Рейс на эшафот

16

Машина Гунвальда Ларссона стояла на Тегнергатан возле дома номер сорок. Мартин Бек взглянул на часы и толкнул входную дверь.

Было двадцать минут четвертого, а это означало, что Гунвальд Ларссон, старающийся всегда быть точным, уже двадцать минут находится у фру Ассарссон. И к этому времени он наверняка уже успел выведать все о жизни директора Ассарссона начиная с первого класса школы.

Методика допросов Гунвальда Ларссона опиралась на правило начинать с самого начала и шаг за шагом продвигаться вперед. Эта методика могла, конечно, оказаться эффективной, но частенько она оказывалась всего лишь изматывающей и скучной.

Дверь в квартиру открыл пожилой мужчина в темном костюме и серебристом галстуке. Мартин Бек назвал себя и показал служебный жетон. Мужчина протянул руку.

— Туре Ассарссон, — представился он. — Я брат… погибшего. Входите. Ваш коллега уже здесь.

Мужчина подождал, пока Мартин Бек повесит пальто, и прошел впереди него в двустворчатую раздвижную дверь.

— Мерта, дорогая, — сказал он. — Это комиссар Бек.

В большой гостиной было довольно темно. На низкой, золотистого цвета кушетке не менее трех метров длиной сидела худощавая женщина в черном платье джерси и держала в руке бокал. Она поставила бокал на стоявший возле кушетки низкий черный столик с мраморной столешницей и протянула Мартину Беку грациозно изогнутую в запястье руку, словно ожидая поцелуя. Мартин Бек неловко пожал безвольные пальцы и пробормотал:

— Мои соболезнования, фру Ассарссон.

По другую сторону мраморного столика стояли три низких розовых кресла, в одном из которых с каким-то странным выражением лица сидел Гунвальд Ларссон. Лишь тогда, когда сам Мартин Бек, после любезного кивка хозяйки, опустился в такое же кресло, он понял проблему Гунвальда Ларссона.

Дело в том, что конструкция кресла вынуждала сидящего принять горизонтальное положение, а было бы несколько странно проводить допрос лежа. Гунвальд Ларссон сидел, как раскрытый перочинный ножик, а это требовало значительных усилий. Лицо его было красным. Он сердито взглянул на Мартина между своих торчащих перед ним, как альпийские вершины, колен.

Мартин Бек сначала поджал ноги влево, потом вправо, после чего попытался скрестить их и убрать под кресло, однако оно оказалось слишком низким. В конце концов он улегся в той же позе, что и Ларссон.

Вдова тем временем успела опорожнить бокал и подала его деверю, чтобы он снова его наполнил. Деверь пристально посмотрел на нее и принес с ночного столика графин и чистый бокал.

— Позвольте предложить вам бокал шерри, комиссар, — сказал он.

И не успел Мартин Бек отказаться, как тот наполнил рюмку и поставил ее перед ним на столик.

— Я как раз спрашивал фру Ассарссон, не знает ли она, почему ее муж в понедельник вечером оказался в том автобусе, — сказал Гунвальд Ларссон.

— А я ответила вам то же самое, что сказала тому типу, который был настолько бестактен, что принялся задавать вопросы о моем муже через секунду после того, как сообщил о его смерти. Ответила, что не знаю.

Она сделала движение бокалом в направлении Мартина Бека и осушила его одним глотком. Мартин Бек попытался дотянуться до своей рюмки с шерри, но не дотянулся на целый дециметр и снова погрузился в кресло.

— А вам известно, где ваш муж был в тот вечер? — спросил он.

Она поставила бокал, взяла из стоящей на столе зеленой стеклянной шкатулки оранжевую сигарету с золотистым мундштуком, размяла ее в пальцах, несколько раз постучала ею по крышке шкатулки и подождала, пока деверь поднесет ей огонь. Мартин Бек заметил, что она не совсем трезва.

— Да, известно, — сказала она. — Он был на собрании. В шесть часов мы пообедали, потом он переоделся и около семи ушел.

Гунвальд Ларссон достал листок бумаги и авторучку и, почесав ею в ухе, спросил:

— На собрании? На каком именно и где?

Ассарссон посмотрел на невестку и, поскольку она не отвечала, пришел ей на выручку:

— На собрании товарищества «Верблюды». Оно состоит из девяти членов, которые дружат со времен совместной учебы в школе морских кадетов. Обычно они собирались у директора Шёберга на Нарвавеген.

— «Верблюды»? — недоверчиво переспросил Гунвальд Ларссон.

— Да, — подтвердил Ассарссон. — Они обычно приветствуют друг друга словами: «Как дела, старый верблюд?» Отсюда и название «Верблюды».

Вдова бросила на деверя осуждающий взгляд.

— Это товарищество имеет идеологическую основу, — пояснила она. — Они занимаются благотворительной деятельностью.

— Вот как? — удивился Гунвальд Ларссон. — Какой, например?

— Это тайна, — ответила фру Ассарссон. — Даже мы, жены, не знаем об этом.

Мартин Бек почувствовал, что Гунвальд Ларссон смотрит на него, и спросил:

— Вам известно, в котором часу Эста Ассарссон ушел с Нарвавеген?

— Да, я не могла уснуть и около двух часов встала, чтобы сделать глоток на ночь. Тут я увидела, что Эсты еще нет дома, и позвонила Винтику — так они между собой называют директора Шёберга, — и он сказал мне, что Эста ушел от него в половине одиннадцатого. — Она замолчала и погасила сигарету.

— Как вы думаете, фру Ассарссон, куда ваш муж мог ехать в автобусе сорок седьмого маршрута? — спросил Мартин Бек.

Ассарссон испуганно посмотрел на него.

— Наверное, он ехал к какому-нибудь клиенту. Мой муж был очень энергичным и много времени отдавал работе на фирме. Туре — ее совладелец. Нередко мужу приходилось заниматься делами фирмы даже по ночам. Например, когда кто-нибудь приезжал из провинции и лишь на одну ночь останавливался в Стокгольме и… — Она как будто не знала, что сказать дальше, подняла свой пустой бокал и принялась крутить его в руке.

Гунвальд Ларссон был занят тем, что делал записи на листке бумаги. Мартин Бек вытянул ногу и помассировал колено.

— У вас есть дети? — спросил он.

Фру Ассарссон протянула бокал деверю, чтобы тот его наполнил, однако тот, не глядя, поставил бокал на кофейный столик. Она окинула его обиженным взглядом, с трудом поднялась и стряхнула с платья пепел.

— Нет, комиссар Пек. Муж, к сожалению, не смог подарить мне детей.

Она около минуты смотрела блестящими глазами в какую-то точку за левым ухом Мартина Бека. Несколько раз моргнула, потом посмотрела на него самого.

— Ваши родители американцы, герр Пек? — спросила она.

— Нет, — ответил Мартин Бек.

Гунвальд Ларссон по-прежнему писал. Мартин Бек вытянул шею и заглянул в листок. Он был покрыт рисунками верблюдов.

— Прошу прощения, комиссары Пек и Ларссон, я должна уйти, — сказала фру Ассарссон и неуверенным шагом направилась к двери. — До свидания, мне было очень приятно, — заплетающимся языком пробормотала она и закрыла за собой дверь.

Гунвальд Ларссон убрал авторучку и листок с намалеванными верблюдами, выбрался из кресла и спросил, не глядя на Ассарссона:

— С кем он спал?

Тот испуганно посмотрел на закрытую дверь и ответил:

— С Эйвор Ульссон. Она работает в нашей конторе.