Река времен

Глава 20. Сколько веревочка ни вейся...

На целых две ночи мы забыли о существовании остального мира, пока он не напомнил о себе нам. Разведчики нашего отряда принесли весть о том, что карешский отряд в двадцать человек расположился всего в дне пути на север, как раз там, где рудничная дорога вплотную подходила к горам. Мне нужно было дать им знать о том, что я жива, и поспешить на встречу, но из моих телохранителей в живых остался только Асмат-ина, который шел на поправку, однако передвигаться не мог. Везти его на лошади тоже было рискованно, так как начавшие заживать раны могли открыться. Идти на встречу в сопровождении бойцов Асмарраха – неразумно. Воинам следовало как можно скорее покинуть территорию Кареша, чтобы их не сочли виновными. О том, что будем говорить, мы заранее условились с Асматом, и в нашем рассказе не было места самирским шпионам. Про то, что среди напавших был человек из дворца, я решила рассказать лично отцу, когда окрепший телохранитель вернется в столицу и сможет это подтвердить.

Решение проблемы о встрече с прибывшим подкреплением предложил старший жрец храма, где мы нашли временное пристанище. Если царевна не может выехать навстречу отряду, то они могут забрать ее из святилища. Один из служителей сможет привести воинов сюда. Это казалось разумным.

Оставалось самое сложное – разлука с любимым. Разве смогу я теперь заснуть без его объятий? Разве смогу жить без половинки своего сердца?

Раньше все это казалось бредом, придуманным слишком романтичными людьми, но теперь я осознала, что больше не смогу жить прежней жизнью. Мне трудно было не смотреть на него, не прикасаться к нему, отпустить любимого хоть на час. Моя влюбленность принимала форму тяжелой болезни с осложнениями. Волна гормонов мешала логично думать, а мысль о расставании вызывала панику. Девичье тело не желало слушать доводы разума, пришлось быть очень настойчивой.

У Асмарраха процесс влюбленности перешел в хроническую стадию. Он лучше владел собой, если, конечно, мы не были одни. Любимый хоть и с явным нежеланием, но согласился с моими доводами, что их пребывание на территории Кареша должно быть скрыто. Враги не упустили бы шанса «повесить всех собак» на наследника Самира. Это могло только ухудшить отношение владыки к нему, и поставить крест на официальном признании нашего брака.

Будет гораздо лучше, если он появится в Ассубе немного позже и приведет с собой хоть сотню воинов, чтобы, как и обещал, помочь с кочевниками. Возможно, тогда отец увидит в Асмаррахе ту выгоду и поддержку, которой так желал для своей любимой дочери. Проблем со своим родителем царевич не видел. Для Асармериба было достаточно уже того, что его сын достиг своей цели. Править он намеревался еще долго, и «отпустить» наследника в Кареш, скорее всего согласится. Удивительно, но честолюбивый и гордый Асмаррах не видел никакого принижения своего достоинства в том, что официальной наследницей буду я.

– Если это и есть та цена, которую я должен заплатить за то, чтобы обладать тобой, то я сделаю это без сомнения. Цветочек, разве я не получу взамен лучшую из женщин? Разве она настолько глупа, чтобы не слушать мужа, если он дает верные советы? Да и защитить тебя я смогу.

Ууу, негодяй, разве можно не слушать того, кто шепчет тебе такое на ушко?! Да я со всем соглашусь, если он еще и поцелует его! Может быть, женщины действительно предназначены для семейного счастья?

– Как я смогу прожить так долго одна, без тебя? Мне страшно возвращаться в Ассубу, мне страшно от того, что я знаю, кто враг, но ничем не могу себя защитить. Я много думала о том, что ты рассказал мне. Ну, о том подслушанном служанкой разговоре. Нападение на мой отряд может и быть тем «решением проблемы». А когда я вернусь невредимой, они могут попробовать другой способ, но тебя не будет рядом.

Я прижалась к его груди, ища защиты и успокоения.

– Ничего не бойся, любимая! – Асмаррах зарылся лицом в мои волосы и обнял. – Я не допущу, чтобы ты осталась без защиты. Следом за тобой в Ассубу поедет Гаруул. Он уже почти свой во дворце. Найми его к себе в охрану, думаю, в этом отец тебе не откажет.

– Гаруул? – перед глазами всплыло бородатое лицо моего «похитителя». Этот остряк ни разу не упустил возможности отпустить сальную шуточку про наш роман.

– Да ни за что! – отрезала я. С чего это мне доверять свою жизнь этому хохмачу?

Асмаррах рассмеялся, обнимая меня еще сильнее.

– Глупая царевна, не смотри ты, что у него язык без костей! Когда надо, Гаруул умеет и помолчать, а воин из него отличный. Выглядит он почти как карешец и легко сходится с людьми. Он будет твоими глазами и руками. И щитом, если понадобится.

– Пусти, ты меня сломаешь! – запротестовала я, пытаясь выбраться из объятий. – Пусть он хоть какой, но я против!

Асмаррах хватку ослабил, но до конца не отпустил. Развернул меня лицом к себе и поцеловал.

– Доверься мне, – прошептал он, отрываясь. – Он будет лучшим защитником. А про шуточки я ему объясню – будет молчать.

– Ага, – промурлыкала я, – будет молчать и громко думать!

***

Самирские воины покинули храм рано утром, когда я еще спала. Так было лучше, проще смириться с разлукой. Еще вчера один из младших жрецов ушел на поиски встречающего меня отряда, и сегодня они должны были появиться здесь.

Я навестила Асмата, чтобы еще раз обсудить нашу стратегию. За эти дни мой последний телохранитель стал смотреть на меня совсем по-другому. Если раньше все мои охранники просто исполняли свой долг, то теперь во мне видели личность.

– Не волнуйтесь, прекрасная госпожа, я хорошо знаю всех воинов дворца. Для многих из них мое слово много значит. Если я в ком усомнюсь – его к вам близко не подпустят!

Я кивнула. Сторонников у меня немного, но без их помощи моя жизнь закончится быстро и трагично.

– Как только позволят раны, возвращайся во дворец. Твоя помощь будет вознаграждена, – я поднялась, собираясь уходить.

– Мне не нужна награда, царевна! – голос телохранителя был тверд. – Я готов служить вам и владыке. Я обязан вам жизнью и отдам ее за вас.

От этих слов стало радостно на душе. Неужели я обрела еще одного верного человека?

– Благослови тебя Всеблагая, Асмат-ина! Я встречу отряд, и приведу их командира сюда. Надеюсь, им не приказано доставить меня в Ассубу силой.

– Не бойтесь, царевна, я не оставлю вас и не предам!

Я в последний раз оглянулась на воина, лежавшего на низком ложе. Он, приподнявшись на руке, провожал меня долгим взглядом. А с улицы уже раздавались людские голоса и фырканье лошадей.

Во дворе храма спешивались воины в кожаных доспехах и тяжелых плащах с медными нашивками. Жрецы приветствовали их, подавая бурдюки с водой и пресные лепешки.

Я немного помедлила, перед тем как выйти из прохладной темноты храма, но потом решительно зашагала вперед. Теплый воздух ударил в лицо пыльной волной. Сердце встревожено заколотилось. Отчего-то совершенно не хотелось говорить с этими людьми, не хотелось к ним идти. Стены маленького храма еще хранили воспоминания о кратковременном счастье, а за его стенами была лишь неопределенность.

Золотистые лучи утреннего, еще не жаркого солнца, приятно пробежали по коже. Я несколько раз глубоко выдохнула, собираясь духом.

– Приветствую вас! – мой голос прозвучал тихо и, казалось, утонул в шуме двора.

Но гомон мгновенно стих, все прибывшие солдаты теперь смотрели на меня. Разумеется, они знали, как выглядит старшая царевна, ее внешность была слишком необычна для этих мест, но сейчас к ним шла совсем другая девушка. Не изнеженно-элегантная, облаченная в тонкие одежды красавица, как во дворце, а вполне земная, обычная. Сейчас мои светлые волосы были подняты наверх и обмотаны тканью, из-под которой выбивалось лишь несколько непослушных прядок. Косметики на лице не было, и светлые глаза почти терялись в окружении бесцветных ресниц. От дорогих одежд остались только тонкая белая туника и длинная темная юбка, задрапированные светло-серым не вышитым покрывалом. Наверное, в таком виде красивой меня мог счесть только влюбленный Асмаррах.

От группы прибывших отделился высокий загорелый мужчина лет тридцати, видимо, командир. Его лицо показалось мне смутно знакомым, скорее всего, я часто видела его во дворце. Широкие скулы, почти до половины заросшие бородой, темные карие глаза под густыми дугами бровей, вьющиеся волосы, собранные на широком лбу кожаным шнурком, бычья шея. Его доспех почти ничем не отличался от остальных, только по краю плаща шла темно-синяя кайма дорогой ткани и край туники украшали разноцветные кисти.

Приблизившись ко мне на три шага, мужчина опустился на правое колено. Прочие воины, как по команде, склонили головы.

– Сиятельная царевна, я рад видеть вас в добром здоровье! – низкий голос воина разнесся по двору. – Владыка повелел сопроводить вас во дворец, как можно скорее. Он был обеспокоен тем, что благородный Энмер-ани покинул вас.

– Хорошо, – обреченно согласилась я, – но прежде мне нужно поговорить с тобой, командир. Это не займет много времени, но и отлагательств не терпит.

Я старалась вести себя как можно более непринужденно и царственно. На самом деле, любой из этих мужчин был способен справиться со мной и силком увезти в Ассубу, но позволять им подобное я была не намерена. Приказав жестом воину следовать за собой, я скрылась в прохладном сумраке храма. Командир поднялся, отцепил от пояса короткий клинок, и последовал за мной.

Длинный узкий серый коридор привел нас к комнатке, где лечили больных. В помещении было прохладно и сумрачно, так как сейчас она освещалась только светом, проникавшим из внутреннего дворика. Асмат, услышав нас, приподнялся на своем низком плетеном ложе.

– Мальхат, ты ли это, брат мой? – удивленно спросил мой телохранитель, как только наши фигуры появилась в дверном проеме.

– Асмат-ина! Храни тебя Аннан и Всеблагая, ты жив! – пробасил пришедший со мной мужчина и кинулся к больному, забыв о моем присутствии. Они обнялись и только потом вспомнили обо мне. Осознав свою оплошность, командир прибывшего отряда смутился, быстро поднялся и застыл в той самой позе каменного истукана, в которой стражи стоят в дворцовом карауле.

Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. За последнее время я отвыкла от церемоний и жила как самая обычная счастливая девушка. Сердце снова защемило от осознания разлуки с любимым, но для печали не было времени.

– Оставим все лишнее. Асмат-ина, помогите мне рассказать уважаемому Мальхату-ина о том, что случилось с нашим отрядом, – попросила я, отходя к оконному проему, чтобы лучше видеть мужчин. – Нам же будет интересно узнать, что об этом известно в Ассубе и откуда.

Асмат кивнул и тяжело откинулся на ложе.

– Я рад, что именно ты привел отряд, брат, – начал он. – Другому я бы сейчас не доверился. Все мои люди погибли и виноваты в этом свои же! Среди нападавших я узнал некоторых.

Я смотрела на мужчин. Конечно, вот почему Мальхат показался мне таким знакомым. Они с Асхатом родственники! Только на лице моего телохранителя было гораздо меньше растительности, хотя мужчины здесь никогда не брились.

– Сейчас я еще слаб и не смогу ехать с вами, но благодаря заботам моей госпожи, – он посмотрел на меня, – я все еще жив. Если милость Рогатого не оставит меня, то не позднее чем через месяц я вернусь.

Мальхат поднялся от ложа, повернулся ко мне и склонил голову в поклоне.

– Не стоит отвлекаться, – попросила я его. – Расскажи мне о том, что происходит в Ассубе.

Оказалось, что почти четыре дня назад в столицу прискакал полуживой воин из моей охраны. Мужчина был ранен, но в руке крепко сжимал обрывок самирийского боевого пояса. Слов было не нужно, хотя сам воин не смог в утренней темноте опознать нападавших.

Мне это показалось очень странным. Никто из отряда Асмарраха не носил самирских доспехов. У них были клинки с чеканкой, у некоторых – колчаны с символикой, но не более. Но оружия никто не терял, и об утрате пояса тоже не говорили. Вероятнее всего, напавшие хотели выдать себя за самиритов, чтобы начать конфликт, и, кажется, это им это почти удалось.

Асмат, вероятно, думал так же. Он слушал родственника, закрыв глаза, две глубокие морщины прорезали широкий лоб. Когда тот дошел до самирской роли в нападении на нас, даже застонал, словно от боли.

– Нет, Мальхат, на нас напали свои же, поверь! – мой телохранитель открыл глаза. – Я сам видел. Одежды на них были как у горцев, знаешь, короткие такие из кожаных полос и плащи. Думаю, им все равно было кого подставлять.

***

Дорогу до Ассубы я помнила плохо. Повозок у отряда не нашлось, и мне пришлось ехать верхом, вернее, боком. Ни седла, ни стремян у местных лошадей не было. Воины держались по-индейски, только ногами. О таком способе передвижения царевны и речи быть не могло. А потому мы медленно тащились по грунтовой пыльной дороге. Командир Мальхат – пешком, ведя коня, остальные верхом, окружив нас с боков.

На равнине, несмотря на самый конец эмиша, солнце было обжигающим. Мне пришлось снова с головой замотаться в покрывало, а на плечи накинуть тяжеленный воинский плащ, сшитый из двух слоев жестких шкур: воловьей и козьей, мехом внутрь. Возможно, эта одежда прилично защищала от стрел и камней, но ее аромат был способен привлечь сотню голодных вурдалаков и совершенно не радовал мой царский носик. Но я терпела. В последнее время все, что мне оставалось, – это терпеть: тяготы поездки, походную кухню, отсутствие возможности помыться и разлуку.

Сейчас я с большим теплом вспоминала все те удобства, что окружали меня в начале путешествия. Мои служанки, «гробик на колесах», все это было теперь бесконечно далеко. Я старалась не позволять себе думать о судьбе той бедной девушки, что была со мной в шатре в то роковое утро. Самирийцы не нашли ее тела, возможно, ее захватили в плен и продали в рабство. А может, отвели подальше и убили.

Захваченный воинами Асмарраха пленник тоже не прояснил ситуации. Говорить он отказался, притворяясь горцем, и о его дальнейшей судьбе мне даже не хотелось думать. С врагами самирский царевич не церемонился.

Через две ночи, проведенные в кошмарных условиях, вдоль дороги начали появляться пастбища, поля, люди и их жалкие хижины, слепленные из глины, соломы и навоза. Небольшие притоки Иреша позволяли возделывать поля, и сейчас на них шла активная уборка урожая. Завидев нашу процессию, жители бросали свои дела и приветственно махали руками. Некоторые подбегали, чтобы расспросить воинов, но те отвечали резко и лишь о том, что войны сейчас нет.

Последнюю ночевку перед возвращением в столицу я хотела провести под крышей. Мне нужно было отмыть с себя пыль, сделавшую мою бледную кожу грязно-серой, привести в порядок одежду и волосы. Входить в большой дворец оборванкой неприлично и опасно. Наследная царевна себе такого позволять не должна. Поэтому я долго расспрашивала Мальхата и его солдат по поводу храмов или святилищ, расположенных по пути, и настояла на остановке в самом большом из них, посвященном Иинат.

Великую Мать чтили по всей нашей долине. Она пробуждала посевы, помогала во врачевании и при родах, повелевала бесчисленными мелкими духами – Ка, что являют людям ее гнев и чудеса. Община храма, состоящая в основном из женщин, помогала жителям мелких поселений, могла содержать при себе небольшой отряд воинов, охранявших порядок, имела право вершить суд, если преступление было не слишком значительным.

Мужчины к служению Иинат были склонны реже, но все же встречались. Чаще всего они становились музыкантами, жрецами низкого уровня посвящения, лекарями, так как высшее служение было доступно лишь женщинам.

Часто встречались и двойные алтари, особенно на окраинах обжитых земель. Здесь Аннан был более значим, так как был божеством воинов, хотя некоторые из них частенько поминали всуе и Эрнааля – владыку гибели, огня и хаотического разрушения. Именно с ним связывали землетрясения, обвалы и пожары.

Обычные карешцы предпочитали не произносить вслух имен тех, кто властвует по ту сторону. Только побывавшие в опасных сражениях солдаты, не раз бывавшие одной ногой в нижнем мире, возносили мольбы и жертвы Эрнаалю и его темной супруге Тиссерит – матери болезней и проклятий.

Мало кто знал об этом, но почти в каждом большом храме Иинат был алтарь для божеств нижнего мира. Безжалостная Тиссерит нашла и присвоила себе осколок души Всеблагой и должна была почитаться как ее ипостась. Но именно она, по преданиям, и учила людей бороться с насылаемыми ей же хворями, так как этого требовала частица сущности Иинат. Эрнааля же можно было задобрить жертвами и красотой. Вспоминая о тех временах, которые провел в чертогах Великой Матери, он смягчался и укрощал свой нрав.

Возвращаясь домой, я отчетливо чувствовала, как нарастает гнев этих богов, уже готовый выплеснуться на Кареш, подобно огненному дождю. После отъезда Асмарраха меня почти каждую ночь мучили кошмары, в которых под ногами горела земля, отовсюду слышались предсмертные стоны людей, хруст ломаемых костей, а каменные стены дворца трескались, обрушаясь на мою голову. А надо всем этим ужасом парил мужчина, с пальцев которого дождем сыпались огненные капли, пожирающие все вокруг. Разглядеть его никак не получалось, свет, отраженный доспехами, слепил глаза. В такие моменты моя душа могла только плакать. Я же билась в липкой паутине, неспособная позвать на помощь. Это была вторая причина, по которой наш отряд вечером третьего дня прибыл в храм Всеблагой.

Жрицы маленького святилища нашему прибытию обрадовались. Наверное, и сюда доходили слухи о том, что царевна – любимица Иинат. Устроив мой отряд на площади перед храмом и снабдив солдат всем необходимым, служительницы увели меня во внутренние помещения. Здесь я, наконец, смогла отдохнуть и заняться собой, избавленная от мужских глаз. За последние два дня я старалась даже не отходить по нужде, так как в чистом поле найти укрытие было сложно. Умываться приходилось символически, обтирая лицо и руки влажной тряпицей, так как воду берегли.

Восхищенные моей бледной кожей и медовым цветом волос, жрицы помогли мне отмыться и привести в порядок насквозь пропыленные одежды. Здесь тоже знали про отвар мыльного корня, но мне все же удалось их отблагодарить, рассказав об укрепляющих отварах, рецепты которых я узнала от Каи.

Повезло и с тем, что старшая жрица была хорошо знакома с моей наставницей и согласилась отослать ей весточку тем же вечером. Необходимо было срочно предупредить соратницу о скором возвращении и попросить служительниц старого храма встретить нас завтра вечером у западных ворот. Царевна должна была появиться перед владыкой во всем блеске, к пущей зависти врагов и завистников. Я нацарапала послание тайным письмом на куске козьей шкуры, используя в качестве чернил охру и уголь, смешанные с воском. Такой способ пересылки сообщений часто использовали знающие, чтобы защитить послание от любопытных глаз. Кому в голову придет искать слова в свертках и тканях?

Теперь оставалось самое страшное – принести жертвы иным богам. Старшая жрица нахмурилась, выслушивая мою просьбу.

– Ты думаешь, что будет война? – пришамкивая беззубыми челюстями спросила она. – Этот год и так тяжек для жителей. Урожай получился плохой и мы уже не раз посылали к владыке с просьбами помочь, но, если верить тебе, везде плохо.

Мы сидели в маленькой келье за главным алтарем, так как я не хотела, чтобы мой рассказ стал достоянием чужих ушей.

– Но сны твои плохие. Видимо, Серебрянорогий предупреждает об опасности. Знать бы только, как ее избежать! – пожилая жрица задумчиво крутила золотые браслеты на полноватых руках.

– Я сделаю все, что в моих силах, мудрая, – заверила ее я, – но мне нужна будет помощь из всех святилищ и храмов. Народ в горестях своих полагается на правителей и Богов. Поддержите меня и помогите предотвратить войну. Из-за холмов нам грозят кочевники, так пошлите своих воинов на помощь.

Моя собеседница явно колебалась.

– Владыка никакого приказа не рассылал и помощи не просил, – посетовала она.

– Владыка велик, но он человек. Разве не может храм оказать ему помощь, уж правитель сумеет ей распорядиться! Да и предупредить владыку жрецы обязаны! – я старалась говорить как можно убедительнее, понимая, что не позднее чем через сутки мне предстоит упрашивать отца принять военную помощь от Самира. О том, почему я жду ее именно оттуда, объяснить было намного сложнее. Но я обещала Асмарраху, что расскажу владыке о наших клятвах на алтаре Серебрянорогого.

– Мудрая, но если помощь владыке может и подождать, то жертвы принести нужно сегодня. Может быть, всего, что привиделось мне, еще удастся избежать.

Здесь жрица согласилась, и мы пошли готовить обряд.

На рассвете отряд покинул гостеприимную обитель. Храм предоставил в мое распоряжение небольшую крытую повозку, в которую воины впрягли коня. Чистая, благоухающая ароматными маслами и даже накрашенная я теперь была избавлена от необходимости вдыхать незабываемый аромат военного плаща, и это радовало. Даже ужасная тряска не могла испортить мое настроение. Ночь, проведенная у алтаря, обещала благополучный исход. Боги приняли жертвы, хоть смысл видения мне был не до конца ясен.

Солнце уже скрывалось за гребнем далеких гор, когда мы въехали в западные ворота Ассубы, миновав пологий каменный мост через Иреш. Процессия жриц из старого храма встречала нас. Как ни старались сопровождающие меня воины, но им не удалось изменить распланированный мной маршрут. Мы посетили еще один храм, где девушки привели меня в порядок, облачив в подобающие одежды и украшения. Вместо тряской повозки я теперь восседала в паланкине. Жрицы умыли и воинов, чтобы те не портили впечатления.

Каи позаботилась и о том, чтобы известить владыку о моем прибытии. Это было сделано через Уммат-абу. Теперь мне оставалось только объясниться с родителем, но я планировала отложить эту муку до утра. После бессонной ночи очень хотелось спать. Всеблагая, как я мечтала тогда о своем мягком ложе!

***

Большой дворец напоминал растревоженный муравейник. Уже у самых ворот моих сопровождающих сменил другой десяток воинов, позволив лишь Мальхату следовать рядом со мной.

Отец встретил меня сам, у подножия главной лестницы, чего обычно не делал никогда. Он был сильно взволнован и почти не скрывал этого. Церемоний не было или их отложили на завтра. Мой паланкин мягко опустился у первой ступени и Уммат-аба церемонно помог мне выбраться, перечисляя все имена и титулы, которых отчего-то стало гораздо больше. В том числе я была поименована дочерью небес, хранительницей мудрости и наследницей Кареша. Видимо, отец решил более не скрывать этого.

Владыка не позволил себе обнять меня, но по его лицу было хорошо заметно, как ему этого хочется. Я низко поклонилась, выражая глубочайшее почтение. Смотреть в глаза родителю было стыдно. Я отвергла его выбор и, возможно, предала его. Совесть буквально грызла меня, и заглушить ее было нечем. Все мои любовные похождения остались в прошлом и казались теперь сном. В действительности же были лишь политические выгоды и заговоры.

_____________________________________________________________________________________________

Если понравилось - поставьте лайк, пожалуйста. Это поддерживает автора и придает хорошее настроение!