Ревизор: возвращение в СССР 21

Глава 13

Москва.

После конференции поехал на лекцию от общества «Знания», отменять её не стал, без банкета всяко можно обойтись, а лекции регулярно снабжают меня всяким дефицитом. Да и боязно развивать отношения с этими иностранцами, в прошлый раз поразвивал отношения, так мне вон немца и итальянца на шею посадили… Как они там, кстати, без меня живут на Щербаковской? Хоть бы чего не начудили, что потом разгребать придется… Поеду смотреть ремонт, надо к ним обязательно заскочить, расспросить, как у них адаптация к СССР проходит.

Меня ждали на Чулочной фабрике им. Ногина. Приехал при параде, только галстук снял. Тема лекции «Здоровый образ жизни — обязанность каждого!». После общих фраз на эту тему, вспомнил, что около завода видел много припаркованных мотоциклов. Дай, думаю, на эту тему хоть несколько слов скажу. Тем более, что шлема и защиту в это время не уважали от слова «совсем» и считали уделом трусов и перестраховщиков. Что уж говорить про то, чтобы пивка или водочки перед поездкой принять на грудь… Поговорили об этом очень плодотворно. Тема, реально, задела народ.

— Ну, вот, представьте, проехались вы на мотоцикле без шлема, — говорил я. — Весь такой брутальный, девчонка сзади сидит красавица с развевающимися волосами. Ну, по Москве вы ехали, вас там никто не знает и не обращает внимания, но затем приехали к себе во двор!.. Сколько восхищённых взглядов дворовых пацанов и местных подростков! И завистливых взглядов от ровесников, у которых ещё нет мотоцикла! Вот она слава и жизненный успех! Да?

А если выпили, и реакция ослабла, а затем авария, и вы с этого мотоцикла летите со страшной силой и ударяетесь о твердую поверхность? Давайте прикинем, как будет проходить жизнь одинокого инвалида, получившего травму из-за пренебрежения безопасностью. Покатался год-полтора без шлема под восхищенные взгляды, а инвалидность на всю оставшуюся жизнь. И ладно, если сам покалечился, это собственный был выбор, собственная ответственность… А если девчонка пострадала, в которую влюблены, что сзади сидела, а ты сам выкарабкался? И так же бывает… Как с этим дальше жить?

Высокий эффектный парень попытался со мной спорить. Что пострадать и на машине можно, и под машину попасть, перебегая улицу, мол, чего все к мотоциклам цепляются?

Вспомнилась статистика, что более десяти процентов ДТП с участием мототранспорта заканчиваются для байкеров смертью, а половина ДТП заканчивается больницей. Так и озвучил, хотя это данные уже двадцать первого столетия, когда экипировка включает в себе уже не только шлем, но и «черепашки» с наколенниками и налокотниками.

— Так что, как ни крути, — подытожил я, — а мототранспорт гораздо опаснее, потому и поднял вопрос именно о нём. Ваша жизнь и здоровье в ваших руках. И стоят ли они понтов во дворе перед малолетками? Решать вам. Я рекомендую при поездке на таком опасном средстве транспорта, как мотоцикл, быть трезвым и обязательно использовать шлем.

Снова непонимание некоторых в зале. Рассказал им тогда про историю Славки с Эммой. Со всеми деталями, только имена изменив. И уточнил, что вот вам и повышенная опасность езды на мотоцикле. Вроде, после этого дошло, по крайней мере, больше возражений не последовало.

После лекции поехал к себе на Щербаковскую. Обсудили со Ждановичем фартук на кухне. Он предлагал полностью красный сделать, мол, фасады кухни розовые, красный фартук будет смотреться очень здорово. Думал, думал, красный фартук… Ну, такое…

— Хочется мне красный цвет белым разбавить, — сказал я ему. — Давайте попробуем в шахматном порядке положить, прикинем, как смотреться будет.

Начали выкладывать, я на уголок плитки ставлю, а Жданович их за мной по горизонтали выравнивает…

— Сергей Романович, ну так же красивее, если по диагонали плитку ориентировать, — улыбаясь, перевернул я всю плитку обратно.

— Ну и что это будет? Сверху и снизу углы будут торчать?

— Зачем? Распилите часть плиток пополам, на равные треугольники.

Он посмотрел на меня как-то странно. Понятно, придётся лишнюю работу делать… Короче, настоял я на своём. Пусть пилят.

Затем забежал к моим иностранцам. Может, не зря сердце ноет и там уже не только моя помощь нужна, но и еще кого нужно подтягивать?

Долго ждал, когда откроют дверь. Все стало понятно, когда она отворилась не полностью, и в щель выглянул закутанный по пояс в простыню Альфредо с всклокоченными волосами. И не сказать, чтобы мне обрадовался.

— Привет! — сказал я. — Я просто спросить, у вас с Мартином все хорошо?

— Привет! — ответил он, — у него вчера точно все было хорошо. Сегодня еще его не видел, он в библиотеке обычно в это время. Ну, у меня тоже…

— Котик! — раздался из глубины квартиры бархатный женский голос. — Ну куда же ты ушел?

— Все, говори «мяу» на прощанье и до свиданья! — усмехнулся я и сам затворил дверь, пока итальянец тормозил над моей шуткой. Щелкнул замок.

Ну, у итальянца очевидно, что жизнь удалась, и у Мартина, похоже, тоже. Ну и слава богу!

Успокоившись по поводу подопечных иностранных подданных, пошел к Гончаровым уточнить время школьного праздника и вообще, не изменилось ли что?

Гриша так обрадовался мне!

— Дружище! Как ты вовремя, — буквально затащил он меня в квартиру. — Меня в Академии не отпускают, так что я на школьный праздник завтра ну никак не попадаю. А ты придёшь, выручишь?

— Собираюсь. Ребенку обещал, надо держать обещание. Мне все же полегче вырваться, не армия. Вот, пришёл узнать, всё ли в силе?

— В силе, в силе. Пойдём. Только вот беда, малый на меня обиделся, — махнул рукой Гриша. И потащил меня в дальнюю комнату, я даже разуться не успел. Родька лежал на кровати, повернувшись к стене лицом. — Родь, смотри, кто пришёл.

Родька оглянулся и, увидев меня, опять отвернулся. Вот тебе и здрасьте!

— Во, дела! — деланно возмутился я. — Родька, ты чего не здороваешься? Разве мы не друзья?

— Привет, — сел он на кровати с недовольным видом.

Пришлось сесть рядом и провести с ним беседу, что не всегда всё получается так, как мы хотим. Отец очень хочет попасть на праздник, но не может. Служба. Он советский офицер, служит своей стране в лучшей армии на свете. Защищает и его, и меня, и других советских граждан. Нужная ведь работа, верно? Рассказал, что Галия моя тоже очень хочет попасть на праздник, но дети. Что же делать-то? Затем сказал ему, что я буду фотографировать весь праздник.

— И мое выступление с цыганским танцем сфотографируешь? — оживился пацан.

— Обязательно! — пообещал я, и пацан перестал кукситься.

— Может, кстати, и дедушка с Анной Никифоровной успеют приехать, — добавил Гриша.

— Во, тем более, — пихнул я малого плечом. — Поможешь мне фотографии печатать?

— Ага, — тут же прошла обида у Родьки и глаза загорелись.

— Ну, давай, тогда, не расстраивайся и до завтра, — попрощался я с ним.

— Спасибо, — улыбаясь, подмигнул мне Григорий.

Москва. Малая Семёновская улица.

Выглядывая в окно, Регина представляла себе, как Самедова допрашивает следователь по поводу её смерти, как от него все отворачиваются. Как будут рыдать родители на её похоронах, как они будут себя винить за то, что так ругали её.

Так им всем и надо, — с досадой думала она. — Никто меня не любит, не ценит. Родители такую жизнь устроили, что лучше вообще домой не возвращаться! А как жить? Где? Опять на вокзале ночевать? Нет уж. Лучше отомстить им всем сразу!

Она взяла со стола первую попавшуюся тетрадку, ручку и задумалась над текстом предсмертной записки. Надо ли писать, что она любила Самедова?..

Фу! Дурак! Не за что его любить, — тут же подумала Регина. — Может, написать, что мы были любовниками с Ивлевым? Точно, пусть ему тоже достанется! А Самедов меня к сожительству склонил, пользуясь моим неустроенным бытовым положением! И родители виноваты, из дома выжили своими постоянными придирками и скандалами. Точно!

Она открыла тетрадь, что держала в руках, на последней странице, собираясь вырвать лист, но увидела свой ночной конспект пьяных откровений Самедова.

Несколько мгновений Регина задумчиво смотрела на свои записи, она и забыла про них. А в голове её уже зрел совсем другой план.

Вот еще, прыгать из окна буду, пусть лучше Самедов у меня попрыгает! — подумала она.

В пятницу с самого утра поздравил жену с первой годовщиной свадьбы. Ирина Леонидовна подсказала мне, что это ситцевая свадьба, а то я уже и позабыл всю эту классификацию. Мне показалось, что дарить ситец ни то, ни сё. Купил льняную вышитую скатерть-сувенир с шестью салфетками.

Она же мне подарила импортный набор мужских носовых платков, явно тоже не ситцевых.

— С ума сойти, — проговорил я, обнимая её. — Уже год пролетел, а словно один месяц, так мы с тобой дружно живем! Поздравляю тебя, дорогая.

Жена так расчувствовалась, что аж слезы выступили. Правда, тут взревел, просыпаясь, один из наследников, и она тут же к нему умчалась.

К десяти часам приехал к Родьке в школу со своим фоторужьём. Народу было полно, сидячих мест в актовом зале всем не хватало. Впереди сидели школьники. Пристроился на двенадцатом ряду.

Сколько я не выглядывал Родьку, не нашёл его. Подумал, может, он за кулисами готовится.

— Паша! — вдруг шлёпнул меня кто-то сзади по плечу.

Оглянувшись, увидел Егорыча, Никифоровну и соседей-художников.

— О! Свои! — обрадовался я. — А то хожу тут как неприкаянный, чемодан от фоторужья вручить некому.

— А, давай, давай, конечно. Подержу, — тут же предложил Егорыч.

Но сначала поздоровались со всеми.

— Давно не виделись, — улыбнулась мне Елена Яковлевна. — Как Галия? Как малыши?

— Растут, спасибо, — ответил я.

— Родька говорил, космонавты приедут, — проговорила Никифоровна. — Хоть одним глазком бы глянуть на живого космонавта.

— Ну, давайте ближе к сцене места у окон занимайте, — подсказал я им, и мы направились вперёд. У самой сцены всё уже было занято, но мы тоже на неплохие места встали.

Пока я менял объектив для обычной съёмки, вдруг из-за занавеса на сцене выглянула Ида Данченко. Она за кулисами сейчас, оказывается. Нас в толпе она не заметила, естественно, парнишку какого-то из зала подозвала и куда-то отправила. Тот побежал со всех ног, лавируя между гостями с видом воина, несущего афинянам весть о победе над персами при Марафоне.

Минут через пятнадцать началась торжественная часть. Выступила директор школы. Потом работник РОНО всех поздравил, и детей, и родителей. А потом на сцену пригласили космонавтов. Оказалось, они всё это время сидели в первом ряду, не так и далеко от нас. Никифоровна так расстроилась, что не подошла к ним ближе. Конечно, пока ждали начала праздника, можно было бы подойти, автографы взять, сфоткаться.

Нас посетили Феоктистов Константин Петрович и Егоров Борис Борисович. К своему стыду, не смог вспомнить ни этих лиц, ни фамилий. Но зал им рукоплескал. Мужики про полёты ничего не рассказывали, только поздравили всех с наступающей знаменательной датой, все же пятьдесят пять лет прошло со дня Великой Октябрьской Революции. Они призывали молодёжь хорошо учиться, уделять побольше внимания физической подготовке, типа, будете как мы. Ничего, казалось бы, такого, но какой педагогический эффект! Дети сидели, открыв рты. Каждый, наверняка, подумал: да они же самые обыкновенные! Значит, и я смогу добиться всего, чего захочу.

Подумал с горечью, что в московской школе спустя всего тридцать-сорок лет на сцене можно будет увидеть скорее юриста или банкира, если вообще не рэпера. Вот и удивляйся после этого, почему по космосу после первичного мощнейшего старта в шестидесятых так в двадцать первом веке отстали…

А потом космонавты сели обратно на свои места в первом ряду и начался концерт. Готовились к выступлению несколько классов. Один класс спел революционную песню вполне слаженно и бойко. У других ребят было стихотворение про музей Ленина. Читали долго с выражением по очереди, вступая в нужный момент со своей строчкой. Ну, сильно дети заморочились, без запинок отчитали. Заслужили овации.

А потом выступал наш пятый «А». Яков Данченко тоже оказался за кулисами. Они оба с Идой помогали музыкальному педагогу школы аккомпанировать абсолютно для всех детских номеров нашего класса. По человечески подошли к вопросу, выручили школьных педагогов. А то я, признаться, переживал, как будет смотреться профессиональное сопровождение и подготовка только одного Родькиного выхода.

Детские пары в костюмах разных национальностей сменяли друг друга, выступали классно, с самоотдачей. Родители на аплодисменты каждой паре не скупились. И в самом конце вышел наш Родька с девочкой и выдал такую залихватскую «Цыганочку», что я и сам начал орать «Браво!». Потом вышел весь класс, дети немного покружились в общем хороводе, изображая дружбу народов.

В целом концерт получился очень достойный. А наши дети, просто, вишенка на торте!

Сделал массу фотографий. А когда концерт закончился, я наших пропихнул к космонавтам, вокруг народу было полно. Щелкал всех подряд. Наши тоже в кадр попали. Но главное, Никифоровну снял в центре между космонавтами и Родьку снял с его девочкой в цыганских шикарных костюмах перед ними.

— А нас? — подскочили к нам Данченки, увидев со сцены, что свои фотографируют.

— Ну, вы зажгли сегодня, — протянул я руку Якову. — Обалденный концерт получился. Давайте, вставайте рядом с товарищами космонавтами.

Счастливый Родька крутился рядом с нами.

— Родион, вторая плёнка кончилась, — вручил я ему пустую коробку от новой кассеты. — Представляешь, сколько нам печатать придётся?

— Ага, — с радостной улыбкой закивал он.

— А давайте, все к нам сейчас? — предложила Елена Яковлевна. — У меня пирог сегодня с чёрной смородиной.

— О, Елена Яковлевна! Ваши пироги!.. — Яков изобразил такое блаженство, что мы все рассмеялись и согласились.

Долго задерживаться в гостях не стал. Мне завернули несколько кусков с собой, моих угостить, и я уехал, предварительно переговорив с Никифоровной и Егорычем. Рассказал, как добраться до Котельнической Набережной, и как нас там найти.

— Что у Гриши-то случилось? — спросил я у Егорыча. — Сказал, что все эти дни будет занят.

— Так, парад же, — как о само собой разумеющемся ответил он. — Маршируют они, тренируются день и ночь.

— Фух… А я уж чёрте чего подумал, — махнул я рукой. — Ну, вас одних, значит, ждём завтра с Родькой там у нас.

Москва.

Решив воплотить свой план в жизнь, Регина поехала на Павелецкий вокзал и отстояла очередь в киоск Горсправки. Ей нужен был домашний телефон и адрес Самедова. И как она раньше не вспомнила про эту возможность, когда искала телефон Ивлева. Хотя, она же не знала его отчества…

Получив адрес и номер телефона, Регина решила тут же проверить его и позвонила из телефона-автомата.

Трубку подняла женщина. Регина попросила к телефону Рашида и услышала, как та недовольным голосом позвала Самедова. Регина начала волноваться, но отступать не собиралась.

— Чего тебе? — вместо приветствия раздражённо спросил Самедов, услышав её голос.

— Поговорить, — ответила Регина.

— Не о чем разговаривать, — заявил Самедов и бросил трубку.

Регина опешила от такого поступка. Она столько слов приготовила, а он разговаривать не хочет. Нет, ты так просто от меня не отделаешься, — решила она.

Но сзади уже выстроилась очередь, а ей не хотелось при всех говорить. Судя по его отношению, возможно, и ругаться придётся. Она пошла куда глаза глядят по улице, подальше от вокзала, высматривая пустые телефонные будки, чтобы спокойно поговорить.

Ещё раз позвонить она смогла только минут через десять, но зато никого не было рядом. В этот раз трубку взял сам Самедов.

— Что ты хочешь? — спросил он раздраженно.

— Поговорить, — повторила Регина, — это в твоих же интересах.

Пауза длилась долго. Наконец, Самедов все же ответил, резко понизив голос:

— Ладно, завтра вечером. У тебя.

Ну вот какие чудеса творят звонки домой! Пусть и не с первого раза, но результат же есть?

Вернувшись домой, получил список от жены и поехал на рынок. Благо, у нас там теперь всё схвачено. Можно приехать и всё, что нужно, к празднику купить. Видел Кото, Сосо. Затарился по самое не балуй.

— Алексею предложил Арбат для банкета, — доложил мне Сосо, как будто я с него что-то спрашивал. — Всё будет в лучшем виде, — заверил он меня.

— Спасибо вам большое! — улыбнулся я.

Притаранил продукты домой и тут же отправился в магазин за алкоголем.

Остаток дня за детей отвечали мы с Загитом. Галия их кормила и нам отдавала. Ирина Леонидовна очень помогла ей с готовкой, а вечером уехала к себе. Мы все просили её завтра вернуться на наш праздник, но она попросила выходной.

— У вас тут и без меня будет полно народа, а я, хоть, передохну, — с мольбой смотрела она на нас.

Конечно, она устала, что уж там говорить, так что мы согласились…

Она поехала к себе, а я позвонил на свой домашний номер и попросил Ждановича позвонить в соседнюю дверь. Иван оказался дома, предупредили его, что Ирина Леонидовна поехала домой. Пусть, хоть, полы протрёт к её приезду.

Когда всё было подготовлено к завтрашнему дню, Галия ушла к детям, а мы с Загитом остались одни на кухне. Сегодня должна приехать Оксана. Марат встретит её и привезёт к нам.

Чувствовалось, что тесть нервничает. Минут пять пытался развернуть ириску и очистить её от бумаги, сидел и ковырялся, ковырялся… Я бы уже выбросил эту ириску к чёртовой матери. А он сидел, задумавшись, и скоблил ногтем прилипшую обёртку.

Марат с Оксаной приехали ближе к часу ночи. Галия уснула, не дождалась, упахалась на кухне за день. Марат в общежитие, ясно дело, опоздал, и тоже у нас остался.

Оксана всё ходила по квартире, осматриваясь. Она явно была под впечатлением. Меня смутило выражение её лица, уж больно оно было довольное. Как будто это наша квартира. Может, она не в курсе ситуации?

— Оксана Евгеньевна, — решил я расставить точки над «и», — Марат объяснил вам, что мы временно здесь? Пока у нас ремонт идёт.

— Да, сказал. Я, только, не могу понять, чем ты всё лето занимался? — взглянула она на меня вопросительно. — Зачем надо было ждать, пока дети родятся?

— Так пока дети не родились, нам вторую квартиру не дали, — начал объяснять я и тут до меня дошло… Галия не рассказала ей про вторую квартиру. И никто не рассказал…

— Какую вторую квартиру? — требовательным тоном спросила Оксана, пока я недоумённо посматривал на Загита и Марата.