Риск капитана

ЭПИЛОГ

USS «МОНИТОР», ЗА ПРЕДЕЛАМИ ГАЛАКТИЧЕСКОГО БАРЬЕРА. ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55600.7

На протяжении трех лет его корабль умирал, но теперь, когда до исчезновения остались считанные минуты, капитан Джон Левински не чувствовал ни страха, ни опасения. Только гнев.

– Семь минут до контакта, – выкрикнула из-за своей станции рулевого звездолета класса Дефаент коммандер Терранова.

Голос юной центаврианки был глухим, прерывистым, едва слышимым сквозь жалобный визг варп ядра «Монитора», слишком долго работающего на пределе. Подобно Левински и остальной части выжившей команды, Сэл Терранова была на дежурстве пятьдесят три часа без перерыва, с того момента, когда Искажение свернуло с интергалактического трансварп коридора, и начало свое преследование.

Не было никаких сомнений, каким будет результат смертельной гонки, но капитан «Монитора» был настроен растянуть ее до последней миллисекунды. Каждый световой день приближения к Млечному Пути означал, что было на один световой день меньше для путешествия их отчаянного последнего сигнала Звездному флоту.

Пять лет назад «Монитор» доставил Джеймса Т. Кирка и Жан-Люка Пикарда к тому, что как полагали некоторые, было родным миром борга. После тех трагических событий «Монитор» был предназначен Звездным флотом в качестве испытательной модели для продолжающегося изучения захваченного трансварпового двигателя борга. И три года назад в этой роли Левински подал полетный план, устанавливающий обычный рейс от порта приписки «Монитора» на звездной базе 324 к звездной базе 718, удаленной на значительное расстояние от потенциальных прослушивающих постов ромулан.

Тестовый перелет был запланирован на пять дней. Из тридцати восьми членов костяка команды двадцать были инженерами варп-двигателя. То ли в тот день двигатель боргов отказал, то ли сработал согласно все еще не открытым спецификациям, Левински не знал. Но что он действительно знал, так это то, что через семнадцать часов четырнадцать минут полета трансварп коридор «Монитора» начал раздуваться по экспоненте – прежде не замеченный феномен. К тому времени шесть членов инженерной команды пожертвовали своими жизнями, чтобы отключить энергетические трубопроводы двигателя, и вывести «Монитор» в нормальное пространство больше чем в 350 000 световых лет от дома.

Левински знал, что никогда не забудет то, что увидел в тот день на обзорном экране. В одном направлении застыла в своем величественном блеске галактика Млечный Путь, оттеняемая словно водоворот драгоценностей своими спутниками: Большим и Малым Магеллановыми Облаками. Портил ее только несимметричный Стрелец, карликовая сфероидальная галактика сталкивающаяся с Млечным Путем по другую сторону галактического ядра от Земли, и следовательно невидимая большую часть человеческой истории.

В другом направлении манила большая галактика Андромеды. А во всех других направлениях рассыпались в бесконечной ночи другие галактики вселенной, столь же многочисленные, как и звезды в земном небе.

Когда положение корабля было подтверждено, команда быстро поняла какой будет их потенциальная судьба. «Монитор» не был звездолетом «Вояджер». А Левински не был капитаном Дженвей. «Монитор» никогда не вернется домой. Конец истории.

Поначалу, конечно, они стремились найти хоть немного надежды, чтобы поддержать себя. Но единственная хрупкая соломинка команды быстро выскользнула у них из рук. Трансварп двигатель не работал, а по какой причине, выжившие инженеры определить не смогли.

Только с двумя годами действия систем жизнеобеспечения, и только со стандартным двигателем деформации, перед ними был перелет в столетия, выжившей команде пришлось разобрать корабль и ненужные реплликаторы, чтобы расширить и построить дополнительные камеры медицинского стазиса. Конкурирующая инженерная команда, которая хотела обеспечить их выживание в резонансном сигнале транспортера – технологии, которая успешно использовалась лишь однажды – окончилась сражением за запасы энергии. Один инженер погиб. От отчаяния трое других транспортировали себя прямо к Млечному Пути в тщетной надежде, что более прогрессивная Федерация когда-нибудь в отдаленном будущем сможет восстановить их сигнал, а следовательно и их самих.

Спустя год после отказа трансварпа с оставшимися семнадцатью членами экипажа капитан Левински сам нашел ответ на самый придирчивый вопрос инженеров. «Монитор» выпал из трансварпа не потому, что на двигателях снизилась мощность, а потому, что туннель, по которому они путешествовали, закончился.

Туннель открылся вдоль ослабленной трещины подпространства. Трещина была создана следом робота-зонда, путешествующего на скорости деформации. Левински случайно обнаружил существование трех роботизированных интергалактических кораблей Федерации, просматривая почти наугад обширную корабельную базу данных. Если об их миссии и рассказывали много лет назад на занятиях в Академии, он об этом забыл.

Зонды были запущены более ста лет назад, не считая шести месяцев, которые шло сообщение от Федерации к Келванской Империи в галактике Андромеды. Они были снабжены усовершенствованными келванскими двигателями, и Левински ухватился за возможность обнаружения одного из этих грандиозных зондов и использования его обширного топливного резервуара и высокомощного коммуникационного реле, чтобы увеличить эксплуатационный срок жихзни «Монитора» и дать Звездному флоту знать, что случилось с его кораблем.

К своему удивлению Левински почти сразу обнаружил один из этих зондов. По крайней мере то, что от него осталось. То что обнаружили сенсоры, оказалось рассеянным облаком обломков, словно зонд тоже достиг самой дальней точки своего путешествия к Андромеде, и не дальше.

«Монитор» захватил раздробленные компоненты зонда силовым лучом. Выжившая команда Левински изучила и обследовала обломки, ниодин из которых не был больше человеческой ладони – все что осталось от гиганского устройства размером большего чем старая Конституция – класс звездолетов, который содержал огромные количества материи и антиматерии, необходимые для столетия непрерывного действия.

Но зонд не был разрушен реацией материи-антиматерии, как поначалу подозревали инженеры Левински. Он также не был уничтожен столкновением, или оружием, или любой из дюжин всевозможных подпространственных аномалий, которые искажали нормальное пространство-время.

После месяцев зловещего анализа, капитан и его команда пришла к единственному возможному выводу. В межгалактической пустоте что-то было. Что-то, что закрывало путь к Андромеде эффективнее, чем галактический барьер Млечного Пути. Что-то, что разрушило космический корабль посредством неизвестного оружия или технологии. И это что-то вступило в контакт с «Монитором» пятьдесят три часа назад, и теперь сближалось с маленьким, потерявшимся, беззащитным звездолетом.

– Пять минут до контакта с Искажением, – объявила Терранова.

Левински стиснул руками подлокотники своего кресла, словно набираясь сил от безумного резонанса варп ядра, сотрясающего его корабль. Нечто приближалось, его сенсорные характеристики были нечитабельны; это больше походило на пространственное искажение нежели на реальный корабль.

Но что бы это ни было, было ясно, что оно находилось под разумным управлением. Когда сенсоры «Монитора» просканировали его в первый раз, передвигающийся на факторе деформации всего на несколько десятых не достигающих недосягаемого варп десять, Искажение мгновенно остановилось. Потом сам «Монитор» был просканирован сенсорами неизмеримой мощи. Мгновение спустя Искажение изменило курс, чтобы направиться к кораблю Левински на варп девять и девять.

Терранова первая поняла, почему Искажение двигалось на двух различных скоростях, и глубинная диаграмма подпростаранства, которую она вывела на видовой экран, подтвердила это. Сначала Искажение двигалось по трансварп коридору, соединяющему Андромеду и Млечный Путь. Но теперь Искажение двигалось под углом, и было ограничено обычной скоростью деформации. Левински поразился выводам, отдав приказ своему кораблю перейти на максимальный варп.

– Найден проход между двумя галактиками, – сказал он. – Но кто его построил? Кто его использует?

Но среди его команды никто не мог на это ответить. Пока продолжалось преследование, и Искажение выигрывало парсек за парсеком, Левински заставил свою команду загрузить весь анализ того, что они узнали о природе пространства и подпространства в межгалактичесокй пустоте. Он добавил к собранному информационному пакету данные реального времени по отслеживаемому приближению Искажения.

Терранова запрограммировала последовательность сжатия таким образом, чтобы все данные можно было передать меньше чем за пять секунд. И в то же самое время, пока их корабль спасался бегством от Искажения, оставшиеся инженеры героически переконфигурировали переднюю сенсорную решетку для единственной цели: чтобы направить выход энергии варп ядра в этот единственный, пятисекундный импульс, послав к Земле подпространственный сигнал огромной мощности.

Левински знал, что сенсорная решетка будет сожжена этим импульсом. Варп ядро скорее всего отключится, и системы безопасности выбросят его, когда произойдет перегрузка.

У импульса не было абсолютно никакой возможности достичь Млечного Пути самому по себе. Но Левински знал, что где-то по пути домой находятся еще два робота-зонда, направляющиеся к Андромеде. И у каждого есть чувствительный приемник, который обнаружит его сообщение, закодирует его для дальней передачи, и переправит на следящую сеть глубокого космоса всего сектора Федерации.

Это был риск. Отчаянный риск. Но это было единственное, что мог сделать Левински и его корабль, чтобы предупредить Федерацию о том, что они нашли то, куда прежде не ступала нога человека.

– Четыре минуты до контакта, – сказала Терранова. – Входим в визуальный контакт.

На видовом экране показалось поле ослепительных пятнен и сгустков: каждый островок вселенной с сотнями миллионов звезд. Но в отличие от звезд, видимых в деформации, эти точки света не двигались даже при максимальной скорости – настолько они были удалены. Потом Левински увидел группу галактик, покрытых рябью, как если бы он смотрел на них сквозь текущую мимо видового порта воду.

– Они используют какое-то устройство сокрытия? – спросил он.

Терранова перенастроила корабельные сенсоры, подняла взгляд на экран, и убрала со лба прядь волос, глядя на изображение.

– Это не поле сокрытия. Согласно этим показателям, чем бы ни была эта штука, по большей части она находится в другом размерном пространстве. Мы видим лишь малую часть того, что вторгается в нормальное пространство.

– Размерное сооружение, – спокойно сказал Левински.

Звездолеты умели перескакивать из нормального пространство в варп пространство и обратно. Но никто никогда не предполагал, что возможно построить нечто, что могло растянуться между двумя различними реальностями одновременно.

– Три минуты, сэр.

Левински выпрямился в кресле, зная, что оставшиеся члены команды наблюдают за ним из инженерного, или из комнаты сенсорного реле, где они ждали неизбежного.

– Попробуйте их снова вызвать, – сказал Левински.

– Есть, сэр. – Терранова активировала лингвакод передатчика. – Неизвестное судно, это USS «Монитор». Мы гости этого региона и просим о помощи.

Она откинулась назад, пока компьютер переводил сообщение на тысячи известных языков и искусственные информационные модели всех подпространственных и электромагнитных спектров энергии. На видовом экране Искажение продолжало неустанно приближаться. Но потом, всего на миг, он стал шаром голубого света, пульсирующим в центре Искажения. Левински наклонился вперед, и взволнованно спросил:

– Черт возьми, что это было?

– Оптическая радиация, – сказала Терранова.

Она работала над своим паддом, вызвав научное управление, чтобы проанализировать то, что произошло.

– Они пытаются с нами связаться? – спросил Левински.

Возможно звезднофлотовский лингвакод был для этих существ слишком примитивным способом связи. Возможно только сейчас они поняли, что корабль, к которому они приближались, мог что-то сказать. Но снова оптимизм Левински, а возможно и движущий идеал Звездного Флота и Федерации, был обманут.

– Что-то покинуло поле Искажения, – сказала Терранова.

Левински поднес кулак к подлокотнику командирского кресла. Занес палец над кнопкой активации запуска к земле сжатого коммуникационного сигнала. Чем долше он ждал, тем больше была энергия. В то же время он не мог ждать слишком долго и потерять возможность послать сигнал.

– Это оружие?

– Неизвестно. Принимаем движущуюся к нам вторичную волну искажения.

Инстинкт Левински требовал поднять щиты, но больше не было энергии, чтобы поддерживать их. Двигатель деформации забирал последние импульсы энергии, оставляя абсолютный минимум, необходимый для систем жизнеобеспечения.

– Простите, коммандер, – сказал Левински.

За двадцать лет в Звездном флоте он никогда и ни за что не приносил извинения. Но что ему еще оставалось делать?

– Это не ваша вина, сэр. – Терранова не отрывалась от своего управления. – Столкновение через пять…

Левински нажал кнопку активации и сразу же двигатель деформации взревел, мостик покачнулся, и огни замерцали, когда невообразимая мощь хлынула от двигателей к сенсорной антенне. Когда панели управления одна за другой начали извергать искры и пламя, на мостике взревела сирена. Корабль содрогнулся, когда было сброшено варп ядро. Видовой экран вспыхнул, и Левински понял, что Искажение пролетело мимо цели, и теперь должно было возвратиться.

– Сообщение передано! – крикнула Терранова. – Все главные сенсорные передатчики отключились. Переключаюсь на резервные.

Левински закашлялся, когда дым от огня и туман от огнетушителей заволокли мостик. На экране Искажение приближалось с противоположного вектора. Оно моментально изменило курс.

– Оно перешло на субсветовую, – сказала Терранова. – Возвращается курсом на столкновение. Восемь секунд.

По крайней мере Звездный флот узнает, подумал Левински. Он лишь хотел быть уверен, что они узнают вовремя.

– Четыре… три… две… столкновение.

Ничего не произошло.

– Оно промахнулось? – спросил Левински.

Руки Террановы летали над одной из секций ее управления, которая все еще была освещена и функционировала. Левински мог видеть ее тактический дисплей, раз за разом меняющий конфигурацию, когда она стремилась ответить на его вопрос. Потом Левински услышал скрип корпуса.

– Сообщение о повреждениях, – бросил он.

– Аномалия массы на верхнем корпусе, сэр.

Левински был так же растерян, как и Терранова.

– Аномалия массы?

– Подключаю оптические сенсоры.

На видовом экране изображение пространства изменилось на изображение изгиба верхнего корпуса «Монитора». Изображение было неотчетливым, видимым в почти нереальном свете окружающих галактик, и было радикально увеличено компьютером. Изображение сместилось, когда оптический сенсор панорамно прошелся по корпусу. Левински увидел объект, который был явно не к месту.

– Там! Остановите. Приблизьте. Увеличте.

Объект рос, пока уменьшался угол обзора сенсоров. Изображение медленно становилось более четким, когда алгоритм визуального повышения четкости компьютера приспособился к условиям слабой освещенности.

– Черт возьми, что это? – спросил Левински.

Это выглядело так, словно на корпусе росла груда песка, похожая на моллюска. А потом, то, что сначала было невыразительной кучкой, начало обретать форму структуры, сложенной из нагроможденных кубов, примерно десяти сантиметров в поперечнике, которые как раз и были песком, рапространяющимся от той насыпи, и охватывающие остальную часть корпуса.

– Сэр, сенсоры показывают, что это главным образом углерод… следы водорода… немного гелия: прямо периодическая таблица к углероду. Это просто ничем не примечательная материя.

Корпус снова заскрипел, и мостик казалось наклонился на несколько градусов к левому борту, словно генераторы искусственной гравитации начали выходить из строя. Дым и туман начали дрейфовать к тому углу мостика, словно следуя наклону.

– Откуда это исходит? – спросил Левински, закрепляясь в своем кресле. – Они транспортировали на нас эту штуку?

– Никаких признаков этого, сэр. Материя кажется растет из вакуума.

– Как такое возможно?

Мостик покачнулся, когда громкий удар прокатился по кораблю.

– Корпус разрушен на палубе один, сэр.

Левински знал, что это безнадежно, но он не мог отказаться от своих инстинктов и навыков.

– Запечатайте все шлюзы.

Прокатилась вторая серия громких ударов: двери, сдерживающие атмосферу, закрылись по всему кораблю, изолировав команду на их последних рабочих станциях. Скрежет продолжался.

– Массовые аномалии увеличиваются, сэр. На корпусе показались еще три нароста.

– Нет, – сказал Левински. Он указал на потолок мостика. – Не на корпусе.

Терранова посмотрела вверх, и увидела то, на что показывал Левински. Пятно на потолке, распространяющееся, тянущееся вниз подобно черному космическому песку, появлялось из ниоткуда, и каждая частица наскальзывала на другие, чтобы превратиться в кубы, которые обретали форму и массу. Левински мог слышать тихий скрип от этой невозможной материи, когда она перемещалась по поверхности потолка, распространяясь на переборки.

– Наниты? – спросил он.

Неужели он видить, как его корабль демонтируют ненасытные нано-машины?

– Нет, сэр. Сенсоры не обнаруживают никакого изменения в составе. Никаких признаков движения или обработки данных. Аномалия просто… кубики материи.

Внезапно мостик потемнел, словно где-то разомкнулись силовые кабели. Замерцали аварийные огни, и гравитация уменьшилась, расплескав туман и низко стелющийся дым в центр мостика.

– Они в инженерном? – спросил Левински.

Терранова не ответила. Левински встал, когда мостик содрогнулся. Подошел к своему второму в команде, и положил руку ей на плечо.

– Командер, они в…

Ее плечо было мягким, губчатым, словно сделанным из песка. Он потянул ее, и когда она повернулась в своем стуле, он увидел, что ее лицо скользит, словно она была не больше чем что-то сформированное из пыли, и унеслось прочь, чтобы присоединиться к дыму и туману.

Левински отстранился, и посмотрел на видовой экран. Искажение закрыло все галактики перед ними. Оно было вокруг его корабля. Вокруг него.

– Нет, – прошептал Левински, когда видовой экран потемнел и разрушился.

Он отшатнулся в сторону, когда научная станция справа от него внезапно разрушилась до пластин палубы, разбросав искры и облако темного песка.

– Что вы такое? – потребовал Левински у темноты, которая струилась по палубе мостика усиками черного песка, поднимающегося из тумана, чтобы дотянуться до него.

Он услышал в глубине своего корабля взрыв. Услышал порыв воздуха, почувствовал треск в ушах, когда понизилось давление. Корпус был полностью разрушен. «Монитор» умирал. Левински поднял руку. Увидел плоть из этого порошка и почувствовал головокружение.

– Кто вы? – выкрикнул он в последнем воздушном кармане, как раз когда почувствовал, как распадаются его собственные ноги, и погрузился в бесконечное вечное падение.

Не намного позже, когда последние блестящие частицы «Монитора» и его команды мягко закружились прочь, формируя облако, которое постоянно расширялось смешиваясь с тем, что осталось от первого робота зонда к Келве и редкими межгалактическими молекулами первичного водорода.

Не намного позже Воздействие вернулось на курс, которым оно следовало, скользя от одного измерения к другому, и снова помчалось по трансварповому коридору, который связывал галактику Андромеды с галактикой землян.

Воздействие продолжало продвигаться, удовлетворенное тем, что выполняло свою инстинктивную программу, неся мир Совокупности всем. Позади Андромеда уже была в мире. Впереди ждал Млечный Путь.

Там формировали события другие Воздействия, и Разделение уже началось. Совокупность придет в эту новую галактику, в миры Федерации, к Джеймсу Т. Кирку. Однажды Кирк сбежал. Но он не сбежит снова. Мир Совокупности приближается. Джеймс Т. Кирк вернется.