Развод. Любовь вдребезги

Глава 21

— Матвейка, сынок, идём обедать?

Я говорила спокойно, уверенно, полностью спрятав тревогу глубоко в себе. Не хватало ребёнка в неврастеника превратить. Папаша превратился в психа, а тут ещё мама в слезах. Нет, нет. Мой ребёнок итак за полдня превратился запуганного воробышка.

Собрала его конструктор в ведёрко, принесла пацанёнка на кухню, плотно закрыла дверь. Усадила Матвея в его стульчик, высыпала на стол конструктор, весело разговаривала с сыном, включила ему фоном мультики.

Тот ужас, в котором я находилась — перевернул весь мой мир с ног на голову. Я стояла и готовила ужин для двух скотов. Как теперь жить и дышать в этом сумасшедшем доме даже не представляла. Страх того, что я в физическом плену, что не могу выскочить из дома с ребёнком незаметно — заставлял покорно делать что нужно.

Автоматически чистила картошку, достала из морозилки мои котлеты, кстати, в холодильнике было шаром покати. “Голубки” за пару дней вычистили отсюда всё. Только морозилка была забита моими полуфабрикатами, которые я лично готовила: котлеты, голубцы, фаршированные перцы.

Вскоре было готово пюре, доставка принесла овощи, хлеб. Я приготовила салат, разогрела котлеты. Как и у каждой хозяйки у меня был склад из запасов из консервов, пакетированных соков, молока, — но всё это было на балконе. Туда можно было пробраться только через спальню, мне выходить из кухни не хотелось, чтоб не встречаться с “голубками”.

Накрывала стол, лихорадочно соображала: Интересно, как долго это будет продолжаться. Не думает же Максим на самом деле, что мы будем с ребёнком сидеть тут безвылазно. Матвею надо гулять, играть со сверстниками.

Поставила тарелку с пюре перед малышом. Наблюдала, как сын ест, вдруг подумала: вот о чём я думаю. Какие прогулки, нам надо искать помощь, защиту, бежать отсюда надо, а не думать, как мы будем гулять.

Приготовила салат для этих двоих, без соли. Поставила на стол.

В центр стола поставила солонку, у которой не докрутила крышку. Она итак держалась на честном слове, Максим знал об этом. Сколько раз просила у него купить новую. Всё жадничал.

Отвела Матвейку в комнату, мы смотрели с ним книжку с картинками, когда я услышала ор на кухне:

— Что ты наделала? Дура, как теперь это есть.

— Оно само.

Ес, солонка сработала. Кто то решил подсолить и бухнул всю соль в салат. Моя мелкая пакость удалась, я удовлетворённо гладила сынишку по волосам — а как они думали. Как они вообще доверили готовить еду своему врагу. Я же могла наплевать им в каждую тарелку. Правда, я на это неспособна. Но всё же.

К вечеру я немного успокоилась. Полностью взяла себя в руки. Искупала сына, укачала его спать. Сама отправилась на кухню выпить кофе.

Я сидела на кухне в мрачной тишине квартиры, чутко прислушивалась к приоткрытой двери в комнату сына. Держала в руках чашку давно остывшего кофе.

Размышляла как и что делать дальше. Вспомнила свой разговор с адвокатами у Наташи дома.

Адвокат — грузный, большой дядя с проницательными глазами лет шестидесяти, его помощник был моложе, значительно. Бесцветный, незаметный, чуть рыжеватый, с острым носом. Казалось, такой разнюхает в прямом смысле всё что ты хочешь утаить.

Меня расспрашивали обо всём, что-то записывали. Помню, я подняла лицо, посмотрела в глаза очень внимательно слушающего меня человека, обречённо промямлила:

— Наверное, я сама виновата, что терпела эту жадность и абьюз со стороны мужа.

— Не надо себя винить. Всякая мать знает как сохранить своего ребёнка, вы интуитивно всегда чувствовали несправедливость и справлялись как могли. С маленьким ребёнком без поддержки вы неплохо справились.

Наступила тишина, мне пришлось закусить губу, чтоб слёзы не брызнули в ответ на поддержку.

— Ну, а теперь, Дарья, подробно отвечайте, ничего не забывая. Помните, развод, а тем более, когда она сторона против, это очень грязное дело. Вам, то есть нам придётся бороться с клеветой, которую вывалят на суде адвокаты вашего мужа. Поэтому, сначала мы подготовим всё как надо, затем подадим заявление в суд.

— А когда подадим?

— Скоро, думаю, послезавтра. Одного дня на подготовку хватит.

Адвокат бегло просмотрел мои папки с документами, которые я, к, счастью, подготовила и забрала из дома. Потом меня спрашивали делали ли мы ремонт, сколько раз ездили на море, как я вела хозяйство, кто и когда к нам приходил в гости и много чего, что удивляло меня: разве это имело значение?

Конечно, я уцепилась за возможность оформить доверенность, чтоб не присутствовать на заседании суда. За место меня будет ходить Лев Валерьянович, вон тот хитрый остроносик.

— Скажите, что надо сделать, чтоб быстрее развестись? — я с такой надеждой заглядывала в лица адвокатам.

— По закону примерно месяц до первого заседания, потом три месяца на примирение. Если стороны не примиряться, вас разведут через 3 месяца и через две недели вы получите свидетельство о разводе на руки. Если ваш муж будет согласен сразу, то разведут быстрее.

Я вспомнила: у меня телефон забит угрозами мужа и требованием вернуться. Показала это адвокату.

— Чудесно. Делайте скриншоты и отправляйте на почту, помощница вам её скинет. Главное, сами на угрозы не отвечайте, дома не появляйтесь ни в коем случае и никаких контактов ни с ним, ни с его роднёй, ни с вашей обидчицей не имейте.

— Я так боюсь этих сообщений, может быть отключить телефон?

— Ни в коем случае. Чем больше его смс тем лучше. Скажите, Дарья Сергеевна, ваш муж склонен к преследованиям, по количеству угроз и тону сообщений вы можете написать заявление на охранный ордер.

— Да, да, конечно! — я так радостно уцепилась за эту возможность. Мне казалось, стоит написать такую бумажку и у меня за спиной вырастет целая армия защиты, прям чугунный забор, через который Максим не сможет добраться до меня и до моих детей. Детей… Стоило подумать о том, что тихонько дремал под сердцем, на глаза выступили слёзы.

Я зажала щёки руками, у меня перед глазами качнулось пространство.

— Дарья Сергеевна, если хотите чтоб всё прошло на отлично, мы же договорились, что вы ничего не скрываете. Я вижу, вы хотите что то сказать, но не решаетесь.

— Да, — я отмахнулась, — наверное это не важно.

— Вы беременны?

— Откуда вы… — я растерянно переводила взгляд с одного на другого.

— Опыт, Дарья Сергеевна. Так что вас тревожит?

— Я не хотела бы, чтоб муж знал об этом.

— Закон не запрещено умышленно скрыть беременность. Правда, это считается неэтичным, но, главное законным. Не хотите, не узнает.

Вспомнила об этом разговоре, даже улыбнулась. Продолжала пить кофе, не замечая, что он остыл. И тут до меня дошло, я чуть не подавилась кофе: сегодня вечер пятницы. Завтра выходные, помощница получит моё сообщение только через два дня. У меня аж руки затряслись. Ещё два дня никто не будет знать, что со мной случилось!

Конечно, я услышала крадущиеся шаги позади меня. Так как между комнатой сына и подкрадывающимся некто была я, позы не поменяла. Мимо меня никто не пройдёт. Я может, уже с паранойей, но обстоятельства вынуждали защищаться и оглядываться.

— Ты тут чего, как призрак в темноте сидишь?

Голос Максима взвёл во мне пружину. Я натянутой струной кожей спины считывала его движения. Вот муж остановился справа от меня, вот почесал свою пустую башку, сейчас потянется за банкой кофе. Я не шевелилась и не отвечала, философски рассуждая, смогу я вытолкать его в окно если придётся, или он застрянет в нём плечами?

Максиму не понравилось моё молчание, он резко подвинул к себе баровый стул, тот взвизгнул ножками, проехавшись по мраморной плитке пола. Муж оседлал его, развернув спинкой ко мне и уперевшись в неё руками:

— Какая же ты тупая, Даша. Молчишь, когда я тебя спрашиваю по-хорошему. Кстати, где твоё обручальное кольцо?

Максим задал вопрос, сам потянулся к бутылке с минеральной водой. Я автоматически спрятала руку. Кольцо я сняла и не собиралась надевать его снова.

— Надень кольцо, Даша и не вздумай показаться мне на глаза без него, — он вплотную приблизил лицо ко мне: — Надо будет, пассатижами зажму тебе его на пальце, чтоб больше не снимала.

Мне бы встать, да уйти, но я была придвинута его стулом, выбраться без драки не удалось бы, а толкаться со здоровым мужиком бесполезно. Максим изменился, его лицо итак перестало мне нравится, а сейчас оно вообще стало чужим, опасным:

— Давай, я кое что тебе расскажу, Даша.

Я покосилась на дверь, где спал Матвейка. Вроде тихо. Приготовилась слушать.

— Ты знаешь, жёнушка, сколько метров пола я буквально вылизывал собственным языком перед кабинетами начальников? Сколько работы перелопатил, какими цифрами забивал себе голову. Как льстил, выполнял самые забористые поручения, чтоб пробиться к своему креслу! Сколько раз поцеловал в задницу своих врагов, чтоб утопить конкурентов и пробраться к креслу заместителя? Ты понимаешь, как я уставал? Отвечай!

Интересно, какого ответа ждал от меня, этот взбешённый собственными унижениями муж. И как меня должно была касаться его подковёрная возня, если он никогда не рассказывал мне о ней. Зато я знала, кто был его верной утешительницей. Вот как назначают себе секретарш ”правой рукой”.

Не дождавшись моих поздравлений или чего он там ждал, Максим схватил меня за плечо, продолжал вбивать гвозди своих откровений мне в голову:

— И вот тогда я научился, как надо подставлять, чтоб управлять. Ты думаешь, у меня было мало друзей, готовых смешать меня с дерьмом, чтоб столкнуть меня с моего места? Все! Все, кто был рядом метили на моё место, но нет! Я! Только я смог растоптать и уничтожить каждого.

— Пусти меня, мне больно, — я дёрнула плечом. Уж слишком вошёл в раж мой карьерист, сжимая свою лапищу на моём плече.

Максим с презрением оттолкнул меня, убирая руку, сквозь зубы процедил:

— Неужели ты думала, что испортишь мне карьеру.

— Максим, ты сам себе её испортил изменой.

— Что за чушь ты несёшь?! Если бы ты не появилась там, куда не звали, всё было бы хорошо.

— В смысле? Ты бы и дальше содержал любовницу, играя дома роль прижимистого семьянина?

— Конечно! И поверь, мы бы с тобой жили счастливо, без твоих истерик. Даже лучше, чем прежде! Поэтому успокойся, остынь, займись чем нибудь.

— Чем?

— Да мне всё равно. Только заткнись, забудь про Нонну и чтоб я больше звука не слышал о разводе.

Я, не меняя позы спросила

— Знаешь, Максим. Я всё время думала, что если приготовлю для тебя повкуснее, уберу получше, заткнусь покрепче, ну, то есть сделаю что то из ряда вон, то ты, наконец, полюбишь меня. А ты Нонну полюбил. Ничего не понимаю.

— Какая же ты дура, Даша. Убрала, приготовила… Причём тут это. Все убирают и готовят, тоже мне героиня, — он раздражённо встал, прошёл мимо, задев меня за плечо, даже не обернулся, не извинился, зато буркнул: — Ноннку я не люблю, тоже мне ревнивица. Успокойся уже. Английским займись. Пригодится.

Максим закончил лекцию, вернулся, наклонился, погрозил мне пальцем:

— Слушайся меня!

Встал ко мне так близко, что у меня перед лицом была его ширинка мягких дамашних штанов. То, что внушительное и жёсткое, выпирающее оттуда сейчас вызывало отвращение, это нормально, а вот то, что хозяин этих штанов теперь стал моим монстром — к этому я ещё не привыкла.

Максим лениво подтянулся, закинув руки за голову, я, чтоб не видеть, как тряпка на его причинном месте елозит перед моим лицом, подняла глаза. Муж встретился со мной взгядом:

— Услышу про развод, отберу пацана, пусть Ноннка воспитывает. Она хоть и грубая, зато вырастит из него мужика, а не бабу кисейную. Хоть скулить мальчишка перестанет.

Максим вышел.

Наступила тишина, я навсегда распрощалась со всеми глупостями в голове. То, что я дура, это точно. И если я ещё раз попробую “завоевать” любовь, пожалуйста, кто нибудь, пристрелите меня!

Теперь я буду не то что жить, я буду планету толкать в ту сторону, чтоб она крутилась по правильной орбите, и чтоб мне не встретился ещё один Максим.