Река времен

Глава 4. Принцесса в западне

Юлия Владимировна. Карешское царство

С учебой дело обстояло намного хуже, чем со здоровьем. В истинно женских дисциплинах того времени я почти ничего не смыслила. Шить я, конечно, умела, но совсем по-другому. Готовить мне, слава богам, не было нужды, но вот знать, чего и для каких блюд необходимо, было дОлжно. Хорошо, хоть в выборе нарядов и украшений мне явно не было равных! Стоило лишь немного ослабить внутренний контроль и позволить этим маленьким пальчикам ощупать ткань. Наряжаться бывшая хозяйка любила и умела, а мне, подобно прилежной ученице, требовалось все запоминать, опасаясь, что со временем мое «эго» окончательно вытеснит память о прошлой личности. Каждый раз, оправляя легкие складки тончайших одежд, я удивлялась, сколько места в этой маленькой светловолосой голове было отведено красоте и способам ее поддержания. Все эти маленькие золотые раковинки и коробочки, разные палочки и перья, что необходимы были для нанесения сложного макияжа. И всю эту красоту нужно строго в определенном порядке накладывать на нужные места! Стоило учесть и то, что в своем времени я практически не красилась, и мое сознание жутко раздражала эта процедура. Но на войне как на войне!

По пять-семь раз в час прихорашиваться перед зеркалом меня теперь не просто тянуло – это было неизбежно. Сама не замечая того я ловила свое отражение в воде, медных щитах охраны и зеркале. Хорошо хоть пожелтевший синяк каждый раз «отрицательно подкреплял» попытки самолюбования. И все-таки она была невероятно красива и изящна, эта древняя царевна! Аккуратное тонкое личико с огромными плошками льдисто-зеленых глаз, обрамленное копной пышных, вьющихся крупной волной медовых волос, было еще совсем юным и свежим. Стройная, болезненно хрупкая фигурка, но не плоская как доска, а просто еще не успевшая расцвести, царственная осанка и походка. Кожа была очень нежной и слишком белой для этих мест. Поговаривали, что царевна очень походила собой на мать нынешнего государя, которую совсем еще малышкой его дед привез из завоевательных походов в дальних странах. Да и ее собственная мать, царица Тулиммин-аша, дочь одного из Арратских царей, тоже была светловолоса и зеленоглаза. Именно за это, как поговаривали, сиятельный владыка и полюбил ее, заплатив огромный выкуп. Но мать и бабку она совсем не помнила. Вторая жена царственного Маарш-а-Н'мах-Ишана умерла родами своей младшей дочери.

Самый большой провал у царевны наблюдался в основах математики и «родной речи». Моих скромных познаний уже явно не хватало, а прошлая хозяйка этого тела, вероятнее всего, совсем не утруждала себя. С письмом все обстояло несколько лучше, но стило постоянно выскальзывало из слабеньких пальчиков, оставляя смазанные нечеткие следы на мягкой глине. В точных же науках юная царевна воистину уподобилась дубу! И если сложение она хоть немного помнила, то пропорции вызывали в моем новом теле приступ бесконтрольной паники. Едва удерживая свое сознание от обморока, я через тернии пробивалась к звездам, стараясь не слишком усердствовать, чтобы не раскрывать подмену. А ведь не каждую царевну вообще учили, у моего отца на мой счет явно были далеко идущие планы.

Моя врожденная жажда знаний на первых порах замечательно сдерживалась немощью нового тела. И кормилица, и Шанхаат, словно ловчие соколы, следили за здоровьем и благополучием сиятельной Юилиммин. Стоило мне лишь поднести ладони к вискам или побледнеть от подступающего головокружения, учителя немедленно выгонялись за дверь.

Старая Каи, каждое утро навещавшая меня, тоже настаивала на строгости режима. Эта целительница и жрица Великой Матери вызывала у меня полное доверие, поэтому, хоть юная царевна и корчила страшные рожи, но лекарства пила. Силы и румянец потихоньку возвращались к измученному телу.

Наступал месяц Счастья, принося с собой жаркое дыхание приближающегося лета, но сады все еще радовали глаз сочной листвой и цветами. Именно тогда мою изрядно окрепшую особу призвал пред свои очи сам правитель Карешской земли.

Судя по словам Ибы, мой сиятельный и могучий родитель очень любил меня, но тогда было странно, что он не нашел времени посетить больную дочь. Хотя вполне возможно, царям тут возбранялось общаться с больными или государственные дела не давали ему отдыха. Навещать батюшку было почему-то очень боязно. Окружавшие меня каждый день слуги постепенно привыкали к небольшим переменам в характере юной царевны, а вот родитель мог заметить подмену. Хотя какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что даже имена всех своих дочерей он вряд ли помнил наизусть.

На данный момент живых и здоровых царевен было семеро. Пятеро, включая меня, уже довольно взрослые и две малышки, лет пяти-шести. Вторая по статусу царевна – Шахриру-даши, была старшей дочерью нынешней царицы Нинмах-аши. Она была практически ровесницей Юилиммин и всегда и везде стремилась соперничать с ней, конечно же, заверяя в искренней дружбе. Третья по старшинству – Айетимм-даши, чернявенькая девочка 14-ти лет – была рождена от одной из младших цариц высокого происхождения. Ее мать была сестрой нынешнего правителя кочевого народа Шааху-Мере. Но девочка, как и другие дочери второстепенных цариц, находилась в подчиненном положении у старших и более родовитых детей. Во время моей болезни Шахриру времени даром не теряла и управляла всеми младшими согласно своей воле.

У самой же правящей супруги был еще совсем маленький сын, всего нескольких месяцев отроду, наш младший брат Асмара–абаш, что означало «драгоценность» на языке его предков по матери. Но к нему в покои почти никого не допускали. Исключение не делалось даже для его родной сестры.

Прожив во дворце немногим более месяца, я еще очень плохо знала его территорию, изучив только небольшой внутренний садик, в который выходили окна моих покоев. На всех прогулках царевну постоянно сопровождали кормилица или Шанхаат. Оказаться в одиночестве было просто невозможно, а сбежать – не было сил.

В назначенный день за мной явился почетный караул из десятка воинов в раскрашенных нарядных кожаных доспехах и паланкин, который тащили четыре раба. Моих сорок килограмм они, казалось, совсем не заметили. Хотя сегодня я весила явно больше. Одних браслетов, запястий и поножей, на мне находилось килограмма два, если не больше. Массивное ожерелье из лазурита оттягивало мне плечи, но зато превосходно подходило к тончайшему полотну, соблазнительно облекавшему тонкий стан. Золотые застежки с бирюзой удерживали складки, делая объемнее те места, которых у самой царевны было маловато. Узорчатый, украшенный лазуритовыми вставками, пояс подчеркивал изящность и тонкость стана. На моей голове, благодаря усилиям Шанхаат воцарилось сложнейшее украшение с полусотней золотых тончайших листьев, ажурных цветов и полых колец, дополненных голубыми полупрозрачными драгоценными подвесками из берилла. Когда я увидела этот убор, то в душе заскреблись кошки. По центру, прямо надо лбом висела изящная лазуритовая бляшка в виде розетки цветка, приносящая владельцу удачу, но здесь подобное украшение было лишним. На ее месте должен был находиться еще один цветок, тот, что я уже держала в руках в виде серьги! Пышнее могла позволить себе облачиться только царица. Но в отличие от большинства девушек своего времени царевна обладала светлыми волосами, а этот признак во все времена притягивал к себе мужчин как магнитом, поняла я, заметив взгляды, которыми украдкой одаривали меня стражи собственных покоев. Боялись, конечно, но глазели!

Облачив свои все еще худосочные ножки в сандалии из тончайшей светлой кожи, я с замирающим сердцем села в паланкин. Даже будучи сама шестнадцатилетним подростком я не настолько боялась родительской ругани, которая неизбежно следовала за каждым опозданием домой, как сейчас остатки личности царевны дрожали перед свиданием со своим всемогущим папочкой. Глубоко вздохнув, я обещала себе быть крайне почтительной дочерью и ни в чем не перечить родителю, но обещать – не значит жениться!

***

Юилиммин-даша, современность

Внимательные, готовые сражаться за каждый ее вздох лица склонились над ней, но она не узнала их, а потом, широко распахнула глаза и снова потеряла сознание.

Выбираться из пещеры с бездыханным телом на руках было адски тяжело. Во-первых, человеческое тело не пушиночка. Во-вторых, шкуродеры никто не отменял. Но этой дороги она не запомнила. Несмотря на отсутствие иных видимых повреждений, кроме наливающейся кровью шишки на лбу, сознание к пострадавшей долго не возвращалось.

Лишь спустя несколько часов тонкие струйки реальности смогли пробиться сквозь плотно сомкнутые веки. Звуки и запахи – первое, что заставило открыть глаза. Пахло пылью, старыми вещами и чем-то совершенно незнакомым, приятным и настораживающим одновременно.

Сквозь неплотно прикрытые ставни в комнату проникал яркий свет, в лучах которого медленно кружились пылинки.

«Моя комната», – отчетливо прозвучали в голове чьи-то слова, и царевна от неожиданности вскочила. На стуле рядом с ложем сидел молодой мужчина.

«Марат», – словно бы прокомментировал все тот же невидимый голос.

– Юлия Владимировна, слава богу, вы очнулись! Как вы? Что-нибудь принести? – встревожился юноша, заметив, что она открыла глаза.

– Воды, – слова, с трудом сорвавшиеся с пересохших губ, были тихими, как шорох.

Молодой человек моментально исчез из поля зрения и столь же быстро вернулся. В его руке был зажат прозрачный кубок, подобного которому Юилиммин ни разу не встречала. «Граненый стакан, стеклянный», – мгновенно всплыло в голове, и царевна бережно, словно боясь раздавить, дотронулась до сосуда рукой. Стенки были холодными и явно реальными. «Где же я? Я в Чертогах Всеблагой»?! – мысли в голове заметались, словно язычки пламени. Нет, это явно был не Небесный дворец. Разве могло бы там быть все таким серым, пыльным, обыкновенным? Нижний чертог? Тоже нет, так как там не может быть дневного света, а он вот, совсем близко…

Отпив воды, царевна осторожно огляделась еще раз. Покои были ей знакомы и незнакомы одновременно. На какую бы вещь ни натыкался взгляд, в голове тут же всплывало название. Непонятное и верное одновременно.

«Возможно, я все же умерла и это Нижний мир?» – снова подумала девушка, но словно в опровержение этому, резко закололо правую ногу. Разве может что-нибудь болеть, когда умер? Хотя… все может быть… Лучше подождать, решила она и откинулась на ложе, закрыв глаза.

Следующее пробуждение было не из приятных. Лишний раз доказывая, что царевна все еще пребывает в мире живых, от голода заныл живот. Пришлось снова открывать глаза, осознавая, что мир не изменился. Все тот же заваленный вещами стол у окна, складное кресло, на котором грудой свалена чья-то одежда. Только вот света стало меньше, наверное, наступил вечер.

– Еды, – жалобно попросила девушка и тут же замолчала, испугавшись звука собственного голоса. Но дремавший в кресле Марат мгновенно встрепенулся.

– Сейчас принесу! Вам ужин или что-то другое приготовить? – своей заботой юноша напомнил царевне Шанхаат.

– Можно каши? – шепотом попросила она, так голос звучал привычнее.

Молодой человек кивнул и исчез, тихо скрипнула открываясь дверь. Дверь – смешное слово! Юилиммин повторила его про себя несколько раз, а потом, набравшись храбрости, вслух. С голосом было что-то не то. Он был чужим, гораздо более резким и грубым. «Наверное, я простыла», – утешила она себя и предприняла попытку сесть. Это получилось на удивление легко, даже голова не закружилась. Царевна, посидев немного, встала и сделала несколько шагов, отделявших ее от стола.

«Моя комната, мой стол, мои вещи», – тихо проговаривала она, а потом, набравшись смелости, одним движением скинула ком пыльной одежды со стула и села. Где-то в сознании всезнающий голос явно обиделся. «Велю постирать»! – утешила она саму себя и стала ждать.

Второй ее «спаситель» звался Пьетро. Юноша заглянул под вечер, прижимая к груди кучу бумаг, и попытался решить с ней несколько «рабочих вопросов». Слова звучали понятно, знакомо, но вот, что делать с этим?! Вопросов в монологе подчиненного было слишком много, гораздо больше, чем то «несколько», что уместилось бы в ее голове. Как тут быть? Царевна дослушала, сокрушенно покивала и, сославшись на головную боль, улеглась в кровать. «Если проблему замечать, то она решится сама собой! – подумала она, закрывая глаза: Всегда помогало, почему бы и не в этот раз». Такого поворота событий молодые люди явно не ожидали, но намек поняли верно. Пришлось Пьетро временно принимать бразды правления экспедицией на себя, решительно пресекая все слухи о тяжелой болезни шефа и окончании финансирования. К тому же последние раскопы оказались удачней. Находок стало больше, но на руины древней столицы найденное поселение не тянуло.

Тело быстро шло на поправку, и все меньше хотелось лежать в постели. За дни, проведенные в полутемной комнате, Юилиммин смирилась с тем, что этот мир реален, и утешилась мыслью, что Всеблагая перенесла ее сюда, чтобы укрыть от врагов. Всего за пару дней она освоилась со многими незнакомыми вещами и даже привыкла к новому имени – Юлия Владимировна. Конечно, в нем не было прежней мелодичности, но, как известно, сменив имя, ты прячешься от злых глаз и колдовства. Голос в голове ее больше не пугал, скорее радовал. Он знал о таком количестве разных вещей, которое Юилиммин даже не могла себе представить. Это было истинной милостью Великой Матери, дать такого помощника!

И вот когда уже счастливые замы с нетерпением ждали последнего дня своего управления, с шефом случился кризис.

Рано утром одна из старших археологов пробралась без спроса к шефу пообщаться. Воспользовавшись тем, что Марат отлучился, девушка вломилась в комнату, полная надежд и восторгов, чем изрядно напугала больную. Вид молодой женщины привел начальницу в истерику, и она с криком вытолкала до смерти перепуганную особу за дверь. А аспиранты узнали, что их всегда корректная начальница весьма искусна в идиоматических выражениях. Чем ей так не угодила старшая раскопа, так и осталось тайной.

В тот же вечер, проходя мимо открытого окна, Юлия Владимировна увидела в темном зеркале стекла свое отражение. Из темной глубины на нее глянуло совершенно чужое лицо. У этой женщины не было золотых локонов, больших лучистых, словно озера глаз. Эффект был настолько ярким, что той же ночью из первопрестольной был срочно вызван знакомый врач-психиатр. Результат терапии не заставил себя ждать, ведь человеческое существо способно смириться почти со всем.

***

Но все же, ее светлейшее высочество Юилиммин-даши, старшая дочь правителя Карешского царства теперь ненавидела свое существование каждый день. Это подобное раздобревшей корове тело было отвратительно неповоротливым! Оно с трудом слушалось приказов, напоминая строптивого раба. Но, в отличие от рабской скотины, его нельзя было ни продать, ни обменять. Зато зеркала здесь были просто божественны! Она уже перебила их штук двадцать, но все равно по каждому требованию ей приносили новое. И все же отражение оставалось прежним.

Скрашивал безумные будни только храбрый воин, неотлучно находившийся при ней. Всех правил этикета он, конечно, не соблюдал, но всегда был готов прийти на помощь. Его товарищ, явно чиновник, тоже служил как можно старательнее. Да и старая хозяйка этого тела явно относилась к этим юношам с симпатией, Юилиммин решила довериться ее ощущениям.

Странный мир оплетал царевну со всех сторон. Чудовище, встретившее ее поначалу в отражении, стало немного привычнее. Как сказал ей тот знаменитый знахарь: «Пытайтесь находить радость во всем!» И она пыталась.

Для своих лет у чужого тела была на удивление гладкая и приятная кожа и красивые зубы, а остальное, как царевна узнала все от того же лекаря, можно поправить. Лишний вес уходил как сквозь пальцы, так как местная еда была незнакомой и непривычной.

Молодые люди, которых Юилиммин держала теперь подле себя, являлись ее учениками. Но чему их обучать? Царевна всегда уважительно относилась к жрецам и писцам. Да и ее обучали служению Иинат и даже Серебрянорогому*. Но учить кого-то сама – ни за что! Ей была с рождения уготована иная участь – укрепить своим брачным союзом границы государства. Придется им, видимо, заниматься самим.

Самым радостным фактом было то, что она в этом лагере была самой главной и ее уважали, хотя выражением должного почтения к ней никто себя не утруждал. Здесь не было ни слуг, ни рабов. Даже те люди, что были обязаны копать и носить землю, тут были свободными. Она могла с ними не общаться, могла презирать их, но обязана была им платить! Правда, право выгнать любого из этих работников у нее оставалось, чем она тут же и воспользовалась по отношению к наиболее непочтительным и вороватым. Но и здесь был подвох! Идее прогнать их всех ее помощники решительно воспротивились. Чиновник Пьетро мотивировал это тем, что других здесь найти невозможно.

Ее работа была не слишком простой и понятной, но многим отличалась от того, что требовали от нее наставники. Разговоры, договоры, бумаги она, сославшись на недомогание, спихнула на Пьетро. Сама же решила понемногу походить на раскопки, чтобы хоть как-то осознать нужность и важность этих археологов. Здесь тряслись над каждым черепком от ночного горшка, хотя посуды в этом мире хватало с избытком, и она была гораздо лучшего качества!

Местность выглядела немного знакомой, но никаких конкретных ассоциаций не вызывала. Только когда царевна оказавшись в скалистых предгорьях пика Солоницкого, в ущелье восточных Врат, ее память всколыхнулась и она, наконец, осознала, где находится. Воспоминания нахлынули на нее бурным потоком.

***

Вереница повозок и навьюченных волов медленно тянулась вдоль гор по берегу реки и по массивной, украшенной приветственными стелами насыпи поднималась наверх. Колокольчики волов мерно позвякивали, люди весело переговаривалась и смеялись. На всех были лучшие одежды, и атмосфера праздника ясно ощущалась в прохладном предрассветном воздухе. Навстречу из ущелья, клокоча в своих новых каменных берегах, стремился пенный Иреш– отец посевов и дар великого Аийя**. Его бурные ледяные потоки изливались в долину, вбирая в себя все прочие горные ручьи и принося жизнь всем обитателям Кареша.

Она совершенно отчетливо помнила этот день. Сиятельный владыка отец как раз завершил строительство восточной части великих врат, а его могучий царственный брат, владыка Кумиш-Шебеш из Хоннитского царства, – западной. Этот путь открывал беспрепятственный доступ для торговых людей и скреплял вечный мир между государствами.

На высоких алтарных камнях весь день курились благовония и не смолкали священные напевы. Жрецы и жрицы восхваляли Богов, а восходящее солнце своими лучами раскрашивало врата, делая их еще более величественными.

Еще одним залогом такого укрепления отношений между государствами должна была стать она сама, но отец решил отложить ее замужество до поры зрелых лет. Именно там, под сводами сложенной из черно-красного гранита восточной арки, двенадцатилетняя Юилиммин-даша впервые увидела своего возможного супруга. Он был значительно старше ее и казался юной царевне страшным и свирепым. Только сейчас она, наверное, смогла бы по достоинству оценить его широкие сильные плечи, тело, где каждая мышца рельефно выступала под смуглой, лоснящейся от ароматных масел, кожей. Тогда же подведенные черным горящие яростью глаза и эта длинная, вьющаяся тугими кольцами грива иссиня-черных волос и борода очень напугали ее, но она собралась и выполнила все требуемые части ритуала. Страшнее всего было ехать с ним почетный круг на боевой колеснице, запряженной свирепыми черными лошадьми. Царевич словно тряпичную куклу втянул ее наверх и поставил рядом с собой. Его могучая фигура в крылатой накидке была подобна скале и тоненькая облаченная в белое фигурка принцессы совсем терялась на этом фоне. В тот миг на каменном лице благородного царевича Юилиммин увидела гремучую смесь брезгливости и снисхождения. «Ты об этом еще пожалеешь! – подумала она про себя, нацепляя на себя самую милую из своих улыбок. – Когда придет время, я заставлю тебя ползать передо мной на коленях, если Иинат благословит наш союз!» Со стороны же сиятельные отпрыски радостно улыбались, и люди вокруг них ликовали, приветствуя своих земных повелителей.

Теперь же от былого величия не осталось почти ничего. Только два столба отцовских ворот, как последние зубы во рту древней старухи, все еще желтели над пропастью. От огромной, строившейся почти десять лет насыпи не осталось и следа. Воды быстропенного Иреша падали и тоже исчезали в бездонной пропасти, не давая своей благодати долине. Владыки мира*** отвернулись от ее народа и лишили его своей благодати. Так вот почему она не узнала этих мест! Все сады и священные рощи исчезли, лишенные живительной влаги могучего потока и люди покинули эти места. Даже от былого русла почти не осталось следов, все покрывал принесенный Хозяином ветров песок. Но почему Боги отвернули свой лик от ее народа?

То, что местные жители теперь называли поселком, больше всего походило на становище диких кочевников, что частенько в зимние месяцы налетали из пустыни. Даже в их грубых и смуглых лицах Юилиммин виделось что-то знакомое. Но храбрые воины Кареша всегда прогоняли их, словно шелудивых пустынных псов, со своих земель. Теперь же эти люди были единственными обитателями этих засушливых мест. В небытие исчезли все жители Кареша, словно унесенные мощным грязевым горным потоком. Совсем как Тишрин-ани… Губы ее дрогнули и по щекам потекли слезы. Брат…

Сиреневый туман струится между гор

И свой могучий лук

Аннан меж звезд простер.

Вдоль берегов хрустя,

Ломаясь по холмам,

Его Сыны спешат

вернуться к становьям.

Серебряной стрелой запела тетива

И моего врага скатилась голова.

Ее песня летела между гор, одинокая и протяжная. Не было больше рядом могучих воинов, богатых одежд и близких людей. Исчез под слоями песков ее родной город, ее город! Но она найдет его и докажет тем далеким надменным человечишкам, что посмели требовать у нее вчера какие-то отчеты! Юилиммин сжала кулаки до боли в костяшках и от гнева закусила губу.

«Уж не знаю, кого из Богов и чем прогневала, но я стану вновь владеть своей землей», – твердо решила она. В этот миг она совершенно забыла о том, что является не совсем собой. Она снова была самой прекрасной царевной на всех землях от востока до запада – золотым цветком Кареша, и планировала доказать это всем сомневавшимся.

Она загадочно посмотрела на стоявшего рядом широкоплечего красавца – Марата и обворожительно улыбнулась ему. Молодой человек мгновенно покраснел как рак, что лишний раз доказало Юилиммин, что он явно питает теплые чувства к своей наставнице. В этом она была уже уверена, но эта любовь была какой-то странной. Его почитание становилось особенно заметно, когда она читала осколки текстов на табличках, сложенных в большом сером шатре. Царевну эти осколки удивили. В основном они являли собой счета, списки людей, а иногда обломки ученических табличек без смысла и порядка. Но любое слово для этих людей было важным и должно быть записано.

Вот и сейчас, когда она пела, он смотрел на нее обожающе – восхищенным взглядом, словно жрец во время праздничного таинства на свое Божество. Но сейчас сильно стеснялся своих чувств. Вдобавок к этому молодой человек явно не стремился к обществу других женщин, хотя почти все они тут были очень небрежно одеты и не могли составить ей конкуренции. «Какой застенчивый, – восхитилась сиятельная царевна, привыкшая к менее стеснительным нравам дворца, – Великая Мать должна быть к тебе более благосклонна и осенить своими крылами». Погрузившись в эти приятные мысли, Юилиммин дошла до рычащей колесницы, которую здесь называли «джип», и велела объехать всю долину. Ей нужно было найти хоть некоторые ориентиры, прежде чем вернуться домой. Та, что владела этим телом ранее, тоже желала этого. Найти место, где погребена ее столица, рассказать миру о народе Кареша и стать знаменитой, последнее было гораздо важнее уже для царевны. Уже безразлично мерзкий ли старик околдовал ее, или Всеблагая сотворила чудо, но ей необходимо приспособиться и занять достойное ее положения место в этом странном времени!

Все чаще царевна тратила свое свободное время на чтение «волшебной таблички» – ноутбука, выясняя как вернуть себе красоту и молодость. В этом мире возможно было многое, но Юилиммин требовалось богатство и она его должна была получить! Капризность и избалованность в ней всегда сочеталось с непревзойденным упорством, если дело касалось внешности. Ради этого царевна была готова сражаться с неистовостью воина. И вот теперь она определила свою цель и начала свое движение к ней. Серебрянорогий божественный охотник явно благоволил к ней, заливая ночные земли своими холодными лучами-стрелами. Его лик, встававший над горами, ясно указал на путь к Ассуба аар н'Кареш. Недаром, старшая из царских дочерей была обязана выполнять ежемесячные ритуалы в святилище и знать тайные знаки. Нужно было как можно скорее отыскать храм Иинат и принести должные жертвы.

По возвращении от Врат рассвета и заката, Юлия Владимировна с удвоенной силой взялась за дело, словно желая наверстать упущенное время. Раскопы, заложенные согласно ее предположениям, принесли плоды. Ассуба была обнаружена.

Примечания

*Серебрянорогий, Аннан, божественный охотник – мужское божество, брат и муж Иинат. С ним отождествляется месяц.

** Аийя – младшее божество. Создатель рек, ручьев и дождя.

*** Владыки мира – Иинат и Аннан.