Ревизор: возвращение в СССР 15

Глава 19

г. Москва. Квартира Ивлевых.

Воскресенье провели с женой вдвоём, в тихой семейной обстановке, готовились к сессии. Галие было немного легче, ей много чего проставили автоматом, зачли былые заслуги в БИТМ.

Звонил Фирдаус, попросил уделить ему немного времени, точнее, его дипломной работе. Я и не собирался отказывать. Они приехали после обеда вдвоём с Дианой.

Мы засели с ним в большой комнате часа на два. Зато проверили весь текст его дипломной работы, кое-что добавили, кое-что поправили. Девчонки нас терпеливо ждали на кухне за накрытым столом, и, похоже, не скучали. Слышал, что к нам домой и Ксюша заходила. Обжилась она у Ивана, похоже… До нас с Фирдаусом периодически доносился с кухни заливистый девчачий смех.

Закончив с дипломной работой, мы присоединились к Галие и Диане за столом, обсудили планы на лето. Фирдаус планировал после защиты вернуться домой в Ливан. Приглашал нас в гости. Поблагодарили его с женой за приглашение, но ничего пообещать не смогли.

– Сам, наверное, знаешь, что выехать не так и просто из СССР, да еще и в капиталистическую страну, – честно сказал я. – Так что мы, правда, от всей души благодарны за предложение, но, боюсь, вероятность, что у нас получится, очень мала.

Фирдаус вздохнул и кивнул. Все он уже знал… достаточно долго у нас проучился.

– Тем более, у меня тоже есть определенные изменения в карьере…

И я достал и выложил на стол свое удостоверение сотрудника Верховного Совета.

Сделал это совершенно осознано. Фирдаусу осталось в СССР пробыть всего несколько недель. Экзамены, защита дипломной – не факт, что удастся снова так же спокойно посидеть в узком кругу и обсудить вопросы о дальнейшем сотрудничестве. А то, что в таком возрасте я уже пристроился работать в парламент, только добавит мне дополнительного веса в глазах араба. Работать в парламенте престижно в любой стране мира. А попасть туда в моем возрасте – вообще суперпрестижно. За это я, действительно, должен быть благодарен Межуеву, пусть и не все сложилось так, как с ним первоначально договаривались. Ничего, должен – отплачу. Я добро помню…

Фирдаус взял осторожно корочки со стола и развернул. Долго смотрел, пока Диана не заныла, ткнув его кулаком в плечо:

– Да что же там такое написано?

Тот тут же вышел из столбняка и развернул корочки в ее сторону.

Сестра прочитала и глаза ее расширились:

– Что, правда, что ли? Там же слово Кремль?

– Ну да, правда, – не выдержав такого недоверия, подтвердила уже Галия.

– Обалдеть… Ну у меня и братишка… Офигеть! – Диана, наконец, поверила.

– Это да, я тоже поражен… – наконец, заговорил и Фирдаус.

А я подумал, что после его отъезда придется несладко. Привык уже рассчитывать на его возможности иностранца – достать что-то в «Березке» или те же импортные лекарства… В голову пришла мысль.

– Слушай, учитывая, что ты уезжаешь, было бы неплохо, если бы ты познакомил меня с кем-то из твоей диаспоры, через кого можно было бы держать с тобой связь, или решать какие-то вопросы. Если есть надёжный человек…

Фирдаус тоже понял, что я имею в виду. Ну да, а вдруг его отцу новая консультация понадобится по его бизнесу? Или ему самому по месту работу? Или что уточнить по тем прогнозам по нефти и различным компаниям, что я раньше давал? По телефону это обсуждать, зная, что КГБ слушает каждое слово, так себе вариант. Письма писать – это на недели может затянуться. Да и та же самая ситуация – каждую строчку в Комитете прочитают и попытаются понять, не затеваю ли я что-то антисоветское… Прилетать в Москву, делать визу – и долго, и дорого. Так что он тут же закивал:

– Да, брат, я тебя обязательно познакомлю, да не с одним человеком, а с разными, чтобы уж точно не потеряться…

***

Новая панельная девятиэтажка на северо-востоке Москвы.

Лина ни за что сама не добралась бы сюда, если бы не Лидия, без стеснения останавливающая прохожих. Как пройти к остановке? А это в сторону области остановка или в центр? А давно автобус ждёте?

Ей ничего не стоило заговорить с незнакомыми людьми на улице и выяснить у них, всё что нужно. Хорошо, что они в метро договорились встретиться и вместе добирались до дома подруги, семья которой только-только получила новую двухкомнатную квартиру.

В подъезде ещё стоял запах краски. Новый дом и пахнет всем новым.

Счастливые хозяева, родители подруги Лидии, Веры, приветствовали гостей с радостными улыбками. Вера была невысокой пухленькой девушкой, с длинными русыми волосами, заплетенными в косу. Карие глаза девушки с любопытством разглядывали Лину из-под детской чёлки. Мама Веры, Мария Яковлевна, маленькая пухленькая женщина с пучком русых волос на голове, велела дочке выдать гостям тапочки. Отец, Фёдор Иванович, среднего роста, щуплый, седеющий мужчина, оказался ростом ниже Лины, даже, когда она надела тапочки. Фёдор Иванович сразу устроил гостьям экскурсию по новой квартире и с гордостью показывал комнаты, балкон, туалет и ванную. На крохотной кухоньке суетились над угощением хозяйки. Заходить туда не стали, и так не развернуться.

Дом новый, а мебель старая, – отметила про себя Лина. Они простые люди, и одеты совсем просто. Вот же я дура… Вырядилась, как на свадьбу.

Лина с Лидией вернулись в большую комнату, чтобы никому не мешать. В большой комнате стоял стол посередине, уже застеленный белоснежной скатертью и заставленный посудой, рюмками, стаканами и приборами.

Тут пришёл брат Веры Антон. К родителям Веры он обращался тётя Маша и дядя Федя, из чего Лина сделала вывод, что он Вере кузен, а не родной брат. Парень был выше среднего роста, худощав, сутуловат и в очках. Типичный МНС, – подумала разочарованно Лина, но постаралась мило ему улыбнуться. Тот же, в свою очередь, увидев такую яркую красавицу, растерялся и не мог связно ни слова сказать, он был сражён её красотой наповал. Неприкрытое восхищение в его глазах успокоило Лину, она приняла его первые робкие знаки внимания. А куда деваться? Часики-то тикают…

Антон же, очарованный её улыбкой, поверил в себя и расправил крылья. Весь вечер блистал эрудицией и вполне себе достойным юмором.

А Лина непроизвольно сравнивала его с Григорием и с тоской думала, почему же у них не получилось? Нахлынули воспоминания… Как он выговорил ей напоследок за то, что она не интересовалась ни им, ни его семьёй…

Надо больше интереса к жизни Антона проявлять, – спохватилась Лина, когда он пошёл их с Лидой провожать.

***

Вечером позвонил Римме Сатчан, сообщил, что готов жену прикрепить к Кремлёвской поликлинике. Она посоветовала не откладывать это мероприятие, и явиться в поликлинику прямо завтра. На том мы и распрощались.

После ужина задумался, как буду вывозить летом жену на отдых. Вещей будет много, и, допустим два чемодана и дорожную сумку через плечо я ещё дотащу. Но не больше. И руки у меня потом вытянуться, как у гориллы, с такой нагрузки. А ведь я уже привык к нормальным чемоданам, которые катить можно за ручку на колесиках…. Может, самому приделать колёсики к чемодану и ручку выдвижную? Это же не так и сложно. Нужно раздобыть два мебельных колеса, на пуфики в прихожую ставят, у Анны Аркадьевны на фабрике, наверняка, найдётся. И еще, нужна выдвигающаяся и убирающаяся ручка. Василий Карнабеда, автомеханик с приборостроительного завода, поможет сделать.

Достал наш чемодан и занялся чертежом для него. Тут нужны две алюминиевых трубы сопоставимых диаметров, чтоб одна в другую вставлялась, даже не обязательно квадратного сечения. Блин, как же там ручка на нужной высоте фиксировалась? Кнопка, помню, сверху на ручке была, но как она работала? Эх, сколько путешествовал в прошлом, разобрать бы, хоть, раз, выдвижную ручку у чемодана, посмотреть, как она устроена. Но, разве, это могло тогда в голову прийти? А теперь самому велосипед изобретать придётся.

Для начала, можно обойтись без фиксации кнопок и пластиковых деталей. Начертил две трубы, изогнутые буквой «П», одна большего диаметра, вторая меньшего, так чтобы одна буква «П» вставлялась в другую, образуя замкнутый контур. Внутренний зазор должен быть значительный, чтобы всё получилось. Концы внутренней трубки чуть расширить, внешней, наоборот, сплющить по кругу.

Концы внешней трубы плющить надо, когда внутренняя уже вставлена в неё. Делать это надо аккуратно, чтобы не пережать, чтобы внутренняя двигалась свободно внутри внешней, но не вытаскивалась совсем. А нижнюю часть внешней трубы к чемодану уже как-нибудь прикрепим. Можно металлическую площадку внутрь чемодана вставить. Среднюю сторону внешней буквы «П» можно сплющить и скрепить всё вместе: ручку и колёса через металлическую пластину, мёртво держаться будет.

Главное выяснить у Карнабеды, есть ли на заводе алюминиевые трубы подходящих диаметров и возможна ли формовка концов труб.

Посмотрел на свой «чертёж», больше похожий на детский рисунок. Ну, и ладно. Главное, всё понятно, мне, во всяком случае. Если Василий что-то не поймёт, придётся на пальцах объяснять.

***

Новая панельная девятиэтажка на Северо-Востоке Москвы.

Антон пошёл провожать девушек до автобусной остановки. Лина ему очень понравилась, красивая, с чувством собственного достоинства, со вкусом одета. Глаза не пустые, задумчивые. Ему уже казалось, что он встретил свою фею.

Но, пока они ждали автобус, она, вдруг, устроила ему форменный допрос: где и кем он работает, чем в свободное время занимается, с кем дружит, где отдыхает, куда в отпуск ездит.

Антона сперва насторожил подобный интерес, но он успокаивал себя тем, что они уже взрослые люди, и знают, чего хотят от жизни. Возможно, Лина решила сразу проверить их на совместимость, и он искренне и честно отвечал на все её вопросы.

Но когда Лина спросила, где и с кем он живёт, Антон очень сильно напрягся: интерес новой знакомой очень смахивал на меркантильность. А этого добра у него в жизни уже было предостаточно.

Он в полном смятении посадил их с подругой в подошедший автобус и пожелал счастливого пути.

***

В понедельник получил письмо из ГДР от Мартина Нойлера, он просил узнать в МГУ, что нужно для поступления. В первом же перерыве пошёл к Эмме Эдуардовне с этим вопросом.

– Были у нас где-то требования... Я поищу…

– Спасибо. Когда мне к вам подойти? – уточнил я.

– Когда будет, что сообщить, я сама тебя найду, – пообещала она.

– Спасибо, ещё раз, – поблагодарил я её.

В большой перерыв позвонил автомеханику, договорился подъехать к нему в среду, предварительно спросив, найдётся ли на заводе два куска алюминиевой трубы разных диаметров.

– Да, найдём, я думаю, полно такого добра, – ответил он. – На машине приезжай. Я уже давно жду.

– Чего ты ждёшь? – не понял я.

– На дизельную «Варшаву» посмотреть хочу, – как о само собой разумеющемся сказал он.

– А, ну, хорошо, – согласился я.

Да, это же и в моих интересах не тянуть… Сколько уже езжу. Пусть сразу и посмотрит, нужно ли уже ТО.

После пар встретились с женой в метро и поехали прикрепляться в кремлёвскую поликлинику. Галие заранее ничего не говорил, хотел сюрприз сделать. Корочки референта Президиума Верховного Совета СССР, предъявленные в регистратуре, открыли нам с женой двери в сказку, как она выразилась. Галию сразу направили к доктору, там без очереди она попала на приём, вышла приятно удивлённая, с кучей направлений на анализы и к различным специалистам вплоть до стоматолога. В регистратуре её записали к некоторым специалистам, а к некоторым сразу отправили. Короче, в поликлинике мы провели часа два с половиной. И ещё завтра с утра нужно приехать на анализы и на приём.

Приехали домой уставшие, но довольные. Звонила Римма Сатчан, узнала, как у нас всё прошло, спросила, к какому доктору Галия наблюдаться попала. Выслушав, заверила, что это очень хороший доктор и что нам с ним повезло. Потом она передала трубку мужу. Сатчан напомнил мне про выступление агитбригады, май заканчивается, а выступления ни одного не было. Договорились с ним на ближайший четверг. А потом перерыв до сентября, потому что студенты разъедутся кто куда.

Засыпая, думал, как помочь Марку Анатольевичу из Комитета по миру разобраться с письмами трудящихся. Для начала, можно заготовить бланки с универсальными ответами и просто впечатывать туда название коллективов в шапку письма. Предложу ему в пятницу.

Утром в университете мы сдавали последний зачёт. К сожалению, снова среди нас были залетчики, которые не сдали по одному, а некоторые и по два зачета. Ничему опыт отчисленных после первой сессии студентов их не научил. Все с одинаковым диагнозом – пошли во все тяжкие со столичными развлечениями, вырвавшись из-под плотной опеки родителей в провинции. Карты, пьянки, первая любовь… А между тем вот-вот начнутся экзамены… Чувствую, после этой сессии опять у нас будут потери на курсе…

Между первой и второй парой меня выловила Эмма Эдуардовна и обрадовала, что нашла все, что нужно сообщить по запросу Мартина Нойлера. Продиктовала для него инструкции, что ему делать, как и когда. Сразу написал Мартину письмо со всеми новостями, где в конце приписал, что буду рад встретить его и помочь, чем смогу.

Собрал наших агитаторов и попросил выступить в этот четверг на ЗИЛе.

– Последнее выступление в этом учебном году, товарищи. Давайте, отстреляемся и перерыв до сентября, – попросил я.

– До сентября мы всё забудем, – предположила Маша.

– Да, ладно, раз в месяц выступаем, не забываем же, – возразил ей Ираклий.

– Но, всё равно, – вступила в разговор Света, – надо хотя бы одну репетицию провести, освежить в памяти.

Во время обеда прогнали разок программу.

– Нормально, – высказал общее мнение Лёха Сандалов, – не поэма в стихах, главное, смысл помнить, а сказать и своими словами можно.

После пар ездил на лекцию в очередные «Дары природы». Осталось всего два магазина. Не скажу, что мне будет их не хватать. Скорее всего, полагаю, мне их всучили как начинающему лектору «Знания», никто из старичков, видимо, не захотел связываться с постоянным днем сурка… Ничего, репутацию нужно было нарабатывать, никуда нельзя было деться. Зато, теперь есть полная гарантия, что с моим новым рабочим местом Константин Сергеевич будет для меня отбирать только все самое лучшее на территории Москвы. Ну а при выездах за пределы Москвы, выбирать никак не получится… Это уже чес, как у второстепенных звезд эстрады по провинции. Выступаешь везде, где хоть какая-то окупаемость будет, не привередничаешь.

Коллектив, в этот раз, был молодой, доброжелательный и любопытный. Не верилось им во всеобщее изобилие и процветание в будущем. В принципе, правильно не верилось, но говорить я так не мог. Пришлось рассказывать о гражданской ответственности каждого члена общества, о необходимости заниматься созидательным трудом, даже, если у тебя все потребности уже закрыты, это и определяет уровень развития личности и общества в целом: стремление к созиданию ради созидания.

Хотя, конечно, сам прекрасно понимал, что не будет никто добровольно работать, если у него будет закрыт хотя бы базовый набор потребностей: жильё, питание и безопасность. Поэтому коммунизм и не наступит никогда. И толпы европейских тунеядцев, живущих на социальное пособие, и всячески противящихся выходу на работу, тому доказательство.

Заведующая сначала волновалась, когда меня такими вопросами закидывать стали, но видя, как спокойно и доброжелательно я отвечаю на щекотливые вопросы, успокоилась.

– У вас очень пытливые сотрудники, – заметил я ей после лекции, когда она подошла ко мне с бумажным свёртком, – это очень хорошо, что они думают и задают вопросы.

Наверное, я был первым лектором от «Знания», который порадовался острым вопросам, потому что глаза у нее от удивления расширились. Ясен перец, что и ей легче, и обычному лектору, когда сотрудники сидят как мыши под веником. Отработали сорок минут, и разбежались…

– Спасибо вам, – вручила она мне свой презент.

Возвращаясь домой, столкнулся у лифта с колоритной немолодой парой. Первый раз их видел у нас. Она среднего роста, пухленькая брюнетка в фасонистом платье с длинной юбкой из тонкого синего трикотажа и с такой же синей заколкой в виде цветка в длинных волосах, а он высокий, с меня ростом, стройный брюнет в джинсах с широким ремнём и большой пряжкой из белого металла, синей шелковой рубахе и чёрной широкополой шляпе. Необычный типаж для СССР…

– Здравствуйте, – поздоровался я и уже хотел их обойти и подняться по лестнице.

– Добрый день, – ответил незнакомец. – Так приятно слышать «здравствуйте», а не «здрасте», – неожиданно заявил он.

Я аж притормозил.

– Рад, что вам не все равно… – улыбнулся им.

– Ну а как же! – с эмоциональным напором певуче сказал он. – Красота русского языка в каждой его букве, а слова, утратившие часть себя, это огрызки слов.

– Вы так говорите интересно, – заметил я. Рассуждает о красоте русского языка, а сам-то он не очень похож на русского. – Вы не филолог случайно?

– Нет, – опять загадочно улыбнулся он. – Вы здесь живёте?

– Да, на третьем этаже.

– А мы на восьмом. Яков, – протянул он мне руку. – И моя жена Ида.

– Павел, – представился я. – Очень приятно. Что-то вы затянули с переездом.

– Так получилось, – улыбнулась Ида и первой сделала шаг в открывшийся лифт, только тут заметил на ней красивые импортные туфли под цвет платья.

– Ну, с новосельем. Рад знакомству, – улыбнулся я, лифт закрылся, и я пошёл к себе.

– Такие интересные соседи новые на восьмой этаж заселились, – поделился я с женой и передал ей презент от «Даров природы».

– Ты про цыган, что ли? – буднично спросила она.

– Про цыган, – задумчиво согласился я, – Да, точно, цыгане они. Но не обычные.

– Ясно дело, что необычные. Они артисты, – уверенно заявила жена.

– Всё-то ты знаешь, – удивился я.

– Все соседи только о них и говорят третий день, – улыбнулась жена. – Они полгода на гастролях за границей были.

– О, как, – ещё больше удивился я. – Но красавцы. Взглянуть бы на их выступление.

– Это в театр надо идти, «Ромэн», – со знанием дела заявила жена.

– Вот, с удовольствием бы сходил, – признался я. – Это тебе не опера.

В среду в университете пересдавали зачёты те, кто их завалил. После пар поехал сразу в гараж, а оттуда на приборостроительный завод. Карнабеда, пропустив меня через заводские ворота, сел ко мне прямо в рабочей одежде, аккуратно подстелив на сиденье газетку. Это меня порадовало – хороший механик аккуратен во всем.

Смотреть мою машину подошёл ещё один его коллега. Они вдвоём её всю облазили, осмотрели и вынесли вердикт: проблем с обслуживанием не будет. Потом я достал свои зарисовки по чемодану на колесиках. Василий, почёсывая то подбородок, то затылок, в конце концов спросил меня:

– А что это будет?

– Выдвижная ручка для чемодана, – объяснил я.

– Вот, тебе делать нечего, – усмехнулся он.

– Но ты поможешь?

– Попробую.