Рейд на Селену

Глава 13 Сила духа

— Всего хорошего тебе, вирт Катрин. Надеюсь, мы будем редко видеться с тобой, — с улыбкой сказала медтехник, провожая девушку из медцентра.

— Я тоже на это надеюсь, реал Диана, — с милой улыбкой сказала Катрин, на мгновение обернувшись к ней перед тем, как шагнуть в открытые раздвижные двери.

И застыла на пару секунд, рассматривая веретено-нубятню. Сколько раз она видела этот пейзаж глазами Ала? И не сосчитать. Могла ли она представить, что сможет увидеть эту башню своими глазами так быстро? Нет, конечно. А то, что ей выдаст в качестве специальности система — даже загадывать боялась. Убийца по специальности и Медик по навыку. Странное сочетание. Но понятное, учитывая то, в чём она помогала Алу ранее.

— Катрин! Давай к нам!

Знакомые голоса заставили Катрин улыбнуться и вернуться в реальность. Всё ещё стараясь двигаться с осторожностью, Катрин направилась к приземлившемуся недалеко от неё знакомого аэробаса. Тот самый мобильный штаб их постоянной группы, в котором Алу удалось пролететь раза два от силы. И то, уже после того знаменитого запуска Каталога. А теперь вот полетит она, сама, в синтетическом, но всё же своём собственном теле. Рядом с Ольгой и Миланой, то есть Солой и Ланой, да. Так волнительно!

— Кватра, маршрут до «Первого приюта», — сказала Сола, закрывая дверь аэробаса за Катрин. — Принимай дружбу и приглашение в клан.

— Прямо в Камнецвет⁈ — ахнула Катрин, нажимая кнопку, подтверждающую согласие на всех трёх выскочивших виртокнах. — Я думала, в одну из учебных гильдий.

— Ты сюда присаживайся, — хмыкнула Лана, показав на место по центру. — Конечно, в основу. Учебки лишь для пришедших со стороны. Ты, кстати, почему не «Тов», а просто «Катрин»?

Это как-то… А разве она имела право на игровую фамилию Ала Това? Кто она ему? Жена? Сестра? Дочь? Нет, никто из вышеперечисленных. Она простая помощница. И ничего более. Вот когда господин Ал вернётся и если всё ещё захочет видеть её рядом с собой — вот тогда…

— И правильно, что не «Тов», — хмыкнула Сола. — Меньше глупых вопросов задавать будут. А для тех, кто в курсе, и без фамилии всё ясно. Ну и мешанина у тебя в навыках. Фиксер, медик, выживание, рукопашка и колюще-рубящее, повар, журналист. Тебе половину от Ала отсыпали, что ли?

Удивление Катрин длилось лишь секунду. Конечно, Сола будет знать полный расклад. Она же администратор, как и Ал. Она может просмотреть её учётную запись полностью, а не только то, что видно остальным.

— Нет, до половины далеко, — улыбнувшись, ответила Катрин. — У меня в навыках лишь те, которые я знаю лучше всего.

— Мой тебе совет, если не хочешь стать медиком всерьёз — смени основной навык на того же фиксера, — задумчиво сказала Лана. — Обвес медика довольно специфичный. Это тяжам плевать, таскать на спине одну винтовку или две. А ты — убийца, тебе со здоровой винтовкой медика будет неудобно. Да и замучают просьбами о походах в данжи вместе с ними. Никакого удовольствия от игры не испытаешь.

Катрин улыбнулась, а потом сказала:

— Ну, наверное да, ты права. На самом деле, я ещё с трудом понимаю, что теперь я уже сама по себе. И слабо представляю как это. Данжи, совместный кач, прокачка специальности и навыков. Нет, в теории, конечно, я всё понимаю, но вот как оно будет на практике… Я пару раз падала, пока научилась самостоятельно ноги переставлять, ещё даже бегать опасаюсь, куда тут данжи проходить.

— А, кстати, тебе сейчас Хайди запрос в друзья прислать должен, — оторвалась от изучения виртокон Сола. — Если что — не стесняйся к нему обращаться. Вот уж кто точно поймёт твои проблемы, так это он. С нуля, также, как и ты, тут тусит. Правда, он у нас оператор боевых машин, так что практически безвылазно в клановых рейдах или на охране основной базы. Но время на ответы на вопросы найдёт. Линк пока занят, сама понимаешь. Пилотов в Рокшенаре маловато, особенно тех, кто переступил через порог шестидесятого уровня и выбрал нужную для рейда ветку развития.

О, так вот кто станет пилотом «Старлайта»! Линк! Понятно. А вот с Хайди да, можно поговорить о нескольких интересных моментах.

Я открыл глаза и с удивлением посмотрел в ярко-жёлтые нечеловеческие глаза без белков и с вертикальным зрачком-линзой. И целую секунду не мог понять, что, где и почему. Да и кто тоже.

— Ну давай, давай, вспоминай. Не так уж и сильно тебя пр-риложило.

О! Вспомнил. Кошак-переросток передо мной, Ренсис, с которым у меня был поединок. И которого я почти победил. Вот точно, почти. Учитывая то, что я лежу на кровати в своей комнате и мой противник меня же в чувство и приводит.

— А ты действительно хор-рош, Ал Тов, — отстраняясь от меня, сказал Ренсис. — Активир-ровать мою р-родовую защиту мало кому удавалось. Выжить после этого получилось у единиц. Гор-рдись.

Я попытался растянуть губы в улыбке. Какая-то странная похвала. Чуть не умереть на тренировке — достижение, конечно. Но скорее со знаком «минус», так сказать. Ладно, хватит лежать, пора подниматься. Скоро вечерняя тренировка начнётся.

— Не начнётся, — буркнул Ренсис, присаживаясь на стул рядом с моей кроватью. — Для тебя и меня так точно. Скажи спасибо, что я не дал тебя в медкапсулу засунуть. Энер-ргетические каналы восстанавливать ваши наниты не умеют, пока. Так что валялся бы ты в капсуле неделю или даже две без всякого улучшения состояния, пока каналы бы сами не восстановились.

Это… мда. Опять мои мысли читают, словно открытую книгу. Ладно, пока плевать на это. Важнее то, что мне рассказал Ренсис насчёт медкапсул и энергетических каналов.

— А наши сенсы в курсе подобного? — спросил я слабым голосом. — В смысле, могли бы мне помочь?

— Не каждый. У большинства из здешних магов даже духовное зр-рение не откр-рыто, не то, что возможность воздействовать на энер-ргетический кар-ркас. Но Кр-ристалл помогла бы. И Оникс тоже. Только кто ж им даст? У них энергии еле на себя хватает, куда им ещё тебя восстанавливать?

— А у тебя её почему больше? — спросил я.

— Потому что я р-ракшас, а не человек. И потому что в моём кар-ркасе уже сфор-рмир-ровано энер-ргетическое ядр-ро. Тр-ретьей стадии зр-релости. И это ядр-ро постепенно заполняется энер-ргией. Поэтому мой запас энер-ргии постоянно р-растёт, в отличие от них. Им запасать некуда.

Ну, логично, что. Правда, ничего не понял про ядра и стадии зрелости, но в целом уловил, что из-за этой штуки Ренсис крут, а наши маги, которые сенсы, не очень.

— И долго мне так овощем валяться? — спросил я, поворачивая голову к Ренсису.

— Не, недолго, — прикрыв веки, ответил Ренсис. — Вот сейчас с твоей памяти блоки сниму, приведу тебя в чувство после этого и только тогда ты сам решишь, хочешь ты овощем валяться или нет.

Вот что-то мне не нравиться его слова о том, что после снятия блоков с памяти меня придётся в порядок приводить. Ох не нравится.

— Может, ну их, эти блоки? — малодушно предложил я. — Столько лет с ними жил, может, пусть остаются?

— Можно и оставить, конечно. Вот только твои кошмары тогда только усилятся. Хочешь опять подсесть на снотворное?

Я нахмурился, вспоминая свою первую попытку справиться с кошмарами самому. Глупо получилось. Всё равно пришлось потом лечить у специалистов. И не только кошмары, но и зависимость от снотворных.

— Не хочу, — ответил я. — Ладно, давай. Если это действительно поможет мне избавиться от кошмаров — я согласен…

Опа. Виртуальная реальность обучающей программы. Такая себе комната-класс с партами и окнами с видом на башни Первого сектора. И я, ожидающий, пока учитель просмотрит на планшете результаты последнего теста.

— Поздравляю тебя, Алексей Шотов, — с улыбкой сказала учительница в вирточках. — Ты сдал последний тест бесплатной обучающей программы. Сертификат о завершении обязательной школьной программы прикреплён к твоему ИН. При желании ты можешь продолжить образование по одному из открытых в ходе обучения направлений.

Что⁈ У меня была возможность продолжить обучение? Чтоб его! Я это абсолютно не помню!

— О! — воскликнула учительница, посмотрев на планшет. — Так тебе сегодня двенадцать лет! Первое совершеннолетие, большой день в жизни каждого. Поздравляю тебя, Алёша. Новые права и обязанности…

Получается, это воспоминание о моём двенадцатом дне рождении… Тогда понятно, почему у меня всё вылетело из головы. Кстати, да, вот и оно.

— Активирован экстренный выход из капсулы. Приготовьтесь.

Я прикрыл глаза, готовясь к открытию крышки капсулы моей матерью. Странно, что же случилось? Она редко прерывала процесс обучения.

Комната в общаге одиночек. Ещё одна капсула рядом с моей, двухъярусная детская кровать, диван посреди комнаты, откидной стол и складные стулья на стене, пищевой синтезатор, санузел. Шестилетний Митька сидит на нижней кровати в очках и перчатках, тоже учится. Ничего необычного, зачем же меня выдернули так грубо?

— Мам? Мне ещё учительница не закончила объяснять. Что случилось? — спрашиваю я у единственной реальной женщины, которую я видел за эти двенадцать лет.

— Тебе уже двенадцать, — сказала без всяких эмоций моя мать. — Пора переселяться в общагу. Вот, твои вещи. Прощай.

О да, это шок. Особенно учитывая то, что меня мать буквально силой выдёргивает из вирткапсулы, одевает на меня рюкзак, и подталкивает к выходу. Это сейчас, с высоты своих прожитых лет, я начинаю понимать, что она хотела сказать. И где ошиблась. Слишком рано выдернула, надо было дать время учительнице всё объяснить мне. Надо было замотивировать лучше. Надо было. Но она не стала этого делать. Не захотела? Не смогла? А мне какая разница? Я был двенадцатилетним пацаном, который прожил всю свою жизнь в одной комнате. И сейчас меня из этой комнаты изгоняли.

— Подожди, мам, я не понимаю, объясни мне, — начинаю упираться я. — Почему?

— Потому что ты уже вырос. Эта квартира рассчитана на одного взрослого и максимум двух детей. Дети твоего возраста живут в общагах.

Ну да, а ты уже беременна, да, мать? И если я останусь — ты не сможешь принести сюда ещё одного несчастного ребёнка. И квартиру побольше ты купить не можешь, потому что денег нет, так? Так. Ну, хорошо хоть не соврала, что я не оправдал её ожиданий, что я не смог чего-то сделать так, как ей хотелось и поэтому я недостоин с ней находиться. Были в общаге и такие случаи.

— Мам? — удивлённо и растерянно спрашивает Митька со своей кровати. — Зачем ты выгоняешь Лёшу?

Бедный Митька. Я в девять начал обучаться в капсуле, а он — с моими перчатками и очками познакомился. Ещё через три года он займёт мою капсулу, а ещё через три — наша мать и его выставит за дверь, как и меня сейчас. Хотя нет, не займёт. Мать умрёт в пожаре раньше. А Митьку заберут в нормальную семью. Наверное, это даже лучше, чем то, как я хотел, за шесть лет скопить денег на квартирку одиночек с двумя капсулами и забрать его сразу туда, не пуская в капсульную общагу. Но да, это ещё впереди.

— Так надо. Он вырос. Взрослые должны жить сами. А у тебя скоро появится младшая сестричка.

О. Так она планировала оставить себе девочку. У меня была бы сестричка. Чтоб его, это злосчастное КЗ взломанной капсулы. Никакой орден или преступники и уж тем более сами сенсы не убивали мою мать. Это был действительно несчастный случай. Никакого криминала. Мда.

— Мам! Не выгоняй Лёшу! Как он будет там сам? — попытался остановить мать Митька.

По разному я там буду, Митька, по разному. И драться придётся, и скрывать правду от других, и в больнице лежать, и с СБС сталкиваться. Обвиняемым и обвинителем. Но Гнездо своё я построю. И Лида с остальными встречу. Так что не боись, братец, выживу я ТАМ.

— Там ему будет лучше, чем со мной. Он должен жить с нормальными, а не с безэмоциональным бревном. Может, хоть в этот раз у меня получиться избавиться от пустоты, — приложив руку к животу, сказала тихо мать.

А потом вытолкнула меня за дверь и закрыла её прямо перед моим носом. И вот тут меня накрыл шквал эмоций. Наверное, это была первая и последняя моя истерика под влиянием эмоций. Жуткое состояние.

Но, чтоб его! Мать думала, что сможет избавиться от пустоты, если родит? Именно это было её целью? А эта присказка по поводу «жить с нормальными». Это её не оправдывает, ни разу. Нужно было меня начать готовить к подобному заранее, объяснить и помочь понять. Но как бы она это делала со своим каменным лицом и без эмоций даже в голосе? И, главное! Я мог получить профессию бесплатно! Почему же потом эта возможность пропала? Почему я не смог её найти? Искал ли? Или всему виной моё окружение, которое было уверено в том, что добиться хоть чего-то можно только в играх?

Уже неважно. Мать погибла, Митька со мной рядом. У меня куча племянников и я сделал всё, чтобы призраки сети исчезли, как класс. Надо будет проверить, как там та фирмочка поживает, которой я заказывал переоборудование капсульных общаг. Катрин отчёты регулярно от них получала, вроде бы у них всё хорошо. Но всё же…

— Первый блок снят, Ал, — оказавшись в абсолютной темноте, услышал я голос Ренсиса. — Пр-риготовься ко втор-рому, самому сер-рьёзному.

— Я готов, Ренсис, — серьёзно ответил я.

— Ты чё, серьёзно ни разу не был на новогодней ярмарке, Шот⁈ — поражённо ахнула Ириска, максимально открыв свои и без того огромные глаза.

Ха, надо же, мелкая Ириска. Я её плохо помнил. Потому что не пересекались почти. Красивая глупышка, которая уже в четырнадцать была способна только стать прилипалой к более богатым парням, чем я. В шестнадцать слиняла из общаги к бабочкам из службы эскорта и даже не пыталась скрыть это, как Лисёнок. Странно, что она так свободно со мной общается. Сколько мне здесь? Тринадцать? Четырнадцать? Не понимаю. Да нет, быть не может, чтобы это был разговор на следующий день после заселения в общагу. Скорее, тринадцать, да.

— Ирка, ты дура или прикидываешься? — спросил её Толян, бесцеремонно разворачивая в свою сторону. — Шот же говорил, что его мать не выпускала из квартиры. Как бы он попал на ярмарку, а?

Всё верно. Меня не выпускали. И я знал о внешнем мире лишь по крохам, которые давала образовательная программа. Голая теория без практики. И я этого никогда не скрывал.

Значит, мне всё же двенадцать здесь. Толяна забрал отец сразу после Нового года. Нашёл и забрал. Ходил даже слух о том, что он оказался сыном какого-то резко разбогатевшего дельца. Многие после этого начали мечтать о подобном. Чтобы, типа, нас нашли и забрали. Через пару лет поумнели. Мда.

— А как ты на ярмарках тусил с шести, Толька? Твоим же тоже было на тебя плевать. Вот и он мог.

— Дура. «Плевать» и «Не выпускала», разницы не чувствуешь? Я шлялся по всей башне и парочке близлежащих, потому что моим предкам было всё равно, сдохну я или нет. А он с девяти лет в капсуле торчал безвылазно. Пошли, Шот, покажу тебе, какой яркой может быть жизнь в реале.

О нет, только не ярмарка. Мой новенький кошмар оказался просто воспоминанием⁈ Ладно, делать нечего, иду за Толяном. Воспоминание есть воспоминание, его невозможно изменить, только прожить заново.

— Только у меня денег нет, — тонким, полным волнения голосом ответил я Толяну.

— Ха, понятно, что «нет». Ты же только пришёл. Не бойся, там нет платы за вход. Да и вообще, мы не покупать туда идём, а смотреть.

Да, это было именно так, как я уже видел в кошмаре. Толпа людей вокруг Новогодней ёлки, выкрики торговцев, музыка из мощных динамиков. И Толян, который постоянно был сзади меня.

— Вон, давай туда, к самой ёлке. Красиво, правда?

— Да, очень! — с восторгом выдохнул я, запрокинув голову вверх и рассматривая искусственную красавицу, украшенную светящимися гирляндами и игрушками.

— Наверное, ты впервые видишь так много людей, да? — спросил Толян, стоя за моей спиной.

— Нет, я уже видел праздничные площади. В учебных программах, — ответил я, не отводя взгляда от ёлки.

— А, ну да. Но это совсем не то. Ощущения же сильно отличаются.

— Ну как бы… — неуверенно ответил я.

Ха, то есть тогда у меня не было не только экстрим-режима, но и страха толпы, да? Я был социофобом не из-за матери и детства без друзей. Я стал им потом, так? И когда? Неужели…

О, началось. Крики на заднем фоне, перекрывающие музыку. Странно, что в кошмаре я не слышал эту музыку. Хотя да, кошмар — не воспоминание. Детали сильно отличаются.

— Шот, надо уходить, — обеспокоенно говорит Толян.

— Я не хочу. Здесь так красиво, — мечтательно сказал я.

— Там какая-то драка, Шот, надо уходить.

— Патруль разберётся, Толян.

Какой же я наивный дурачок! Есть вещи, с которыми даже СЧС не справится, не то, что патруль СБС. Хотя да, мне ведь всего двенадцать. А люди уже разбегаются, судя по звукам за моей спиной.

— Твою душу, Шот, говорил же! — шипит мне на ухо Толян, которого толпа придавила ко мне.

Да-да, говорил. И был прав. А я — малолетний кретин, который впервые испугался до полного ступора.

— Прикрывай голову, когда упадёшь, понял⁈ — орёт мне в ухо Толян, а я даже рот раскрыть не могу.

Боль. Страх. Ужас. Паника. Удивительно это всё чувствовать в таких пиковых значениях. Даже сильнее, чем было в кошмаре. Терпи, Лёха, терпи. А ведь одно время я считал свой экстрим-режим сродни проклятью. Думал, что без него лучше. Дурак. Испытывать вот такое в экстремальных ситуациях каждый раз⁈ Да ну не, ни за что. Я же даже думать не могу!

Наконец-то толпа схлынула. Осмотреться, это я правильно делаю. Ну да, погром классический, куча таких же жертв паники толпы, как и я. Кого я ищу? Толяна? Наверное. О, вон он, в трёх метрах от меня лежит. Рука неестественно вывернута, нога с открытым переломом, крови много потерял. Короче, всё плохо. О, а вот и антисинты. Толян, дурак, лежи и не шевелись! Я, идиот, сел, так мне так и надо, тебя должен был слушать. Нет, нет, нет! Эти твари заметили, что Толян пытается приподняться. Самодельная бита с шипами впечатывается в висок подростка. И ко мне приходит осознание того, что после такого не выживают.

А вместе с ним приходит и мой экстрим-режим. Боль притупляется, сознание проясняется, я спокойно смотрю на упавшего на пол Толяна с проломленным черепом, на лужу крови, которая собирается вокруг его головы, на остекленевший взгляд мёртвых глаз. Понятно, почему я этого не помнил. Для детской психики это слишком. Если бы не особенности моего генокода, я бы уже бился в истерике, отрицая очевидное и пытаясь дозваться Толяна. А, может быть, грохнулся в обморок. Двенадцатилетний малец, чего вы хотите?

— Ха… щенок потерявшийся! Где та сучка, что понесла от случайного кобеля этого задохлика отмороженного, а?

— Зачем? — тонким, детским голоском спрашиваю у того, кто заговорил со мной.

Диалог из кошмара повторился один-в-один. Я действительно спросил его о мотивах происходящего. Ой дурак… Ладно, все мы учимся лишь на своих ошибках.

— Потому что можем и хотим, — ответил мне придурок с битой в руке.

И да. И ударил меня не главарь, как было в кошмаре, а тот, с шипастой дубиной, убийца Толяна. Тоже в висок метил, но я успел прикрыться рукой. Наверное, поэтому и выжил. Мда.

Теперь понятно, откуда появился мой страх толпы. Логично, что после такого экстрим-режим проснулся. Естественно, что я забыл о смерти Толяна. Да и вообще о посещении Новогодней ярмарки как таковой. Странно, что я вообще выжил после подобного. Видимо, повезло.

А темнота вокруг вновь посерела, затем и вовсе исчезла, превратившись в интерьер моей комнаты. Всё? А как же обещания снять все-все блоки с моей памяти? Уверен, там есть куча моментов, которые я не помню из-за таких же травм. Психика наша так устроена. Забывает всё то, что приносит боль быстрее, чем то, что доставляет радость. И не даёт вспомнить то, что травмировало однажды. Ну, чтобы вновь не испытывать ту же боль, как я испытал сейчас. Сначала с матерью, теперь вот, с Толяном.

— Да, пока всё, — сказал Ренсис, убирая мохнатую лапу с моего лба. — Мелочёвку и сам взломаешь, если захочешь.

Мелочёвку. Как он интересно сказал. Хотя да, по сравнению с этой травмой, остальное действительно мелочёвка. Даже последний разговор с матерью я более-менее помнил. Ну так, без деталей, основные черты. Как выпихнула, как закрыла дверь. Вот только Ренсис приукрашивает, мне кажется.

— Ты так говоришь, как будто я это смогу сделать сам.

— Сможешь, конечно. Память — это то, что подвластно духу, а не душе. Для того, чтобы вспомнить, не надо быть магом. А дух у тебя сильный, да. Обычно после снятия блока пр-риходиться спасать от шока. Сможешь со всем сам спр-равиться.

Я лишь горько рассмеялся, вспоминая то, через что мне пришлось пройти в тюремной капсуле. Сильный, как же. Два раза. Был бы сильным…

— Глупости, — фыркнул Ренсис, дёрнув ушами. — Сильный может упасть, но, в отличие от слабого — он обязательно подниметься. Как бы его враги не хотели обратного. И поверь, не надо свои достижения присваивать другим. Сенсы тебе помогли, да. Ускорили время исцеления твоего духа. Но без твоего желания исцелиться они бы тебе не помогли. Если бы ты захотел остаться тем Слабаком, которого из тебя делали, ты бы им остался.

— Оставь прошлое в прошлом, да? — с горькой усмешкой сказал я.

— Нет. Ни в коем случае. Дерево без корней упадёт. Но если ты будешь заботиться только о корнях — дерево не сможет расти. Понимаешь? Ты знаешь больше о себе, помня о том, что было. И поэтому я тебе открыл самые большие твои блоки на памяти. Только поэтому. Тебе станет легче. Ты станешь сильнее. У нас появится больше шансов на победу среди звёзд.

Ну, его мотивация понятна. Станет сильнее каждый — станет сильнее вся группа. Надеюсь, после сегодняшнего сеанса воспоминаний кошмары уйдут насовсем.

— Ладно, пойду я, — через минуту молчания сказал Ренсис. — Хор-рошо потр-ренир-ровались сегодня. Если будет желание — всегда буду р-рад повтор-рить наш сегодняшний спар-ринг.

Я хмыкнул, но уже довольно. Да. Потренировались мы сегодня хорошо.

— Обязательно повторим, Ренсис. Чуть позже. Мне тоже сегодня понравилось.

А спустя минут двадцать после ухода Ренсиса дверь в мою комнату снова открылась. И, скосив взгляд, я понял, почему Эдди не предупредил о том, что кто-то просит разрешение на вход. Петя Пионов считался нашим куратором от СЧС на этой тренировочной базе, так что зайти в комнату к любому из нас он мог в любое время и без всякого разрешения. Другое дело, что обычно у него было полно дел и он этой привилегией не пользовался. А вот сейчас — видимо, нужно было. И связано это может быть не только с исходом нашего боя с Ренсисом, но и с тем, что случилось после. Со снятием блоков памяти.

Ну конечно! Нападение антивиртов, куча смертей, моё состояние… Всё это не могло не заинтересовать СЧС. А, значит, данные об этом должны были быть в моём личном деле. Да те же медицинские записи обязательно бы остались. Диссоциативная амнезия — она такая, вещь нередкая в случае таких вот событий. И ещё обязаны были внести в мою карту. Значит, Лид знал об этом. Поэтому и пришёл сейчас? Поэтому и просто молча сел рядом с кроватью на стул, на котором сидел до этого Ренсис? Фрр…

— А ведь я его почти победил, — сказал я слегка мечтательно, посмотрев на Петю.

— Единственный из всех, с кем он спарринговался до этого, — кивнул с важным видом Петя. — Можешь гордиться.

— Угу. Толяна жалко, — резко сменил тему я. — Зато теперь понятно, почему я решил, что мне соврали насчёт Митьки. Подсознание просто вспомнило эту историю.

— Скорее всего, — скупо и очень осторожно ответил мне Петя.

Он что, боиться, что я изменю отношение к нему? Нет, не изменю. Слишком многое мы прошли вместе. Слишком многое ещё предстоит пройти. Рейд и последующая пятилетка будут ещё теми испытаниями для нас всех. А прошлое… Оно всего лишь прошлое, которое я вспомнил только сейчас. И всё.

— Расслабься, Лид, — хмыкнул я. — Спорим, что ты мне не рассказывал об этом, потому что не мог из-за дурацкого грифа, которое твоё начальство любит лепить на любое стрёмное дело? Да и если бы ты рассказал — не факт, что это помогло бы мне вспомнить. Амнезия — штука непонятная. Вместо возвращения реальных воспоминаний данные о происшествии могли спровоцировать появление ложных воспоминаний. Поэтому и не стоило мне знать об этом. Я понимаю.

Петя как-то странно посмотрел на меня после этой тирады и ответил:

— Ну, тебе виднее. Наверное.

И замолчал. Я лишь хмыкнул и вновь принялся рассматривать записи отца, выведенные в виртокно ещё до прихода Пети. Ну а что? Если уж у меня появилось свободное время — стоит потратить его с пользой. Архив Ю-Джи сам себя не просмотрит и не изучит. А там столько всего интересного… ух…

— Ну, раз ты в порядке — то я пойду, пожалуй, — слегка растерянно сказал Петя, поднимаясь со стула. — Завтра на тренировку не проспи. И так два десятка человек переполошили сегодня.

— Не просплю, — улыбнулся я.