, словно он украл у них любимую курицу. Борис сделал несколько шагов к ребятишкам, но они сразу же скрылись за строением, видимо, не желая общаться с незнакомцем.

Акудник пожал плечами. Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Идём дальше.

Ему пришлось свернуть на узкую улочку, ведущую в спальную и, похоже, заброшенную зону города. Вокруг него возвышались старые, активно разваливающиеся строения, кричащие о пустоте целого района. Стены пяти- и девятиэтажек были покрыты трещинами, окна разбиты, а фасады обветшали от времени и запустения.

Борис продолжил путь, с каждой минутой всё глубже проникая в небезопасный квартал. Возможно, он был не так пуст, как ему показалось вначале. Что угодно могло скрываться за каждым поворотом — аномалия, бандиты или стая одичалых собак. Акудник ощутил, как сердце в груди забилось сильнее, а ноги стали ватными и неповоротливыми. Однако любопытство и тайное желание увидеть необычные ворота, созданные Бароном, победили страх юноши.

Вскоре он оказался перед линией обветшалых хрущёвок, за которой по ощущению поток глюонной пены резко усиливался. Борис осознал, что дальше он не пройдёт, по крайней мере, без Сферы Римана. Единственная возможность увидеть хоть что-то, подумал Акудник, это попытаться исследовать местность с крыши какого-нибудь здания.

Приняв решение, Борис направился к ближайшей хрущёвке. Вход в неё оказался забит обломками и мусором, поэтому он запрыгнул в разбитое окно на первом этаже и нашёл лазейку, ведущую в подъезд. Проникнув внутрь и осторожно ступая по обломкам и стеклу, Борис начал подниматься наверх. Лестница представляла собой печальное зрелище; на секунду ему почудилось, что из-за квартирных дверей доносятся звуки из прошлого: перебранки жён и мужей, счастливые крики детишек и собачий лай. Жизнь, которой на Земле больше не было места.

Через минуту Борис обнаружил, что путь на крышу перекрывает решётка, наглухо заваренная. Она была ржавой, но бывший лаборант не был склонен переоценивать свои возможности.

Нужно проверить квартиры. Вдруг какая-нибудь не заперта.

Так и оказалось: первая же дверь в тамбуре была распахнута. Борис вошёл внутрь и в нос ему сразу же ударил старый отвратительный запах. Сплошная плесень и гниль. Под ногами заскрипели доски, выгнутые и покорёженные от влаги. Ветер проникал сквозь щели и создавал жуткие свистящие звуки, словно призывая его к осторожности. Он ощутил, как что-то из прошлого отозвалось в нём. В точно таком же доме, в такой же квартире он жил вместе с отцом и братом в далёком Атомграде-49. Типичная застройка, оставшаяся по всем осколкам Родины. Войдя в комнату, Борис увидел кучи мусора и пыли, скопившиеся по углам. Потолки были затянуты паутиной, стены оборваны, а мебель развалилась.

А ведь сравнительно недавно здесь кто-то жил, подумал Борис. Возможно, был счастлив, растил детей, планировал купить дом в соседней Слободе. Обычная счастливая жизнь маленького человека. И что же произошло? Почему весь мир пошёл по п*зде? Кто в этом виноват? Проклятые пиндосы, прогнивший Запад? Именно так им и заявляли «идеолухи» в институте, который он так и не закончил.

Выйдя на балкон, Акудник с удовлетворением понял, что оказался на нужной стороне. Отсюда можно было смотреть далеко вперёд: туда, где находилась промышленная зона города, такая близкая и одновременно такая далёкая, фактически недосягаемая для него. С высоты здания барьер выглядел менее плотным.

Жаль, что я оставил свой анализатор в избе старосты, с опозданием расстроился Борис. Можно было бы рассмотреть не только город, но и потенциальные точки для прокола, которые время от времени возникали внутри поля в виде цветовых вихрей. Придётся довольствоваться биноклем. Что это? Цеха какого-то завода? Рядом, на каменном холме, ещё несколько. Затем шли бараки, возле которых сновали люди в спецовках. Похоже, работники. А эти, в чёрных касках с автоматами, наверняка охранники. Взгляд Бориса сместился. Ого, а это что такое? Похоже на здание городского цирка, если верить каменным львам у входа. Как говорится, хорошо жить не запретишь.

Акудник тщательно исследовал местность перед собой, пытаясь обнаружить точки сопряжения между сторонами. И наконец нашёл: широкая асфальтированная дорога, в хорошем состоянии, упиралась в необычный блокпост. За ним на протяжении двадцати метров вдоль пути возвышались странные агрегаты, напоминающие тюремные прожекторы. Изучая их в бинокль, Борис увидел, что на всём протяжении участка тянутся бухты кабеля. Судя по всему, это и были пресловутые врата в город. Сразу за ними возвышалась гигантская вышка, с круглой лампой на верхотуре. Сейчас лампа светилась мягким фиолетовым светом.

«Как всё это работает?» — подумал Борис. Снова он пожалел о том, что забыл захватить окуляры. Внезапно внимание молодого человека привлекло к себе облако пыли, клубящееся на дороге. Кто-то направлялся в город. Дыхание в груди спёрло. Неужели ему так повезло, и он сможет увидеть создание прокола в действии?

Так и есть! Всего через несколько минут к блокпосту подъехал вазик, за которым следовали военные фургоны. Один, два, три, четыре. Сердце юноши оборвалось, когда он увидел символ на двери вазика — по бокам две винтовки, а в середине молот. Знак Центра-0.

«Неужели полковник Гробченко собственной персоной?» — мелькнула паническая мысль.

Несколько человек вышли из машины и приблизились к переговорной будке. Произошла короткая беседа, после которой лампа на вышке загорелась зелёным светом, а затем включились и остальные прожекторы, осветив весь участок пути. Борис всё ещё ничего не понимал. Военные вернулись обратно в транспорт, и машины тронулись. Без каких-либо затруднений они преодолели несколько десятков метров и скрылись за поворотом.

Акудник лихорадочно размышлял. Его познания в физике элементарных частиц были не бог весть какими, но кое-что он всё-таки знал, благодаря отцу. Кварк-глюонная плазма, кварковый суп, хромоплазма (сколько названий) считалась первичным состоянием Вселенной, в котором она пребывала в первые наносекунды после Большого Взрыва. Она состояла из простейших разрозненных частиц: глюонов, кварков и антикварков первого поколения. Почти мгновенно все они начали взаимодействовать, формируя привычный нам корпускулярный мир. Кварки, обладающие квантовым зарядом или цветом, начали объединяться с другими, подобными им кварками и антикварками при помощи глюонов — склеивающего вещества Вселенной.

Практически мгновенно, по причине нарушения CP-симметрии, почти все антикварки аннигилировались. Зато из различных комбинаций оставшихся частиц сформировались более тяжёлые — мезоны и барионы. Данный процесс получил название адронизации.

Фактически, линии Фрагментации, прочертившие себе путь по всей Земле, состояли из того же самого первичного супа, существовавшего в начале времён. Первичные частицы были вновь разделены, существуя независимо друг от друга. Глюоны перестали склеивать их, напротив, образуя поле, отталкивающее от себя материю с кинетической энергией. Другими словами, камень, лежавший вдоль линии, мог спокойно пребывать на своём месте, но брошенный в поле, отскакивал обратно, словно мячик. С биологическими объектами ситуация была и того хуже. Ранние эксперименты, проводимые в закрытых городах, показали, что автомобиль, направленный на скорости прямо в поле, постепенно останавливался, теряя импульс, но человек внутри превращался в кровавое месиво.

Так как же они создали прокол? Подобное ещё недавно казалось сказкой даже для ведущих специалистов ВНИИ. Волшебный металл, о котором год назад ему говорил Павлуша, вроде бы стабилизировал цифровой сигнал в проводнике, но как это может помочь с проколом? Видимо, каким-то образом аридиум отменяет распад при помощи обратного поля. Единственные разработки в этом направлении, которые велись в Атомграде-49, были связаны с загадочной Сферой Римана, точнее с её функцией Разрывателя. Скорее всего, за тот год, что Борис отсутствовал, скрываясь по лакунам, произошёл некий скачок научной мысли, который позволил местным добиться такого впечатляющего результата. И в таком случае, становится понятно, зачем сюда прибыли все эти грузовики Центра-0, и почему Барон не отпускает своих рабов из шахт.

— Ладно, хватит об этом, — пробормотал Борис, негодуя на себя. — Ещё будет время поразмышлять.

И в самом деле, ему уже пора было возвращаться. Судя по зареву, прорывающемуся сквозь перламутровую дымку, быстро начинало вечереть. Покинув здание, он всё ещё продолжал размышлять о странных прожекторах, аридиуме и основах хромодинамики, пытаясь из множества разрозненных фактов уложить в голове целостную картину. Именно поэтому он немного расслабился и пропустил мимо ушей подозрительный шум. А через мгновение всё закончилось: удар металлической трубой по голове отправил его в темноту. Пара человек подхватили обмякшее тело Бориса за руки и ноги и потащили его в неизвестном направлении.

Он нёс младшего брата на уставших плечах, следуя по бесконечным извилистым коридорам. На стенах, по обе стороны от него, висели десятки фотографий в дешёвых пластиковых рамках. Они изображали предметы и сцены из прошлой жизни, когда никто на Земле ничего не знал о грядущем апокалипсисе. Центральный коллайдер, пульт управления, ведущие специалисты, выезды на пикники и празднование Нового Года в актовом зале ВНИИ. Чёртовы призраки прошлого, подумал Акудник. Где вы все были, когда Красный Протокол дал сбой? Корчились в глюоонной пене? И поделом вам.

Борис почувствовал, как внутри него накапливается и концентрируется злость. Недавний шок, вызванный страхом утратить Шона, теперь, когда тот находился в безопасности, вцепившись в его шею своими ручонками и сонно посапывая на ходу, прошёл, но накопленная фрустрация требовала своего выхода. Гнев идеально подходил для этой цели. Главное, это отыскать подходящий объект, на который можно было бы излить его.

Войдя в лабораторию, Борис запоздало удивился отсутствию других сотрудников. Даже охранник куда-то пропал. Подойдя к своему столу, он увидел чашку недопитого кофе, пробежался мимолётным взглядом по столу Елизаветы, на котором всегда был идеальный порядок.

— Где же все? — пробормотал он, а затем внезапно сообразил.

Ну конечно. Бункер под институтом. Директива безопасности велела сотрудникам сразу же направляться туда в случае неожиданного проникновения врага. Хотя Борис не помнил, чтобы когда-нибудь на его памяти они следовали этой директиве, а проработал он в лаборатории, дай-боже, уже три года, начиная со второго курса местного физмата. Поначалу на полставки, а теперь, будучи на пятом курсе, на полную. Деньги, подумал он, никогда не бывают лишними. Особенно в ситуации, когда отец по рассеянности забывает заранее отложить на продукты и тратит все накопления на резонаторы глюонного поля для их лаборатории.

— Так, погодите, а что же со Сферой? — переполошился Борис, внезапно вспомнив о главном предмете научных изысканий своего отца.

Бросившись по соединительному коридору к зоне А1, он замер, лишь оказавшись у пластиковой перегородки. Ну конечно. Вот и он. Отец, как всегда, занят своими собственными важными делами, пока его сыновья возможно лежат мёртвые где-то неподалёку.

— Лев Вениаминович? — в голосе молодого человека прозвучал гнев. Наконец-то он мог его выплеснуть. — Вот вы где. А я вас ищу.

Невысокий пожилой мужчина с измождённым лицом выпрямился, отрываясь от своего занятия.

— Борис? Это ты? Как там Шон? С ним всё в порядке?

Не сразу, только через секунду, он увидел младшего, вцепившегося в шею старшего.

— Ты нашёл его, — с облегчением выдохнул профессор. — Это хорошо.

— Хорошо? — холодно спросил юноша. — Это всё, что ты можешь сказать мне?

— Ты о чём?

— Забудь, — ответил лаборант и повернулся, чтобы уйти. Он наконец решил для себя, что отныне не сможет больше работать с отцом. Никогда.

— Куда ты собрался? — непонимающе спросил Акудник-старший.

— Отнесу Шона домой, — сухо ответил Борис. — Пусть отдохнет, у него сегодня был тяжёлый день. А потом, когда всё уляжется, отведу его в госпиталь. Пусть педиатр проверит его.

— Но ты не можешь, — крикнул в спину отец. — Да стой же, дурак. Всё изменилось.

Борис остановился.

— Изменилось? Что ты хочешь этим сказать?

— А ты всё ещё не понял? Мутанты пришли за ней и сделают всё возможное, чтобы забрать.

Борис нахмурился.

— Ты о чём? Кого забрать?

— Да Сферу Римана, конечно, — взорвался отец. — Не тупи, Боря.

— Зачем она им? Они и без неё могут проходить сквозь поля.

— Так, хватит задавать глупые вопросы. У нас осталось мало времени. Сейчас просто выслушай меня и сделай всё так, как я скажу.

Борис кивнул, давая отцу последний шанс высказаться, и тот им воспользовался.

— Послушай, всё, что ты и другие сотрудники с начальным уровнем допуска знаете о Сфере, лишь малая часть правды. Для начала её отыскали не мы, я имею в виду, не скауты ССВЛ. Сразу после Второй Волны эти существа обнаружили её внутри Московской Аннулированной Зоны. Мы называем их мутантами Фрагментации, но это не совсем корректно…

— Почему?

— Потому что группа Зиверга отличается от других Искажённых, которые обычно попросту не замечают нас. Они также могут проникать сквозь поля, но проявляют удивительный интерес к нам, людям. В основном, враждебный. Однако они способны взаимодействовать с нами, чего не замечено у остальных видов. Поэтому более правильно называть их душманами, как их окрестили военные Центра-0.

Борис застыл, с некоторым удивлением обдумывая слова отца. Прежде он полагал, что между этими существами нет особой разницы. Похоже, он ошибался.

— Так вот, сын, душманы быстро осознали, насколько эта штуковина важна, однако не сумели сами в ней разобраться. В конце концов, бывшие уголовники не становятся профессорами, даже после Искажения. И тогда Пантелеймон Зиверг, известный больше по кличке Изверг, связался с генерал-майором и договорился о сделке.

— Гробченко пошёл на сделку с душманами? Звучит как бред…

— Не перебивай. Каким-то странным образом они способны чувствовать этот артефакт. Гораздо лучше, чем мы. Они сразу же поняли, на что он способен. Но это не помогло им, ведь все функции в артефакте были полностью заблокированы. И самая нужная для них это Аннулятор.

— Что это значит?

— А тебе не ясно? Аннулятор позволяет создать так называемое «аннулированное пространство» первого или второго типа. Ты ведь знаешь, чем они отличаются друг от друга?

Борис покачал головой.

— То, что случилось после Первой Волны в Москве или Питере относится к первому типу: особое состояние хромоплазмы, при котором невозможно никакое движение частиц, законы преобразования энергии не работают. Если хочешь — это тотальное безвременье, одно из проявлений сингулярности. Второй тип, напротив, отличается процессом образования вихрей внутри хромоплазмы. Таких лакун, по нашим расчётам, в десятки, может быть в сотни раз больше, и все они распределены по планете довольно равномерно. Как ты уже понимаешь, именно оттуда приходят Искажённые.

— Как же они могут существовать рядом с нами, в наших условиях?

— Известно как, — фыркнул отец, как будто услышал некую глупость. — Очевидно, что они гибриды. Смесь сразу обоих миров.

— Что ты сказал? Каких ещё миров? Не понимаю.

— Это не важно, потом поймёшь, — отмахнулся отец. — Сейчас уясни главное: хотя некоторые мутанты способны существовать вне поля, это доставляет им крайние неудобства, которые в какой-то мере можно сравнить с человеческим страданием. Вот почему они никогда надолго не покидают места своего обитания, а если и покидают, то в основном перемещаются вдоль силовых линий. И всё равно возвращаются в свои места, чтобы там восстановиться. А теперь представь, что однажды весь мир станет ареалом их обитания. Вот, вероятно, чего на самом деле хотят душманы.

— Хотеть не вредно, — ответил сын.

— Ты не понимаешь. Зиверг договорился с Гробченко, а через него со всеми шишками Совета, что передаст Сферу нам, но с одним условием. И всё это время, около пяти лет, он терпеливо ждал, пока мы исполним свою часть сделки. А я постоянно затягивал процедуру возврата. Последний срок истёк четыре месяца назад. Вот почему генерал был в ярости.

— Погоди, отец, — вскричал Борис. — Я никак не пойму. Ты говоришь, что председатель собирается вернуть такое опасное оружие мутантам? Звучит, как бред…

— Нет, конечно. Суть сделки сводилась к следующему — мутанты просили нас создать для них несколько зон вокруг Москвы — превратить пару десятков лакун в естественную для них среду. Сама по себе Сфера, по их словам, им не нужна. Они согласились навсегда отдать её нам, но только на этих условиях. И шишки согласились.

— Идиоты!

— В тебе говорит юношеский максимализм. Хотя в чём-то я с тобой согласен.

— Что было дальше?

— Следующие несколько лет я потратил, чтобы детально изучить Сферу. Мы узнали, на что она способна, и разблокировали все её функции. Полог — позволяет скрыть любой объект от внешнего мира. Картограф — чертит карту лакун и Фрагментации. Разрыватель — создаёт проколы в точках зарождения цветовых вихрей. Пожиратель — закрывает аномальные разрывы, трансформируя их в чистую энергию. Хранитель — позволяет сохранить аномалию в РИМ (или Резерв Искажённой Материи), из которого затем её можно восстановить, или, наоборот, отправить на Пожиратель. И, наконец, самая опасная из всех функций — Аннулятор, способный создавать зоны как первого, так и второго типов.

— Его ты тоже разблокировал? — Борис не поверил своим ушам.

Отец кивнул.

— Тогда почему ты продолжаешь обманывать Гробченко?

— Пораскинь мозгами, — рявкнул Лев, — ты же всё-таки мой сын. Я знаю, что ты способен на большее. Я не хочу, чтобы из-за меня было уничтожено всё живое!

— Всё живое? Ну вряд ли, — презрительно фыркнул Борис. — Максимум, несколько сотен тысяч. Маловероятно, что в тех лакунах, которые хотят для себя душманы, проживает больше людей.

— Ты не понимаешь. Я говорю не о них, хотя их жизни тоже важны…

— И вообще, — оборвал его сын, — с каких пор ты стал таким душкой? Ты ведь из той породы учёных, которые способны на любое, даже самое чудовищное преступление против человечности, если оно позволит тебе раскрыть ещё одну тайну природы. Такие как ты создали ядерную и водородную бомбы. Такие как ты, или Беликов, решили использовать мирный коллайдер для военных целей, хотя изначально вы всего лишь искали несчастный бозон Хиггса. И теперь вдруг ты озаботился моралью? Что-то мне слабо в это верится, отец.

Лев посмотрел на злобствующего сына глазами раненого оленя. Было очевидно, что ему крайне больно и неприятно это выслушивать. Поправив толстую оправу очков, он отвернулся от него.

— Ты прав… и не прав, одновременно. Мы действительно способны на ужасные вещи, но даже такие как мы — я и мой учитель Беликов — имеем свои пределы.

— Вот как? И чего же вы боитесь?

— Я ведь уже объяснил. На кону существование целой Вселенной. Что такое страдание отдельной особи, или даже геноцид целого народа, по сравнению с тотальным апокалипсисом, который ожидает нас впереди?

Не понимаю.

— Потому что ты слишком болтлив и не слушаешь, что тебе говорят, — сердито воскликнул профессор. — К тому же, ты не знаешь полной истории Эдуарда Беликова, и я не стану её тебе рассказывать. Времени на это всё равно нет. Однако кое-что я ещё успею тебе сообщить — в конце своей карьеры он полностью свихнулся. Таково было общественное мнение. Профессор доказывал всему научному сообществу какие-то невероятные и сказочные теории.

— Например.

— Например, теорию разорванной на части макровселенной, которая неизбежно схлопнется в одну точку, из которой когда-то и появилась. Он утверждал, что Красный Протокол, его детище, призванное защитить нас, на самом деле уничтожит мир, если мы им воспользуемся. Однако его ученики, в том числе и я, не верили профессору, считая его спятившим. Уже позднее мы поняли, что в его словах имелось зерно истины.

— Зерно?

— Да. Чем, по-твоему, являются «капельки» хромоплазмы, освобождённые нами из ядра вещества? Это микро-разрывы! Вероятно, существуют различные плоскости реальности. Мы уже многие годы догадывались о двух из них — нашей и той, которую в физике принято называть антивселенной. Именно она порождает все виды антикварков. Так вот, профессор пытался до нас донести, что джин, однажды вырвавшийся из бутылки, может уничтожить привычную нам реальность целиком.

— Какой ещё джин? — не понял метафоры Борис.

— Я говорю о нарушении законов природы в масштабах всего универсума. Первая Волна расколола мир, Вторая — едва не добила его. Баланс давно нарушен. Возможно, после Второй будет ещё одна, возможно больше, а затем макровселенная поглотит нас, чтобы залатать созданную нами дыру. Все эти бесчисленные «рифты», микро-разрывы, которые мы начали совершать с конца прошлого века, считая, что ухватили бога за бороду.

— И что? — усмехнулся сын. — Ты веришь в этот антинаучный бред? Теперь я понимаю, почему Беликова отстранили от управления проектом.

Акудник-старший покачал головой.

— Это не бред. Ты ещё не выбирался наружу и не видел, что такое аномалии. Помимо Фрагментации, разделившей нашу планету, она вся целиком сейчас словно дырявое решето. Любой неосторожный шаг может закончиться гибелью для всей Земли. Вот почему нечто подобное Сфере Римана нельзя оставлять в руках амбициозных генералов или кровожадных душманов, которые желают стать основоположниками Новой Расы существ. Вероятно, её отправили к нам из антивселенной, вероятно, с добрыми намерениями, желая помочь нам. Но уже слишком поздно для этого. Сфера опасна, и мы должны от неё избавиться.

Борис нахмурился, пытаясь уловить мысль отца.

— Ты говоришь, что попытка воспользоваться Сферой в тех масштабах, в которых заинтересован Гробченко, может ещё больше изменить баланс внутри хрупкой структуры Фрагментации? И тогда это вызовет Третью Волну…

— Кто знает, — пожал плечами Лев. — Проблема в том, что Центр-0 не готов прислушиваться к моим предупреждениям, как когда-то никто не прислушался к Беликову. У них там сейчас свои войны: с Кавказом, с Булгарским Союзом и рядом других территориальных объединений. Вот почему я врал Гробченко, оттягивая всеми способами выполнение обязательств нашей стороны. К сожалению, ты весьма успешно справился с синхронизацией браслета и артефакта, и даже мои попытки помешать тебе не удались.

— Что? — Борис не поверил своим ушам. — Так это ты устроил диверсию? Ты передал мне неправильные расчёты, выставив перед всеми круглым идиотом? Как ты мог?

— Да, это был я, — кивнул отец. — И не стану просить за это прощение. Можешь поверить, всё, что я делал, я делал ради высшего блага.

— И как твои попытки должны были помочь высшему благу? — ядовито спросил Борис. — Ты хотя бы понимаешь, что из-за тебя мутанты напали на нас? Из-за тебя пострадал твой младший сын. Естественно, что терпение Изверга лопнуло. Как ты мог? Подставил собственное дитя в угоду своих безумных идей.

Холодная и равнодушная ко всему Сферу, которая только что парила над ними в воздухе, внезапно вздрогнула и испустила поток энергии, словно переключившись в другой режим. Отец, увидев это, чему-то обрадовался.

— Так и есть, — воодушевлённо воскликнул он. — И я не стану перед тобой оправдываться. Тем более, что теперь, эта задача по спасению человечества переходит к тебе с братом.

— Что ты несёшь? — зло крикнул Борис.

— Настройка управляющего контура полностью завершена. Полчаса назад я ввёл последние данные. Теперь Сфера готова, и ты будешь её оператором. Можешь всецело владеть ею и пользоваться.

Лев Вениаминович протянул сыну тёмный карбоновый браслет, напоминающий застёжку для часов.

— Надень его. Все ментальные команды тебе уже известны. Список функций разблокирован.

— Погоди! — Борис отшатнулся. Он отказывался что-либо понимать.

— Делай, как я говорю. Скоро мутанты будут здесь. Они уже прочёсывают город в поисках лаборатории. Я отвлеку их на себя, пока не придёт подмога из центра, а вы с братом тем временем сможете убежать.

— Убежать? Но куда?

— Для начала — покиньте город. Картограф показывает, что в южном секторе скоро случится затяжной вихрь красно-зелёного цвета. Как только вы воспользуетесь им, он станет фиолетовым и превратиться в шторм. На какое-то время это защитит вас. Преследователям придётся обождать пару недель; даже мутанты обходят такие бури стороной. И вот ещё кое-что…

Профессор приблизился к распределительному модулю, возле которого стоял старинный коричневый саквояж. Он казался совсем старым и потёртым, к тому же был довольно крупным и неудобным. Откинув крышку, Лев Вениаминович достал наружу «лупоглазые» окуляры, чьи выпуклые, фасетчатые линзы напоминали глаза диковинной мухи. Одна из граней-фасетов за время эксплуатации треснула.

— Что это? — не понял сын.

— Вихревой анализатор марки «Strider-911». Старенький, но всё ещё рабочий, — сообщил профессор. — Он наверняка тебе пригодится.

— Где ты его взял? — изумился Борис, помня о том, что подобные инструменты находятся на строгом учёте, в виду редкости отдельных компонент.

— Выменял у одного скаута на… да неважно, — профессор отмахнулся. — И вот ещё кое-что…

Он откинул фальшивую перегородку в саквояже, за которой оказалась потёртая кобура с настоящим пистолетом.

— Держи. Это уже мой личный подарок. Как говорится, от отца к сыну.

Только теперь, воочию увидев оружие, Борис поверил в серьёзность происходящего. Внутри него сразу же что-то сломалось. Юношу с головой накрыла внезапная паника.

— Зачем всё это? — пробормотал он, отшатываясь от Акудника-старшего, словно от прокажённого. — Никуда я не пойду…

От ужаса он покачнулся, и это заставило Шона очнуться. Увидев отца, он пришёл в восторг, и Борису пришлось поставить его на ноги.

— Папа? — в глазах мальчика появилась радость.

Он всегда обожал его. Несмотря ни на что.

Лев приблизился к своему ребёнку и, подхватив его на руки, крепко прижал к профессорской впалой груди. Борису показалось, что при этом его глаза наполнились невообразимым страданием.

— Мой любимый мальчик, — пробормотал он сквозь слёзы. — Ты как? Не сильно испугался?

— Чуть-чуть, — с серьёзным лицом ответил Шон. — Совсем немного, особенно, когда Лидия Ромуальдовна начала плавиться на полу, как будто кусок масла. После этого я сразу же побежал в класс и спрятался в дальнем шкафу.

— Какой же ты молодец…

— А потом за мной явился Боря и забрал с собой. Это ведь ты отправил его?

— Конечно я, — страдальчески улыбнулся профессор. — Я ведь не мог оставить тебя там одного. Ты наше с ним сокровище. Возможно, последнее в этом мире.

— Сокровище? — удивился мальчик. — Я ничего не знал об этом.

— Теперь будешь знать, — он поставил сына на ноги и положил руку ему на плечо. — Кстати, медвежонок, я сказал твоему брату, чтобы он забрал тебя и вы вдвоём отправились в укрытие. Не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Я ведь этого никогда не переживу. На самом деле, это будет хорошее путешествие, но, чтобы всё удалось, я хочу попросить тебя об услуге. В будущем тебе и твоему брату понадобятся все ваши силы. Поэтому постарайся слушаться его и не капризничай без причины. Ну как, ты справишься, малыш?

— Постараюсь, — с улыбкой кивнул мальчик.

— Вот и славно. Какой же ты у меня молодец.

Слушая их разговор, Борис снова почувствовал внутри себя шквал возмущения. Он бушевал где-то за грудиной, в области сердца. Какой же ты манипулятор! Будь ты проклят. Так было всегда. Снова и снова он заставлял своих родных выполнять каждое решение семейного диктатора. Словно опытный гипнотизёр подчинял себе слабовольную жертву.

Внезапно Борис выпрямился, наконец что-то для себя решив. Выбора нет, понял он, а значит, нужно закончить партию красиво. Больше отец никогда не увидит в глазах своего старшего ни упрёка, ни слабости. Больше никогда…

— Куда ты хочешь, чтобы мы отнесли Сферу? — холодно, практически презрительно, спросил юноша. — Только не говори, что мы должны бегать с ней по всему свету, скрываясь от преследователей без всякого плана. На такое я не подпишусь.

— И не надо, — кивнул Лев. — Твоё задание вполне конкретное. Ты ведь слышал о Форте Боярд?

— Центр изучения плазмы и холодного синтеза в Зеленограде-2? Это в нескольких тысячах километров от нас.

— Да, и тебе придётся пройти их, не взирая на все опасности, барьеры и лихих людей.

— Какова же цель?

— Цель проста. Ты должен будешь добраться до тамошнего генератора плазмы, который мощнее нашего раз в пятнадцать. Этого как раз хватит на то, чтобы спалить к чертям управляющие контуры артефакта, и тем самым Сфера Римана будет разрушена. Здесь такое просто невозможно. Я уже проверял.

— Что? — Борис был снова шокирован. — Ты действительно хочешь уничтожить артефакт?

— А как иначе? — сурово сказал отец, отпуская Шона. — Я ведь уже объяснил: любая созданная с её помощью Аннулированная Зона станет началом конца. Вот почему мы с тобой должны избавиться от неё раньше.

Борис больше не желал спорить с отцом. Отправив сигнал на артефакт с помощью браслета, он отключил его и аккуратно уложил в саквояж, предварительно обмотав тканью. Подняв голову, юноша посмотрел на профессора.

— Ступайте, — мягко улыбнулся Лев Вениаминович, и это был последний раз, когда братья видели своего отца.

Глава 7 Побег

— Эй, проснись, наконец, принцесса.

Эти слова стали первым, что услышал Борис, возвратившись из пустоты. Одновременно он почувствовал боль в затылке и холодные струйки воды, стекающие за шиворот.

— Что такое? — только и сумел выдавить он из себя, задыхаясь от паники.

— Не что, а кто, милый человек, — раздался насмешливый хриплый голос. — Усадите его обратно.

В тот же миг двое амбалов вернули Бориса в кресло, откуда зачем-то извлекли его минуту назад. Юноша постепенно начал приходить в себя. Только теперь он понял, что не может пошевелить руками — они были связаны за спиной. Встревоженно осмотревшись, он понял, что находится в какой-то квартире, вероятно, как и прежде в черте квартала, оказавшегося по другую сторону от Шахтинска.

— Кто вы такие? Зачем схватили меня?

— Помолчи, милок. И пожалуйста, смотри на меня, когда я разговариваю с тобой.

Взгляд Бориса переместился на человека перед ним. Среднего роста, широкий в плечах, но худой в талии, заросший и небритый, он напоминал статью матёрого волка, опасного и жестокого. Борис уже встречал таких в своём путешествии по задворкам Родины — для них не составит никакого труда воткнуть тебе шило в область печени, просто чтобы убедить в серьёзности своих намерений.

— Кто вы? — повторил он, упрямо вперившись взглядом в переносицу главаря. Очевидно, что это был именно главарь. Остальные двое — всего лишь его громилы.

— Ты смотри. А щенок не так плох, — восхитился незнакомец. — Люблю смелых людей. Хотя, по своему опыту, могу сказать, что они чаще совершают ошибки. Нет у них того нюха на расклад, который может спасти от смерти. А у трусов такой нюх обычно имеется.

— Кто же ты сам, трус или смельчак? — неожиданно дерзко спросил Борис, за что сразу же получил в ухо от громилы слева.

— Молчи, сосунок, — рявкнул тот.

— Нет-нет, Грынь, не трогай его, пока я не отдал приказ, — в голосе главаря послышалось неудовольствие.

Грынь смущённо потупился, пряча кулаки за спину.

— Кто я? Хороший вопрос, принцесса. Уж точно не смельчак, но и трусом, пожалуй, себя не назову. Скажем так, я человек удачи, прислушивающийся к голосу разума. А зовут меня Иван. Иван Колесников к твоим услугам. Может быть слышал обо мне?

Борис покачал головой, чем явно разочаровал незнакомца.

— Бандит? — спросил он.

— Скорее да, чем нет, — осклабился небритый и слегка кивнул подельнику.

Последовал ещё один удар, по тому же уху. В голове Акудника как будто что-то взорвалось.

— За что? — взвыл он.

— В качестве предупреждения. Как я уже сказал, я люблю смелых, но терпеть не могу всякое хамло. Понятно?

Борис поспешно кивнул.

— Итак, теперь я хотел бы узнать, кто ты сам будешь? И прежде, чем ответишь, настойчиво предупреждаю, что ложь может оказаться последней в твоей жизни. Итак?

— Зачем мне врать. Я обычный вольный бродяга, в прошлом скаут…

В ту же секунду прилетел ещё один удар, на этот раз в правое ухо.

— У тебя всего две барабанные перепонки, — опасно произнёс Иван. — Лучше побереги их. Дам подсказку: нам известно твоё имя, но хотелось бы услышать его от тебя.

В голове юноши всё перемешалось. Они знают, кто я? Как это возможно? Увидев опасный блеск в глазах Колесникова, он поспешно выкрикнул:

— Борис. Борис Акудник.

По лицу главаря разлилось удовлетворение.

— Наконец мы достигли взаимопонимания, вьюноша. С какой целью ты шпионил за вратами Шахтинска? Можешь мне поведать?

— Я не шпионил, — запротестовал Акудник. — Просто изучал обстановку. Я прибыл в вашу лакуну этим утром и не собирался здесь надолго задерживаться.

— Снова врёшь, — лениво ответил главарь, но прежде чем он успел отдать приказ своему громиле, Борис раздражённо воскликнул:

— Я не вру. Прошлой ночью я спас одну девочку из Слободы, а сегодня утром привёл её обратно. Я временно остановился у Степана, здешнего старосты.

— Знаю Степана, — кивнул Иван. — А что за девочка?

— Эля. Глупая кроха, которая заблудилась в лесу, а затем случайно вошла в прокол и оказалась на другой стороне.

Главарь задумчиво погладил свою неопрятную бороду.

— Дочка Фёдора, значит. Похоже, ты действительно не врёшь. Но это не отвечает на вопрос, зачем ты нужен Клешне…

— Что? — в голосе Бориса прозвучало неподдельное изумление. — С чего вы взяли?

— Из тех листовок, которые его ублюдки расклеили по округе. За тебя объявлен внушительный куш. Местные ребятишки увидели тебя возле школы, а затем один из них дал мне знать. Хороший парень, ловкий и сообразительный. Когда-нибудь возьму его в банду.

Мыслительные процессы в голове Бориса ускорились. На то, чтобы родить подходящее объяснение, понадобилось не более трёх секунд.

— Я понял, — воскликнул он. — Вашего Барона я в жизни не видел. Очевидно, он действует по наущению своих гостей.

— Гостей? — глаза Ивана опасно сузились.

— Да! Я видел небольшой кортеж на подъезде в город и опознал эмблему на кузове. Это Центр-0. Кто-то из офицеров генерал-майора Гробченко.

— Так я и думал, — удовлетворенно кивнул бандит. — Рад, что наши умозаключения совпали. Осталось выяснить, зачем же ты нужен им?

Борис опустил глаза и, демонстрируя лёгкую застенчивость, без зазрения совести соврал:

— Я случайно, сам того не ведая, согрешил с супругой генерала. Вот он и ополчился на меня.

— Да ну, — восхитился один из громил, но тут же осёкся, увидев суровый взгляд босса.

— Считаешь, что мы совсем идиоты? — с очевидной яростью спросил Иван. — Оставь свои байки для деревенских жителей.

С большим трудом он взял себя в руки, а потом направился к выходу из комнаты. Его цепные псы последовали за хозяином.

— Вы куда? — удивился Борис.

— Дадим тебе пару часов подумать. А потом, не серчай, если ты продолжишь вести себя, как неразумное дитя, я лично вырву тебе ногти, столько, сколько понадобится, чтобы привести тебя в чувство. Ты у меня обязательно заговоришь. Какой кровью — решать тебе.

Бандиты вышли из комнаты, и Борис на пару минут расслабился. А потом начал исследовать себя, чтобы понять, в каком он положении. Вроде бы, всё было в порядке, руки-ноги целы, голова гудит, но не смертельно. Кисти крепко связаны за спиной морским узлом, из которого не так-то просто освободиться. Зато эти дегенераты не догадались привязать его к креслу.

Борис вскочил на ноги и подошёл к окну. Всего-то второй этаж. Можно было бы прыгать, если бы не руки. Подойдя к замкнутой двери, он приложил ухо к междверной скважине и прислушался. Всё было отлично слышно.

— Зачем ты с ним возишься, Колесо? — раздался голос одного из громил. — Давай просто отдадим его генералу и получим вознаграждение.

— Заткнись, Оглобля. Не с твоими цыплячьими мозгами мне что-то советовать. Нужно понять истинную цену этого парнишки, прежде чем торговаться с пришлыми. К тому же не забывай, в переговорах участвует Барон.

— И что с того? — спросил Грынь.

— И то. Я лучше оторву вам головы, чем стану сотрудничать с ним. Нужно выяснить, зачем им нужен этот мелкий, а затем мы разработаем план, как лучше воспользоваться им, чтобы проникнуть в Шахтинск. Лично меня уже достало околачивать груши в этих трущобах. Пора бы нам вернуться в город и потрясти его, как следует. Если Клешня считает, что он закончил с нами, то он ошибается. Мы ещё попортим ему кровушки, а даст бог, сковырнём с намоленного местечка. Что скажете на это?

— Было бы неплохо, — раздался глухой голос того, кого назвали Оглоблей. — У меня там есть одна зазноба. Маргарита Карнавал. Встречается сейчас с Корявым. Этот дохляк не только первым присоединился к охранке Барона, но и вздумал потыкать в неё своим обмылком. Никогда не прощу урода. Найду и выпотрошу, как свинью…

— Хорошее желание, — одобрительно крякнул главарь. — Бабы и хабар это всё, что тебя интересует в жизни. Не так ли, Оглобля? Что касается Корявого, я позволю тебе разобраться с ним, как только мы вернёмся в город. Этот ублюдок и его кореш Гангрена ещё поплатятся за то, что предали меня.

Борис не стал слушать дальнейший диалог и вернулся в комнату. Пистолет, подумал он, где он? Эти отморозки забрали его себе? Неужели отцовский подарок так и канет в безвестность, навсегда перейдя к отбросам преступного мира? Как же обидно.

Исследуя помещение, Акудник обратил свой взор на старинный сервант, хранивший набор посуды: вилки, ложки и стаканы. Всё, как любили советские люди. Псевдо-богатство, расчехляемое аборигенами лишь по праздникам. Может быть в наборе есть нож?

Борис повернулся спиной к серванту и медленно открыл застеклённые дверцы, стараясь, чтобы они не скрипнули. Затем начал осторожно ощупывать содержимое. В картонной коробке обнаружилось несколько столовых ножей, но такими он мог бы резать верёвку до морковкиного заговенья. Внезапно юноша увидел среди них один не совсем обычный: серебренный, с серрейтером, чтобы удобнее было стругать мягкий хлебушек. За неимением лучшего, попробовать стоило. Медленно вытянув нож из коробки, Борис прихватил рукоятку двумя пальцами и принялся елозить пилообразным лезвием по грязной бечевке.

Минуты тянулись одна за другой. Прошло уже более получаса, а из результата пока что было только несколько неаккуратных порезов, капающая по рукам кровь, и наполовину измочаленная верёвка. Борис почувствовал панику: он либо истечёт тут кровью, либо с минуты на минуту эти ублюдки вернутся обратно. Два часа, конечно, не прошли, но кто сказал, что бандитам свойственна пунктуальность. Напрягая мышцы, Акудник дёрнул из последних сил — и надрезанное волокно с треском лопнуло. При этом кухонный нож выпал из окоченевших пальцев и отлетел к стене, предательски звякнув.

— Что это там? — раздался голос из соседней комнаты.

Не дожидаясь гостей, Борис бросился к окну и запрыгнул на подоконник. Лелея надежду, что окно не заскорузло от времени, он повернул ручку и рванул её на себя. Деревянная рама глухо скрипнула, и отчаянный парень отправился в пустоту, не смея оглядываться. Как раз вовремя. В тот момент, когда он поднимался на ноги, благодаря бога, что внизу находился не асфальт, а взрыхлённая землеройками земля, в комнату уже ворвались цепные псы Колесникова — Жора Оглобля и Юрка Грынь. Они готовы были рвать и кусать, но не отличались сообразительностью, поэтому не сразу осознали, что жертва благополучно выскользнула из капкана.

К тому времени, когда Борис добрался до моста через Кременную, солнце почти зашло за горизонт. На протяжении всего пути он оборачивался, пытаясь понять, преследуют ли его бандиты или отказались от погони. Похоже, что не преследуют. Отстали гады. Внезапно его сознание озарила ещё одна тревожная мысль: он ведь по сути сказал им, где остановился в Слободе. Это значит, что они могут нанести внезапный удар. Хотя на подобную операцию им понадобится какое-то время, а значит, он успеет ещё забрать брата и артефакт, прежде чем снова ударится в бега. Привычное для них занятие. Из Горынь-города бежали от бандитов Зиверга так же, посреди ночи, аж пятки сверкали.

Через полчаса оказавшись на деревенской площади, Борис остановился у деревянного стенда с объявлениями. В прошлый раз он проигнорировал его, но сейчас его взгляд привлекла черно-белая фотография, распечатанная на плохоньком принтере. Под ней же имелось обещание вознаграждения. Так вот почему на него так криво смотрели местные ребятишки. Очевидно, узнали. Странно одно, почему промолчал староста?

Борис тщательнее вгляделся в потрёпанную бумагу и усмехнулся. Он мог быть доволен — его физиономия благодаря шраму и дрянной печати казалась такой же бандитской, как и у шестерок Колесникова. Сам встретил бы такого в ночном переулке — напрудил бы в штаны со страху.

По мере приближения к подворью Степана, Борис с удивлением осознал, что происходит нечто необычное. Во дворе скопилось по меркам деревни немалое количество народа — пятьдесят-шестьдесят человек, многие с вилами и фонарями. Странное дело. Неужели кто-то умер? Непохоже на то. Гул голосов казался скорее разгневанным, а не жалобно-заунывным. Жители Слободы как будто требовали от старосты некоего ответа.

«Надеюсь, они заявились туда не по мою душу, — с чувством злобы подумал Акудник. — Было бы слишком много неудач для одного дня».

Осторожно пробираясь в сумраке, он вошёл на подворье, но не стал приближаться к возмущённой толпе, не желая рисковать понапрасну. Застыв под яблоней, он услышал немало странного.

— Степан, ты обещал вчера, что Емельян вернётся, и я, как дурак, тебе поверил. Говори уже, где мой сын?

Плюгавый мужичонка на одной ноге, с костылём, почти выпрыгивал из штанов от злости.

— Всё верно! Почему Барон не отпускает моего отца? — вторила ему молодая девушка в сарафане.

— Объяснись, Степан. Ты знаешь, мы люди простые, семинарий как некоторые не заканчивали, но мы не любим, когда нам врут…

— Успокойтесь, милые жители, — рявкнул староста, поднимая руки над толпой. — Я не собирался вас обманывать, ни вчера, ни сегодня.

— Ага, а кто обещал, что наши родные вернутся к вечеру этого дня?

— Послушайте, я же вам не господь бог, и даже не советник Барона. Он делает то, что считает нужным. Все вы это знаете, и сами, добровольно, отправляетесь к нему в шахты или на услужение, — послышался возмущённый гул толпы. — Постойте, дайте сказать, разве я не отговаривал вас от этого? Но многие из вас тогда смеялись и отшучивались. Повелись на цацки и медные монеты. Нужны они вам сейчас? То-то же. Матушка-природа может обеспечить человека всем, что ему нужно, и для этого достаточно небольшого клочка земли и пары крепких рук. Но ваши родные предпочли честному труду батрачить на Барона. И теперь, когда он изменил правила игры, вы почему-то пришли ко мне.

— Но ты же наш староста, — раздался разъярённый голос, — отведи нас к нему. Пусть нас пропустят в город, и мы добьёмся того, чтобы их отпустили. Так или иначе, полюбовно или силой.

— Ага, и чем вы ответите отморозкам с автоматами? Своими граблями и вилами? Вы серьёзно? Один негодяй на башне с турелью на подходе к шахтам положит вас всех. И это я уже не говорю о том, что вас никто не пропустит в город. Врата контролируют люди Барона. Что здесь может быть непонятно?

— Непонятно, что ты нам предлагаешь? — крикнул плюгавый старичонка. — Просто сидеть и ждать?

— Именно так! — рявкнул староста. — Пусть пройдет время. Мы даже не знаем, почему он задержал ваших родных. Возможно, всё не так уж страшно. Возможно, они вернутся уже завтра.

Борис не стал слушать дальше. Более-менее ему всё стало понятно. Барон лютует в лучшем духе средневекового дворянства. Крепостные недовольны и требует ответа. А у него с братом свои собственные проблемы. Вот почему им лучше покинуть лакуну уже к утру, пока всё это не смешалось в одну большую дурно пахнущую кучу, и их с Шоном не затянуло внутрь.

Осторожно пробираясь по двору, стараясь не выходить на освещённую часть, Борис вошёл в избу и отправился в отведённую ему комнату. Брата в ней не оказалось, видимо, играет где-то со своей новой подружкой. Совсем отбился от рук, чертёнок. Придётся снова объяснять правила игры. Но уже завтра, а сейчас нужно срочно собрать вещички и валить из Слободы на все четыре стороны: подальше от Клешни, Зиверга, Гробченко, Колесникова и остальных негодяев, выслеживающих их.

Дверь внезапно скрипнула. Борис обернулся и увидел Степана.

— Ты куда это собрался, да ещё на ночь глядя? — изумился тот.

— Лучше расскажи, что там у вас случилось? — ответил вопросом на вопрос юноша, не прекращая сборы. — Почему все жители так поздно собрались у тебя во дворе? Не могли дождаться утра?

Степан отмахнулся, присаживаясь на край кровати.

— Да всё то же. Проклятый Барон не отпускает наших людей, а местные волнуются. Они надеялись, что их родных освободят после полудня, а охрана у ворот только посмеялась в лицо тем, кто пришёл узнать правду. Вот они и взбесились. Потребовали от меня, чтобы я немедленно что-то сделал.

— А ты?

— А что я? Уговорил их дождаться утра. Народная мудрость гласит — утро вечера мудренее. Понимаешь, к чему я веду?

Борис кивнул.

— К сожалению, не в моём случае. Я должен уходить прямо сейчас. Не хочу навлекать на тебя проблемы.

— Какие ещё проблемы? — удивился староста.

— А то ты не знаешь, — огрызнулся гость. — Почему сразу не сказал, что в вашем захолустье на меня объявили контракт. Живым или мертвым? Двадцать тысяч меди. Немалая сумма.

Степан понимающе кивнул.

— Я так и думал, что это ты, но не был уверен. Фотография не слишком похожа.

— Вот как? — усмехнулся Борис. — А детишки у школы сразу узнали. И доложили куда следует.

— Что? — Степан окаменел, не веря своим ушам. — Подростки сдали тебя Барону?

— Не ему. Другому типу, тоже крайне неприятному.

— Не понимаю.

— Фамилия Колесников тебе о чём-то говорит?

Староста ойкнул, а Борис продолжил.

— Я только что от него. Едва удалось сбежать. Но так получилось, что я указал ему на твой дом. Боюсь, он может наведаться.

— Не говори ерунды, — усмехнулся Степан. — Этот ублюдок не станет так рисковать своей шкурой. Однажды он уже околачивался в Слободе, так я с мужиками намял бока его громилам. Тебе не о чем беспокоиться.

Борис был немного удивлён.

— Странно. Мне этот дядька показался серьёзным типом. Сомневаюсь, что деревенские могли его напугать. Извини за прямоту.

Степан пристально посмотрел на гостя, а затем понял, что не сможет того переубедить. Поднявшись с кровати, он молча покинул комнату.

— Вот и поговорили, — проворчал юноша, проверяя застежки на рюкзаке. Кажется, он был полностью готов к побегу. Ничего в общем-то нового.

Дверь снова скрипнула. Обернувшись, Борис увидел своего брата и с облегчением выдохнул.

— Где ты был? Я уже начал волноваться. Собирайся, мы должны уходить.

Глаза ребёнка расширились от изумления.

— Уходить? — глухо повторил он. — Мы не можем уйти.

— Пожалуйста, давай на этот раз без твоих капризов, — устало сказал Акудник. — За нами снова охотятся. В любую минуту кто-угодно из этих милых крестьян может попытаться выдать нас Барону. А у меня больше нет отцовского пистолета…

— Это не важно, — нетерпеливо оборвал его Шон. — Отца Эли мучают и, возможно, скоро убьют…

Старший брат удивлённо вытаращился на младшего.

— Откуда такая информация? Я только что разговаривал со Степаном. Он ничего такого не упоминал.

— Понятное дело. Когда ты ушёл исследовать город, сюда заявился какой-то тип. Он искал старосту. Эля подслушала их разговор.

— И что там?

— Они говорили о жителях, которых не отпускают. Оказывается, это как-то связано с её папой. Барон посадил его в тюрьму и шантажирует жизнями остальных жителей. Этому злодею что-то надо от него.

Борис нахмурился.

— Допустим, ты прав. Но, Шон, мы не можем вмешиваться в дела всего мира. У нас своих собственных забот полон рот.

Мальчик упрямо сжал кулаки.

— Я не прошу тебя вмешивать в дела всех. Помоги только отцу Эли. И мы пойдём дальше.

— Как я могу ему помочь? Я что, похож на какого-то супергероя? Или у меня в личном управлении имеется отряд скорого реагирования? Ты ведь понимаешь, что стоит на кону? Мы не можем отвлекаться от миссии…

— У тебя есть артефакт! — крикнул мальчик. — Он поможет тебе.

Борис молча уставился в светлые глаза Шона, но тот нисколько не смутился и выдержал взгляд брата. Было видно, что он настроен решительно.

— Чёрт! — выругался старший. — Ладно, рассказывай, что она там слышала? И почему Степан ничего мне не рассказал.

— Наверное потому, что мы для них чужие, — предположил Шон.

— Допустим. И всё же…

В этот момент дверца снова скрипнула, и в комнату ворвалась девочка. Её волосы были растрёпаны, а дыхание сбито.

— Что с тобой произошло, Эля? — тут же подпрыгнул на месте Борис. Он буквально кожей почувствовал, что девчонка принесла им очередные дурные вести.

— Вы должны бежать, — прошептала Эльвира. — Дядька Степан приказал дядьке Михею, своему помощнику, чтобы тот отправился за мужиками. Они собираются брать вас прямо здесь.

— Чёрт, — яростно прошипел Борис. — Вот же подлец. Значит, он тоже враг. Собирается получить за нас награду. Так, быстро отсюда. Уходим, Шон…

Повесив за спину мешок и схватив чемодан, он бросился к окну и выглянул наружу. Всё отлично, можем пройти. Распахнув створку, он подхватил брата и выставил его наружу. Затем проделал то же самое с Эльвирой. Оказавшись на улице, постарался прикрыть окно и потащил детей в сторону фруктового сада. Здесь уже было попроще: длинные тени укрыли их, и Борис не останавливался, пока не оказался на заброшенном участке с покосившейся избой.

— Всё, девочка моя, — прошептал Акудник. — Иди домой, а мы попробуем покинуть это злосчастное место. Спасибо за то, что предупредила…

— Но брат! — громко прошипел Шон. — Ты же обещал…

— Что обещал? — в голосе Бориса прозвучало непонимание.

— Ты знаешь!

— А, вот ты о чем! Издеваешься? Неужели не понимаешь, в каком мы положении?

Шон сердито топнул ногой.

— Я никуда не пойду, если ты не выполнишь своё обещание. Ты должен помочь её папе!

Борис от ярости прикусил губу. Эльвира стояла возле Шона, расстроенно опустив глаза и не решаясь просить о чём-либо. В этот момент со стороны дороги, метрах в ста от них, раздался какой-то шум. Приглушённые шаги и голоса людей. Стало понятно, что дядька Михей оперативно собрал деревенских мужиков и вёл их прямо к дому старосты.

— Ладно, подумаем об этом позже, — промычал Акудник. — А сейчас не отставайте.

Юноша и дети, что есть духу, помчались к изгороди, просочились сквозь дыру в ней и направились на север, к реке, обходя чужие владения. Вскоре впереди послышался бурлящий гул Кременной, которая катила свои воды, не останавливаясь, по десяткам каменистых и опасных порогов.

Глава 8 Банда Колесникова

Когда Борис с детишками перешли мост и наконец добрались до городской застройки, на ночном небосклоне успела уверенно обосноваться луна. Она казалась уродливой, рябой, покрытой чёрными и фиолетовыми пятнами. Каждый ребёнок в Атомграде-49 знал, с чем связан этот необычный эффект — законы преломления света в хромоплазме были чересчур своевольными. Они отказывались быть описанными простой формулой Снеллиуса, открытой в далёком средневековье.

Приблизившись к школе, Борис остановился, изучая местность. Лунный свет отражался от разбитых стекол, которые валялись под окнами вдоль всей потрескавшейся стены. И стёкла, и мусор, и запах гнили не делали это место более уютным, но выбора всё равно не было. Либо так, либо никак.

— Давайте-ка внутрь, — велел Акудник, показывая на покосившуюся школьную дверь.

— Зачем? — удивился Шон. — Что мы забыли здесь?

Внезапно до него дошло.

— Ты же не собираешься оставить нас одних в этом захолустье?

— А ты как думаешь? — ядовито спросил Борис. — Полагаешь, я отправлюсь в город, захваченный преступниками, с двумя детишками на буксире? Ты уж определись, мелкий, чего от меня хочешь. Либо мы уходим к Форту Боярд, как я и предлагал сразу, либо вы, детишки, остаётесь в этом здании и сидите здесь тихо, как мыши, пока я не вернусь. Я постараюсь не затягивать, но, возможно, это продлиться два или три дня. Вам придётся скрываться от местных, не высовывая носа наружу. Ну что, справитесь как-нибудь?

Шон посмотрел на Эльвиру, которая радостно кивнула. Тогда он скорчил недовольную гримасу, по которой старший сразу догадался, какое у того мнение относительно плана. Но, удивительно, младший больше не пытался спорить.

— Ладно, мы будем осторожны, — кивнул Шон. — Но и ты постарайся не лезть там на рожон.

Зайдя в загаженный вестибюль школы, ночные гости начали осматриваться по сторонам. Слава богу, внутри никого не было, ни бомжей, ни наркоманов. Всё-таки есть что-то в апокалипсисе позитивное, людей кот наплакал. Глубокие тени пролегли от дальних углов, заставив Элю нервно вздохнуть. Она крепко сжала руку Бориса, и он ответил ей тем же, пытаясь успокоить девочку.

— Всё хорошо, милая. Здесь никого кроме нас нет. Не бойся. Давайте поищем для вас какое-нибудь укрытие.

Они направились к центральной лестнице, перила которой были покрыты густым слоем пыли, и не спеша поднялись на следующий пролёт. С площадки второго этажа разбегались три коридора, и Борис выбрал один из них. Шаги ночных посетителей казались чересчур громкими. Само пространство было пронизано неким страхом и ощущением заброшенности. Борис на секунду засомневался, что он хочет оставлять детей здесь. С другой стороны, безопаснее чем здесь им нигде не будет. А даже, если деревенские их найдут, ну не съедят же они детей, тем более, что Эльвира находится под опекой Степана, их старосты.

Класс за классом гости начали осторожно исследовать мёртвые помещения, пока, наконец, не наткнулись учительскую. Её дверь оказалась цела и даже имела внутреннюю щеколду, так что можно было запереться от внешнего мира. Сама учительская состояла из двух помещений и туалета. По нынешним меркам, невероятное удобство. В дальнем помещении находился сервант с пыльными заплесневелыми папками, рассохшийся деревянный стол и продавленный диван, на котором в прежние счастливые годы усталому преподавателю можно было прикорнуть часок-другой.

— Ну как? — поинтересовался Борис, глядя на детей. — Протяните здесь?

Шон кивнул и деловито спросил:

— А что прикажешь нам есть?

— Не беспокойся, я оставлю вам запас галет и воду. Постарайтесь не выходить отсюда без крайней нужды. И помните, тишина залог успеха. Обещаете вести себя аккуратно?

Дети одновременно кивнули, и Борис улыбнулся.

— Тогда я пошёл. Если появятся местные, взрослые или ребятишки, не выходите к ним. В крайнем случае, говорите, что я запер вас здесь и сбежал. Всё понятно?

Шон и Эльвира снова кивнули.

Выходя из школы, Борис никак не мог унять растущее раздражение и беспокойство. Всё, что случилось с ними, вчера и сегодня, было одной сплошной цепочкой ошибок, его ошибок. Он не должен был идти на поводу младшего. Нужно было ещё утром оставить Эльвиру на границе Слободы и продолжить путь дальше, а не вступать в отношения с этими людьми. Но он сделал то, что сделал, и теперь этого не изменить. Хотя на будущее, подумал Борис, нужно научиться отказывать своему брату. Это не дело во всём потакать ему. В Горыни из-за этого их едва не загнали в ловушку, а всё потому что Шон захотел попробовать сахарной ваты. К счастью, тогда они сбежали из города и даже наказали по заслугам одного из мерзких душманов: того жирного, вечно голодного ублюдка с сальными патлами.

Не оглядываясь назад, Борис свернул с главной дороги и направился в соседний квартал, откуда ещё недавно драпал изо всех сил. В голове юноши начинал формироваться некий план, ещё нечёткий, довольно смутный, но уже получивший первое приближение. Чтобы выжить сегодня и завтра, ему понадобится вся возможная помощь, которую только можно найти в этом несчастном, богом забытом месте…

— Эх, зря ты так, Колесо, — раздался обиженный голос Оглобли. — Зачем ты избил Грыня до кровавых соплей?

Свет переносного фонаря тут же метнулся со стены в угол комнаты, где один громила прикладывал мокрую тряпку к голове второго. Сам фонарь находился в руках Ивана Колесникова, который с удобством расположился в мягком кресле.

— Зря, говоришь? — прорычал главарь, сжимая кулаки. — Я доверил вам простую задачу — постеречь несколько минут нашего языка, а вы и её умудрились провалить. Неудивительно, что с такими подручными, я так и не смог воткнуть перо в ухо Клешни.

— Мы же не виноваты, — попытался возразить избитый Грынь. — Кто знал, что этот щегол окажется таким вёртким.

— Ладно, закрыли тему, — Колесников оборвал подручного. — Уже не важно.

Внезапный шорох со стороны двери привлёк его внимание.

— А я предлагаю как-раз всё обсудить, — раздался знакомый голос, и на лице Колеса появилась кривая ухмылка.

— А ты смельчак, парень, если вернулся, — с лёгким удивлением сказал он.

Затем главарь перевёл фонарь на дверь, но никого там не увидел.

— Что происходит? — промычал он. — Покажись. Где ты, урод?

— От урода слышу, — на этот раз голос прозвучал сзади, и в душе главаря неприятно похолодело.

Вскочив с кресла, он развернулся и наконец увидел наглеца, который с улыбкой смотрел на него, выставив перед собой верную беретту, подобранную со стола. Как же приятно было вновь ощущать потёртую поверхность рукоятки.

— Как ты это сделал? — ошалело спросил главарь.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — усмехнулся парень. — А теперь послушай, что я тебе скажу, Колесо. И не вздумай дёргаться. Стрелять я хорошо умею.

Колесников сглотнул, нисколько в этом не сомневаясь.

— Итак, — продолжил Борис, — насколько я понял из того, что подслушал, ты не испытываешь особой симпатии к Барону. Не так ли?

Мужчина хмуро кивнул.

— А меня ты похитил, желая насолить своему визави. Внести ложку дёгтя в их отношения с военными?

Последовал ещё один кивок. Борис улыбнулся.

— В таком случае, хочу предложить тебе сделку века. Возможно, судьба и свела нас вместе только для того, чтобы мы помогли друг другу.

— О чём ты, шкет? — не выдержал один из амбалов, выходя из угла.

— Погоди ты, Оглобля, — рявкнул главарь. — Позволим нашему гостю свободно высказаться. Интересно, что он скажет дальше.

— Как я понимаю, ты не можешь сейчас вернуться в город? Единственный путь лежит через блокпост, контролируемый врагом. Я проанализировал здешний барьер и понял, что в нём бывает крайне мало естественных проколов. Это значит, что без вихревого анализатора вы можете тухнуть здесь по нескольку месяцев.

— Так и есть, — согласился Колесников.

— Тогда, что скажешь, если я проведу вас внутрь, а потом мы объединим усилия и ударим совместно по логову твоего врага?

Глаза бандита округлились.

— Ты серьёзно, малой? И как ты намерен сделать это? Ты что, грёбаный маг?

— Это моё личное дело, — сухо ответил Борис. — Но уверяю тебя, что я справлюсь с этим не хуже мага.

— Допустим. А потом-то что? Какими такими особыми навыками ты обладаешь, что готов идти в пасть тигра? Внешне ты обычный парнишка, который ещё вчера сосал мамкину титьку. Хочешь сказать, что это не так? Думаешь, получил шрам под глазом и разом стал матёрым бойцом? Эй, Грынь, покажи-ка ему свою спину, чтобы сопляк не выделывался.

Двухметровый гигант с раздувшимся после побоев лицом послушно развернулся и снял футболку. На секунду сердце Бориса заныло: вся спина Грыня были покрыта застаревшими грубыми шрамами, от которых любой вьетконговец пришёл бы в неописуемый восторг.

В этот момент, добившись того, что юноша отвлёкся, Колесо сделал попытку уйти в сторону. Его цель была — наброситься и обездвижить Бориса. Однако тот вовремя раскусил его замысел и выстрелил в пол. Пуля пролетела в сантиметре от ноги главаря.

— Вот каков ты, Иван Колесников, — раздражённо процедил парень. — Ну ладно, не хочешь сотрудничать, не надо. Похоже, я сделал ошибку, подумав о тебе лучше, чем ты есть…

Борис сделал шаг в сторону, желая обойти бандитов, и Колесо тут же сменил тактику:

— Да ладно, шкет. Успокойся. Я просто проверял тебя. Твоё предложение на самом деле довольно интересное. В последний раз мы с ребятами были в городе полгода назад, и с тех пор никак не можем вернуться обратно. Совсем мы заплесневели здесь, сидя на этом отшибе. Вот, что я тебе скажу, если твоё предложение в силе, мы готовы участвовать.

Борис внимательно всмотрелся в грубое и небритое лицо главаря. Сейчас оно казалось таким невинным, как будто тот не пытался только что наброситься на гостя. Борис почувствовал сомнение. Слишком уж опасно доверяться урке. С другой стороны, что ещё ему остаётся? Без провожатого в чужом и враждебном городе он просто-напросто потратит своё время попусту. Или вообще окажется в западне. В таком деле было бы неоправданным расточительством отказываться от помощи.

— Берите всё, что вам надо, и следуйте за мной, — через некоторое время сказал он, и бандиты начали суетиться, бегая по комнатам и собирая вещи. Еще через пять минут они покинули хрущёвку.

Отойдя от здания метров на пятьдесят, они почувствовали давление, оказываемое на них со стороны поля. Даже в темноте ночи можно было увидеть всплески чужеродной материи, которая не желала их пропускать на другую сторону. Сжимая челюсти, они всё-таки преодолели ещё несколько десятков метров. Полупрозрачные фосфоресцирующие существа — разновидность Искажённых, называемая в народе ламантинами или бирюзовыми странниками — неторопливо проскользили мимо людей, не обращая на них внимания. Длинные конечности, короткие хвосты, а также весьма выразительные морды, напоминающие слоновьи хоботы — они казались чем-то эфемерным: ни красивые и ни уродливые, ни злые и ни добрые. Просто чужеродные существа, равнодушные к проявлениям реального мира.

— Мерзкие твари, — буркнул Колесников.

Даже он отсюда мог разглядеть их, не говоря уже о Борисе, на лице которого разместились выпуклые окуляры.

— Это ты ещё галлюцигений не видел, — усмехнулся юноша. — Если верить наброскам скаутов, то ещё зрелище.

Бандит не стал уточнять, что за существа, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Возросшее давление извне мешало ему трезво мыслить. Через какое-то время Иван нетерпеливо промычал:

— И что теперь, шкет? В чём состоит твой план? Как ты собираешься пройти дальше? Это чистое сумасшествие. Ещё немного — и у меня лопнут глаза, вместе с барабанными перепонками.

— Успокойся, — холодно ответил Борис, поворачивая голову. — Сделайте два шага влево. Станет полегче.

И действительно, едва только бандиты последовали совету, как давление на тело и черепную коробку в особенности разом ослабло.

— Хм, а эта твоя штучка, оказывается, весьма полезна, — с уважением пробормотал Колесо, потирая свою бычью шею. — Только вряд ли она выведет нас на другую сторону. Думаешь, я не понимаю, что ты пытаешься приблизиться к одному из вихрей? Представляю, что может случиться, если мы сделаем неверный шаг. Нас просто-напросто разорвёт на куски.

В глазах Оглобли и Грыня появилась нешуточная тревога. Если бы не страх перед лидером, они бы уже драпали со всех ног обратно.

— Не беспокойся, — усмехнулся Акудник. — Главное, предельно чётко следуйте всем моим командам, и с вами не случится ничего плохого. Я обещаю.

Иван кивнул, и они продолжили пугающий путь меж вибрирующих невидимых стен, грозящих им чудовищной гибелью. Через несколько минут Борис остановился, и с некоторым опасением посмотрел в сторону. Колесо проследил за его взглядом, но не увидел ничего кроме перламутровой ряби. Разве что, какую-то мимолётную тень.

— Что такое? — напряжённо спросил он.

— Всё в порядке, — неуверенно ответил Борис. — Просто показалось. Глупость какая-то… А вообще, мы почти прибыли.

— И куда?

— К точке, из которой я могу провести нас дальше. Будь осторожен, не наступи на сомнамбулу.

Колесников вздрогнул и отшатнулся. Перед ним ползло что-то плоское и длинное, похожее на ленточного червя. Разноцветные усики вокруг ротового отверстия заставили Колесо испытать отвращение.

— Что это такое, чёрт побери?

— Не реагируй так, — усмехнулся парень. — Всего лишь пурпурная сомнамбула. Она безопасна и практически нежизнеспособна за пределами барьера. Поэтому раньше ты её не встречал. А вот некоторые другие виды способны выбираться и дальше. Ладно, будьте готовы. Сейчас я проведу нас.

Главарь банды не успел ничего ответить, потому что в следующую секунду увидел нечто ещё более странное, чем ламантины или эта червеобразная дрянь: над головой нахального парня внезапно появился и завис прямо в воздухе необычный предмет. Это была медная сфера, которая вибрировала, издавая при этом металлический гул. Практически сразу из неё вырвался холодный, как будто ледяной луч, и пространство вокруг наполнилось характерным запахом озона, точно после удара молнии. Осторожно вытянув руку в сторону, Оглобля радостно вскрикнул:

— Не может быть! Поле исчезло. Как ты это сделал?

— Не твое дело, — фыркнул Борис. — Бегите за мной, пока оно не восстановилось.

И он рванул вперёд, да так, что аж пятки засверкали. Колесников с его амбалами не уступали парню в скорости. В своих очках тот отлично видел, как прокол, созданный им, постепенно сужается, взрываясь радужными потоками пены. Похоже, давление глюонов в этом месте превышало норму в несколько раз.

— Быстрее, — на ходу рявкнул юноша, — если не хотите подохнуть.

Рыча от ярости и страха, Колесников со своими подельниками вложили все силы в последний рывок и внезапно, вслед за Акудником, вырвались на пустошь посреди одичавшего за несколько лет парка. Упав на колени, бандиты судорожно дышали прохладным ночным воздухом, постепенно приходя в себя. Главарь поднялся первым.

Борис молча стоял рядом с ним, глядя куда-то в сторону. Похоже, его действительно что-то взволновало во время перехода. Колесников почувствовал это своим нутром, но сам ничего не увидел, кроме сплошной стены из хромоплазмы. Где-то там, по другую сторону, стояли разваливающиеся пятиэтажки, в которых он с Оглоблей и Грынём провёл последние несколько лет, скрываясь от длинных рук Барона.

— Что там такое? — поинтересовался главарь. — Ты видишь кого-то?

Его голос разрушил напряжение момента, и Борис пришёл в себя. Сняв с лица окуляры, он повернулся к остальным.

— Просто показалось, — отмахнулся юноша. — Не обращайте внимание. Теперь, когда мы здесь, пора перейти к нашему плану. Кстати, где это мы?

— Парк Горького, — с усмешкой ответил Оглобля. — Когда-то мы с ребятами частенько здесь пили пиво и цепляли девок. Хорошее было время. Весёлое…

— Не переживай, Жора, когда-нибудь оно обязательно вернётся, — заверил его Иван. — А теперь уходим отсюда. Пора, наконец, нам возвратить должок.

При этих словах на лицах всех трёх бандитов появились радостные, практически звериные ухмылки. Борису стало слегка не по себе.