Ревизор: возвращение в СССР 21

Глава 20

Северная Италия. Город Больцано.

Тарек сидел у себя в офисе на втором этаже с главным инженером фабрики. Они обсуждали развитие модельного ряда своей продукции. Первая партия чемоданов на колёсиках в трёх размерах уже была готова и предназначалась для рекламных целей. Тарек и его команда были очень воодушевлены, рассчитывали на успех и готовились к большим объёмам работы. Маркетинговый план, набросок которого дал партнер из Москвы, Павел Ивлев, был доработан и расширен, и ждал своей реализации.

Вдруг через наполовину стеклянную стену своего офиса Тарек увидел, что на второй этаж поднялся местный депутат Рикардо Пирас в сопровождении незнакомца. Они оба с любопытством осматривались вокруг, медленно продвигаясь к кабинету Тарека. Также он обратил внимание, что метрах в десяти за ними поднялись ещё двое. Эти вели себя как телохранители…

— Это кого там принесло? — озабоченно поднял голову главный инженер.

— Похоже, это ко мне, Алонзо, — ответил Тарек, — потом продолжим.

Алонзо Скварчалупи, невысокий лысеющий мужчина средних лет, служивший на фабрике ещё при старых хозяевах, кивнул и покорно вышел, придержав дверь посетителям Тарека. Двое вошли, а двое встали на балконе второго этажа по обе стороны от двери в кабинет Тарека.

— Приветствую, дорогой Тарек, — несколько скованно начал Рикардо. От Тарека не укрылось, что депутат, обычно улыбчивый весельчак и балагур, сегодня, явно, чувствует себя не в своей тарелке. — Познакомьтесь, это Матео.

— Ничего так развернулся, — одобрительно заявил Матео, усаживаясь без приглашения напротив Тарека. — Слышал, фабрика работать начала?

Тареку с первого взгляда не понравился этот не очень опрятный, вульгарный тип, полный антипод подтянутого холёного депутата. Объёмное пузо Матео делало его похожим на торговца с рынка. И, судя по тому, как Рикардо поспешно отвёл глаза, когда Тарек взглянул на него, ничего хорошего этот визит не сулил.

— Да, выпустили пробную партию, — подтвердил Тарек.

— Ну что ж, в таком случае, пора начинать платить за защиту, — улыбнулся довольный Матео.

— У нас ещё нет прибыли, — возразил Тарек. — Возможно, будет к концу месяца. Насколько я помню, речь шла о десяти процентах?

— Нет, уважаемый, — противно усмехнулся пузатый мафиози, — десять — это для своих. А вы не итальянец. С вас двадцать.

Из таксопарка поехал сразу в редакцию, получил гонорар и зашёл к Вере Ганиной. Только ещё открыл дверь к ним в кабинет, как она тут же всё бросила и чуть ли не вытолкала меня обратно в коридор. Надо же, сколько экспрессии!!!

— Ты не представляешь, что у нас тут было из-за твоей статьи, — зашептала она, отведя меня в сторону от дверей кабинета. — Парторг ни в какую не соглашался пускать твою статью в печать. Но Ландер его не послушал.

— Так статья выйдет? — спросил я.

— Вышла уже, как раз сегодня.

— Отлично. А что вашему парторгу не понравилось?

— Начал нести бред, что комсомольцы из поисковых отрядов будут найденное оружие себе оставлять. Ну и на минах будут подрываться.

— Так я же там написал, что всё должно быть согласовано сверху донизу. Чтобы на местах всё под контролем было. И Минобороны обязательно привлекать. Что еще-то надо?

— Ну, вот, — развела руками Вера, — у нас так. А ты ещё статью принёс?

— Нет, чуть позднее принесу для «Пульса планеты» про экологические европейские инициативы.

— О!.. ну, давай, — одобрительно похлопала она меня по плечу.

Она позвала меня в кабинет, отдать мне сегодняшний номер с моей статьёй. Увидев у неё на столе телефонный аппарат, вспомнил, что мне капитан Румянцев должен был позвонить сегодня насчёт лекции, а я с самого утра из дома умотал.

— А можно от вас позвонить? — попросил я.

— Конечно, — поставила Вера аппарат поближе ко мне.

Капитан оказался на месте и очень обрадовался моему звонку. Я только и успел сказать, что звоню из редакции газеты «Труд», чтобы он не ляпнул что-нибудь про то, с кем именно я разговариваю.

— Хорошо, что ты позвонил! Во-первых, лекция завтра в шестнадцать часов. Начальство остановилось на теме «Экологические проблемы», но «Демографию» тоже готовь, потому что тему долго выбирали, и то, и то показалось интересным. Следующий раз, наверняка, твою «демографию» и выберут.

— А про атомную энергетику начальству не интересно послушать? — удивился я.

— Да у нас есть кому читать про это, — отмахнулся Румянцев.

— А, из института Курчатова? — догадался я. — Так я там тоже лекции читал…

Румянцев закашлялся. До меня только тут дошло, как это нескромно прозвучало.

— И второе, — прокашлявшись, продолжил капитан. — Тебя к начальству вызывают. Большому.

— Когда? — удивился я.

— Чем быстрее, тем лучше. Я же говорю: хорошо, что ты позвонил!

Ага, проинтуичил. И что за начальство меня вызывает? И нафига?

— Так что, мне приехать сейчас? — уточнил я.

— Если можешь, то очень желательно.

— Ну, хорошо. До встречи.

Положив трубку, я озадаченно поднял глаза, пытаясь понять, к чему всё это, и увидел притихшую Веру прямо перед собой. Она же слышала весь мой разговор. Блин. Я, вроде, ничего такого не сказал? Ну и Румянцев тоже. Подмигнул ей, попрощался со всеми и ушёл.

Москва. Дом на Котельнической набережной.

Загит вернулся с завода, где переговорил с командиром части насчёт оформления своего перевода в Москву. В Святославле он написал уже рапорт, но там ждут бумагу из московской части, которая готова его принять. На ЗИЛе ему пообещали сегодня-завтра её подготовить. Ещё с утра Загит договорился с Маратом, что в выходные они опять поедут в Святославль за вещами. И корил себя, что бросил уже собранные сумки с вещами в квартире. Как вот у Оксаны так получается… буквально одурманила его!

Загит носил Андрюшку столбиком после кормления. Малыш его уже узнавал и улыбался своей довольной беззубой улыбкой. Чувство вины накрывало деда, стоило ему только вспомнить, что вытворяли жена с сестрой. А он спокойно себе жил в этот момент, ни о чем не подозревая…

Пашка не прав, — подумал Загит, — он не должен был от меня такое скрывать. Если б я только знал, я бы нашёл способ остановить этих внезапно озверевших баб. Даже представить себе невозможно, что Андрюшки и Русика с нами не было бы, если бы у них все получилось… Но Пашка такой — все сам пытается сделать, не рассчитывая на помощь других. Как бы это тоже хорошо, Загит не любил молодых парней, не способных сделать самостоятельно, без детальных указаний, лишнего шага. И ведь справился же, отвадил безумных женщин… Ну а если бы не справился, и внуков бы сейчас не было?

Глаза заблестели, в горле запершило и в носу зачесалось. Загит почесал нос о пелёнки и малый хрюкнул от восторга. Загит попробовал ещё раз и малыш издал звук, похожий на хлюпанье ёршика в бутылке.

Загит ринулся в комнату к женщинам и стал им показывать, как Андрюшка первый раз пробует смеяться в голос. Это было что-то с чем-то! Дочка хохотала со слезами на глазах, у Загита и самого слёзы навернулись.

Дети — это такое чудо! Хорошо, что Пашка справился с этими двумя мегерами. Он, конечно, очень жёстко с Епихиными поступил, — думал Загит. — И в понятиях этих бандитских откуда-то разбирается, свои действия объяснил очень логично, не поспоришь с ним… Откуда он может это знать? Просто, догадался? Но, ведь, сработало…

Трасса Москва-Брянск.

Епихин управлял машиной на автопилоте, а сам, при этом, ломал голову, как заставить сестру жены замолчать. Самый простой и действенный способ — дать денег — он отмёл сразу, свояченица — баба дурная, нет никаких гарантий, что она будет соблюдать хоть какие-то договорённости. Можно было бы морду набить, нормальный человек, всяко, задумался бы, что он что-то не так делает, но и этот вариант Епихин отмёл по той же причине: баба дурная, без инстинкта самосохранения, этим её не остановишь, если только прибить сразу. Остаётся шантаж…

Епихин вспомнил, как его самого зять своячницы прижал. Аргументы у пацана оказались очень весомые, хочешь-не хочешь, а пришлось пойти на его условия.

Надо найти такие же весомые аргументы и для своячницы, — решил Епихин. — Но сначала надо попробовать, всё-таки, с ней поговорить, попробовать объяснить разницу между бандитом и представителем власти. Ну, она же сама, вроде, заведующая детским садом, должна понимать разницу между уличным разбойником и начальником того же ГОРОНО.

В который уже раз сказал жене, рассчитывая на правило — «повторенье — мать ученья»:

— Что бы Оксана тебе не говорила, упирай на то, что бес попутал — не понравился тебе этот молодой человек, зависть взяла, что у него так легко все получается, вот ты по дурости бабьей и оговорила его. А на самом деле он не бандит и с бандитами не связан, ясно? И деньги, и золото ты по моей просьбе передала в подарок молодым, по случаю беременности, чтобы было на что ребенка поднимать. Мы же родственники, поэтому я и решил помочь. В результате ты расстроилась, и оговорила его перед Оксаной. Понятно?

— Да понятно, понятно! — всхлипнула жена, — неужто я не способна понять! Пятый раз уже говоришь…

— Если бы ты доказала при встрече с Оксаной, что понимаешь, когда и что нужно говорить, мы бы сейчас в этой машине не ехали бы…

Москва. МГУ. Кабинет ректора.

Первый проректор, поражённый самоуверенностью Костенко, отправился к ректору.

— Василий Эрастович, — начал Лукин, — по тому делу с дорогами, хочу кое-что доложить.

— Ну-ка, ну-ка, — снял очки Зимин и помассировал уставшие глаза.

— Тот самый Костенко, начальник управления из Министерства автодорог, требует уволить Самедова с позором. Я ему сообщил, что мы его увольняем, но простое увольнение его не устраивает.

— Угу… А больше ему ничего не надо? С чего вдруг такие требования?

— Да он утверждает, что Самедов со своей любовницей с первого курса прямо у себя в кабинете встречается. Поэтому и с позором надо его выгонять.

— Угу… Я смотрю, об этом уже все знают? Личная жизнь товарища Самедова набирает популярность… Но некоторых начальников управления все же сильно заносит! А? Как вы считаете, Вячеслав Викторович?

— Да, очень сильно заносит! — согласился Лукин, сообразив по опыту общения с ректором, что у того уже есть какой-то план.

— Евгений, соедини-ка меня с деканом экономфака, — вызвал ректор помощника по селектору.

Через минуту уже состоялся разговор с Андреевым.

— Виктор Афанасьевич, что можете сказать по, — Зимин подсмотрел в своих бумагах, — по студентке Светлане Костенко со второго курса?

Декан добросовестно доложил обо всех известных ему фактах об учёбе и, в том числе, рассказал ректору о той некрасивой истории, с участием студентки Костенко, когда её отец просил помочь ей избежать порицания на комсомольском собрании. И как декан пошёл ему навстречу и выполнил его просьбу.

— Очень хорошо, спасибо, Виктор Афанасьевич, — поблагодарил декана ректор и попрощался с ним. — Очень хорошо, — повторил Зимин и потребовал у помощника соединить его с Костенко.

— Николай Иванович? Добрый день. Мне передали ваши пожелания относительно Самедова. Хотелось бы сразу прояснить некоторые моменты. Помните, декан экономического факультета помог вашей дочери избежать наказания по комсомольской линии? Мы вас выручили, пошли вам навстречу… Но собрание, ведь, можно и ещё раз провести. По мнению декана, с учетом того, что ему другие студентки рассказали, это ведь ваша дочь была реальным инициатором с роспуском этих нелицеприятных слухов о женатом молодом человеке… Она сводила с ним счеты посредством другой студентки, а вся тяжесть наказания легла именно на ту студентку… Я прямо-таки испытываю жажду восстановить справедливость по этому делу…

А что касается Самедова и его отношений со студенткой… У вас есть доказательства? Нет? То есть, это лишь слова? Ну что вы, в самом деле!

Надеюсь, мы поняли друг друга? Самедов просто тихо уйдёт. Мы не готовы устраивать скандал с функционером комсомола такого высокого уровня, чтобы порадовать «Голос Америки». А что касается наших дорог, я хотел бы в ближайшее время увидеть активную деятельность и по ремонту, и по строительству. Будьте так любезны, чтобы Самедову не пришлось перед уходом проводить еще одно комсомольское собрание… ну и не забывайте, что телефон вашего министра у меня тоже есть.

Капитан Румянцев очень быстро спустился за мной и сразу отвёл к Заместителю председателя Комитета государственной безопасности. Это я по табличке на двери узнал, пока ждал, когда он освободится. Впрочем, ожидание не затянулось.

— Николай Алексеевич, — протянул мне руку обычный мужчина, выше среднего роста, плотный, усталый. — Рад познакомиться. Присаживайся.

— Павел, очень приятно, — ответил я.

— Мне очень нравятся твои идеи, — сказал он. — И «Бессмертный полк» и эта статья в «Труде» про поисковые отряды. Это всё очень полезные инициативы, важные со многих точек зрения, и для старших поколений, переживших ужасы той войны, и для молодёжи, чтобы помнили… Умение придумать что-то такое очень ценно, так что, хотелось бы тебя попросить, когда, в следующий раз, какая-то подобная идея придёт тебе в голову, не мог бы ты, сначала, сообщить о ней нам?

— Почему нет? — пожал я плечами. — Конечно.

— Тогда сразу обращайся к капитану Румянцеву, а он оповестит меня. Проведем с тобой встречу, изложишь, что придумал. И, конечно, неплохо бы, если бы хоть пару страниц предварительно перед этим передал, глянуть в первом приближении.

Он кивнул в благодарность за моё согласие и протянул руку, прощаясь, типа, аудиенция окончена.

Когда я вышел от него, Румянцев, ожидавший меня на кожаном диване в приёмной, вскочил и проводил к выходу, напомнив о лекции завтра.

После Лубянки отправился в Верховный Совет, оставил записки для Межуева у помощницы Пархоменко и поднялся на четвёртый этаж к Воронцову, оставил ему второй экземпляр записок. Потом спустился в Комитет по миру и сообщил всем, что вышла статья в «Труде» по тому самому письму. Говорить, что у меня есть этот номер газеты, не стал, зная, что его тут же утащат под предлогом «посмотреть» и велики шансы, что я больше его не увижу.

К четырём часам меня ждут с лекцией на заводе «Юный техник» возле метро Курской. Ехать туда ещё рано. Решил заглянуть на Приборостроительный завод, узнать, что там с моими тростями. А то что-то Карнабеда не звонит.

От метро набрал из автомата Сатчана, предупредил, что статья про поисковые отряды вышла и объяснил, что сегодня форс-мажорная ситуация, не попадаю на автобазу, хоть пристрелите меня.

— Завтра с утра буду кровь из носу, — пообещал я, попрощался и поехал к Васе.

Карнабеда меня встретил радостным возгласом.

— А я уже думаю, куда ты пропал? — заявил он.

— В смысле? — поразился я. — Я звонка твоего жду, что всё готово.

— Я ж тебе сказал, там делать нечего, хоть на следующий день приходи.

— Правда? В одно ухо влетело, в другое вылетело, мозги не задело.

— Ну, бывает, — рассмеялся он. — Смотри!

Он достал из-под верстака готовые тросточки. Правда, металл не окрашен, но это дело десятое. Главное, что всё регулируется и даже ручку деревянную он придумал, как насадить, чтобы держалась.

— Ну, Вася! Ну, Кулибин! — похвалил я его и полез за кошельком.

— С тебя ещё чирик, — положил он передо мной папку. — Я тебя ждал, ждал и отнёс их в БРИЗ. Леонтич уже чертежи сделал, я с ним расплатился.

— Вот, спасибо! — не поверил я своему счастью. А то уже перед Фирдаусом неудобно. В выходные придёт на лекцию, как раз, и отдам.

Заплатил Карнабеде тридцатку, он мне столько времени сэкономил, и, счастливый, поехал на лекцию.