Ричард Глостер, король английский

-- Ты действительно так думаешь, Лавелл? - уныло спросил его Ричард, не зная теперь на кого ему роптать, на себя или на Екатерину.

- Я предлагаю, мой герцог, запастись осторожностью и внимательно следить за ходом событий, - ответил виконт. - Если войска королевы поддержат нас в бою, и сама она исполнит ваше требование, значит, она вполне искренне предлагала вам свою корону. Лично я склонен доверять Екатерине: она столь не похожа на других людей своей бескорыстностью, что меня не очень удивляет ее предложение.

- Тогда она святая, хотя в это трудно поверить, - вздохнул Ричард, и тут же угрожающе заметил: - Но если мое доверие будет обмануто, тогда я не знаю, что я сделаю. Во всяком случае, ни на какие договоренности со мной Екатерина Ланкастер пусть больше не рассчитывает.

Решив на этом, герцог Глостер начал готовиться к походу. Через день длинная стройная колонна воинов направилась к северу Англии, извиваясь подобно бесконечной змее. Лучники герцога Глостера, сидели верхом позади рыцарей в начале и в конце, замыкая собой войско Ланкастеров, помещенное Ричардом Глостером в середину.

Английская армия двигалась навстречу врагу к озерному краю Лейк. Сначала Ричард укрепился в замке Сейзгер, затем свернул на запад к полуострову Фернесс, где заручился поддержкой монахов Фернесского аббатства.

Миновав крупнейшее в Англии озеро Уиндермир, армия Ричарда шла к долине Эскдейл, торопясь занять труднодоступный перевал Харднот-пасс и сохранившийся на пути к его вершине римский форт Харднот. Шотландцы и их союзники были совсем близко, в одном дне перехода от них. В этом ме­сте, Ричард, наученный горьким опытом предательства графа Стэнли, раз­делил армию, поместив войско Ланкастеров в стороне от основного места боя так, чтобы горный склон закрывал его людей от возможного нападения ланкастерцев.

Враг появился через три часа после распределения сил, когда солнце начало клониться к закату, и Ричард без промедления дал сигнал к бою, пользуясь тем, что противник не успел отдохнуть с дороги. Ричард контролировал ситуацию, но врагов оказалось больше, чем ему донесли, и их свежие лавины одна за другой обрушивались на его воинов. Ричард, по своему обыкновению, не стал прятаться за спины своих подчиненных, а во главе своего рыцарского отряда обрушился на нападающих датчан. Когда ему понадобилось сменить поврежденные доспехи, к нему подскочил оруженосец графа Оксфорда с вопросом:

-- Мой господин спрашивает, какие будут ваши указания насчет наших отрядов, милорд Глостер. Когда нам вступать в бой?

-- Оставайтесь на месте! - приказал Ричард, не глядя на посланца. - Ваши жизни слишком ценны, чтобы я осмеливался рисковать ими.

Получив столь саркастический ответ главнокомандующего, граф Оксфорд возглавлявший войско Ланкастеров, некоторое время молчал, возмущаясь пренебрежением Ричарда Йорка. Потом, немного успокоившись, Оксфорд заявил своим рыцарям:

- Воля нашей королевы состоит в том, чтобы разгромить захватчиков, посягнувших на Англию. Если герцог Глостер не желает дать нам возмож­ности исполнить волю нашей госпожи, то мы отныне свободны от всяких обязательств послушания ему. Лорды, подготовьте своих людей к немедлен­ному бою.

Разведчики еще ранее доложили графу об особенностях расположения мес­тности, и Оксфорд разделил своих воинов на несколько крупных отрядов, которые должны были по узким горным дорогам прорываться к долине Эск-дейл, а также стараться в бою соединиться с армией герцога Глостера.

Появление воинов, одетых в оранжевые ливреи с эмблемой графа Оксфорда - серебряной пятиконечной звездой - оказалось весьма своевременным - армия Ричарда уже изнемогала в битве с превосходящими силами противника. Призыв ланкастерцев к святому Георгию, покровителю Англии, стал для обессилевших людей Ри­чарда знаком истинного спасения, и они с удвоенным усердием накинулись на врага. Вступление в битву войск графа Оксфорда, находившихся доволь­но далеко от основной армии англичан, оказалось полной неожиданностью для шотландцев и их союзников. В их рядах произошло замешательство и через полчаса англичане довершили разгром чужеземных мародеров.

- Я же говорил, Оксфорд, что мы с вами еще станем добрыми боевыми товарищами, - прокричал радостно Ричард, соскакивая с коня и обнимая графа Оксфорда. Он упивался чувствами победы и облегчения от того, что вождь ланкастерцев выдержал на верность его испытание.

- Мое содействие произошло отнюдь не благодаря вам, милорд Глостер, - кисло проговорил граф Оксфорд, но Ричард только добродушно хлопнул его по плечу и сказал: - Хватит тебе искать предлог быть мною недовольным, Джон! Лучше приходи в мой лагерь ужинать со своими рыцарями.

Совместное пиршество еще более закрепило узы товарищества между сто­ронниками Алой и Белой роз, еще недавно бывших непримиримыми врагами, и в них зародилось стремление и дальше поддерживать между собой дружеские отношения.

Через день, дав отдохнуть армии, герцог Глостер направился в свое родное графство Йоркшир, чтобы своими глазами посмотреть на опустошения, произведенные чужеземными захватчиками в его землях, и из своих личных средств оказать помощь его жителям.

Остановившись в одном из городов Йоркшира Нарсборо, Ричард Глостер написал письмо королеве Екатерине, в котором извещал ее о победе английского оружия и напоминал о ее обещании, прибавляя, что будет ждать ее приезда здесь, в Нарсборо.

Письмо поначалу так обрадовало Екатерину, что она распорядилась отслужить благодарственные молебны во всех церквях Лондона. Потом ею все больше начало овладевать опасение за себя.[Author ID1: at Mon Apr 25 16:17:00 2011 ] Екатерина не могла забыть о враждебности, открыто проявленной Ричардом Йорком в их последнюю встречу, и воспоминание о ней тем более мучило ее, что она не находила ей причину. Единственным подходящим объяснением поведения герцога Глостера казалось ей объяснение, что он наконец-то проявил свою семейную ненависть к наследнице рода Ланкастеров.

Но для Екатерины оказалось невозможным нарушить свое обещание, и она начала приготовления к отъезду. Чтобы победить растущий страх за свою жизнь, юная королева обратилась за поддержкой к своему духовнику, без утайки рассказав ему обо всех своих сомнениях и страхах. Набожный священник поспешил ее утвердить в вере во всемогущего бога, который проявляет себя во всех делах, творящихся на земле, и Екатерина приободрилась, снова веря, что ее жизнь находится в руках бога.

К несчастью, разговор королевы с духовником подслушала ее придворная дама, леди Мери Хилтон, одна из ярых приверженец Ланкастеров. Ее возмутила сама мысль о том, что престол может снова достаться Ричарду Йорку, и она поспешила с неприятным известием к графине Оксфорд. Графине также не понравилось намерение Екатерины, и она обратилась за советом к епископу Джону Мортону, так и оставшемуся непримиримым врагом герцога Глостера. Епископ Илийский, поразмыслив, заверил графиню Оксфорд, что приложит все свои усилия, чтобы переубедить королеву.

Екатерина отправилась в путь, имея немногочисленную свиту, явно не соответствующую ее сану, - никакая придворная дама не оказалась настолько преданной ей, чтобы отправиться вместе со своей госпожой в опасное и непредсказуемое путешествие к Ричарду Глостеру. Из женщин королеву сопровождали только две служанки.

Кортеж королевы не успел далеко отъехать от Лондона, когда его остановил отряд неизвестных воинов и приказал путешественникам следовать за ними. Екатерина с отчаянием подумала о том, что герцог Глостер, получив всю английскую армию, решил больше не снисходить до разговора с нею, и заточить е тюрьму. Двери ее кареты так плотно закрыли, что она даже не могла наблюдать за дорогой, по которой ее везли.

Через два дня, уже поздно вечером, кортеж королевы въехал в Кронклейд и направился в замок епископа Илийского. Полнее смятение овладело Екатериной, когда в новом месте ее поместили в убогую темную комнатку со слепым окошком. Тогда она окончательно уверилась в том, что враги заточили ее в тюрьму и сбывается один из самых тяжелых кошмаров ее детства.

Утром Екатерина испытала немалое облегчение, увидев не предполагаемых врагов, а своего сторонника епископа Мортона и графиню Оксфорд, и тут же удивилась их неподобающему обращению с ней.

-- Ваше величество, мы хотели показать вам, что вас ожидает, если вы предадите себя в руки герцога Глостера, - объяснил Джон Мортон.

-- Подумайте, сможете ли вы выдержать длительное заточение, если даже одна ночь показалась вам невыносимо тягостной. Мы это сделали для вашего же блага, - прибавила графиня Оксфорд.

-- Вам не следовало так поступать, - мягко упрекнула их Екатерина. - Существует много примеров, подтверждающих, что милорд Глостер благородный и великодушный человек, я верю в его справедливый суд, и в то, что его решение будет благом для Англии.

-- Моя королева, герцог Глостер великодушен и милостив только для своих друзей и родственников, врагам его семьи нечего надеяться на его снисхождение, - продолжал запугивать ее Джон Мортон. - Вы отняли у него корону, и тем самым так унизили его, что он никогда вам этого не забудет и не простит. Согласен, вы сделали для него много добра, но тем самым предоставили ему великий соблазн покончить с вами раз и навсегда. Не подвергайте свою драгоценную жизнь явной опасности, умоляю вас!

-- Милорд Глостер немилосердно расправлялся со своими врагами, это верно, но его жестокость с предателями была обоснованной, - машинально проговорила королева.

От настойчивых гипнотизирующих слов епископа Мортона у Екатерины начала кружиться голова. На мгновение ей представилось, что ее душа наподобие прекрасной принцессы заключена в башню своей твердости, а страх, сомнения, опасения и ужас все больше атакуют ее, усиливая свой натиск. Но она должна была выстоять, чтобы не оказаться вероломной в глазах Ричарда Йорка.

Екатерина около недели стойко сопротивлялась уговорам Джона Мортона, продолжавшего держать ее в заточении. Наконец самого епископа сломила ее угроза, что если он немедленно не отпустит ее, она непременно отречется от своего сана и пострижется в монахини. Напуганный не на шутку Джон Мортон тут же предоставил ей свободу, и Екатерина продолжила свой путь на север.

В результате происков епископа Илийского был потерян месяц, и лицо Ричарда Глостера, находившегося в Нарсборо, мрачнело день ото дня. Когда вышли все возможные сроки получения ответа от Екатерины, герцог Глостер вызвал виконта Лавелла и сказал ему:

• - Лично у меня больше не осталось сомнений, что королева была неискренна со мной.

-- Увы, ваша светлость, - развел руками виконт, подтверждая его мнение. Ричард глубоко вздохнул и продолжил:

-- Но я не хочу ничего предпринимать сгоряча. Нужно послать искусных шпионов, чтобы они выяснили, что замышляет Екатерина Ланкастер, и в соответствии с этим принимать решение.

-- Вполне с вами согласен, ваша светлость, - кивнул головой его советник. - Позвольте порекомендовать вам Уилла Шорби и...

Тут приветственный залп из пушек прервал речь виконта Лавелла. К герцогу Глостеру спешно подошел мажордом, сообщивший:

- Ваша светлость, королева почтила нас своим присутствием.

Лицо Ричарда мгновенно прояснилось, и он поспешил в главный зал замка встречать Екатерину, Юная королева уже находилась там и терпеливо внимала стенаниям графа Оксфорда, возмущавшегося тем, что у нее оказалась до неприличия маленькая свита. Выждав конца его речи, Екатерина приветливо улыбнулась ему и заметила:

-- Милорд Оксфорд, разве мне нужна иная свита, если здесь в Нарсборо меня окружают самые доблестные рыцари Англии.

-- Так вы приехали к нам за свитой, государыня? - спросил у нее Ричард после приветствия. - Почему вы так задержались, я ожидал раньше вашего приезда.

• - Милорд Глостер, я приехала узнать ваше решение, - ответила Екатерина. - Поздно я приехала, потому, что сбилась со своими сопровождающими с дороги.

-- Что это за решение? - обеспокоенно спросил граф Оксфорд.

-- Вы узнаете об этом, Джон, когда все знатные лица соберутся здесь, - сказал ему Ричард, и велел мажордому провести королеву в комнату для отдыха.

Герцог Глостер мало поверил в объяснение Екатерины с путаницей дорог, и он решил допытаться правды от ее свиты. Выбор Ричарда пал на одиннадцатилетнего пажа королевы, и мальчик, напуганный близким присутствием грозного герцога Глостера, быстро рассказал ему о пребывании Екатерины у епископа Мортона.

Ричард лишился всяких сомнений по поводу принятия решения. Вечером, когда собрались все лорды, бывшие в Нарсборо, он пригласил на собрание Екатерину, и с нею вошел в главный зал замка.

- О каком своем решении вы собираетесь сообщить нам, милорд Глостер? - обеспокоенно спросил его герцог Норфолк.

Ричард глубоко вздохнул и объявил:

- В ознаменование нашей победы я призвал королеву Екатерину, чтобы с вашей поддержкой в скором времени короновать ее на английский престол - это укрепит мощь нашего государства. Пусть всякий, кто изменит королеве, станет также клятвопреступником в глазах бога.

Слова герцога Глостера вызвали самое горячее одобрение лордов партии Ланкастеров и некоторую растерянность сторонников его семьи, не ожидавших, что Ричард собственными усилиями станет возвышать свою основную соперницу в борьбе за корону. Безучастным не остался никто, все шумели и переговаривались. Екатерина тихо спросила у Ричарда:

- Зачем вы так поступили, милорд? Я же говорила вам, что без споров уступлю вам свое место, будь на то ваше желание.

- Я еще раз признал вас своей королевой именно потому, что это ваше место, - ответил Ричард Глостер. - Могу с чистой душой поклясться на Библии, что я никогда не стремился захватить чужое, и, если отстаивал свои права на королевскую власть, то только потому, что так лучше мог защитить свою семью и свою страну. В вас я не вижу угрозы для своей семьи. Что касается моих желаний, то если бы только Бог позволил мне полюбить кого-нибудь всей своей душой - я стал бы самым счастливым человеком на свете.

Екатерина ничего не сказала на эти слова герцога Глостера, но про себя подумала, что их устремления во многом совпадают.

Через неделю после заявления герцога Глостера в Нарсборо, в Вестминстере состоялась коронация Екатерины Ланкастер. Над Тауэром взвилось бело-синее знамя с символами новой королевы. Верная памяти своего отца Екатерина взяла его эмблему - королевскую пантеру. Геральдическую пантеру чаще всего изображали разъяренной, огнедышащей, но Екатерина выбрала изображение Пантеры Пробуждающейся, символизирующей существо прекрасное и доброе. На языке геральдики, когда Пантера пробуждается, она своим чудесным пением может увлечь за собою всех животных кроме злобного дракона. Пантера Екатерины Ланкастер была черного цвета - цвета мудрости, в своей вытянутой лапе она держала два скрещенных страусовых пера белое и золотое, бывших также эмблемой короля Генриха Шестого. Белое перо означало чистоту, благородство, а золотое - прочность, богатство. Стремительность Пантеры, обещавшая быстрые благоприятные перемены в сочетании с другими символами позволила Екатерине Ланкастер сочинить для себя личный девиз следующего содержания -"Скорая в милости, стойкая в невзгодах". Подобная символика, отражающая мягкий великодушный характер юной королевы окончательно расположила к ней жителей Лондона и гостей столицы, и они искренне приветствовали коронацию Екатерины Ланкастер. Торжественная церемония была столь же многолюдной, как и коронация Ричарда Третьего, но в настроении людей больше не было напряженной настороженности, ее сменила умиротворенность и неясная надежда на лучшее будущее.

Из светских лиц герцог Глостер ближе всех стоял к королеве, и его все больше занимал вопрос - проявит ли сегодня себя дух-покровитель Англии, чтобы обеспечить благополучное царствование юной Екатерины. Он стал внимательнее следить за происходящим, подмечал все необычное, что про­исходило вокруг. Но в этот раз Ричард пропустил появление светящегося облачка, и едва не вскрикнул от неожиданности,- увидев, что оно плавно входит в его любимое жемчужное кольцо, память о его покойном отце. Сама Екатерина не смотрела по сторонам, с благоговением внимая архиепископу Кентерберийскому, венчавшему ее на царство.

После коронации Екатерина по обычаю произвела избранных сквайров в рыцари, и наградила воинов, особенно отличившихся в битве при Хардноте. Больше всех наград получил герцог Глостер. Екатерина сохранила за ним звание главнокомандующего, одарила дорогим миланским оружием, и вернула ему некогда дарованным Эдуардом Четвертым титул лорда-наместника Севера Англии, сделав его вторым после себя лицом в английском государстве. Герцог Глостер получил безраздельное господство над северной половиной Англии, и фактической власти у него оказалось больше, чем у самой королевы.

Дополнительно ко всем традиционным благам, которыми одаривала коро­лева Екатерина своих подданных в знаменательный для себя день, она возродила древний обычай, согласно которому частичка ее счастья досталась самым обездоленным нищим. Накануне своей коронации Екатерина послала своих слуг искать бедняков, наиболее нуждающихся в помощи, и поручила привести их в Вестминстер. В назначенный час после своей коронации Екатерина в присутствии большинства представителей знати Англии, опустилась на колени и начала мыть многострадальные ноги нищих, босиком исходивших все дороги страны в поисках милосердия. Она осторожно, с явным знанием дела, приобретенным в результате ухода за больными в аббатстве де Сенанк, омывала разбитые ноги бедных людей, стараясь не задеть их раны, и смазывала их по необходимости целебной мазью. При лечении бедняков в ней крепла решимость лечить также свою страну, истерзанную длительными войнами.

При столь непривычной заботе многие зачерствевшие сердца нищих дрогнули, и они вновь уверовали в божье милосердие, пославшего им добрую королеву. Бы­ли тронуты душевно и многие лорды, обычно не снисходившие до того, чтобы удостоить своим взглядом обнищавших людей. Своими действиями королева Екатерина показывала, что считает нищих равными ей в человеческом достоинстве. Этот пример полного смирения, смыкающего подобно магичес­кому кольцу высшую власть с отверженными ею людьми, вновь соединяющего воедино разные частицы мира, бывшего некогда единым целым, стал незабываемым зрелищем для свидетелей коронации Екатерины Ланкастер. Напоследок королева ласково переговорила с бедняками и одарила каждого из них пятнадцатью золотыми монетами, по числу своего возраста, давая им возможность начать безбедную жизнь.

-- Сэр Уильям, вам назначение королевы ничего не напоминает? - спросил рыцаря Кэтсби виконт Лавелл после завершения церемонии.

-- Что вы имеете в виду, милорд? - озадаченно спросил тот.

-- Видно, что наш господин Ричард Глостер повторяет тот же путь восхождения к власти, который он совершил при короле Эдуарда, - несколько нетерпеливо высказался проницательный Лавелл. - Вспомните, Эдуард так назначал нашего господина сначала герцогом Глостером, затем командующим своими войсками и наместником северных областей Англии. Не думаю, что это простое совпадение. У меня предчувствие, что настанет день, когда мы снова назовем нашего повелителя Ричарда английским королем!

-- Побойтесь бога, виконт, как вы можете говорить такие вещи в день коронации королевы. Это прямая измена, - обеспокоенно произнес сэр Уильям Кэтсби. - К тому же наш герцог явно не склонен подрывать благополучие королевы Екатерины, наоборот, он всячески укрепляет его.

-- Но я не говорил, что новое возвышение Ричарда произойдет вопреки воле Екатерины, - на губах виконта Лавелла появилась тонкая улыбка.

-- Вы говорите невероятные вещи, милорд Лавелл, всему есть предел. Оставим этот бесплодный и опасный разговор, - нервно проговорил рыцарь Кэтсби, и поспешил раскланяться со своим собеседником.

Мысли самого Ричарда не посещали подобные аналогии в его судьбе, он все больше погружался в размышления по поводу своего жемчужного кольца, в которое неожиданно вселился дух-покровитель царствования Екатерины. Ричард решил, что кольцо-талисман стало слишком ценной вещью, чтобы дальше носить его, и пришел к выводу, что его нужно отдать на хранение доверенному слуге, способному сберечь его от повреждения и потери.

С такими мыслями Ричард приехал в Бейнардз-касл, и там застал группу людей, весьма, похожих на заговорщиков, что ему решительно не понравилось. Возглавляли собрание лорд Невилл и герцогиня Сесилия Йоркская, которая сразу призвала сына к ответу.

- Объясни мне твое поведение, Ричард! - обрушилась она на него, как только увидела: - Я сижу в своем замке в полной уверенности, что мой сын начнет возвращать себе утраченное достояние при благоприятном случае, а вместо этого слышу как он, моя надежда и опора всех Йорков, своими руками водрузил свою же корону на голову трижды проклятой Ланкастер!

- Постарайтесь успокоиться, матушка, в обсуждении столь важной темы эмоции совершенно ник чему, - сухо предложил ей Ричард. - Если юристы стран Европы, включая представителя святейшего отца, признали, что Екатерина Ланкастер больше всех живущих людей имеет право на английскую корону, то значит, так оно и есть.

- Зачем нам мнение крючкотворов-юристов, морочащих головы людей, если мы знаем, на чьей стороне правда! - вскричала его неугомонная мать. - Твой, светлой памяти отец, мой незабвенный супруг Ричард Йоркский, ясно и недвусмысленно постановил, что корона Англии - это законное достояние Йорков. За это мы, наши родственники и верные слуги на протяжении тридцати лет проливали свою кровь, и что же получается напрасно. Только воля твоего покойного отца должна стать для тебя законом. Ричард, я предупреждаю тебя, не смей нарушать ее, не смей дальше выступать против нее.

- Матушка, обстоятельства с момента выступления моего отца против Маргариты Анжуйской сильно изменились, мне нужно действовать по-другому, не так как хотите вы, - попытался терпеливо объяснить Ричард, но мать не желала его слушать и возмущенно проговорила:

- Каким образом обстоятельства могут измениться? Мы Йорки, а девчонка Ланкастер, никакой мир между нами невозможен. Сама она, наверное, точное подобие своей матери Маргариты Анжуйской!

- В этом вы сильно ошибаетесь, моя госпожа, королева Екатерина воплощение доброты и милосердия, - тон Ричарда значительно смягчился, когда он заговорил о юной королеве. - Сегодня она всех изумила своим состраданием к обездоленным беднякам, собственноручно омыв раны на их ногах. Маргарите Анжуйской и в голову не пришло сделать нечто подобное.

- Лицемерка! - бросила герцогиня Йоркская. - Она старается, чтобы люди забыли нечеловеческую жестокость ее матери.

- Знаете, матушка, меня самого враги часто обвиняли в лицемерии и коварстве, когда я искренне обещал им милосердное прощение. Может вам стоит лично познакомиться с королевой, чтобы убедиться, на что она способна? - предложил ей Ричард, но герцогиню Йоркскую затрясло от одного предложения знакомства с дочерью ее смертельного врага.

-- Как, ты хочешь моего унижения, Дик, моей смерти?! - вне себя воскликнула она. - А я рожала тебя в адских мучениях два дня, и думала, что ты всю жизнь будешь ценить это, и не доставишь мне новых страданий. Но ты, видно совсем не думаешь об этом, если так пренебрегаешь своим долгом перед нашей семьей. Если бы не поддержка твоего кузена Невилла, я бы не пережила эти ужасные дни. Я настаиваю, Ричард, чтобы ты немедленно принял меры по возвращению престола.

-- Матушка, да любите ли бы меня хоть немного? - спросил Ричард, начиная терять терпение.

-- Конечно, сын мой. На тебя я всегда надеялась больше, чем на остальных своих детей, и доверяла тебе как самой себе. Почему ты спрашиваешь об этом? - удивилась герцогиня.

- Вместо того чтобы радоваться, тому, что я сохранил жизнь, свободу и отчасти свое прежнее положение, вы сокрушаетесь только о том, что я потерял корону, - резко ответил Ричард.

- Я безмерно радовалась, когда получила известие о твоем спасении, но сейчас мы говорим о другом - о возврате нашего прежнего положения, - нетерпеливо отмахнулась герцогиня, и всплакнула: - Несчастные мои внуки, ничего хорошего их не ждет при правлении королевы Ланкастер.

-- Матушка, я найду способ обеспечить достойное будущее своим племянникам, ведь я восстановлен в звании лорда-наместника Севера, - пообещал Ричард.

-- Слава богу, что хотя бы на это у тебя хватило ума, - вскинула голову герцогиня.

- Напрасно вы столь высокого мнения о моем уме, эту завидную должность я получил благодаря милости королевы Екатерины, - иронично проговорил Ричард.

- Ах, я просто не могу больше слышать, с каким почтением ты отзываешься об Ланкастер, - взорвалась герцогиня Йоркская. - Решай, что тебе дороже - интересы твоей семьи, или интересы этого отродья Анжуйской волчицы. Я требую, чтобы ты начал с нею борьбу за возвращение твоих законных прав,

- Если я так поступлю, то стану презренным клятвопреступником в глазах всех честных людей, и своих собственных, - парировал Ричард, и его бурный разговор с матерью закончился ссорой. Герцогиня покинула зал, крича, что запрещает Ричарду разговаривать с нею, пока он не одумается.

Размолвка с матерью тягостно подействовала на герцога Глостера: он так сильно любил и почитал ее, что всегда был склонен исполнять ее волю в ущерб своим желаниям. Но сейчас был случай, когда он никак не мог послушаться герцогиню Йоркскую, и противоречие между приказом матери и своими принципами повергло его в длительную подавленность.

От мрачных размышлений и безнадежных попыток умилостивить герцогиню Йоркскую Ричарда отвлекло известие, что королева Екатерина сзывает в Тауэр членов королевского Совета. Герцог Глостер поспешил отправиться на Совет, поскольку все касающееся королевы казалось ему важным, и он не хотел ничего пропустить из того, о чем будет говориться на первом совещании царствования Екатерины.

Его мнение разделяли многие вельможи: когда Ричард Глостер прибыл в Тауэр, весь Совет собрался почти в полном составе, - не хватало только дяди королевы, герцога Бедфорда, засевшего в своем уэльском поместье. Королева Екатерина также не заставила себя долго ждать, и после, взаимных приветствий сказала, обращаясь ко всем присутствующим:

- Милорды, я позвала вас, надеясь, что вы поможете мне своим советом в важном вопросе, касающегося укрепления судьбы престола. Настало время подумать о моем замужестве. Подскажите, кто, по-вашему, наиболее достоин стать моим мужем, и помните, что подыскивая мне жениха, вы выбираете себе короля. Так поразмыслите об этом человеке, выбор которого должен послужить наибольшим благом для Англии.

Приглашенные советники поблагодарили королеву за доверие и приступили к обсуждению кандидатуры будущего английского монарха, искренне стремясь выбрать жениха Екатерине, наиболее соответствующего государственным интересам Англии. Они перебрали поименно всех ближайших родственников шотландского короля, арагонских принцев, немецких и итальянских князей, не упустив из виду даже царствующих особ далеких Польши, Венгрии к Чехии. Но до единодушия спорившим лордам было далеко: лорды партии Ланкастеров склонялись к традиционному для Англии брачному союзу с Францией, и советовали королеве выбрать себе в мужья одного из французских герцогов: йоркисты, у которых с французами сложились неприязненные отношения, были решительно не согласны. Против каждой кандидатуры находились какие-то возражения: то жених был намного ниже Екатерины по социальному положению, то союз с ним не сулил никаких выгод, то его нравственные качества вызывали серьезные возражения. Только герцог Глостер не вмешивался в разгоревшийся не на шутку спор, и происходящее все больше вызывало в нем откровенную досаду. Он предпочел бы, чтобы вопрос о замужестве Екатерины вообще не поднимался, ему казалось немыслимым, чтобы рядом с его королевой оказался неведомый муж, которого он и знать не желал. Но сознавая, что рано или поздно эта тема все равно будет обсуждаться, Ричард изобразил на своем лице улыбку и обратился к присутствующим:

- Милорды, я вижу, вы не очень справляетесь с возложенной на вас задачей. Остается спросить у самой королевы, чью кандидатуру она считает наиболее подходящей, и рассмотреть ее со всей тщательностью.

Екатерина с благодарностью посмотрела на Ричарда, - из всех присутствующих только он высказал личное участие к ее судьбе и к ее мнению. Без него юная королева все больше чувствовала себя неодушевленным предметом, который не постесняются отдать тому, кто больше за него заплатит.

-- Благодарю вас за внимание, милорд Глостер, - тепло улыбнулась ему Екатерина. - Я действительно приметила одного знатного жениха для себя, но молчала, поскольку никто не счел нужным упомянуть о нем.

-- И кто же это? - нахмурился Ричард.

-- Владетельный лорд Патрик Александр 0"Коннел, потомок древнеирландских королей, - ответила Екатерина. - Я наводила о нем справки. Он наиболее влиятелен среди ирландских вельмож, ему недавно исполнилось двадцать девять лет, он отважный воин, честный и справедливый правитель, никто не может упрекнуть его ни в одном пороке. Лучшего монарха для Англии и желать нельзя.

Несмотря на все перечисленные королевой привлекательные качества жениха, всеобщее изумление ее выбором воцарилось в королевском Совете.

-- Как, королева выбрала ирландца?! - только и слышалось во всех углах в перешептывании английских лордов. Для них это было невероятно, поскольку ни к кому англичане не относились столь пренебрежительно как к ирландцам. Ирландия была для них не более чем колонией, которой можно было управлять исключительно по своему произволу.

-- Ваше величество, ирландцы совершенные варвары, - немного опомнившись, высказал общее мнение граф Суррей.

- Даже если они не столь образованы, как вы, милорд Суррей, это не дает вам права относиться к ним с презрением, - ответила спокойно Екатерина. - Ирландцы, как и англичане, дети Божьи, создания его рук, и пренебрегать ими все равно, что идти против бога, подвергая сомнению совершенство его творений. У каждого народа свой путь, свои трудности и испытания, но англичанам не стоит быть высокомерными только потому, что в распределении жизненных благ им повезло больше, чем ирландцам. Здесь уместно вспомнить библейскую заповедь: "Последние да будут первыми, а первые - последними", так что опасайтесь, чтобы этот постулат не оказался верным в отношении вас.

- Здесь не религиозный диспут, моя королева, а совещание, посвященное решению проблем нашего государства. И я уверяю вас, что англичане никогда не признают над собой короля-ирландца, так что прошу вас, откажитесь от своего замысла, - резко произнес граф Оксфорд.

- Но мой выбор должен решить многие трудные вопросы, сэр Джон, - живо ответила королева. - Надеюсь, вам известно, что сейчас в Ирландии зреет заговор лорда Морхольта, который желает привлечь по свои знамена как можно больше своих земляков, недовольных английским владычеством. Столь угрожающая ситуация возникла во многом благодаря пренебрежительному отношению англичан к ирландцам. Мой брак с лордом О"Коннелом значительно исправит положение и сблизит наши страны. Мы больше станем общаться с ирландцами, и со временем будем сближаться друг с другом. Неравные части всегда отдаляются друг от друга, а равные стремятся к сближению. Если вы хотите сохранить Ирландию, лорды, стремитесь к равенству с ирландцами.

При этих словах Екатерина посмотрела на герцога Глостера, надеясь обрести в нем поддержку, но по его потемневшему взгляду она поняла, что он является наиболее упорным противником ее намерений. У королевы пропало желание что-либо доказывать своим советникам, и она утомленно произнесла:

- Судя по тому, что мы так и не смогли прийти к единому мнению, нам следует отложить решение вопроса, но я обещаю рассмотреть кандидатуры, вызвавшие наибольшее количество голосов. Прощайте, милорды.

Лорды выразили удовлетворение уступкой королевы: и, довольные собою пошли домой, не смотря на то, что ни один вопрос не был положительно решен. В отличие от них герцог Глостер ничуть не испытывал облегчения, понимая всю временность отсрочки.

-- Рано или поздно один из этих проклятых женихов явится в Англию, - высказал он свою тревогу приближенным.

-- Да, ваша светлость, и расклад сил может существенно измениться, причем не в нашу пользу, - согласился граф Суррей.

-- Мой господин, а почему бы вам не посвататься к королеве Екатерине? - как ни в чем не бывало, спросил виконт Лавелл. Ричард остановился на ходу, и изумленно посмотрел на виконта.

-- Неужели это возможно? - не веря, прошептал он.

-- Конечно, возможно, - утвердительно произнес виконт Лавелл. - Вы и королева не состоите в близком родстве. Вы - вдовец, она - незамужняя девушка, и вы оба не связаны обязательствами с другими особами. У церкви не будет ни единого возражения против вашего брака.

-- Даже лорды партии Ланкастеров скорее предпочтут вас в качестве мужа королевы, милорд Глостер, а не какого-нибудь ирландца, - вставил граф Суррей.

Ричард не сразу ответил на эти заманчивые предложения, некоторое время постоял в раздумье. Совещание в Тауэре раскрыло ему глаза на обстоятельство, мысль о котором он раньше пытался прогнать прочь, - что он влюблен в Екатерину Ланкастер. Страх увидеть Екатерину замужем за другим мужчиной наконец заставил его признать свою любовь и подталкивал к решительным действиям. Но Ричард сомневался, что юная королева благосклонно отнесется к его сватовству. Пятнадцатилетней девочке вряд ли могла понравиться перспектива совместной жизни с мужчиной с изуродованной фигурой и малопривлека­тельной внешностью, который, вдобавок, был, по крайней мере, на семнадцать лет старше ее, и стоял на социальной лестнице ступенькой ниже.

Но теперь Ричард не хотел сдаваться судьбе без борьбы.

- Я попробую посвататься к Екатерине, но сначала я попрошу лондонского епископа отправиться к королеве и узнать ее мнение, - сказал он своим советникам.

Лондонский епископ Томас Кемп издавна благоволил герцогу Глостеру как к благо­честивому прихожанину, и охотно согласился выполнить его просьбу. Отсутствовал церковный прелат довольно долго, и приближенные Ричарда могли видеть, как от волнения бледнеет его лицо.

Наконец, епископ приехал в Бейнардз-касл, и сокрушенно сказал:

- Увы, милорд Глостер, я вынужден сообщить вам отрицательный ответ. Королева Екатерина не считает возможным свой брак с вами. Напрасно я убеждал ее дать согласие, говоря, что ваш семейный союз принесет настоящий прочный мир в Англию. Напрасно твердил о ваших высоких моральных качествах, о том, каким прекрасным мужем вы были для королевы Анны, упокой господи ее благородную душу.

- Не беспокойтесь, ваше преосвященство, я был готов к такому ответу, - невозмутимо произнес Ричард, но пальцы его непроизвольно сжались.

- Королева объяснила причину, по которой отказывает герцогу Глостеру?- спросил виконт Лавелл.

-- Да, и, думаю, эту причину сочтут уважительной много людей, - кивнул головой епископ. - Королева сказала, что вы, ваша светлость, достойный жених для любой невесты, но не для нее. Вас разделяет кровавая вражда ваших семей, и она все больше склоняется к кандидатуре лорда ОКоннела.

-- Действительно, прошлое нельзя изменить, и это ужасно, - пробормотал Ричард, как бы соглашаясь с мнением Екатерины. - Невозможно воскресить ни короля Генриха с принцем Эдуардом, ни моего отца и брата Эдмунда.

При этом герцог Глостер подумал, что ему все равно придется хлопотать о своей женитьбе, хотя после смерти королевы Анны он поклялся самому себе больше не вступать в брак. Но одиночество Ричард переносил хуже, чем прежде думал, вдовство все больше тяготило его.

Однако стоило Ричарду задуматься о поисках подходящей невесты, как он сразу осознал, что кроме Екатерины Ланкастер ему никто не нужен. Выпущенная на свободу любовь к ней переполняла собою всю натуру Ричарда. Он часто испытывал жгучее желание поведать о своей любви к Екатерине всем, кто только попадался на его пути мужчине, женщине, ребенку, собаке, дереву и далее каменному столбу. Только опасение смутить покой любимой девушки, холодно отнесшейся к идее брака с ним, заставляло его хранить тягостное молчание. В нем все больше росло желание видеть свою королеву, и он придумывал любые поводы и отговорки, чтобы остаться в Лондоне и посещать дворцовые приемы Екатерины. Править подвластным ему севером Англии он послал виконта Лавелла, отличавшегося острым умом и проницательностью.

Когда наступило лето, двор королевы отправился на проживание в Виндзорский замок, расположенный в тридцати километрах к западу от Лондона. Ричард последовал за Екатериной, пользуясь тем, что королева привечает каждого, кто помогал ей восстановить мир между сторонниками Ланкастеров и Йорков. При ней по-прежнему находились юноши и девушки из знатных семей Англии, и некоторые из них уже успели вступить по своей сердечной склонности в брачный союз, способствующей политике умиротворения Англии, задуманной королевой. В Виндзор также поехали старшие племянники герцога Глостера.

Екатерина поняла, почему многие люди ожесточенно борются за королевскую власть. В Виндзоре ее буквально окружало море почитания и восхищения, и королева сполна познала сладость человеческих похвал и ком­плиментов, на которые не скупились окружавшие ее придворные. Особенно отличились поэты и менестрели: они называли Екатерину "самой драгоценной розой Англии", "ангелом-хранителем страны", "королевой прелести". Менестрелю Гауэру ей даже пришлось заметить с улыбкой:

- Право, милый певец, вы слишком усердствуете в описании моей красоты, пора бы вам отдохнуть. Уделите внимание принцессе Елизавете Йоркской, которая гораздо более достойна, чем я, ваших поэтических вздохов, иначе я подумаю, что у вас слабое зрение, и усомнюсь в искренности ваших похвал.

Менестрель тут же с готовностью занялся поклонением старшей дочери Эдуарда Четвертого, и Екатерина получила возможность включиться в веселую игру в отгадывание кольца, затеянную ее ровесниками. Извилистый берег Темзы, на котором был расположен Виндзор, способствовал игре в прятки, и дни королевского двора проходили в беззаботном веселье и забавах.

Все это очень не нравилось посланцу Маргариты Бургундской, Жану де Флавиньи, приехавшему по приказу своей госпожи обговорить с герцогом Глостером совместные действия, и вместо этого вынужденного наблюдать придворную комедию нравов, поскольку Ричард избегал всякого общения с ним. Бургундский советник выговаривал сэру Кэтсби за то, что он не мог повлиять на своего господина в нужную для Флавиньи сторону.

- Династия Йорков унижена и ограблена, а ваш хозяин предпочитает, как ни в чем не бывало наблюдать, как веселится его удачливая соперница. Герцог Глостер когда-нибудь закончит заниматься всей этой чепухой вроде "судов любви", "стран нежности" и "селений сердца", о которых я слышу здесь с утра до ночи? Моей повелительнице очень не понравится все происходящее здесь, уверяю вас.

- Милорд Глостер пытается угодить королеве, его поведение - обычная светская любезность, не более того, - осторожно заметил Уильям Кэтсби.

- Иногда миром можно добиться большего, чем войной.

- Но не полной капитуляцией! - резко возразил Жан де Флавиньи, и показал рукой. - Смотрите, ваш король просто глаз не сводит с этой самозванки.

- Тише, мессир, прошу вас, - осторожно прошептал Кэтсби. - Теперь говорить так считается изменой.

- Измена это то, как ведет себя Ричард Йорк, - возмущенно проговорил бургундец. - Похоже, он собирается принять участие в очередном диспуте по поводу выбора цветов, а не радеть о возвышении своего рода.

Галантнее молодые люди принялись срывать цветы с кустов роз в честь дам, завладевших их сердцем, и прикалывать их к своей одежде, но и здесь политическая осторожность не покинула их. Были сорваны розовые, желтые, бордовые розы разных оттенков, но никто не осмеливался притронуться к алым и белым розам. Юный граф Уорик замешкался, поскольку роз безопасных окрасок уже не оставалось, а ему хотелось преподнести цветок принцессе Анне Йоркской, третьей дочери Эдуарда Четвертого и Елизаветы Вудвилл, которая в эти дни стела его неизменной спутницей. Королева заметила его затруднение и решила ему помочь.

- По-моему, граф, цвет вашей дамы запечатлен на розе, находящейся возле вашей левой руки. Берите ее и несите принцессе Анне, - как ни в чем не бывало, произнесла Екатерина, и, сорвав белую розу, подала ее Уорику. Юный граф смущенно поблагодарил королеву и поспешил к своей принцессе. Только тогда Екатерина заметила стоящего рядом герцога Глостера, и удивленно произнесла:

- И вы, милорд, пришли за цветком?

-- Разве я так сильно отличаюсь от остальных людей, моя королева, что

не могу испытывать тех же желаний, что и они? - мягко спросил Ричард.

-- Я не это хотела сказать, я просто не знала, что у вас есть дама сердца, заторопилась сказать Екатерина. - Можно узнать ее имя?

-- Вы узнаете ее по розе, которую я сорву, - пообещал Ричард, и сор­

вал алую розу. - Из двух роз я всегда выбирал одну, и никогда не думал, что предпочту ей другую.

- Если дама принадлежит к сторонникам моей семьи, то вам придется

весьма трудно, - сочувственно произнесла Екатерина. - Дай-то бог, чтобы она верность любви поставила выше верности семейному долгу.

- Я об этом молюсь, но пока молитвы мне не помогают, - подавленно произ­нес Ричард.

- Видно вам придется еще не один десяток алых роз сорвать, - пошу­тила Екатерина, и поспешила на зов графини Оксфорд, гадая про себя, кто счастливая избранница герцога Глостера. Ричард проводил ее с за­туманившимся от счастья взглядом, и сильнее сжал колючий цветок в сво­ей руке. Алая роза не так легко ему далась, как белая Екатерине: она сопротивлялась, когда Йорк срывал ее со стебля, и в его руке впилась своими острыми шипами в его ладонь, стремясь поскорее расстаться с че­ловеком, враждебному Ланкастерам. Но Ричард только сильнее сжимал алую розу в своих пальцах, словно именно в ней заключалось его счастье, и зловредный цветок, смирившись, перестал причинять ему боль.

Обремененный многими житейскими и семейными заботами Ричард давно утратил пылкость чувств, свойственную юности, но любовь к Екатерине заставила его вспомнить прежнюю счастливую окрыленность души, которой не страшны никакие преграды. Он чувствовал себя так, словно помолодел на несколько лет, и во многом снова уподобился чистым сердцем юноше, каким был когда-то много лет назад. Ричард мог удовлетвориться одним лицез­рением Екатерины, довольной, счастливой и свободной от женихов, и больше ничего не желать сверх этого. Он торопился насладиться обществом юной королевы, пока ее ничего не связывало с другим мужчиной.

Вскоре герцог Глостер стал значительно меньше видеть Екатерину, пос­кольку она начала посвящать свой досуг посещению Итона - виндзорского колледжа для одаренных мальчиков, основанного Генрихом Шестым. Королева часто беседовала с преподававшими там священнослужителями, лично знавшими ее отца и боготворившими его память. Ради этих воспоминаний Екатерина хо­тела пренебречь охотничьим сезоном в Вудстоке, но Ричард убедил ее не делать этого, - развлечение охоты могло сильнее сплотить лордов враждебных партий, съехавших на традиционный сезон. Потом Ричард на коле­нях просил у бога прощения за то, что отвлек Екатерину от бесед с итон­скими монахами, но ему очень не нравилось отдаление от него предмета его сердечных помышлений.

Екатерина не любила охоты, но довод, приведенный ей герцогом Глосте­ром, она сочла достаточно важным для того, чтобы решиться на еще одну утомительную поездку. В конце июля королевский двор переехал в графс­тво Оксфордшир, в небольшой город Вудсток, возле которого было расположено охотничье поместье - дворец, выстроенное еще Генрихом Вторым. Как предсказывал герцог Глостер, съехалось много знатных господ, желающих принять участие в охотничьей забаве. Маленький городок оказался переполненным приезжими, желающими снять подходящее жилье.

Грандиозная охота была намечена на начало августа, и знатные лорды и леди в богато разукрашенных охотничьих костюмах десятками съезжались б назначенный день к королевскому поместью, и выстраивались в ряд. Ко­гда все собрались, вышла королева, и тем самым открыла начало охоты. Впереди ехали егеря со сворами гончих, с яростным лаем рвущихся с по­водков, за ними следовали знатные охотники с ощущением все набирающего силу азарта.

Ричард непрестанно любовался Екатериной, отмечая, как даже неброско одетая юная королева выгодно отличалась в его глазах от других прид­ворных красавиц чистотой своей прелести. Для него существовала только она одна, и когда герцог Глостер заметил, как в пылу охо­ты Екатерина отстала от своей свиты и свернула в сторону, то, как привязанный, последовал за нею.

Екатерина отделилась от охотников, не желая видеть как будут заго­нять до смерти оленей, которых она очень любила. Ей было непонятно, что могут находить приятного люди в столь жестокой забаве. К тому же юная королева уже начала тяготиться обществом излишне шумных и резвых господ, и стала желать, чтобы осенью они разъехались по домам и занялись своими делами. Сейчас она наслаждалась одиночеством, рассматривая с возвышения великолепную панораму густого оксфордширского ле­са, пронизанного лучами солнечного света. Август был самым солнечным месяцем в Англии, и сияющий свет, окутывая каждый ее уголок, выявляя во всей красе ее дикие цветы и травы. Тихая безмятежность леса наве­яла на юную девушку мечтательное настроение, и она ощутила разочаро­вание, когда услышала топот копыт коня другого всадника: она решила, что ее нагоняет один из рыцарей ее охраны, которому поручено вернуть ее остальным охотникам.

Но всякое неудовольствие Екатерины исчезло, как только она узнала герцога Глостера. Королева ласково потрепала по голове коня Ричарда и спросила:

- Милорд, вы тоже, как я предпочитаете охотиться за впечатлениями красоты природы, а не присутствовать при убийстве благородных живот­ных?

-- На самом деле, я охочусь за каждой минутой встречи с вами, моя королева, так как боюсь, что это счастье скоро станет для меня невозмо­жным. Но если своим поступком я нарушил ваш покой, и вызвал ваше неудовольствие, то я немедленно удалюсь от вас, - с невольным вздохом произнес Ричард.

-- С чего вы взяли, герцог, что ваше общество неприятно мне? - изумленно спросила Екатерина, и задумчиво улыбнулась, вспоминая свои переживания безнадежной любви: - Нет, общение с вами всегда доставляло мне истинную радость. С первой же минуты нашего знакомства я почувствовала, что никто не может сравниться с вами в благородстве и великодушии. Именно ваше присутствие я предпочту обществу всякого другого человека.

-- Любовь моя, я отдал бы все на свете, чтобы только всегда быть рядом с вами! - воскликнул обрадованный Ричард. - Мне больше ничего нужно.

-- Милорд, я тоже люблю вас, но я воспитывалась в монастыре и ничего не знаю об отношениях мужчин и женщин. Боюсь, я разочарую вас, - робко проговорила Екатерина, обнаруживая свои страхи, но Ричард стал еще ласковее и нежнее.

-- Никакого особого поведения не требуется, моя королева, лишь бы все, что ты делаешь, шло от чистого любящего сердца, оно само подскажет как нужно поступить. Когда есть любовь, не нужны никакие ухищрения соблазна, - успокаивал он ее. - Я все приму от тебя, Кэти, любое разочарование, боль и несчастье, если только буду знать, что ты любишь меня... - желание близости все больше охватывало Ричарда. Он соскочил со своего коня, и протянул руки к Екатерине со словами: - Иди ко мне, любовь моя, дай мне, наконец, обнять тебя!

Екатерина без раздумий подчинилась ему, - подавляемая долгое время ею любовь вдруг без остатка завладела ею и заставила ее забыть обо всем на свете. Она оказалась в новом совершенно незнакомом мире, где даже время остановило свой ход, подчиняясь иным сверхъестественным законам. Значение имело только присутствие рядом с нею Ричарда и его ласки. От избытка эмоций девушка даже не чувствовала его физических прикосновений, она ощущала как от рук Ричарда по ее телу все больше разливается тепло, будто рядом с нею находилось невидимое солнце, сжигающее все воспомина­ния о пережитых ею страданиях и боли. Ее душа обновлялась для счастья подобно сказочному фениксу. Ричард ощущал нечто подобное, и без раздумий отдавался потоку чистого наслаждения, которым наградила его судьба

Он опомнился только вечером, когда увидел, как солнце с угрожающей быстротой склоняется к горизонту. Нужно было срочно возвращаться в Вудсток, пока их не схватились и не начали искать. Но его королева до сих пор была пьяна первым опытом любви, и никак не могла прийти в себя, не смотря на его уговоры.

- Мой господин, вы же видите, что я не могу уехать отсюда. Давайте останемся здесь вдвоем и переночуем тут же, - умоляла она его. Ричард держался из последних сил, - остатки благоразумия боролись в нем с сильнейшим соблазном вновь изведать безграничное наслаждение.

Видя, что Екатерина не способна даже держаться на ногах, он наскоро поправил их одежду, привязал ее коня к своему, и поднял свое сокровище к себе в седло, торопясь в обратный путь.

Герцог Глостер выбрал самую неприметную дорогу к Вудстоку, и незаметно подъехал к самому поместью. Здесь ему предстояло расстаться с Екатериной, чтобы их вместе не увидели другие люди.

-- Вы покидаете меня? - удивилась Екатерина.

-- Наша честь требует этого, любовь моя, но я обязательно найду способ поскорее увидеться с вами, - с болью в голосе произнес Ричард, и Екатерина, наконец, пришла в себя.

- Тогда до новой встречи, мой Ричард, - еле слышно сказала она, и торопливо поехала к главным воротам поместья.

Ричард остался один и не мог обрести себе покой, невпопад отвечая на вопросы своих приближенных, встревоженных его долгим отсутствием. Пир, устроенный по поводу удачной охоты, для которого зажарили туши забитых оленей, тоже прошел мимо его сознания, - у него было одно только стремление снова увидеться с Екатериной. Проще всего было под каким-то предлогом прийти в ее покои и попросить свидания с нею. Но в приемной королевы всегда толпились сторонники Ланкастеров, враждебно к нему настроенные, и Ричарду не хотелось сталкиваться с ними, он решил пойти другим путем. Дождавшись полного безлюдья, Ричард быстро взобрался на, дуб, растущий возле окон комнаты королевы, и по нему перебрался в здание.

Екатерина не сразу поверила в неожиданное появление Ричарда, больше похожего на порождение ее разыгравшегося воображения. Затем она хотела броситься ему в объятия, но Ричард ограничился тем, что нежно поцеловал ее руку.

- Мы не вправе позволить себе большего, любовь моя, пока не состоим в законном браке, - сокрушенно произнес он. - Кэти, я пришел, чтобы просить тебя выйти за меня замуж, и сделать это как можно скорее. Не хочу в своей любви к вам уподобляться вору, тайком крадущего драгоценное достояние и прячущегося от людей. В своем отношении к вам я должен быть предельно честен.

-- Но разве наш брак возможен? - испугалась Екатерина.

-- Не бойтесь нашего союза, любовь моя, - ласково произнес Ричард. - Обещаю вам, что ваши интересы я всегда буду ставить выше собственных интересов.

-- Но многие люди, особенно сторонники наших семей, воспримут наш брак как кощунство, как поругание памяти погибших в воине Алой и Белой роз, - осторожно проговорила Екатерина, не желая затрагивать эту тему. - Подумайте о своих родных, Ричард. Разве вы сможете доставить им столь большое огорчение как вашу женитьбу на мне?

-- Один день любви к вам перевесил во мне всю тридцатилетнюю ненависть Ланкастеров и Йорков, Кэти, и я добьюсь, чтобы моя семья признала вас, - ответил Ричард. - Ты беспокоишься о людях, но забываешь, что наша первейшая обязанность жить в мире и в согласии с богом, а не с людьми. Мы оскорбили нашего Господа тем, что предались своей любви прежде, чем преподнесли ее Ему, и нам нужно поскорее исправить эту ошибку. Фактически, Кэти, мы уже стали мужем и женой, и это нельзя изменить, нужно только освятить наш союз в церкви. Узы между супругами самые крепкие и нерасторжимые, перед ними отступают все иные родственные связи. Я буду уговаривать тебя, Кэти, пока ты не согласишься на мое предложение.

- Но я уже согласна, - улыбнулась Екатерина. - Только сперва сделайте кое-что для меня.

- Все, что угодно, - радостно воскликнул Ричард.

- Поклянитесь, что решение судьбы сторонников Ланкастеров будет зависеть от меня, а судьбу союзников вашей семьи я предоставляю вам, - попросила Екатерина. - Только при этом обещании я выйду за вас замуж.

Ричард тут же дал необходимую клятву. Екатерина обговорила с ним подробности их будущего венчания, после чего окрыленный герцог Глостер вышел из покоев королевы, от радости даже не замечая дежурную даму леди Блаунт, словно она была бесплотным духом. Другие мысли занимали его - он торопился найти священника, который завтра бы смог совершить его венча­ние с Екатериной Ланкастер. Пораженная его уходом, леди Блаунт кинулась к королеве.

-- Ваше величество, что делал лорд Йорк в ваших покоях? - возмущенно спросила она.

-- Мы с герцогом Глостером обсуждали важные дела, и наше решение он объявит завтра за обедом, - ответила Екатерина, опуская глаза, чтобы не смущаться еще больше в присутствии этой верной сторонницы Ланкастеров. Она предчувствовала, что для леди Блаунт ее решение выйти замуж за Ричарда Глостера станет страшным ударом, но теперь она не могла отказаться от него. То, что герцог Глостер дороже ей всех людей на свете, Екатерина поняла в первый раз на рождественском балу, когда Ричард неожиданно потерял сознание. С тех пор юная королева пыталась подавить в себе нежные чувства к представителю рода Йорков, считая всякое влечение к нему предосудительным для себя. Некоторое время ей помогали выстоять в поединке разума и чувств перипетии междоусобной борьбы, но сила любви ее избранника необратимо увлекла ее на путь исполнения сокровенного желания.

-- Неспроста в Англию приехал бургундский советник Жан де Флавиньи, он вместе с Йорками что-то замышляет против вас. Берегитесь, госпожа, вы в последнее время слишком прислушиваетесь к коварному герцогу Глостеру. Не доверяйте Йорку, моя королева, он спит и видит, как снова завладеет английским престолом, - предостерегающе произнесла леди Блаунт, и в сердцах воскликнула:

- И вообще, все при нашем дворе происходит так как того пожелает милорд Глостер!

- Но его желания совпадают с моими! - простодушно воскликнула Екатерина, и спохватилась, что чуть не выдала суровой наперснице своего счастья. Видя, что юную королеву не удастся настроить против ненавистного ей Ричарда Йорка, леди Блаунт ушла, сердито пожелав Екатерине спокойной ночи.

Рано утром Екатерина пожелала видеть духовника, и исповедалась ему, готовясь к таинству венчания. Поскольку грехов у юной королевы набралось немного, ее исповедь длилась недолго. Основное затруднение для нее состояло в отсутствии подходящего наряда для свадебной церемонии. Подумав, Екатерина выбрала новое платье, которое она приготовила для окончания охотничьего сезона, и вместе с двумя служанками удлинила его подол до длины, положенной по этикету.

Более серьезные заботы были у Ричарда. По каноническому закону венчание проводили через три месяца после помолвки, и Ричарду стоило немалого труда убедить капеллана немедленно совершить обряд. Довод о кознях недоброжелателей, которые могут помешать заключению брачного союза, священник посчитал убедительным, и в обед герцог Глостер объявил собравшимся вельможам о своей предстоящей свадьбе с королевой. Опешившие зна­тные господа, еще не пришедшие в себя после ночной попойки, направились в готическую часовню Вудстока, уже готовую к предстоящей торжественной церемонии. Много знатных лордов, особенно из партии Ланкастеров, считали, что Ричард Йорк и королева Екатерина являются неподходящей парой, но из-за неожиданности сообщения они оказались неспособными препятствовать их браку. Одна леди Блаунт попыталась чинить помехи намечающему бракосочетанию. Она в ужасе кинулась к графу Оксфорду, и закричала:

- Нужно что-то делать, граф! Нельзя допустить этой свадьбы, которая нас всех погубит.

Но, к ее изумлению, граф Оксфорд иначе смотрел на происходящее.

- По мне, пусть королева лучше выйдет замуж за герцога Глостера, чем за какого-то рыжебородого ирландца. По крайней мере, Ричард Йорк англичанин, - невозмутимо ответил он взбудораженной даме.

Из-за поспешности венчания часовню не убрали, как следует, и ее украшали только несколько, быстро собранных букетов скромных полевых цветов. Ричард ожидал невесту у алтаря, одетый в свое выходное платье темно-синего цвета. На его черном тюрбане сверкал прославленный алмаз "Роза Йорков", который глава семьи носил в особо торжественных случаях. Но лицо Ричарда привлекало больше сияния знаменитого алмаза выражением нетерпеливого ожидания любимой женщины. В Екатерине Ланкастер он, наконец, встретил свой идеал, и всей душой предался счастливому переживанию появления своей возлюбленной. Когда он в первый раз заглянул в ее бездонные чарующие глаза, то сразу безоговорочно поверил в красоту и совершенство ее женственной натуры. Каждое произнесенное ею слово обнаруживало возвышенность ее суждений, и эта возвышенность передавалась большинству близко знающих ее людей. Ее 0x08 graphic

благородная, льющаяся таинственной музыкой речь, как будто проистекала из неземного мира и наполняла радостью мир земной. Екатерина поистине обладала даром внушать к себе безграничную любовь, которую можно встретить лишь в царстве снов, а не в реальной жизни. Ричард с каждой минутой все больше желал остаться со своей избранницей наедине, и навсегда сделать явь незабываемым прекрасным сном. Минута появления его невесты наполнила его сердце еще небывалым счастьем исполненной мечты.

Екатерина шла по длинному проходу часовни в великолепном платье, представляющим собою шедевр искусства королевских портных. Темно-красной шелковой основы платья почти не было видно, она только образовывала контуры изящных узоров - цветов, листьев и ягод. Пространство между ними заткали переплетением желтых шелковых и покрытых позолотой серебряных нитей, и ткань казалась золотой, от нее исходило мягкое свечение. Парадное одеяние королевы составляло верхнее и нижнее платье, их рукава были разного цвета и пристегивались булавками к проймам. Шею и затылок Екатерины закрывало белое полотняное покрывало, второе покрывало из материала платья с наколкой из бархата, свободно свисало с ее головы, покрытой небольшой королевской короной с треугольными зубцами. Длинный шлейф платья на метр волочился за Екатериной, и утяжеленный подол придавал юбке форму устрицы.

Екатерине очень хотелось пойти к брачному алтарю с распущенными волосами, одетой в белое платье непорочной невесты, но она уже отдала свою девственность Ричарду Йорку, и больше не имела права одеваться как девственница. Поэтому ей пришлось в одежде подчеркивать свой королевский сан, чтобы не возбуждать недоумения людей, и всем зрителям было видно, что это королева сочетается браком со своим вассалом. К огорчению Екатерины, среди ее сторонников не нашлось желающих провести ее к алтарю, и она была вынуждена идти к Ричарду Йорку одна, без всякой поддержки, сопровождаемая воспоминаниями об угрозах и запугиваниях леди Блаунт, больше похожих на проклятия. Но Екатерина настолько влюбилась в Ричарда, что была готова перенести все несчастья, предсказанные ей ее придворной дамой, ради чести стать его женой.

Ричард, видя среди какой толпы недоброжелателей приходится пробираться его Екатерине, не задумываясь, кинулся к ней и взял ее за руку, собираясь самому вести ее к алтарю. Почувствовав его надежную руку, Екатерина ожила, и тут же она почувствовала стыд за то, что ей пришлось в одежде подчеркнуть свой более высокий, чем у него, сан.

- Прости меня, Ричард, - шепнула она ему. - Это в церемониях я должна выглядеть королевой, - во всех остальных случаях я буду повиноваться тебе как жена мужу, обещаю тебе.

- Кэти, не проси прощения за то, что мне самому доставляет удовольствие, - невольно улыбнулся Ричард. - Я еще никогда не поднимался так высоко в собственных глазах, как в ту минуту, когда узнал, что стал твоим избранником. Если подумать, почти не найдется вассалов, которые были бы женаты на своих королевах. И меня переполняет счастье при мысли о том, что я стал повелителем своей повелительницы.

Они опустились на колени перед алтарем, освещенным множеством свечей. Служка помахал кадилом, и священник в темной ризе после молитвы начал обряд венчания, соединяющий судьбы Ричарда Йорка и Екатерины Ланкастер. Обряд, как никогда, показался длительным Ричарду, и он томился во время освящения обручальных колец, желая поскорее уйти с женой от остальных людей.

Наконец старенький капеллан еле тихим голосом произнес:

- Я сочетаю вас в браке во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.

Герцог Глостер получил желанную возможность посмотреть на свою избранницу, ставшую его женой. Лицо Екатерины выражало безмолвный восторг, вызванный полнотою счастья, и Ричард почувствовал себя вознагражденным за все свои прошлые мучения.

Служка положил на место кадило и принес из-за алтаря непомерно объемистую книгу, которую водрузил на резную подставку. Новобрачные поставили в ней свои подписи, и венчание, задолго предвиденное проницательным виконтом Лавеллом, состоялось. Для Екатерины ее свадьба, на которой множество людей признали ее право быть рядом с любимым человеком, оказалась самым чудесным в ее жизни событием. Полностью она очнулась только на следующее утро, подарившее ей счастье пробуждения возле обожаемого мужа. Утомленный Ричард еще спал - организация их свадьбы и все хлопоты легли в основном на его плечи. Екатерина принялась без помех рассматривать его, думая, что совершила самый выгодный обмен в своей жизни, обменяв свою корону на Ричарда. Его чудное продолговатое лицо, тонкие губы, длинные черные волосы, наследие далеких французских предков, теперь принадлежали исключительно ей, были ее собственностью. Екатерина не знала полной близости с другим человеком, и она казалась ей чудом. С матерью у нее никогда не было подлинного единения, и хотя в детстве ее окружали люди вроде аббатисы Беренгарии, которые были добры и ласковы с нею, такого полного слияния с другим человеком она никогда не испытывала, - между нею и другими людьми всегда существовала дистанция. В случае с Ричардом она постепенно сокращалась, пока не исчезла совсем. Екатерина чувствовала, что у нее и ее мужа одни мысли и желания. Ей казались совершенно ненужными драгоценности, которые муж подарил ей вчера вечером, она даже не взглянула на них.

Пристальный взгляд Екатерины разбудил Ричарда, и он сонно произнес:

-- Кэти, иди ко мне, еще рано.

-- Сожалею, милорд, но утро уже давно наступило, нам следует одеться и спуститься к придворным. Мало того, что я забираю вас себе на все ночи, я отнимаю вас у них еще и днем, - весело проговорила Екатерина.

- Зачем им нужен такой скрюченный эльф как я, скорее они жаждут снова уви­деть свою прекрасную королеву, - рассмеялся Ричард, увлеченно глядя на жену. Ее неброская красота южанки в минуту его пробуждения приобрела незабываемое очарование. Нежными тонами и свежестью она напоминала цветок, раскрывающий свои лепестки навстречу утреннему солнцу. Блестящие темные глаза юной королевы, обрамленные черными изогнутыми ресницами, влекли к себе подобно звезде, сверкающей в предрассветном тумане. Каштановые волосы, волнами спадавшие на ее точеные белоснежные плечи, надежно укрывали ее полуобнаженные округлые груди. Очень украшали Екатерину высокий ясный лоб и небольшие, всегда полуоткрытые, словно в ожидании поцелуев, изящные губы. Ричард, чувствуя, что ему не по силам расстаться с такой красавицей, прибавил:

- Но я вас так ско­ро им не отдам, не верится мне, чтобы так быстро наступило утро.

Екатерина легко соскочила с постели на пол, устланный свежим тростником, и открыла ставни. Солнечный свет потоком залил комнату, а Екатерина загляделась на небо. Никогда она еще не видела в Англии его лазурной чистоты, а такое сияющее солнце было только на ее родине. Солнце Прованса взошло над Англией, посылая ее обитателям свой лучезарный привет, и Екатерина вновь уверовала в милость божью и в его поддержку.

Ричард огорчился, видя, что день в самом деле настал, но Екатерина своими ласками вновь привела его в благодушное настроение, особенно после того как призналась ему:

- Ричард, я долго не могла привыкнуть к Англии, и к ее жителям, но ты своей любовью сделал ее для меня настоящим домом, и теперь мне кажется немыслимым делом покинуть ее. Мне даже из нашей спальни не хочется выходить, но нам нужно срочно ехать в Лондон.

-- Это еще зачем? - удивился Ричард,

-- Нужно обратиться в парламент, чтобы он возобновил твои права на престол, поскольку ты снова стал английским королем, - объяснила Екатерина.

-- Кэти, я женился на тебе, чтобы быть твоим мужем, а не для того, чтобы стать королем, - ласково произнес Ричард. - Ты останешься самодержавной правительницей Англии, я герцогом Глостером без всяких изменений. Раз мы заговорили об этой теме, возьми этот предмет. Я давно собирался его тебе отдать, но все не было подходящего случая.

-- Но это памятное кольцо вашего отца, вряд ли мне подойдет такой подарок, - удивилась Екатерина, увидев, что Ричард протягивает ей свое кольцо с жемчужиной.

Тогда Ричард рассказал ей, чему он был свидетелем во время церемонии ее коронации в Вестминстере. Но выслушав историю о духе-хранителе своего царствования, Екатерина отказалась взять кольцо.

- В ваших руках, мой супруг, оно будет не в меньшей сохранности, чем е моих, - заявила она, и Ричард ощутил, как безгранично доверяет ему его юная жена.

Не смотря на их взаимное нежелание разлуки, вско­ре Ричард отправился просить свою мать принять Екатерину как свою не­вестку. Для него не было большей радости, чем радость находиться рядом с молодой женой, но, не получив поддержки матери, он не чувствовал себя полностью счастливым. Отсутствие признания его нового брака герцогиней Йоркской беспокоило Ричарда все больше и, не выдержав, он задумал совершить поездку к ней.

Еще до рассвета герцог Глостер и его спутники обратились в часовне с молитвой к святому Юлиану - покровителю путешественников, прося его обезопасить их путь. При выходе из часовни Ричард сокрушенно подумал, что для разговора с матерью ему следовало бы заручиться поддержкой всех святых, которые существуют на свете. Слишком мало оснований было полагать, что неуступчивая герцогиня Сесилия Йоркская благосклонно отнесется к его просьбе. К тому же герцогиня ясно дала понять сыну, что она не желает поддерживать с ним отношений, пока он не сокрушит дочь ненавидимой ею Маргариты Анжуйской. Но Ричард решил попытать счастья, и твердой поступью, вместе с охраной, направился во двор, где стояли наготове быстрые, выносливые лошади, предназначенные для долгого путешествия.

Весь день, делая остановки только для того, чтобы передохнуть самим и дать отдохнуть лошадям, Ричард и его свита ехали под палящим солнцем без всяких приключений по равнине, орошаемой несколькими реками, через которые они переправлялись вброд или по мостам. К вечеру они увидели в лучах закатного солнца на высоком холме замок Блакместэд. Эту старинную надежную крепость герцогиня Сесилия выбрала для своего постоянного проживания. Путники издалека увидели Блакместэд из-за его высоты, но ехать им к нему пришлось не менее двух часов. Казалось, замок находился совсем близко, нужно было только руку к нему протянуть, и, тем не менее, он был далеким, как мираж. Кавалькада герцога Глостера проехала сквозь укрепленные ворота замка Блакместэд уже темной ночью.

Когда герцог Глостер прибыл в замок, то понял, что не наш­лось смельчаков сообщить герцогине Йоркской новость о его женитьбе. Эта опасная честь была предоставлена всецело ему одному. Ричарду пришлось отложить волнующий его разговор с матерью до утра, ибо престарелая герцогиня рано ложилась спать.

Против ожидания утром герцогиня Сесилия приняла сына довольно ласково, она успела соскучиться по нему, к тому же предполагала, что он предпринял далекое путешествие к ней не для того, чтобы напрасно спорить с ней, а выразить согласие с ее волей. От неожиданного сообщения Ричарда на нее напал столбняк. Герцог Глостер с возрастающей тревогой смотрел, как бледнеет и становится безжизненным ее лицо.

-- Ты осмелился жениться без моего согласия, Ричард? - наконец смогла проговорить она.

-- Так сложились обстоятельства, моя госпожа. Я позволил своему сердцу увлечь меня, - виновато произнес Ричард. Он припал к коленям матери и принялся просить ее о прощении, надеясь на ее любовь к нему. Герцогиня молчала, все еще пытаясь осмыслить услышанное.

- Я не могу поверить тому, что ты сказал мне, Дик, - наконец прямо сказала герцогиня Йоркская. - Ты ведь ни в коем случае не мог жениться на дочери наших злейших врагов Ланкастеров, это невозможно.

- Тем не менее, это правда, матушка, - рискнул снова подтвердить Ричард.

Герцогиня устремила на него свой неподвижный взгляд и неожиданно мягко сказала:

- Бедный мой мальчик, тебя околдовали, это ясно. Дочь Анжуйской волчицы поняла, что только с твоей поддержкой может удержаться; на троне и пустила в ход колдовские чары. Хорошо, что ты сумел вырваться от коварной жены. Я знаю одну толковую женщину, она сумеет снять с тебя порчу.

- Никто не ворожил на меня, матушка, все было не так, как вы предполагаете, - резко возразил Ричард. Когда его мать принялась поносить Екатерину, у него кончилось терпение, и он принялся быстро ходить по комнате. - Екатерина не хотела вступать со мною в брак, - это вам может подтвердить лондонский епископ Томас Кемп, - она вышла за меня замуж по моему настоянию. И перестаньте думать, что Екатерина - подобие Маргариты Анжуйской, прежде всего она дочь своего отца святого короля Генриха Шестого, которому все Йорки в свое время клялись в вечной преданности.

-- Если ты, Ричард, поддался своему любострастию, значит ты еще хуже своего брата Эдуарда, - Эдуард, хотя бы, не роднился с нашими смертельными врагами, - в гневе сказала герцогиня Сесилия. - Боже мой, когда Эдуард обвенчался с Елизаветой Вудвилл с кучей ее алчных родственников, я думала, что нет брака хуже этой женитьбы, но вижу, что тогда я ошибалась, - все познается в сравнении. Лучше бы ты женился на простой прачке, даже в этом случае я не была бы так задета. Что тебя толкнуло на этот чудовищный поступок?

-- Я люблю свою жену, - просто сказал Ричард. Нежность в его голосе больно кольнула герцогиню Йоркскую, она стала ревновать сына к нежеланной невестке, и еще больше возненавидела ее. И будь Ричард обычным сыном, а не главой рода Йорков, его мать тут же лишила его наследства за его своевольную женитьбу.

- Уйди, Ричард, - приказала она. - Пока ты останешься мужем Екатерины Ланкастер, не показывайся мне на глаза. Никогда я не признаю этот твой брак.

Видя, что дальнейший разговор с матерью бесполезен, Ричард подчинился ее воле. Оба они твердо стояли на своем, и не намерены были уступать друг другу. И герцогиня Йоркская нажаловалась на сына своей дочери бургундской герцогине Маргарите, зная, что найдет в ней полную поддержку своим переживаниям. Ответ Маргариты не заставил себя долго ждать. Секретарь бургундской герцогини с трудом скрывал веселье, записывая излишне запальчивые восклицания своей госпожи, но самому Ричарду было не до смеха, когда он читал письмо сестры, Гласило оно следующее: "Как тебя только выдержала земля, как только небо не обрушилось на тебя после того как ты вступил в брак с дочерью убийцы нашего отца! Неужели гибель наших родных ничего для тебя не значит, Ричард? Я слегла в постель от огорчения, когда наша мать сообщила мне убийственную новость о твоей выходке. Разводись немедленно, до этого я не желаю тебя знать!"

Екатерина, видя, как сильно письмо огорчило ее мужа, тихо спросила:

- Ваша сестра очень гневается, Ричард?

- Прочти письмо, - Ричард протянул ей бумагу.

-- Но оно адресовано вам, - растерялась Екатерина.

-- Все равно прочти, Кэти. Ты моя жена, мы с тобой единое целое, и у меня нет секретов от тебя, - твердо произнес Ричард. - Ты можешь читать любые письма, адресованные мне.

Екатерина прочла письмо бургундской герцогини и тоже расстроилась, но, собравшись с духом, она подошла к Ричарду и принялась утешать его, обещая, что приложит все свои усилия к тому, чтобы завоевать расположение его матери и сестер. Ее кротость и нежность подействовали как лучший бальзам на сердце Ричарда, израненное ссорой со своими близкими родственниками, и он постепенно успокоился.

У Ричарда оставалась еще надежда на свою сестру Елизавету, и он попросил ее принять его Екатерину. Но герцогиня Суффолкская, хотя и не была столь решительно настроена против его жены, как мать и сестра Маргарита, не хотела ссориться с ними. Ричарду пришлось удовольствоваться ее осторожным обещанием, что она выполнит его просьбу, как только улягутся страсти.

Екатерину, казалось, никак не задевало то, что старшее поколение семьи Йорков не желало принимать ее в свой круг. Она оставалась такой же ласковой, примерной и терпеливой женой Ричарду, какой она доста­лась ему в день свадьбы.

Ричард, желая показать матери, что она ошибается, считая, что его больше не интересуют интересы семьи Йорков, принялся, устраивать судь­бы своих племянников и племянниц, заручившись согласием Екатерины. Ричарду удалось добиться желанного союза с португальцами, и он выдал свою племянницу Елизавету за наследного принца Португалии Мануэля, убедившись в том, что прекрасные душевные качества жениха под стать самой Елизавете. Маргарет, дочь брата Джорджа Кларенса, он сосватал за графа Солсбери. Сына Джона Ричард наделил титулом графа Вустера, и женил его, по его же просьбе, на принцессе Сесилии Йоркской. Но больше всего он сделал для сыновей своего брата Эдуарда - заставил парламент специальным указом уравнять их в правах с законны­ми детьми, и снял с них позорное клеймо бастардов. Младшему сыну Эду­арда Четвертого, Ричарду, вернули титул герцога Йоркского, и связан­ные с ними земельные владения, а в отношении любимого племянника Эдуарда Пятого у Ричарда были гораздо более грандиозные планы - он за­мыслил преподнести ему Ирландское королевство.

Больше всего от парламентского акта пострадали граф Уорик и его сестра, которые в случае его отсутствия могли стать бы главными претендентами на наследство Йорков, но Ричард щедро вознаградил их за потерю, разделив между ними богатое наследство их тетки королевы Анны Невилл, оставив себе только несколько памятных вещиц покойной супруги.

Екатерина приняла участие в вознаграждении людей, которым Ричард был обязан спасением своей жизни в Босвортской битве. Семье оруженосца Генриха Смолла она предоставила баронский титул и крупное поместье, а в память о подвиге верного оруженосца поместила в родовой герб Смолла изображение королевской короны. Королева повысила социальный статус графа Нортумберленда, возведя его в герцогское достоинство. За первое назначение Ричард был благодарен жене, а насчет второго бурно протестовал, твердя, что предатель-граф ничего не заслуживает. Он считал, что предателей нужно исключать из благородного сословия, какими бы знатными предками они не хвалились, и почитания заслуживают аристократы духа, а не аристократы крови.

- По какой причине милорд Нортумберленд не действовал, он все же спас вам жизнь, - мягко возразила Екатерина мужу. - И я так благодар­на всем причастным к вашему спасению, мои супруг, что любой награды для них мне покажется мало.

Королева посмотрела на Ричарда столь любящим взглядом, что он перестал возражать против появления нового герцога. Видя его согласие в этом вопросе, Екатерина попыталась было уговорить его во второй раз принять королевский сан, но Ричард был в этом вопросе непоколебим. Он не видел серьезных оснований для изменения их социального статуса, и из любви к жене продолжал желать, чтобы ее и дальше наделяли королевскими почестями. Для него Екатерина была королевой не только по титулу, но она была королевой его чувств и помышлений. Но Екатерина не отказалась от своего плана: она считала, что Ричард как мужчина, как опытный военачальник, имеющий немалый опыт в государственном управлении, гораздо лучше справится с ролью правителя страны, чем она.

Вдобавок Екатерину начало подводить здоровье. Она все чаще ощущала непонятную слабость, головокружение, а в день приема послов от шотландского короля, ее начало тошнить. Как Екатерина не старалась, ей не удавалось справиться с плохим самочувствием, и она поручила Ричарду провести переговоры с шотландцами. К ее немалому удивлению муж заметно обрадовался ее нездоровью.

- Бог посетил нас великой радостью, любовь моя, через несколько месяцев у нас родится сын или дочь, - объяснил Ричард жене. - Я закажу молебны во всех соборах Англии за твое благополучное разрешение от бремени.

Новость воодушевила юную королеву, но она потеряла всякую способность принимать участие в государственных делах. Ричарду пришлось самому открывать заседание парламента и справляться с делами, требующими присутствия монарха. Видя, что каждая попытка решать вопросы государственной политики становится мучением для Екатерины, Ричард, наконец, согласился снова стать английским королем. В Вестминстере представители английской знати повторно принесли клятву верности Ричарду, затем они, включая королеву Екатерину, опустились перед ним на колени, признавая его своим повелителем и владыкой Англии. Ричард поспешил поднять жену, и тихо сказал ей;

- Думаю, теперь ты довольна. Если женщина чего-то захочет, она непременно этого добьется.

Екатерина действительно была рада, отдав мужу власть, ее любовь была удовлетворена. Одновременно она надеялась, что из ее бесед с мужем исчезнет обсуждение государственных дел. Юную королеву охватило извечное женское стремление заниматься только своим домом. Но Екатерина упустила из вида, что с принятием королевского сана, у ее мужа появилось гораздо больше обязанностей, чем прежде, теперь он проводил с нею не так много времени как раньше, что ей совершенно не нравилось. Вдобавок из Ирландии начали приходить все более тревожные слухи, требующие вме­шательства верховной власти Англии в дела этой страны.

Лорд Морхольт, убивший родного брата и всю его семью, захватывал и грабил владения своих соседей, пока не захватил значительную часть ирландского острова. Он провозгласил себя королем Ирландии и начал сзы­вать своих соотечественников, чтобы вместе с ними бороться против владычества англичан. Как и предсказывала королева Екатерина, высокомерие англичан сослужило им плохую службу, - ирландцы сотнями стекались к Морхольту, привлеченные призывами борьбы за независимость родины. Но также было много ирландцев, которых возмущала жестокость лорда Морхольта и жестокие пытки, применяемые им к пленникам. Они предпочли остаться верными Англии и заручились содействием английского лорда-наместника.

Противников лорда Морхольта возглавлял Патрик Александр О"Коннел, которого королева Екатерина некогда желала видеть своим мужем. У этого ирландского принца имелась личная причина для вражды с лордом Морхольтом, - самозванец вознамерился взять в жены его сестру Бриджит, привлеченный ее богатым наследством. Лорд Патрик ответил сватам, что предпочитает видеть свою сестру мертвой, нежели женой такого изувера как лорд Морхольт, и прибавил - он спрячет ее так, что ее никто не найдет. Оскорбленный отказом лорд Морхольт поклялся предать обидчика колесованию, но его ищейки не могли, как только не ста­рались, отыскать леди Бриджит, что говорило о незаурядном уме лорда 0"Коннела.

Поняв, что его ирландские сторонники не в силах самостоятельно справиться с озверевшим лордом Морхольтом и его разнузданными воинами, король Ричард созвал свою армию и начал готовиться к военному походу.

С собою он взял племянника Эдуарда Пятого, для которого это было первое военное предприятие. Королева Екатерина сопровождала мужа, не смотря на нездоровье, до западного берега Англии, где король нежно простился с женой, выразив надежду, что она подарит ему сына-наследника.

Ричарда весьма воодушевляло присутствие любимого племянника, оно вызывало в нем ностальгические воспоминания о собственной юности. Плывя к берегам Ирландии, король рассказывал юному Эдуарду:

- Когда мне было, как тебе сейчас, около шестнадцати лет, Эдвард, за мной в Мидлхэм приехал твой отец и еще со двора сказал, что поскольку я стал настоящим рыцарем, он берет меня с собой на войну против Ланкастеров. Я от его слов пришел в такой восторг, что чуть не выпал из окна. Твой отец засмеялся и крикнул, чтобы я не пробовал летать, - он обещает Йоркам завоевать всего лишь английское королевство, а не Царство Небесное. Таким твой отец навсегда остался в моей памяти, - мудрым, великодушным и решительным сеньором.

При этом Ричард сжал свои руки в волнении, его глаза подозрительно заблестели, а губы тронула мягкая улыбка. Ричард постоянно помнил сделанное ему добро и всегда старался сторицей воздать за него. Он навсегда сохранил благодарное чувство к старшему брату, рано заменившему ему погибшего отца. Эдуард к тому же осыпал его всевозможными милостями и даровал ему в девятилетнем возрасте высокое звание герцога Глостера.

Юный Эдуард понял, что его дядя рассказывает об одном из самых счастливых моментов своей жизни, но он уже избавился от прежней детской восторженной любви к отцу, помня какое унижение из-за его безответственности пережили он, его мать, брат и сестры. Его не тронули умиленные воспоминания дяди.

- Вы многим обязаны моему отцу, дядя, но признайтесь, что он и вас поставил в очень трудное положение после своей смерти, - сухо откликнулся принц.

- Он не хотел этого, Эдвард, - живо произнес Ричард. - Он умер слишком внезапно, в самый трудный и запутанный момент, и не успел исправить всей двусмысленности нашего положения. Если бы твой отец прожил еще несколько лет, все было бы по-другому: ты, твой брат и сестры были бы законными наследниками. Но он доверял мне и верил моему обещанию, что я сделаю тебя королем, он очень любил тебя, Эдвард, поверь мне. И я благодарю бога за то, что он посылает мне возможность хоть отчасти выполнить свое обещание. Эд, тебя ждет Ирландское королевство

- Я тоже верю вам, дядя, - с признательностью отозвался юный принц, но предупредил. - Все же вы забудьте о ваших военных походах вместе с моим отцом, вряд ли ваши невольные воспоминания будут приятны королеве Екатерине.

- Ты прав, мой мальчик, - посерьезнел Ричард.- Мою жену больше не должно затрагивать горестное прошлое.

Высадившись на ирландский берег, армия короля Ричарда поспешила на соединение с отрядами лорда 0"Коннела. Ричард также желал скорой встречи с лордом Патриком, в надежде обнаружить в нем всевозможные недостатки и убедиться, что он не представляет угрозы для его совместной жизни с Екатериной.

Через день обе союзные армии встретились, и Ричард получил возможность удовлетворить свои интерес. Встреча разочаровала его - избранник Екатерины оказался весьма привлекательным мужчиной, и по своим внешним данным явно превосходил Ричарда, имея более развитую мускулатуру, пропорциональную стройную фигуру, и красивое лицо с небольшой золотистой бородкой. Как союзник лорд 0"Коннел устраивал Ричарда гораздо больше, - ирландец толково рассказал об обстановке в стране, поделился сведениями о расположении войск противника, и выдвинул свои соображения как им действовать сообща. После совместной разработки плана действий, лорд Патрик представил англичанам своих военачальников и свою невесту леди Элейн, которая сопровождала его в военном походе.

Наличие невесты у предполагаемого соперника весьма понравилось королю Ричарду и принесло ему немалое облегчение. Он стал внимательно рассматривать леди Элейн. Перед ним стояла юная девушка с роскошными каштановыми волосами, придерживаемыми золотым обручем с драгоценными камнями. Они так светились и переливались, что казалось, будто в них запуталось солнце. Ее маленькое личико-сердечко было необычайно красиво, а ее зеленые глаза напоминали колдовское озеро волшебницы, из которого никому не было возврата.

Чем больше внешних достоинств находил Ричард в невесте лорда 0"Коннела, тем больше радовался этому, - при такой красивой суженой ир­ландцу конечно и в голову не придет претендовать на его Екатерину. Кому, как не Ричарду были хорошо известны превратности судьбы, и он хва­тался за любую подстраховку, охраняющую его любовь.

Иное впечатление красота невесты лорда Патрика произвела на принца Эдуарда - он находил ее невыразимо прекрасной! Раньше Эдуард скептически относился к истории Тристана и Изольды, чья любовь оказалась сильнее смерти, - теперь же, глядя на леди Элейн, он понял, что вечная любовь возможна. В голове юноши завертелась старинная песня, воспевающая - это захватывающее чувство: "Разбилось сердце от любви пополам. Тристан и Изольда, Изольда, Тристан..." Их имена звучали в голове английского принца как заклинание любви, и он вспомнил, что Изольда также была ирландской принцессой. Неотрывным взглядом принялся Эдуард следить за другой прекрасной ирландкой. Леди Элейн вела себя так непринужденно, словно знала всех этих неведомых англичан с самого рождения. Она не склонилась перед Ричардом Третьим в униженном поклоне, но приветствовала его древним обычаем своей страны, приложив пальцы к своим губам и сердцу, обещая ему искренность своих чувств и помышлений. Эдуарду понравилось, что в ирландке ничего не было от кокетливой манерности английских леди, которая так раздражала его - она вела себя непосредственно и естественно как чистый душой ребенок. Также англичан поразило то, что ирландская красавица, облаченная в дорогое платье из итальянского бархата, ходила совершенно босая, и не испытывала от этого никакого дискомфорта.

Дальнейшие размышления принца Эдуарда о леди Элейн прервали распоряжения Ричарда, желавшего сразу приступить к военным действиям. Он поручил лорду О"Коннелу организовать сеть патрулей, препятствующих продвижению полчищ Морхольта на юг Ирландии, и начал подготовку своих войск к встрече противника. Армия английского короля двигалась по ирландскому краю Фермана по местности, поражающей величием небольших гор и неброской красотой сверкающих озер. По дороге принцу Эдуарду не часто выпадал случай заговорить с леди Элейн: она старалась держаться поближе к своему жениху, да и лорд Патрик проявлял заметное беспокойство, когда ее подолгу не было рядом с ним. Их путешествие также не располагало к излиянию любовных чувств: англичане и их ирландские союзники часто натыкались на свидетельство необычайной жестокости Морхольта - разрубленные на части тела дезертиров. Многие ирландцы, столкнувшись со зверствами своего предводителя, осознали, что владычество высокомерных англичан все же лучше господства зверевшего от крови Морхольта, но самые смелые из них, предпочитавшие бежать к лорду ОКоннелу, поплатились за это своей жизнью. Армии Ричарда то и дело приходилось останавливаться, чтобы по-христиански похоронить погибших.

Воинство Морхольта было сосредоточено в местности, где Нижнее озеро Лох-Эрна сливалось с рекой возле древнего города Эннискеллена. Ричарду удалось выманить врага из хорошо укрепленного замка видимостью малочисленности своей армии, но численное превосходство мало что дало Морхольту, - прекрасная организация английских войск обеспечила перевес сил в их сторону. Ричард, упорно теснивший мятежных ирландцев к Эннискеллену, вдруг заметил, как тяжело приходится в битве его союзнику лорду Патрику. Не смотря на приближающееся поражение, разъяренный Морхольт стремился к одному, - убить лорда 0"Коннела. Основной удар врага была направлен на ирландский отряд, преданный англичанам. Видя, что лорд Патрик ранен, английский король не задумываясь, бросился к нему на помощь, и схватился с самим лордом Морхольтом. Морхольт при виде изящной фигуры своего противника, отнесся к нему с пренебрежением, и это стало его ошибкой. Искушенный во всех тонкостях фехтования Ричард методично и расчетливо бил его своей железной палицей, не испытывая к приземистому коренастому ирландцу ненависти, а ощущая скорее брезгливость к нему, как к отвратительному насекомому, пока не раскроил ему череп. После убийства предводителя среди мятежников началась паника, они бросились бежать с поля боя в разные стороны. Но Ричард не ощущал радости от победы, настолько ему был отвратителен Морхольт.

Принц Эдуард тоже проявил немалую храбрость в бою, надеясь привлечь к себе внимание леди Элейн, но к его разочарованию она всецело была занята заботами о раненом лорде Патрике. К счастью, раны лорда ОКоннела оказались не смертельными и даже не слишком серьезными, и Ричард немедленно предоставил своему ирландскому союзнику власть над Эннискелленом.

Английский король начал планировать коронацию своего племянника в Дублине, и, к своему удивлению наткнулся на откровеннее нежелание Эдуарда туда ехать.

- Я люблю леди Элейн, дядя, и не желаю оставлять ее, - признался принц, и тихо спросил: - Как же мне добиться ее руки?

Сначала Ричард подумал, что он не понял Эдуарда, поскольку искренне считал своего племянника не способным на бесчестный поступок. Но увидев умоляющее выражение лица юноши, измученного безнадежностью своей первой любви, понял, что Эдуард готов на все.

-- Опомнись, Эдуард! - сурово произнес Ричард. - Леди Элейн обручена с нашим самым верным и преданным союзником, и было бы величайшим вероломством пытаться отнять ее у него.

-- Но я умру без леди Элейн, - зарыдал Эдуард, и принялся цепляться за левый рукав Ричарда. - Заклинаю вас вашей любовью к королеве Екатерине, дядя, помогите мне!

-- Не смей произносить ее чистое имя в этом деле, - разгневался Ричард, но Эдуард не отставал от него.

-- Мне не откуда больше ждать себе защиты и понимания, кроме как от вашей любви, государь, которую вы испытываете к вашей супруге, - твердил он.

-- Хорошо, я постараюсь помочь тебе, - устало уступил Ричард, совершенно не представляя, что можно сделать в этой ситуации, не нанеся урона своей чести. - А мнением самой леди Элейн ты поинтересовался? Слепому видно как сильно любит она лорда Патрика. Неужели тебе не жаль разлучать столь прекрасную пару?

-- Поэтому, дядя, я не осмелился заговорить с леди Элейн о своих чувствах, - тихо сказал Эдуард.

- А толкать меня на бесчестное дело ты осмелился! - гневно сказал Ричард.

-- Я надеюсь на вашу мудрость, дядя, - Эдуард посмотрел на него с выражением такой безграничной веры, что сердце Ричарда дрогнуло. - Если бы королева Екатерина отказала вам в своей руке, неужели бы вы смирились с этим и отступили?

-- Да, смирился бы, и продолжал оставаться ей самым преданным и верным другом, - сурово ответил Ричард. - Если твоя любовь слаба, Эдуард, найди себе утешение в объятиях другой женщины. Если она так безгранична, как ты говоришь, то бескорыстно служи ей, ничего не требуя взамен, ведь счастье любви заключается не только в обладании. И тогда возможно сам бог сжалится над твоими страданиями и расположит к тебе сердце твоей любимой.

- Дядя, мне трудно быть таким самоотверженным, как вы, - простонал Эдуард.

- Тогда у тебя нет иного выхода, кроме как отправиться к лорду ОКоннелу, и вызвать его на бой за право обладания рукой леди Элейн. Если лорд 0"Коннел мужчина, в чем я не сомневаюсь, он не уклонится от воз­можности подтвердить, что именно он достоин своей невесты, - твердо заявил Ричард, и добавил: - Подумай хорошо, Эдвард, на что ты идешь. Скорее всего, в случае твоей победы, леди Элейн возненавидит тебя, и ты станешь несчастным на всю свою жизнь. И помни, если ты позволишь себе бесчестный поступок, можешь больше не попадаться мне на глаза.

Но никакие доводы не могли остановить принца Эдуарда, и на следующее утро он со своей свитой выехал из английского военного лагеря к замку Эннискеллен, где остановился лорд ОКоннел со своим окружением.

Эдуард увидел, как лорд Патрик со своими приближенными столпились во дворе, собираясь на верховую прогулку. Леди Элейн находилась рядом с ним, и что-то весело рассказывала ему, вызывая его смех. При виде картины их любви и согласия у Эдуарда заныло сердце, и про себя он реши­лся вызвать на бой лорда Патрика хотя бы для того, чтобы тот убил его и прервал его муки от безнадежной любви.

- Ваше высочество, куда вы так торопитесь рано утром? - приветливо спросил его лорд Патрик.

- К вам, лорд О"Коннел, просить вашей милости, - мрачно ответил юный принц.

-_Но какую милость я могу предоставить владетельному английскому принцу? - растерялся ирландский лорд.

- Если сочтете меня достойным стать вашим противником, лорд О"Коннел - вырвалось у Эдуарда. - Я люблю леди Элейн, и готов оспорить ее руку у вас в рыцарском поединке.

К удивлению принца Эдуарда его вызов не вызвал у ирландцев никакого возмущения. Они только переглянулись, и лорд Патрик ответил ему:

-- Нет, принц Эдуард, я не буду с вами сражаться, хотя весьма польщен тем, что вы удостоили меня чести считать себя моим противником. А быть вам или не быть мужем леди Элейн, пусть решает она сама. Что ты скажешь на это, сестра? - спросил лорд О"Коннел у девушки, поворачиваясь в ее сторону.

-- Пусть принц Эдуард завтра встретится со мной у лодочного причала озера Лох-Эрн, тогда я отвечу на этот вопрос, - заявила юная красавица, окинув Эдуарда взглядом своих зеленых глаз.

-- Леди Элейн ваша сестра? - с радостным изумлением переспросил принц Эдуард лорда ОКоннела.

-- Да, она леди Бриджит Элейн ОКоннел, - подтвердил тот. - Когда лорд Морхольт начал притязать на ее руку, я ответил ему отказом и забрал Бриджит из лесной школы друидов к себе. Чтобы еще больше обезопасить сестру от посягательств Морхольта, я придумал назвать ее своей невестой, и тем самим сбил с толку ищеек ненавистного жениха. Против вас, благородный принц, я ничего не имею, и ответ леди Бриджит вы получите завтра, когда выполните ее условие.

-- Я готов выполнить хоть десять условий леди Элейн. - с жаром заверил лорда 0"Коннела юный принц, и с нетерпением стал ожидать следующего утра.

Еще до рассвета Эдуард пришел к гладкому зеркалу озера, окутанного густым зимним туманом, и с нетерпением стал ожидать появления своей зеленоглазой волшебницы. Леди Бриджит-Элейн возникла внезапно, подобно видению, порожденным окутывающим Эдуарда туманом, и поманила Эдуарда к качающейся на волнах озера лодке. Принц без колебаний пошел за ней, и тогда леди Элейн довольно сказала:

- Я убедилась в твоей любви, принц Эдуард, но мне еще нужно спросить свое собственное сердце. На Верхнем озере есть остров, прибежище всех тайных знаний моей семьи. Там я спрошу у судьбы - быть или не быть мне твоей женой.

Леди Бриджит подскочила к веслам, и начала править лодку к таинственной цели своего путешествия. Эдуард галантно пытался помочь ей, но Элейн отстранила его, - только она могла найти свое таинственное убежище. Завороженный ее обликом, Эдуард подчинялся любому ее указанию. Вскоре они пристали к берегу, неясно проступавшему в сумеречном утреннем свете. Леди Элейн со своим спутником вошла в горную пещеру, где уже на огне булькал наполненный до краев котел. Девушка добавила еще горсть каких-то трав, и проговорила-пропела несколько слов на древнеирландском языке. Элейн осталась довольной тем, что Эдуард нисколько не испугался происходящего.

- Ты отважен, принц, - заметила она. - Обычно твои соотечественники англичане начинают бледнеть и дрожать от страха, стоит мне произнести самое безобидное заклинание, и стараются держаться подальше.

- Меня страшит только разлука с тобой, Элейн, - признался Эдуард. Элейн выпила несколько глотков приготовленного зелья, и дала отведать его Эдуарду. Принц совершенно утратил чувство времени, и предался всем существом калейдоскопу картин, где фигурировала его возлюбленная. Очнулся он на медвежьей шкуре, оттого, что Элейн окуривала возле него листья дуба.

- Принц, в глубине души мы пережили вместе счастье и боль, радость и предательство, выдержав все испытания. Я буду тебе верной и любящей женой, поэтому принимаю твое предложение, - торжественно объявила ему леди Бриджит.

Принц радостно надел ей на палец свое обручальное кольцо, и они поторопились известить родственников о своем решении. Через два дня в главном соборе Дублина состоялось венчание принца Эдуарда Йоркского и леди Бриджит-Элейн ОКоннел, за которым последовала их коронация. Молодые супруги стали монархами Ирландии, и страна обрела фактическую независимость, номинально подчиняясь Англии. Согласно желанию королевы Екатерины, Ирландия стала самостоятельным государством, но при этом были сохранены те связи, которые способствовали сближению обеих стран в особый мир, проникнутый древним магическим духом Британских островов.

Король Ричард был доволен развитием событий, но не удержался от того, чтобы не упрекнуть лорда Патрика в излишней скрытости:

- Мальчик очень настрадался от того, что вы сестру назвали невестой.

Лорд ОКоннел был удивлен этим обвинением.

-- Я был уверен в том, что англичанам известно кто скрывается под маской моей невесты. Я предупреждал послов королевы Екатерины, чтобы она не сомневалась в честности моего поведения, - ответил он.

-- Что у вас были за переговоры, лорд 0"Коннел? - насторожился Ричард.

-- Они были еще до вашего венчания с королевой Екатериной, - поторопился сказать лорд Патрик. - Послы предложили мне рассмотреть возможность моего брака с королевой Англии, но я хотя и был польщен этим лестным предложением, связывал свою судьбу с Ирландией, и не готов был дать положительный ответ. Все же я просил послов предоставить мне портрет своей королевы, чтобы решить свои сомнения, и они выполнили мою просьбу. Кстати, портрет королевы очень помог мне запутать шпионов лорда Морхольта: они подумали, что изображенная королева моя сестра, и искали девушку, похожую на нее внешне.

-- Немедленно покажите мне портрет, - потребовал Ричард, ощутив неудержимое желание увидеть лицо своей жены. Лорд 0"Коннел приказал своим слугам принести этот предмет, и Ричард увидел довольно точное воспроизведение черт лица Екатерины. Художнику удалось даже изобразить ее мечтательный взгляд, составляющий главное обаяние ее одухотворенного облика.

-- Вы должны отдать мне этот портрет, лорд 0"Коннел, - непреклонно сказал Ричард. - Все что касается моей жены, принадлежит только мне.

-- Возможно, вы правы, государь, - с невольным вздохом признал лорд Патрик, и грустно улыбнулся. - Я опоздал. Как только я решился связать свою судьбу с королевой, до меня дошла новость о вашей спешной свадьбе. Если бы я согласился сразу, все было бы по-другому.

-- Вовсе нет, - живо возразил Ричард, и высокомерно прибавил, не догадываясь о том, что скоро ему придется усомниться в верности Екатерины. - Сердце моей жены всегда принадлежало, и будет принадлежать только мне, и я никому не собираюсь отдавать его. Вы бы только напрасно хлопотали, лорд ОКоннел.

Сама Екатерина, преданно ждущая возвращения мужа, не поверила бы, что ей придется оправдываться перед ним за нарушение супружеской верности, но невидимые тучи беды стали сгущаться над ее головой.

Леди Маргарет Бифорт, графиня Стэнли, с трудом пережила гибель своего единственного сына Генриха Тюдора, - главной целью ее жизни был его успех. Она чуть не умерла от горя, и воцарение юной принцессы Екатерины казалось ей чудовищной несправедливостью судьбы. Ведь это ее сын, рискуя своей жизнью, нанес сокрушительный удар могуществу их врагов Йорков: благодаря его неустанным трудам возникла мощная коалиция европейских государей в поддержку Ланкастеров. Теперь ее сын мертв, а девчонка, палец о палец не ударившая ради их общего торжества, завладела всеми плодами столь трудно выстраданной победы, и все больше потакала ненавистным Йоркам! Леди Стэнли не могло утешить даже богатое графство Дерби, дарованное ей и ее мужу Екатериной, слишком ничтожным казалось ей вознаграждение за все ее потери. Маргарет Бифорт еще терпела присутствие Екатерины на троне, когда она противостояла Йоркам на первых порах своего пребывания в Англии, но когда юная королева вышла замуж за Ричарда Глостера, а потом еще отдала ему корону, ее возмущению не было предела. Леди Стэнли не могла забыть, как Ричард отверг ее бесчестные предложения по установлению мира между ними, и воспрепятствовал осуществлению ее мечты. Графиня поклялась отомстить, и выбрала главной мишенью своей мести Екатерину. Больше не имело значения то, что они были родственницами, в глазах Маргарет Бифорт Екатерина стала предательницей интересов Ланкастеров, особенно после того как снова провозгласила своего мужа королем Ричардом Третьим. Леди Стэнли была в таком гневе, что решилась на план, опасный даже для нее самой, - она решила погубить репутацию юной королевы, создав видимость ее супружеской измены. Если было задето ее сердце, то она поражала насмерть сердца своих врагов. Маргарет Бифорт знала не понаслышке, что больше всего на свете Ричард Йорк ненавидит предательство и вероломство, измены он не прощал никому, и заранее предвкушала, как ненавистный король всей своей мощью обрушится на свою юную жену, с которой он прежде сдувал пылинки, и погубит ее. Мстительная леди Стэнли очень надеялась на то, что оскорбленный Ричард в порыве ярости убьет Екатерину. Тогда-то можно будет рассказать ему всю правду, заставить его мучиться от горя и раскаяния.

В восторге от своего чудовищного плана Маргарет Бифорт приступила к его осуществлению. В тюрьме Тауэра находился распутный кавалер сэр Хью Ридгрейв, арестованный за огромные долги, разбой и безнравственное поведение. Графине Стэнли была хорошо знакома беспринципность этого молодого дворянина, и он, как никто другой, подходил для ее замысла. Леди Бифорт выкупила сэра Ридгрейва из тюрьмы, и пообещала ему еще десять тысяч золотых монет, если он опорочит королеву. Алчность сэра Хью пробудила в нем храбрость, и он сразу согласился на бесчестное предложение леди Стэнли.

Их приглушенный разговор удалось подслушать молодой служанке Скай Эббот, и девушка встревожилась узнанной ненароком тайной, поскольку она принадлежала к тому большинству простого народа, который откровенно любил доброжелательную к нему королеву, и был безотчетно предан ей. Скай Эббот решила предупредить Екатерину об опасности и сокрушалась только о том, что ей не удалось узнать имя сообщника своей госпожи. Молодая служанка волновалась также о том, пустят ли ее к королеве, но решила попытаться встретиться с нею, и отправилась в Вестминстер. К ее удивлению, ее сразу пропустили в королевские покои, - стража знала, что их государыня благоволит к просителям.

Королева Екатерина в то время вышивала приключения своего любимого героя из эпоса о рыцарях Круглого стола сэра Гарета, и слушала поэму Чосера "Книга герцогини", которую читали ее придворные дамы. Радостные известия из Ирландии и надежда на скорое возвращение мужа благотворно отразились на ее здоровье. На щеках королевы Екатерины вновь появился румянец, она вновь почувствовала свои силы, будто не была беременной. Узнав о посещении просительницы, Екатерина с готовностью прервала свои развлечения, попросив напоследок своих дам не продолжать чтения без нее. Королева поспешила в маленькую комнатку, примыкавшую к ее приемной, и там увидела миловидную девушку в скромном платье служанки.

-- Это вы хотели просить меня о помощи? - ласково спросила Екатерина у посетительницы, бросившейся перед ней на колени.

-- Нет, я пришла предупредить вас об опасности, государыня, - ответила Скай. - Моя госпожа, леди Стэнли, замышляет зло против вас.

Королева знаком руки позволила Скай Эббот встать, и недоверчиво проговорила:

-- Может, ты ошибаешься, Скай? Леди Маргарет моя родственница, как она может злоумышлять против меня?

-- Графиня до сих пор находится в великом горе из-за гибели своего сына Генриха Тюдора и считает, что вы не по праву занимаете его место, государыня, - бесхитростно объяснила Скай Эббот. - Она решилась обесчестить вас и внушить людям презрение к вам. Берегитесь, королева! Леди Стэнли дошла до того, что желает отнять у вас любовь короля Ричарда, превратить ее в его ненависть к вам и отвращение, подговорив одного бессовестного дворянина прослыть вашим тайным любовником, якобы соблазнившего вас.

От этих ужасных слов Екатерине стало дурно, - у нее потемнело в глазах, и подкосились ее ноги. Скай успела подхватить ее и усадить в кресло, расторопная девушка расстегнула ворот платья королевы и смочила ее лицо холодной водой из стоившего на столе кувшина. Екатерина понемногу пришла в себя и умоляюще проговорила, обращаясь к собеседнице:

-- Во имя всего святого, Скай, никому не говори то, о чем ты только поведала мне. От этой правды в королевстве может случиться большая беда.

-- Но, государыня, я думала нужно предать замыслы леди Стэнли широкой огласке, чтобы предотвратить исходящую от нее опасность, - удивилась девушка. - Нужно поскорее арестовать ее и допытаться кто ее безбожный сообщник!

-- Нет, Скай, подобные действия наверняка погубят мою родственницу, а она может еще передумает вредить мне. Даже если бы леди Маргарет Бифорт не была дорога моему сердцу, тронуть ее значит поссориться со многими знатными семьями Англии, и вызвать новую войну между Йорками и Ланкастерами, - в волнении проговорила Екатерина. - Ты ведь добрая девушка, Скай, и не захочешь, чтобы снова погибло множество людей из-за того, что одна высокопоставленная дама от горя лишилась возможности здраво рассуждать.

-- Ваша воля для меня закон, королева, - склонилась в поклоне Скай Эббот. - Я никому не расскажу правды о графине Стэнли.

-- Благодарю тебя, добрая девушка, - облегченно перевела дух Екатерина. - Я так признательна тебе за твою преданность мне, что если пожелаешь, охотно приму тебя в число своих придворных дам. Благородство твоего поведения с лихвой покрывает твое низкое происхождение.

Скай Эббот с радостью согласилась на предложение Екатерины, и с этих пор у королевы не было более ревностной прислужницы, чем она. Только Скай, посвященная в тайну внутренних побуждений своей госпожи, понимала, почему Екатерина спешно покинула многолюдный Вестминстер и удалилась в свой уединенный загородный дом Чизвелл Грин, славящийся необычайной красотой сада роз. Знала также Скай, почему королева резко ограничила число своих посетителей, предпочитая принимать только лордов очень по­жилого преклонного возраста, которых, даже имея самую буйную фантазию, трудно было представить в роли тайных любовников. Екатерина от всего сердца надеялась, что принятые ею меры предосторожности помогут ей сохранить репутацию верной жены, никоим образом не задевая леди Стэнли.

Но Маргарет Бифорт принадлежала к тем людям, которых не останавливают трудные препятствия. Под стать ей был и ее сообщник. Сэру Ридгрейву удалось подкупить двух человек из охраны королевы, и они пообещали в назначенное время провести его в спальню Екатерины. Теперь графине оставалось найти только свидетеля, чье слово никто не поставил бы под сомнение. Ее выбор пал на кузена Ричарда Третьего, лорда Невилла, имевшего славу человека искреннего и прямодушного. Правда, лорд Невилл, как сторонник Йорков, не испытывал к графине Ричмонд дружелюбных чувств, но леди Маргарет было известно, что он не поддержал Ричарда, когда тот женился на Екатерине Ланкастер, был наиболее упорным противником этого брака, и надеялась на этой почве найти взаимопонимание с враждебным ей человеком.

Зная, что лорд Невилл чаще всего посещает церковь Иоанна Крестителя, Маргарет Бифорт в назначенный день дождалась его прихода, и, изобразив на своем лице приветливую улыбку, двинулась навстречу к вышеупомянутому лорду. Кузен Ричарда Третьего при виде ее инстинктивно шагнул в сторону - леди Стэнли была ему отвратительна и как представительница семьи Ланкастеров, и как опасная интриганка, в свое время попортившая немало крови Ричарду вместе со своим сыном Генрихом. Но правила придворной вежливости вынуждали его терпеливо выносить ее приветственные излияния и рассмотреть ее просьбу об уединенной беседе.

-- Не понимаю, о чем нам можно беседовать, графиня, - сухо произнес лорд Невилл, мечтая про себя поскорее избавиться от неприятной собеседницы. Графиня улыбнулась еще слаще и сказала:

-- Напрасно вы не желаете разговаривать со мной, лорд Невилл, вам будет интересен наш разговор, если вы по-прежнему не одобряете женитьбу вашего кузена-короля на Екатерине.

-- Это так! - подтвердил лорд Невилл. - До сих пор не могу понять, как после брака с достойной леди Анной он мог решиться жениться на вашей племяннице, само имя которой должно внушать ему отвращение.

-- Я тоже подобно вам, лорд Невилл, считаю подобий брак недопустимым, - поддакнула ему леди Стэнли, пропуская мимо ушей высказанное лордом Невиллом пренебрежение ко всему роду Ланкастеров. - Тем более что Екатерина жалеет о своей супружеской жизни, и раскаивается в поспешности, с которой она вступила в брак.

-- Вот как! - надменно произнес лорд Невилл, задетый тем, что его кузена Ричарда не оценили по достоинству: - Что ж, лучше поздно, чем никогда. Но расторгнуть брак, особенно королевский, трудно, нужны очень весомые причины для этого.

-- Об этом не беспокойтесь, лорд Невилл, причина есть, и очень веская. У моей племянницы Екатерины есть любовник, - победно произнесла

Маргарет Бифорт. Лорд Невилл вздрогнул, словно оскорбление нанесли

непосредственно ему, и сильно побледнел.

-- Потрясающе, что вы нисколько не стыдитесь сообщать мне факт, позорящий вашу племянницу-королеву, - сказал он, обдавая своим презрением саму леди Маргарет, но его собеседница ничуть не смутилась.