Resolution

Ах ты ж эгоистичная сволочь...

Их взгляды встречаются, когда Рэй Леннокс запоздало указывает на пассажирское сиденье рядом с собой. Но Кэти Броуди резко отворачивается и исчезает в автобусе.

Престон-Парк

Престон-Парк – довольно привлекательный район с солидными домами в викторианском стиле. Расположенный вокруг одноименного парка, он является местом проведения крупнейшего фестиваля в Брайтоне. Рэй Леннокс не ожидает найти Джули Уилкинс по этому адресу спустя столько лет, и предчувствие его не обманывает. Ее старый дом на заброшенной улице, отмеченный вывеской "ПРОДАЕТСЯ", пустует, а окна заколочены. Кажется, он олицетворяет унылое пораженчество определенной части английского общества.

Когда он пробирается по заросшему сорняками саду перед домом, чтобы проверить, нет ли каких-нибудь щелей, через которые можно было бы заглянуть внутрь, из соседней двери выходит соседка с сигаретой в руке. Это стройная, худощавая женщина лет пятидесяти с короткими седыми волосами, которая представляется как Джоанна Роулинг. В нем пробуждается надежда: Джоанна, должно быть, живет тут уже много лет. Она сообщает, что дом пустует уже несколько месяцев: предыдущий владелец допился до смерти. Не самое радостное место.

Он спрашивает ее о Джули Уилкинс.

– Господи, – Джоанна пожимает плечами и глухо смеется. – да она уехала отсюда много лет назад.

– А куда, не знаете?

– Нет, но она уехала с ним, после того как они с Клайвом расстались. Ну и дура, – Джоанна вздрагивает и делает глубокую затяжку. – Клайв был отличным парнем, настоящим мужиком, пока не начал бухать по-черному. Заботился о ней. А тот, другой... – она понижает голос. – Он обижал пацана, – и Джоанна еще раз затягивается сигаретой. – Все это знают.

Джоанна явно любит посплетничать, а такие женщины – находка для копов. Но Леннокс уже не полицейский. Его затуманенная голова гудит, пока она пытается собрать воедино всю эту информацию.

– Этого парня звали Гэвин Картер, верно?

– Не... то был другой, который убежал, – и ее щеки снова морщатся, пока она опять глубоко затягивается дымом.

– А как его звали, того чувака, что обижал пацана? – спрашивает он, понимая, что в Джоанне что-то изменилось. В ее взгляде появилась суровость и подозрительность, которые Ленноксу были хорошо знакомы. – Кто был тот мужик? А как пацана звали? Случайно не Росс Прайор?

Ощущение Леннокса, что он перегнул палку, потому что Джоанна явно понимает, что она уже наговорила лишнего, и это ее пугает. Ее будто что-то оглушило, и она бросает окурок и давит его каблуком.

– Не знаю. Мне пора, – И она отходит от сетки между участками, направляясь к своей двери.

– Как он выглядел, этот ее другой чувак?

Джоанна оборачивается и оглядывает его с головы до ног. Лицо ее вдруг превращается в камень, и она бросает:

– А вот так, как ты!

Леннокс ничего не понимает.

– Как это?..

Но она заходит внутрь и с треском захлопывает дверь.

– ЭЙ, ТЫ ЧТО ЭТО ИМЕЛА В ВИДУ? – кричит в панике растерянный Леннокс, но Джоанна уже ушла, и он, в замешательстве, пока не может дать этому странному заявлению никакого объяснения. Он уходит, ощущая, как на него кто-то смотрит сквозь сетчатые занавески.

Вернувшись в город, Леннокс паркуется на Сассекс-сквер. Когда он заходит в квартиру, Стюарта дома нет. Он не может понять, радует ли это его или огорчает. Включает компьютер, собираясь расследовать случай с Россом Прайором, но потом решает просмотреть список, присланный Милисентой, по порядку. Начинает с Томаса Миллингтона, девять лет, пропавшего на Рождество 1986 года

Тот факт, что на сайте "Аргуса" он находит те же две пропущенные страницы, наполняет Леннокса безысходной печалью, которая, как он знает, скоро перерастет в ярость. В отличие от бедняги Гэвина, другие приемные дети так не были найдены, у них не было похорон и нет могилы.

Пропали не только их тела; сама память о них была стерта.

Он дрожит, вбивая в поисковике имя "Росс Прайор".

Думая о Джули, той курильщице с соблазнительным, но в то же время безжалостным выражением лица, Леннокс не может отделаться от одной мысли: самые хитрожопые ублюдки всегда меняют имена. Работая в полиции, вы узнаете, что если мужик меняет имя, то, как выражается Джордж, за ним что-то есть, обычно так поступают мошенники. Само собой, это не распространяется на женщин, поскольку замужество по-прежнему часто приводит к таким изменениям. Исключение оставляют обычно те из них, кто скрывается от опасных мужиков. И все же может ли быть это одна и та же Джули под разными фамилиями? Джоанна ведь не подтвердила, что именно Росс был тем парнем, которого обижал мужик, заменивший Клайва. Он ли это был?

Но, за исключением нескольких фотографий, на сайте "Аргуса" нет ничего об этих делах. Он снова смотрит на Джули Уилкинс на фотографиях, относящихся к делу Гэвина.

Если перенестись на пять лет вперед, то у другой Джули (Ноулз) другие волосы, короткие и светлые, в отличие от более длинных и темных у Уилкинс. Она кажется полнее, но ведь люди красят волосы и набирают вес. Когда человек поправляется, форма лица меняется, но нос, глаза и губы остаются узнаваемыми. Однако, несмотря на рассказ Джоанны, плохие снимки неубедительны и не вселяют в Леннокса уверенности. Незавершенная статья называется так: "ПРИЕМНАЯ МАТЬ ПЕРЕЖИВАЕТ ЗА СБЕЖАВШЕГО РОССА".

В сохранившихся фрагментах статьи нет ничего важного о Россе, но говорится, что муж Джули по работе часто был в отъезде. Это первое упоминание о нем, но больше нет никакой информации. Даже имя не указано.

Он звонит Майку Реджису и спрашивает, кто из репортеров освещал эту историю. Узнает, была автором криминальных очерков во времени первых трех случаев была Джиллиан Николсон, но она умерла около десяти лет назад после долгой борьбы с рассеянным склерозом. А об исчезновении Джейсона Маккейба писал сам Майк.

– Как и все, что я делаю сейчас, с помощью пары стажеров и нескольких ребят из местных школ с опытом работы, которые все еще думают, что в журналистике можно сделать карьеру, – рассуждает он. – Откуда такой интерес к сбежавшим детям, Рэй?

Леннокс познакомился с Майком через Джорджа.

– Это просто мое старое хобби со времен работы полицейским – розыск пропавших без вести, – говорит Леннокс. – А как насчет фотографий? – спрашивает он. – Указано, что их делал некий Дерек Шабала.

Леннокс задается вопросом, жив ли он еще и сохранил ли, как многие фотографы, свои работы в личном архиве. Если так, то у него может быть более четкий снимок Джули.

– Дерек Шабала был в то время нашим штатным фотографом, – подтверждает Майк. – Он давно на пенсии. Пока живой, хотя и не в лучшей форме.

Леннокс решает не развивать тему, чтобы не вызвать у журналиста подозрений. Но он найдет Шабалу, и фотография либо подтвердит, либо опровергнет, что Джули Уилкинс и Джули Ноулз – один и тот же человек.

И совсем никакой информации нет о Маршалле Дилейни; как и Томас, он будто бы никогда не существовал. Ленноксу нужно больше информации. Он отбрасывает прочь колебания и звонит Милисенте. – Спасибо, что выслала мне тот файл. Но мне нужно знать, были ли еще похожие случаи, а также кто был специалистом по социальной работе в администрации в эти периоды.

– Нет, Рэй, – голос Миллисент звучит холодно и отстраненно, в нем нет той теплоты, которая у Леннокса ассоциируется с ней. – Я отплатила за твою маленькую услугу. Я больше ничем тебе не могу помочь. Я уже и так достаточно себя скомпрометировала.

Леннокс чувствует, что запинается при выборе подходящего слова: это все может быть действительно грандиозно/разрушительно/ужасающе. У него в голове возникает лицо Кардингуорта, такое же, когда он читает этикету на вине – уверенное, самодовольное. Конечно, он знает Милисенту Фрисон. Он знает Майка Реджиса. Он всех знает.

– Без проблем, ты уже мне очень помогла.

– Что происходит, Рэй?

– Все никак не могу забыть, что я больше не коп, – говорит он спокойно. – Что я теперь продаю системы сигнализации. Так, одно старое дело, которое все никак не выходит из головы.

Леннокс не знает, смог ли ее успокоить, но больше ему сказать нечего. Они прощаются. Он возвращается к делу Джейсона Маккейба, о котором писал сам Майк. В этом случае все страницы на месте, но это банальная заметка для широкого круга читателей, слишком поверхностная, чтобы представлять угрозу для кого-либо. В ней рассказывается о добром, любящем мальчике, который был прилежным учеником, но и спорт любил, а еще при этом был озорником. Здесь нет никаких зацепок, которые можно было бы использовать в расследовании. Затем он снова смотрит на фото Джейсона. Улыбающийся рыжеволосый веснушчатый паренек. Заголовок: СПОСОБНЫЙ И ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ: СБЕЖАВШИЙ ДЖЕЙСОН.

Эта банальная история сопровождается еще одной фотографией, на этот раз его приемной мамы, Кэрли Рейнольдс, сидящей на диване. Невысокая женщина с короткими темными волосами, на ее лице написано беспокойство, и она промокает глаза носовым платком, предположительно, чтобы вытереть слезы. Это явно постановочное фото, и Ленноксу точно следует найти этого фотографа Шабалу. На шее у Карли что-то похожее на белый шарф с рисунком. Глаза у него режет, и он быстро моргает. Барабанит пальцами по столу. Потягивается и чувствует боль в спине.

Не в силах больше сидеть на месте, он выходит на улицу. Похолодало, и темное небо грозит вот-вот разразиться дождем. Леннокс бродит по городу. Он шагает по оживленным улицам, полным любителями шоппинга, бездомными попрошайками и пьяницами, которые не смогли закончить выходные в субботу вечером. Думает о Стюарте, который в этом городе уже более свой, чем он сам.

Когда воскресный день плавно переходит в вечер, которого она так боится, семейные жители расходятся по домам, чтобы насладиться ужином. Они набьют животы, и их будет переполнять это уникальное английское предвкушение праздника. А для Леннокса это то время, когда его больше всего манят к себе пабы. Он не может понять, действительно ли хочет напиться или им движет то мягкое, но настойчивое возбуждение, которое возникает, когда он испытывает стресс. Отправляется в старинный, атмосферный паб, любимый Джорджем и часто посещаемый Майком Реджисом.

Первый глоток шипучей "Стеллы", тяжело бурлящей у него в животе, дается ему с трудом. Второй идет уже полегче. За ним следует бренди, и вскоре им снова овладевает эта знакомая иллюзия, что кокаин и алкоголь помогут ему быть начеку. На самом деле, какая-то часть его мозга понимает, что дело как раз наоборот. Лучше бы он был в спортзале, молотил по мешкам, а Том Трэйси набивал бы ему пресс гимнастическим мячом. Его приводит в ужас внезапное осознание того, что он нажал на кнопку "пошло оно все на фиг". А это значит, что у него большие проблемы.

Он как раз допивает третью пинту, тревожно быстро возникшую перед ним, пока мысли о кокаине начинают свое неумолимое наступление, когда Джордж, щеголяющий в клетчатом пиджаке и фланелевых брюках, с пальто, перекинутым через руку, и с пышной прической, неторопливо заходит в паб. Подходя к Ленноксу, его партнер по бизнесу заказывает большую порцию джина с тоником и пинту "Гиннесса".

– Рэймонд, выпьешь? Это что, "Стелла"? Да ее нафиг, выпей лучше "Гиннесса", – и он заказывает еще одну пинту, а Леннокс в знак согласия кивает. – Ты же знаешь, что он лучше, меньше калорий, – и Джордж хлопает себя по животу.

– Прости, друг, – Леннокс чувствует, что должен извиниться. – Ты там порешал в "Роуз-Гарден"? Как там эти подрядчики?

– Удалось все уладить с администрацией, – подмигивает он, забирая принесенные напитки. – И наши друзья, похоже, ничуть не пострадали! Будем!

– Вздрогнули, – и Леннокс поднимает свой стакан. – Ты когда-нибудь сталкивался с Дереком Шабалой, фотографом из "Аргуса"?

Джордж смотрит на него широко раскрытыми глазами, в которых смешиваются недоверие и тревога.

– Совсем недавно: как и ты.

– Где?

– В "Роуз-Гарден". Это он там бродил с ходунками, пока ему на голову не упала лестница. Он там уже пять лет, хроническая деменция. Лицо мне показалось знакомым, но я бы сам и не вспомнил. Только когда Полли назвала его Дереком, я понял, откуда его знаю, – Джордж печально качает головой. – Типичная грустная история. Дети выросли и уехали из дома, жена ушла, начал пить. Случайно устроил в доме пожар и все потерял.

– Да ну?

Все потерял, говоришь...

Джоржд грустно кивает.

– Ага. Потом дальше бухал, деменция, дом престарелых. Раньше они тут выпивали с Майком, – Он с отвращением смотрит в зеркало на стене паба, словно опасаясь, что его может постигнуть та же участь. Затем он выпрямляется и садится прямо, будто аршин проглотил. – Но у меня для тебя есть и другие новости.

– Правда? И какие же?

Понизив голос, Джордж заявляет:

– Ну, знаешь, сначала тебе придется кое-что рассказать, Рэймонд. Я рад оказывать тебе услуги, но не люблю, когда меня используют втемную. Что там произошло между тобой, Мэтью Кардингуортом и твоим другом? У меня несколько знакомых, у которых есть ложи на стадионе "Брайтона", Рэй. Некоторые из них копы.

Теперь Ленноксу становится ясно, почему полиция приехала так быстро. – Согласен, – Он кивает на столик в стороне, и они усаживаются в укромном уголке со своими напитками. – Но прежде чем я начну объяснять, – говорит Леннокс. – Кто такой этот Перри ван дер Меер?

– Я с ним иногда в регби-клубе вижусь. Не назвал бы его своим корешем, но он неплохой парень для африканера. Юрист он отличный, в любом случае. Но в целом адвокаты такие паразиты, что у меня списке контактов он один из немногих, – Джордж поднимает бровь. – А что? Он тебя подвел?

– Он как-то связан с Кардингуортом?

– Мне об этом неизвестно, но ведь Брайтон – большая деревня. Пора бы тебе уже объясниться, Рэймонд. Что, во имя священной вагины, здесь происходит?

Леннокс делает глубокий вдох, прикусывая нижнюю губу, потом начинает все рассказывать Джорджу. Начиная с туннеля, он переходит к Ральфу Тренчу и приемным детям, не упоминая об участии Миллисенты. Его напарник терпеливо слушает, только изредка прерывая его, чтобы вникнуть в детали. Леннокс понимает, почему он был таким хорошим копом. У него есть дар не мешать людям, которые хотят выговориться.

В конце его рассказа Джордж долго не может выбрать между джином с тоником и "Гиннессом". Наконец, делает большой глоток последнего. Опускает стакан на стол.

– Наконец-то я понял, почему ты столько лет делал то, что делал, – говорит он Ленноксу, слизывая пену с верхней губы. – Ты ведь всю свою жизнь искал этих педофилов и вдруг наткнулся на одного из них здесь, в Брайтоне.

– Просто совпадение.

– Скорее всего, да, но очень странное.

Леннокс пожимает плечами.

– Совпадение ли нет, это очень серьезная фигня. И к бабке не ходи, Кардингуорт по-любому замешан в чем-то ужасном.

– Ты даже не можешь связать его с этим туннелем в Эдинбурге, Рэй, а это было почти сорок лет назад, а теперь ты считаешь, что он во всем этом замешан здесь, в Сассексе… Как-то это уж слишком, – Джордж смотрит на своего партнера, который тяжело дышит. – Ты в порядке, Рэймонд?

– Да, – и он начинает рассказывать Джорджу о Томасе Миллингтоне и Маршалле Дилейни. – Этих детей просто не существует. Их как бы вообще не было, – и он переводит дыхание и трет глаза.

– Боже мой, Рэй, я знаю, что это хреновое дело, но ты ведь и похуже видал.

– Знаю... просто с тех пор, как я ушел из полиции, меня опять накрывать стало, – говорит он. То, что случилось с Томасом и Маршаллом, было самым настоящим злом. И его сильно придавило. Когда одиннадцатилетний пацан подвергается такому насилию, как Лес, это ужасно, но судьба этих детей, исчезнувших с лица земли, никем не оплакиваемых, находится на другом уровне экзистенциальной жестокости. Он снова вспоминает тот репортаж по телеку, который недавно смотрел краем глаза.

Мексиканские дети в тех американских лагерях... а в это время какой-нибудь миллиардер, унаследовавший богатство, купается в роскоши. А мы только отворачиваемся и пожимаем плечами. Голосуем за тех мерзких типов, которые несут все это зло, даже поклоняемся им. Мы в заднице.

У Томаса и Маршалла никогда не было шанса стать теми мужиками, которыми они могли бы стать. Но ты мужик, получивший такой шанс, и ты похоронишь этих ублюдков. Поклянись самому себе и памяти этих погибших ребят, которых ты никогда не видел.

Эти несчастные бедняги...

Джордж внезапно сует в руки Ленноксу телефон. На экране фотка солнечного пляжа.

– Что это?

– Тенерифе. Тебе надо взбодриться, Рэй. Зимнее солнце. У друга там есть квартира, которая сейчас пустует. Лететь всего четыре часа. Ты и эта, как там ее, я и некая дама... – Его партнер поднимает к губам стакан с джином и тоником, а на телефон в руке Леннокса приходит сообщение. Оно от Полли:

Привет, Мистер Жеребец. Пора бы уже прокатиться!

Он облегченно смеется, передавая Джорджу телефон.

– Похоже, эти совещания с администрацией проходят успешно.

– О, какой ужас, – смеется Джордж, изображая стыд, и убирает телефон во внутренний карман пиджака.

Леннокс весело качает головой, воодушевленный тем, что ему внезапно становится легче. Джорджу явно удалось пробудить в управляющей домом престарелых "Роуз Гарден" ту сторону характера, которую он никогда не замечал. Он давно подозревал, что его старший товарищ обладает глубокими знаниями, которые ему недоступны. Оказалось, что это и на женщин распространяется.

Джордж делает еще один большой глоток своего джина с тоником.

– И что это еще за типично английская хрень, "Похоже, эти совещания с администрацией проходят успешно"? Что, черт возьми, случилось с характерным гортанным говором моего шотландского друга? Жизнь на юге тебя уже так испортила?

– Похоже, что ты хорошенько порешь эту кобылу, приятель, – смеется Леннокс, радостно возвращаясь к себе прежнему. – Полагаю, мне поднадоело, что меня не понимают.

– Нас всех не понимают, Рэй. Конечно, ты же в курсе, что это одно из немногих достояний, которые у нас остались, – и Джордж снова поднимает свой "Гиннесс". – наша последняя частичка свободы. Как там твоя новая дама сердца? Как думаешь, ей понравится идея провести недельку на солнечном Тенерифе?

– Похоже, что я полечу один, – говорит он, и в его голове возникает трогательный образ непринужденной улыбки Кармел, прежде чем он чувствует, как в нем поднимается злоба. – Как и большинство людей в этом проклятом городе, Кармел, кажется, странно оскорблена и защищает насильника-педофила, морду которого мой друг подправил с помощью пивного бокала, – и Леннокс поворачивается, посмотреть на шумную группу молодых людей, которые входят в бар. – И я должен сказать, что этот твой ван дер Меер, как бы я ни был признателен за его помощь, похоже, придерживается того же мнения.

– Да ладно, Рэй, а что ты ожидал? – возражает Джордж. – Кардингуорт давно тут известен как всеми уважаемый человек. Типа, местный самородок, много чего сделал для общества и другая подобная хрень.

– Ага, так он всем и говорит. Эти ублюдки отлично умеют себя расхваливать, и у них редко бывает недостаток в чертовых подхалимах, которые им задницу лижут.

– Даже если репутация героя запятнана, люди все равно нуждаются в нем, и они никогда не будут хорошо думать о человеке, который разрушает их надежды, – рассуждает Джордж, а его взгляд скользит по той группе молодых людей, прежде чем он делает знак Ленноксу.

Посмотрев туда, куда он показывал, Леннокс видит, что Крис, бойфренд Риа, находится среди них. Молодой человек смотрит на них с еще большим вызовом, чем в прошлую встречу. Однако Джордж сейчас в ударе, и Леннокс задается вопросом, не пытается ли его напарник всеми силами отвлечь его от зрительного контакта с группой молодежи.

– Народ начал понимать, что нам крышка. Общество разрушено, и глобальное потепление скоро всех нас поджарит или утопит. На глубинном, экзистенциальном уровне они это понимают; им не нужно, чтобы какие-то чертовы образованные либералы им что-то снисходительно объясняли. Гораздо проще тешить себя приятными иллюзиями, что выпускники Итона о них позаботятся. Им нужно верить в воображаемую добрую старую Англию, в которую они могут вернуться. Они находятся в самом низу списка в этом мнимом островном раю. И им приходится с этим мириться, потому что, хотя они знают, что это чушь собачья, но больше у них ничего нет.

– Да уж, моя хата с краю... – соглашается Леннокс, оглядывая бар. Раньше казалось, что это местечко для состоятельных космополитов, но теперь, похоже, здесь полно настоящей деревенщины, почуявшей ненавистных эмигрантов. Он позволяет себе вздрогнуть.

Кардингуорт... у него большие связи. Я в самом логове зверя...

Его состояние не осталось незамеченным Джорджем.

– В последнее время у тебя паранойя просто зашкаливает, Рэймонд!

– Что ты имеешь в виду, в последнее время? – желчно усмехается Леннокс, допивает свое пиво и встает.

– Ты куда?

– Нужно кое-что поразнюхать.

– Надеюсь, это не эвфемизм какой-то, Рэймонд. Я за тобой слежу!

– К сожалению, всего лишь нужно кое-что поискать в Интернете, – усмехается Леннокс и уходит, думая: "Я за тобой тоже". Когда он проходит мимо Криса, чутье ему подсказывает, что замечать его не нужно. Однако он все же решает подмигнуть ему. В ответ он получает только враждебный взгляд. Однако его больше всего беспокоит не взгляд этого противника, а слова его партнера: "Наконец-то я понял, почему ты столько лет делал то, что делал".

Уже не в первый раз Леннокс и сам задается этим вопросом: А почему ты столько лет делал то, что делал?

Домашняя система безопасности

Офис Мэтью Кардингуорта расположен в мрачном здании из хрома и стекла, реконструированном в стиле семидесятых годов, рядом со старой больницей, на улице, которая стремительно перестраивается, всего в десяти минутах езды от квартиры Рэя Леннокса. Холодным утром в понедельник, стоя на унылой автостоянке, он завистливо смотрит сквозь тонированное стекло "Альфа-Ромео" на золотистый "Ягуар", стоящий на выделенном парковочном месте с надписью:

ЗАБРОНИРОВАНО: МК

Его челюсти сводит длинный зевок. Прошлой ночью ему удалось урывками поспать. Он взял китайской еды навынос, объелся на ночь, и на полный желудок ему снились кошмары. Только под утро удалось задремать спокойно, как приперся Стюарт.

Предаваясь самобичеванию, он прислушивается к скрипучему голосу соотечественника-шотландца, ведущего программу по радио. Его громкие и напыщенные реплики в стиле "тупой шовинизм" нацелены на то, чтобы одновременно провоцировать целевую аудиторию и покровительствовать ей. Он выключает эту чушь, позволяя музыке Малера стереть следы этих оральных экскрементов из своего мозга. На улице женщина с тремя детьми спешит сесть в машину. Ленноксу вдруг вспоминается образ его собственной матери в молодости, как она забирала его из школы в Ферхилле, с широкой улыбкой на лице.

Грусть сжимает ему горло.

После того случая в туннеле в этом доме бывали и хорошие времена. Мать действительно старалась. Но какая-то темная частичка твоей души понимала, что происходит. И она знала, что ты знаешь. Та уродливая правда: она повисла между вами, невысказанная, медленно отравляющая все вокруг себя.

Нельзя поддаваться этому, Рэй.

Прекрати.

Он уже почти засыпает от усталости, но примерно через двадцать минут Кардингуорт выходит из обшарпанной задней двери. Одна сторона его лица замотана бинтами. Когда он, неуклюже отворачиваясь, подходит к своему такому стильному автомобилю, его нелепый вид вызывает у Леннокса приступ смеха, эхом отдающийся в салоне "Альфа-Ромео".

Ах ты чмошник...

И все же момент, когда Кардингуорт так похож на жалкого, карикатурного злодея, быстро проходит. Его потенциальная жертва нерешительно останавливается, оглядывается по сторонам с озадаченным лицом, держа в руке ключи от машины. Прежде чем сесть в машину, он что-то набирает на телефоне. Это наблюдение за его заклятым врагом задевает что-то в душе Леннокса. Он чувствует здесь что-то более глубокое и ужасное, чем все, что он помнил из туннеля, и по его спине бегут мурашки. Он врубает подогрев салона на полную. Тут ревет двигатель "Ягуара", и Кардингуорт снова превращается в одного из тех хулиганов из давнего прошлого, хотя и еще в нечто иное. Теперь Леннокс чувствует, что за его спиной скрывается темная сила, дергающая за ниточки. Мэтью Кардингуорт напуган, но, к сожалению, Леннокс знает, что он не его боится.

Он заводит мотор и следует по улицам за "Ягуаром". Кажется, что эта машина скорее скользит, чем катится, и Леннокс снова испытывает ощущение, что его "Альфа-Ромео" изо всех сил старается не отстать от него, как любитель из спортзала, пытающийся угнаться за спортсменом-олимпийцем.

Кардингуорт минует центр города, направляясь в сторону Хоува, затем поворачивает налево, к морю. Леннокс следует за ним до его дома на Западной Эспланаде, где "Ягуар" Кардингуорта задом въезжает во двор. Когда ворота медленно закрываются, Леннокс решает припарковаться на подъездной дорожке к другому огромному дому, расположенному за углом, который выглядит временно пустующим. Леннокс думает, что владельцы, наверное, сейчас во Флориде или на Канарах, где и пробудут до весны. Отсюда открывается неплохой обзор на две стороны гигантского белого дома Кардингуорта.

Но как только он начинает гуглить информацию о предприятиях Кардингуорта, двери уличного гаража этого лучшего дома на Западной Эспланаде разъезжаются. На улицу резко выезжает неприметный белый фургон. Вспоминая, что в Британии водители именно таких транспортных средств, по статистике, совершают больше всего преступлений, Леннокс чувствует, как сердце начинает биться чаще. Кардингуорт, чье забинтованное лицо он видит в профиль, проезжает мимо него. Это транспортное средство кажется смехотворно дешевым для солидного бизнесмена. И зачем он пересел в менее заметную тачку?

Что ты задумал, сволочь?

Фургон поворачивает за угол. Леннокс, который уже собирается пустить "Альфа-Ромео" в погоню, замечает, как мучительно медленно закрываются металлические двери гаража. Резко поворачивает голову и выскакивает из машины, захлопывает дверь и бросается к скрипящим дверям. Скользя по гладкому бетону в отчаянном футбольном подкате, он с секунду в ужасе думает, что ему отрубит голову: край плотно закрывающейся двери задевает волосы и плечо. Когда полоска света внизу исчезает в темноте, эйфория от того, что ему удалось попасть внутрь, быстро рассеивается. Страх, абсолютный и бескомпромиссный, парализует его тело. Он начинает делать глубокие вдохи и встает в полной темноте. Ждет, пока глаза привыкнут ко мраку, хотя все равно мало что может разглядеть.

Неподвижность... непроницаемая, чернильная темнота... тебе это знакомо... ты справишься…

...но она ведь поглотила тебя, не так ли, полностью поглотила. Она всегда тебя поглощает...

Он втягивает в легкие побольше воздуха и делает шаг вперед. Взрыв боли в голени, заставляющий его подавить крик: это бампер "Ягуара" Кардингуорта. Стиснув зубы, он проводит пальцем по капоту и обходит автомобиль. Резкая боль сменяется неприятной пульсацией. Впереди он с трудом различает дверь. К счастью, она не заперта. Щурясь от яркого света, он входит в дом.

Он проходит подсобное помещение и большую кухню открытой планировки. Дом выглядит как выставочное пространство, в котором никто не живет, но которое регулярно обновляется, как и большинство домов очень богатых людей, независимо от того, требуется это или нет. На стене в обеденной зоне висит несколько фотографий в рамках. Ему бросается в глаза одна: родители с детьми. Самый старший ребенок стоит в стороне от остальных. Скорее всего, это Кардингуорт, остальные, судя по всему, его младшие братья и сестры. Разница в возрасте, внешности и расовой принадлежности указывает на усыновление или опеку. Он единственный, кто улыбается, и улыбка эта вымученная, театральная: в его лице сквозит напряжение. Леннокс на пару секунд замирает, как вкопанный. И это не только дети, тут большее: он ловит себя на том, что считает Кардингуорта жалким, одиноким персонажем, и его пугает то, что с этим он отождествляет и себя. Начинает снимать фотографии на телефон и замечает, что один из детей – толстый мальчик с вьющимися волосами и угрюмо надутыми губами, очень похож на Ральфа Тренча.

Он обшаривает шкафы, но там ничего примечательного, кроме портретного фото Кардингуорта, лет на двадцать моложе, с очень красивой женщиной. У нее длинные, пышные, вьющиеся черные волосы. Это необычная, чем-то жутковатая фотография: оба в профиль смотрят друг на друга. Они кажутся расслабленными, но у обоих в глазах заметна обреченность и тревожная грусть. Леннокс думает, что они, наверное, влюблены. Кардингуорт прятал эту фотографию от посторонних глаз, от взглядов будущих любовниц, таких как Анджела. Но он так и не смог избавиться от нее, и, похоже, она ему нужна под рукой.

Кто она и кем приходится Мэтью Кардингуорту?

Поднимаясь по лестнице, он проходит через комнаты и входит в спальню в задней части дома. Через большие стеклянные двери открывается вид на внутренний дворик. Отсюда видно все до самого Ла-Манша. Он поворачивается обратно в комнату, в которой доминирует огромная кровать. Поддавшись минутному приступу острой ревности, Леннокс видит себя там, как он с Кармел занимается любовью, даже как они живут в этом доме. Его пронзает жестокая мысль: а если она уже была в этой постели? Может, после той неудачи со свингингом, они устроили секс втроем с Кардингуортом и Анджелой? Что если они решили, что лучше будет не посвящать его во все свои дела?

То, что она здесь уже была, кажется неизбежным. Она сделает, что угодно, чтобы получить то финансирование; ее работа для нее – все.

Этот Кардингуорт все забрал. Что же делать? Замочить его нафиг!

Он заходит в великолепную ванную, отделанную мрамором. Туалетные принадлежности только мужские: пена для бритья, лосьон после бритья, шампунь, гель для душа и увлажняющий крем. Леннокс возвращается обратно в спальню, открывает дверь во внутренний дворик. Вздрагивает, когда его пробирает холод.

Здесь есть большая открытая кухня, а рядом огромный бассейн. Он пробует воду и обнаруживает, что она подогревается. Он испытывает искушение раздеться и залезть в воду, но тут же громко смеется над нелепостью этой идеи. Рядом – джакузи и несколько шезлонгов. Тут же Леннокс замечает большой телескоп. Смотрит в него на темное и бурное море. Нигде не видно ни лодок, ни катеров, ни грузовых судов. Ему кажется, что можно даже разглядеть мерцающие огни Франции, танцующие на далеком горизонте. Тут его охватывает зевота.

Пронизывающий холодный ветер, внезапно налетевший с другого берега Ла-Манша, заставляет его вернуться в спальню. С облегчением услышав хлопок закрывшихся дверей, он садится на кровать. Матрас по-настоящему комфортный, он на таком никогда не лежал. Он смотрит на свое отражение в зеркальных дверях шкафа-купе, потом встает, подходит к ним. Ехидная злоба на собственном лице поражает его самого. Как будто он в камеру наблюдения смотрит за каким-то гнусным злодеем. Открывает дверцу шкафа, перебирает пальцами дорогое кашемировое пальто. Оглядывает множество дизайнерских костюмов и шелковых рубашек. Рэй Леннокс внезапно ощущает себя всемогущим.

Ты в логове зверя, и жалкая тварь ничего не может сделать, чтобы остановить тебя.

Он понимает, что давно пора отлить. Решает, что надо обоссать всю эту одежду. На ней будет полно его ДНК.

Ну и что? Пусть гад попробует донести в полицию. Увидимся тогда в суде. Он туда не явится. Или попробует? Давай-ка выясним!

Он расстегивает молнию, направляет свой член на кашемировое пальто и костюмы. Наблюдает, как густая струя мочи пропитывает одежду перед ним, оставляя темные пятна. С удовольствием смотрит на желтое пятно на белой рубашке. Если бы можно было ссать кислотой, как те твари в фильмах про "Чужих". Закончив, он со смехом стряхивает, застегивает ширинку и закрывает дверь.

Потом садится на кровать, такую мягкую, но в то же время плотную. Одеяло, подушки и декоративные валики похожи на какие-то пышные, нежные облака. В комнате очень тепло, отопление включено на максимум. Интересно, Кардингуорт сильно мерзнет? Он опускает уставшую голову на подушки. О, блаженство. Он закрывает глаза и погружается в воспоминания.

То были хорошие времена... И ты видишь лицо своей матери в молодости. Она красивая, постоянно тебя балует. Ты чувствуешь, как она берет тебя за руку. И все же он будто бы управляет этим сном, желая увидеть семейную идиллию, отбрасывая весь негатив из этой простой домашней обстановки…

Ты любишь свою мать...

Хлопает дверь. Леннокс вскакивает, пошатываясь, в голове стучит, во рту пересохло.… Сколько он проспал? Несколько минут? А может, и больше? Затем снова шум: снизу доносится музыка, песня Майкла Джексона "Don’t Stop ’Til You Get Enough". Леннокс пытается прийти в себя, но у него это плохо получается; когда он встает с кровати, к горлу подступает тошнота. Звуки шагов – кто-то поднимается по лестнице. Чувствуя прилив адреналина, он быстро выбегает на балкон.

Кардингуорт...

Он один или с кем-то?

Он выглядывает через перила. До земли метра четыре. С одной стороны – большой зеленый двойной мусорный бак высотой около метра полтора.

Раздается скрип, когда кто-то поворачивает ручку двери в спальню.

Рэй Леннокс перелезает через перила и прыгает вниз.

Он приземляется на мусорный бак ногами вперед. К его удивлению, крышка выдерживает удар, но его отбрасывает в сторону, и он пролетает еще метра полтора, прежде чем упасть на землю, перекатившись на спину. Страдая от невыносимой боли, он резко встает и ковыляет за угол, к главному фасаду дома. Кое-как восстановив дыхание и силы, он слышит в доме какое-то движение. За рифленым стеклом входной двери появляется какая-то фигура. Выпрямившись и переводя дыхание, Леннокс нажимает на кнопку звонка.

Дверь открывает Мэтью Кардингуорт, глаза выпучены, один из них выглядывает из-за повязки на лице.

– Какого хрена тебе нужно?

– Я проезжал мимо, – говорит Леннокс, все еще тяжело дыша. – и заметил, что с безопасностью у тебя не очень. Подумал, что стоит обратить на это твое внимание, – бросает он насмешливый взгляд на Кардингуорта. – Ты же сам просил взглянуть, – и он поднимает вверх большие пальцы, внезапно широко и неестественно улыбаясь.

– Ты следишь, что ли, за мной? Что, блин, происходит у вас с этим... психом? – Мэт Кардингуорт дотрагивается до повязки на лице. – Посмотри… что бы твой друг ни думал, что бы с ним ни случилось, я не имею к этому никакого отношения!

– Но ведь это не только с ним случилось, а? Расскажи лучше про один туннель в Эдинбурге, слышь, Кардингуорт, – Леннокс слышит, как его голос становится более гнусавым и ехидным. – Где ты впервые встретил меня и моего кореша, Леса. Говори, гад, кто еще с тобой был!

– Вали отсюда, – рычит Кардингуорт и наклоняется вперед, словно пытаясь заглянуть Ленноксу в лицо. – Поговори с моим адвокатом, если ты...

– Я тебя насквозь вижу...

Трек на заднем плане меняется. Стиви Уандер поет "I Just Called to Say I Love You", а Кардингуорт отступает назад, собираясь закрыть дверь. Леннокс пытается ему помешать, но брайтонский бизнесмен оказывается проворнее. Дверь захлопывается, громко щелкает замок, потом другой. Из дома доносится приглушенный угрожающий голос:

– Лучше убирайся отсюда, Леннокс!

– Ладно, но я еще вернусь, – Леннокс трижды стучит кулаком по стеклу, сильно, но сдержанно. – Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь. Я этого так не оставлю. Запомни, сволочь, – орет он на всю округу, сбегая вприпрыжку по ступенькам. – Я ТЕБЯ В ПОКОЕ НЕ ОСТАВЛЮ, ЧЕРТОВ ПЕДОФИЛ!

В ответ повисает тяжелая тишина, и он поворачивается и уходит. Когда внутри дома резко обрывается песня "I Just Called to Say I Love You", Рэй Леннокс хохочет до боли в животе.

История с ботинками

Когда он приезжает в офис в Севен-Дайалз, уже около полудня. Джордж тут же входит в его кабинет с двумя чашками кофе.

– Наконец-то, в этот прекрасный понедельник, вы соизволили присоединиться к нам, – Он смотрит сквозь грязные окна на темную улицу. – Что случилось? Все наладилось с этой, как ее там, Кармел?

Леннокс втягивает одну щеку.

– Ага, если бы… Ну, а ты чем занимался?

– Уточнял у руководства "Роуз Гарден", все ли ей понравилось. В смысле, установка сигнализации, – Джордж приподнимает бровь, а Леннокс улыбается, хотя ему не до шуток. – Я порешал кое-что и, это, устранил препятствия межличностного характера – Джордж делает глоток кофе и морщится. – Этот растворимый вообще нельзя пить. Согласен?

– Да, – соглашается Леннокс. – Надо бы кофемашину завести. Может, по пиву? В "Гудис"?

– У меня обед с Полли, – Джордж качает головой и смотрит на свой "Ролекс". – Увидимся позже, – он улыбается и уходит.

Леннокс какое-то время сидит в Интернете. Он не завтракал и потому решает пораньше пообедать. На улице прохладно, и пока он идет в сторону центра города, настроение у него меняется с тревожного на жизнерадостное и обратно.

А ты неплохо накрутил Кардингуорта. Отлично.

Он шагает по улочкам, где рождественская атмосфера наполняет его бесполезным возбуждением и предательской тягой к кокаину. И все же одна мысль о наркотике побуждает Леннокса зайти в аптеку и купить пачку салфеток "Клинекс". Он печально вздыхает, понимая неизбежность происходящего. На улице такой дубак и сырость, что платочки ему в любом случае понадобятся. Выйдя из аптеки, он тут же видит Полли. Закутанная в пальто, в шапке и перчатках, она смотрит в витрину магазина, а изо рта вырывается пар. Леннокс крутит головой в поисках Джорджа, но того нигде не видно. Он подходит к ней.

– Привет, Полли.

Вздрогнув, она отскакивает назад, хватаясь за грудь.

– Господи, Рэй, как ты меня напугал!

Леннокс извиняется. Сомнительно, что она встречалась с Джорджем за обедом. Где же он? Он решает не поднимать этот вопрос. На секунду его охватывает паника, но потом он приходит к выводу, что его партнер, вероятно, с другой женщиной.

Мог бы, гад, и предупредить.

– Как дела?

– Отлично! У меня выходной, вот решила заняться покупкой подарков. У меня две младшие сестры и множество племянниц и племянников, так что это дорогое удовольствие, – У нее два полных пакета. – Сегодня я встречаюсь с Джорджем.

– У вас поздний обед запланирован?

– Нет, я уже поела, а он позвонил и сказал, что тоже обедал. А ты чем занят?

– Так, вышел прогуляться и перекусить, – кивает Леннокс. – Не буду тебя задерживать. Еще увидимся.

– Хорошо!

Когда они расходятся в разные стороны, он оборачивается и смотрит на Полли с жалостью. Интересно, что ей известно о похождениях Джорджа.

Если так легко обмануть любовницу, то разве труднее будет делать это с другом?

Внезапно начинается ливень, и прохожие разбегаются, ища укрытия. Холодные иглы покалывают голову и шею Леннокса, пока он шагает под непрекращающимся, жалящим дождем. Его пальто быстро намокает и тяжело облегает фигуру. Над головой темное, пустое небо. Позади него внезапно раздается смех, сначала резкий, затем насмешливый. Что-то вздрагивает у него внутри, прямо между лопаток.

Он вспоминает о Крисе и его друзьях, которые вчера вечером были в пабе. За ним что, кто-то следит? Он сжимает кулаки в карманах пальто. Но он не будет поддаваться этой неуверенности. Если за ним никто не следит, то вести себя, как параноик, точно не стоит. Если же это правда, то на улицах все равно людно. Свой страх лучше не показывать. Он продолжает свой путь.

Впереди – два больших стеклянных прямоугольника: один кобальтово-голубой, другой серебристо-серый. Библиотека Джубили. Он решает укрыться в ней от дождя. У студентов рождественские каникулы, поэтому, несмотря на ливень, народу здесь не много, но светлое и просторное здание излучает ту волшебную силу, которая создается коллективной концентрацией. Это обычное явление для библиотек, хотя далеко не все это замечают. Леннокс оглядывает ряды столов и стульев. Подходит к стойке выдачи книг, где сидит сотрудник с бейджем, на котором указано имя "Норрис". Своим коренастым телосложением и грубоватым лицом боксера он больше напоминает вышибалу в ночном клубе, чем библиотекаря.

Запросив архив "Аргуса" на даты исчезновения пацанов из приемных семьей – Томаса Миллингтона, Росса Прайора, Маршалла Дилейни и Джейсона Маккейба – Леннокс получает листок бумаги со ссылкой на веб-сайт. Библиотека оцифровывала все выпуски газеты, так что, если страницы здесь удалены аналогичным образом, это дело их рук, а не "Аргуса".

Усевшись за один из столов с компьютерами, Леннокс начинает поиски. Очень быстро становится ясно, что недостающих страниц здесь тоже нет. Более того, оказывается, исчезло еще больше информации, включая те плохого качества фотографии Джули Уилкинс или Джули Ноулз, если это один и тот же человек. Он поднимается и идет к библиотекарю.

– Почему эти страницы были удалены?

– Не должно быть такого. Странно... – Норрис возвращается за стойку, лезет в шкаф и возвращается с рулонами пленки на катушках. – Давайте проверим микрофильмы. Сначала газеты копировали на пленку, потом уже делали цифровые копии.

Они направляются к нескольким столам, на каждом из которых стоит большая металлическая коробка. Видно, что это какое-то старое оборудование. Норрис загружает катушку с пленкой в один из них, включает огромный экран с подсветкой, на котором появляются газеты. Прокручивает на нужные номера.

Здесь страниц тоже не хватает, причем, как он считает, на них должны были быть основные новости.

– Что же могло с ними случиться? Их вырвали, что ли?

– Может, оригинал газеты был поврежден, – предполагает Норрис.

Ага, на протяжении двадцати лет?

– А когда оригиналы газет копировали на микрофильмы?

– Начали примерно в 84-м, 85-м, и потом подряд, пока в 2006 все не оцифровали с пленок. А что за статьи вы искали?

Леннокс видит, что Норрису нравится играть в детектива.

– Кое-какие семейные дела: рождения, браки, годовщины и тому подобная чепуха, – врет он. Теперь он не доверяет никому ни в Брайтоне, ни в Эдинбурге, ни в остальном мире. – А как насчет оригиналов газет, печатных копий, которые пожертвовал "Аргус"? Многие библиотеки хранят такие подшивки.

– Раньше мы так и делали, но у нас был один библиотекарь, которому не нравилось, что есть дублирующие экземпляры. Я полагаю, цель любой новой технологии – обновить и заменить старую, – печально рассуждает Норрис. – В любом случае, этот парень уничтожил наши оригинальные экземпляры. Насколько я знаю, "Аргус" перевез сюда весь свой архив, так что у них в офисе тоже нет бумажных копий.

– А кто был заведующим библиотекой в 1984 году?

Норрис потирает подбородок, размышляя над этим вопросом.

– Думаю, Том Джеймс.

– Он еще работает?

– Нет, три года назад на пенсию вышел. Умер прошлым летом.

– А с кем еще можно поговорить?

– Из тех, кто в 1984-м работал? Сомневаюсь, что такие найдутся.

– А как насчет библиотекаря, который настаивал на том, чтобы печатные копии были уничтожены после того, как они были помещены на микрофильмы? Может, он еще работает?

– Это Ральфи Тренч. Он давно уже здесь не работает. Всегда хотел актером стать. Немного занимался пантомимой, однажды сыграл антиквара в "Чисто английском убийстве". Очень похож на того парня из "Уитнэйл и я".

Когда библиотекарь это рассказывает, внимание Леннокса привлекает деревянная табличка на стене позади него:

КРАЕВЕДЧЕСКИЙ АРХИВ САССЕКСА

Создан благодаря щедрой помощи

Мэтью Кардингуорта

– Спасибо за помощь, – бормочет Леннокс и направляется в библиотечное кафе, озадаченный и растерянный.

Этот гад купил архив газеты и заставил Тренча их обработать, а потом типа щедро подарил их этим ушлепкам... Даже не сомневайся!

В кафетерии Леннокс вешает свое мокрое пальто на стул рядом с батареей. Заказывает вишневую плюшку, капучино и бутылку минеральной воды "Хайлэнд Спринг". Решает попытаться переждать дождь и сидит, наблюдая, как струи хлещут по большим окнам.

По мере того, как кофе дает о себе знать, его кишечник активизируется, что требует срочного посещения места общего пользования. Получив код от туалета, он спускается по лестнице в пустое фойе. Вбивает цифры, открывает дверь и поднимает ручку, чтобы запереть ее за собой. В большом помещении находятся писсуар, раковина, а унитаз помещен в кабинку из "красного дерева", снабженную дверью с еще одним замком, которую Леннокс закрывает, но решает не запирать. Ведь наружная дверь все равно закрыта. Он опускается на холодное пластиковое сиденье унитаза. Расслабляется и выпускает отходы своей жизнедеятельности наружу.

Наслаждаясь облегчением, он внезапно слышит щелчок двери.

Это что, в туалет еще кто-то вошел? Но как? Главная дверь-то изнутри закрывается.

Леннокс чувствует, как учащается пульс, и быстро встает, вытирает задницу, натягивает трусы и брюки. Он толкает дверь, но она не открывается. Но замка же снаружи не было. Он толкает сильнее, но с тем же результатом. Он чувствует себя слабым, не способным противостоять тому, что находится за дверью. Слышит, как колотится сердце, как кровь приливает к голове. Ему кажется, что важно сохранять молчание. Затем механический голос, словно кто-то говорит через вокодер, выпаливает:

– Тебя же предупредили. Не лезь в это.

Раздается шипение, и в щель под дверью течет какая-то жидкость. Она густая, как отбеливатель, а едкий запах и скрежет заставляют его прижаться к стенке, пока вещество подкрадывается к нему по кафельному полу. При соприкосновении с подошвами его ботинок "Док Мартенс" раздается шипение и поднимается пар, и Леннокс чувствует, как они прилипают к полу. Он осознает, что ботинки плавятся, в панике падает обратно на сиденье унитаза, развязывает шнурки, вытаскивает из них ноги и поднимает повыше. Не веря своим глазам, Леннокс наблюдает, как подошвы его обуви все больше растворяются. Живот скручивает от напряжения, пока он пытается держать ноги подальше от пола. Выхватив телефон, он набирает Джорджа.

– Помоги! Я застрял в туалете в библиотеке Джубили. Дуй сюда как можно быстрее, позвони сотрудникам библиотеки и пожарным, попроси их принести сюда ведра с водой и щелочные вещества! Похоже, какой–то ублюдок разлил кислоту – скажи им, чтобы смотрели, куда наступают!

– Рэй, что происходит?

– Просто сделай, как я прошу. И обувь мне привези. Сорок четвертый размер. И давай быстрее!

– Ладно! Еду!

Он звонит по номеру библиотеки и и переходит на короткие фразы полицейского, чтобы сгладить свой шотландский акцент, который в состоянии паники усиливается и режет слух местным. Спрашивает Норриса и дает ему подробные инструкции. Вскоре прибывает персонал с чистящими средствами, за ними пожарные, а затем и полиция.

Кислоту нейтрализуют каким-то химическим раствором. В конце концов, Леннокс отделывается только потерей подошв своих "Док Мартенсов". Поскольку эта обувь рекламируется как "кислотостойкая", он решает, что это, должно быть, был очень сильный коррозийный состав.

Кармел бы смогла точнее сказать...

Детектив с тупым лицом, представившийся Тони Робсоном, задает Ленноксу дежурные вопросы, в то время как полиция проверяет записи камер видеонаблюдения и опрашивает персонал, чтобы выяснить, кто заходил в туалет.

– Им бы понадобился код доступа, который выдается на кассе в кафе и меняется каждый день, – предполагает Леннокс.

Робсон и его коллеги почти не обращают на него внимания, прося Норриса и заведующего кафе составить описания посетителей. Особого энтузиазма полиция явно не проявляет. Но Ленноксу хорошо известен этот подход: держите "экспердов" из публики на расстоянии, пока они не понадобятся. Испытывает ли он просто разочарование от того, что находится по другую сторону этого барьера, или они все тоже у Кардингуорта в кармане?

Когда приезжает Джордж, Леннокс в одних носках сидит в кафе и пьет капучино. Его партнер озадаченно мотает головой.

– Что тут, блин, происходит, Рэй?

– А где обувь?

– Я попросил Полли купить пару туфель, – и тут на телефон Джорджа приходит сообщение, и он поднимает голову, чтобы осмотреть кафе. Как по команде, появляется Полли, которая, кроме многочисленных пакетов с рождественскими подарками, несет еще один. Она раскладывает свою ношу на стульях вокруг стола. Открыв одну коробку, она достает пару приличных черных туфель.

– Это была идея Джорджа, – говорит она.

– И почему я не удивлен?

– Я что, фэшн-консультант? – огрызается Джордж. – Сам покупай себе обувь, Рэймонд!

– Я честно пыталась, Рэй, – устало говорит Полли Ленноксу. Ее внимание переключается на двух женщин, сидящих за столиком в противоположном конце кафе. – Джентльмены, прошу прощения, я только что заметила пару старых подруг.

Выдавив из себя улыбку, Леннокс примеряет туфли. Они жмут. Он морщит лицо.

– Разносятся, ты же знаешь, – утешает его Джордж. – Так что там, блин, случилось с твоими старыми ботинками, Рэй?

Леннокс пару секунд молчит, покусывая губы. Затем рассказывает о кислотной атаке.

– Это точно дело рук Кардингуорта. Я был у него дома, – признается он, не упомянув, что вошел без приглашения. – Мы немного повздорили. Он явно на меня злится на нападение Леса.

– Он тебе угрожал?

Леннокс поднимает брови.

– Поругались, не без того, но тут происходит кое-то посерьезнее, – и он рассказывает Джорджу о пропавших страницах в газете.

– Итак, кто-то в 1984 году, – Джордж дует на свой чай. – через три года после твоего случая в туннеле, во время перехода на микрофильмы, удалил статьи, посвященные пропавшему приемному ребенку.

– Да, но не только в 1984, но и в 1986, 1989 и 1997. И что еще хуже, – он поднимает свой телефон. – я ничего не могу найти ни об одном из этих дел в Интернете, в национальных архивах таблоидов.

– Но, Рэй, это преступления, совершенные до 2000 года и, следовательно, до появления Интернета, они не обязательно стали бы освещать исчезновение четырех приемных сирот в Сассексе за двадцать с лишним лет.

– Сейчас оцифрованы даже некоторые газетные архивы, относящиеся к периоду до Первой мировой войны. Официальные газеты просто не сообщали о таких случаях. Несомненно, такие ужасные исчезновения стали бы основной темой таблоидов.

– Только если между ними была связь, – продолжает Джордж. – а ты единственный, кто ее видит. Иначе каждый из них, несомненно, просто исчезновение случайного приемного ребенка, сбежавшего из дома.

– Кто-нибудь в полиции Сассекса расследовал эти исчезновения на протяжении нескольких лет?

– Мне об этом неизвестно.

А выяснить смог бы? Но вопрос так и остается не заданным. Леннокс выпрямляет сжатые пальцы ног, упираясь в жесткую кожу туфель.

– Никакого полицейского расследования, никакого интереса со стороны таблоидов. Очень подозрительно... Если только...

– Что ж, Рэймонд, – Джордж поднимает чашку, а затем снова опускает ее. – Ты же знаешь, как сильно я люблю интересную теорию заговора, но не хочешь ли ты сказать, что правительство, газетные магнаты и ведущие политики поддерживают Кардингуорта?

– Все зависит от того, кому Кардингуорт оказывал услуги и что у него на них есть.

Джордж с сомнением качает головой.

– Ты преувеличиваешь. Он все же бизнесмен регионального масштаба, а не такой крупный игрок.

– Влияние покупается не за счет общего дохода, – Леннокс отпивает немного остывшего кофе. – Важно, сколько конкретно кто-то готов выложить за это.

Джордж делает недовольную гримасу.

– И к чему ты ведешь? Кардингуорт состоит в группе педофилов, которые похищают, насилуют и убивают сирот, предположительно сбежавших из приемных семей? Ты серьезно так думаешь?

– Да, – Леннокс понимает, что он действительно так считает. – И я думаю, бетонный завод имеет к этому какое-то отношение. Почему Кардингуорт купил его, но ничего с ним не сделал, и у него нет никаких планов на этот счет? Он же покупает, перестраивает, потом продает. Зачем ему нужен устаревший, заброшенный завод, стоящий рядом со старыми меловыми карьерами, который только и мог, что производить технологически устаревший портландцемент?

– Откуда ты это знаешь?

Леннокс молчит.

– Это Тренч тебе сказал … – Джордж переходит в наступление. – на него же нельзя положиться, не так ли?

– Нет, – соглашается Леннокс. – Тренч молчал, как рыба. Этого он мне как раз и не сказал. Короче, этот завод никуда не денется. И я собираюсь туда наведаться.

– Ну, мы же не можем туда проникнуть, – Джордж закатывает глаза. – Во-первых, ты знаешь, что это частная собственность и это незаконно. И там небезопасно, и, кроме того, там и охрана есть...

– Я бы тебя не просил...

– И на том спасибо!

– Но если ты меня туда отвезешь, я попробую.

Джордж машинально издает странный вздох раздражения, как будто собираясь откашлять мокроту, вызванную вездесущим гриппом.

– Эта навязчивая идея, Рэй, привела тебя из заброшенного железнодорожного туннеля в Эдинбурге на заброшенный бетонный завод в Сассексе.

– И что?

Ты меня сюда привез! Ты предложил сюда переехать и войти в твой бизнес.

– Я просто не вижу здесь связи, о которой ты говоришь. Люди, которые надругались над вами с Лесом в том туннеле, просто воспользовались случаем, они не были серьезными похитителями. Если бы это было так, они отвезли бы вас в какое-нибудь отдаленное и безопасное место, а не пытались изнасиловать в туннеле, где люди ходят!

– Может, они только тренировались. Любители становятся профессионалами, если быстро учатся, – утверждает Леннокс, отводя пятки назад, чтобы тесные туфли не так давили на пальцы на ногах. – Я не сомневаюсь, что это была случайная встреча, но до этого у них была общая склонность к педофилии, скорее всего, полученная в тюрьме. Так или иначе, я нутром чую, что на этом заводе что-то не так. Ты отвезешь меня туда и подождешь, пока я там все разведаю?

Джордж Марсден смотрит туда, где сидит Полли Айвз с двумя подругами и напряженно кивает.

– Это, конечно, останется между нами.

– Само собой, - отвечает Леннокс.

Завод

Леннокс сидит на пассажирском сиденье "БМВ" Джорджа, а в его голове проносится список сексуальных маньяков, с которыми он имел дело в прошлом. Сумасшедший Рэб Даджен, качок-любитель, по прозвищу "Безумный плотник". Он рыскал по самым брутальным барам Эдинбурга, заводя дружбу с одинокими молодыми людьми, угощал их выпивкой, накачивал наркотиками, потом вырубал. Обычно использовал один и тот же характерный прием: сильный удар деревянным молотком по лбу, и мозг ударялся о череп, вызывая потерю сознания. Затем он завязывал жертвам глаза и избивал их до полусмерти, а потом насиловал. Трое из них умерли, хотя, вероятно, убивать он никого не хотел. Он обычно отпускал своих жертв, предупредив, что все о них знает. Большинство было слишком напугано, чтобы проболтаться копам. Но стоило паре человек проявит смелость, и с ним было покончено. Еще были бывший психотерапевт Леннокса Салли Харт и ее напарник Рават, самые невероятные убийцы, к которым он испытывал тревожную симпатию. Ведь они же, как и он сам, всего лишь хотели отомстить. Но все эти истории доказывали одно: когда-нибудь все попадаются. Однако Леннокс попадаться не собирается.

Затем самый ужасный из них: похититель, насильник и душитель молодых девочек, известный как Мистер Кондитер. Высокомерный бывший государственный чиновник довел Леннокса до нервного срыва, а также, сам того не желая, до совместного бизнеса с человеком, который теперь вел его машину и который расследовал дело о том же самом серийном убийце на своем участке в Хертфордшире.

К тому времени, как они подъезжают к заводу, блеклое солнце уже опускается за бетонные башни. Джордж паркуется на стоянке в двадцати метрах от ограждения вокруг здания. Плотно сжав губы, он говорит:

– Еще раз прошу, Рэймонд, не делай этого. Ты же понимаешь, что тебя могут арестовать или еще что похуже. Это разрушенный завод, и там, скорее всего, очень опасно. Кроме того, на улице такой дубак, а дальше по дороге есть отличный сельский паб с большим камином...

Леннокс смотрит на своего напарника. Думает о Перри ван дер Меере, адвокате, которого порекомендовал Джордж, очевидно, как-то связанном с Кардингуортом. Вспоминает о Полли и несостоявшемся обеде. Джордж всегда использовал свои тайные связи. Теперь, впервые за все время их дружбы, Ленноксу хочется выяснить, что это за связи такие. Но сейчас есть дела поважнее.

– Я вернусь через час. Можешь не ждать, если не хочешь.

Джордж резко выдыхает:

– Конечно, я подожду, блин. Позвони, если что случится.

Напряженно кивнув, Леннокс выходит из машины. Он решил снять пальто, чтобы быть более подвижным, и теперь холод проникает сквозь его темную ветровку с капюшоном. Но вместо туфель Джорджа, к большому облегчению, на нем черные кроссовки "Адидас". Он идет по пустынной дороге к заводу. Низко пригнувшись и укрываясь за кустами перед пунктом охраны, он обходит здание вдоль забора. "Ягуара" Кардингуорта нигде не видно. Затем из бытовки выходит охранник, закуривая сигарету. Это не Тренч, а молодой человек, лет тридцати, с заостренным лицом и беспокойными глазами, одетый в просторную парку поверх униформы, который глубоко затягивается сигаретой.

Леннокс замечает одну камеру видеонаблюдения, затем другую. Кажется, что все перед главным фасадом здания просматривается. С задней стороны завода простираются пустынные меловые карьеры, что делает любое вторжение и бегство опасными. Эта система камер ему знакома – довольно старая, не очень надежная (Кардингуорту действительно не помешал бы консультант по этой части), и он вычисляет потенциальные слепые зоны по углу обзора и направлению объективов. Подойдя к забору вплотную, Леннокс устремляется вдоль правой стороны здания. Если он попробует перелезть здесь, то бытовка заслонит его от охранника. Он на какую-то секунду попадет в последнюю из камер, но тому еще предстоит выкурить большую часть сигареты, прежде чем вернуться внутрь, к мониторам видеонаблюдения. Леннокс натягивает капюшон, влезает на секцию ограждения из колючей проволоки, видит щель, которая отпугнет только толстяков, и без особых усилий проскальзывает в нее.

В сгущающихся сумерках он крадется через погрузочную площадку в задней части завода. Камер здесь не видно, нет и каких-либо признаков того, что могут появиться патрули с собаками. Вдоль стен под навесами из гофрированного пластика уложены мешки с цементом. Поскольку производство прекратилось много лет назад, Леннокс задается вопросом, почему они здесь до сих пор лежат. Несколько бункеров – в темноте он насчитал четыре – завалены мусором: в основном щебнем и старой техникой. В здание можно было бы проникнуть через несколько дверей, запертых на тяжелые висячие замки, но чтобы взломать их, пришлось бы порядочно пошуметь.

Затем он обнаруживает очевидный, но явно опасный способ входа: поворотный кран, укрепленный на удлиненной стальной балке, выступает из большого квадратного отверстия, расположенного метра на три над землей. Над потенциальным входом висит ржавая металлическая дверь на колесиках, которую, вероятно, давно заклинило. Подъемное оборудование, похоже, работает на электричестве, но Леннокс натягивает цепь на плечо. Начинает двигаться, испытывая радостное возбуждение, когда поднимает глаза и видит, как, благодаря его усилиям, таль движется к зданию, скользя вдоль балки к темному входу.

Туннель...

Он смотрит на черный проем над головой. С трудом сглатывает, в горле так пересохло, что кажется, будто проглотил толченого стекла. Хватается за цепь обеими руками и начинает подтягиваться. Это дается нелегко: у него сильные руки и спина, но ноги постоянно соскальзывают, пытаясь удержаться на скользких звеньях. Он вдыхает поглубже и концентрируется, плотнее сжимая ноги. Воодушевленный своей силой, он преодолевает оставшееся расстояние и проникает в здание. Сердце бешено колотится в груди, его охватывает эйфория.

Глаза с трудом привыкают еще более густой темноте. Леннокс вынимает телефон и включает фонарик. Когда он начинает двигаться, раздаются звуки, похожие на то, как кто-то опрыскивает растения. Он замирает.

Это рукава его ветровки с капюшоном трутся о его бока. Он переводит дух и осматривается, водя вокруг себя слабо светящим фонариком.

Этот пустынный и похожий на пещеру уровень здания вмещает складской и распределительный центр. Вдоль стен – еще больше мешком с цементом. Он направляется к старому грузовому лифту с решетчатой двойной дверью, гадая, работает ли тот еще или нет. Решив перестраховаться, подходит к ржавеющей металлической лестнице, которая находится по обе стороны от древнего лифта. Начинает подниматься, направляясь на верхний этаж и ощущая, как под ногами дрожат шаткие ступени.

Следующий уровень он проходит, лишь бросив вокруг беглый взгляд. Все кажется пустынным и зловещим. Он понимает, что эти три этажа над уровнем земли – это только часть завода; подойдя к сломанным перилам, он светит фонариком в темную пустоту. По всей длине здания проходят параллельно друг другу две гигантские металлические трубы, похожие на туннели лондонского метро. Свет фонарика не достает до дна, видны только эти огромные трубопроводы. Он поворачивается и продолжает подниматься по шатким ступеням.

На верхнем этаже лунный свет проникает сквозь отверстия в крыше, освещая голый бетонный пол.

Вдруг раздается зловещий шорох и писк. Его сердце на секунду замирает.

Стая летучих мышей вылетает через поврежденную крышу в ночной мрак. Леннокс выпускает воздух, даже не заметив, что задерживал дыхание.

Наверху, кажется, ничего нет, и он возвращается тем же путем, направляясь на нижний этаж. Лестница дрожит, и он спотыкается, но тут же сжимает перила покрепче и восстанавливает равновесие.

В воздухе витает слабый сырой запах, откуда-то доносится металлический плеск капающей воды. Завод буквально на глазах разрушается вокруг него. Он направляет фонарик телефона под ноги, чтобы видеть, куда наступает.

Он спускается вниз, чувствуя, как в ноздри проникает все усиливающийся затхлый запах мокрого бетона и чего-то еще, чего-то зловонного. Это свежие запахи: тут явно кто-то недавно был, и теперь что-то разлагается. По мере того как он медленно спускается, на лестнице становится все темнее. С каждым шагом скудный свет, льющийся сверху, тускнеет. Батарея телефона села, и скоро он совсем разрядится. Понимая, что ему может понадобиться позвать на помощь, он выключает его. Чтобы двигаться увереннее, он наступает на ступеньки пятками, медленно спускаясь в недра завода.

Слабый луч света, проникающий через высокое окно, падает на его кроссовки, когда он спускается на первый этаж – то пространство, отгороженное от потенциальных злоумышленников тяжелыми замками и дверями. Вокруг темно, хоть глаз выколи.

Почувствовав, что достиг дна, он собирается с облегчением вздохнуть, но вдруг чувствует, что его левую ногу обхватило что-то липкое. Сбитый с толку, он пытается высвободиться, дергая ногой. В голове мелькает мысль о кислоте, но здесь ощущается нечто иное. Он переносит вес на правую ногу, которая, к счастью, все еще стоит на твердой земле, и освобождает застрявшую ступню. Через подошву кроссовка он чувствует, что пятка упирается в твердый пол, а пальцы ног погружаются во что-то, напоминающее зыбучий песок.

Делает шаг назад, чтобы твердо встать на пол двумя ногами.

Решает снова включить фонарик, и тот высвечивает отпечаток его кроссовка на краю мягкого прямоугольника из мокрого цемента. Присев на корточки, Леннокс трогает его пальцами, затем начинает раскапывать. Свежий цемент быстро твердеет, пока он пытается проникнуть в его густеющую массу. Встает и оглядывается по сторонам, пытаясь в скудном свете телефона найти лопату или хоть что-нибудь, с помощью чего можно было бы определить, насколько глубоко уходит недавно залитый бетон. Видит пневматическую дрель, прислоненную к одной из турбин.

Рыская в развалинах, он замечает другие участки, залитые цементом, уже давно застывшим, но видно, что старый бетон когда-то выкопали и заменили новым. Все заливки размером метр на полтора.

Его пробирает дрожь, и к горлу подступает тошнота.

Какой-то голос начинает нашептывать ему на ухо имена тех сирот: Томас, Росс, Маршалл, Джейсон…

Снаружи, сквозь окна, приникают тонкие лучи лунного света. Его сердце начинает биться быстрее. Затем откуда-то совсем близко раздается резкий лающий звук. Леннокс неподвижно замирает в густой, сырой темноте. Делает два глубоких вдоха и смотрит на свет фонарика, падающий на его ноги.

Тут явно кого-то зарыли.

Освещая тусклым светом фонарика пустынное пространство, он видит длинный тонкий металлический прут. Это кусок арматуры, которую используют для изготовления железобетона. Леннокс поднимает его, подходит к участку, залитому цементом, и начинает копать. Сырой бетон быстро начинает ломаться. Леннокс работает прутом изо всех сил, выковыривая застывающие куски из влажного прямоугольника цемента.

Позади него, со стороны металлической лестницы, раздается лязгающий звук. За ним следует более понятный и знакомый звук шагов. Леннокс оборачивается. Какие-то тени мелькают перед его глазами в почти полной темноте, а затем раздается настойчивый стук, словно кто-то бьет кулаками по бетонному полу.

– Эй, кто там?

Какое-то движение в воздухе, слабый шорох одежды, и Леннокс видит темную фигуру, бегущую к нему сквозь мрак. В воздухе над его головой раздается свистящий звук, и он инстинктивно пригибается. Взмахивает стальным прутом, чувствует удар, сопровождаемый вскриком и звуком металла, падающего на бетон.

И снова из темноты доносится этот странный лай, сопровождаемый шуршащими звуками откуда-то из угла.

Он взмахивает фонариком телефона. На него смотрят два ярких, внимательных глаза. От пронзительного, почти птичьего крика у него кровь застывает в жилах, а потом он понимает, что это лиса. Затем он замечает блеск металла: на земле лежит меч. Ему чуть было не отрубили голову. Глухой удар, отдающийся эхом. Леннокс идет на звук. Из-за поворота шахты лифта он видит охранника, сидящего на металлических ступеньках. Мужчина держится за лицо, из носа у него течет кровь.

– Какого хрена? … – взвизгивает он, медленно поднимаясь на ноги.

Леннокс знает, что не он орудовал мечом. Словно подтверждая его догадку, прямо перед ним появляется лицо человека в балаклаве и защитных очках. На какую-то кажущуюся вечностью секунду все застывает, а потом кулак врезается ему в челюсть. Леннокс чувствует, как мышцы на шее разрываются, не в силах выдержать ужасный удар, а его мозг ударяется о заднюю часть черепа, и ноги подкашиваются. Падая, он видит, как незнакомец одним ударом сбивает ошеломленного охранника с ног.

Яростный внутренний голос кричит ему, что нужно встать на ноги. Он тут же поднимается, шатаясь, и чуть не падает обратно. Нападавший в маске, стоящий теперь в мерах в пяти от него, еще секунду смотрит на него в скудном свете, а потом шагает в тень и взбегает по металлической лестнице. Выброс адреналина придает Ленноксу сил, и он преодолевает слабость и бросается в погоню за удаляющейся фигурой. Они бегут вдоль гигантских параллельных вращающихся печей. Ноги промокают, когда он, шлепая по воде, мчится туда, где, как ему кажется, есть отверстие в стене, откуда льется мутный свет. Того человека не видно, но слышен звук его шагов, пока он бежит вверх по металлическим ступенькам.

По следу нападавшего Леннокс бросается на верхний этаж. Вокруг кромешная тьма. Внезапно сбоку от него раздается скрип, и когда его глаза привыкают к темноте, он поворачивается и видит человека в балаклаве, который стоит и смотрит на него.

Леннокс не знает, что делать.

У него все еще кружится голова после их последней встречи, а что-то говорить кажется нелепым.

Между двумя мужчинами повисает странное оцепенелое молчание.

Затем, прежде чем Леннокс успевает отойти в сторону, мужчина врезается в него, и инерция несет их вниз по хлипкой лестнице. Пока Леннокс пытается вернуть дыхание в охваченное болью тело, он слышит скрежет сминающегося металла и треск заклепок, а площадка дико раскачивается. Чувствует, как человек в маске, извиваясь, отрывается от него. Протягивает руку, чтобы ухватиться за поручень, но сила тяжести вырывает его из рук, и он, издав долгий крик, цепляется пальцами за прутья, чтобы остановить свое скольжение в темную бездну, а площадка резко накреняется. Оглушительный грохот безжалостно разрывает уши, затем следует отвратительный треск, и металл под ним, казалось, несколько мгновений летит по воздуху, как доска для серфинга, прежде чем рухнуть на землю…

…его полет заканчивается, и, не в замедленном темпе, как он ожидал, а с безумной скоростью в его голове проносится безумный байопик, где тысячи эпизодических ролей играют друзья и враги, случайным образом сменяющие друг друга…

…воздух с силой вырывается из его легких, когда что-то острое безжалостно вонзается ему в копчик. Одна мысль: Мне конец... это все

Затем вспышка белого света, мгновения спокойствия, когда звуки куда-то исчезают, а потом он открывает глаза. Вокруг никакого движения. Стоит почти полная тишина, если не считать тихого, сдавленного стона погнутого металла и звуков капающей воды. Его единственное желание – убежать оттуда, где он находится, но это невозможно: он не может пошевелиться…

Через несколько затуманенных мгновений он понимает, что находится на мокром полу фабрики, окруженный искореженным металлом обрушившейся лестницы и перехода. Рядом с ним тело: тот, в очках и балаклаве. Черная куртка и брюки делают его похожим на насекомое, какого-то мрачного суперзлодея из готического комикса. Во рту у него поблескивает золотой зуб. К удивлению разбитого, распростертого на полу Рэя Леннокса, мужчина поднимается на ноги, дрыгая одной ногой, как пес, решивший отлить. Инстинкт заставляет Леннокса закрыть глаза как раз перед тем, как человек в балаклаве пристально смотрит на него сверху вниз.

Он замирает и что-то говорит. Охваченный болью Леннокс, который так и не открыл глаза не уверен, что именно, но похоже на "Что ты, нафиг, делаешь?"

Подождав несколько секунд, Леннокс открывает глаза и видит, как мужчина, прихрамывая, уходит в темноту. Потом замечает кровь у себя на груди, потирает ее руками. Понимает, что вниз от бедер ничего не чувствует: ноги не двигаются. Поднимает голову и видит, что на правой рана, такая глубокая, что видна жуткая окровавленная белизна, которая, как он думает, является его берцовой костью. С трудом сняв непромокаемую ветровку с капюшоном, он рукавом перевязывает себе ногу выше колена. Оставшейся частью куртки он пытается прикрыть голень. Все очень плохо. Его сердце бешено колотится, словно пытаясь вырваться из груди.

Рэй Леннокс не может пошевелиться. Похоже, что у него раздроблены тазовые кости и позвоночник. Он знает, что важно не терять сознание, но силы его оставляют.

И на пристани нет пристанища

Темнота. Свет. Ты бешено крутишь педали по туннелю; отяжелевшие ноги горят от напряжения, пока ты устремляешься к сияющей сине-зеленой арке свободы впереди. Но плохие люди продолжают свою безумную погоню: громкие шаги, издевательские крики... угрожающие голоса искажаются, отражаясь рикошетом от изогнутых стен, превращаясь в какофонию безумных воплей в сумасшедшем доме…

Нет, нет, Рэйми... Баран тупой, давай за ним...

... ноги едва двигаются. Как будто ты пробираешься сквозь клей, с трудом поднимая свинцовые подошвы... Чье-то прикосновение к плечу помогает вырваться из сна…

– Рэймонд... Ну вот, ты с нами...

Леннокс открывает глаза. Над ним нависает какая-то огромная фигура. Страх и паника нарастают в нем и не уходят полностью, даже когда он различает перед собой Джорджа Марсдена.

– Наконец-то, – говорит его партнер. – Ты всю ночь был в отключке. Главная больница округа Сассекс, – глаза Джорджа расширяются, когда он смотрит на свой "Ролекс". – 11.17, утро вторника, – Он качает головой. – Ты здесь, и в таком состоянии, – прокашлявшись, Джордж повышает голос. – Я же говорил, блин, что там опасно!

В горле у Леннокса дерет, как от толченого стекла, и он не может проронить ни слова. Заметив его мучения, Джордж берет чашку с водой с прикроватной тумбочки и подносит ему к губам. Леннокс благодарно делает глоток. Замечает, что палата окрашена в зеленые тона: бутылочный, изумрудный, лаймовый, мятный. Над головой висят пластиковые мешки, из которых в его тело протянуты два комплекта трубок. Затем его взгляд опускается туда, где должны быть ноги. Он в ужасе хрипит: – Что за фигня...

Перед ним какая-то клетка. Испуганно приподняв простыни, он видит, что правая нога сильно забинтована. На противоположном бедре – повязка, через которую сочится кровь. Даже если его ноги, похоже, разбиты вдребезги, само их присутствие все равно приносит огромное облегчение.

– Тебе наложили тридцать два шва, – объясняет Джордж серьезно, словно непослушному ребенку. – Пересадили кожу с внутренней стороны другого бедра. Тебе дают антибиотики, чтобы предотвратить инфекцию. А сейчас нам пора, койку освобождать надо.

Как по команде, входит медсестра и начинает снимать капельницы с его руки, а Леннокс делает глубокий вдох и непонимающе смотрит на Джорджа:

– Типа, че, прямо сейчас?

– Ага. Я пока пойду, а ты одевайся, – кивает Джордж и выходит.

Медсестра смотрит на Леннокса, поднимает брови и выходит вслед за его сердитым другом.

Леннокс с трудом встает с кровати. Дело не в разрезанной ноге: пересаженная кожа на другом бедре горит сильнее, чем сама рана. Но главная проблема – копчик. Мучительная боль, вызываемая каждым сделанным шагом, подсказывает ему, что он, вероятно, сломан. Леннокс задает вопрос врачу, который входит в сопровождении студента-медика, но тот настаивает, что рентген не показал ничего, кроме сильных ушибов, а потом поспешно уходит.

Двигаясь, словно по раскаленным углям, Леннокс направляется в ванную. Там, при ярком свете, он в зеркале оценивает степень видимых повреждений. Вся область паха и таза у него – сплошные черные, фиолетовые и желтые пятна.

Простое одевание превращается в пытку. Когда он выходит из палаты, Джордж помогает ему пройти по коридору. Когда они выходят из здания и пересекают автостоянку, Леннокс слышит, что его возбужденный транквилизаторами мозг что-то невнятно бормочет напарнику о человеке в балаклаве и о том, что он выяснит, кто это сделал. Но этот ничтожный монолог только подчеркивает его бессилие, и он сам это понимает.

Леннокс, лицо которого покрывают горизонтальные порезы, ковыляет к "БМВ". Каждый шаг на пронизывающем холоде отдается мучительным ударом кинжала в его копчике, а бедра сводит судорогой при каждом резком, неуверенном движении. Рана на ноге зудит. Пересаженная кожа на бедре яростно пульсирует, когда холодный воздух обжигает ее, как паяльной лампой. Кажется, что она вот-вот оторвется от раны, которую прикрывает.

В машине он снова включает телефон, и сообщения яростно сыплются на него, как пьяные фанаты, которые толкаются, чтобы попасть в бар на матче. Почти все голосовые сообщения от Стюарта, и по одному от Кардингуорта и Кармел.

Кардингуорт:

– Ты кто, блин, такой? Твой кореш на меня напал и изуродовал, может, по твоей наводке! Че ты хочешь, хренов психопат?

Возмездия, сволочь!

Кармел:

– Не понимаю, что с тобой, блин, происходит, Рэй. Если ты так решил все оставить, я согласна.

Он смотрит на Джорджа, который, усадив его на пассажирское сиденье, сам отвечает на звонок. Его встревоженное лицо говорит само за себя. Наконец, его напарник садится за руль и заводит "БМВ".

– Час подходил к концу, а от тебя ничего не было слышно, поэтому я вышел из машины и пошел на завод. Услышал безумный шум, доносившийся оттуда, как будто там ад кромешный разразился. Наружу выбежал охранник, весь пересравшийся, рожа разбита. Сказал, что только на той неделе вышел на работу и ему недостаточно платят за такую фигню.

Леннокс думает о незадачливом охраннике, который явно был не в курсе.

– Я зашел внутрь, увидел, как кто-то убегает, ну, вроде как бегом прихрамывает, а потом ты там лежишь, весь разбитый, среди обломков металлической лестницы, – Джордж поправляет боковое зеркало, выезжая с парковки. – Я ведь и правда подумал... Ну, ладно… Когда я увидел, что ты все еще с нами, то посадил тебя в машину и отвез прямо сюда.

– Полицию не вызвал. На тебя не похоже, – обвиняющим тоном говорит Леннокс. Нет, это было ни к чему.

Джордж поднимает руку.

– А надо, блин, было вызвать! И ты бы сейчас в чертовой тюрьме сидел! Не самое лучшее место для бывшего копа, Рэй. Бывшего, обрати внимание. Мы же теперь эксперты по безопасности.

Ярость Джорджа обезоруживает Леннокса. За все годы дружбы они и слова резкого не сказали друг другу.

Может, ты и правда не в себе. Что, если ты сам во всем виноват. Ни Джордж, никто другой тут ни при чем.

Снова не доверяя собственным суждениям, Леннокс решает подождать некоторое время и не перезванивать Кармел и убирает телефон в карман. Смотрит на оживленные улицы, полные прохожих, спешащих сделать рождественские покупки.

Очевидно, что Джорджа так же раздражает этот напряженный, молчаливый разлад между ними. Внезапно съехав на обочину, он осторожно обнимает Леннокса за плечи и окидывает его внимательным взглядом. Леннокса это нервирует: ни один из них не склонен к тактильным контактам с представителями своего пола.

– Пора бы тебе остановиться со всей этой фигней. У нас же бизнес, Рэй. Ты не забыл?

– Твоя правда, – соглашается Леннокс. – Давно пора.

– Нехорошие дела тут творятся. Ты что-то нащупал, – продолжает Джордж спокойно. – Только дурак будет это отрицать после того нападения с кислотой, а теперь еще и это. Но ты подобрался не так близко, как они думают. У тебя есть только косвенные улики и предположения. Так что, либо сбавь обороты и обратись к копам, либо позволь мне помочь. Я могу кое-то разузнать.

В ответ Ленноксу удается только прохрипеть:

– Спасибо, ценю.

– Я устрою неофициальную встречу с Тони Робсоном. Неплохой парень... для полицейского, – смеется Джордж, в шутку отдавая честь. – Думаю, вы с ним уже знакомы.

Да, и ему на все было насрать.

Откинувшись на спинку мягкого сиденья "БМВ", Леннокс пытается примириться с новым состоянием, полным страданий. Боль по-прежнему сильная, но, по крайней мере, теперь она стала стабильной, без вспышек. Он со страхом думает о том, как будет выходить из машины, осознавая, что ужасная боль в основании позвоночника проявится с удвоенной силой. Прослушивает голосовые сообщения. Из тех, которые прислал Стюарт, сразу становится ясно, что эгоистичный засранец снова бухает по полной.

– Есть новости! Я звонил в офис, но Эль Мондо как раз вышел. Долго болтали с красоткой Риа. Отпадная телка, Рэйми! Готов поспорить, это ты ее брал на работу... Ах ты кобелина!

Леннокс чувствует, как кровь застывает в жилах, когда в нем вдруг возникает глубокое, необъяснимое отвращение к брату.

– Я только что решил, что безумно влюблен в твою секретаршу, или сотрудницу приемной, или административную ассистентку... или как там вы называете прелестную Риа в своем патриархальном проекте бывших копов по защите пенсионеров…

Блин, пьянь ты поганая, у меня нет времени на эту фигню...

–... И я с ней назначу свидание, и ты, блин, не сможешь мне помешать!

А может, тебе просто вломить?

– Отставить. Оказывается, ты не при делах. У нее есть парень. Я его видел пару раз, реальный отморозок. И где ты, нафиг, пропадаешь? У меня новости!

Леннокс делает глубокий вдох и начинает проверять текстовые сообщения. В основном, они от Кармел. Сначала он читает самое последнее:

Надо поговорить.

Пишет ответ:

Приедешь?

Нет, давай встретимся на пристани. "Кафе Руж".

Тон ее сообщений безжалостно уничтожает любое подпитываемое тестостероном торжество надежды над опытом: на повестке дня явно не стоит вопрос о сексе после примирения. В любом случае, его разбитому телу сейчас явно не до этого.

Он смутно осознает, что Джордж, выезжая обратно на трассу, разговаривает по громкой связи с женщиной, судя по всему, Соней, с которой время от времени встречается:

– Мы не можем поехать туда прямо сейчас, дорогуша... Ты же знаешь, что мой напарник Рэймонд сидит рядом со мной в машине.

– Очень удобная отмазка... – шипит Соня.

Джордж закашливается и отхаркивает немного мокроты, сплевывая в носовой платок.

– Кажется, у меня начинается этот чертов грипп... давай позже созвонимся… – Он вешает трубку.

Леннокс борется с желанием сообщить Кармел, что Кардингуорт пытался убить его на заброшенном цементном заводе, понимая, что это только сделало бы его еще более нелепым в ее глазах. Но он больше ей не доверяет – неизвестно, в какой степени она связана с Кардингуортом и тем университетским проектом.

Джордж довозит его до места встречи и помогает выйти из машины. Когда Леннокс переносит вес тела на обе ноги, ему кажется, что кто-то бьет по копчику молотком и стамеской.

– Ты в порядке, Рэймонд? – спрашивает Джордж, у которого у самого мешки под слезящимися глазами. – Слушай, я буду только рад, если ты поживешь у меня, пока не поправишься.

– Нет, я в порядке, но спасибо за предложение, – Леннокс морщится, машинально чуть не добавив "К тому же у меня есть Стюарт", но понимает, это как раз повод не возвращаться домой.

Брайтонский бизнесмен не был тем незнакомцем в балаклаве, однако поверить в историю Джорджа о том, как человек в маске сбежал, Ленноксу сейчас было так же трудно, как и переставлять ноги. Но если его партнер по бизнесу и был нападавшим, почему он не прикончил Леннокса вместо того, чтобы везти его в больницу? Для бывшего бойца морского спецназа это было бы нетрудно. Леннокс мысленно возвращается в туннель: если оба других мужика были старше Кардингуорта, им сейчас было бы под семьдесят. Ленноксу, конечно, в его текущем состоянии так не казалось, но логика подсказывала, что только исключительно сильный и подготовленный мужчина такого возраста смог бы его одолеть. Скорее всего, это был просто нанятый за наличку громила. Суровая правда была в том, что Кардингуорт, более чем через сорок лет после того случая в туннеле, все еще разрушал его жизнь. После этого падения Леннокс сломан не только физически, но и морально. Его друг томится в тюрьме, хотя он знает, что Кардингуорт добьется своего и снимет обвинения. Он отдалился от женщины, с которой у него был первый за долгое время роман, даривший настоящие чувства, смех, классный секс и надежду на многое другое в будущем.

Леннокс негнущимися пальцами достает из кармана телефон. Его руки едва двигаются от холода и повреждений, полученных, когда он цеплялся за скрежещущий металл, который обрушился вокруг него. Ледяной ветер завывает на ухо: "Ты ведь на самом деле не хочешь этого делать, правда?", но он упорно ковыляет по этому странному району с плохими магазинами и дешевой выпивкой, который вырос в восточной части города, вокруг комплекса, изначально предназначенного для состоятельных людей. Его первоначальная планировка предполагала размещение яхт в бухте с возвышающимися над ней коричневыми каменными утесами. Но вышло все по-другому: теперь это нагромождение грубых, убогих построек, казалось бы, призванных отбить желание выходить на берег у яхтсменов, которые со своих аккуратных судов смотрят на это беспорядочное скопление кафе быстрого питания и баров. Если английский пролетариат и смог в какой-то мере отомстить буржуазии за тридцать пять лет неолиберализма, то брайтонская марина – тому подтверждение. Леннокс, превозмогая боль, бредет сквозь череду обшарпанных заведений, навевающих уныние и скуку.

Он скрючивается в дверях давно закрытого магазина, ноющими пальцами еще раз проверяя сообщения на телефоне. Элли Нотман по-прежнему его игнорирует. Леннокс снова его набирает, но звонок попадает напрямую в голосовую почту. Бодрый голос робота на другом конце звучит почти как у какого-то умершего человека, прежней версии его теперь так опустившегося друга. Трудно представить, чтобы Нотман мог как-то помочь с информацией о Кардингуорте. Может, контакты Джорджа в полиции помогут? Действительно ли они тоже у Кардингуорта в кармане, или пришло время все рассказать? Еще нет, произносит тот самый внутренний голос, который никогда не приносил утешения. Тот, который напоминает ему, что он всегда был просто мстителем в полицейской форме.

Брайтонский бизнесмен не был тем незнакомцем в балаклаве, однако поверить в историю Джорджа о том, как человек в маске сбежал, Ленноксу сейчас было так же трудно, как и переставлять ноги. Но если его партнер по бизнесу и был нападавшим, почему он не прикончил Леннокса вместо того, чтобы везти его в больницу? Для бывшего бойца морского спецназа это было бы нетрудно. Леннокс мысленно возвращается в туннель: если оба других мужика были старше Кардингуорта, им сейчас было бы под семьдесят. Ленноксу, конечно, в его текущем состоянии так не казалось, но логика подсказывала, что только исключительно сильный и подготовленный мужчина такого возраста смог бы его одолеть. Скорее всего, это был просто нанятый за наличку громила. Суровая правда была в том, что Кардингуорт, более чем через сорок лет после того случая в туннеле, все еще разрушал его жизнь. После этого падения Леннокс сломан не только физически,но и морально. Его друг томится в тюрьме, хотя он знает, что Кардингуорт добьется своего и снимет обвинения. Он отдалился от женщины, с которой у него был первый за долгое время роман, даривший настоящие чувства, смех, классный секс и надежду на многое другое в будущем.

Все это происходит из-за твоей одержимости Кардингуортом и этим туннелем. Может, пора уже отпустить, Рэй.

Нет!

Ну и... зачетные "Док Мартенсы" пришлось выбросить в помойку...

Этот прерывистый голос в голове: хитрый, не его собственный. Как он раздражает и мучает его. На пронизывающем ветру он медленно, пошатываясь, поднимается по ступенькам на верхнюю площадку комплекса, откуда открывается вид на гавань. Добравшись до "Кафе Руж", Леннокс сразу же замечает Кармел, сидящую за столиком у окна. Она наливает диетическую пепси из бутылки в стакан со льдом и лимоном. Когда она поднимает глаза, они обмениваются вежливыми, холодными кивками. Это больше похоже на встречу бывших коллег, чем любовников, что, наверное, задевает его сильнее, чем он ожидал, учитывая, что они были только в самом начале отношений. Он заказывает пинту "Стеллы" у подошедшей официантки и присоединяется к ней, медленно присаживаясь и явно испытывая боль. Кармел это замечает.

– Ты хромаешь... что случилось?

– Несчастный случай на производстве, – отвечает он. Эту фразу когда-то начал использовать Кит Ричардс, когда говорил о еще одной жертве рок-н-ролльного образа жизни. Они взяли ее на вооружение в отделе тяжких преступлений, где уровень самоубийств, алкоголизма, наркомании и разводов был выше, чем в любом другом подразделении полиции. – Но я в порядке.

– Что еще за...

– Прошу, Кармел, послушай, – умоляюще произносит он. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

Кармел, кажется, пытается справиться со своим замешательством, прежде чем приподнять брови, как бы говоря: "Ну еще бы".

У него нет другого выбора, как все рассказать. Прокашлявшись, Рэй Леннокс начинает рассказывать ей историю, которую недавно поведал Джорджу: о двух пацанах, которые много лет назад в Эдинбурге катались на великах. И про тот темный туннель, из которого какая-то часть их души так и не выбралась. Несколько раз он запинается: несмотря на то, что он сам вспоминает эту историю с удручающей регулярностью, ему непривычно рассказывать ее другим. Ему кажется, что он сам похож на одну из многих жертв сексуального насилия, которых он опрашивал за годы своей работы в полиции: его монотонный голос свидетельствует об отстраненном, фаталистическом настроении, которое называют диссоциацией.

Кармел слушает молча, и ее первоначальное нетерпение сначала сменяется ужасом, а потом она лишь недоуменно качает головой. Когда он заканчивает рассказ, ее глаза затуманиваются, но она так и не протягивает ему руку через стол, как он надеялся.

– Это ведь было сорок лет назад, Рэй. Ты не думал, что вы можете ошибаться?

– Что, оба? Лес с тех пор не видел Кардингуорта. Он ничего не знал до тех пор, пока не оказался в той VIP-ложе. Что бы ты о нем ни слышала, у него нет привычки просто так нападать на незнакомцев.

– И ты ничего ему не говорил о своих подозрениях насчет Мэта?

– Нет, – признает Леннокс, наказывая себя тем, что сжимает ягодицы, и его пронзает жгучая боль в копчике, отдающаяся по всему телу. – и мне очень как стыдно за это. Очевидно, если бы я думал, что он может повести себя так, я бы его предупредил.

Врешь!

Кармел качает головой.

– Я знаю Мэта Кардингуорта. Он очень много сделал для этого города и для моего университета. Это не может быть он, Рэй.

Леннокс едва сдерживается, чтобы не бросить "Ни черта ты не знаешь", и пытается сосредоточиться на деле. – Ладно. Скажи-ка, что там на самом деле за исследование?

– Как я, скорее всего, уже упоминала, – говорит Кармел обвиняющим тоном, словно заявляя: "Ты же никогда не слушаешь". – речь идет о производстве более прочных, дешевых, долговечных, энергоэффективных и экологичных строительных материалов.

За окном ветер меняет направление, и по окну барабанят капли дождя. Это ненадолго отвлекает внимание Леннокса.

– Кардингуорт владеет старым цементным заводом по дороге в Шорхэм. Зачем ему это нужно, если он столько инвестирует в новые технологии?

– Не знаю, – раздраженно отвечает Кармел. – У него, блин, спроси! Единственное, что меня связывает с Мэтом, – это покупка земельного участка и строительство университетского комплекса!

– Ты откат получаешь ?

– Пошел ты к черту, – вскрикивает она с обидой и встает.

– Ты говоришь, что он не может быть тем педофилом, – говорит Леннокс, едва сдерживая ярость. – Ну а я считаю, что это он. И Лес тоже так думает. И нас в том туннеле всего двое было. Сколько еще надо свидетелей, чтобы подтвердить, что он насильник?

Кармел теребит кожу вокруг своих темных наращенных ногтей, потом поднимает голову и смотрит ему в глаза. Теперь она образец самообладания.

– Ты говорил, что эти парни явно были уголовниками. Мэт же никогда не сидел в тюрьме, – объясняет она, будто обращаясь к непонятливому ребенку. – Он тогда учился в Имперском колледже на инженера-химика.

Леннокс раздраженно выдыхает. Кардингуорт и до нее добрался. Упоминал ли он о взломе или, возможно, рассказал про обоссанную одежду? Но ведь она, в общем-то, говорит правду. Рэй Леннокс не может найти ничего, что связывало бы Мэтью Кардингуорта с тем мрачным подземным переходом в юго-западном пригороде Эдинбурга в 1981 году.

– Знаю, я наводил справки. В то время у студентов как раз каникулы были. Говорит, что дома занимался. Но он был в тот день в том туннеле. Я это знаю. Лес знает.

– Просто это не он, вот и все, – повторяет Кармел, качая головой. По всему видно, что она злится и хочет закончить этот разговор.

– Кто он тебе?

Ответом служит сдержанная саркастическая улыбка. Она решает отвечать вопросами на вопросы.

– Я же тебе говорила, что она главный спонсор моего проекта? Много ведь раз говорила?

– И все?

– В смысле "все"? А ничего, что я большую часть своей карьеры и взрослой жизни над этим работала!

– Извини, что пытался приравнять важность твоей карьеры к сексуальному насилию и возможному убийству нескольких детей.

– Что ты, блин, хочешь сказать? Ты совсем попутал, Рэй, – Она недоуменно смотрит на него. – Тебе точно надо лечиться.

Видишь, каким ничтожеством ты стал в ее глазах, каким-то дебилом, который несет чушь? Вот, правильно, посмотри через бар на улицу, где дождь хлещет по тротуару. Посмотри, как вода бежит по этим канавам, утекая прочь, точно так же, как твоя бесполезная жизнь…

А, пошли вы все на...

Его ярость рвется наружу. Леннокс сжимает левую руку.

– Все так хотят уберечь этого козла от тюрьмы, – Он бьет кулаком по столу. – Никого, похоже, не смущает, что пацан, которого его банда схватила и жестоко изнасиловала, теперь торчит за решеткой!

Если Кармел и потрясена, то лишь на мгновение, в которое в ее глазах появляется мягкость.

– Если он виновен, его, блин, следует повесить, я так считаю, – бросает она в ответ с очевидной, но хорошо сдерживаемой яростью. – Но я не думаю, что это он. И если ты на самом деле в это веришь, иди и докажи это в суде. Ты не можешь сам вершить правосудие. Ты же бывший коп, е-мое!

При этих словах у него внутри все содрогается, и он внезапно чувствует полное бессилие. Где-то в паху возникает новая вспышка боли, отдающей в позвоночник. Конечно, она права, как и ван дер Меер. Но Леннокс не полицейский, а просто одержимый мститель, который использовал ресурсы государства в своей личной войне с преступниками на сексуальной почве. И последний из тех, за кем он охотился, тот, кого так и не смог достать, наконец-то попал к нему в руки. Но у Леннокса нет на него ничего, кроме решительной поддержки Леса Броуди, который сейчас томится в тюрьме.

Хотя оказывается, что это уже не так.

Имя его друга высвечивается на экране телефона. Рэй Леннокс медленно поднимается, чувствуя, как внутри все разрывается на части, наклоняет голову в знак извинения перед Кармел, одними губами произнося "Лес", поднимается и направляется на улицу.

Ты ходишь так, будто в штаны навалил.

К счастью, дождь перешел в мелкую морось, но холодный воздух обжигает его раны. Бледная луна сочувственно смотрит на него с неба. Внизу зеленое здание яхт-клуба: миниатюрный символ так и не воплотившегося в жизнь проекта шикарной марины.

– Как дела, Лес?

– Рэйми... меня выпустили. Сказали, он не будет выдвигать обвинений. Тот адвокатик, чувак из Южной Африки, больше мне ничего не говорит. Но он намекнул, что, может, будет компенсация.

– Тебе ему компенсацию придется платить?

– Не... наоборот.

– А он-то за что тебе будет платить компенсацию?

Мы же оба знаем, за что.

Красноречивое молчание Леса заставляет Леннокса рефлекторно отвести взгляд от телефона, а затем обвиняюще посмотреть на него. Затем он слышит далекий, едва слышный голос и прижимает устройство к щеке. – ...если с этого ублюдка можно бабки срубить, то они будут в моем, блин, кармане…

Ван дер Меер не врал. А Кардингуорт не блефовал.

Леннокс оглядывается на Кармел, которая смотрит прямо перед собой, разговаривая с кем-то по телефону. У него перед глазами всплывает лицо Кардингуорта. В приступе внезапной панике он спрашивает Леса:

– Ты где?

Паранойя. Пора с этим завязывать.

– У тебя. Мы с Кэти. Сейчас уже уезжаем. Стюарт тут был с какой-то бабой, но они свалили, когда мы пришли. Они оба были никакие, Рэйми. Он снова бухает. Начал нести чушь про "Хибс" и "Хартс".

Стюарт. Мы будто оба в детство вернулись.

– Да достал он уже... Гад, – улыбается Леннокс. – Ладно, Лес, чувствуйте себя, как дома. Я скоро вернусь и переговорим обо всем.

– Нам уже надо выезжать, а то опоздаем на рейс, Рэйми.

– Если разминемся, я приеду в Эдинбург, увидимся, – говорит он, может, слишком поспешно.

– Да, хорошо, – неохотно отвечает Лес, и Ленноксу кажется, что он слышит, как на заднем плане слышится недовольный голос Кэти.

– Как бы то ни было, еще увидимся. Посмотрим, что этот юрист скажет, и потом поговорим.

– Ладно, – соглашается Лес. – Рэйми... я знаю, что тебе пришлось постараться, чтобы меня вытащить. Спасибо, друг. Созвонимся.

И Лес отключается, прежде чем он успевает ответить. Ленноксу стыдно за то, что его друг всегда так верит в него. А он ведь ничего не сделал. Он не смог бы "постараться", даже если бы захотел. А может, это правда? Кто-то взял и постарался вместо него? Кардингуорт? Джордж? Как все может измениться за несколько дней. То, что было таким очевидным и непоколебимым, вдруг становится размытым, хрупким, неясным.

Он снова заходит внутрь. Как раз в тот момент, когда он думает, что боль утихает, один слишком уверенный, решительный шаг возвращает ее в полную силу. На глазах у него выступают слезы. Пытаясь не подавать виду, он опускается обратно на сиденье, а Кармел заканчивает разговор.

– Ладно, поговорим позже, – нетерпеливо говорит она.

– Это был он?

Кармел не отвечает. Его временно ослепило собственное страдание, но теперь он видит, что она и сама выглядит немного растрепанной. Леннокса охватывает ужасное чувство, что она только что была в постели другого. И что еще хуже, он подозревает, в чьей именно.

Эти роскошные простыни в том доме, ты видишь, как она на них лежит, да?

Он везде пролез. Но не может же Кармел быть заодно с Кардингуортом, чтобы его подставить? Но нужно держать себя в руках. Если он и самому себе уже не верит, как он может доверять кому-то другому?

Заметив его замешательство, Кармел решает объяснить.

– Послушай... к твоему сведению, это была Анджела. Это все – ужасная антиреклама для Мэта, – подчеркивает она, на случай, если возникнут какие-то сомнения. – Он просто хочет все поскорее замять. Он не будет выдвигать обвинения, а его юристы сделают Лесу предложение.

– Знаю, – Леннокс поднимает телефон. – Так это все подтверждает! Какой-то чувак тебе врезал стаканом, а ты ему компенсацию предлагаешь, чтобы он, типа, молчал! Это же насколько, блин, виновным надо быть, чтобы так себя вести?

– Нет, – стоит на своем Кармел. — Как ты знаешь, заключена многомиллионная сделка по строительству исследовательского центра, которая зависит от приобретения земельного участка, прилегающего к зданиям нашего университета. Любой черный пиар – и все может сорваться. А мы четыре года над этим работали! Мэт очень заинтересован в успехе, и это многое для него значит. Он и Анджела явно очень расстроены из-за всего этого дела!

– Недостаточно, – настаивает Леннокс, раздраженный ее высокомерным видом. – Мы с Лесом были очень расстроены на протяжении сорока чертовых лет. И эта проклятая сделка по покупке земли стопудово сорвется. Я об этом позабочусь, – и он пристально смотрит на нее взглядом бывшего копа. Впервые она заметно вздрагивает, и страх в ее глазах заставляет его устыдиться своей агрессивности. Пристыженный, он продолжает заискивающим тоном. – Кажется, этот чувак всеми тут заправляет. Что, блин, тут вообще происходит?

– Я говорю тебе только то, что знаю, – парирует Кармел, скривив лицо с такой злобой, которую Леннокс никогда еще не видел. – Будь осторожен, Рэй. У Мэта влиятельные друзья.

– Ага, уж я-то знаю. Вчера они меня убить, вообще-то, пытались.

Он с трудом встает и снимает куртку со спинки стула.

– Чего?.. – Ему становится не по себе от испуганного взгляда Кармел, которая теперь понимает, как сильно ему досталось. – Что случилось? О чем ты говоришь? Это Мэт с тобой сделал? Мэт Кардингуорт?

Леннокс не знает, что ответить. Опять же, доказательств у него нет. Он лишь сердито бросает:

– Разговор окончен.

– Рэй, сядь, пожалуйста, – просит она.

Но Рэй Леннокс ковыляет к выходу, тыкая пальцем в приложение "Uber" на телефоне. Вздрагивая от мучительной боли, он спускается по ступенькам на парковку, не желая больше никогда видеть ни "Кафе Руж", ни всю эту проклятую пристань.

Мюсли-Маунтин

Возвращаясь в город под темнеющим вечерним небом, Леннокс не очень хочет столкнуться с Лесом и Кэти. Вероятно, они тоже не горят желанием его видеть. Не торопясь домой, где придется объяснить свое состояние Стюарту, и спасаясь от возобновившегося дождя, он с трудом выходит из такси у своего офиса в Севен-Дайалс. Приходит сообщение от брата:

Опять вчера нажрался? Или все с той химичкой наладилось? Угадай, кто вчера засадил рыжеволосой архитекторше? Подсказка: очень красивый шотландский актер.

Он сует телефон в карман и включает свет. Когда глаза привыкают к освещению, становится ясно, что на его рабочем месте что-то изменилось. Они с Джорджем оба раздражаются, когда выпавшую плитку ковра не возвращают на место, и Риа они тоже к этому постепенно смогли приучить. Но вот она лежит, явно не на месте, закрывая часть двух других плиток. Здесь кто-то побывал. Леннокс достает свой набор для поиска отпечатков, чтобы проверить наличие "пальчиков" на шкафах и картотеках. Ничего. Но какая-то черная ворсинка, застрявшая на краю верхнего подвесного ящика, указывает на возможное присутствие кого-то постороннего.

Убедившись, что ничего не пропало, он включает компьютер и находит статью о проектах по развитию университета. К ней прилагаются постановочные фотки Кармел. На первой она, в каске строителя, стоит и смотрит на пустое поле. Заголовок: УНИВЕРСИТЕТ РЕШИЛ ЗАНЯТЬСЯ УЧАСТКОМ В ФАЛМЕРЕ На другой фотографии она в белом комбинезоне и с планшеткой в руках – нелепым анахронизмом во времена "iPad" – склоняется над макетом нового здания, закрытым стеклом. Заголовок: ЖЕЛЕЗОБЕТОННЫЕ ФАКТЫ: СОТРУДНИК УНИВЕРСИТЕТА СОБИРАЕТСЯ ЕЩЕ РАЗ ВСЕ ПРОВЕРИТЬ

"Местный бизнесмен Мэтью Кардингуорт ведет переговоры о покупке участка земли в Фалмере, принадлежащего муниципалитету. Он расположен рядом с существующим кампусом университета Сассекса и стадионом "Брайтон энд Хоув Альбион", и бизнесмен планирует предложить его университету для размещения исследовательского центра, специализирующегося на передовых полимерных технологиях. Заведующая кафедрой химии в университете, доктор Кармел Деверо: "Это великолепный план. В настоящее время в разработке этой технологии лидирует Китай. А мы здесь, на Западе, немного отстаем. Несмотря на то, что мы постоянно внедряем инновации, наша инфраструктура находится не на должном уровне. Но, как и в случае со стадионом "Брайтон энд Хоув Альбион", этот проект позволит нам играть в премьер-лиге, и я очень рада".

Этот стул невероятно неудобный, но Леннокс знает, что попытка встать с него принесет новую вспышку боли. Решает вернуться к пропавшим пацанам и снова открывает ту статью про "способного и жизнерадостного" Джейсона Маккейба с улыбкой на лице. Затем он внимательно рассматривает фотографию приемной матери Кэрли Рейнольдс, и внезапно его сердце начинает биться сильнее, потому что Рэй Леннокс смотрит не на Кэрли, прижимающую платок к лицу, а на то, что он в прошлый раз принял за шарф. При ближайшем рассмотрении он видит, что это перекинутая через ее плечо рука другой женщины. Она более дряблая, чем на предыдущих фотографиях, но татуировка в виде ангела указывает на то, что она принадлежит приемной матери со стажем по имени Джули Уилкинс.

Вокруг него сгущается ночь, но он этого почти не замечает, не обращая внимания на мурлыканье телефона, указывающее на поступление сообщений. Постоянный шум уличного движения за окном постепенно стихает, переходя в редкий свист отдельных автомобилей. Наконец, мочевой пузырь заставляет его встать, и Леннокс с трудом поднимается на ноги, буквально вскрикнув от боли, когда его тело принимает вертикальное положение. Облегчившись в маленьком туалете, он покидает офис. Шаги по темной улице кажутся ему первым взносом за экскурсию в ад, мучительную смерть, купленную в рассрочку и сопровождаемую сериями вспышек боли, пронзающих его скелет и нервную систему. Он медленно и неуверенно минует железнодорожный мост и спускается вниз к Лондон-роуд, через неприглядный лабиринт многоквартирных домов за вокзалом. Идти очень тяжело, и он тоскует по обезболивающим, но все же продвигается к цели. Улицы впереди почти вымерли, на мокром асфальте отражаются мерцающие огни фонарей. В дверном проеме одинокий забулдыга с банкой в руке бормочет угрозы в адрес невидимого обидчика, затем что-то кричит.

Леннокс смотрит в один из закоулков, ведущих к парку. Там какая-то драка или кого-то грабят. Двое мужиков прижали к стене еще одного, постарше.

Леннокс узнает жертву – это Ральф Тренч. Хоть он сейчас и не в состоянии вмешаться, Леннокс идет по переулку в их сторону, держа в руке телефон.

Под уличным фонарем ему сначала удается рассмотреть первого из нападавших. Лет сорока, с прямой спиной, жилистый, но широкоплечий, с серебристо-седыми волосами, собранными в косичку. Он хватает Ральфа Тренча за шею и одним быстрым движением опускает голову оцепеневшей жертвы вниз, одновременно поднимая вверх колено. Очки у того слетают и падают на брусчатку, а из носа брызжет кровь. Нападавший с косичкой делает шаг назад и, поглаживая подбородок, полуприкрытыми глазами изучает свою добычу, как постоялец отеля, решающий, на какую часть шведского стола наброситься в первую очередь.

– ХВАТИТ! – ревет Леннокс, и второй из хулиганов, мускулистый мужик лет тридцати пяти, поворачивается к нему. На нем кожаная куртка. В резком свете фонаря, падающем сверху, Леннокс различает голубые глаза на загорелом лице. Поверх футболки с круглым вырезом на груди у него видна толстая золотая цепь. Он делает пару шагов по направлению к Ленноксу, двигаясь боком, как боксер, выходит за пределы зоны, освещенной фонарем, и погружается в темноту, прежде чем в следующем круге света появляется его нос, покрытый тонкой сетью кровеносных сосудов. Пока Косичка пинает ногами Тренча, который повалился на брусчатку, Боксер рычит:

– А че, тоже захотел? А ну пошел отсюда!

Несмотря на угрозу, он останавливается, потому что его сообщник закончил с Тренчем и кричит:

– Валим!

Боксер отступает, присоединяясь к своему другу с косичкой, и они уходят по переулку. Леннокс чувствует облегчение: он не в том состоянии, чтобы ввязываться в уличную драку, и пусть они сколько угодно бросают на него свои угрожающие взгляды. Чувак с косичкой, во рту у которого поблескивает золотой зуб, медленно уходит, как-то загадочно качая головой в сторону Леннокса, затем поворачивается и вместе со своим коллегой исчезает в темном переулке, выходящем на главную дорогу.

Леннокс понимает, что где-то его уже видел – может, даже среди обломков рухнувшей металлической лестницы. Осознание этого факта приносит ему еще большее облегчение от того, что двое нападавших решили смыться как раз в этот момент. Подходит к их сгорбленной жертве, которая стоит на коленях на брусчатке, держась одной рукой за стену, а другой – за лицо. Морщась от боли в собственных ранах, Леннокс помогает окровавленному и обескураженному Тренчу подняться на ноги.

– Ты в порядке?

– А тебе что за дело? – Ральф Тренч надевает покореженные очки. Одно стекло треснуто.

– Здесь бы тебе тот ножик пригодился, – Леннокс наблюдает за его реакцией. – Что, поссорился со своим дружком Кардингуортом?

– Пошел на хрен, – огрызается Тренч, запрокидывая голову и пытаясь остановить струйку крови, текущую из носа. Леннокс роется в карманах и протягивает ему несколько бумажных платочков, которые Тренч, вырвав у него из рук, прикладывает к носу. Издав жалобный звук, который, возможно, означает благодарность, он ковыляет по дорожке в сторону парка.

Оглядываясь на переулок, Леннокс думает о двух нападавших. Да, чувак, избивавший Тренча, мог быть тем человеком, который напал на него на цементном заводе, а потом ушел после их совместного падения на пол. Тренч должен о них что-нибудь знать. Леннокс следует за ним до края парка, известного как "Уровень". Похоже, он направляется к Мюсли-Маунтин, старинному району ремесленников, который когда-то назывался Ганновер-Хилл и был переименован в ходе реновации. Несмотря на то, что Тренчу порядочно досталось, измученный болью Леннокс двигается заметно медленнее. Очевидно, что догнать толстяка ему и в этот раз не удастся. Его терзают холод и разочарование.

– РАЛЬФ! – кричит он в отчаянии. – Люди, напавшие на меня, похоже, и тебе угрожают!

Тренч останавливается и медленно поворачивается, тяжело дыша,

– Что ж, у них, блин, неплохо получается, а? – Он оглядывает Леннокса. – Кто ты вообще, нафиг, такой?

– Идиот, который спас тебя от еще большего избиения, чем то, которое ты получил.

– Ну, спасибо тебе, но это ничего не объясняет! А, мистер?

Леннокс, прихрамывая, направляется к нему.

– Меня зовут Леннокс. Рэймонд Леннокс. Может, нам стоит поговорить об этом.

– Иди-ка ты на хрен, пожалуйста, мистер Леннокс, – говорит Тренч, и продолжает, словно собрав все терпение и обращаясь к ребенку: – Ты ни фига не понимаешь, с чем имеешь дело.

– Все так говорят, – замечает Леннокс. – И все дорожки в конечном итоге ведут к Кардингуорту. Кто он тебе, Ральф?

Взгляд у Тренча затуманивается.

– Кардингуорт? Как же! Он наименьшая из твоих проблем, – рявкает он и уходит.

– Что? Ральф, послушай...

– ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ! – ревет Тренч, а потом его внезапно начинает рвать на низкую траву парка. Леннокс никогда не видел, чтобы из одного человека выходило бы столько рвоты. Кажется, этому не будет конца. Когда рвота, наконец, стихает, Тренч хватает ртом свежий воздух, упираясь руками в колени, глаза слезятся, а из носа снова сильно течет кровь. Леннокс отдает ему последний бумажный платочек, который Тренч принимает с благодарным кивком и пытается привести себя в порядок. Леннокс решает слегка тронуть его за плечо.

– Ральф, дружище, мы оба в полной заднице. И я уверен, что за этим стоят одни и те же люди. Это они в ответе за гибель Гэвина Картера?

Леннокс чувствует, как под его рукой Тренч сильно вздрагивает.

– Ты где живешь? Я сам в Кемптауне, – продолжает Леннокс.

– За парком... в Ганновер-хилл, – удается вымолвить Тренчу, прежде чем его снова начинает тошнить.

Леннокс помогает ему встать, и двое измученных мужчин, взявшись за руки, буквально тащат друг друга по траве вверх по склону. Трое молодых парней, с задиристым видом проходя мимо, издевательски поглядывают на них.

– Похоже, вы, голубки, не удержались от небольшого веселья! Жесткий секс в общественном парке. Это в в стиле поколения Х!

Леннокс скорее чувствует, чем слышит, как Тренч что-то рычит в ответ, а потом оба разражаются печальным смехом. Однако это длится недолго: голос Ральфа Тренча быстро превращается в хрипящее пыхтение. Ему удается собраться с силами, и остаток пути вверх по крутому холму они проделывают в тишине, нарушаемой только натужными хрипами, исходящими из их разбитых тел. Наконец, Тренч говорит:

– Я вообще-то гостей не ждал.

Леннокс изо всех сил пялится на растрескавшийся асфальт под ногами, чтобы снова не разразиться болезненным смехом. Слова Тренча становятся понятны, когда они входят в его жилище. Гостиная, похожая на гигантский мешок для мусора, является воплощением хаоса, который приносят опустошающее горе и одиночество. На полу и мебели разбросаны одежда и коробки из-под еды навынос, консервные банки и пластиковые бутылки. В богатых домах домработницы уберут большинство признаков болезней, грехов и несчастий. Но в жилищах таких людей, как Тренч, любые личные трагедии сразу становятся заметны. Однако внимание Леннокса сразу привлекает к себе стена над камином, на которой с симметричной аккуратностью развешана коллекция мечей и длинных ножей: самурай, клеймор, палаш, рапира, кортик и ятаган. И он смотрит не на тот, который был у Тренча, когда они встретились на кладбище. Его мысли занимает другой, которого на стене нет, хотя след на пыли и два колышка явно указывают на место, где он висел.