Развеянные чары

6

Линда стояла, вглядываясь в даль, одежда лежала у ее ног. Коннор тем временем вышел из воды. Его мускулистое тело, покрытое ровным бронзовым загаром, блестело в лучах солнца, мускулы лениво перекатывались под гладкой кожей. Коннор Брендон очень напоминал хищного зверя — сильного, красивого и опасного. Линда нервно повела плечом. Вид этого почти обнаженного тела немедленно вызвал у нее сладкую судорогу внизу живота. Она желала его со всей страстью, на которую только способна женщина, и это необузданное, первобытное желание пугало холодный рассудок.

Коннор подобрал с песка полотенце и обернулся им, бросив слегка насмешливый взгляд на Линду. Во всяком случае, так ей показалось.

Он увидел ее, еще плавая в океане. Она вышла из дома, и ветер немедленно стал играть с тонкой тканью парео. Умопомрачительная фигура Линды не просто угадывалась — она была почти обнажена, и Коннор мрачно подумал о том, что даже прохладная вода не в силах остудить его желание. Линда Чериш возбуждала его каждую минуту, каждый миг, едва он только видел ее.

Все мышцы напряглись, каждая клетка тела вопила, умоляла о близости с этой прекрасной… и снова недоступной женщиной.

Она выглядела как всегда: безупречно и немного отстраненно. Полный самоконтроль и холодная вежливость, ничего больше.

Прошедшей ночью Коннор познал другую Линду — воплощение женственности, чувственности и страсти столь горячей, что сейчас ему было больно видеть привычную Линду Чериш, Снежную Королеву.

Куда его способна завести страсть?

— Смущены и не знают, куда девать глаза.

Тонкие брови изящно выгнулись в изумлении.

— Ты о ком?

— О нас. Ты смущена — и прячешься за потерей памяти, я смущен — и злюсь на самого себя. Мы снова вернулись в прошлое, ведем себя, как несколько месяцев назад. Тогда я впервые увидел тебя вблизи и… и возжелал, выражаясь по-библейски.

Линда изо всех сил старалась не отвести взгляд, и Коннор прекрасно это понимал. Помедлив секунду, она повернулась и пошла прочь, уронив полотенце на песок.

Коннор мрачно наблюдал, как она скидывает парео и входит в воду. Бикини почти не прикрывало белоснежную кожу, чуть тронутую золотистым загаром. Линда поплыла легко и умело.

Она словно убегала от Коннора.

Он должен это изменить.

Линда плавала до тех пор, пока все мышцы не взмолились об отдыхе. Только тогда она выбралась на берег и легла на песок. Коннор лежал в шезлонге на открытой веранде дома и, судя по виду, был полностью погружен в книгу, но это не могло ввести Линду в заблуждение. Он наблюдал за ней очень внимательно. Линда нарочно отвернулась и стала смотреть на океан. Бесконечная синева сливалась с синевой неба, такой же беспредельной, солнце ласкало кожу, легкий ветерок нес прохладу и покой. Покой… Давно она не испытывала этого чувства.

— Ты сгоришь.

Коннор подошел бесшумно, и Линда вздрогнула, увидев его в полуметре от себя. Взгляд мужчины бесстыдно скользил по ее плечам и груди. Она почувствовала, как загорелись щеки.

— Скоро пойду в дом.

— Не скоро, а сейчас.

Он сказал это вежливо, но твердо. Линда села и отбросила черную прядь, упавшую на глаза. Ее ответ был столь же вежлив. Интонационно.

— Поди к черту, будь так добр.

Коннор рассмеялся и ушел в дом первым. Линда поплелась за ним. Ощущение покоя покинуло ее.

Она приняла душ и переоделась, затем убрала растерзанную постель, почему-то стыдясь на нее смотреть. Скомканные и разбросанные подушки слишком живо напоминали о случившемся ночью.

Когда она спустилась вниз, в доме стояла тишина, но присутствие Коннора ощущалось в воздухе. Напряжение. Опасность. Беспокойство.

Он опять лежал на шезлонге. Теперь книжка прикрывала его лицо. Судя по всему, Коннор спал.

Линда села неподалеку, бросая на него косые взгляды. Почему она его боится? Да, она совсем не знала этого человека, и память здесь ни при чем. Она его в принципе не знала. Сердцебиение, учащенный пульс, жар во всем теле — все это только реакция женщины на присутствие великолепного самца, ответ организма на мощное сексуальное притяжение, химическая реакция, если угодно. Но кто такой Коннор на самом деле, оставалось для нее тайной.

И вся ее прошлая жизнь — тоже.

Это пугало Линду более всего, внося разлад во всю ее систему мироздания.

Коннор лениво приоткрыл один глаз и сонно поинтересовался:

— Что-нибудь нужно?

— Да. Где стиральная машина? И где взять чистое постельное белье?

— Прачечная сразу за кухней. Белье в комоде, в коридоре, где спальня. Помочь тебе застелить постель?

— Нет, спасибо.

Это вырвалось слишком поспешно, Линда даже удивилась своему испугу. Вопрос прозвучал вполне невинно, вернее, прозвучал бы так, если бы его задал любой другой человек.

Она неоправданно долго возилась со стиральной машиной, затем долго и придирчиво выбирала постельное белье, а потом целую вечность стелила его. Только плюхнувшись на чистые простыни, пахнущие свежестью, она почувствовала облегчение, почти радость. Абсолютно нелогичную. Впрочем, женщина, с утра пораньше потерявшая память, имеет право быть нелогичной. Линда неожиданно улыбнулась и громко сказала:

— Вот так. Это изгонит тебя отсюда, Коннор Брендон.

Она лгала себе. Незримо Коннор Брендон лежал рядом, в ее постели.

Она неожиданно для себя задремала и так же внезапно проснулась, каким-то шестым чувством ощутив приближение человека, мысли о котором не оставляли ее даже во сне. Стук в дверь заставил Линду едва ли не подпрыгнуть на месте. Она заметалась по комнате, торопливо надела купальный халат, потом подошла к двери и распахнула ее. Коннор стоял на пороге, слегка улыбаясь и глядя на нее сверху вниз до отвращения понимающим взглядом. Линда проглотила комок в горле и выдавила:

— Да, Коннор?

— Я подумал, не хочешь ли ты чего-нибудь выпить?

— Ты собираешься меня подпоить?

И прикусила язык, но было уже поздно. Господи, что за чушь она несет!

Брови Коннора взлетели вверх, а улыбка стала шире и ехиднее.

— Я имел в виду кофе, а ты?

Простой здравый смысл подсказывал: им предстоит прожить здесь вместе целую неделю, так не стоит ли наладить легкие дружеские отношения, вместо того чтобы постоянно язвить и подкалывать друг друга? Глупо искать в каждом его слове двойной смысл, а в каждой фразе непристойный намек. Коннор Брендон достаточно интеллигентен, чтобы обойтись без этого.

Она вздохнула и произнесла почти спокойно:

— С удовольствием выпью чашку чая. Потом думаю пойти прогуляться.

— Что ж, почему бы и нет.

Пока чайник закипал, он показал ей подсобные помещения, заметив, что она может пользоваться всем, что ей может понадобиться. Линда с любопытством рассматривала книжные полки, на которых стояли книги по истории, религии, бизнесу, а также богатая коллекция классической литературы.

— Широкий выбор, хотя несколько эклектичный.

— У меня разнообразные вкусы. Куда хочешь пойти? До противоположной стороны острова около получаса бодрой ходьбы, но если не взбираться на холм, то кружная дорога займет у нас еще минут двадцать.

— Ты вовсе не обязан идти со мной.

— Да, но тебе понадобится проводник.

Вероятно, именно так жмурится сытый лев, прихлопнув тяжелой лапой загнанную «про запас» антилопу.

— Что ж, спасибо.

— Не за что.

Меняя туфли на кроссовки, Линда сердито думала о том, что у Коннора, судя по всему, имеется какой-то скрытый план. Ее не на шутку тревожил какой-то странный холодок, мерцавший в глубине насмешливых золотистых глаз.

Чай пили на веранде. Линда честно пыталась расслабиться и радоваться тишине и покою, пению цикад и шороху волн, аромату цветов, солнцу, небу… Но что-то ей мешало.

— У тебя есть солнечные очки? А панама? Надень обязательно.

— Разумеется.

Она сказала это легко и небрежно, хотя на самом деле понятия не имела, есть ли у нее очки и панама. Как будто ничего не произошло. Как будто она все помнит. Как будто она не занималась любовью с этим мужчиной и они просто знакомые.

— Как пойдем? По берегу или через холм?

— Давай через холм.

— Хочешь убедиться, что это действительно остров?

Она улыбнулась.

— Конечно.

— Умная девочка. Вот за это ты мне и нравишься. Стальная воля и холодный разум.

— Я думала, ты скажешь, что у меня мужской ум.

— А тебе уже приходилось такое слышать?

— Думаю… да. Но не помню.

— И тебе это нравилось?

— Я не считаю, что это подходящий комплимент для женщины. Когда так говорят, подразумевают, что обычно женщины умом вообще не обладают.

— Да нет, просто они думают по-другому.

— Почему ты в этом так уверен?

— Потому что правила устанавливают мужчины, а женщины придумывают, как их нарушать. Линда, перестань со мной сражаться. Я тоже не считаю это хорошим комплиментом, и у меня работает масса женщин, которых я ценю за то же, за что и мужчин: за умение добиваться решения поставленных задач. Смотри под ноги. За зиму тропу совсем размыло.

— Ты это называешь тропой?

— Скажи спасибо, что хоть такая есть. Здесь же дикий лес. Возможно, эти деревья помнят первых поселенцев. Иди, не бойся. Поскользнешься — я поймаю.

— Я не поскользнусь.

Линда шла впереди и не могла видеть, каким огнем пылают глаза Коннора. Он жадно рассматривал ее соблазнительную фигуру, изо всех сил борясь с желанием обнять ее, прижать к себе, сорвать с нее одежду и любить, любить до безумия, целовать эти губы, зарываться лицом в черную волну волос, чувствовать, как наливается в его руках жаром и страстью безупречное тело…

Прошлой ночью все запреты были нарушены. До этого Коннор Брендон лишь знал, что в каждом человеке прячется дикарь, но даже не предполагал, как трудно укротить однажды вырвавшиеся на волю инстинкты. Сейчас он чувствовал себя шестнадцатилетним юнцом, который не в силах справиться с голосом плоти.

Подумать только, ведь в свое время он даже усомнился в сексуальной ориентации Линды Чериш! Нет, он не был самовлюбленным красавцем, но прекрасно знал, как реагируют на него женщины. Иногда это раздражало, иногда забавляло, иногда мешало, временами приносило пользу. Но Линда Чериш уже при первой встрече ясно дала понять, что видит в нем только партнера по бизнесу, а это было по меньшей мере непривычно. С тех самых пор он неотрывно следил за красавицей Линдой, ловя хоть какой-то проблеск чувств в фиалковых глазах. Там, в цивилизованном мире, Коннору это так и не удалось, хотя иногда ему казалось, что она не так равнодушна к нему, как хочет показать. Зато здесь, на острове…

Пусть прошедшая ночь была только прекрасной случайностью, но теперь Коннор Брендон точно знал, что ни за какие богатства мира не откажется от ее повторения.

Только зачем она придумала эту дурацкую и абсолютно неправдоподобную историю с потерей памяти? Это не может быть правдой, это просто смешно и нелепо, хотя…

Несколько раз за сегодняшний день он ловил в ее глазах такую растерянность, что это его на самом деле тревожило. Может, она и впрямь ничего не помнит?

Одно из двух: либо она великолепная актриса, либо она действительно потеряла память.

Честно говоря, какая-то часть его сознания даже надеялась на это. Если Линда Чериш забыла все… Это значит, что она забыла и Ника.

Кое-что от прежней Линды осталось. Возможно, на уровне инстинктов. Вот сейчас она идет впереди него по узкой и заросшей густой травой тропе по довольно крутому склону, но ни разу не попросила остановиться передохнуть, не оперлась на его руку. Прежняя Линда Чериш тоже не просила о помощи. Никогда.

Что могло вызвать амнезию? Признания Пенни? Развенчание светлого образа ее ненаглядного Ника? Занятия любовью этой ночью? Последнее могло бы польстить его мужскому самолюбию, будь он хоть чуточку примитивнее. Как говорится, она любила его до потери памяти…

А еще эти опасения Тони Херда! Время для выяснения этой ситуации он выбрал явно неудачное, к тому же ничего конкретного Коннор не услышал. Растраты в фонде Чериша… причастность к этому Линды…

Что ж, теперь у него есть неделя. Целых семь дней. Он должен за это время выяснить правду.

На вершине холма они остановились. Линда сорвала несколько листьев эвкалипта и растерла их между ладонями. Поднесла к лицу и с наслаждением втянула пряный аромат. Коннор тоже вдыхал этот чудный запах. Если бы Линда не знала, что он стоит рядом, то ни за что бы об этом не догадалась: даже по траве и опавшим листьям Коннор двигался совершенно бесшумно, словно крупный хищник, уроженец здешнего леса.

Коннор взял ладони Линды, поднес их к лицу. Линда подумала, что навсегда запомнит этот безгрешный и прекрасный момент: они стоят на вершине цветущего холма, над прекрасным и диким островом, вместе вдыхая пряный аромат эвкалипта, и глаза Коннора смотрят на нее. С нежностью. Без насмешки. Без скрытой мысли.

— Ну что, убедилась? Это действительно остров.

— Убедилась. А что это за место?

— Архипелаг Уанпарагоа. Видишь вдали линию? Это остальные острова. А в той стороне, вон там, материк. Прямо на берегу живут Кай и Джой.

Линда вопросительно взглянула на него. Некоторое время Коннор вглядывался в эти доверчивые и непонимающие синие бриллианты, затем добавил чуть мягче:

— Это твой босс и его жена. У них есть дочурка, Элли, на ее крестинах мы вчера были. Да будто ты не знаешь!

Линда грустно опустила голову и не ответила. Помолчала, потом тихо спросила:

— Мы можем спуститься на берег?

— Можно, только это довольно долго. Не боишься дороги через камни?

— Нисколько. Пошли?

— Это дальше, чем кажется отсюда.

— Я не хрупкий цветочек, а этот остров не настолько велик, чтобы путешествие по нему измотало кого-то до смерти.

— Ну, как сказать…

По дороге они болтали и смеялись, иногда подначивая друг друга, и глазели по сторонам, получая от этого искреннее удовольствие. Уже внизу, прыгая с камня на камень, они разглядели в прозрачной воде маленького осьминога, который при виде них немедленно притворился камушком.

Коннор оказался прав: дорога была довольно длинной. Ноги у Линды гудели, и, когда они уже шли по песчаному пляжу обратно к дому, она едва их передвигала. Конечно же, Коннор это заметил.

— Ты в порядке?

— Все отлично. Замечательный остров. Как давно он стал твоим?

Как-то так получилось, что Коннор больше не казался ей врагом. Совместная прогулка сблизила их, помогла наладить нормальные человеческие отношения.

— Сто пятьдесят лет назад здесь был прииск. Океан разрушил шахту и тоннели. После этого остров почти ничего не стоил, и мой предок купил его. Прапрадед, полагаю. Здесь он рыбачил, выращивал хлеб, маниоку и цветы, здесь они с женой растили восьмерых детей.

Линда остановилась и задумчиво сказала:

— Тихая здесь, должно быть, была жизнь…

— Это с восьмерыми-то детьми?

Она рассмеялась, но осеклась, увидев, как окаменело лицо Коннора. Линду словно обдало холодом.

— Что я сделала не так?

— Ничего. Мне нравится твой смех. Ты еще больше хорошеешь. Кстати, ты знаешь, что когда ты злишься, у тебя глаза становятся зелеными?

— Хм, спасибо, хотя я сомневаюсь, что глаза могут изменять цвет.

— Твои изменяют. У тебя красивый голос, нежный и звонкий, но всегда очень… дисциплинированный. А вот когда ты смеешься… Сегодня я впервые это слышал.

— Не может быть!

— Правда. Я бы запомнил. Сейчас ты была очень юной и свободной.

— Наверное, как и все смеющиеся люди…

— Наверное. Ладно, пошли. Аппетит-то уж мы нагуляли точно.

Они ели холодного цыпленка, фрукты и сыр, а потом пили крепкий и душистый кофе, любуясь заходящим солнцем. Вскоре глаза у Линды стали слипаться, и тогда Коннор с притворной суровостью приказал:

— Спи. Тебе надо отдохнуть.

— Но я уже вздремнула после завтрака… И вообще, после обеда спали только в прошлом веке…

— Ерунда! После обеда спят, когда хотят отдохнуть. Спи здесь. Мне нравится смотреть на тебя спящую.

— Ну уж нет. Вдруг я храплю во сне?

Коннор улыбнулся и нежно коснулся ее руки.

— Нет, королева. Ты смешно посапываешь, это есть, но уж точно не храпишь.

Огонь пробежал по жилам Линды. Она вспыхнула и попыталась отвести взгляд, но золотые глаза притягивали, приказывали, настаивали и не отпускали. Тихий голос мужчины стал на октаву ниже.

— Мы не спрячемся от этого, Линда. Даже если оба потеряем память. Прошлой ночью мы любили друг друга так, что об этом можно только мечтать, и ты заснула в моих объятиях счастливой…

Она смотрела на его руки и чувствовала, как по спине бегут мурашки. Серебряный дождь перед глазами, золотое пламя в крови… эти руки ласкали ее тело прошлой ночью. Эти руки знали ее всю. И она была счастлива!