Развод. Любовь вдребезги

Глава 26

Илья

Ехал, сжимал руль, сердце надрывалось слышать, как Даша сдерживает стоны. Обернулся, она полумёртвая, невидящим взглядом смотрела в окно, закусив нижнюю губу. Мальчонка сидел у неё на руках, смотреть на это не было сил.

— Даша, муж ударил тебя?

— Нет, просто живот болит. Максим меня руками не трогал.

Я, честное слово, был в панике. Её лицо, да и весь внешний вид девушки были ужасными. Хрипло проговорил:

— Даша, сделай одолжение, пересади малого в кресло. Так надо.

Прибавил скорости. Рассветная суета города набирала обороты. Загуглил ближайшую больницу, резко поменял полосу, получил кучу взбешённых клаксонов себе в зад. Ничего, простите, мужики. У меня тут девушка загибается.

Подлетел на всех парах к ступеням, в два прыжка оказался в больничном коридоре, искал глазами где тут приёмное отделение. Нету. Где вообще хоть кто-то! В коридоре было пусто, никого. Открыл ближайшую дверь, там тётка возилась у шкафа, гаркнул:

— Помогите, там женщине плохо.

— Где там?

Довольно спокойно спросила тётка, я начал заводиться, в голосе у меня что то звенело металлом:

— В машине у меня.

— Ясно.

Она неторопливо прошла мимо меня, открыла соседнюю дверь, кому то маякнула, к нам вышел парень в голубом костюме со слушалкой:

— Что случилось?

— В машине у меня женщина. Ей плохо.

— Ясно, так случилось что? Авария?

— Живот болит.

Мужик снова равнодушно сказал:

— Ясно.

У меня было впечатление, что они оба заторможенные. Я, блин, на грани паники, если бы мне руку оторвало, я, может, сидел бы тихонько в коридоре и ни к кому не лез. Ну, так это я. А там Даша! Не понимают, что ли!

Открыли дверь в машину, на Дашку было страшно смотреть:

белая с синяками под глазами, она корчилась, буквально сползая с сиденья, тихо стонала.

— Ты её так? — врач, взглянув в лицо Даши, повернулся ко мне, сам отправил тётку, пришедшую с нами за носилками.

— Тому, кто её так я уже руки поломал, — ответил, сам смотрел, как сзади проворно бежит та самая тётка с креслом-каталкой.

— Ну ты же понимаешь, мужик, с такими синяками мы обязаны вызвать полицию, — между делом, усаживая Дашу в кресло, говорил врач.

— Вызывай, — я взял проснувшегося Матвея на руки.

Пацан тут же потянул к матери руки, я его покружил самолётиком:

— Матвей, давай, подождём, пока маму дядя врач посмотрит? А пока будь мужиком, не плачь, ладно? — повернулся к Даше:

— Даша, не волнуйся, Матвей со мной будет.

Брёл с мальчиком на руках вслед за медиками, тётка повернулась ко мне:

— Ты ребёнку кто?

— Оно вам надо, — я огрызнулся.

— Надо, — беззлобно ответила толстая зараза, продолжая выматывать мне душу наводящими вопросами: — По правилам надо соцслужбу вызвать, чтоб ребёнка на момент лечения матери пристроили в детдом. Выздоровеет, заберёт.

— Сын это мой.

— Так бы сразу и сказал, папаша, — она беззлобно окатила меня взглядом.

Смотрел, как увозили Дашку, сам сел в коридоре. Держал Матвея, ребёнок задремал, свернулся калачиком, устроился розовощёким бурундучком у меня на руках. Классный мальчуган, я всё боялся, что он проснётся, испугается моей небритой морды, расплачется. Я, конечно, к подвигам готов, но только не к слезам.

Глазами всё следил за дверью, куда увезли Дашу.

Время тянулось, утренние часы ожидания всегда наполнены тревогой, особенно, когда ты в больничном коридоре. Безжизненный неоновый голубоватый свет, зумм ламп под потолком и безлюдная тишина. Брррр. Странно, нет посетителей. И тут до меня дошло, так сегодня же выходной! Смотрел на дверь, куда завезли Дашу. Почему так долго ничего не говорят. Ну, отравился человек, дали бы таблетку какую.

От позы, в которой я сидел, затекла спина, шея. Всё задеревенело. Чёрт, как эти женщины умудряются постоянно детей на руках держать. Мало того, ещё дела делают.

Из двери вышел мужик, тот, в голубом костюме, маякнул мне.

Я зашёл в его кабинет, он ткнул пальцем на кушетку с оранжевой клеёнкой:

— Садись. Документы есть какие с собой?

— Ну да, в бардачке.

— Да не твои. Дарьи Сергеевны?

— Нету.

— Ясно, — побарабанил по столу врач: — отправляем её в гинекологию на Свиридово. Сейчас их скорая приехала, забирает твою Дарью Сергеевну.

У меня пересохло во рту. Я даже не представлял, что это за больница такая и зачем туда едет Даша. Она же вроде отравилась. Или не отравилась?

— Что с ней?

— Угрожающее прерывание беременности.

— А? — я ни слова не понял.

— Ты чего сидишь, будто аршин проглотил? Не знал, что жена беременна?

Я помотал головой:

— Не знал. Она мне не жена. Знакомая. Надеюсь, будущая жена.

— Ясно.

Похоже, у врача это было любимое слово:

— Короче. Дарью Сергеевну сейчас отправят в больницу. Ей серьёзная помощь нужна.

— Мне бы увидеть её.

Он пожал плечами,

— Вокруг обойди, там подъезд для скорой, если она ещё не уехала, увидишь.

Прижимая к себе спящего ребёнка торопливо обходил здание. Да, точно, скорая уже стояла, я подошёл как раз в момент, когда на каталке вывозили Дашу.

Она увидела меня. Не бледная, а просто белая, она смотрела на меня, пыталась что то говорить, губы её беззвучно шевелились. Я постарался выглядеть бравым гусаром, хотя бы внешне подбодрить её, хотя, сказать по-правде, от того, как выглядела женщина, я сам чуть не упал в обморок:

— Не волнуйся, Даша, Матвея не брошу. Мы едем за тобой.

У водилы скорой узнал точный адрес, куда повезли мою Дашу. Видел, как машина поехала, на руках зашевелился мальчонка. Открыл глазёнки, смотрел на меня, вдруг сообразил, что не узнаёт, резко дёрнулся, я чуть не выронил его. Губы у малыша скривились, полезли уголками вниз, задрожали:

— Пацан, не реви. Я слёз боюсь. Давай дружить, Матвей. Давай?

Он тревожно смотрел по сторонам, молча рвался из рук потихоньку всхлипывая.

— Матвейка, идём маму искать? Не плачь, давай, держись, парень.

Я сам был в шоке. Узнать вот так в лоб, что женщина, за которой ухаживаю на подходе второй ребёнок тот ещё сюрприз. Новость меня огорошила, но не убила. Я ещё не привык к мысли, что по уши влез в чужую семью, просто не было времени на этом сосредоточиться. Надо было сделать всё возможное, чтоб облегчить Дашкины страдания и вот, как выяснилось, меня эти страдания трогают до глубины души.

Сел в машину, посадил к себе на колени мальчонку. Чужого ребёнка, у которого скоро будет брат или сестра, у которого есть мать и сейчас её здоровье висит на волоске. Показывал Матвею руль, зажигание. Мальчик осторожно трогал пальчиками всё, до чего дотягивался.

Я зажмурился, попытался осознать, что собственно, чувствую. Палитру не описать. Тепло, сострадание и жуткую тревожность. Неизвестное мне чувство, нашёптывающее: может, не стоит так увязать в этой ситуации…

Может быть, я тонул вовсе не в любви, а в сострадании?

Взглянул на Матвея. Херня всё это. Словами чувств не заменить, а чувствую я то, что чувствую. Я с первой секунды знал, что люблю Дашку и вот этого любопытного карапуза, что нашёл трещинку на обмотке руля и пытался её расковырять. Ну, весь в меня пацан. У меня тоже всё быстро приобретало вид запчастей, пока я вырос. Кто бы заглянул в мой портфель, пока учился. Ни одной целой ручки или циркуля. Всё было разобрано, сломано и раскручено.

— Ну, что, Матвей, погнали дальше жизнь жить?

Тихо тронулся с ним на коленях, мальчик держал руки на руле, его слёзы высохли, только вертел головой, пытаясь всё разглядеть. До меня дошло, что ему надо бы в туалет наверное. Почесал голову: а как? Как это делают дети?

Свернул на стоянку, нашёл ёлку в отдалении, принёс к ней Матвея, стал снимать с него штанишки, а там памперс. Ух ты, какая штука полезная. Так это всё меняет дело.

— Матвей, едем в магазин, памперсы купим и пожр… то есть поесть что то купим тебе, да?

В супермаркете купили памперсы-трусики, девчонка там, продавщица выбрала нам нужный размер. Она же привела к полке с питанием.

Хвала умным людям, запихавшим детские вкусняшки-пюрешки в штуки с трубочками и с крышечками. Какие то растишки, компотики, пюре.

Вручил Матвею пюре, он мастерски с ним разбирался. В машине поменял ему трусики. Мы с ним гордые и счастливые поехали к Дашке в больницу.

Так, врагу не пожелаю мотаться по больницам. Матвей оказался классным пацаном. Сидел на руках молча, больше не плакал. Крепко держал меня за шею, иногда я ловил его тревожный взгляд на себе.

Уже в коридоре клиники довольно быстро всё выяснили где Даша, но, нас туда на этаж не пустили. Велели сидеть на диванчике и ждать. Или ехать из больницы и звонить по телефону.

Только сейчас сообразил, что хорошо бы перевести Дашу в платную клинику. Сейчас этим вопросом и займусь. С Матвеем наперевес разыскал врача, всё ему объяснил. Он мне тоже объяснил, разложил по полочкам что происходило с Дашей. К счастью, перевозить женщину оказалось никуда не надо, врачам в этой больнице цены нет. Даша была в реанимации, потом её переведут в платную одноместную палату. Туда пустят её проведать. Только это не скоро.

Даша сейчас была под седативными, спала. Решил дождаться, пока она проснётся, гулял с Матвеем на руках по коридору. Уезжать не собирался, у Дашки нет телефона, чтоб позвонить ей и успокоить. Как проснётся, с ума сойдёт, что сына не увидит. Она итак на нервах. Нет уж, покажемся ей на глаза, успокоим её, а потом уже поеду с Матвеем к тётке. Оставлю ей мелкого, привезу сиделку, игрушки, куплю всё что надо, будем с Матвейкой маму из больницы ждать.

Успел перезвонить своим замам по работе, отдать распоряжения. Повару велел приготовить суп мелкому, пюре, детскую котлету, привезти всё сюда. Встретился с Дашиным лечащим врачом, получил разрешение проведать её для того чтоб не нервничала из за ребёнка. Позже, когда она проснётся, не сейчас. А пока ждать.

Вопрос о том, что я прикипел к женщине с двумя детьми никак не укладывался в голове. То есть, как бы это сказать. Вот на руках у меня чужой малыш. Будет два малыша. Странно, я не чувствовал досады или разочарования. Скорее, где-то внутри зрело чувство тревоги: что с ними делать, как растить, что сама Даша думает. Подпустит ли к себе. Я им чужой мужик, и пока, между прочим, Даша ко мне относилась со сдержанной симпатией. Очень осторожной, хрупкой симпатией. Прежде чем объявить ей о своих желаниях быть с ней, мне надо на пузе доползти до её сердца. А пока… Пока буду делать то, что могу. Заботиться о ней и о её детях. Денег, воли и желания быть с ней и обеспечивать её и детей у меня в избытке. Когда завоюю её, поженимся, своих тоже родим.

Мы с Матвеем торчали в фойе платного отделения, ждали, когда из реанимации привезут Дашу. Пацан пообедал, (мои повара отличились, привезли вкуснятину для Матвея, мне тоже кое что перепало), бегал по коридору, возился с чем то. Позвонил Серёга:

— Братан, ты где?

— В больнице.

— То есть? Что случилось?

— У Даши угроза выкидыша. Вот, с малым катались из больнички в больничку. Она спит сейчас, проснётся, в частную палату её оформил. Вот, жду.

Сергей помолчал:

— То есть малой с тобой, что ли?

— Ну да.

— Офигеть. А что за больница?

— На Свиридова. Перинатальный центр.

— Слушай, Дашка твоим беременна?

— Нет. К сожалению, нет.

— Ну ты это. Держись.

Он положил телефон, я не спускал глаз с расшалившегося Матвея. Честно скажу, от необходимости смотреть на прыгающим колобком я подустал. У меня от напряжения шею сводило. Время уже было к двенадцати, пацан намотался, как челнок в швейной машинке, забрался ко мне на руки, задремал, свернувшись клубочком.

Я смотрел на него совсем по-другому, прикидывал, что, если у нас всё сложится с его матерью и он — это моя судьба. Трогал губами его волосики, прижимался щекой к тёплой голове. Вдыхал запах ребёнка.

Поудобнее устроился сам, откинулся спиной к стене. Меня буквально водило из стороны в сторону. Ночь без сна давала о себе знать. Чтоб не заснуть встал, ходил по коридору со спящим пацаном, в какой то момент снова сел. Очнулся, резко дёрнулся, когда кто то коснулся моего плеча:

— Илюха, привет.

Я теснее прижал к себе малого, оглядел мирно посапывающего ребятёнка, другой рукой потёр лицо. Проснулся окончательно, уставился на Сергея. Он сообщил:

— Я как мог приехал. Вот, мать привёз.

Передо мной стояла та тётка, что не дала мне Наташкин телефон.

Она протянула руки взять у меня Матвея. Я не дал, сжал только крепче, нежно прижимая к себе маленького друга.

— Илья, давайте мне мальчика, я за ним посмотрю.

— Нет, — я решительно помотал головой: — я сам справлюсь.

— Я женщина, мне лучше знать, как за ребёнком поухаживать.

Я не хотел скандалить или обижать женщину, но честно, ей лучше было уйти:

— Помощь нужна, когда о ней просят.

— Вы должны меня понять.

— Вы видели лицо Даши?

— Нет, — она покачала головой, — я защищала интересы своего ребёнка.

— А я защищал своего, — теснее прижал к себе мальчишку, провёл носом по его волосикам, — Кто знает, что могло случиться с ней и ребёнком, если бы я нашёл её позже. И чего не случилось бы, если бы нашёл на шесть часов раньше. Может быть, Даша не была бы сейчас в реанимации.

— Не обижайтесь, Илья. Не могла я вам тогда помочь. У меня дома Наташин сын Павлик. Матвей и Павлуша дружат, уже оставались вместе. Я и присмотрю, и покупаю и накормлю деток. Обещаю, вы не пожалеете, если доверите мне мальчика. Вы навещать будете.

— Нет. — я потряс головой, смахивая усталость: — Даша проснётся, примет решение. Разрешит, я привезу к вам. Не разрешит, сам найму няню. Спасибо за внимание, я справлюсь. Я уже просил вас о помощи, вы отказали. Прощайте.

Повернулся к Сергею, он кивнул. Понял. Спасибо, не стал лезть в душу.

Не успел договорить, прибежала медсестричка. Уставилась на Сергея. Забыла, что хотела сказать. Ну да, Серёга просто образец Аполлона в джинсах и в косухе. Наверное, своей красотой свёл с ума с десяток барышень.

— Что с Дашей? — пришлось прерватьмедсестру от её созерцания центнера прокачанных мышц перед ней.

— Даша проснулась. Её в палату привезли. Хотите проведать её?

— Ну да, конечно. Идёмте.

— Подождите, там только мужу можно с ребёнком.

Я не стал уточнять, шёл вслед за медсестрой. Зато она уточнила:

— Вы муж?

— А что, не видно?

Не просто муж, а ещё и названный отец двух Дашкиных детей. Как оказалось…