Развод. Другая семья

Глава 47

Алевтина

Возвращаюсь после работы пораньше, сегодня мы планировали вместе поужинать. Уже в холле вспоминаю, что утром поругались с Андреем, и он сказал, чтобы мы ужинали без него. Не ждали.

Как всегда, все мужчины гордо сваливают от меня. Наверное, со мной что-то неладное творится. Если в молодости бегали косяками, то сейчас все шарахаются. Даже тот, что клялся в любви восемь лет назад сейчас ведет себя как инфантильный ребенок и ждет, чтобы я его пожалела, приласкала.

Я и сама хочу… только признаться в этому ему или себе — подобно потери лица. Все аргументы иссякли и как еще объяснить мужу по-хорошему, что я не отказываю ему, а всего лишь прошу подождать, когда будет можно любить согласно нормам принятым в обществе.

После того, как Уваров озвучил сумму контракта между нами, у меня создалось ощущение, что он предлагает мне выкупить у меня услугу — выносить его ребенка.

С таким же успехом он мог нанять суррогатную мать и не мучить ни себя, ни меня. Ни Сашу!

Понятно, что он не может любить моего сына от своего соперника по-настоящему! Зачем весь этот спектакль, который он устраивает каждый день!

— Саша, я взял нам билеты на футбол!

— Саша, в эти выходные идем на хоккей!

— Саша, поедем в Диснейленд!

Сын отказывает ему и принимает его в штыки, называя «маминым мужем», но Уваров лишь глотает обиды молча и с улыбкой. И снова идет в бой.

Зачем?!

Саша ему безразличен, он хочет своего сына!

Для чего эта игра?

Если бы Андрей так сильно любил детей, как хочет показать нам, то завел бы своего за восемь лет или на худой конец, взял бы шефство над детским домом или детской футбольной командой. Существует миллион способов реализовать нерастраченную любовь к детям!

Театр абсурда!

И за эту постановку Уваров платит баснословные деньги, которые вложил в мою компанию, чтобы поднять ее с колен. Главное, тратит нервы, общаясь со мной.

Сексуальный, брутальный, красивый как бог.

В нем нет ни высокомерия, ни дьявольской невыносимости. С таким как он жить смогла бы любая женщина. Робкая или оторва. Любящая или любимая.

Почему он выбрал проблему? Почему я его жена?

Слишком хорошо знаю Андрея, поэтому не верю в его искренние чувства, которые он пронес через время.

Вспоминаю искаженное гримасой лицо, когда мы ругались утром.

В супруге не было любви, он был наполнен ненавистью и злостью ко мне.

Чего он хочет?

Неужели, мести?!

Влюбить меня в себя. Привязать к себе мальчонку. Получить долгожданного сына. И свалить за горизонт. Ах да, ещё прихватить кусок моей фирмы.

Становится не по себе. Еле дышу. Резко стягиваю с себя зеленое платье, и ткань трещит по швам. В дверь стучат.

— Кто?

— Мама, это я.

— Минутку! — стремительно набрасываю на себя шелковый синий халат, бегу к дверям.

— Да, милый, — открываю дверь и встречаюсь глазами с ясными голубыми глазами сыночка.

— Мама, ты скоро? Бабушка уехала, и я боюсь идти в толовую один.

— Почему? — сглатываю ком страха, застрявший в горле.

— Я боюсь твоего мужа!

— Что? — приближаю к себе ребенка, глажу его по спине.

— Почему?

— Он так странно смотрит на меня. А ещё просил называть его «папой»! Но ты же обещала, что не заставишь называть его «папой», — в глазах сына блестят слезы. — Я не хочу! У меня один папа. Я не предам его!

— Милый, успокойся. Я поговорю с ним! Пойдем ужинать.

Оставляю мечты о душе и спускаюсь с сыном в столовую. Бедный мой ребенок. Его маленькое сердечко не понимает, почему вокруг столько несправедливости. Почему умер именно его папа. Почему мама привела в дом чужого дядю. Почему чужак требует называть его «папой».

— Сынок, хочешь схожу с тобой на футбол в эти выходные?

— Съезди со мной в парк развлечений, — в голосе Саши появляются нотки счастья. Вглядываюсь в ребенка и замечаю, что его глаза светлеют и становятся ярче.

Как же здорово, что дети не могут страдать так долго, как взрослые.

— Замётано! — протягиваю Саше мизинец, и мы скрепляем соглашение на мизинцах.

— Я люблю тебя мама. И разрешаю поцеловать.

— Ух! — наклоняюсь, целую сына в щеку, пока он не передумал, вспомнив, что он взрослый.

Топаем весело на кухню.

— С Лизой переписываетесь? Как она?

— У сестры всё нормально. Но она скучает и просится к нам на праздники.

— Посмотрим, — отвечаю безэмоционально. Не хочу развивать эту тему. Лиза клянется и божится, что простила меня и будет вести себя хорошо.

Верится с трудом после той ненависти от которой сносило с ног.

Заходим в столовую и столбенеем на месте.

— Что здесь происходит?..