Resolution

Элейн Родман одета в белую блузку на пуговицах и длинную черную юбку в обтяжку. Она сидит, скрестив ноги. Ее темно-каштановые волосы подстрижены короче, чем он помнит, с аккуратной челкой, лицо более круглое и не такое худое. Она часто носит очки в красной оправе, но сейчас, очевидно, одела контактные линзы, так как очки лежат в футляре на столе рядом с ней. А вот сдержанная напряженность осталась той же, как будто психотерапевт вот-вот подскочит на месте, и для того, чтобы этого не сделать, ей требуется полная концентрация. Она смотрит на Леннокса, слегка приподняв брови, словно ожидая, что заговорит первым.

Леннокс благодарит ее за то, что она смогла встретиться с ним так быстро.

– Тебе повезло, что у меня сеанс отменился, – говорит она.

Он думает о том, точно ли это можно считать везением.

Понимает, что, догадавшись об этом, она даже подалась вперед на стуле.

– Давненько ты не заглядывал.

Леннокс безучастно кивает в знак согласия.

– Чем вызван этот визит? – спрашивает Родман, складывая руки на коленях.

– Ну, ничего нового, это связано с тем случаем в туннеле.

– Ясно... – Она снова поднимает брови. – Ну и как же? – тихо спрашивает она.

– Ну, я все еще не совсем понимаю, что я видел или что я помню. Иногда мне кажется, что я уже совсем ничего не понимаю.

– Хорошо… – Родман натянуто улыбается. – Позволь мне пояснить: воспоминания – это не идеальное воспроизведение прошлого. Воспоминание о прошедшем событии – это объединение процессов, смешение множества отдельных деталей, из которых потом делаются выводы, чтобы заполнить пробелы и создать единое целое. Такие процессы, как правило, не дают сбоев, позволяя делать быстрые и точные выводы о том, что мы видели и делали. Однако система, основанная на умозаключениях, никогда не может быть надежной на сто процентов.

Леннокс скрещивает ноги, воспринимая этот монолог как язвительную критику в свой адрес. Когда он был копом, он сам так делал: прятался за официальными фразами. Ты убеждал себя, что нужно было устанавливать какие-то границы. Другие ведь делали то же самое. Он понимает, как он на самом деле ненавидит профессионалов своего дела.

Психотерапевт продолжает:

– Этот логический процесс создания того, что мы помним, значительно искажен нашими текущими побуждениями, предубеждениями, стереотипами и ожиданиями. Хотя мы склонны допускать, что наши более обыденные воспоминания действительно могут изменяться подобным образом, большинство из нас убеждает себя в том, что травмирующие события – это нечто иное, каким-то образом защищенное от такого рода искажений.

Лица в том туннеле: трое мужчин. Но почему сейчас ты видишь только Кадингуорта? У них всех его лицо. Он же не мог быть каждым из тех троих. Но которым из них он был, и кто те двое других? Их голоса... ты можешь вспомнить только два... один был шотландцем, но, может, и нет... и не из Эдинбурга... не из Глазго... другой … Англичанин?

А ну открой рот, мать твою, а то всю рожу вскрою.

Его бунтующий разум сталкивается с рассуждениями психолога, и Ленноксу приходится приложить немало усилий, чтобы сосредоточиться на ее словах и заглушить свои ревущие мысли.

– Если мы не можем вспомнить самые важные вещи, что же тогда остается!

– Что ж, современные данные свидетельствуют о том, что при травматическом опыте единичное событие, такое как сексуальное насилие, так же подвержено искажению памяти, как и повторяющийся стрессовый опыт, который может включать в себя множество травм, таких как участие в военных действиях, – утверждает Родман. – Но это не значит, что мы пренебрегаем памятью.

– Ну да.

– Потому что… Родман разглаживает юбку на колене, возможно, стряхивая что-то на пол. – травматическое искажение памяти часто происходит по определенной схеме, когда люди могут вспомнить, что пережили еще большую травму, чем на самом деле. Со временем это может привести к более серьезным симптомам ПТСР, поскольку травма, о которой ты вспоминаешь, как бы увеличивается.

– Так я все преувеличиваю, так ты хочешь сказать?

– Нет, разумеется. Ошибочной является сама идея о том, что мы контролируем этот процесс.

Леннокс чувствует себя потерянным. Вспоминает, почему перестал ходить на эти сеансы. Они создают кратковременную иллюзию того, что ты приближаешься к исцелению, а затем только обостряют ощущение того, что оно только отдаляется, при этом создавая ощущение зависимости от всего этого процесса.

– Обычная фигня. Смирись с тем, что ты ни хрена не знаешь, – раздраженно выдыхает он. – Ну и что, нахрен, мне теперь делать?

Если не считать, пожалуй, слегка приподнятой брови на втором, более выразительном упоминании слова "хрен", Родман остается невозмутимой.

– Ты уже много чего сделал. Ты теперь продаешь системы безопасности, а не работаешь в отделе тяжких. Ты отказался от алкоголя и кокаина. Так ведь?

Леннокс внезапно осознает, что опустил голову и рассматривает узоры на ковре. Он думает, о дешевом пойле. что осталось на столе в офисе. Да, это было стремно. Поднимает глаза.

– Если я скажу "не совсем так", пожалуйста, ответь "ах ты, чертов придурок", а не неси эту вгоняющую в депрессию профессиональную фигню.

– И зачем тебе это нужно?

– Ну, я же твой клиент. Если я, как ты говоришь, "был в порядке", уже нет. Да, ты потратила время, за которое тебе заплатили, но если я хочу показать себя настоящего, то хотел бы увидеть такой и тебя, – Он испытующе смотрит на нее. – В таком случае, ты, наверное, разочарована во мне.

– Не в тебе, Рэй, а насчет тебя. И тебе не стоит слишком в себе разочаровываться. Я обычно стараюсь, чтобы мои клиенты были более самокритичны. Но с тобой все по-другому. Ты невероятно самокритичен, в самом широком смысле этого слова, – продолжает Родман, что заставляет его чувствовать себя одновременно добродетельным и психологически неуравновешенным неудачником. – Итак, как тебе возвращение к вредным привычкам?

– Хреново. Чувствую, что сам себя подвел. Я еще даже даже не начала по-настоящему бухать, но мне кажется, что это неизбежно.

Родман колеблется, и Леннокс думает, что она собирается прочитать лекцию о свободе воли и выборе. Но она откидывается назад и спрашивает:

– Почему?

— Сегодня я зашел в магазин, чтобы купить жевательную резинку, а вышел оттуда с бутылкой дерьмового вина, которую даже не помню, как покупал. На днях то же самое случилось в самолете, а потом дома с едой навынос, – с отчаянием говорит он, морщась при воспоминании о цветных коктейлях в "Айви" с Джорджем. Он ведь хотел выпить всего один. А выпил несколько.

– Это реакция на стресс. Ты ведешь себя, как алкоголик со стажем.

– Да что ты говоришь!

– А что вызвало этот стресс?

Кардингуорт.

– Может, новые отношения. Мне нравится эта женщина, не хочу облажаться.

– Рада за тебя, – говорит Родман. – Так что ты собираешься делать?

– Может, пойду и нажрусь, – отвечает он. – Но это уже будет сознательное решение.

Он понимает, что она снова что-то говорит, но почти не слышит ее слов.

В Хоуве все под-другому

Купив в элитном местном магазине бутылку белого вина подороже, Леннокс прибыл в квартиру Кармел, расположенную в Хоуве, в аккуратном домике с террасой в переулке рядом с Брайтон-роуд, где не поверил своим глазам.

БЛИН.

Кардингуорт, одетый в темно-зеленый пиджак и бежевые брюки, сидит на диване рядом с Анджелой. Это стройная женщина с сияющими глазами, длинными пальцами и ногтями, накрашенными красным лаком. Она снимает розовую вязаную шапочку и встряхивает светлыми прядями. Очевидно, они только что приехали: она как раз снимает длинное пальто, открывая облегающее черное платье и темные бархатные сапоги. Она вешает пальто на спинку стула, пока Кармел включает центральное отопление. Их присутствие ошеломляет его: он надеялся заранее освоиться и привести себя в порядок.

Он, мать его, уже здесь...

Кардингуорт держит бутылку красного вина, Анджела читает этикетку, прилаживая штопор. Никого из них не беспокоит, что неделя только начинается. В их движениях, в том, как они смотрят друг на друга, есть что-то такое, отчего они кажутся необычными, и в его воспаленном сознании всплывают наиболее гротескные картины Франсиско Гойи, которые он однажды рассматривал с бывшей девушкой на выставке в Барселоне.

Взяв у Кардингворта бутылку красного вина и открыв ее, Анджела улыбается ему.

– Привет, Рэй! Как дела?

Все, что Леннокс может сделать, это выдавить из себя глупую улыбку, а Кардингуорт подходит к нему и протягивает руку.

– Привет, Рэй, я Мэт, вчера вечером мы не смогли познакомиться, – И чудовище поднимает бровь, глядя на Кармел, которая гремит кастрюлями на кухне. – Вы, ребята, довольно быстро смотались!

Леннокс, изо всех сил стараясь сохранить самообладание, заставляет себя протянуть руку.

Кардингуорт пристально, но без напряжения смотрит ему в глаза, а рукопожатие у него крепкое, но без показной силы. Тем не менее, дрожь, пробегающая по спине, заставляет Леннокса подавить собственную нерешительность перед лицом непринужденности этого человека.

– Извини, Мэт, на минуту мне показалось, что мы где–то встречались раньше, – Затем он быстро добавляет: – Ты случайно не имеешь отношения к здешней индустрии безопасности?

– Наверное, она одна из немногих, в которой я напрямую не работал. Хотя я бы не отказался от консультации по поводу своего нового дома, – Он с надеждой поднимает брови. – Эндж говорит, что ты переехал сюда, чтобы помогать обеспечивать безопасность наших добропорядочных граждан?

Ну да, педофил ты чертов. Твою-то безопасность я точно обеспечивать не буду.

– Стараюсь, как могу, – говорит Леннокс, взмахивая перед ними бутылкой белого вина. – Надо его поставить в холодильник.

– Отличное шабли, – одобрительно говорит Кардингуорт, а Леннокс кивает и с облегчением подходит к Кармел. – Хотя я и поклонник красных вин, – продолжает он. – Но я действительно был бы признателен за совет профессионала по вопросу безопасности моего дома, Рэй. Я довольно халатно к ней отношусь.

– Это точно, – подтверждает Анджела. – У него чудом до их пор все не вынесли!

– Хорошо… Я могу как-нибудь заскочить и посмотреть, – отвечает Леннокс, почти не веря в то, что говорит, и улыбается Кармел, отмечая обтягивающее шерстяное синее платье, которое подчеркивает изгибы ее тела.

– Привет, красавчик, – Кармел целует своего смущенного бойфренда. – Тяжелый день?

– Как обычно.

Леннокс обнимает Кармел за талию и прижимается губами к ее щеке, затем поворачивается и смотрит, как Кардингуорт снова опускается на диван. Он болтает с Анджелой, но слов отсюда не разобрать. Кармел убирает белое вино в холодильник, затем зовет Леннокса в гостиную. Он следует за ней, и она усаживает его в одно из кресел напротив дивана, а сама присаживается на подлокотник. Разговаривая с Анджелой, Кармел рассеянно поглаживает руку Леннокса. Этот жест почти вызывает у него крик боли – она так искренне демонстрирует человеческую привязанность мужчине, а эта тварь на диване осквернила мальчика.

Он смотрит на штопор, который все еще держит Анджела.

Так легко было бы вырвать его из ее руки. Вогнать в глаз Кардингуорту.

Нет... блин, спокойно. Это блюдо надо подавать холодным.

Мэт Кардингворт переводит взгляд с Анджелы на Кармел, а затем на Рэя Леннокса, у которого замирает сердце и перехватывает дыхание. – Ладно, давайте к делу, я… –

Леннокс чувствует, как его рука сильнее сжимает бокал.

Та тяжелая пауза, когда, кажется, весь мир рушится. Ты берешь бутылку вина и разбиваешь ее о кофейный столик под крики Анджелы и Кармел. Прижимаешь зазубренный кусок стекла к его искаженному ужасом лицу. Смотришь, как вино стекает по его щеке, как кровь, а из глаз льются слезы. Ты орешь:

– СКАЖИ ИМ, ТВОЮ МАТЬ! РАССКАЖИ ИМ ПРО ХРЕНОВ ТУННЕЛЬ...

Он колеблется, глаза блестят, но он все еще не в себе от страха, затем он начинает говорить…

Весь этот свингинг

– ...рискую показаться старомодным, хотя так оно и есть, но весь этот свингинг мне сооовсем не по душе.

Слова Мэтью Кардингуорта возвращают Рэя Леннокса в реальный мир, и его хватка на бокале ослабевает. Выскользнув у него из рук, он разбивается о деревянный пол, вино и осколки стекла разлетаются в стороны.

– Рэй... – начинает Кармел.

– Извини, что-то рука онемела.

Леннокс встает, чтобы взять тряпку и смахнуть осколки в совок. Замечает, как разочарованно хмурится Анжела, хотя она теснее прижимается к чудовищу. Напряженная фигура Кардингуорта говорит Ленноксу о том, что его беспечность – напускная: от него исходит беспокойство.

Что?

Очевидное смущение Кардингуорта заставило Леннокса вызывающе сжать челюсти. Он смотрит на Кармел.

– Что ж, это, наверное, не самое умное решение, но я готов.

– Может, это я такой, – обращается Кардингуорт непосредственно к Ленноксу, и на его лице заметно страдальческое выражение. – но тебе не кажется, что это непристойно?

Оно говорит с тобой. Эта тварь, это чудовище, говорит с тобой. Про непристойности, мать его!

Леннокс издает тихий звук, значение которого он не может до конца понять.

– Я считаю, каждому свое, – заявляет Мэт Кардингуорт почти извиняющимся тоном. – но я все же привык к одному партнеру.

Леннокс просто не может поверить, что чудовище может так говорить.

Где же этот жестокий зверь из туннеля? Кардингуорт, блин, говорит о том, что это непристойно... это проклятое чудовище…

– Ну, мы с Эндж надеялись, что сможем сообразить на четверых. Просто безобидное развлечение, – говорит Кармел.

– Но это не так, – утверждает Кардингуорт. – Это все наша нарциссическая культура. Нам все время хочется, чтобы на нас смотрели. Похоже, именно так мы, как биологический вид, на экзистенциальном уровне справляемся с угрозами нашему существованию. Пытаемся как-то самореализоваться в этом очень негостеприимном мире, полном дешевых, примитивных ощущений.

Леннокс заворожен тем, как акцент Кардингуорта становится более похожим на речь представителя рабочего класса, в то время как его монолог приобретает более философское содержание. Тут Кармел поднимает брови, что его всегда заводит. Она обрывает напыщенные рассуждения Кардингуорта, заявляя своим гортанным, сочным голосом:

– Возможно, ты просто все усложняешь, Мэт.

Глядя снизу вверх на Кармел, Леннокс восхищается ее стройной шеей и прямой спиной, переходящей в ягодицы. Неужели она реально хотела этого пожилого козла?

– Я по натуре не очень осторожный человек, Кармел, – заявляет Кардингуорт. – Но мне это просто не нравится.

– Я знаю, что тебе нужно быть внимательным со своей репутацией, – Кармел смотрит сначала на него, а потом на Леннокса. – и что вокруг полно неадекватов, но Тереза и Майк уверяют, что все в группе Гэри и Линды – настоящие профи, умеющие хранить секреты.

– Они всех тщательно отбирают, – подхватывает Анжела. – и там очень строгие правила в отношении телефонов, записи и, тем более, публикаций в социальных сетях.

На Кардингуорта это, похоже, не произвело впечатления, и Леннокс, к своему изумлению, оказывается в союзе с этим человеком. С этим чудовищем?

– Я совсем не считаю это все таким уже безобидным. Как думаешь, Рэй?

В Ленноксе просыпается коп отдела тяжких преступлений.

– Меня беспокоит чрезмерная сексуализация нашей культуры, – начинает он, сознавая, что подражает важному тону Кардингуорта, который, говоря умные слова, намеренно усиливает свой пролетарский акцент, чтобы придать им весомость с трудом завоеванного авторитета. – Когда я работал в полиции нравов, я видел, как люди теряют чувствительность от просмотра порнографии, – и Леннокс хватает пульт и включает спортивный канал.

– Да, – говорит Кармел, глядя на него сверху вниз. – но может, они и раньше были не особо чувствительными? Я считаю, что все мы здесь разумные, уравновешенные люди.

Говори, блин, за себя, милая.

– Самый лучший секс, который у меня когда-либо был, – Леннокс меняет тему. – И пусть это звучит как фраза из любовных романов, – Его взгляд поднимается на Кармел. – всегда случался в контексте нежных моногамных отношений. Все остальное, конечно, весело, но это просто погоня за кайфом, которая по сути своей не приносит удовлетворения. Люди увлекаются этим, потому что думают, что это придаст пикантности их отношениям. Обычно, и это только мой личный опыт, это говорит о том, что таким отношениям скоро придет конец.

– Не могу не согласиться, приятель, – говорит Кардингуорт. – Я не хочу выглядеть старым усталым динозавром, дающим наставления другим, но, полагаю, мы повидали побольше, чем вы, девчонки!

Ага, повидал ты, сволочь, один туннель, мать твою.

– О, я понимаю, – говорит Кармел, и ее вызывающий тон противоречит улыбке. – раз вы уже все попробовали, то нам нельзя?

Анджела кивает в поддержку подруги.

– Ничего я не попробовал, в том-то и дело, и я не говорил, что вам что-то нельзя, – отвечает Кардингуорт, а затем добавляет, чтобы закрыть вопрос: – Боюсь, на меня не рассчитывайте.

Этот хрен просто бойскаут какой-то. Он никакой не педофил. Он не может быть тем чудовищем. Стопудово. Их там в туннеле было трое. Но я же видел его. Как он держал Леса. Хватал меня за плечи. Я видел этого козла!

Кардингуорт замечает, как Леннокс следит за результатами футбольных матчей, появляющимися на экране телевизора.

– Я не пытаюсь уйти от темы, но ты увлекаешься футболом, Рэй?

– Футбиком-то? Так-то да, – отвечает он, и Анджела с Кармел разочарованно вздыхают.

– Анджела говорила, ты из Эдинбурга, – и Кардингуорт получает от нее добродушный тычок локтем под ребра. – За "Хибс" или за "Хартс" топишь?

Леннокса удивляет, что Кардингуорт знает про два ведущих клубах Эдинбурга, поскольку представление большинства англичан о шотландском футболе не идет дальше опостылевшего дерби двух клубов из Глазго. Хотя тот факт, что "Хибс" были упомянуты первыми, не так его вдохновляет.

– "Хартс", – кивает Леннокс. – В этом сезоне дела неплохо идут. А "Брайтон" нормально играет, с тех пор как переехали на новый стадион. Клевая арена.

– Господи, у меня же там курица, – Кармел встает и идет на кухню, показывая Анджеле следовать за ней.

– Да, это принесло большую пользу клубу и городу в целом, – мурлычет Кардингуорт, глядя на удаляющуюся Анджелу. – Бывал там?

– Нет, хотя надо бы достать билеты на какую-нибудь игру.

– Не стоит, у меня ложа есть, приходи, когда захочешь.

– Да?

– Ну, конечно, – Кардингуорт кладет свой телефон на кофейный столик перед Ленноксом. – Забей свой номер, и будем на связи.

Ошарашенному Ленноксу остается только согласиться. Через минуту, вернув телефон, он получает сообщение, испытывая прилив необъяснимой благодарности. – Спасибо.

Е-мое... не может же эта тварь так хорошо притворяться! Он действительно раньше меня не видел. В друзья, блин, набивается... не мог же он тогда быть среди тех, в туннеле...

– Звони в любое время, только предупреди за пару дней, и я организую для тебя два места в VIP-ложе на любую игру: отличный обзор, свой бар, все дела.

Леннокса поражает, что Кардингуорт не только обаятелен, но и, возможно, он самый приветливый и отзывчивый человек из всех, кого он встречал.

Поведение этого козла кажется правдоподобным, но ты бы так не отреагировал, если бы он на самом деле был таким святым, каким хочет казаться…

Анджела выглядывает из кухни.

– Что ж, похоже, мы переключились со скучного секса на захватывающий футбол, – говорит она с мрачностью, которая кажется лишь отчасти наигранной.

Кармел более прямолинейна.

– Поверить не могу, что двое мужиков, оба значительно старше нас, пытаются отговорить нас от группового секса, – Она с презрением смотрит на Леннокса и Кардингуорта. – Это сильный удар по самолюбию…

Что за фигня такая? Сам не могу поверить. Что задумал этот Кардингуорт?

– Как тебе в Брайтоне после Эдинбурга, Рэй? – спрашивает его Кардингуорт, демонстративно игнорируя жалобы женщин. Ничуть не обидевшись, Кармел отступает на шаг, переводя взгляд с одного мужчины на другого, как будто она только что переступила черту дозволенного. Это озадачивает Леннокса, ведь она никогда не ведет себя излишне почтительно в мужской компании. – Ты вернулся из такого прекрасного города, – добавляет Мэтью Кардингуорт.

Леннокс решает рискнуть.

– А ты там бывал?

– Ну да... правда, давно это было. Я когда-то ездил на Эдинбургский фестиваль. Помогал финансировать один концерт, в котором участвовали мои друзья по колледжу. Году в 84-м, кажется.

Годы стремительно проносятся в голове Леннокса. Это было лето 81-го, сволочь ты...

Не подходит. Но, может, Кардингуорт врет. Он должен быть уверен. А как это сделать?

Пока Анджела наполняет бокал Кардингуорта, Леннокс достает телефон, чтобы узнать, как сыграли "Хартс". Он узнает, что у них в среду вечером матч с "Ливингстоном".

"Ливинстон" 5, "Харт оф Мидлотиан" 0

– БЛИН. НУ ВАЩЕ. ВОТ ЧЕРТ. ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ... – эти звуки издает мужчина с твердой, как камень, головой, которая покрыта волосами цвета соли с перцем и держится на широких плечах толстыми жилами, выступившими на шее. Другие немногочисленные зрители на безликом стадионе, построенном в стиле "Lego", оглядываются на этого коренастого, кривоногого мужика, безвкусно одетого в черную куртку "Harrington". Как и тот, кому был адресован этот монолог страдающего Леса Броуди, все еще закутанный в пальто и шарф Рэй Леннокс, они, вероятно, думают, что ты можешь бить по этой башке всю ночь напролет и только разобьешь себе костяшки пальцев. На этом стадионе в Ливингстоне, название которого менялось столько раз, что всем уже все равно, как она называется, если это вообще кого-нибудь волновало, было ужасно холодно. Только что, после неплохого пятнадцатиминутного отрезка в игре гостей, они пропустили пятый гол, что еще больше обескуражило болельщиков "Хартс". Игру поломало раннее удаление, но все равно эта безвольная капитуляция была необъяснима для клуба, который, несмотря на не самый высокий класс игры, редко можно было обвинить в недостатке старания.

– С такой игрой даже эти черти выглядят, как проклятый мадридский "Реал"!

Леннокс видит, что статус Леса как ведущего члена фанатской группировки "Хартс" приводит к тому, что его агрессивные выкрики все еще могут вызывать тревогу даже среди болельщиков его собственной команды Двое в теплых куртках отходят подальше, а мужик с маленьким сыном натянуто и нервно улыбается. Конечно, околофутбольные дни Леса давно прошли, и, если не считать нескольких злых ругательств, он – человек, живущий в мире с самим собой.

Несмотря на жир от мясного пирога, застывающий у него на пальцах, губах, подбородке и щеках, Леннокс получает извращенное удовольствие от происходящего. Так классно не быть полицейским, когда не нужно обращать внимание на мелкие правонарушения. Жить в нормальном мире общения и дружбы с гражданскими. Леннокс, всегда осторожно относившийся к своему полицейскому прошлому, знает, что среди рабочего класса Шотландии "бывший полицейский" часто звучит как "бывший педофил". Все же понимают: эти ублюдки никогда не меняются. Однако его попытка восстановить отношения с Лесом связана не только с тем, что он сменил работу.

Оба неохотно говорили о психологических травмах своего детства. Лес дал понять, что он оставил тот туннель позади и что определяющей силой в его жизни уже давно стала семья. Ленноксу потребовалось гораздо больше времени, чтобы прийти к той точке зрения, что лучше всего доверять своему другу детства и хранить обет молчания по этому вопросу. Уход из полиции пошел ему на пользу. Безжалостная охота на сексуальных маньяков, сопровождавшаяся обильным употреблением алкоголя и кокаина, оказала очень негативное воздействие на его мозг. С тех пор Леннкос шел на поправку. Все вокруг него становилось только лучше.

Теперь это перемирие с самим собой и окружающими было нарушено появлением чудовища.

Но это же не может быть Кардингуорт.

Он вспоминает о недавней беседе с Элейн Родман. Неужели его память, так измученная многолетним изучений тысяч фотографий педофилов и маньяков, теперь стала бесполезной, ненадежной? Может, ее внутренние фильтры настолько безнадежно разрушены, что дальнейшее увлечение этой навязчивой идеей только подтолкнет его к безумию? В его послужном списке уже есть один случай, когда одержимость, вышедшая из-под контроля на фоне злоупотребления алкоголем и наркотиками, привела к психическому срыву. Это не должно повториться.

Но он должен быть уверен.

Лес должен узнать.

Он чувствует острую боль в колене, из-за того что его нога долго прижималась к сиденью перед ним. На стадионе было полно свободных мест, но Лес предпочел пойти в переполненный сектор. Леннокс жалеет, что не сел у прохода, а вынужден мучиться здесь. Такая стесненность действует на него угнетающе. Холодный воздух, кажется, сгущается и становится тяжелее, сковывая легкие. Он поворачивается к Лесу:

– Не хочешь в Брайтон смотаться? В эти выходные они принимают "Ливерпуль".

– Я бы с удовольствием, дружище, – Лес поеживается в своей тонкой куртке. – но из-за этих чертовых сокращений я теперь сам по себе. С баблом туговато, и надо кое-какую работу сделать.

– Знаю, как это бывает, – понимающе кивает Леннокс. – Но у меня сейчас дела идут неплохо. Давай я тебе куплю билет на лоукостер до Гэтвика. Остановишься у меня, а я билеты достану у своего пр... – он осекается. – у одного чувака. Тебе бабки только на пивас нужны будут. Все равно ведь то же самое здесь в пабе просадишь!

– Это верно, – соглашается Лес. – Похоже, ты только что сделал мне предложение, от которого невозможно отказаться. Спасибо, Рэйми, я это ценю, – Улыбка Леса наконец-то напоминает плюшевого мишку, а не медведя-гризли, и он добродушно напевает несколько строк из песни "Как я люблю бывать на море".

Они возвращаются в Эдинбург на старом ржавом фургоне Леса, который скрежещет и хрипит при каждом переключении передач. Высадив Леннокса возле дома его сестры Джеки, его друг спрашивает:

– У тебя все в порядке, кореш?

– Все путем, – выдавливает из себя улыбку Леннокс. Он как раз думает о Кармел, когда она звонит. Пожав плечами, он кивает Лесу и нажимает зеленую кнопку.

– Я должна извиниться, Рэй. Нас с Анджелой что-то заклинило немного с этим дурацким свингингом.

– Ладно... Не могу сейчас говорить, я в Эдинбурге с другом, Лесом. Он на выходных к нам приедет.

– Отлично... буду рада познакомиться. Надо вместе пообедать. Никаких разговоров про свингинг, обещаю!

– Ну, слава Богу... звучит отлично.

– Да, ты меня вовремя привел в чувство. Теперь я понимаю, что было бы совершенно неуместно ввязываться в подобные затеи с кем-то, с кем у меня деловые отношения. То есть с Мэтью, – добавляет она, как будто можно было бы подумать о ком-то другом. – Это бы нас обоих ужасно скомпрометировало. Анджела и я вели себя неразумно. Короче, я ценю твой трезвый и опытный взгляд на этот вопрос.

– Без проблем.

– А вообще-то, мне нужен твой опыт в других вопросах, – продолжает она, понизив голос. – Живо дуй обратно на юг, могучий Леннокс!

– Выезжаю, – и он смотрит на Леса. Думает о том, что если бы не был в этом фургоне, то, наверное, сказал бы: "Люблю тебя". Какой ошибкой это было бы, учитывая все происходящее. – Скоро увидимся.

– Буду ждать, милый, – отвечает она и отключается.

Он несколько смущенно смотрит на Леса.

– У меня там новая телка. Думаю, вы познакомитесь.

– Стоящая?

Леннокс чувствует, как сжимаются губы.

– Стройная и упругая, – радостно признает он.

– Молодая?

– Моложе нас, это точно. Но очень профессиональная, – и он открывает дверь фургона.

– Что, шлюха, что ли?

– Пошел ты, у женщин и другие профессии бывают.

– Не у тех, с которыми я встречался, почему-то, – смеется Лес.

Леннокс улыбается, качает головой и выходит на холод.

– Созвонимся по поводу выходных, – и он захлопывает дверцу, наблюдая, как Лес беззвучно произносит "заметано".

Войдя в дом, где приятно греет центральное отопление, он застает Джеки и Аврил за бокалом вина. Отказавшись от предложения сестры выпить, Леннокс размышляет о матери, и его мгновенно охватывает знакомое горькое чувство предательства. Как она совсем не утешала его в тот раз, когда он вернулся, катя велосипед, с коленями и щекой, ободранными от удара о землю в туннеле.

Потому что твоя мать была слишком занята соседом, с которым она спала.

Эта мысль, кажется, вторгается в его голову сама собой, как будто ее вложил кто-то другой. Он поднимает руку, чтобы пощупать пульсацию на щеке. Просто нервный тик. Как его ранило известие о той измене, которая, как оказалось, продолжалась так долго. Спокойный и замкнутый Джон Леннокс, высокий и красивый, хоть и соответствовал очаровательной Аврил Петтигрю во внешности, но никогда не отличался таким общительным и жизнерадостным характером, как у нее. Его здоровье было подорвано из-за болезни сердца, и ему пришлось постоянно принимать разжижающие кровь таблетки.

Поймав взгляд сына, Аврил замечает в нем то осуждение, которое преследовало ее в течение многих лет. Рэй Леннокс, в свою очередь, пытается разобраться в своей жгучей антипатии к матери.

Ты ведь не ненавидишь ее. Она просто тебя разочаровала. Она знает, что сделала.

На его взгляд, воинственное нежелание матери уступать разрушительному влиянию возраста делает ее внешность нелепой: алая боевая раскраска выделяет узкие некрасивые губы, тушь только подчеркивает мешки под глазами, напряженно следящими за быстро меняющимся миром, толстый слой тонального крема делает морщинистую кожу похожей на волдыри дешевой краски на скамейке в парке, а платье плотно облегает тело, давно потерявшее форму.

– Выпей немного со своей старой матерью, – просит Аврил притворно жалобным голосом.

– Нет, не хочу, мам, спасибо. Завтра утром рано улетать и сразу на работу.

Аврил, кажется, собирается что-то сказать, но потом решает сменить тему:

– Ну, как там поживает мой малыш Стюарт?

Порет какую-то кобылу.

– Вроде все нормально.

– Это было правильное решение, – заявляет Джеки, и Леннокс чувствует, как внутри все сжимается. Теперь все заинтересованные лица, похоже, решили, что это будет постоянное место проживания Стюарта.

А он порет какую-то кобылу и снова начал бухать.

– Он ведь не начал снова пить, а, Рэймонд? – спрашивает Аврил. – За ним надо следить.

Пошла ты. Это ты его мать, а не я.

– Он уже большой мальчик и может делать, что хочет.

Джеки согласно кивает.

– Это так не работает, мама. Стюарт должен сам принять ответственность за свою жизнь. Он что, снова пьет, Рэй?

– Хрен его знает, – раздраженно огрызается Леннокс, и Джеки отшатывается, а Аврил хмурится с неожиданной злостью. – Слушай, он приходит и уходит. У меня своя жизнь, – И он решительно качает головой. – Я ему не нянька. У него вроде даже девушка уже появилась.

– Кто еще такая? Надеюсь, не какая-нибудь потаскуха, – презрительно бросает Аврил.

Ага, это в твоем стиле. Все отрицать. Сама ты потаскуха! Ты годами развлекалась с этим хреном Джоком Эллардайсом, пока твой муж был умирал от болезни!

– Кажется, она ничего, – говорит Леннокс. – Ладно, дамы, я пойду спать, – И он встает и целует обеих женщин в щеку.

Аврил неожиданно встает и обвивает его своими худыми руками. Она на удивление сильная.

– Иди сюда, обними маму, сынок…

Вот это было тебе нужно, когда ты вернулся из того туннеля. Почему она тогда не могла этого сделать?

Она держит его целых восемь секунд, прежде чем ослабить хватку. Только последние четыре из них становятся унизительными.

И он все еще не может заставить себя спросить ее о том рисунке.

Севен-Дайалс

Леннокс возвращается в Брайтон самолетом до Гэтвика, а потом на поезде, который в этот раз приходит вовремя. Вместо того чтобы отправиться прямиком в офис "Хоршэм Секьюрити Солюшнз" в Севен-Дайалс, Леннокс решает пойти кружным путем, чтобы осмотреть ту часть города, о которой он мало что знает. Торопливо пробираясь сквозь лабиринт невзрачных строений в дальнем конце железнодорожной станции, он спускается по ступенькам, наслаждаясь холодным воздухом, голубым небом и приветливыми лучами солнца, ласкающими его лицо.

Впереди нависает гигантский железнодорожный мост. Он проходит под ним, и освещенность и температура сразу падают. Он оказывается в сыром полумраке, вокруг только мокрые камни, мусор и обнаглевшие крысы. В груди возникает знакомое напряжение, и его дыхание становится прерывистым.

Леннокс набирает в легкие побольше воздуха, сосредотачивается на свете впереди, беззвучно шепчет "Пошел ты" и снова выходит навстречу сиянию дня. Взбираясь вверх по улице, он чувствует, что эта небольшая победа над собой придала ему сил. Подойдя к офису, он бодро поднимается по ступенькам и открывает своим ключом тяжелую входную дверь.

Стоя в коридоре, он замечает, что на потолке нет лампочки, отчего все вокруг в полумраке. Видит, что дверь в офис компании приоткрыта. Так не должно быть.

Он останавливается и прислушивается.

Ни звука.

Не прикасаясь к двери, он неуверенно заходит внутрь. Риа в приемной нет, но он сразу же чувствует чье-то присутствие.

Раздается тихий скрежет закрывающегося металлического шкафа.

Из-за опорной колонны на ковровой плитке возникает тень.

Леннокс нащупывает биту и кричит:

– Эй, кто там?

Тот молодой человек, которого он раньше видел на улице, выходит из укрытия и угрюмо кивает. Леннокс борется с желанием заорать: "Кто ты, нафиг, такой и какого хрена ты тут делаешь?" Но вместо этого спрашивает официальным голосом:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

При ближайшем рассмотрении парень оказывается старше, чем ему показалось на первый взгляд – возможно, около тридцати. Пронзительные темно-синие глаза и симпатичное смуглое лицо подчеркивают его самоуверенный вид. Что-то в его лице подсказывает кажется Ленноксу знакомым: не так явно, как с Кардингуортом, но все равно это вызывает неприятное чувство. Незнакомец уже собирается, наконец, что-то сказать, когда следом за ним входит Риа, нервно откидывая волосы назад, с покрасневшим от смущения лицом.

– О, Рэй, это Крис. Он только зашел мне кое-что оставить.

– Привет, – удается выдавить Ленноксу.

– Ладно, – кивает Крис, оценивающе глядя на него и улыбаясь во весь рот. – Я, это... лучше пойду, – и он медленно выходит за дверь, бросив на Риа свирепый взгляд, достаточно злобный, чтобы она отвернулась, быстро моргая.

Леннокс понимает, что она хочет что-то сказать, но чувствует его недовольство по поводу присутствия парня в их офисе. Понимая, что стал раздражительным из-за собственных проблем, постоянно проносящихся у него в голове, он решает не злиться на то, что она впустила этого парня. Подавляя беспокойство, он направляется в кабинет и закрывает за собой дверь.

Включив компьютер, Леннокс проверяет почту. От Нотмана так ничего и не пришло, поэтому он открывает браузер и вбивает в строку поиска "Мэтью Кардингуорт".

На экране появляется куча самых разных ссылок. Переходя по ним и просматривая фотографии, он неожиданно замирает при виде одной из них. Молодой Кардингуорт сидит в кресле, подперев кулаком подбородок, и смотрит на него. Его волосы зачесаны назад, взгляд пронзительный, лицо самодовольное, с полными губами.

Рэй Леннокс секунд пять не может прийти в себя.

Это он. Он там был.

Его рука сжимает мышку, и он слышит, как она трещит.

Но кем именно он был?

Наконец, он судорожно вздыхает.

Смотрит на фотографию, на блестящие волосы, на самодовольный, высокомерный взгляд, и чувствует, как шея у него горит. Думает об убийцах, которых он изучал столько лет, о людях, виновных в гораздо более тяжких преступлениях, чем Кардингуорт. Наконец, вспоминает, что не так давно был копом. Начинает думать, анализировать. Его хватка слабнет, и мышь в руке снова жалобно скрипит.

Он всего лишь человек. Надо прижать его, и он сломается.

По мере того как Леннокс усердно просматривает обзоры и статьи из отраслевых журналов, перед ним постепенно вырисовывается образ Кардингуорта. О начале его карьеры в Интернете мало информации; ему приходится полагаться на подхалимские описания из бизнес-журналов, где Кардингуорт, как и многие ему подобные, предстает как хвастливый рассказчик, раздувающий свои успехи.

"Полагаю, я всегда отличался от других – возможно, меня отличало жгучее желание добиться успеха", говорит Мэтью Кардингуорт. Может, он и вырос в бедном районе, но излучающий покоряющую уверенность Кардингуорт вовсе не похож на суетливого уличного торговца, который случайно добился успеха. Но под этим внешним спокойствием почему-то угадывается что-то от лебедя, который, на первый взгляд, властно скользит по поверхности, но под водой отчаянно работает лапами. "Как говорится, нужно всегда двигаться вперед".

Перед нами история способного парня из рабочей семьи, выросшего в печально известном районе Брайтона Уайтхок, который, получив стипендию, сбежал от своих дружков-хулиганов, чтобы отправиться в Лондон и поступить учиться на химика-технолога. Такие перемены стали бы тяжелым испытанием для многих людей, но не для Мэтью Кардингуорта, который с самого начала проявил предприимчивость и изобретательность. Пострадав в результате крушения поезда метро, в котором он получил двойной перелом запястья, студент Имперского колледжа смог превратить лимон в лимонад, подав иск о компенсации в Управление электротранспорта Лондона. Получив 3000 фунтов, Кардингуорт внес залог за квартиру в Кэмден-Тауне.

"Как студент, учившийся по стипендии, я не мог претендовать на одобрение ипотеки, но я немного солгал о своей занятости, сказав, что моя работа на полставки в букмекерской конторе на самом деле была постоянной и на полный день. Осуждайте меня, но это была лучшая ложь в моей жизни. С этого мои дела пошли в гору". Мэтью Кардингуорт сияет, хотя и выглядит несколько смущенным собственным аморальным проступком.

Через полтора года он перепродал квартиру, заработав хорошие деньги. Но Кардингуорт никогда не стремился просто по-быстрому заработать. Инвестируя в бары и ночные клубы, он провел ребрендинг потерявших былую популярность заведений, превратив их в стильные торговые центры, идеально вписавшиеся в атмосферу того периода в жизни Британии, когда у руля стоял Тони Блэр. Сделки по продаже земельных участков и недвижимости становились все более масштабными, но в то время, когда многие игроки теряли голову и шли на неразумные риски, которые в конечном итоге приводили к краху, Кардингуорт, делавший умные, сдержанные и стратегически правильные инвестиции, похоже, теперь мог бы написать учебник по социальной мобильности и устойчивому успеху в неолиберальную эпоху.

Первое, что Леннокс замечает в этих панегириках, помимо того факта, что его авторы вызывают у него стойкое отвращение, – это то, что Кардингуорт, столь экспансивный во всем остальном, следит за тем, чтобы его личная жизнь оставалась закрытой книгой.

"Весь смысл личной жизни и состоит в том, чтобы она оставалась личной".

Второй важный вывод, который делает Леннокс к тому моменту, когда наступает время обеда и входит Риа с кружкой чая и бутербродом, которые она осторожно кладет перед ним, заключается в том, что абсолютно ничего не связывает Кардингуорта с туннелем в Колинтон-Делл летом 1981 года. Что мог студент-химик из Имперского колледжа Лондона делать там с этими двумя мужиками значительно старше его? А они были старше? Их смутные, нереальные образы, мелькающие в сознании, подсказывают ему, что так оно и было. Но если это так, то Кардингуорт никак не может быть с ними связан.

Внимание Леннокса привлекает непрофильная деятельность бизнесмена. Инвестиции в исследовательский центр Кармел вполне объяснимы, учитывая образование Кардингуорта: это был способ закрепиться в том мире, для которого, казалось, он был создан, пока его не одолела жажда наживы.

Одна из дочерних компаний Кардингуорта, "Сассекс Интернешнл Девелопментс", пытается выкупить старую больницу у Национальной службы здравоохранения, чтобы перестроить ее в жилой дом. Это больше похоже на основную деятельность Кардингуорта, и Леннокс заинтересован кампанией против этого проекта, первым реальным случаем местной оппозиции.

"Такие, как Мэт Кардингуорт и его компания, всегда скрывают свои истинные намерения", говорит Ральф Тренч, возглавляющий кампанию "Сохраним здоровье в Брайтоне". "Они обещают золотые горы, но всегда ставят личную выгоду выше общественной".

Хотя Леннокса не впечатляет этот "капитан Очевидность", использование неформального имени "Мэт" привлекает его внимание, возможно, намекая на близкое знакомство. Однако, спустя три года после этой статьи, Тренч, судя по всему, изменил свое мнение:

"Мы хотели быть уверены, что предполагаемый к строительству комплекс будет включать в себя доступное жилье для семей, которые иначе не смогли бы себе позволить жить в этом районе. К счастью, Мэт Кардингуорт, местный предприниматель, который всегда стремится соблюдать интересы общества, смог дать такие гарантии".

Кардингуорт, не теряя времени даром, поддержал это предложение и сделал, как начинает понимать Леннокс, свой фирменный ход:

"Я сам местный, обычный парень из рабочего класса, который вырос совсем недалеко отсюда. Для меня баланс между возможностями для развития бизнеса и удовлетворением экономических и социальных потребностей сообщества – это, по сути, и есть основной весь принцип работы компании "Сассекс Интернешнл Девелопментс".

Леннокс заходит на сайт кампании "Сохраним здоровье в Брайтоне". Оказывается, на ловца и зверь бежит – сегодня вечером у них как раз встреча, которая проводится раз в два месяца. Интересно, будет ли там Ральф Тренч. Надо будет туда наведаться, разузнать.

Но самым необычным является покупка другой дочерней компанией, "Сассекс Конгломерейтед Индастриз", старого цементного завода за пределами города, который закрыт уже много лет. Слишком уж промышленное и старое здание для Кардингуорта. Но он купил его еще в 1993 году, и Леннокс размышляет над тем, зачем это ему понадобилось.

Внушительный цементный завод в Шорхэме, явный пережиток ушедшей индустриальной эпохи, окончательно закрыл свои двери в 1991 году, уволив 125 рабочих. Завод, расположенный рядом с меловым карьером в Бидинге, работал с тех пор, как в 1883 году компания "Бидинг Портленд-цемент" начала здесь производство цемента с еженедельным объемом производства 144 тонн. Место было выбрано из-за близости реки Эйдур, что облегчало транспортировку сырья (глины, угля, песка и гипса) к месту строительства на баржах.

В 1902 году в результате крупномасштабной модернизации, включавшей установку нескольких больших печей для обжига и установок для промывки мела, производительность увеличилась до 800 тонн в неделю. Строительство железнодорожных веток и дальнейшее развитие инфраструктуры на этом участке осуществлялись вплоть до Второй мировой войны, когда завод был временно закрыт. Чтобы удовлетворить растущий спрос на цемент после войны, была проведена полная реконструкция, завершившаяся в 1952 году, и предприятие было переименовано в "Шорхэмский цементный завод".

Производство окончательно остановили в 1991 году, главным образом из-за устаревших технологий по сравнению с более новыми производствами в этом же районе. Кроме того, высказывались опасения по поводу того, что пыль, выбрасываемая заводом на прилегающую территорию, представляет опасность как для окружающей среды, так и для здоровья человека. После остановки производства цемента это место использовалось для различных целей, включая коммерческие и промышленные склады. В 1993 году его выкупила компания "Сассекс Конгломерейтед Индастриз". С тех пор завод не использовался в коммерческих целях и стоял заброшенным.

Внимание Леннокса привлекают публикации некоторых бесстрашных исследователей "заброшек". Деятельность их группы включает в себя проникновение в старые здания с целью их фотографирования. Яркие снимки и красочные описания подтверждают опасность, подстерегающую вас на заводе; на самом деле, это главная достопримечательность для местных любителей адреналина. На сайте полно рассказов о том, как они прятались от охраны, пробирались по разрушенным переходам, взбирались на крышу полуразвалившихся зданий.

Очевидно, что, учитывая опасное состояние разрушающегося здания и возможность хранения в нем опасных материалов, там необходимо обеспечивать безопасность. Леннокс стучит ручкой по экрану. Может, есть и другие причины, почему они хотят защитить завод от проникновений снаружи.

Чай уже остыл, но он все равно залпом выпивает его. Откусывает кусочек неаппетитного сыра, застывшего между двумя ломтиками рассыпчатого хлеба, который называют "зерновым". Очевидно, что делать этого не стоило; он выбрасывает бутерброд в мусорное ведро и встает, выглядывая в приемную. Риа сканирует какие-то документы. Леннокс не хочет, чтобы она думала, что его отвращение к сделанному ей несъедобному сэндвичу связано с его неприязнью по отношению к ее парню. Крису это и так удалось без упражнений в кулинарии. Пока Риа кладет на стеклянную поверхность сканера документы, Леннокс думает о том, как мало он знает о своей молодой коллеге по работе, кроме того, что она живет дома с родителями в Хоуве.

Когда он садится обратно за стол, стряхивая крошки от бутерброда на пол, на телефон приходит сообщение от Кардингуорта:

Неудачный вчера денек у вас выдался, ребята!

Блин...

В голове у него проносится образ Леса, сломленного, ковыляющего ему навстречу из того туннеля. "Неудачный денек", мать твою... Он втягивает воздух сквозь зубы и печатает на "IPhone" ответ:

Без комментариев. Предложение про два билета в силе? На завтра.

Без проблем. Они будут на ресепшн стадиона на твое имя. Получится в ближайшее время провести консультацию по безопасности?

Конечно.

Короткий громкий стук в дверь, и в кабинет вваливается Джордж.

– Поехали, Рэймонд! Надо проверить, как там идет монтаж в "Роуз Гарден"!

Леннокс устало улыбается.

– Помню.

– Слушай, по поводу подрядчиков, эти ребята, бывает, капризничают. Поэтому...

– Говорить будешь ты, – Леннокс откидывается назад, закладывая руки за голову, и оба смеются над тем, как уже понимают друг друга с полуслова. – Ну, как там дела с Полли?

– Когда женщина открывается тебе, – задумчиво произносит Джордж, облокачиваясь на дверь и медленно покачиваясь. – это действительно прекраснейшая вещь на свете, Рэймонд, – и его глаза расширяются от удовольствия. – Помнишь то чувство, когда ты был маленьким ребенком, спускался вниз и видел все эти подарки, сложенные стопкой под рождественской елкой? То волшебное чувство? Вот именно это я ощущаю: каждый раз.

Улыбка Кармел, сверкающая и загадочная, не выходит у него из головы, и Ленноксу трудно спорить с восторженными утверждениями Джорджа. Появление Стюарта станет ложкой дегтя в этой бочке меда, которая может подпортить ее визиты на Сассекс-сквер. Затем в его сознании всплывает другой роман, менее пикантный.

– Что там у Риа с тем парнем, который здесь околачивается? Он тут был недавно.

– Да, знаю, – Джордж морщится. – определенно, он неприятный парень, но они молодые, любовь и все такое, так что давай сделаем им поблажку.

– И то верно. Только вот любви я там что-то не заметил.

– Согласен, давай просто будем присматривать за ними. Погнали, увидимся в Истборне!

– Мы разве не вместе поедем?

– Ну... Мне нужна будет машина, да, но без твоего в ней присутствия, потому что я потом сразу не поеду домой. Ты же знаешь, впереди выходные, – Джордж взмахивает рукой и выходит за дверь.

Леннокс улыбается и качает головой. Прислушивается к урчанию в животе. После неудачи с бутербродом он решает перекусить чем-нибудь горячим по дороге в Истборн.

В кафе Леннокс берет сосиску в булочке. Тут на его телефоне высвечиваются инициалы Кардингуорта. Он смотрит на экран и делает глубокий вздох. Онемевшим пальцем нажимает зеленую кнопку.

– Да?

– Привет, Рэй, это Мэт. С местами на стадионе все в порядке, все готово к приему дорогих гостей... На самом деле, я звоню поблагодарить тебя за поддержку в тот очень неловкий момент с девчонками!

– Ладно... не за что, – бормочет Леннокс. Он открывает дверь кафе и выходит на улицу. Следующее далее молчание кажется таким же неловким, как разговор о сексе тем вечером. Направляясь к "Альфа-Ромео", Леннокс стискивает зубы и ждет, пока Кардингуорт заговорит первым.

– В любом случае, большое тебе спасибо. После этого Анджела устроила дома небольшой скандал – судя по всему, они с Кармел разволновались из-за этой чепухи со свингингом, но мы все обговорили.

– Ага, и не говори, – Леннокс открывает дверцу машины и залезает внутрь, удивленный необъяснимым всплеском веселого сочувствия, внезапно нахлынувшим на него.

– Да уж, ну ладно, ох уж эти бабы. Увидимся на стадионе, Рэй.

– Спасибо, Мэт, увидимся.

Когда звонок обрывается, Леннокс чувствует, что ему этот чувак симпатичен. Затем в сознании всплывает образ молодого Кардингуорта из журнальной статьи. Горло сжимается от противоречивых эмоций, которые его одолевают.

Он делает глубокий вдох и заводит машину.

Психотерапия 2

Любопытная сцена предстает перед Рэем Ленноксом, когда он входит в гостиную, где находится приемная дома престарелых "Роуз Гарден". Техник, с трудом удерживая равновесие на верхней ступеньке высокой алюминиевой стремянки, пытается установить похожее на шар многокамерное устройство в крепление на потолке. Ленноксу это приспособление напоминает отрубленную голову робота, похожего на мусорный бак, из того скучного научно-фантастического фильма, который он терпеть не может. Внизу второй техник, нервно оглядываясь по сторонам, вцепился в лестницу так, что побелели костяшки пальцев. Оказалось, что жильцы отказались отрываться от вязания, игры в карты и судоку и воинственно сгрудились на мебели в центре гостиной. Вынужденные протискиваться между ними, монтажники с трудом устанавливают оборудование для наблюдения и сигнализации.

Леннокс не видит ни Джорджа, ни Полли, и санитар, высокий бородатый молодой человек в белом комбинезоне, представляется как Гэри и крепко пожимает ему руку.

– Полли и твой друг пошли выпить кофе, – говорит он, еле сдерживая улыбку. Леннокс смотрит на заключенных, которые разыгрывают очередную партию в бесконечной карточной игре. Мэйнуоринг снова на виду – сначала он слышит его гулкий голос, а затем видит, как свет отражается от его блестящей макушки. Несмотря на его разглагольствования, двое мужчин рядом с ним погружены в коматозный сон. Один громко храпит, другой с довольной улыбкой издает тихое сопение. Последний – тот крупный старик в пижаме, передвигающийся в инвалидном кресле. Другой мужчина, напоминающий скелет, выглядит разъяренным даже в глубоком сне, при каждом храпе раскрывая рот, как будто он пытается укусить проходящих мимо. Один из чуваков c ходунками ходит кругами, не сводя своих козлиных глаз с техников.

Ленноксу приходит СМС о том, что он пропустил встречу с психотерапевтом. За этим напоминанием быстро следует второе сообщение, информирующее о двухстах фунтах штрафа за отмену назначенной сессии.

– Вот, блин, – ворчит он, качая головой, и подходит к технику у подножия лестницы. – Рэй Леннокс, из "Хоршэм Секьюрити Солюшнз". Как продвигается?

– Майк Фарнингем, – кивает техник с прилизанными волосами, не отрывая руки от стремянки. – А это Фриц, – он указывает на коллегу, который стоит над ним, а тот подмигивает Ленноксу. – Работаем, – заявляет Фарнингем. – Большинство сигнализаций и камер включены. С этой многокамерной системой "HD-TVI-AD8" придется повозиться, в основном из-за креплений, ну и… – он оглядывает мрачных пансионеров, а потом покрепче перехватывает лестницу, потому что Фриц с беспроводным шуруповертом в руке как раз пытается вкрутить еще один винт, чтобы закрепить устройство. – условия не самые идеальные. Но мы справимся. Оно того стоит, потому что это отличное оборудование, а технология "DNR" обеспечивает потрясающее качество изображения за счет устранения зернистости, что особенно полезно в черно-белом режиме, когда активны ИК-светодиоды. К тому же...

– Круто... Извини, – прерывает его Леннокс и отворачивается, чтобы отправить сообщение Джорджу.

Ты где?

Недалеко. Все под контролем? Я тут немного увлекся. Могу вернуться, если я тебе нужен. Все же сегодня пятница...

Все нормально, не парься. Посмотрю, сколько времени парням потребуется, чтобы провести тестирование, потом сообщу тебе.

Леннокс узнает у техников приблизительные сроки и с облегчением понимает, что пробудет здесь не больше часа. Кивает Гэри, затем переключается на свой телефон, открывая другую ссылку о Кардингуорте.

– АХ ВЫ Ж БЛУДНИЦЫ ВАВИЛОНСКИЕ! – Раздается такой звук, как будто кого-то душат. Леннокс видит, как скелетообразный старикан резко вскакивает на ноги, словно марионетка, которую внезапно оживили.

Гэри подходит к нему, чтобы успокоить, но прежде чем он успевает это сделать, живой скелет толкает Майка, держащего лестницу, прямо в грудь. Потеряв равновесие, техник налетает на стул. Майк изворачивается, пытаясь не раздавить худую старуху, но даже легкого касания оказывается достаточно, чтобы она пролила обжигающе горячий чай на голые ноги своей толстой подруги. Жирная старуха в ярости визжит:

– АХ ТЫ КОРОВА ТУПАЯ!

Скелетообразный старик хватает лестницу обеими руками и, напрягшись, трясет ее с безумной яростью.

– ВЫ ЧЕРТОВЫ ЗВЕРИ АПОКАЛИПСИСА! ВСЕМ ВАМ МЕСТО В АДУ!

Стоя на своем шатком насесте, Фриц отчаянно пытается сохранить равновесие. Гэри пытается удержать лестницу, одновременно отводя руки старика, но крючковатые пальцы словно приросли к металлу.

– Эй, Коннор, успокойся, приятель …

Фриц прыгает с рушащейся лестницы в сторону пустого дивана. Ему удается приземлиться на него, но падающая стремянка ударяет старикана с ходунками по плечу, сбив его на полированный кафельный пол. Он валится, как будто снятый выстрелом снайпера в голову. Потрогав ему шею, Леннокс нащупывает слабый пульс. На место происшествия прибывают еще несколько санитаров, которые пытаются разобраться в хаосе. Леннокс с радостью уступает свое место Гэри и встает на ноги, в то время как двое санитаров уводят кричащего, похожего на живой труп Коннора. Затем раздаются тревожные призывы посмотреть вверх, и круглая система камер срывается со своих ненадежных креплений и с грохотом обрушивается на пол всего лишь сантиметрах в двадцати от Мэйнуоринга.

– У нас не соскучишься, – спокойно констатирует капитан. Проходит пара секунд, которые кажутся Ленноксу сном, прежде чем что-то заставляет Мэйнуоринга перейти к угрозам судебного разбирательства. – Адвокат… Я звоню своему чертовому адвокату… – Он пытается поймать своим свирепым взглядом глаза Леннокса, который в этот момент достает телефон и пишет Джорджу сообщение:

Похоже, я поторопился. Тут небольшое происшествие. Может, тебе вернуться?

Понял. Уже в пути.

Джордж и Полли появляются через пятнадцать минут. Леннокс замечает, что волосы у нее мокрые, хотя дождя на улице нет. Она немедленно приглашает в свой кабинет Гэри, который выглядит как человек, готовящийся к смертной казни. Войдя внутрь, она со злостью сбрасывает туфли и захлопывает за собой дверь. Джордж озабоченно поднимает брови и совещается с Фрицем, который при падении повредил руку. Затем он поворачивается к Ленноксу, понижая голос:

– Нет проблем, Рэй, у них все это входит в страховку.

Леннокс с благодарностью хватается за возможность побыстрее убраться оттуда.

– Хороших выходных, – говорит он Джорджу.

– И тебе. Есть планы?

– Завтра на футбол собираюсь со старым другом, потом по пивасу. Вечером поужинаем с Кармел.

– Звучит неплохо, – Джордж отдает ему честь, подняв два пальца над глазом в стиле Бенни Хилла, в то время как из кабинета, переругиваясь, выходят рассерженная Полли и растерянный Гэри. Теперь Леннокс знает, что менеджер дома престарелых вполне может показать зубы.

Когда Леннокс едет обратно в Брайтон, послеполуденное зимнее солнце слепит глаза. Он решает, что, возможно, пришло время провести ту самую проверку систем безопасности в доме Кардингуорта. Чутье бывшего копа подсказывает не звонить заранее: если хочешь застать кого-то за тем, чего он делать не должен, всегда лучше прибегнуть к старомодному личному визиту.

Западная Эспланада, которую местные жители окрестили "аллеей миллионеров", считается самой дорогой улицей Брайтона. Глядя на роскошные дома с видом на море, Леннокс прикидывает, что для проживания здесь потребуется больше, чем несколько миллионов.

Он педофил. Или нет? Надо быстро все выяснить, а то скоро с ума сойдешь.

Осматривая резиденцию Кардингуорта, он поражен тем, насколько ее общий вид напоминает скорее Голливуд, чем Сассекс. С дороги она выглядит точь-в-точь как одна из многочисленных белых коробок Лос-Анджелеса, огороженных забором. С заднего балкона с окнами от пола до потолка, выходящего в сторону моря, открывается вид на песчаные пляжи и Ла-Манш, но внутри ничего не разглядеть. Современный вид дома почти разочаровывает: Леннокс думал, что Кардингуорт, любящий марочное красное вино, будет жить в традиционном загородном доме. Хотя, конечно, у него может быть и другая резиденция.

Бессознательно включая режим копа, Леннокс еще раз объезжает вокруг дома. Проникновение в него не станет серьезной проблемой для опытных взломщиков. Под объективом инфракрасной IP-камеры не горит маленькая красная лампочка, и он делает вывод, что она отключена. Он знает, что большинство профессионалов подумали бы так же. Снова накатывает разочарование: эта беспечность, кажется, еще больше отдаляет образ Кардингуорта от того преступника, которым Леннокс отчаянно пытается его представить. Затем раздается отрывистый лязг, и медленно открывается электронная дверь гаража.

Леннокс сдает назад за угол улицы, откуда наблюдает, как Кадингуорт выезжает из двора на "Ягуаре" модели "E-Type".

Сначала он хочет было посигналить, но когда Кардингуорт проезжает мимо, Леннокс решает проследить за машиной, которая едет по Бейсин-роуд, мимо магазина морепродуктов, в сторону Кингсуэй. Он предполагает, что объект направится обратно в город, где находятся офисы его компаний. Но Кардингуорт поворачивает налево, к Портслейду.

Затем "Ягуар" резко сворачивает с прибрежной дороги, взбираясь на крутой холм с такой скоростью, что Ленноксу кажется, что Кардингуорт, должно быть, не только обнаружил преследователя, но и разгадал его намерения. Он вдавливает педаль газа в пол, устремляясь в погоню по извилистой улице, но Кардингуорту, кажется, удалось скрыться. Затем, сквозь заросли кустов и деревьев, перед ним вырисовывается жутковатое промышленное здание. Леннокс замечает два соединенных между собой коричнево-серых блока, похожих на бетонные бункеры для хранения. Это тот самый заброшенный завод в Шорхэме, который Кардингуорт купил много лет назад.

Дорога впереди пустынна, поэтому Леннокс сворачивает на обочину. Выйдя из машины, он переходит дорогу и замечает металлический блеск золотистого "Ягуара" Кардингуорта, различимый даже сквозь темную тень, отбрасываемую на него огромным монолитным зданием и листвой вечнозеленых растений, устойчивых к зимнему холоду. Очевидно, что их специально высадили по периметру этого внушительного здания, чтобы его круглый год было не видно с дороги.

Массивные корпуса заслоняют солнце, и Леннокс, ежась от холода, прячется за кустами, пытаясь получше все разглядеть. Он слышит два голоса, один из них – Кардингуорта. Его интонация, сопровождаемая развязной жестикуляцией, кажется более грубоватой, чем обычный напыщенный тон. Человек, с которым он разговаривает, стоит на импровизированной проходной, одетый в форму охранника.

Насколько позволяет разглядеть разросшаяся живая изгородь, "Ягуар" – единственный автомобиль на территории. Наличие охраны и высокого забора из колючей проволоки, возвышающегося над массой засохших и покрытых копотью веток, означают, что они серьезно настроены предотвратить проникновение посторонних в эти заброшенные здания.

Те двое заканчивают разговор, и Кардингуорт садится обратно в "Ягуар". Он выезжает за ворота, судя по всему, направляясь в Брайтон. Вместо того чтобы преследовать его, Леннокс решает еще раз осмотреть здание. Чутье ему подсказывает, что Кардингуорту есть, что скрывать, в том числе и на этом цементном заводе. Охранник, похоже, ушел обратно в бытовку. Открыв камеру на телефоне, Леннокс начинает снимать массивное серое здание, не заходя в огромные ворота, обозначающие границу участка.

Внезапно охранник выскакивает из бытовки и бросается к нему с вытянутыми руками.

– Стойте!

Леннокс выключает телефон, но остается на месте. Охранник подходит ближе, останавливаясь метрах в трех от ворот.

– Здравствуйте, – дружелюбно улыбается Леннокс.

– Вы должны удалить это видео, – приказывает он, и его отрывистый голос похож на лай собаки.

– Восхитительный образец викторианской промышленной архитектуры...

Глаза растерянного охранника расширяются под толстой оправой очков, и он визжит:

– Я сказал, вы должны удалить это видео!

– Да ну? – невозмутимо отвечает Леннокс. В его тоне начинают проскальзывать нотки полицейского. – Я не вторгаюсь на частную территорию, – он бросает взгляд на свои ноги, подтверждающие, что он все еще на правильной стороне ограждения. – От чьего имени вы действуете? Кто этого требует?

– Я!

– Кого вы представляете? – Он повышает голос, включая копа на полную. – Кто владеет этим зданием?

Это заставляет охранника врубить заднюю.

– Я не могу это обсуждать...

– А я не могу удалить видео.

Ноздри охранника раздуваются, и он, скривившись, смотрит на Леннокса так, будто его надули в какой–то игре, правила которой всем прекрасно известны.

– Это частная собственность!

Это игра про английскую классовую систему и традиционное уважение.

– Чья это частная собственность?

– Не ваше дело! Я вызову полицию, – кричит охранник. Его оскорбленный взгляд действует Ленноксу на нервы. Современный англичанин из рабочего класса: радикализм прошлых лет испарился, и этот лакей из последних сил будет отстаивать право своего хозяина-миллиардера, уклоняющегося от уплаты налогов, платить ему жалкие гроши.

– Не беспокойтесь. Я и есть полиция, – врет Леннокс. – И я вернусь с ордером.

Охранник начинает задыхаться от ярости, но умудряется сжать челюсти и процедить сквозь зубы:

– Отлично, так и сделайте!

Леннокс вовремя останавливается, чтобы не сказать "Сделаю", и вместо этого смеется. Меня втягивают в глупую английскую игру "кто скажет последнее слово". Он небрежно машет охраннику рукой и уходит к машине.

К тому времени, как он возвращается в Брайтон, на улице темнеет. Зашедшее солнце забирает с собой все тепло. На прохожих вязаные шапки, шарфы, перчатки, длинные пальто и сапоги. В воздухе витает праздничное, оптимистичное настроение. Оно пробуждает тягу к алкоголю, а Ленноксу еще нужно убить час до начала собрания группы "Сохраним здоровье в Брайтоне". Припарковав "Альфа-Ромео", он решает заехать в "Нандо" и взять курицу со сладким картофелем. Звонит Кармел и предупреждает, что сегодня задержится на работе. Он чувствует в ней какую-то отстраненность, но пытается убедить себя, что это все его собственная паранойя. Они договариваются поужинать вместе с Лесом в субботу вечером, после игры.

Своим затхлым запахом и дубовыми панелями этот холл напоминает Ленноксу о сотнях зданий той эпохи, в которых он побывал. В отличие от многих из них, в нем слишком натоплено. Обливаясь потом в немногочисленной группе примерно из двадцати человек, он сразу же снимает верхнюю одежду. Вешает пальто и толстовку с капюшоном на один из жестких складных стульев серо-зеленого цвета, стоящих в глубине холла. На сцене пять человек, трое мужчин и две женщины. Леннокс пытается определить, кто из них Ральф Тренч. Но тут к ним присоединяется круглолицый мужчина с красным лицом. Взволнованный и запыхавшийся, он бормочет извинения. Леннокс понимает, что все это время он искал того охранника, которого только что оставил на бетонном заводе.

Похоже, Кардингуорт взял толстяка на работу охранником, чтобы привлечь его на свою сторону. Интересно, как еще он его задобрил?

Собрание начинается, и Ленноксом вскоре овладевает скука. Региональная политика в Британии, как правило, была скучной; это удел педантов из самых разных слоев общества, будь то левые, правые или центристы. Эти помешанные на процедурах члены комитетов могли убить весь энтузиазм в любом благородном начинании. Ральф Тренч молчит, но по тому, как присутствующие смотрят на него, Леннокс понимает, что обычно он ведет себя по-другому.

К счастью, встреча занимает меньше часа Когда участники расходятся, Тренч недолго беседует с одной небольшой группой, а потом покидает зал в одиночестве. Леннокс, скрываясь в тени, следует за ним.

Вдыхая обжигающе холодный воздух, дующий с моря, остальные направляются через автостоянку в паб, где они договорились встретиться в конце собрания. Леннокс надеется, что там он сможет найти и Тренча, и поэтому чувствует раздражение, когда дородный охранник – он же активный участник кампании – направляется в другую сторону. Думает, что Тренч идет к машине, и готовится провести с ним другой, более обстоятельный разговор. Однако его быстро шагающая жертва ускользает, повернув на плохо освещенную улицу с промышленными зданиями.

Стараясь не отставать, Леннокс следует за толстяком, натянув капюшон и глядя вниз, чтобы не наступить в лужу. Шаги впереди внезапно стихают. Леннокс поднимает взгляд и видит, что Тренч куда-то испарился. Он не мог еще свернуть за угол впереди, и мимо не проезжал ни один автомобиль, который мог его подвезти. Тренч, должно быть, зашел на соседнее кладбище через узкое пространство у полуоткрытых ворот, к которым сейчас приближается Леннокс. Поколебавшись с секунду, он входит внутрь.

На кладбище царит почти кромешная тьма, и он с трудом различает гравийную дорожку среди зарослей травы. Затем он будто попадает на фотографию в готическом стиле. Мерцает лунный свет, периодически пробивающийся сквозь дымчатые облака. Кладбище кажется пустынным, и он не может различить фигуру Тренча, даже когда слышит тихое бормотание, доносящееся сквозь ночную тишину. Думает, что тот, возможно, молится.

Леннокс медленно крадется на звук.

Под ногами хрустят сухие, мерзлые листья.

Затем Леннокс чувствует, как его ботинки увязают в мягком влажном дерне, и низко пригибается, укрывшись за надгробием. Держась руками за холодный мрамор, чтобы сохранить равновесие, он выглядывает наружу. Видит Тренча сбоку, тот стоит на коленях перед могилой, а его серые фланелевые брюки уже почернели от размокшего дерна. Леннокс слышит, как он бормочет:

– Прости, что я тебя позабыл, Гэвин, но мы так близки к…

Потом голос превращается в неслышный шепот. Стараясь разобрать слова, Леннокс поднимается на ноги и медленно приближается.

– Ральф Тренч?

– Какого хрена? – вскрикивает Тренч, поворачивается и, неуклюже поднимаясь на ноги, отступает назад.

– Ральф, приятель, нужно поговорить, – Леннокс делает еще пару шагов по направлению к нему и смотрит на могилу, у которой только что разговаривал Тренч.

– Ты кто, нафиг, такой? Ты не из полиции!

– Послушай, мне просто нужно...

– Держись от меня подальше! – кричит Тренч, распахивая куртку. Что-то блестит, и он достает из внутреннего кармана предмет, похожий на большой нож. – Я тебя предупредил!

– Ну-ну, спокойно... – Остановившись, Леннокс поднимает руки. Судя по нервной дрожи Тренча, охранник не привык держать в руках такое оружие. Но Леннокс знает, что самые отчаявшиеся люди порой бывают самыми опасными, и Тренч вполне похож на одного из таких. – Мне не нужны неприятности, – настаивает Леннокс. – Я не тот, про кого ты подумал...

– Ты не знаешь, про кого я подумал, – рявкает Тренч, отступая в тень.

– Ральф, постой...

– ОТВАЛИ НАХРЕН! – Ральф Тренч внезапно бросается вперед, размахивая огромным ножом над головой. Леннокс замирает лишь на секунду,потом отскакивает за надгробие, полный решимости держать его между собой и ножом. Тренч переводит взгляд с него на надпись на могиле. Что-то мелькает в его глазах: вина, раскаяние – Леннокс не может понять это выражение. Затем он бросается в темноту, оставляя Леннокса одного. Прислушиваясь к учащенному биению собственного сердца, Рэй решает не преследовать Ральфа Тренча во мраке среди могил и обходит надгробие, чтобы взглянуть на надпись:

ГЭВИН КЕЙТ КАРТЕР

Родился в 1969

Умер в 1984

Ты навсегда с нами.

С любовью, тетя Лили и Дядя Томми

Что это еще за фигня такая?

Пытаясь сфотографировать надгробие, Леннокс понимает, что ему нужно включить вспышку. Телефон так сильно дрожит в руке, что требуется три попытки, прежде чем он получает подходящий снимок.

Как раз когда он заканчивает, приходит сообщение от Элейн Родман, на этот раз более личное и приветливое:

Рэй, пожалуйста, позвони. Я хочу обсудить лечение по методу ДПДГ, десенсибилизация и переработка движением глаз.

Это явно не то, что он сейчас хочет обсуждать:

Да что ты? А сколько будет стоить? Еще пара сотен фунтов ни за что?

Его холодные, дрожащие руки трясутся, пока он засовывает телефон обратно в карман, а зубы стучат. Глаза с трудом привыкают к меняющемуся освещению. Он думает о том, что могло случиться здесь, на этом пустынном кладбище, пусти тот чувак в ход свой нож. Слышит, как приходит еще одно сообщение. Решает не обращать на него внимания, поплотнее застегивает воротник и осторожно возвращается обратно на плохо освещенную улицу.

VIP-ложа

Как и последний матч, на который ходили Рэй Леннокс и Лес Броуди, игра "Брайтона" и "Ливерпуля" проходит на новом стадионе, но на этой арене хорошо заметна разница в доходах от футбольных трансляций к северу и югу от границы. Однако Ленноксу не по себе: он сохранил верность старым, рассыпающимся, порой смертельно опасным трибунам своей юности.

VIP-ложа представляет собой просторное помещение с отдельным баром, расположенным вдоль одной из стен. На банкетном столике – обильный шведский стол. Раздраженный, встревоженный Леннокс осторожно высматривает Кардингуорта, выглядывая из-за стеклянных дверей, ведущих на трибуну. Того пока нигде не видно. Еще больше обнадеживает отсутствие Ральфа Тренча с его мечом; не исключено, что сумасшедший охранник появится и сегодня. Устроившись возле бара с Лесом, Леннокс опрокидывает пинту пива, потом другую. Он старается избегать такого шипучего, дешевого британского пива, но в наличии нет крепких континентальных сортов, которые бы приятно давали в голову. Напряженность ситуации и присутствие старого друга приводят к тому, что он начинает напиваться.

Он всю ночь не спал и теперь старается подавить зевоту. Сидя в Интернете до самого рассвета, он пытался узнать что-нибудь о смерти Гэвина Картера, чье надгробие он фотографировал. Несмотря на скудную информацию о его короткой жизни, было очевидно, что он много значил для Тренча. Что же случилось с Гэвином в 1984 году? Леннокс снова вздрагивает. Может, этот парень так и не выбрался из туннеля?

Вчерашние поиски дали тревожные результаты. Поверхностные заметки из архивов на сайте газеты "Брайтон Аргус", единственные материалы в прессе, которые он смог найти, были достаточно недвусмысленными. Первая касалась исчезновения мальчика и включала фотографию Джули Уилкинс, которой на вид было под тридцать, и подпись: "СИЛЬНО ВОЛНУЮСЬ: МАТЬ ПЕРЕЖИВАЕТ ЗА ПРИЕМНОГО СЫНА".

На снимке Джули в платье с короткими рукавами и неестественно печальным выражением лица сидит на диване и курит сигарету. На руке у нее татуировка, похожая на крылатого ангела. Зернистое изображение плохого качества подчеркивает низкий уровень развития фотографических и полиграфических технологий в то время, к тому же оцифровка была сделана кое-как. Несмотря на это, ее острый подбородок и скулы подчеркивают свирепую красоту, напоминающую какую-то хищную птицу.

Но странным образом сопровождающая фото заметка отсутствует. Проверив нумерацию, Леннокс обнаружил, что две страницы были удалены или не размещались в Сети. Он не смог найти никаких подробностей об исчезновении Гэвина, ничего о его тете Лили или дяде Томми.

С нарастающим беспокойством Леннокс перешел от исчезновения Гэвина Картера к его смерти. Поглощенный поиском, он едва услышал, как в комнату, пошатываясь, вошел Стюарт, сопровождаемый хихикающей Джульеттой или какой-то другой женщиной. "Аргус" использовал ту же фотографию Джули Уилкинс, но увеличил ее и обрезал до маленького снимка головы, что еще больше размазало и так скудные детали. Но в газетных архивах снова не хватало двух страниц, и единственным упоминанием о Гэвине была короткая заметка:

СБЕЖАВШИЙ ПРИЕМНЫЙ РЕБЕНОК НАЙДЕН УТОНУВШИМ

В теле, найденном на берегу в Хоуве в среду вечером, был опознан Гэвин Кейт Картер (14 лет), о бегстве которого из дома четыре месяца назад сообщила его приемная мать Джули Уилкинс. "Мы убиты горем. Гэвин был прекрасным парнем. У него были сложности, но он справлялся".

Гэвин находился в приемной семье у миссис Уилкинс (28 лет) из дома номер 15 по Роджерс-Корт, Престон-парк, в течение восьми месяцев. К сожалению, во время его пребывания в семье отношения миссис Уилкинс и ее мужа Клайва испортились,и он вскоре покинул семейный очаг. "Я думаю, что эти неурядицы расстроили Гэвина, поскольку они были очень близки".

Полиция Сассекса, которая внесла Гэвина в список пропавших без вести, сейчас ожидает отчета коронера.

Гэвин так и не выбрался из темноты. А теперь Леннокс здесь с Лесом, которому это удалось. Не сомкнув глаз всю ночь, он встретил своего старого друга, приехавшего на экспрессе из Гэтвика, на вокзале Брайтона. Лес явно уже успел поддать в аэропорту и в самолете. Опрокинув по стаканчику, они взяли такси до стадиона и устроились на барных стульях в VIP-ложе. От недосыпа у Рэя Леннокса слезятся глаза, крутит в животе, и он болтает без умолку.

– Ты слышал что-нибудь о Кертисе, чертовом фанате "хибсов"?

При воспоминании о друге детства лицо Леса расплывается в улыбке.

– Слыхал вроде, что он живет в Кенте с какой-то пташкой? Тэнет, что ли? Это далеко отсюда?

– Да нет, не очень, – отвечает Леннокс, понимая, что на самом деле не знает. За сколько можно было бы до туда добраться? Он собирается погуглить и узнать, но ощущает позывы в мочевом пузыре. Потягивается, пытаясь сбросить тревогу, и направляется в туалет. По пути он звонит Майку Реджису, журналисту в "Аргусе", чтобы спросить, сохранились ли у них в офисе печатные экземпляры старых газет. Узнает, что газета передала их в дар архиву местной библиотеки в Сассексе, которая взамен сделала для них цифровые копии, которые впоследствии были размещены на сайте "Аргуса".

Пока он мочится в стальной писсуар, голова у Леннокса кружится – слишком быстро он начал напиваться. В висках стучит, а сердце бьется все сильнее. Он вспоминает о том случае в Майями. Когда тот ублюдок, помочившись, мыл руки, он набросился на него и несколько раз ударил головой о раковину. Густая черно-красная кровь лилась на фарфор, брызгала на зеркало и кафельный пол. То чувство мстительного триумфа, настоящий душевный подъем; как быстро за этим последовал выброс адреналина, и мощный прилив эмоций, затягивающий его глубоко во тьму.

Это сейчас случится... к бабке не ходи... что-то должно произойти прямо сейчас…

Случается так, будто его мысли материализовались. Когда он возвращается из туалета, прямо на его глазах, как в замедленной съемке, происходит катастрофа. Лес Броуди безумным взглядом смотрит на Мэта Кардингуорта, который непринужденно болтает с другим мужчиной. Застывший Рэй Леннокс наблюдает, как выражение лица его друга за одну секунду меняется с шокированной жертвы на сосредоточенного хищника. Кажется, что всех вокруг охватывает какое-то леденящее оцепенение, пока Броуди, не отрывая взгляда от Кардингуорта, стремительно пересекает ложу.

Вот черт...

Леннокс чувствует, как у него перехватывает дыхание, когда его друг берет со стойки пивной бокал, разбивает его, а затем, одним коротким, уверенным движением, втыкает стекло в лицо Мэтью Кардингуорта.

Оцепенев от ужаса, Леннкос может только наблюдать.

Вот теперь я уверен. Блин...

В последовавшем за этим хаосе присутствующие еще больше шокированы, услышав хриплый рев Леса Броуди:

– АХ ТЫ ХРЕНОВ ПЕДОФИЛ!

Броуди стоит над Кардингуортом, который упал на колени, зажимая лицо руками. Кровь стекает по его рукам, падая на бежевый ковер. Видя звериную ярость Броуди, никто из присутствующих в ложе не осмеливается вмешаться. Размахивая порезанной, окровавленной рукой, Лес, выпучив глаза и дрожа от ярости, направляется к Рэю Ленноксу. Указывая на Кардингуорта, все еще лежащего на полу, и на шокированных зрителей, окруживших его, он с багровым лицом орет:

– Это он, Рэйми! Это тот чертов зверь! ГАД ИЗ ТУННЕЛЯ!

Леннокс, который так и не может сбросить оцепенение, понимает, он и Лес снова стали теми двумя пацанами, замершими от ужаса случившегося и растущей враждебности окружающих. Он крепко сжимает руку Леса, держа ее, как собачий поводок. Кровь из руки друга льется ему на рукав. На полу Кардингуорт, задыхаясь, бормочет что-то про несправедливость, пока вокруг него собираются его потрясенные дружки. Леннокс больше не воспринимает эту жалкую фигуру как насильника-педофила. Интересно, думает ли Лес теперь по-другому. Хотя, может, его новое восприятие тоже недолговечно. Охрана и полиция неприятно быстро прибывают на место происшествия. Окружающие показывают пальцами на Леса, который все еще слишком шокирован, чтобы что-то предпринять. Он стоит неподвижно, замерев, как какая-то статуя. Орущая, угрожающая толпа заслоняет от Леннокса Кардингуорта. Как это часто бывает, теперь, в толпе, они все смелые. Леса окружила полиция, пытаясь привести его в себя и увезти.

Леннокс смотрит на приземистого молодого полицейского, который крепко схватил его друга за руку, и решает заявить:

– Вы не знаете, что тут на самом деле произошло!

Полицейский качает головой и поворачивается к Лесу, который теперь ведет себя пассивно, как будто произошедшее снова сделало его тем пацаном.

– Я знаю, что ему нужно пройти в участок!

Ленноксу нечего возразить, и он делает шаг назад, пока полицейские уводят Леса прочь. Чувствует внезапный толчок в грудь и видит крепкого мужика с зачесанными назад серебристыми волосами, за спиной которого еще несколько человек.

– Чертовы животные!

– Твой дружок надолго сядет, – другой мужик, атлетического телосложения, с редеющими волосами, машет руками перед лицом Леннокса.

Поворачиваясь и принимая боксерскую стойку, чтобы дать противнику понять, что его не так просто запугать, Леннокс огрызается:

– Ни хрена вы не знаете! Убери, гад, руки, – рявкает он здоровяку тоном бывшего копа. – Еще раз меня тронешь, зубы выбью. Понял?

Его противник молча отводит глаза и опускает руки.

– Твой друг не имел права набрасываться на Мэта, – продолжает нападать мужик, который махал руками.

Не сводя с них глаз, Леннокс кивает себе за спину, где Лес и арестовавшие его копы исчезают за вращающимися дверями.

– Так и есть, и полиция его за это забрала. А я ни на кого не нападал, – заявляет он, и присутствующие чувствуют в его голосе недосказанное "пока что". Он понимает, что очень хочет, чтобы кто-нибудь из них бросил ему вызов. Чувствует свою растущую власть над ними и хочет хоть как-то дать ей выход. Он делает глубокий вдох и уходит, следуя за Лесом и тем копами, что его уводят. Догнав их в коридоре, Леннокс кричит:

– Эй, Лес... – и вопрос замирает у него на губах: "А который из них он был?"

– Я с этим разберусь, Рэйми, – рявкает Лес, оборачиваясь в тисках полицейских, но не оказывая сопротивления. – Сообщи Кэти знать и найди адвоката!

– Обязательно, друг, – кричит в ответ Леннокс, спускаясь за ними по лестнице, и достает телефон.

Клиенты и хозяева

Позвонив Джорджу, который дает ему контакт знакомого адвоката, Леннокс бежит на автостоянку и запрыгивает в "Альфа-Ромео". Едет за полицейской машиной, которая направляется в местное сизо на Джон-стрит. Держится достаточно близко, чтобы разглядеть на заднем сиденье бритый затылок Леса. Лучше было бы, если бы его друг выглядел, как неряшливый хиппарь, а не типичный бывший участник группировки футбольных фанатов.

Высокий, худой, как палка, адвокат в очках, безусловно, работает очень быстро. Он уже ждет, протягивая руку, когда Леннокс входит в здание с мягкими стенами цвета индиго и аквамарина, которые, однако, почему-то кажутся еще более уныло-официальными.

– Перри ван дер Меер, – представляется юрист с южноафриканским акцентом.

– Рэй Леннокс... Ну вы быстро.

– Я тут уже был с одним клиентом, – Ван дер Меер оглядывается на группу полицейских у стойки регистрации, среди которых Леннокс узнает двоих из тех, кто увозил Леса. – Мистера Броуди уже допрашивали. Я сейчас пойду с ним встречаться.

Леннокс кивает и наблюдает, как Ван дер Меер исчезает с полицейскими в глубине участка. Готовый к долгому ожиданию, он удивлен, когда сухощавый южноафриканец возвращается не более чем через пятнадцать минут.

– Я посоветовал мистеру Броуди ничего не говорить. Адвокаты Мэта Кардингуорта уже со мной связывались. Пока неясно, будут ли вообще выдвинуты обвинения.

– Чего? – Леннокс изумленно хмурится. – Лес же ему все лицо порезал!

– Ну, мистер Кардингуорт сейчас в больнице. Кажется, он думает, что на него напали по ошибке, – объясняет адвокат, моргая глазами. Леннокс видит, что он потрясен и с трудом сохраняет спокойный вид. Продолжает сверлить его взглядом, ожидая дальнейших объяснений, и голос Перри ван дер Меера становится более доверительным. – Его людей, похоже, беспокоит ненужное внимание. У него намечается несколько крупных и очень социально значимых сделок в области строительства, и, знаете ли, скандалы нему совсем не нужны.

Леннокс тут же вспоминает Кармел и ее университетских друзей. Вздыхает и говорит сквозь зубы:

– Это не Кардингуорту решать, будут ли выдвинуты обвинения. Это дело прокурора.

– Совершенно верно, – соглашается ван дер Меер. – но суть процесса заключается в том, что полиция расследует преступление, а затем решает, достаточно ли, по их мнению, улик для передачи дела в прокуратуру.

Вот такая адвокатская фигня больше всего раздражала его, когда он был копом, но тогда он был вынужден сдерживаться.

– Лес напал на него средь бела дня и на глазах у нескольких свидетелей. У него вся рожа в шрамах будет, – говорит Рэй Леннокс, округляя глаза. – Какие еще, нахрен, нужны улики?

Ван дер Меер остается невозмутимым.

– Что ж, если полиция все-таки передаст это дело в прокуратуру, то они проанализируют представленные доказательства и решат, выдвигать обвинения или нет.

– Так прокуратура стопудово...

– И совсем не факт, что они это сделают.

Рэй Леннокс поднимает глаза к потолку.

– Поверить, блин, не могу, – выдыхает он, мгновенно осознавая нелепость этого заявления. Ведь на самом деле поверить в это очень легко. – Кардингуорт! Они все у него в кармане: копы, свидетели, всех остальных, потому что он совсем, бля, не хочет, чтобы его педофильское прошлое всплыло в суде!

Ван дер Меер смотрит на Леннокса сверху вниз поверх очков.

– Моя главная задача – вызволить моего клиента, а вашего друга, мистера Лесли Броуди, из тюрьмы. И если обвинения могут быть сняты, то пренебрегать этим не стоит. За такое жестокое нападение Броуди грозит серьезный срок, – и он поправляет очки на переносице. – Вы ведь этого не хотите, не так ли?

– Конечно, нет!

Что это за хрен, и откуда его Джордж знает?

– Тем временем мистера Броуди перевезут в тюрьму в Льюисе, где он будет содержаться под стражей. Вы сможете там с ним встретиться завтра. Очевидно, с вашей стороны было бы неразумно упоминать о том, что мистер Кардингуорт, возможно, не будет выдвигать обвинения, поскольку эта договоренность еще далека от завершения, – Ван дер Меер снимает очки и потирает отметины, которые они оставили на переносице, прежде чем надеть их снова. – Не стоит создавать неоправданных ожиданий.

– Но вы адвокат Леса, а говорите так, будто это решение Кардингуорта, – раздраженно протестует Леннокс. – Раз изначально это зависит от полиции, они будут принимать решение, основываясь на показаниях свидетелей и любых вещественных доказательствах, таких как записи камер видеонаблюдения, травмы и любые повреждения на теле нападавшего и так далее.

Адвокат переступает с ноги на ногу и бросает взгляд на папку из плотной бумаги, которую держит в руке.

– Многие потенциальные свидетели, по-видимому, неохотно дают показания о том, что они видели нападение, – говорит Ван дер Меер, с вызовом глядя на Леннокса. – А вы хотите дать показания и отправить своего друга в тюрьму?

– Нет... но совсем по другим причинам!

– Причины не имеют значения. Факт состоит в том, что никто не хочет говорить. Однако, предполагая, что обвинение в значительной степени полагается на показания жертвы, я думаю, что крайне маловероятно, что полиция передаст это дело в прокуратуру. Поскольку доказательства обычно не должны вызывать разумных сомнений, им, по крайней мере, нужно было бы, чтобы Мэтью Кардингуорт все подтвердил.

– Ага, а этот хренов педофил не хотел бы отвечать на вопросы в суде!

Перри ван дер Меер делает озабоченно хмурится. Его нижняя губа слегка подрагивает.

– Я так понимаю, что вы бывший офицер полиции.

– Верно.

– Ну, как вам известно, учитывая человеческую натуру, полиция может полагать, что действия Броуди были в какой-то степени справедливым возмездием. Возможно, они не захотят обвинять человека, который, как утверждается, подвергся насилию со стороны возможного педофила, – и на губах Ван дер Меера появляется довольная улыбка. – Я думаю, в этом случае также нужно учитывать, что происходит в голове у следователя.

– То есть Лес не сможет сказать правду в суде?

– Если бы он это сделал, то мог бы получить очень большой срок. И я не думаю, что ваш друг действительно хочет сказать правду в суде. Что бы ни случилось в прошлом между ним, Кардингуортом... – ван дер Меер испытующе смотрит на Леннокса, приподняв брови над очками. – и любыми другими лицами, факт остается фактом: он совершил очень жестокое нападение, причем на публике.

– Все равно фигня какая-то... – Леннокс вспоминает свои споры с сестрой, Джеки. Чувствует, что под воздействием холодной логики адвоката превращается в разочарованного подростка.

Ван дер Меер, почувствовав удобный момент, решает им воспользоваться. Он поднимает брови еще выше и морщит лоб.

– Если вы хотите, чтобы я вызвал вас в качестве свидетеля, я могу оформить соответствующее заявление в суд. Конечно, вы могли бы обратиться в полицию, чтобы Кардингуорту предъявили обвинение в сексуальном насилии в прошлом. Тогда нападавший, мистер Броуди, потенциально может быть вызван в качестве свидетеля, хотя, возможно, он и не захочет давать показания. Вам придется подробно описать преступление, которое предположительно совершил Мэтью Кардингуорт. Я могу запустить эту процедуру, если хотите, – и адвокат вопросительно склоняет голову набок.

Желчь поднимается из желудка Леннокса, обжигая пищевод. Его пульс учащается, он глубоко вдыхает, отводя слезящиеся глаза от сосредоточенного взгляда адвоката. Люминесцентные лампы на потолке давят на мозг. Пухлый полицейский неторопливо проходит мимо, держа в руках металлическое ведро и насвистывая мелодию "No Woman, No Cry".

– Нет, – признает поражение Рэй Леннокс. – мне нужно поговорить с Лесом.

Чувствуя, что в этой игре он даже не пешка, Леннокс оставляет Перри ван дер Меера, который уже открывает свою папку, чтобы заняться другим делом. Выходит из участка на пустынные улицы, где завывает ветер.

Уже смеркается, и холод пробирает его до костей. Леннокс шагает до тех пор, пока его руки не замерзают настолько, что он едва может разжать кулаки. Но когда он проскальзывает в какой-то паб на Лондон-роуд, то чувствует, что у него появилась миссия. Даже бывалые любители выпить в этом быстро развивающемся, но все еще недорогом районе города чувствуют его напряженность и расступаются, давая ему возможность занять место у стойки бара. Он заказывает пинту "Стеллы" и двойной "Макаллан", пока в его воспаленном сознании всплывают фрагменты прошлых разговоров с наставниками в группе бывших алкоголиков, любовницами, психотерапевтами, Элейн Родман и, самое главное, с прежними самим собой. Перед ним, над главной аркой, на большом плазменном экране показывают обзор игры, которую он не видел.

Леннокс смотрит футбол и не отвечает на звонки, но, читая длинные сообщения от Кармел и чувствуя расслабляющий эффект алкоголя, сообщает ей свое местонахождение. Двадцать минут спустя она врывается в бар, агрессивно оглядываясь в поисках него. Леннокс чувствует, как у него перехватывает дыхание: теперь он по-настоящему понимает, какую грозную силу она представляет.

Кармел бросается к нему.

– Что ж, для бывшего копа у тебя многовато преступников в друзьях!

Остальные посетители бара отворачиваются, а некоторые обмениваются радостными взглядами, словно в предвкушении занимательной семейной ссоры.

– Может быть, тебе самой стоит задуматься, кого ты называешь своими друзьями, – огрызается Леннокс, затем пытается объяснить. – Послушай...

– Я уже задумалась, – перебивает Кармел, окидывая его ледяным взглядом. Она отворачивается и вылетает за дверь так же решительно, как и вошла.

– Похоже, ужин отменяется, – говорит Рэй Леннокс, ни к кому не обращаясь, затем поворачивается к бару и заказывает еще выпивку.

Вечерние новости

УЖАСНОЕ НАПАДЕНИЕ ХУЛИГАНА

Один из самых известных футбольных хулиганов Шотландии, Лесли Адам Броуди (53 года), был арестован вчера в Брайтоне после нападения на местного бизнесмена Мэтью Линдона Кардингуорта (61 год). Жестокое избиение произошло в VIP-ложе на стадионе "Брайтон энд Хоув Альбион" во время субботнего матча против "Ливерпуля". Потрясенные зрители на шикарных VIP-местах ахнули от ужаса, когда Броуди в ходе неспровоцированного нападения нанес Кардингуорту серьезные увечья разбитым пивным стаканом. Отец троих детей Броуди, который, как говорят, приехал в курортный город вместе с другом из Эдинбурга, отказался делать заявления. Известный хулиган из группировки "Хартс" несколько раз привлекался за нанесение телесных повреждений в столкновениях фанатов, а в 1998 году был оштрафован на 500 фунтов за нецензурную брань на стадионе "Селтика" в Глазго. Он считается одним из главарей печально известной банды "Casual Soccer Firm".

Мотивы нападения остаются невыясненными. Рассказывает очевидец: "Мы все были глубоко шокированы. Мэт – отличный парень и популярный член местного сообщества. Он – успешный, всеми уважаемый бизнесмен. Страшно подумать, что такое может произойти. Тот парень был просто маньяк какой-то. Он просто набросился на Мэта. Они даже не смотрели друг на друга, а не то чтобы разговаривали".

Броуди находится под стражей, ведется расследование.

Реминисцентная терапия 2

Вчера она приходила. Конечно, мы опять посрались. Ну да, насчет моего пьянства. Она начала говорить, что я снова потерял контроль. Я вел себя, как обычно, и помалкивал, все время думая: "Чья бы корова мычала". Ей очень удобно забывать, через что она заставила нас обоих пройти из-за своих собственных проблем с психическим здоровьем. Что ж, она наконец-то вроде бы привела в порядок свой собственный чердак, но насколько сильно на самом деле меняются люди? Хотя надо отдать ей должное. Она стоит на своем. Это я на нее повлиял, я всегда ей говорил: надо стоять на своем.

Мы все уладили. Вечер шел нормально. Я разогрел одну из тех лазаний из супермаркета, которые типа на двоих. Ага, хрен там, на двоих. Двоих воробьев бы и то было не накормить. Пришлось догоняться хлебом. Я открыл бутылку красного вина, ожидая от ее светлости неодобрения, но она выпила со мной один бокал. Потом я демонстративно закрыл бутылку пробкой и убрал. Она ничего не сказала, но я видел, что она все заметила. Хотел ли я еще один выпить? Ну еще бы.

Потом она меня спросила про те кассеты. Они ее реально впечатлили. Я подумал, что это из-за того, что старик из этой группы, рассказы которого там записаны, недавно скопытился, и, возможно, она к нему привязалась. Они там поощряют все эти воспоминания. Только они иногда забывают, что не все воспоминания бывают приятными, и есть причины, по которым о них предпочитают забывать. Лучше говорить все честно, и я ей сказал, что мне стало скучно и я не мог их дослушать.

Она настояла на своем и сказала, что надо дослушать. Это было, типа очень важно.

– Это почему еще? – спросил я ее.

– Просто послушай все до конца!

Ну, я сказал, что так и сделаю, потому что не хотел ее расстраивать, а ей это действительно казалось таким важным. Конечно, я беспокоился, что могу потворствовать ее безумным идеям, и в глазах у нее снова появилось это странное выражение. Мне от этого не по себе: в прошлый раз все так и начиналось. Она начинала странно зацикливаться на каких-то обыденных вещах, раздувая их значимость, а потом искала ту информацию, которая бы подтвердила ее идею.

Я подождал, пока она уйдет, налил еще стакан красного и снова врубил кассеты. Все та же старая фигня: древний клоун, которому давно пора сдохнуть, несет чушь про то, как он ходил в море. Но я промотал немного, и стало интереснее...

– ... но такая уж жизнь моряка. Ты привыкаешь к такому образу жизни, и потом трудно приспособиться ко всем этим штукам на гражданке. На железной дороге было хорошо, и когда я был молодым, только женился, да мы еще и ребенка ждали, это был хороший вариант, но когда Тереза умерла от рака, а Мелани уехала в Австралию, я с ними покончил. Все время болтался туда-сюда, искал новый корабль. Но настоящая причина, по которой я вернулся в море, была в том, что я не мог встретиться лицом к лицу со своим другом и коллегой Джоном Ленноксом. Не мог смотреть ему в глаза, потом что у меня была связь с его женой Аврил.

– Вы уверены, что хотите, гм, об этом рассказывать?

Пусть говорит, блин, хоть что-то интересное послушать!

– Да. Не хочу больше врать. Врать и притворяться. Я и так всю жизнь на берегу этим занимался.

– Ну, тогда продолжайте, если никто не возражает. Эти рассказы старого моряка начинают становиться пикантнее!

– Да уж, когда ты был на одном корабле с Эдди Рисом и Артуром Макпарландом, это почти всегда было гарантировано. В Лите больших бабников было не найти!

(Смеется).

– Но я скучал по морю. В каждом порту по бабе, а в случае с Эдди и не только. Но я никогда не встречал никого лучше Аврил Леннокс. Мы познакомились на корпоративе железнодорожников. Она была с Джоном. Мы сразу закрутили. Как там говорят, любовь с первого взгляда? Мы просто хотели друг друга. Я бы и рад был, чтобы ситуация была не такой сложной: Ленноксы были хорошей семьей. Джон был одним из моих лучших друзей. Их дочь Джеки дружила с моей Мелани, очень умная была девчонка, потом стала адвокатом. И еще у них был Рэймонд, который пошел в полицию. Стюарта тогда еще не было.

Что за фигня...

– Джон Леннокс, как и я, работал машинистом, но у него было больное сердце, и он принимал таблетки, разжижающие кровь. Они его перевели в офис. Из-за этих таблеток у него перестал стоять. Ну, типа, эрекции не было. Конечно, Аврил была еще молодая. Еще и сорока ей не было...

(Неразборчивые голоса).

–... ну, правильно ли было или нет, но я постоянно с ней виделся. Мы занимались любовью, когда могли.

Е-мое... выключи это нафиг. Что, блин, тут вообще происходит?

Тюрьма Льюис

Со стенами из серого камня, зарешеченными арочными окнами и внушительными коричневато-бордовыми воротами тюрьма Льюис напоминает средневековую крепость. Раз в городе, где проводится фестиваль огня, построили новую тюрьму по индивидуальному проекту, то было ясно, что ее когда-нибудь перестроят в апартаменты или роскошный отель. Рэй Леннокс, с пересохшим ртом и туманом в голове, потягивает воду "Вольвик" из бутылки, мучимый воскресным звоном церковных колоколов.

Он приехал рано и, зная, что придется сдать телефон, Леннокс решает посидеть в машине и погуглить Кардингуорта и его коллег. Вчерашний загул был ошибкой. В висках у него стучит, а вспотевшие ладони оставляют следы на экране. Но такова уж природа пьянства, размышляет он, пытаясь подбодрить себя: мы всегда только по факту понимаем, что не стоило напиваться. Легче от этих логичных рассуждений ему не становится. Образ безумного лица Тренча и его сверкающего ножа врезается в сознание. В груди у него что-то сжимается, он пытается вдохнуть и заходится сильным кашлем. Собравшись с духом, он продолжает поиски.

Извращенная мораль Кардингуорта, по-видимому, очевиднее всего проявляется в двух основных сделках, которые он провернул: больнице, которую пытался защищать "Безумный Ральф", и научно-исследовательском центре университета Кармел. С одной стороны, он сравнивает с землей популярное медицинское учреждение, чтобы построить роскошные частные апартаменты, а с другой – демонстрирует альтруистическое желание построить что-то позитивное и прогрессивное.

Разве такой человек не смог бы без особых усилий быть и хищником-педофилом, и респектабельным бизнесменом?

Его глаза слезятся, пока Леннокс просматривает данные по основному бизнесу Кардингуорта и связанным с ним компаниям. Он изучает прошлые сделки, прибыль, оборот, дочерние компании, партнеров, другие стороны, вовлеченные в предлагаемые строительные проекты; кто выиграет, кто проиграет и кто хочет их остановить. Проверяет государственные учреждения, например, управление здравоохранения, и его страдающий от похмелья мозг отчаянно пытается отделить мух от котлет.

За пропущенным звонком от Джорджа следует сообщение:

Эта женщина занимает все мое время. Даже бухать не успеваю. Если пока не увидимся, хороших тебе выходных.

Тебе тоже. Не делай ничего, чего я бы сам избегал. А это немало :)

Похождения Джорджа вызывают в памяти Рэя Леннокса образ Милисенты Фрисон. Он вспоминает роман его партнера с замужней сотрудницей местной администрации. Миллисента переехала из Кента, чтобы занять должность в муниципальном совете Западного Сассекса, и компания "Хоршэм Секьюрити Солюшнз" устанавливала сигнализацию в ее новом доме. Она быстро пала под натиском обаятельного Джорджа. В расстроенных чувствах, она по пьяни призналась Ленноксу, что не знала, уйти ли от мужа или просто прекратить роман на стороне.

Леннокс посоветовал выбрать второй вариант. Миллисента ему нравилась, а Джордж умел наобещать замужним женщинам золотые горы, а потом ускакать навстречу пресловутому закату. В то время этот совет был воспринят с неохотой, но несколько месяцев спустя она позвонила ему и призналась, что он был во всем прав. Милисента призналась, что вела себя глупо. У нее с мужем теперь все наладилось. Она дала Ленноксу понять, что, последовав его совету, избежала очень больших проблем. И если ему когда-нибудь понадобится ее помощь...

И вот теперь Рэй Леннокс решает воспользоваться этим обещанием. Он отправляет с "IPhone" электронное письмо.

Дальнейшие поиски по делу Гэвина Картера не дали ничего существенного. Он не хочет спрашивать Джорджа: в лучшем случае он просто нагрузит своего делового партнера своими личными проблемами, а в худшем его реакция может оказаться совсем не такой, какой он ожидает.

Вместо этого он решает перезвонить Элейн Родман.

– Прости, что пропустил последнюю встречу. Извини за то, что нагрубил. Эта ДПДГ звучит интересно, я бы хотел попробовать...

– Я не могу больше с тобой работать, – сообщает она ему резким тоном, сильно отличающимся от предыдущих сообщений. – Я могу дать тебе контакт с практикующим специалистом по ДПДГ.

Леннокс чувствует вездесущую лапу Кардингуорта. Он знает, что немногие психотерапевты в Брайтоне могут себе позволить отказываться от клиентов. В отличие от Эдинбурга, местные врачи не давали направлений, поэтому клиенты были в почете.

– Это еще почему?

– Я не обязана тебе объяснять.

– Может, и не обязана, но я был бы благодарен за хоть какие-то объяснения. Я всегда приходил вовремя на все встречи и никогда не задерживал оплату.

– Прошу прощения, – холодно отвечает Родман и отключается.

– Ну ни хрена себе... – обращается Леннокс к телефону. – Ты че, блин, серьезно...

Тут на экране всплывает текстовое напоминание о том, что пришло время посещения.

Внутри здания внешняя эстетика, которой гордится тюрьма Льюис, быстро уступает место обычной обыденности, царящей в стенах учреждений по исполнению наказаний. Люди сидят в ярко освещенном зале ожидания с таким ужасающим фатализмом, что кажется почти неизбежным, что вскоре они сами окажутся в таком же заключении, как и те, кого они посещают. Нервный охранник обыскивает Леннокса, и он отдает телефон, ключи и бумажник, которые убирают в коробку, выдав ему пластиковый номерок. Усиленные обыски, вероятно, вызваны недавней публикацией в СМИ о том, что родственники передают заключенным "спайсы". Пройдя через ряд металлодетекторов, он оказывается в мрачной приемной. Посетители стоят или сидят на красных пластиковых стульях, шепотом переговариваясь. Он поднимает брошенный номер "Метро" и прислоняется к стене под зарешеченным окном. Несмотря на то, что курить здесь запрещено, ноздри Леннокса щекочет запах застарелого табака. Похоже, что он пропитал некоторых из присутствующих до такой степени, что теперь они выпускают его так же естественно, как углекислый газ.

От одного мужика несет особенно сильно. Подойдя вплотную к Ленноксу, он начинает говорить с мягким, но настойчивым шотландским акцентом.

Я что, когда-то засадил этого чувака за решетку? Боже упаси...

Желание мужчины пообщаться едва ли уступает решимости его предполагаемого собеседника не вступать в разговор. Несмотря на то, что курильщик-шотландец сразу же заявил, что он из Абердина, Леннокс чувствует, что для него важно знать, что его старательно игнорируют.

Но абердинец внезапно замолкает и отходит в сторону. Леннокс поднимает взгляд, чтобы узнать, что его отпугнуло. Это Кэти Броуди, в черном пальто и красном свитере, более плотная и округлая, чем он помнит, но с теми же мелированными каштановыми волосами и угрожающим взглядом. Выставив вперед челюсть, она заявляет:

– Ты подставил Леса! Ты, гад, знал, что он сорвется, увидев того ублюдка!

– Ни хрена подобного, – протестует Леннокс, кладя свернутый номер "Метро" на подоконник и всем сердцем желая присоединиться к отступившему абердинцу. – Как я мог знать, что Лес так сделает?

А как еще он мог поступить? Ты использовал Леса как наживку, потому что должен был убедиться.

Кэти собирается ответить, но тут из динамика раздается голос, объявляющий о начале посещения для лиц, находящихся в предварительном заключении.

– Иди, – говорит Леннокс.

– Я вернусь через полчаса. Потом ты сможешь к нему зайти, – говорит Кэти, отворачиваясь.

– Спасибо. Я это ценю.

Она резко оборачивается с искаженным от злости лицом.

– Это не моя идея, блин, была! Это он хочет тебя видеть!

Леннокс молча наблюдает, как Кэти удаляется в толпе посетителей, которая в сопровождении двух тюремщиков проходит через зарешеченные, с жужжанием открывающиеся двери. Он сидит и ждет, мучаясь от отсутствия телефона. Несколько стульев освободились, и он занимает один из них, складывает на груди руки и закрывает глаза. Пытается не обращать внимания на эти приглушенные отчаянные голоса, иногда прерываемые странным нервным смехом.

Приемные дети, сбегающие из семей, или, предположительно, сбегающие. Что тут, мать вашу, происходит? Нужно найти этих приемных родителей... эту женщину, Джули, этого пропавшего мужа…

Может, я смогу помириться с Кармел. Она такая чудесная женщина. Тебе снова очень повезло. Но почему же, Рэй Леннокс, ты вечно не можешь сохранить отношения? Никогда не можешь превратить свое обаяние и привлекательность во что-то долговечное?

Но, может, в этот раз все будет по-другому. Может, ты наконец-то сможешь сокрушить этих чудовищ! Ты видишь, как она бежит рядом с тобой, "никогда не выше тебя, никогда не ниже, всегда рядом с тобой", это был любимый тост твоего старика, волосы развеваются на ветру, челка зачесана назад, лицо сосредоточено, а когда она замечает, что ты смотришь на нее в профиль, вы оба смеетесь, прежде еще поднажать… Ты влюблен?

Да, может, так и есть, Рэй Леннокс. А можешь ли ты заслужить эту любовь?

Он понимает, что к нему кто-то подошел. Открыв глаза, он видит, что Кэти вернулась. Она смотрит на него сверху вниз, сложив мясистые руки на большой груди.

– Ну, пошел.

Леннокс проводит рукой по волосам. Тот голос в его голове: его собственный, но и чужой. Он все время становится более настойчивым, более тревожным. Он все чаще его слышит, и не только во сне.

– Ты когда обратно? – спрашивает он Кэти. – Тебе есть где остановиться?

– Мне ни хрена от тебя не нужно, Рэй Леннокс, и, видит Бог, я бы хотела, чтобы и Лес чувствовал то же самое, – шипит она, сверля его злым, прищуренным взглядом. — – Знаешь, что самое обидное? Он, блин, тебя просто боготворит. Он не верит, что ты его подставил!

– Я его не подставлял, я уже говорил, я только...

– Иди, он тебя ждет, – бросает она с искаженным лицом и поворачивается, чтобы уйти.

Он поднимается, идет за Кэти к двери. Она останавливается, оглядываясь на него через плечо. Леннокс пытается использовать момент.

– Я его точно вытащу!

– Ага, как же, – шипит она и потом бросает: – Иди на хрен, Леннокс!

После ухода Кэти все смотрят на него. Посетители и охранники, похоже, объединились в молчаливом злобном отвращении. Потрясенный, Леннокс неуверенно делает полшага вперед, немного спотыкаясь, а потом следует за группой людей в комнату для свиданий, где садится за стол напротив Леса Броуди.

Опыт работы в полиции научил Леннокса, что люди реагируют на аресты и тюремное заключение непредсказуемо и совершенно по-разному. Черты лица Леса уже кажутся более резкими, а агрессивность делает его челюсть еще более выдающейся. Леннокс понимает, что его друг с легкостью превратился в сурового уголовника.

– Я ни о чем не жалею, Рэйми, – натянуто произносит он. – Мне здесь не нравится, да, но я бы снова это сделал, – Глаза у него горят. – Это был он, Рэймонд. Он был одной из тех тварей в туннеле! Ты-то знаешь!

– Не уверен, Лес, – Леннокс, глядя на суровое лицо охранника со накачанной шеей, поеживается от мерзкой извиняющейся нотки в собственном голосе. – У меня было какое-то предчувствие. Я хотел убедиться, что ты тоже так подумаешь. Я не думал, что ты так поступишь, друг. Думал, может, мы вместе все это разрулим.

Лес смотрит на него с мрачным выражением лица.

– Не волнуйся, я, блин, все равно рад, – и Леннокс понимает, что он все еще в ярости. Его кулаки крепко сжимаются. – Это был он, Рэйми, – повторяет он.

– Который из них, Лес? Их же трое было. Который из них... ну, ты понимаешь...?

Лес Броуди внезапно как-то сжимается, опуская плечи. Цвет его кожи меняется с красного на болезненный, грязновато-серый. Повисает молчание. Потом Лес поднимает глаза и тихо произносит:

– Он там был, Рэйми.

Но который из них... слова опять застывают на губах Леннокса, и он не в силах повторить вопрос. Кто же это был, Лес? Который из них надругался над тобой, одиннадцатилетним пацаном? Кардингуорт? Или он просто держал тебя, пока другие насиловали? Все, что он может выдавить из себя, это еще одно:

– Я, блин, тебя отсюда вытащу, Лес, – и он оглядывает похожий на пещеру зал свиданий, прежде чем снова посмотреть на друга. – Этот южноафриканский юрист вовсю занимается твоим делом, – заявляет он, борясь с собой, чтобы не упомянуть, что Кардингуорт, возможно, даже не будет выдвигать обвинения.

– Знаю, друг, что вытащишь, – Голос Леса внезапно становится неуверенным и жалобным.

Затем его приятель-заключенный вздрагивает от пронзительного звонка, возвещающего об окончании часа посещений. Взгляд его тускнеет и затуманивается. Под показной бравадой Лес до смерти напуган. И на то, думает Леннокс, есть веские причины: порезать лицо богатому бизнесмену совсем не то же самое, что врезать такому же отморозку на футболе. И если убрать преувеличения из газетной заметки, то до сих пор весь криминальный послужной список Леса Броуди к этому и сводился. Хуже того, размышляет он, Лес сохраняет опасную веру в человека, который, вместе с голосом Кардингуорта в их головах, помог упрятать его в эту тюрьму.

Он покидает Леса и тюрьму Льюис. Смотрит на людей, стоящих на остановке возле парковки. С облегчением забираясь в "Альфа-Ромео", он включает подогрев.

Он проверяет почту: одно письмо от Милисенты Фрисон, в котором сообщается, что у него есть возможность посмотреть один документ с зашифрованного сервера. Он впечатлен тем, как быстро она среагировала, при этом сохраняя максимальную осторожность. Загрузить файл невозможно, и через час он будет удален, причем прошло уже сорок семь минут.

– Вот блин, – Леннокс спешит открыть документ и сделать скриншот.

Там всего одна страница, и вот что на ней написано:

Гэвин Картер (14) Джули и Клайв Уилкинс (17 августа 1984)

Томас Миллингтон (12) Марша и Кеннет Уэйд (25 декабря 1986)

Росс Прайор (9) Джули Ноулз (13 февраля 1989)

Маршалл Дилейни (13) Петра и Алан Кросби (20 марта 1997)

Джейсон МакКэйб (11) Кэрли Рейнольдс (4 сентября 2005)

Как он предполагает, это дети, пропавшие без вести в Брайтоне и Западном Сассексе с 1980 года, а также их приемные родители. Записи заканчиваются в 2005 году. Леннокс понимает, что это, вероятно, последнее письмо, которое Милисента может предоставить, не разоблачая никого из текущих коллег.

Интересно, что Росса Прайора тоже воспитывала женщина по имени Джули, в данном случае Ноулз, а не Уилкинс. Он размышляет о совпадениях и связях, и его мысли возвращаются к новостному репортажу о мексиканских детях в лагерях временного содержания в Штатах, который шел по телеку накануне вечером, пока он занимался своими поисками… тогда он и не обратил на него особого внимания... вот как бывает... Тут краем глаза он замечает фигуру в красно-черной одежде, и, подняв глаза, видит, что Кэти вместе с другими людьми садится в автобус. Он ее не заметил раньше, а она ведь тут, наверное, с полчаса простояла на холоде. Приехав из Эдинбурга, она уделила ему часть времени посещения мужа, а Леннокс даже не и подумал предложить подвезти ее обратно в город или в аэропорт.