Рождение экзекутора

Глава 21 Примирение

Генри шел следом и бубнил, что все прекрасно:

— У тебя же ничего не болит? Зак сказал, что данные очень хорошие, параметры стабилизировались и все твои качества…

— Да заткнись ты! Знаю я параметры! Душа у меня болит!

Стив вошел к себе и упал на тахту, плотнее закутываясь в простыню. Очень хотелось к Джи, но не было ни сил, ни желания снова мыться, сушиться, одеваться. А главное, не хотелось идти к Джи в таком настроении — чтобы прямо перед ним бессильно разрыдаться от любой ерунды. Лучше подождать до ночи и прошмыгнуть в полумраке прямо в постель, прижаться и исчезнуть. Он чуть было не всхлипнул, но сжал челюсти и весь сжался, пытаясь глубже закопаться в мягкую ткань…

— Стив, вставай, — Генри сдернул с него ненадежное укрытие, — Иди в ванную, я тебя сейчас соберу. Ты должен быть к ужину.

Стив вяло встал. Значит снова косички и снова протокол.

Опять затянутый в официальную прическу и бессознательно поджимая живот от холодящего шелка рубашки, Стив спустился на императорский уровень. Технические коридоры насыщенного бордового оттенка уходили направо и в той же стороне был его тренировочный зал, но Стив повернул налево в светлый малиновый проход и приложил руку к сенсорному замку. Система удостоверилась и пропустила его на личную территорию императора. Пройдя три пояса безопасности, Стив вышел в общую приемную и, оставив в стороне секретарскую с жилыми комнатами Вика, остановился у дверей в императорский кабинет. Закрыл глаза и осторожно коснулся сознания Джи, приветствуя и предупреждая его. Еще раз глубоко вздохнул и робко вошел в знакомую просторную комнату с темной резной мебелью и дико смотрящимся тут лабораторным комплексом в левом дальнем углу. Несмотря на то, что до рабочего места Джи было рукой подать — всего в нескольких уровнях от жилых комнат, император часто сам нарушал им же установленный распорядок — продолжал эксперименты после официального конца смены. Крошка, наверное, провела здесь столько же времени, сколько и у себя. И бесконечное множество раз засыпала на диване или на полу у ног Джи, так и не дождавшись, когда император отлепится от работы. А просыпалась уже в спальне, куда Джи незаметно и бережно переносил её, чтобы потом разбудить утром. Джи не понимал способность Крошки спать долго и почти бесконечно. И неоднократно раздраженно врывался в сонное сознание и сбрасывал беззащитно-ленивое и не торопящееся пробуждаться тело с постели, протыкая его фантомом или управляя своей волей.

Стюард сервировал длинный стол в середине кабинета на двоих. Стив, избегая смотреть на Джи, обрадовался, что он будет сидеть слева от императора. Он бы сегодня не выдержал сидеть напротив под прямым взглядом Джи.

— Я посмотрел твои тесты, они совпадают с моей диагностикой. Я доволен тобой, — Джи взглянул от рабочего места.

Стив неуверенно приблизился, открывая сознание.

— Я… Ты простил меня?

— Мне не нужно тебя прощать — ты бы не смог меня убить, — Джи встал и взял его за шею, гладя большим пальцем по скуле. Стив захлебнулся и судорожно сцепил руки за спиной — сейчас он не мог решиться сам дотронуться до Джи, а только сконцентрировался на ощущении его прикосновения. Тихо сказал, ловя взгляд Джи и мысленно распахиваясь до дна:

— Я не хочу тебя убивать, я никогда не смогу…

— Я знаю, что не сможешь, к тому же тебе и незачем, — усмехнулся император и потрепал его по щеке. — Если меня не будет, то ты не только станешь ненужным, но и окажешься угрозой для каждого ажлисс и человека. То есть, ты вряд ли переживешь меня. К тому же без меня не будут работать порталы. Ты бы хотел разрушить Империю?

— Нет, я не это хотел сказать, — Стив моргнул и безнадежно запрокинул голову, борясь со слезами — ну почему слова так ограниченны и двусмысленны? Тогда, после Гайдеры, очнувшись в инкубаторе, Хакисс бросилась на Джи, пытаясь уничтожить его фантомом, стараясь дотянуться и взорвать его обратной регенерацией. Но Джи оказался быстрее. Он успел поймать её, схватить за руки — очнулась она уже в пустошах. Теперь Стив не был уверен, что Хакисс действительно хотела убить Джи. Ей просто было ужасно плохо.

— Нет, не так! Я не хочу тебя убивать и никогда не буду! — отчаяние подкосило Стива и он сполз на колени, вдавливая ладони в пол, посылая всего себя в расплывающуюся синеву глаз своего Бога, утопая в нем, как в бесконечном небе, охватившем его со всех сторон. — Я не могу объяснить правильно! Прочитай меня! Прочитай, что я чувствую!

— Это неважно, успокойся. Сейчас тебе надо восполнить силы после тестов, — и Джи шутливо отвесил своему экзекутору легкий подзатыльник, направляясь к столу.

— Прости, — Стив затих. Вытер глаза. Медленно встал и, стараясь двигаться экономно и бесшумно, сел на предусмотрительно отодвинутый стюардом стул. Тоскливо пробежал взглядом по армии приборов, в полной готовности лежащих вокруг и хищно нацеленных на него. К чему эти сложности с правильным ужином, когда император у себя дома? Вздохнул и пожелал:

— Спокойной и приятной трапезы!

— И тебе. Расскажи мне, что тебе понравилось на территориях?

Территории? Ах, да. И еще Кристофер. Но за столом нельзя говорить о нервном.

— Я не почувствовал пришельцев.

Джи изящным и точным движением нанизал на трехзубую вилку три разных кусочка салата и неторопливо прожевал их, разглядывая Стива.

— Это тебе понравилось?

Стив повел плечом, метнул осторожный взгляд и поправился:

— Там были симпатичные голубые ежиные олени, с красивыми темно-синими глазами. Их пробы есть у лаборантов.

— Да, я видел твой дневник, — Джи неторопливо кивнул и улыбнулся.

Ну вот… Стоило надрываться с темой разговора?

— А когда я смогу посмотреть свой дневник? — Стив замер. До него вдруг дошло, что у Джи тоже красивые темно-синие глаза. Вдруг Джи оскорбится? Стив выдохнул, взял себе самое простое и быстро начал есть.

— Когда я буду уверен, что у тебя не случится истерики, — донесся до него спокойный ответ.

Стив почувствовал, что краснеет, напрягся и отогнал кровь от лица.

— Прости, но я даже не помню, как меня звали до того, как я попал сюда, откуда я… Не помню, как выглядит моя мать…

— Ты экзекутор и это тебе не нужно. Мы с тобой уже говорили на эту тему. Ты должен наконец повзрослеть. Ты — ажлисс, и вся твоя смертная жизнь осталась за крышкой инкубатора. И твоё желание выкопать прошлое может навредить Империи. Может всколыхнуть недовольство. У ажлисс нет родных среди смертных. Нельзя создавать преимущества и зависть у людей. Это основы нашего существования. Хочешь парочку тех оленей на остров?

— Им там будет мало места, — насупился Стив. Да неужели непонятно, что олени ему не нужны?

— Хорошо, тогда надо их выпустить в лес около базы — они будут красиво смотреться в контрасте с желтыми парковыми ланями.

Ужин прошел в бессмысленном разговоре. Стив даже не понял, что он ел. Он механически глотал и его заботило только одно — больше не соскользнуть на щекотливую тему, которая так и рвалась в разговор. Потом он соберется с силами и поговорит. Потом!

После ужина Джи часто снова работал, но тут Стив ослабел от благодарности — Джи пошел сразу в спальню. Стив, дрожа, нет, вибрируя нервами, всем телом и душой в ожидании и нетерпении, нырнул в постель, обмирая и еле-еле вспомнив, что надо аккуратно повесить вещи — Джи любит порядок! И умер, переместился через временной портал к моменту, когда Джи оказался рядом и услышал:

— Мне не надо привязывать тебя за руки?

Стив покраснел и прильнул к своему Богу, спрятал лицо у него на плече:

— Нет, не надо. Я никогда больше не… Прости! Я люблю тебя!

— Ты еще ребенок совсем. Любовь проходит и уходит, а в жизни надо просто придерживаться правил. Мне не за что тебя прощать. Я знаю тебя, я специально выбрал именно тебя.

Стив уже не слушал, он уплыл, утонул и растворился в божественном счастье. Джи снова с ним, он снова с Джи и нет ничего кроме…

Потом, много времени потом, когда Стив был и не был… Он был в мыслях и чувствах Джи, ощущал его телом, его руками и, в то же время, он чувствовал его собой. Он не думал, где он, а где Джи, и сейчас было счастье, не было ничего, кроме сейчас, и оно было вечно… Но, чуть было не уснув, Стив вспомнил, что он хотел. Что у него есть одна маленькая, но болезненная проблема. Надо ее решить и избавиться от постоянной занозы, давно сидящей в сердце. Старая мысль выплыла сама и перетекла к Джи:

— Джи, а почему я? Ты бы мог вырастить кого угодно в лаборатории…

— А зачем мне кто угодно? Тело я действительно могу вырастить любое. Тело даже ты, особенно ты, — и он слегка прижал сразу встрепенувшегося и обнимающего его Стива к себе, — можешь вырастить какое захочешь. Но тело безвольно и неинтересно. Никакой андроид не может заменить человека. И не каждый человек может быть экзекутором и сможет быть со мной. Ты можешь. Я напрограммировал необходимые мне характеристики в поисковик, и система, проверив бесконечное множество вариантов, предложила тебя. И моя Крошка сама пришла ко мне. Мне нужно не только твое тело, главное — это твоя душа в этом теле… И к тому же у тебя давным-давно не твое родное тело, а очищенное от дефектов тело ажлисс, построенное по твоим данным и настроенное на твою душу. А твоя душа остается той же самой, независимо от того, в какую морфу ты меняешь свое тело.

Стив блаженно прошептал:

— Мой бог на самом деле демон, крадущий души…

— Я не могу украсть — всё и так принадлежат мне по закону. Но когда хорошо всем, хорошо и мне. Империя сильна и богата, силен и я. Я имею право на спутника, чтобы мне не было одиноко — и поэтому у меня есть ты.

— Я люблю тебя…

— Любовь приходит и уходит, а мне надо чтобы ты никогда не предал меня.

Стив испугался и быстро сел ближе, положив обе ладони Джи на грудь, приникая к нему, ища его взгляд:

— Как я могу тебя предать? Зачем? — чуть не закричал, но спохватился. — Я не могу жить без тебя… Там, на Гайдере, Хакисс чуть не умерла без тебя… От боли. От того, что ты бросил её… Ей было так плохо… А ты выбросил ее в степь, — совсем неслышно добавил Стив. — Я снова чуть не умер там… Но я больше не Хакисс, я не хочу быть Хакисс…

— Хорошо, если тебе удобней Стив, так и будет. Я согласился. Но Гайдера была для тебя необходима — тебя надо было встряхнуть. Ты не развивался, а после шока Хакисс собралась и пробудила резервы. На пустошах ты стал сильнее. И ты почти готов, почти такой, как я и хочу. Тебе это всё пошло на пользу. Быть экзекутором тяжело, а без моего руководства ты бы не поднялся выше обычного ажлисс. А как ажлисс ты бесполезен. Я нужен тебе так же, как ты нужен мне.

— Я боюсь, что тогда Хакисс на самом деле хотела тебя убить, — прошептал Стив. — Ты веришь мне, что я не хочу тебе ничего плохого?

— Я вижу, что ты не хочешь делать мне ничего плохого, — Джи улыбнулся и притянул к себе Стива. — Ты моя частичка. Моя Крошка.

— Я люблю тебя, — Стив убрал руки и положил голову своему императору на грудь. — Я умираю, когда ты отсылаешь меня… Но я никогда не предам тебя! Я не хочу тебя убивать не потому, что не могу, а потому, что не хочу, и я люблю тебя!

— А ты бы хотел попробовать жить без меня?

Стив задрожал… представив себя без Джи, он испугался, нет, ужаснулся и схватился за своего бога, прижимаясь изо всех сил, пытаясь оставить свое тело и перебраться полностью в его сознание.

— Нет! Я хочу быть с тобой, всегда хочу! Я не могу без тебя, совсем…

И получил легкий щелчок по носу. Джи засмеялся и выкинул его обратно.

— Не дерзи! И не лезь. Я знаю. Поэтому я тебя и взял — ты отдаешься целиком и полностью.

Джи отбросил его и лег на спину.

Стив тихо лежал ничком и паника понемногу начала овладевать им. Гайдера пошла ему на пользу? Пустоши пошли ему на пользу? Что еще за вопросы, мог бы он жить без Джи? Куда Джи собирается его отослать? И все-таки Джи не верит! Как сказать, чтобы понял? Как доказать?

— Джи, я никогда не сделаю тебе ничего плохого, — снова начал Стив тихо в подушку.

Джи прогладил его ладонью от поясницы к голове и ухватил за косу, приподнимая голову.

— И можешь не говорить, что ты любишь меня, я это вижу. Крошка, не выдумывай, я же вижу тебя насквозь и я знаю что ты думаешь. Наука идет вперед и сложно решить, можно ли давать людям ее блага. И какие. И как, — Джи потянул на себя, и Стив положил голову ему на грудь.

— Мы — первые ажлисс: я, Джул, Вик и другие; мы основали эту империю и многие из нас до сих пор работают дознавателями на передней линии отбора. У нас нет войн, практически нет болезней, очень мало преступлений. Жизнь для людей безопасна и приятна. Но бессмертие — тяжелое бремя, и нельзя давать его всем. А ты мне помогаешь понять, что давать, а что могут использовать лишь избранные. Ты — избранный, ты человек, который получил почти всё. И от того, насколько ты сможешь научиться контролировать сам себя, зависит очень многое. Даже когда у тебя есть возможность сделать кому-то плохо. Ты мне помогаешь найти решение, как воспитать идеального человека.

— А кочевники считают, что экзекутор — сосуд для всего зла…

— Нет, ты еще совсем дитя! — засмеялся Джи. — Ну какая разница, что думают люди? Главное, что ты делаешь для Империи и для меня. Главное, что ты помогаешь мне помогать другим. Поэтому я тренирую тебя, я понимаю, это тяжело, но ты уже многое умеешь. И поэтому у тебя больше ответственности. Например, кроме тебя никто не имеет права убивать. Но ты должен научиться лучше сдерживать свои желания, держать свое слово.

— Я держу свое слово. Но дознаватели тоже убивают…

— Дознаватели не убивают, они решают, кто не сможет быть членом общества; достаточен ли ему ошейник и ограничение прав или и это не поможет — и тогда человек уходит на переработку. Его погружают в счастливый сон и он уходит во благе. Они видят человека до дна, но не могут изменять его, никто не может изменить человека, кроме него самого. Например, ты можешь управлять человеком, но когда ты отпустишь его, то он вернется в себя прежнего. Но я приведу тебя к идеалу, если ты не предашь меня.

Стив молча придвинулся ближе к своему божеству. Ему не хотелось думать, куда поведет его Джи. Призрак так старательно спрятанной Гайдеры опять ожил и пробежал ледяными пальцами по сердцу. И про Криса так и не спросил. Но Джи видел его дневник и ничего не сказал, значит, все так и должно быть. Стив прогнал по телу спазм, расслабляя мышцы, разгоняя кровь и согреваясь. Натянул одеяло, прижался под бок к Джи. Боясь и не желая спрашивать, он все-таки прошептал вопрос, который мучил его давно:

— А кто учил тебя?

— Предыдущий император, естественно, — Джи переложил его поудобнее под руку, но Стива подбросило:

— Нет! Я… Я не хочу остаться вместо тебя! Не хочу, чтобы…

Джи удержал его и крепко прижал к себе.

— Я знаю, но я не собираюсь уходить. Спи, дурашка!

— Джи, — вдруг вылезла давняя беспокоящая мелочь, и Стив сел. — Ты наказал воров?

— Каких воров?

— Ну… — Стив послал воспоминание с забавной песенкой и кочевниками, утаившими ящик батареек. — В Сар Дижоне я казнил воров, а это то же самое, нет?

— Крошка, ты действительно думаешь, что у меня есть столько времени — жить в твоем дневнике? Забудь. Это мелочи. Если там появится большая нехватка, то андроид сообщит дознавателю дозена, и дознаватель будет решать. Такая ерунда не стоит внимания. Никакие законы и правила не могут быть универсальными. Люди должны сами по чуть-чуть изгибать рамку правил по ситуации. Иначе человечество действительно превратится в овец и цивилизация погибнет — нам неоткуда будет брать следующих ажлисс, вместо уставших и потерявших цель. Ажлисс тоже люди. Но скажи, тебе хочется казней? Или любви и эмоций? — Джи провел пальцем по груди Крошки, разрывая обратной регенерацией кожу и тут же заращивая рану.

Стив задохнулся, выгибаясь и вцепившись руками в спинку кровати, забывая про воров…

И исчез в разделенных ощущениях, недосягаемый для своих мыслей и страхов.

Включились светильники, передающие внешнее освещение. На поверхности вставало солнце. Рассвет проникал на базу и бесшумно крался из углов. Погас ночник, висящий у кровати.

В глубинах базы без света Крошка не выдерживала. «У тебя же скан!» — вспомнилось недоумение Джи. Но возможность видеть все сканом делала только хуже — не давала отстраниться от давящего на голову массива базы. Зрение же отвлекало и маскировало реальность. Джи сначала иронически фыркал и дразнился, но потом в спальне у изголовья завелась маленькая уютная лампа, которая всегда горела после захода солнца.

Стив — редкий случай — проснулся первым. Сел на подушку поджав ноги, чуть не касаясь коленками плеча Джи, но всей душой утопая в резонирующем умиротворении. Разглядывал и обмирал от красоты своего Бога, от любви к нему. Снова с ним, снова вместе! И тут же тихонечко хихикнул — все ажлисс красивы. Инкубатор сплетает тело ажлисс в соответствии с генотипом, заложенным природой во время зачатия — и душа в правильном теле раскрывается полностью. Поэтому ажлисс гармоничны, могут разговаривать мысленно, не болеют и долго живут. Люди же не заботятся о гармонии тела и души — их тела словно поэма, прочитанная заикой. Вместо того, чтобы принять себя, дать душе раскрыться и сформировать тело светом внутреннего духа, люди интересуются только внешностью, в результате все больше уродуя себя. Красят волосы и лицо, татуируют кожу, страдают на косметических операциях, навешивают и втыкают в себя тонны украшений… Мало кто из людей способен взрастить свое тело правильно. Только получив тело ажлисс, многие люди могут воплотиться в идеальной гармонии души и тела.

Когда-то давно Крошка нашла в постели выпавший вместе с корешком волос Императора и тайком сунула в анализатор. На экране инкубатора отразился внешний вид «генетического образца». Крошка убедилась, что дома Джи выглядит так, как и должен от рождения. Сейчас Джи истинный.

Стив поймал шевельнувшийся отсвет пробуждения и, боясь неуклюжим движением разрушить хрупкое, словно ледяное кружево, мгновение общности, нежно обрисовал профиль Джи. Провел кончиком пальца: нос, лоб, над бровью, висок, щека… Джи, не открывая глаз, улыбнулся и подхватил старую детскую игру: по следу прикосновения расцветал шоколадный узор — кожа темнела имитацией загара.

Стив, сдерживая смех, шепотом продекламировал считалку и закусил губу.

Подвел Императору глаза и с последним словом поставил легкую точку на кончик носа. На лице прорисовался стебелек и листики. На гладкой карамельной щеке, без малейших следов щетины, распустилась кофейная лилия.

Нежная кожа век, густые черные ресницы дрогнули, а у Крошки вздрогнуло сердце, пугаясь и восхищаясь глубиной синих глаз… Высокий чистый лоб, длинное лицо с сильными челюстями и приоткрытыми губами… Не вынес и наклонился поцеловать.

Джи протянул руку, чтобы привычно обнять, но Стив поймал губами его пальцы и потерся щекой о ладонь.

— Я так по тебе соскучился… Я люблю тебя…

— Оставь… Ты ажлисс, у тебя главное в жизни — это долг и присяга, — Джи сел и притянул Стива себе на колени. — После завтрака съезди в город, погуляй, отдохни. Адаптируйся к мирной жизни.

— Ты прогоняешь меня? Я же только вернулся!

— Ты ажлисс. Ты живешь очень долго, ты не можешь сидеть у моих ног все время, — улыбнулся Джи и направился в ванную.

— А я хочу быть с тобой, — тихо буркнул Стив в удаляющуюся спину и покорно потащился следом.

Глава 22 Свобода

Лилия на щеке Джи выцвела к концу завтрака — Императору не пристало быть раскрашенным, как дикий кочевник.

Стив встал из-за стола и вскинул жалобные глаза, послал молчаливую просьбу. Хотелось остаться, но не будет же он просить снова.

— Счастливого тебе дня, — Джи погладил его по щеке и подтолкнул к двери. — Иди! Да, можешь без Генри. Думаю, ты больше не будешь ронять официантов в ямы или заниматься ментальным ублажением кочевников. К тому же кочевников в городе нет.

— Конечно, — Стив отогнал краску с лица и уставился в пол.

— Помни, люди не должны знать, что ты экзекутор. Попробуй вести себя как обычный человек. К тринадцатому часу будешь в виварии.

— Плодотворной работы, — выговорил Стив.

В отместку по-уставному низко склонил голову и ушёл к себе, несмотря ни на что переполненный нежностью и счастьем.

В комнатах чисто и пусто.

Всё убрано, кровать застелена…

Генри, вполне возможно, утром и не приходил. Что бы он тут делал, раз экзекутор ночевал и завтракал у императора?

Стив вынул из кармана и высыпал под экран горсть бусинок, вычесанных утром — Генри разберет. Ухватил себя за косу, сосредоточился и сбросил волосы в утилизатор — свобода так свобода! Провёл обеими ладонями по сразу же начавшей обрастать коже головы. Полчаса — и он будет как нормальный человек. Только прикроет лысину, но всё-таки сделает волосы подлиннее, чем армейский ёжик Кристофера. Теперь одежда: в угол шелковые тряпки! Нейтральное и удобное: рубашку нараспашку поверх тонкой хлопковой футболки и прямые широкие брюки. Теперь он похож на человека, скажем: приходящего сотрудника лаборатории, и на ажлисс не тянет. Да и ажлисс таких недомерков не бывает — они все выше его на голову и не выглядят вчерашними школьниками.

Задумчиво сел перед экраном. Надо все-таки выяснить, что там с Фари и еще тот… Как его — Барди? Но не страшно, что не помнит имя, можно посмотреть по документам зоопарка. Был бы это ажлисс, можно было бы спуститься в лабораторию, унести шлем ментального сканирования и быстренько идентифицировать по отпечатку ауры. Все люди так или иначе входят в контакт с системой, например, подтверждая сигнал кома при покупках или оплате проезда. Но одно дело дать свой отпечаток рукой на экран и совсем другое искать в системе полным погружением. Нет, «разумные ограничения баланса необходимого и достаточного прогресса» запрещают пользоваться шлемом вне научных исследований, так как это «неестественно»! Зато обруч для пыток экзекутора и игрищ в лабиринтах — это можно, это естественно. Вот и приходится «естественно» управлять системой с помощью биополя рук, что в результате получается так же тупо, как у людей, которые вынуждены давить пальцами на значки! Стив хлопнул ладонью по сенсору, поставил фоном тихую музыку. Убрал картинку, чтобы ничего не мелькало перед глазами. Тяжело вздохнул и полез в архивы.

Нашёл: не Барди, а Берди. Бердинанду Хайлопу запретили посещать развлекательные центры и прописали полугодовой курс психологической адаптации. Это даже хорошо: дознаватель Кор, к чьему дозену принадлежал Берди с семьей, ничего не заподозрил! Но психованный Берди не справился. Его жена, та ссохшаяся крыса Зираида, сразу же потребовала отселения от ненадежного отца и мужа, который стал плохим примером для детей. Берди не согласился и, в результате нескольких скандалов на публике, получил ошейник и куратора — собственную мать. Но всё равно не успокоился: возвращался к Зираиде, пытался снять ошейник, напал на дознавателя… Потом на полгода затих и как будто одумался. А после конца исправительного срока, когда дознаватель ошейник снял, то вместо благодарной радости, Берди совсем опустился: ушел из дозена к бродягам и был найден мертвым — умер от передозировки спиртового наркотика. Стив задумчиво уставился в экран: если бы Хакисс не поиграла с Берди, то, может, он был бы жив и счастлив в своей безумной семейке? Или все равно такой псих не имел шанса жить с пользой для общества?

Так, теперь Фари.

Стив углубился в дебри Гайдерских материалов и выкопал, что гарем, и правда, целиком вывезли на Желайсу — вернуться домой для жены Вседержителя несмываемый позор. Дали всем новые имена и расселили без права возврата на Гайдеру. Фарисса благополучно родила двойню. Хоть тут все хорошо!

С веерной стоянки двухместных флаеров на крыше гаражей, Стив, упиваясь свободой, взлетел свечой над всеми трассами, стекавшимися к городу. Когда в крутом пике уронил судёнышко на Лакстор, панель истерически замигала желтым, завизжала навигация:

— Минус пятьдесят! В вашем кошельке осталось четыреста сорок империалов!

Ух, как страшно! И несерьёзно. Всё равно осталась куча денег, которую за месяц невозможно растратить.

Автоматика перехватила управление среди взлетающих грузовиков в критической близости от аэропорта и плавно повела маленькое суденышко на пассажирскую парковку.

А вот интересно, система дала бы ему вернуться на базу с пустым кошельком? Он привел свой комм в соответствие с обликом, он теперь не Хакисс, а Стив Марк. Никакую сложную фамилию выдумывать не хотелось, но система-то всё равно где-то глубоко в данных знает, что он экзекутор, а не сотрудник лаборатории морфологии. Людям перерасход вычитают равномерно из следующих заработков, а при постоянном превышении личных средств переводят на натуральное содержание: еда, жилье и необходимая одежда, пока нарушитель не стабилизирует свои запросы… А он и так почти ничего не тратит!

Парковка находилась в тихой пешеходной зоне, на полпути к станции монорельса. Стив запер флаер на свое биополе и прислонился спиной к теплому куполу. Закрыл глаза. Слегка развел руки, подставив ладони и лицо солнцу, внимая ветерок на коже. За спиной приглушенно рокотал аэропорт, со стороны доносились редкие гудки монорельса, звонки наземных трамваев, человеческие голоса, птичий гомон.

Времени навалом. Торопиться некуда, и было непривычно гулять без стюарда. Представляя себя как бы с людьми, но незаметно для них. Скользить из одной головы в другую, ловить только самые кончики эмоций и свое отражение в мыслях встречных. Улыбаться в ответ на случайные взгляды. Люди не знали, кто он, но многим нравился этот симпатичный мальчик. Вползла мысль, что Хакисс тоже нравилась людям, но Стив изгнал предательницу прочь. А вот в виде Марка он гулять не любил — тот был слишком вызывающим. Кайла же с когтистыми широкими руками и ногами как у ящера-прыгуна, никогда и не выходила за пределы лабиринта. Интересно, люди смотрят записи игр? Только глазами или с помощью сенсорного шлема, передающего полные ощущения игрушки?

На углу Центральной и Парковой играл яркими витражами и синими куполами храм Джи — живого Бога. При входе Стив всунул ком в автомат и, не выбирая, купил кольцо за пять империалов. Примерил — широкое серебряное с синей вязью кольцо оказалось велико. Перечитал инструкцию, сунул средний палец в размерную дырку и купил узкое за один имп. Надел на палец. Подошло. Пусть будет. Улыбнулся и зашел в храм — сделать дар. В храме поддерживался мягкий свет: слабые солнышки, имитируя свечи, дрожали вокруг статуи Джи. Голубоватая фигура Императора, в полтора раза выше натурального роста, светилась изнутри ровным сиянием и сдержанно улыбалась. Джи протягивал навстречу руки, словно готовился подхватить разбежавшегося к нему ребенка.

Около десятка молельных ниш окружали статую, чтобы каждый мог найти себе место лицом к Богу. В храме стоял тихий гул от немногих верующих. Люди бормотали молитвы вслух, как будто так Бог лучше услышит.

Сзади статуи обнаружилось пустое молельное место с полупустой жертвенной спицей и опущенным сиденьем. Видимо, никому не хотелось обращаться к спине Императора. Стив убрал сиденье и преклонил колени на потертый валик, обтянутый синим бархатом. Набросил пятиимповое кольцо на спицу. Кольцо мелодично звякнуло, присоединяясь к ожерелью даров.

«Нет света без тьмы, нет жизни без смерти, нет счастья без горя. Я часть твоя навечно и пребуду с тобой всегда. Я суть воли твоей, ты смысл жизни моей, ты живешь мной и мной дышишь. Я — звук голоса твоего, я рука воли твоей, и движенье мое суть движенье твоё. Желания мои суть желания твои…»

— …Дай мне место сборщицы!

Стив прервался. Фигурно стриженная толстуха в будке справа проговаривала молитву, монотонно кланяясь в такт. Её слова самовольно лезли в мысли и сбивали.

— Бесконечна вселенная и вечен Джи — оплот судьбы и надежности наших жизней! Колесо жизни переменчиво, но благодарю тебя, Джи, что ведешь моё колесо своими руками! Благодарю тебя за создание ажлисс — стражей счастья моего. Пусть дознаватель Тах увидит, что я лучше Росарос, пусть эту выскочку переведут куда-нибудь далеко, и тогда Саакай будет со мной! Вложи любовь в его голову!

Было странно, что женщина молится ажлисс, он сам ажлисс… Это он сам страж ажлисс и их счастье… Благодарен ли он Джи за создание себя?

— Ты увидишь, что моё изобретение — это добро! — раздался вскрик спереди. Пожилой человек сидел во фронтальной нише и упирал взгляд в лицо статуе. — Это поможет сортировать пластинки. Люди не будут портить глаза на тяжелой работе!

Стив покосился на священника, собиравшего кольца с переполненных спиц, встал и пошел к выходу. Храм, а никакого уединения!

Старик продолжал бубнить:

— Нет, нет, я не хочу сказать, что работа вредна, но рабочие бы могли делать что-нибудь другое, более интересное, чем целыми днями искать невидимые дефекты! Признай, что это добро, дай мне вечную жизнь!

Люди считали, что в храме их слышит Джи. Записывает их жизни, читает мысли. Это не было абсолютной правдой и касалось только ажлисс. Кому нужно записывать жизнь человека? Какая глупость! И еще давать вечную жизнь за изобретение, которое создаст толпу безработных! Хотя вот он — экзекутор, ничего не изобретал, а стал ажлисс. Избранным. Но людей, которые могут стать экзекутором, мало. Хотя пока он бегал в степи, казнь на Гайдере провел еще один из избранных. И где тот «Марк» сейчас? Лежит в библиотеке, запакованный в кристалл? Джи сам экзекутор, а сколько их было за пятьсот лет Империи? Где они все? Джи убил всех? И пятьсот ли лет Империи? Есть только официальная история… Почему-то раньше такие вопросы не возникали.

В парке, на экспозиционных площадках, проходила очередная выставка домашних животных и пластпольных подвижных скульптур. Люди с кошками в клетках, собачками на веревочках и всякими чудесатыми любимцами народного генетического творчества заполонили дорожки и сидели на раскладных стульчиках и под тентами. Орали и бегали дети. Дразняще пахло горячим хлебом и жареным мясом. Стив повернул на боковую тропинку в лес — там меньше народу и можно купить что-нибудь поесть не в такой толчее. Вот, например, киоск с закусками. И всего один старикашка ждет, пока продавец уложит сочащуюся жиром колбаску между толстыми ломтями хлеба. На витрине вызывающе торчат витые палочки ярких цветов. Пакетики с соленым и копченым мясом, рыбные хрустящие шарики, сухофрукты. Генри никогда не разрешал ничего тут покупать: сладости слишком сладкие, колбаса слишком жирная, хлеб с искусственным ароматизатором. Нет, это не навредит его организму, это не вредно даже людям, но не полезно. Стив воодушевился и купил хлеб с колбасой и еще один с рыбным филе, выбрал наугад три сладкие палочки и бутылку газированной мятной воды. Мог купить сок или чистую воду, но зачем? Джи сказал, быть как люди! Прихватил тюбик с неострым соусом и побрел по лесопарку.

Киоски, закусочные, кафе и передвижные ларьки были везде. Стив наелся разноцветных конфет, напробовался быстрых завтраков — траекторию его неторопливого передвижения можно было проследить по едва надкусанным лакомствам в мусоросборниках.

На уютной лавочке между разлапистыми искривленными соснами открыл газировку — вода с радостным шипением выпрыгнула из бутылки… Зато умыл руки! Очередная бело-голубая сладость неожиданно оказалась кислющей. Прицельно отправил ее в урну. В красно-желтой залипали зубы. Прополоскал рот и открутил кусочек тянучки. Откинулся, вытянув ноги на посыпанную кирпичной крошкой дорожку, раскинул руки на спинку лавки. Глубокое вольное небо, облачка летят. Сколько раз он наблюдал за облаками в пустошах! Интересно, что сейчас делают кочевники? Ковыряются на огороде, улучшают фургоны, шьют одежду, гоняют овец… Мог бы попробовать дотянуться, но нет, все-таки это слишком далеко. Закрыл глаза, катая во рту конфету. Да, Генри был прав, целиком это он ни за что не съест… Раскинул сеть скана. Океан цветомузыки живых существ, плещущийся в серо-пресных очертаниях неживых предметов, тусклое сияние растений, искры животных и птиц, знакомое ощущение от ауры Рона… Резко сел.

Рон!

Ронах тут, в городе! Почему? Встал, выплюнул переслащенную мерзость, выбросил в мусор вместе с последней вкуснятиной и снова сел. Потянулся сканом. Проверил. Да, это Рон. Посмотрел его глазами — полутемный тоннель, стеллажи с садками. Рон выдвигает один прозрачный ящик за другим, выбирает застывшие на поверхности субстрата коричнево-рыжие коконы мясных мух. Фабрика! Что он здесь делает? У него же свадьба была на носу! В уме у Рона только счет: восемнадцать, девятнадцать, двадцать куколок, ящичек закрыть, поставить в ячейку тележки, взять следующий…

Это же почти через весь город! И пятый уровень промышленной зоны!

Лакстор и под землёй был красивый, огромный и светлый: тоннели с пятиэтажными домами вместо стен, маленькие парки и зеленые дворики жилых районов, а по бульварам с вечно-цветущими деревьями ездят байки и маленькие авто. Всюду солнечные светильники… Магистрали и промышленные этажи спрятаны на ещё большей глубине.

Город разросся вокруг откормочных шахт с мясными мухами — основной продукцией Лакстора. В детстве Хакисс там стало плохо. В учебной шахте за стеклом ползали крупные, с ладошку, насекомые-трупоеды с неразвитыми и мятыми, как будто прожеванными крылышками. Их личинки — ценный источник белка, рассылались по всей Империи, благо один из планетарных порталов был недалеко, на полдороге к имперской базе. Обезглавленные жареные в кляре личинки — всемирно известный деликатес. Но толстые, копошащиеся в отходах, полупрозрачные червяки выглядели невозможно мерзкими: жадно ели мусор, шевелились, как обрубки кишок, и гадили… Ей тогда показалось, что потолок начал неожиданно снижаться, мухи — расти, и Генри галопом вынес ее на поверхность.

Стив подскочил и быстрым шагом дошел до трамвайной остановки. Может, взять байк? Нет, трамвай к монорельсу доедет быстрее, хоть и по круговому маршруту.

Почти час угробил на дорогу, радуясь, что нашел, чем заняться до возвращения на базу. Пришел к выводу, что если бы Генри просто разрешил ему однажды облопаться закусками, то сейчас он бы не мучился от тошноты и обилия воды в желудке, необходимой для того, чтобы вывести всю эту дрянь из организма. В поезде зашёл в туалет и отмыл липкие руки. Время от времени придерживался за мысли Ронаха, чтобы убедиться, что тот никуда не ушел, и надеясь, что, может, поймает объяснение или хотя бы намёк, почему Рон оказался в городе. Это здорово, что Рон, благодаря которому он не свихнулся в одиночестве изгнания, тут! Но Рон упорно считал мух, наполняя уже третью тележку, и ни о чем больше не думал.

Информационная таблица под аркой Корпорации Природной белковой пищи сияла подсветкой и предупреждала, что пятый и десятый день каждой декады — экскурсионные дни и уважаемые посетители должны записываться заблаговременно. Сегодня был день третий и, конечно, никакой «Стив Марк» никуда предварительно не записывался! Стив побегал перед проходной, раздумывая, что, возможно, было бы проще обойти с другой стороны и проникнуть через фабричную ветку монорельса, вывозящего продукцию. А если его зарегистрируют камеры на складе или какие-нибудь датчики безопасности пути? Будет неприятный переполох. Да и он одет совсем не по форме рабочего, то есть в любом случае надо сначала войти с улицы, как обычному человеку. Застегнул рубашку на все петельки, чтобы не выделяться от приглаженных сотрудников и вступил в редкий поток на вход. Он помнил, что фабрика работала круглосуточно, пятичасовыми сменами. Зато совершенно не помнил пропускную систему. Ура, на проходной оказался человеческий охранник, который уснул на мгновение, а турникет за один проход миновали двое, тесно прижавшись друг к другу. В вестибюле Стив еще раз сориентировался. В промышленные цеха посторонних не пускают, для экскурсантов построено специальное отделение, чтобы не занесли мухам непозволительного. Но он-то пройдет куда угодно! Приклеиваясь невидимой тенью то к одному, то к другому работнику, Стив углубился в переходы и затормозил перед последними дверьми, оставшись наедине с уборщиком. Угловатый парень в наушниках, полуприкрыв глаза, слушал барабанный бой с повизгиваниями смычковых и меланхолично возил полотёром по и так зеркальному полу. А до Стива вдруг дошло, что такой родной и близкий Ронах, на самом деле никакого Стива никогда не видел!

В легкой панике, смешанной с недоумением: «Ну как можно быть таким идиотом?!» Стив спрятался в кладовке с химикатами, чтобы не дергаться от каждого встречного. Сел на пол и уже оттуда следил за Роном. И что теперь? Ну вот. Пришел, и что? «Здравствуй, Ронах, ты меня не знаешь, но я знаю про тебя всё! Я твой потерянный брат-близнец, пропавший во время взрыва метеорита в далёкой галактике», — вспомнился дурацкий сериал, виденный на Гайдере.

Он не знает, когда началась рабочая смена Ронаха. Выманить его сюда, заставить прервать работу? Нет, это будет нехорошо, да и как объяснить потом? Нельзя же сказать: «Привет, я экзекутор, я тебя одурманил». Бесконечно сидеть в кладовке, занимаясь аутотренингом, чтобы не проблеваться от близкого соседства личинок, и уйти домой? Уйти, не познакомившись вживую с Роном?

Стив притворялся стенкой, блокируя мозг уборщика, который в очередной раз менял фильтры в швабре, когда Ронах отвез тележку приемщику и уже не вернулся в цех, а зашел в раздевалку и снял комбинезон, оставшись в мешковатых штанах и безразмерной тунике — местной униформе. И, наконец-то, пошел на обед. Прекрасно, заодно и пообедаем!

Стив сначала хотел выскочить наперерез и познакомиться под предлогом поиска столовой, но тут же отбросил и этот вариант, как слишком подозрительный: что это за работник, который не знает что тут где? А комм ему на что?

В общих коридорах было достаточно держаться слегка сзади Рона, особенно никак не маскируясь. Тут не надо было скрываться, и если он подсядет к Ронаху, то это будет естественно, нет? Немного помедлив, Стив пристроился в хвост очереди на раздачу и проследил, чтобы Рон сел за пустой столик. Продолжая незаметно пасти будущего друга и отгоняя конкурентов, взял дежурные блюда и заплатил своим коммом. Касса съела 25 сотых импа и никак не отреагировала, что комм не принадлежит работнику фабрики. Выбор был небогатый: пюре из некондиционных личинок или десятисантиметровые антрекоты из них же, разрезанных вдоль. А на гарнир вареные ростки спаржи. Ага, мухи производят самый лучший компост и спаржа здесь — побочное производство.

Рон, склонившись над подносом, быстро ел. Кочевник на фабрике! Смешно! Но скромный кочевник с тремя полосами на лбу и племенным вензелем на щеке особенно не бросался в глаза среди разноцветных шевелюр, раскрашенных лиц и самого дикого пирсинга. Гораздо больше тут выделялся ажлисс, без единого украшения и с естественным цветом волос. Стив опять заволновался и поторопился к столику Рона.

— Каэр, можно к тебе сесть? Меня зовут Стив.

— Конечно, — Рон вежливо улыбнулся. — Ронах.

— Странно видеть тут кочевника, — вырвалось у Стива. — Могу я спросить, почему ты на фабрике?

— Я не обязан быть кочевником всю жизнь, — в сознании Рона шевельнулось недовольство… и страх?

— Прости, — Стив поторопился навеять радость. Он же хороший! Не перестараться бы со сканом — надо быть «как человек». — Я тут с проверкой из Имперских лабораторий.

— Да? А где эполет проверяющего? — у Рона, несмотря на легкий фантом счастья, шевельнулся испуг.

— Я его снял, чтобы не пугать людей. Я на обеденном перерыве, — вот же, кочевник, а помнит, как выглядит чиновник при исполнении! И где он их видел в своей степи? Стив добавил Рону благожелательности и поспешил сменить тему: — Ты давно в Лаксторе?

— Почти декаду. Нет, я понимаю, что я тут выделяюсь. Но заработаю баллы, сведу татуировки.

Стив подумал, что он бы мог свести татуировки, но как это предложить? И это будет уже явное вмешательство. Нехорошо будет, если Рон узнает, что он ажлисс. Вон, внутри нервничает почему-то. Побаивается. А если спросит, за какие заслуги? И так небрежно раскрыться: потому, что его биополе совпало с требованиями к экзекутору?! Кошмар!

— Каждый может выглядеть как хочет, — заторопился Стив. — Вон мужик наполовину зеленый, наполовину розовый, серёжек полные уши, и ничего! Я тут с детства живу. Ты в каком дозене поселился?

— В двести сорок шестом. Извини, мне уже надо идти. Мне еще четыре ряда собирать, — Ронах встал, собираясь уходить.

Стив чуточку усилил ощущение радости:

— Дай мне свой номер комма! Я бы хотел с тобой подружится. Встретимся еще, погуляем? Покажу Лакстор, и так…

— Хорошо, — Рон протянул свой комм. — На, запиши.

Стив включил «принять контакт» и стянул к себе номер Рона.

— Свое число я тебе тоже скинул. Позвони, когда будешь свободен. У меня странное расписание — иногда целый день не бывает работы.

— Я предпочитаю гулять с девушками, — усмехнулся Ронах. — И у меня каждый день есть работа, но каждый второй и седьмой день у меня выходной. Пока!

Глава 23 Виварий

Стив облетел городской узел воздушных трасс по рекомендованной навигацией схеме и нежно, без всяких вывертов, припарковался на крыше базы, точнёхонько вклеив флаер в зарядный порт.

Сидя в кабине, спрятал в карман кольцо. Джи, когда они бывали вдвоем или во время неофициальных встреч с друзьями, облекал Крошку в легкомысленные наряды и украшал ювелирными красотами шутки ради. Однако появляться среди ажлисс с религиозным кольцом на пальце, да по собственной воле, он не отважится. Пока нет.

Выпустил скан, сообщая императору о возвращении с прогулки. Заодно убедился, что Джи уже в виварии.

Зашел в дальний угол гаража, чтобы техническим лифтом спуститься в коридоры сервисной службы, что дублировали светлые магистрали для ажлисс. Здесь, в успокаивающей — «домашней» серости сплошного покрытия, в безразличном движении андроидов, почтовых и транспортных автоматов к Крошке всегда приходило странное спокойствие. Но не сегодня: сейчас внутри собрался неприятный осадок. Почему он соврал Ронаху, что вырос в Лаксторе? Да, Императорская Исследовательская база с полигоном и ареной не является городом, но это достаточно крупное поселение и тут тоже живут человеческие семьи. Конечно не в сердце базы, а в промышленно-транспортной части вокруг главного портала. Люди внутрь Императорской зоны, впрочем, как и все остальные визитёры, попадали только по индивидуальному приглашению, но даже в техгородке у полигона он видел работающих людей. Зачем надо было врать? Потому что Джи сказал вести себя как человек? Потому что не хотелось признаваться, что он ажлисс? И еще было странно, что Рон при воздействии фантома отвечал страхом. Всего-то легкая положительная эмоция при виде ровесника, набивающегося в друзья! Ответ же совершенно неадекватный! Непонятно…

В одном из бесконечных глубинных помещений, недалеко от зеленых отделов с живностью, была круговая галерея. Стив завернул туда, влекомый ностальгией. Там, внизу, на перекопанном песке грелась пара гарибских вомбатов. Их нора была спрятана между больших камней, сваленных горкой и заросших жесткой пустынной травой с белыми мелкими колокольчиками. Одинокая ива плавно покачивала ветвями под тяжестью перелетающей и посвистывающей стайки ярко-красных птичек-зарянок. Длинные, купающиеся в воде воздушные корни делали маленькие волны и разбивали отражение в серповидном пруду, окруженном тростником.

— Они будут твоими подопытными животными, — сразу выплыл в памяти голос Джи. — Ты будешь учиться управлять ими. Закрой глаза. Уйди в себя, услышь меня внутри…

— Слышу…

— А теперь иди ко мне, иди за мной, чувствуй меня, ищи меня… Не оставляй совсем свое тело, останься там хотя бы одним пальчиком, хотя бы тонкой нитью, продолжай чувствовать себя…

Он тогда тянулся вслед за затихающим сигналом ауры Джи, пока мысль императора снова не обняла его со всех сторон. Джи повел его. Новые ощущения чужого тела. Незнакомый баланс и странные движения. Первый контакт ошеломил, мир изменился, чужое восприятие смешивалось с его собственным, путало, сбивало с ориентации.

— А теперь иди по своей ниточке назад, найди свое тело, вернись к себе!

Стив облокотился на перила: в маленьком мирке под галереей всё также летала стайка зарянок, вздрагивала ветками подросшая ива, а вот вместо толстых и ленивых вомбатов на большом камне лежала семья длиннохвостых щериц. Стив передернул плечами и повернул в салатовую секцию. У Джи нездоровая привычка тащить домой всякую инопланетную дрянь!

Около инкубаторного зала стены коридора были насыщенно-изумрудные, как сигнал приближения к центральной зоне отделения, и Стив бросил вперед нежное прикосновение для Джи. Осмотрел инкубаторную: Император прислонился к высокому приборному столу, по-домашнему присев на его угол. Рядом склонился и что-то пишет Эйр — подчинённый Зака. А сам Зак направляется к инкубаторам у дальней стены — оттуда светятся ауры арнов, увезенных с Территорий. Вон и Гверрца оживляют…

В мысли ворвались обрывки разговора:

«…это бунт, — издевательским тоном вещал Зак, помахивая раскрытым ошейником. — Мы отвергли проект по улучшению человечества, но это же идеи Императора! Кто бы мог и что вообще можно выбить из императорской башки? О да, Император думал, что отлично подготовился к побегу…»

Стив испугался и даже остановился: это против Джи?! Спохватился и снова прислушался.

— Зак, подожди, — лениво бросил Джи. — Крошка уже недалеко.

Стив вошел и замер у входа. Что тут происходит?

Внутренние помещения «зеленой» зоны всё равно резали глаза отвратительной белизной. Оба лаборанта были в коротких штанах. Если бы не правила, ажлисс так бы и ходили голыми, демонстрируя свои идеальные тела… Зак вообще раздобыл настолько микроскопические шорты, что их было не видно за майкой навыпуск, и его мускулистые, поросшие рыжими кудрями ножищи торчали как из мини платьица… Джи, тоже по лаборантской привычке, облачился в белое. Только на правом плече безрукавки поблёскивала вышитая белым шелком буква «джи», да брюки у Императора нормальной длины.

— Не надо Крошку, я вполне справляюсь сам, — Зак открыл инкубатор и обеими руками застегнул ошейник на шее просыпающегося Гверрца. Из полости инкубатора молниеносно вылетела арнечья когтистая рука, целясь Заку в горло. Но напавшая, покрытая тонкой бежевой шерсткой арнека, тут же захрипела и забилась, пытаясь сорвать ошейник. Арнека? Они из Гверрца сделали арнеку?!

— Сидеть! — рявкнул Зак. — Чем сильнее рвешь ошейник, тем больнее! Руки опустить! На меня нападать нельзя! На сотрудников нападать нельзя! Драться нельзя! Сидеть! Поняла?

Арнека села в инкубаторе, водя безумным взглядом. Руки с растопыренными пальцами неловко вытянула перед собой. Пальцы в крови, шея и плечи в глубоких ссадинах.

— Стив, успокой ее, — бросил Джи. — Зак, не нужно так.

Стив одурманил бешеное бурление мысли Гверрца, заставил арнеку вылезти и затихнуть столбом в центре комнаты. Подошёл вплотную и подушечкой указательного пальца помог регенерации. Провел по ранам на скуле и плечам, приподняв узкий обруч ошейника. Успокоил непроизвольную дрожь перенапряженных мышц. От перевоплощенного Гверрца пахло потом, мочой и кровью.

Из-под шкафа, среагировав на умазанный ковер, выехал плоский робот-уборщик, но Зак ногой загнал его обратно. И правда, целую арнеку робот не вычистит.

— Как скажешь, Джи, — Зак захлопнул пустой инкубатор. — Но я предпочитаю сразу показать мышкам возможности кошки. Таким образом они с первым же контактом учат границы дозволенного, и потом не бывает сюрпризов.

— Нет, Зак. Я все-таки настаиваю. Сделаем все чисто. Без драк и грязи, — поморщился Джи. — У арнов и так многовато впечатлений сразу. Лучше постепенно. Я оставлю вам Крошку на все время работы с этой партией, чтобы вы на радостях не разнесли игрой в кошки-мышки инкубаторий.

— Зато мы легко и изящно решили проблему нехватки самок, — подал голос Эйр. — Только их надо отдрессировать.

— Не выйдет, — Зак погладил снова задрожавшую арнеку по заду. — Мы не сможем заблокировать их настолько, чтобы эти генетические самцы искренне играли роль матерей. Они уже взрослые, с устоявшимися стереотипами. Что-нибудь слетит, кто-нибудь найдет способ обойти блокировку, и будет большой некрасивый скандал, — Зак слегка приподнял грудь Гверрца ладонью левой руки, поглаживая арнеку по спине правой. — Также, что мы видим? Это у нас прелестная самочка — женский аналог доставленного мужского образца. Её грудные железы полностью оформлены и хорошо видны, что соответствует периоду размножения. Самочка, пока создавалась в инкубаторе, была оплодотворена её же собственной спермой.

Вялая личность Гверрца колыхнулась ужасом и обессиленно уснула, придавленная экзекутором. Можно себе представить, как бы рвал и метал Гверрц, если бы все шло по сценарию Зака!

— Через три с четвертью месяца арнека по имени Гверрц, — Зак похлопал арнеку по щеке и отошел к рабочим столам, где уселся в кресло, развернувшись лицом к объекту лекции, — родит для нас маленькую арнечку. После полугодового периода вскармливания, важного для развития основ поведения, мы сможем начать ускорять развитие ребенка, чтобы лет через шесть обеспечить половозрелыми арнеками всех одиночек. Глупенькими, умственно недоразвитыми арнечками, но вполне способными размножаться и учиться. То есть я это к чему говорю? А к тому, что, Джи, примерно через три месяца нам понадобится небольшой парк аттракционов с имитацией деревни арнов.

— Хорошо, — кивнул Джи. — Крис найдет место для новой Северной базы и там можно выделить место для полигона.

— Я бы не хотел переезжать, у меня тут вся жизнь завязана и привязана! — Зак оттолкнулся ногами и подъехал ближе к Джи.

— Нет, эта база и так перенасыщена моим присутствием, не будем все сгребать в одну кучу! Размножать арнов в предместьях Лакстора и около портала — неразумно. Кстати, мы всё еще на карантине. Я понимаю, что вот эта инкубаторная арнека чиста, но области около Территорий еще до конца не проверены. Контактная группа не показывает пока никаких отклонений, но прошло еще слишком мало времени. Арны находятся под юрисдикцией Криса, и либо ты поедешь туда вместе с этим зоопарком, либо передашь свою работу вот, например, Эйру. Эйр, ты не настолько привязан к императорской базе? Хочешь переехать на север?

— Прости, Джи, но у меня тут проект, разработанный с Заком. Эти арны неудачно в него вклинились. Почему бы не оставить на арнах Лейса, раз он все равно уже в теме?

— Лейс более техник, чем биолог, — покачал головой Джи. — Но вы решите эту проблему, в конце концов, объявим конкурс. Как только Северная база будет готова, я не хочу видеть тут ни единого подопытного арна. Зак, ты хотел показать мне оборотня.

— Да брось, Джи. Они же частично ажлисс! Они практически не могут ничем заболеть!

— Они, возможно, и не могут, но у нас люди! Арны могут без вреда для себя иметь какую-нибудь инфекцию, да и кусок их планеты далеко не стерильный…

— Ну, сделаем буферную зону, а тех, кто в неё попал, прогоним через инкубаторы и запретим им свободно бегать. Кто там контаминирован? Несколько деревень еретиков? Ну и бездна с ними.

— Зак… Свободные тоже люди и носители дополнительного генома.

— Ладно-ладно! Я понимаю твое к ним отношение! Итак, продолжим. Тадей дал своим волчатам не только частичную регенерации ажлисс, но и модифицировал их как трансформеров. Мы все обратили внимание на местами сдублированные кости, вроде бы ненужные мышцы, связки и странные суставы, — Зак вызвал на экран разноцветную схему скелета арна. — Желто-красное — это скелет и мышцы человеческой формы. В период размножения арны и арнеки пропитаны половыми гормонами, что определенным образом «размягчает» их ткани и… Вот, нажимаем на кнопочку, активируется сине-зеленая — волчья часть арна. Щёлк! И у нас четырехногая охотничья форма. Вне сезона размножения этот процесс требует большего психо-соматического стимула. Но драться и совокупляться они предпочитают по-звериному. По идее забытого всеми беглого Императора, идеальный человек был бы таким же идеальным бойцом. Но в результате он получил еще одну зверюшку. Кстати, было бы интересно поиграть ими в лабиринте. Джи, можешь убедить её перещёлкнуться и увидишь четырёхлапую морфу.

«Крошка, — позвал Джи ментально. — Ты видел и ощущал, как они менялись. Давай, создай ей желание».

— По словам Криса арн по имени Вроаррист вполне разумен, — продолжил Джи, обращаясь к Заку. — Он правильно себя ведет, лоялен и заинтересован в новом. Я бы не отказался от такого гвардейца-оборотня. К тому же он достаточно стар и должен уже задумываться о смерти.

— Его можно приманить на арнеку, но у нас нет подходящей, — засмеялся Эйр. — Этих он опознает по запаху, даже если стереть им память.

— Крошка, мы ждём, — Джи нетерпеливо хлопнул ладонью по столу.

Стив засуетился: «Желание! Какое желание? Вот, например, порвать в клочья Зака — будет достаточным желанием?»

Пульс арнеки по имени Гверрц участился. Осмысленный и жесткий взгляд уперся в Зака. Арнека слегка сгорбилась и остро запахла зверем. Стив на себе почувствовал напряжение мышц и связок, которых у него не было, потом кости с неслышным щелчком, отразившимся в челюстях, сдвинулись, и арнека упала на скрюченные и подтянувшиеся пальцы рук, превратившихся в лапу. Кисти сузились и округлились, становясь пястями. Челюсти вытянулись хищной мордой, шея стала толще и длиннее. На спине напрягся мощный загривок. Ступни тоже вытянулись так, что деформированная плюсна опиралась на и без того слишком толстый большой палец. Остальные пальцы задних ног поджались и перестали касаться опоры. Арнека присела на всех четырех, готовясь к прыжку и порыкивая.

— Вот-вот! В этой позиции они и спариваются, — хохотнул Зак и встал. — Стив, подержи её, я сейчас введу нашей девочке успокоительное. А то Император, — Зак изобразил шутливый поклон в сторону Джи, — не желает, чтобы беременные сучки нервничали.

Стив проследил, чтобы ни на его лице, ни на ауре не отразилось желание отпустить Гверрца. Возможно, если бы тут не было Джи, он бы устроил маленькую аварию. В конце концов и у экзекутора выдержка не бесконечная! Он — вещь, а любая вещь может поломаться, нет?

Зак взял с полки инъектор, вложил в него капсулу.

Стив положил руку на плечо Гверрцу — так проще влиять, чем на расстоянии.

Нащупав подходящее место, Зак под контролем пальца и своего ограниченного скана ввел капсулу, выдавив ее почти под позвонок.

— Джи, тебя вызывает Лейс, — Эйр перевел голосовой вызов на экран, не включая картинку.

— Поставь арнеку на две ноги, — Джи обратился к Стиву. — Отведи, научи пользоваться клеткой и возвращайся за следующим. Я слушаю, Лейс.

— Как ты просил, — раздался слегка удивленный голос Лейса, — я сообщаю, что мы локализовали места возможного нахождения планеты арнов, координаты — в приложении.

— Я посмотрю попозже. Повтори, как вы пришли к этому результату.

— Ты же знаешь, — Лейс едва слышно вздохнул. — Данные геомодификаторов вместе с результатами анализов на самой территории мы прогнали через систему и по результатам статистической сетки получили список вероятностных месторасположений подобных планет. Я думаю, мы найдем улетевшую базу и Тадея, только надо продумать техническое обеспечение, чтобы не влипнуть…

Стив был уже за дверьми и чуть не запутался в собственных ногах. На секунду был вынужден остановиться. Какой он был идиот!

Строение планеты может указать место. Значит, его собственный генотип может показать место его рождения! Боже, как можно быть таким тупым? Десять лет — и ни разу за все это время у него не возникло даже мысли… Данные гемодификаторов! А у него же есть генотип! У него есть собственный инкубатор, а система — вот она! Всегда под рукой! Он даже как-то проверял Джи, чтобы посмотреть истинный облик Императора! И даже радовался, что дома Джи настоящий…

Арнека стояла перед ним, мелко дрожала и опять начала вонять. Смотрела перед собой, но ничего не видела. В голове у нее под покровом наркотического спокойствия пульсировало слишком много негатива и ярости.

Ладно, тренажерный зал никуда не убежит…

— Гверрц? — заговорил Стив на родном языке арнов, принуждая арнеку идти. — Пойдем, я покажу тебе твой новый дом. Не пугайся, тебя никто не будет мучить или убивать снова. Кристофер успел спасти тебя, пока ты умирал. Да и стрелял ты в Лил, а не в меня. Лаборанты вернули тебе тело. Хотя, собственно, это и есть твое тело, но такое, как если бы ты родился арнекой. Заодно, пока инкубатор тебя сплетал, тебя научили нашему языку. Я буду с тобой говорить на имперском, чтобы ты привыкал. Ты уже заметил, что понимаешь наш язык… Не бойся, я умею управлять телами других, но буду просто помогать тебе дойти. А в твоей комнате я тебя отпущу. Ты пока в шоке и тебе тяжело идти самому.

Коридор вивария. По обе стороны тянутся светлые ниши-комнаты, закрытые односторонне прозрачным пластиклом.

Вот и Вайвел с сыном, каждый отдельно. В их животах горели маленькие звездочки аур зародышей. Нет, обоих тоже переделали в арнек и обе беременны! А с другой стороны три клетки подряд — люди?!

Стив решил рассмотреть жильцов вивария потом. Сначала разместить Гверрца.

Открыл следующую после Ваула пустую комнату. Словно зашел в мини-копию тренажерного зала, только нежно-зеленую: слева спрятаны в стене спортивные агрегаты, прямо полочкой — топчан с невысоким изголовьем и валиком-подушкой, обтянутый биоактивной тканью. Никаких одеял. Голо и неуютно.

На правой стене два выступа: сиденье на уровне колен и узкий стол с нишей доставки пищи и сброса мусора. В столе утоплен экран.

— Иди сюда, я тебя еще немного повожу, а то ты прямо падаешь! — Стив провел Гверрца внутрь, зашел следом и небрежно коснулся квадратика сенсора — прозрачная дверь задвинулась за спиной. — Смотри, за кроватью есть туалет и душ. Встань сюда в этот угол, ты перенервничал и от тебя разит… Чем только от тебя не разит… Я тебя умою, запоминай, что как работает.

Гверрц слегка дернулся, но вступил в кабинку душа и затянул за собой перепонку ширмы. На минуту включил циркулярный душ, выставив сорок градусов тепла на датчике для воды. Стив удовлетворенно отметил, что арн понимает цифры. Хотя если это и правда сбежавший эксперимент, то удивительно другое: почему они не говорят на имперском?

Арн намылился мочалкой на ручке, ополоснулся, включил сушилку. Стив ослабил контроль и отошел к стене с тренажерами, давая самому, нет самой, арнеке с удовольствием поворачиваться в струях горячего воздуха.

Наконец, Гверрц опомнилась и вышла. Она уже была поспокойней — тепло всегда помогает! Но, увидев экзекутора, остановилась перед столом, «улыбаясь» и показывая кончики клыков.

— Смотри, тут в стене тренажеры, — стараясь не поворачиваться к арнеке спиной, Стив провел демонстрацию. — Захочешь подвигаться… А ты же не хочешь ослабеть? Нажми на квадратик. Видишь, приоткрылась щель, потянешь, и вот тебе беговая дорожка. Чтобы убрать, приподнимешь за красный уголок и… Оп-па! Оно спряталось. Но у тебя будет время, наиграешься еще. Тебе надо поесть, восстановить силы. Еду тебе будут присылать регулярно, вот, у ниши доставки список, прочитай, — Стив зашел с другой стороны стола, протянул руку и активировал меню. — Прочитай и подумай, у тебя в памяти должно всплыть, что обозначают эти слова!

Гверрц перевела взгляд на меню и вдруг села на пол, заходясь в новой волне ужаса:

— Это хуже, чем инцест! Это непозволительно! Инцест — изгнание! Уже изгнали! Я не арнека! Я умру! Это нарушение закона…

— Да перестань! Какая разница, арн ты или арнека? — Стив притушил панику сканом. — Я тоже был женщиной, и что? Не умер же… И здесь нет ваших законов, ты в Империи.

— Я умру, я не могу рожать от самого себя…

Стив безмолвно выругался и усадил Гверрцу за стол, вызывая комплексный обед номер один: летний салат из семи видов овощей, запеченое филе дикуса в кармашке из тыквенного теста и сок гуяпы. Подсунул контейнер к чуть было снова не начавшей потеть Гверрце:

— Ешь! Я не дам тебе перещелкнуться. И вообще, перестань беситься! Роды — нормальный физиологический процесс! Ты не умрешь, здесь нельзя умереть!

— Я убью тебя… Вы — гермафродиты. Уроды. Вас надо убить, — механически глотая еду, прорывалась арнека с комментариями.

— Никого ты не убьешь — ошейник тебе не даст. Нет тут гермафродитов, что за бред! Гермафродит — это сбой генома! Врачи поправят сразу. Тебе не имеет смысла драться или бросаться! Ты все равно ничего не сможешь, — начиная злиться, Стив решил закругляться с обучающей лекцией. — Будешь беситься — Зак даст тебе двойную дозу лекарства и ты будешь валяться, как вареная рыба. Зачем тебе спать целый день? Это скучно. Но если будешь вести себя спокойно, тебе же будет проще. Мусор скинешь обратно в нишу, — вставил Стив, заметив, что арнека доедает. — А Зак просто пижон и урод, не обращай внимания на его дурную болтовню… И не воспринимай все так прямо! Зак вызвал развитие твоих клеток, сформировал зародыш, как почку на дереве. Ничего он тебя не оплодотворял! Какая сперма, когда тебя восстановили целиком и сразу в арнеку! На столе экран — я думаю, ты найдешь там много интересного, открой энциклопедию — там разные планеты Империи, животные всякие… Всё, я ушёл. Без разрешения тебе выходить нельзя, дверь все равно не откроется, — Стив придержал привставшую арнеку и удалился в коридор.

Дверь закрылась, а он втянул скан и сразу привалился к глухому простенку между камерами. Надо успокоиться самому! Загнать поглубже этот зуд: бежать в зал, найти родину! Ведь Джи достаточно взглянуть на него, коснуться мимоходом и… ужас! Нет! Сосредоточился! Вдох-выдох… Фу-у-х… Теперь можно возвращаться.

— Я чую тебя, трусливая крыса! Я убью тебя, — Гверрц в звериной форме налетела плечом на непрозрачную для неё стенку и царапнула сенсор замка. Сенсор не реагировал на заключенного, да и пластикло держалось — оно выдержало бы и прямой таран флаера.

— Бесполезно, — прошипел Стив в нос Гверрце. Выключил передачу звука из клетки и заторопился обратно.

В инкубаторной остался только Эйр, который не стремился к театральным демонстрациям, да и перед кем? Стив сразу успокоился. Джи нет, и никто не сможет прочитать тайные мысли и желания экзекутора, если не будет до него дотрагиваться. А Эйру трогать экзекутора совершенно не-за-чем!

Оставшиеся четыре арна были разбужены и рассованы по клеткам одним порывом в непрерывном темпе.

— Я иду открывать, — говорил Эйр, приготовив ошейник и инъектор.

Стив фиксировал еще спящую арнеку и переворачивал её на живот. Эйр застегивал ошейник, сразу вводил капсулу успокоительного, и экзекутор вдвоём с пришелицей маршировали к изолятору. По дороге Стив рассказывал о правилах поведения и возможностях, но решил умолчать о беременностях — пускай сначала привыкнут к женскому телу. А потом пусть с этими истериками Зак и справляется. В клетке Стив усаживал ошарашенную узницу на кровать, быстренько показывал, что где и убегал за следующей, оставив арнеку таращить глаза или бросаться на непробиваемую стену.

В виварии царила тишина. Внешние стенки комнат были установлены на режим односторонней прозрачности, звук был выключен. Жильцы коридор не видели. Но для скана экзекутора ментальный шум был диким и резко неприятным. Он на мгновение «прислушался» и больше не пытался сканировать — злость, тоска, негодование с отчаянием — ничего хорошего. Осмотр остальных клеток решил оставить на следующий день. Там и правда были люди. Наверное, те самые, о которых говорил Джи. Проверочная группа. В нескольких двойных клетках люди сидели вместе с арнеками, разделённые полупроницаемой стеной, дышали одним воздухом.

— Завтра приходи ближе к полудню, на девятый час — поможешь нам с процедурами в виварии, а потом после обеда разбудим следующих пятерых, — сказал Эйр, закрывая инкубатор за последней оживлённой.

Стив кивнул, чуть ли не рысью переместил арнеку, отбарабанил инструкцию и умчался в тренажерный зал.

Холодеющими от нетерпения пальцами Стив скопировал из инкубатора формулу своего генотипа и послал запрос в систему:

— Место наибольшей вероятности рождения особи с этими данными?

Ответ пришел сразу: планета 687-522-014, по классификации планет, пригодных к обитанию. Первое примечание: ссылка на полный каталог планет. Второе примечание: данный объект является донорской планетой для расселения на объекты 222-650-443 и 222-789-132. Осуществление проекта — восьмидесятый год текущего столетия. Ответственный — регент Сейо.

Донорская! То есть там пока нет явного присутствия Империи. Планета живет сама. Планы на двадцать лет вперед, а индивидуальное расселение уже началось… Где эта планета вообще?

Мысли прыгали, как овцы кочевников… Все разнопегие, но одинаково испуганные. Представил, как эти панические всполохи видны со стороны другим экзекутором. Джи… Что ему теперь делать?

Забить мысли, занять руки…

Выпустил муляж, настроил его на рукопашную и быстро загнал себя до изнеможения, благо целый день провел на ногах. Тяжело дыша, убрал муляж, кинул взгляд на часы — Джи еще на работе. Надо подготовиться к ужину. Помыться можно и здесь, а заплетаться и не нужно…

После душа вытерся полотенцем, припасённым Генри вместе с запасной одеждой — стюард знал, что сушилку Крошка не любит.

Дожидаясь, пока испарится избыточная влага и можно будет одеться, Стив выдвинул стойку с оружием. Давно не играл, даже соскучился. Надо будет завтра снова начать тренировки. Покидать ножи, пострелять.

А вот фехтование он не любил. Если и убивать кого доисторическим оружием, то лучше по-тихому пристрелить из арбалета или беззвучно кинуть нож. На худой конец, просто прирезать этим же ножом, не кидая его. Или тюкнуть камушком по головушке. Но долбаться на мечах, выворачивая плечи и рискуя получить острой железякой по ребрам, а то и по морде? Более идиотским оружием мог быть только моргенштерн.

Смотрите, стек! Стив удивился и вытащил его за петельку. Странно, что эта игрушка делает на оружейной полке? Всегда же висела у тира, а последний раз Джи отбросил его на кровать… Перед внутренним зрением выплыла картинка: черная палка на бордовом матрасе. Стив прогладил стек по длине и тот отозвался, кусая его за пальцы усиливающимся импульсом. Стив слегка шлепнул себя по голени. Икру свело болевым сигналом. По телу пробежался чувственный спазм. Урод. Стив поежился. Все равно ничего не будет, пока Джи не придет. Был бы тут кто-нибудь… А был ли тут кто-нибудь, пока его тут не было? Ясное дело: «твои крошки»! Пошпионить в системе? И зачем ему это надо? Стив задумчиво помахал стеком перед лицом и бросил взгляд на стену с креплениями и мишенями.

Хакисс тогда кидала нож в уток. Это ей всегда нравилось. Кроме того вечера, когда Джи начал выбивать её из колеи, насылая фантомы. Джи сидел у биоконвертора и поигрывал стеком, беспорядочно выпуская биоуток со всех сторон и во всех направлениях. То стайками, то поодиночке. Хакисс истерически швырялась ножами, бросала взгляды на стек и покрывалась потом. Джи недавно вернулся, и она хотела не играть тут с утками, а скорее уйти в спальню, играть с Джи. А Джи над ней издевался.

Хакисс оттолкнула подставку с ножами и взмолилась:

— Джи, прошу тебя, я не могу!

Джи подошел и ткнул её концом стека. Спазм скрутил Крошку, и она, упав на колени, неожиданно для себя разрыдалась.

— Ты не можешь меня просить, ты совершенно не работаешь! Возьми себя в руки! — Император полоснул её стеком по спине.

Хакисс, давясь всхлипами, вернулась к стенду. Она не могла сконцентрироваться, теперь её еще и трясло. Она пропускала цели и, в конце концов, потеряв темп, обратила заплаканные глаза к Джи:

— Джи, прошу тебя, я не могу больше, Джи, я умоляю тебя, не мучай меня больше! Пожалуйста, пожалуйста! Я так соскучилась!

Джи вздохнул и подошел ближе. Хакисс бросилась ему в ноги и попыталась обнять. Джи коротким пинком отбросил её, и сильная боль фантома связала Крошку в узел. Джи, стоя в стороне, убрал боль и размеренно сказал:

— Никогда не проси. Не унижай себя и не раздражай меня. Привыкай и учись владеть собой, своими страхами и своей болью. Как иначе ты сможешь овладеть кем-то еще, если не умеешь владеть собой? Когда ты научишься управлять своей болью, ты освободишься от неё.

И снова боль начала пожирать её…

Стив с силой протянул шершавый и упругий ствол стека сквозь сжатый кулак. Стек стоял на полуспящем режиме, и тупая боль продавила руку до локтя. Ладонь омертвела. Дом, милый дом… Глупая, глупая Хакисс…

Фыркнул и бросил стек обратно в гнездо стойки.

Потом Хакисс пришла к императору, вся скрученная своей виной, осторожно просочилась в ещё пустую спальню. Леденея от ужаса, сидела у постели и выдумывала, как он может наказать ее. Однако Джи легко поднял ее на руки и просто закинул в кровать, унося детские печали своей любовью.

А она, уже засыпая, бесконечно признавалась ему в любви, но он опять смеялся и отвечал, что он и так все видит, ведь он её император.

— Я хочу быть всегда с тобой, я исправлюсь, не прогоняй меня!

— Я знаю и никогда не прогоню тебя, ты всегда будешь со мной.

— А если я умру?

— Я не дам тебе умереть…

Боже, она была так счастлива, услышав это! Глупая дура.

Глава 24 Сэмла

И завертелось. Привычный распорядок перекосился и неуверенно завис, как скалолаз на одной руке. Работа в лаборатории физиологии развалила свободное время на два неуклюжих куска, разбила все планы на дружбу с бывшим кочевником. Утро и вечер настолько укоротились, что вообще не имело смысла выбираться с базы.

Стив нашел почту Ронаха на страничке двести сорок шестого дозена и послал несколько нейтральных сообщений. Как идёт сбор мух? Поднимался ли Ронах наверх? Например, в Экспоцентре малого Лакстора, в парке, чуть ли не каждый день проходят выставки, а рядом есть кафе с террасой и круглосуточный клуб…

Рон не отвечал. И Стив на краткие мгновения касался его сознания слабым облачным контактом и позволял себе совсем чуточку и незаметно побыть вместе, плыть неслышной тенью, подглядывая и подслушивая. С личной встречей ничего не получалось, но Стив был доволен: у степного бродяги все настолько чудесно с социализацией, что завелась подружка!

Однажды вечером Стив активировал голосовую связь комма. И Рон включил прием!

— Привет, Ронах. Это Стив, лаборант с базы. Мы познакомились в столовой фабрики. Помнишь, я обещал показать тебе город? Неожиданно на меня свалилась дополнительная работа, и никак не получается вырваться.

— Не страшно, мне есть с кем гулять, — фыркнул Ронах. — Яника типичная горожанка, а как экскурсовод, так вообще вне конкуренции!

— Но я помню, что обещал, — по комму настроение не читалось, а сканировать одновременно с разговором да еще на таком расстоянии Стив не рискнул: в столовой Рон странно реагировал на фантомы, как будто боялся. А что, если он не рассчитает, Рон почувствует и догадается, что Стив экзекутор? Бывают же некоторые, особо одарённые…

— Она моя соседка по общежитию и мы как раз выходим, — продолжал Рон.

— Это кто? — услышал Стив девичий голос.

— Да один ажлисс с базы ко мне на фабрике привязался, — Рон прикрыл микрофон, но все равно было слышно.

— Я не ажлисс! — Стив вздрогнул. — Я просто тут работаю! И я…

— Как скажешь, — Рон рассмеялся.

— Я рад, что ты подружился с соседкой Яникой, — заторопился Стив. — Я посылал сообщения на твою почту в дозене.

— Моя почта? Я не проверял местную почту. С кем надо, я всегда могу вживую поговорить. Извини, мы идем на концерт Внепортальных Странников, — и отключился.

Стив полез смотреть, что такое эти Странники. Оказывается, эта музыкальная группа также, как и он, любила поэта Марка Шейдона — часть их репертуара состояла из его стихов. Но резкая дерганная музыка разбивала и заглушала смысл. Целый концерт он бы не высидел. Стихи Шейдона лучше читать в тишине и про себя…

Подобные разговоры повторялись по инициативе Стива ещё несколько раз. Постепенно Ронах оттаял и даже поинтересовался, чем занят столь настырный приятель на базе. Стив отбарабанил засевшую в голове от общения с Джи формулировку об управляемых мутациях и радостно приплел к этому обоснование своего визита на фабрику: мол, делал проверку, насколько генетически стабильны промышленно разводимые мухи.

А потом пришла радость: Зак дозрел поменять программу работы, и виварий в полном составе будет два дня бездельничать. Как раз у Рона выходной. Ронах с подружкой собрались на природу — забронировали катер до верховий реки Ларосты, главной водной артерии Лакстора. А Стив совершенно внаглую напросился и был счастлив!

Рано утром Стив спускался в зал. Физическая усталость создавала налет безразличия: погасшие люди и истеричные арны меньше задевали нервы. И тех и других приходилось настраивать и водить на процедуры. Одно хорошо, в лаборатории физиологии, где проходила работа по адаптации арнов и людей, Джи больше не появлялся, а красоваться перед экзекутором или коллегами, Заку было не интересно. Он передал рутинные исследования Эйру и тоже исчез. Эйра же игра в «самодура зеленого отсека» не привлекала, поэтому даже кипящие негодованием арны, желающие свободы, мести и крови, постепенно утихли: невозможно же бесконечно биться о глухую стену собственной беспомощности?

Очередной мутный рабочий день постепенно заканчивался. Стив мысленно уже витал дома, когда мирно вышагивающая впереди Гверрц, всю дорогу упорно думавшая о зеленой травке, вдруг всхрапнула и, сжавшись в узел, упала на пороге открытой клетки.

— Глупо и снова глупо! — выговорил Стив вполголоса, наблюдая, как Гверрц медленно разгибается и переворачивается на спину. — Я понял, что ты не просто так думаешь о траве. Но ошейнику плевать на твои маскировочные мысли, ты сама включила разрядник, когда собралась на меня броситься. Пойми, тебе сказали: не нападать, не драться. Ты поняла правила и, начиная делать то, что запрещено, ты сама включаешь ошейник, сама себе делаешь больно, даже если думаешь о травке. Например, я могу заставить тебя лизнуть Эйра в нос, и ты его радостно оближешь. Но если я захочу, чтобы ты Эйра укусила, то и у меня ничего не получится. Ты рефлекторно проинформируешь ошейник и твоё тело мгновенно отключится, как у грызуна, зажаренного в электрической ловушке. Зачем ты себя мучаешь? Зачем мучаешь своего ребенка?

— Должен быть способ, — прошипела Гверрц. Медленно перебралась через порог и демонстративно села спиной, уронив голову на колени. — Арны не живут в загонах!

— Ты была мертва. Тебя убил Вроаррист, и ты не видела, когда твои соплеменники напали на нас, — Стив закрыл клетку и договорил в микрофон. — Не видела, что арны не могут победить ажлисс. Ты и без ошейника ни с кем не справишься. Даже со мной, даже если я не буду пользоваться фантомами, а физически я слабее любого гвардейца. Потому что я ажлисс, а ты просто арн. Вы — улучшенные люди, но вы все равно не так быстры и сильны. Прими это и успокойся. Пока ты бесишься, тебя нельзя выпускать в мир, но твой детеныш может жить на свободе! Думай о нем.

Гордясь собой — он не мстил, а наоборот, помог злобному арну — Стив пошел вон из зеленой зоны сначала в серые технические проходы и потом наверх к старым казармам. Монотонность ежедневной работы невыносимо надоела. И как это люди работают день изо дня и не вешаются от скуки? Скорей бы сняли карантин, может кто уже ждет не дождется подарка. Хоть снова к какой-нибудь истеричке вроде Яо. Надел бы личину и поиграл бы. И вот он уже кто-то другой, кого не волнует безнадежный просмотр записей родной, но такой чужой планеты…

Но в целом карантин с непонятным свободным временем не шел на пользу. Блуждая вечерами в системе, Стив обнаружил, что его начали посещать странные мысли и вопросы, которые раньше никогда не высовывали нос. Например, вся Империя, все сорок восемь планет говорили на одном унифицированном языке. Язык арнов оказался давно забытым диалектом с планеты Нис, откуда происходил ренегат Тадей — это Стив выкопал в новых секретных папках. Но, несмотря на экзекуторский допуск, ничего о самом беглом Императоре Тадее в архивах не нашлось. Об экспериментальных новых людях тоже ничего. Просто Тадей? Повыскакивали ничего не значащие Тадеи: какой-то землекоп, нашедший гробницу с безголовыми скелетами; целые человеческие кровные линии, называвшие так своих сыновей и даже дочерей. Но ничего, связанного с арнами.

Заодно изучил, кто такая Райна, чью могилу уничтожил перенос. Это оказалась канонизированная свободными еретиками святая, организовавшая двести лет назад сопротивление прогрессу, убившая трех ажлисс и уничтожившая их кристаллы. Почему-то ее не казнили, а только выселили вместе с последователями в Северные леса, и шутка судьбы: практически через её могилу прошло перемещение Территорий. От прогресса не убежишь! Зачем-то в закрытых архивах хранились ее стихи, но Стив обрадовался и уложил вирши еретички в своей папке — они оказались созвучны его настроениям.

Его же родная планета засекречена не была.

Небольшая планетка, неравномерно заселенная. Города сливались в сплошную яркую линию по побережьям или выглядели как светящиеся пауки, раскинувшие сеть дорог в ночной съемке. Люди жили в огромных скоплениях, а также в маленьких, невидимых с передатчика деревеньках, и Стив давно запутался в разнообразных народах, стилях и языках… Ос, Сэмла, Ту, Пртви, Аардэ, Тьера… Аборигены не имели общезвучащего названия для планеты! Стив ничего не мог с собой поделать и исследовал эту Сэмлу, удивляясь, что с таким обилием неплодородных земель, ледников, лесов, гор с пустынями и даже воды, аборигены дружно поименовали планету «почва». Как будто ковчег с переселенцами долго блуждал в морях космоса и, уже теряя надежду, путешественники увидели пригодную к обитанию планету и дружно завопили: «Земля!». Хотя она была на самом деле вода…

Нет, он не настолько наивен, чтобы действительно думать, что сможет увидеть или узнать своих родных, случайно попавших в запись. Наоборот, их должны были преднамеренно убрать из всех архивов.

Стив прокручивал виды, слушал речь из разных уголков Сэмлы… Удивлялся разнообразию одежд, архитектуры, образов жизни. И хотя на улицах городов каждый человек был одет иначе, и он даже не нашел двух одинаковых машин, ничто не вызывало даже намёка на отзвук дома. Всё было чужое.

Выключил экран и протер глаза. Надо бы проверить одну догадку…

Спустился в секретарскую. Время еще было рабочее, но из-за карантина в ней был только Вик. Домашние дела решались без личных визитов.

— Я посижу здесь, хорошо?

— Что, не хочешь ждать Джи вдвоём с андроидом? — Вик поднял глаза и улыбнулся. — Конечно, ты мне не мешаешь.

Вик переписывал визиты на будущий месяц, когда собирались открыть торговые каналы и передвижения людей. Подсчитывал перераспределение ресурсов с учетом наполнения вивария и строительства Северной базы.

Стив немного подождал. Мягко, почти нечувствительно придержал Вика и спросил:

— Вик, а сколько есть других экзекуторов?

В голове у Вика возникла цифра «Пять!» и сразу же в мыслях появился резной громоздкий шкаф и кисточка, тщательно и медленно покрывающая позолотой каждую завитушечку и углубление.

— Крошка! — взъярился Вик. — Ты толкаешь меня на предательство или хочешь моей смерти?

— Да не хочу я твой смерти, ничего тебе не будет. Ты же не виноват! Но почему шкаф?

— Ты не знаешь, что такое печати памяти? — огрызнулся Вик.

— Шкаф — твоя печать? Зачем тебе что-либо запечатывать, когда я могу прочитать твой дневник?

— Тебе Джи сказал проверить меня?

— Нет, я сам, — хихикнул Стив. — Но мне печати не нужны, у меня нет тайн от Джи.

— Вот именно! — Вик сидел с каменным лицом. — Ты не имеешь права ничего решать и проверять сам!

— Ну прости, я больше не буду, это же даже не секрет. Ты знаешь, Джи знает. А мне просто… смешно! — Стив соскочил с кресла и сбежал в зал совещаний.

Двери за спиной бесшумно захлопнулись, а Стив, проскочив через пустующее помещение, прижался лбом к холодному косяку у покоев Императора. Пять! То есть шесть вместе с ним… Целых шесть!

Проскользнул в апартаменты Джи.

Выглянул Эж и скрылся. Из каморки стюарда еле-еле тянуло специями, жареными овощами и хлебом — Джи предпочитал, чтобы стюард пёк свежий хлеб к ужину и завтраку.

Стив прошел в кабинет. Включил панораму с видом на водопады. Где они могут быть? Вряд ли тут есть целая комната с инкубаторами, он бы заметил. Раскинул скан. Такой шум вокруг! Еще бы, центр густонаселенной базы! Так он ничего не услышит. Кончается послеобеденная смена, все куда-то двигаются…

Не логичнее ли их держать там, где уже есть инкубатор? Тренировочный зал! И никто чужой там не бывает. Только император и экзекутор. Ага!

Вернулся в прихожую и, обойдя Эжа, нырнул в тайный проход.

— Ужин через тридцать минут, — крикнул вслед стюард.

Стив не счел нужным реагировать.

Обошел зал, ведя рукой по стенам и прислушиваясь — ничего. Климатизация, изоляция, световоды, техническая дребедень, убранные тренажеры… Ничего! Пусто.

В кристаллах? Кристалл можно спрятать где угодно, ведь аура из ловушки почти не звучит. Он услышал Гверрца в фургоне только потому, что стоял чуть ли не вплотную к крилоду.

Еще раз неясно зачем оглянулся и, не торопясь, вернулся, встретившись с императором в прихожей.

Джи появился со стороны приемной, со шлемом полного погружения под мышкой. Слегка улыбнулся и, пощекотав нежным ментальным касанием, закрылся в ванной — переодеваться к ужину.

Стив перешел к столу и ждал, разглядывая рисунок древесных волокон на полу — кажется он сейчас тоже сделает себе печать.

— Садись ужинать, — Джи небрежно погладил Крошку и сел во главе стола.

— Приятной трапезы! — Стив на всякий случай еще раз полюбовался на каштановые с золотыми искрами жилки и опустился на свое место.

Джи пришел через приемную… Вик донёс? Или нет?

Пощечина была настолько мгновенна и сильна, что Стив осознал ее уже лежа на полу с разбитыми губами. Как будто его тело вдруг взорвалось, а душа только-только долетела следом и неловко собрала осколки в одно целое. Сел, свесив голову, чтобы не испачкать одежду. Автоматически вытер пальцами кровь с подбородка, смотря в пол на маленькую блестящую лужицу. Надо же, проморгал. Джи успел встать, подойти и ударить, а он ничего не заметил.

— Прости, я не сдержался, — стараясь говорить тихо и внятно, насилуя бьющееся в дрожи тело, проговорил Стив и прижал тыльной стороной ладони нос: вот и нос разбил.

— Я говорил, не искать экзекуторов и не спрашивать о них! Вылижи за собой!

Слова втекли тяжёлой ртутью. Придавили ещё ниже к полу… Но пришло удовлетворение — преступление раскрыто, ничего скрывать не нужно! Захотелось даже огрызнуться, что это как раз его императорское величество насвинячило! Но это было бы совсем неразумно. Стив закрыл глаза, сосредотачиваясь, останавливая кровь и утешая звенящую, как пустой колокол, голову.

Унижение его уже не задевает. Неприятно, что надо лизать кровь, да еще свою. Хотя, чужую тоже не сильно хочется… И он рад, что не сперму и не еще какие выделения. Вот, во всем надо искать хорошее.

— Умойся и окончи ужин. После ужина поговорим, — Джи смотрел тем странным бесчувственным взглядом, который бывает у портретов давно умерших людей. Сканировать страшно, и неведомо какое у Бога настроение сейчас.

Тратя последние силы, чтобы двигаться легко и бесшумно, Стив сходил в ванную. Тело одеревенело. Усмехнулся про себя: «Да, получилось сделать очень крепкую печать — даже лицо об неё разбил».

Постарался есть не слишком торопливо: Джи демонстративно ждал, чтобы окончить ужин одновременно.

— Почему ты провоцируешь? — Джи задвинул стул и пересел к лабораторному столу.

Стив загнал поглубже рвавшийся ответ: а почему ты провоцируешься? Сел на пол и прижался головой к бедру Джи.

— Я люблю тебя, — прошептал.

— Я знаю, — рука спустилась и потрепала его по голове, провела пальцами по шее, разливая тепло и нежность. — У тебя не должно быть тайн.

— Прости…

— Иди в постель, у меня еще дела, — Джи потянулся за шлемом.

Стив успел поцеловать любящую руку, поднялся и исчез в ванную, отмывать свой страх.

Когда Стив, уже выжатый, утомленный и удовлетворенный, собирался незаметно уснуть, Джи встал и вышел в кабинет. Вернулся с ментальным шлемом.

— Я хочу дать тебе пережить несколько воспоминаний.

— Мой дневник? — сон сдуло начисто.

— Нет, — Джи подложил подушки себе под спину и притянул Крошку поближе. — Ты меня спрашивал, как я выглядел и что делал. Это мой дневник. Да, я значительно сократил запись, но надеюсь, ты поймешь, почему я не хочу, чтобы моя Крошка копалась в прошлом…

Я работал вместе с Джул и Виком. Как ученый Вик безнадежен, но он вел и систематизировал документацию, к тому же он предан мне и очень аккуратен. Я работал над портальной связью. Ранее приходилось по сложной схеме выключать все порталы, кроме стартового и принимающего, иначе груз могло разорвать. Я нашел способ синхронизировать порталы с мгновенной блокировкой остальной сети. За это император — да, его звали Джи, ты правильно думаешь — предложил мне стать ажлисс. Империя развивалась, расселялась и умные активные ажлисс были постоянно нужны.

Предыдущий Император сам обладал слабыми качествами экзекутора, и под его контролем продолжалась работа над изучением этого феномена. Но исследования были в самом начале. Данные нащупывались экспериментальным путем. Длительным изощрённо-жестким способом. Ты знаешь, ты прошел пробуждение… Я тоже записался на проверку и оказался сильнее Императора. И понял, что Император так искал и уничтожал конкурентов. Это потом я нашел маркеры и качества биополя, указывающие, что человек может стать экзекутором при переходе в ажлисс, и я стараюсь не допустить ни одного возможного «дикого» экзекутора — никому не нужны спонтанные революции. Но я никого не убиваю для профилактики.

Я тот ажлисс, что связал все порталы в единую цепь и закодировал их на себя, но об этом ты не прочтешь ни в одной истории. Масса ажлисс с того времени поменялась. Но остались ученые, которые и держат наш мир — им наплевать на политику, не трогайте только их игрушки. И истинные дознаватели, для которых главное — это спокойствие и счастье их паствы. Когда я стал экзекутором, я убил предыдущего Джи. Нечаянно и неосознанно. Хотя сейчас я думаю, что все к лучшему. Пришлось провести отбор ажлисс… Нет, не несогласных, а ненадежных, не думающих о благе всех людей, а заботящихся только о себе. Тогда я поменял присягу Империи на личную присягу Императору. И лично участвую в отборе. Как гарант власти, ограничиваю колебания и даю уверенность.

Пойми, семья и личные привязанности — зло для ажлисс. Нельзя постоянное обновление тела, то, что люди называют бессмертием, дать всем. Это приведет к остановке жизни. Либо люди будут бесконечно размножаться, пока не будет куда встать между мириадами особей. Им всем надо есть, спать, одеваться, где-то жить, что-то делать… Начнутся драки за место, за еду, войны. Бессмертие из ожившей мечты и стимула жить лучше и лучше работать, превратится в проклятие. Я был молод и я был один из последних людей, которые приняли присягу ажлисс, не дожив до старости. Нет, я не тот Джи, который нашел бессмертие, но я тот, кто провел закон, что ажлисс могут стать люди, только прожившие полноценную жизнь. Потому что ты не можешь себе представить, какое это горе, когда твои дети стареют и умирают, даже не оставив внуков. Твоя семья вымирает, и ты остаешься один. Поэтому я провел закон, что ажлисс не имеют права иметь детей, ибо тогда опять была бы война. Крошка, не бойся, я не буду тебе показывать самое тяжёлое… Горя и так достаточно, — Джи надел на Крошку шлем.

Глава 25 Воспоминания

…Смешная милая Хана с рыжеватыми кудряшками, разлетающимися солнечным ореолом вокруг головы, бежит из детской, озаряя все радостью. Протягивает открытый экранчик читалки:

— Папа, папа! Смотри, сколько я уже прочитала! Сама прочитала!

Он подхватывает дочь на руки, подкидывает к потолку. Хана взвизгивает. Изо всех сил обнимает его за шею, прижимается мягонькой щечкой к лицу и смеется. Внутри разливается радость от объятий маленьких ручек и искреннего счастья, светящегося в каждом движении Ханы.

— Да, ты уже совсем большая! — он сажает Хану на сгиб руки, гладит по голове, легонько тянет за рыжую косичку: — Смотри: коса у тебя уже длинная, как у взрослой девушки!

Уют и мир кругом…

— А я опять пишу стихи! — Хана уже совсем девушка, но ребячливо сидит в развилке «своего» дерева, пряча за спину комм. Потемневшие волосы собраны в упрямый короткий хвостик. Обрезала косу. Жаль… У неё красивые волосы. — Мама говорит, что тебя выбрали? Поздравляю! Нет, я не хотела бы быть бессмертной — это скучно! И против всех законов природы! Расскажешь потом, как это — стать ажлисс?

Он стоит перед почетным советом ажлисс. Гордость, радость и немного страх… Ему придется умереть… Но в инкубаторе он даже не заметит разницы: это как зайти на профилактику. А потом… Столько всего можно сделать! Наверное, он займется биологией — возможности ажлисс могут быть огромны, а их исследуют слишком мало!

— …За заслуги перед человечеством и наукой, совет предлагает вам сан хранителя и пастыря. В качестве ажлисс, не ограниченный болезнями или временем, вы сможете плодотворно служить прогрессу и человечеству…

Вик, излучая восхищение и щенячий восторг, взахлеб брызжет новостями:

— Да ты только подумай! Император спонтанно открыл в себе такие возможности! Кто бы мог подумать, что искусственно созданные способности ажлисс можно развить дальше! — Вик принижает голос: — Хотел бы я знать, чем он занимался во время этого «спонтанно». Говорят, стимуляция очень жесткая. Но я вряд ли дослужусь даже до ажлисс — статистику может делать и робот. Но ты должен попробовать — ты говорил, что чувствовал свою дочь даже когда был человеком…

Её горе бьет и режет. Хана плачет у него на руках:

— Умерла! Они сказали, у неё недостаточно бонусов для лечения… Мама умерла, а ты! Тебе было наплевать!

— Хани, тебе надо это принять. Жизнь — это всегда череда смертей. Твоя мать умерла без мучений.

— Ты… даже не пытался помочь!

— Её час пришёл… Айра не пыталась стать полезной обществу и, как результат…

— Как ты можешь такое говорить! Она заболела, потому что ты бросил её! Она любила тебя, а ты!

— Ты не права. Я не бросал ее, я никогда не планировал жить с ней. Твоя мать жила фантазиями и пыталась шантажировать меня твоим рождением…

— Как ты… Ты лжёшь! Они убили её! Это всё неправильно! Как вообще можно решать за другого: жить ему или умереть?!

— Если человек безответственный, то за него решают ажлисс.

— Ажлисс искусственные! — Хана кричит и вырывается. — Ты сам давно мертвый! А мама ценна для меня! Ценнее всех! А ты! Ты монстр!

Он хочет успокоить, пытается обнять, но её горе перетекает в ненависть. Бьётся клокочущей лавой. Хани бьёт его по рукам, отталкивает…

Остается беспомощность и горе, что жгут и душат… Давят и жгут…

От Императора исходит аура самолюбования:

— Натан? Ты из новеньких?

— Да, мой Император, я нашел способ синхронизировать порталы, чтобы…

— Я знаю, не нужно повторять известное. Ты хочешь стать сильнее? Зачем?

— Наука должна развиваться. Мне кажется, я смогу…

— Ты должен подписать добровольное согласие с возможным уничтожением крилода и конечной смертью. Испытание очень тяжелое: никто не знает, что может из тебя получиться, — Император тщательно прячет неприязнь и страх. — Ты можешь обезуметь, стать опасным для всех.

Он висит, прислонившись к поперечной перекладине, опущенный вместе с рамой в бассейн, и внешне спит, заращивая раны. Отдыхает и… учится. Отстраняется от своего больного тела, становится вездесущим эфиром. Он везде — его чувства обострились необычайно. Он может слышать, как шуршит на пустошах пыль, летящая вслед за флаером. Может видеть, как волны Западного океана неистово бьются о скалы. Он — это всё. Он везде. Он хотел бы навестить дочь, но она слишком далеко, а он еще не настолько силен…

Волны мечутся в ярости, но не могут дотянуться и слизнуть небольшой флаер, яркой жемчужиной шмыгнувший в изломанный фьорд. Машина сбрасывает скорость в опасном ущелье и поднимается выше. Там, высоко над пропастью, но все еще далеко до каменистого плато пустошей, открываются ворота силового поля, защищающего вход в Убежище Императора.

Флаер резко приземляется, еще на лету открывая прозрачный купол. Едва касается узорного пола, и из него выступает высокая девица в сопровождении троих ажлисс. Девица скорее раздета, чем одета, зато увешана украшениями. Среди драгоценностей у всех четырех заметно по одному крупному прозрачному кристаллу. У молодых мужчин это медальоны, а у девушки оплетенный камень, размером с половину куриного яйца, в браслете.

Натан невесомо проникает в сознание девицы и, как во сне, сливается с её мыслями и чувствами.

Компания идет вглубь перетекающих роскошью коридоров и поворачивает в белоснежный зал с прозрачной стеной, за которой цветущий сад. Вокруг маленького бассейна с фонтанами бредут цепочкой пять одинаковых беременных женщин — ниже ростом и толстые копии девицы.

— О великая дочь Бессмертного Императора Джи! — выбегает ей навстречу лаборант, одетый во все белое. — Биологические андроиды в полном порядке и с радостью вынашивают ваших детей от каэра Первого любовника, каэра Вто…

— Заткнись! — великая дочь раздражённо отпихивает лаборанта и бегло просматривает экранчики с данными. — Я сама вижу. Сделай им какое-нибудь развлечение, а то мои дети родятся такими же тупыми, как эти запрограммированные биоматки!

Девица проходит мощные охраняемые сейфовые двери в личную лабораторию Императора. Потолок блестит сложной резьбой. Сбоку, подсоединенный к биоконвертору стоит в готовности саркофаг инкубатора с открытой крышкой. В центре помещения — бассейн с грязной водой.

— Дорогой Император Джи, — небрежно вертит кистью девица. Ее спутники выстраиваются у двери, склонив головы.

— Приветствую тебя, дочь наша, — Император важно кивает, развернувшись навстречу мощным корпусом.

Девица с привычным недовольством поджимает губы: он кажется её ровесником, и ещё эта несерьёзная бороденка скобочкой по скулам, только подчеркивающая простонародно-широкое лицо!

Император щелчком отсылает в сторону левитирующий столик с обляпанными засохшей кровью инструментами: крючьями, зажимами, ножами…

— Папа, — брезгливо канючит девица. — Приказал бы стюарду вымыть! Это же мерзко!

— Рыбонька, Натану засохшая кровь не повредит, но возможно, вызовет эмоциональную реакцию, — Император надевает новый лабораторный балахон поверх вычурно-нарядной одежды. На широкой цепи на шее поблескивает крилод. — То есть лучше простимулирует.

Натан видит себя глазами девицы: покрытый шрамами, измождённый мужчина растянут в круговой раме в бурой воде бассейна. Он может немного двигаться, например, сгибать руки. Но сейчас, свесив голову, безвольно полулежит грудью на мягкой дуге рамы. Такая же дуга есть и за спиной.

Изнутри набухает гнев и отвращение. Этот ублюдок создал семейный клан! Даже любовников сделали ажлисс! А внуков Джи вынашивают биороботы! Император — предатель! Натан пытается сделать свое сознание еще прозрачнее и не шевелится.

— Может, от чистоплюйства он быстрее раскроется, — продолжает Император.

— Почему ты его не отпустишь? — дочь неторопливо обходит бассейн, разглядывая эксперимент. — Ясно же: из него экзекутора не выйдет. Он даже толком не регенерирует! Хотя воды у него по пояс.

«У него мало сил, так как осталось мало собственной массы, — Император переходит на мысленную речь. — Я чувствую его потенциал и не могу отпустить просто так. Я должен быть уверен, что он никогда не раскроется. Не станет угрозой для меня, для нас всех!»

«Ну так убей его, как других раскрывшихся, — девица пожимает плечами: — Он все равно псих. Никто нормальный добровольно не подпишется на такие муки, чтобы раскрыть мифические сверх-способности!»

«Ещё рано. Я должен расколоть его. Должен найти всех потенциальных врагов! К тому же никто не умеет управлять пробужденными силами сразу».

«Па, это мерзко… Можно же просто их незаметно убивать после проверки. А что, если ты действительно простимулируешь его?»

«У него были только слабенькие всплески. Не суетись, девочка. Он же не первый!»

Ублюдок истребляет всех с проблесками таланта!

Натан с рычанием напрягается в оковах. Кричит и взрывается. Пытается подчинить Императора, чтобы заставить его открыть раму… Страх и ненависть острыми лезвиями режут мозг. Император берет ключ. Девица тянется к нейтрализатору… Нет!

Он одним толчком мысли останавливает все живое. У дверей, словно опустевшие мешки осыпаются трое любовников. Император вместе с дочерью безвольно падают в бассейн. Тело Императора ударяется о раму. Натан успевает схватить балахон немного подвижной левой рукой. Наклоняется, перекладина чуть не переламывает его пополам, но притягивает тело Джи, удерживает его зубами… Зря! Ключ падает в воду. В ярости и отчаянии затаскивает мертвое тело на раму и летит мыслью дальше. Уничтожает это гнездо порока. Охрана, прислуга, жена Императора… Все живые мгновенно умирают: люди и ажлисс.

Только в саду за стеклом все так же равномерно ходят беременные андроиды…

Единственный живой на многие километры кругом, он безнадежно бъется в раме в изолированном горном убежище, куда никто не придет. От его рваных движений по поверхности гнилой воды расходятся мелкие мутные волны и качают тело Императора.

…Тяжелая сладко-масляная вонь разлагающегося трупа… Да, ему пришлось это есть. Император умер и повис на раме. Повис на нём. Он был рад, что смог сдержаться и не скинуть тело — оно дало ему немного жизни. Но и теперь он всё еще прикованный в раме: руки разведены в стороны, перед грудью и за спиной поперечные трубки обернуты мягкой пеной, пропитанной кровью. Его кровью и кровью императора. Все страшно смердит. Он может приседать и немного двигаться внутри рамы, хотя ноги тоже прикованы короткими цепями. Он, кажется, всё-таки умрет здесь. Внутри изможденного и почти бесчувственного, равномерно гудящего жаждой тела рождается смешок: он стал сверх-ажлисс! И теперь сдохнет, так как никто не придет проверить. Побоятся, трусы. Но ему все равно. Он смог! Он вырвался из своего тела!

Натан пытается выломать крепления, но тщетно — они удержали его и когда он был еще свеж и полон сил. Изможденный и отчаянный, он хрипит и вполголоса ругается сам на себя. Надо же было так неудачно! Ключ лежит под метром грязной воды — так близко, но совершенно недостижимо! Натан закрывает глаза, сосредотачивается и тянется, тянется мыслью через пустоши далеко-далеко в город. Находит Цитадель физики порталов и проникает в голову невзрачного человека, похожего на булочника. Своего бывшего секретаря…

«Вик? Тихо, говори мысленно и не дергайся. Это я, Натан…»

— Натан? Джи бессмертный и всемогущий! — Вик вздрагивает и выпучивает глаза. — Ты где? Ты же подписал участие в секретном проекте!

«Говори про себя! Возьми флаер… Ты должен мне помочь… Я заперт в резиденции Императора».

Вик поднимается на крышу института, берет флаер и летит к крепости в скалах фиорда.

Зависает перед закрытыми силовыми воротами.

— Введите код доступа, — раздается с панели автоматический голос.

Под воздействием Натана набирает секретный код, и охранная система пропускает его флаер.

— Боже, тут везде трупы! — напуганный секретарь, сжав руки, вбегает в комнату с бассейном. — Ты сам выглядишь как труп!

— Прости, — шепчет Натан. — Тебе придется залезть в эту дрянь — ключ на дне, слева.

Вик прыгает в бассейн, отталкивает тело Императора, находит ключ и открывает оковы.

— При стрессе даже человек может поднять грузовик, — продолжает шептать Натан. — Я же ажлисс, у меня больше возможностей. Меня нельзя отравить или заразить. Раны быстро заживают. Ажлисс могут общаться мысленно вблизи… А сейчас… Это как убрать расстояния… Всё близко. Я теперь могу слышать чужие мысли и внушать что угодно и где угодно…

— Перестань бормотать, — Вик тащит его из бассейна. — Это ты убил их всех? Как экзекутор…

— Да, я стал экзекутором, но буду Императором, — Натан вырывается и подтягивает к себе тело Императора. Вынимает из ножен на его бедре кинжал. Придавливает большим пальцем рубин на головке рукояти. Тот загорается, сигнализируя о включенном силовом поле. — А этот мерзавец нарушил все наши законы!

Он срывает с шеи Императора молочно-белый кристалл. Кладет его на край бассейна и крошит кинжалом, делая глубокие засечки на бордюре:

— Теперь никто не сможет оживить предателя!

Осколки кристалла становятся прозрачными…

Он решил не ложится в инкубатор — у него хватит сил восстановится самому. Затягивает багажные ленты, привязывая очередное тело к планеру. Вручную относит и сгружает трупы в конвертор. Кажется, так он частично искупает убийство. Вик истерически закрылся в комнатах прислуги — его можно понять. Спасибо, что не пытался удрать… Хотя с другой стороны, куда бы он удрал? Потом он поговорит с ним. Потом, когда сам решит, что будет делать.

Взял из автомата два обеда. Один отнес под дверь Вику. Три раза стукнул и ушел в кабинет Джи. Сел в кресло, больше похожее на половину дивана и выдвинул нижний ящик такого же монументально-роскошного, но пустого рабочего стола. Ящик полон молочного сияния — россыпь полных и пустых крилодов. Провел над ними рукой. Найрия?! Пепельная блондинка всегда в длинных платьях из секции нейроуправления… Осторожно, кончиками пальцев достал крилод, откуда плакала знакомая аура. Она исчезла лет пять назад. Авария над океаном, крилод не нашли… Еще одна причина создать библиотеку крилодов.

Малый портал не перестает дымиться туманом, пропуская одного за другим разнообразно одетых гостей со всех планет Империи. Все высоки и красивы. У каждого на груди прозрачный кристалл.

Они, в сопровождении охраны и андроидных слуг, проходят в зал заседаний и рассаживаются вокруг стола, замкнутым овалом обегающего голограмму Императора Джи, приветственно простирающего руки к входящим. За спиной голограммы просвечивает пустой трон.

Все собрались и нервно переговариваются. Мысленно и вслух.

Из дверей за троном выходит Натан в простой рубашке нараспашку и без украшений. Его кристалла не видно. У ноги идет крупная львица.

— Совет ажлисс! — Натан встает на императорское место, Львица садится и зевает, показывая огромные зубы. Изображение Императора Джи гаснет. — Я собрал вас, министров и регентов планет, чтобы сообщить — Император Джи мертв. Он сделал ажлисс свою бесполезную дочь и выводок ее любовников! Он намеренно пытал ажлисс, чтобы найти тех, кто имеет способности экзекутора и убивал их! Он надругался над законами и смыслом создания ажлисс!

В зал заходят двое мужчин и одна женщина в глухих синих костюмах, руки спрятаны в рукавах. Встают с обеих сторон от Натана.

Львица укладывается, опускает голову на лапы и закрывает глаза.

— Я вызвал комиссию дознавателей, — Натан протягивает руки в стороны. Дознаватели берут за руки его, друг друга и вызывают ближайших членов совета тоже взяться за руки. Все собрание соединяется в кольцо. — Я исповедуюсь. Дознаватели прочитают истину в моём сознании, а вы, соединенные в единое целое биополями и мыслями, увидите то же самое, что они. Вы увидите правду: я убил Джи в самозащите и во имя законов Империи!

Некоторое время все стоят в глубокой тишине, и Натан мысленно показывает то, что он пережил.

Потом дознаватели разрывают цепь, прячут руки в рукава, делают общий поклон и удаляются.

На глазах у притихшего собрания Натан медленно меняет лицо, становясь дублем убитого Императора.

— Бессмертный Император Джи останется бессмертным. Признайте меня Императором. Я ученый, и для меня главное — не личная выгода, а наука и благоденствие цивилизации. Я синхронизировал порталы со своим биополем и, пока я жив, транспортная паутина работает безопасно и без перебоев.

— Ты узурпатор! — вскакивает мужчина атлетического сложения с диадемой, чудом держащейся на сложной прическе. — Вечный император не может быть убит! По какому праву ты разбил его крилод? Я — регент планеты Карао, протестую…

Львица вскакивает на стол, скользит, тормозя когтями, и хватает регента Карао за голову. С хрустом прокусывает череп. Падает со стола, стаскивая тело за собой.

Натан снимает с шеи убитого молочно-белый кристалл ловушки души и показывает собранию:

— Его душа сейчас тут, но надо ли оживлять бунтовщика, давать ему новое тело? Я сильнее любого из вас, — Натан возвращается во главу стола и садится на трон. — Я управлял этой львицей. Никто из вас не способен к такому мысленному управлению. Можете дотронуться до неё — вы ажлисс и почувствуете, что животное не биоробот.

Львица проходит по круговому столу, некоторые с опаской ее трогают, кивая, что да. Это настоящее животное.

Натан с лицом Императора Джи встает во главу стола и вынимает из кармана прозрачный кристалл, поднимая его над головой:

— На основе стабильности Империи, на крилоде, дающем вечную жизнь, я клянусь быть гарантом мира и разумного прогресса. Клянусь соблюдать основы существования Империи: ажлисс могут стать только те люди, которые доказали свою необходимость человечеству. Ажлисс отказываются от личных выгод и умеренны в личных потребностях во имя интересов всего человечества. Бессмертный Император Джи останется бессмертным. Я жду от вас клятвы в верности Империи и мне — вечному Императору Джи!

Регенты и министры встают, сжимают свои кристаллы и присягают…

Он наконец-то нашел время и место поговорить с Ханой:

— Люди живут в тепличных условиях и тупеют. У них нет проблем, нет повода напрягать мозги… Для этого мы делаем колонизации и экспансии. Встряски, необходимые для цивилизации, чтобы она не закисла в безделье и благости. Иначе через несколько поколений у нас не будет ученых, двигающих прогресс.

— Кому нужен твой прогресс, — Хана оборачивается от окна и сжимает руки, — когда ты не даешь его людям?

— Наука зашла слишком далеко. Если дать эти возможности всем, то человечество самоуничтожится. Не будут рождаться дети, будет стазис, который равен смерти. Я постоянно думаю над балансом! Сколько и какие проблемы надо решать отдельному человеку, какие условия жизни социума идеальны для сохранения и развития человечества. Ты можешь помочь мне, всем.

— Ты эгоист. Ты, ты, ты! Ты хочешь решать за всех — это твоя проблема, это твой грех гордыни! Этим ты убиваешь личности. Ты убиваешь человечество.

— Пятьдесят миллионов лет бесконечных войн, катастроф и уничтожения знаний! Пятьдесят миллионов лет цивилизации, построенные на индивидуализме, скатываются в самоуничтожение сразу же, как только вспоминают, как делать колесо! Это путь человечества?! Тебе мало доказательств? Ты же образованный человек!

— Нельзя из людей делать стадо! Почему-то ты не очень торопишься замкнуть кольцо единения разумов и планет! Ты выжидаешь, смотришь, как рушатся эти твои хваленые цивилизации и не делаешь ничего!

— Всему свое время. Они должны дозреть.

— Лжец! Ждешь пока погибнут миллионы, чтобы родился нужный тебе индивид!

— Хани, вернись и мы поговорим с тобой в цитадели науки.

— Нет. Я не вернусь, и ты знаешь почему!

Хани. Уже давно женщина с короткой стрижкой. Зло смотрит на него и кричит: — Ты предал нас! Ты отверг нас, ты отказался от человечности! Ты предал меня!

— Я отказался от себя ради тебя! Ради всех! — он тоже кричит и боль несправедливости рвёт его сердце. Всё идёт не так! — Прими эту должность и я добьюсь, ты станешь ажлисс! Только так ты сможешь сделать больше именно для человечества! Ты будешь со мной!

— С тобой? Это вернет маму? Вернёт Йорги? Оправдает твои убийства? А мои друзья? А их близкие и их друзья? Разделить людей на нужных и ненужных по твоему желанию? Это мерзко, что ты предлагаешь! Если и надо убивать, то таких как ты!

Как же она состарилась… И что за желание одеваться в домотканные тряпки, как изгой? Хотя она и есть изгой… Он всё-таки её спас! Но злость отравляет её…

— Хана, вы сами загнали себя в угол. Мне стоило огромных трудов сохранить тебе жизнь. Но если ты сможешь справится со своей злобой…

— Ты не сделаешь из меня игрушку, я не буду тупым роботом власти, — Хана пытается говорить аккуратно: под влиянием ошейника рефлексы вырабатываются быстро. Но ошейник не мешает ей излучать ненависть и горе бессилия. Потоп ненависти и бездну отчаяния….

— Я смог сохранить вам жизнь. Всем вам. Но вы не сможете остановить прогресс и убивать ажлисс. Этот поселок будет изолирован. У вас будет свой дознаватель — сторонник мягких методов.

Он поворачивается и уходит.

Он раскидывает скан. Сердце чуть не останавливается… Нет, приходит облегчение — ещё жива! Кто там с ней? Вон, все вон… Пролетает над раскуроченными, так и не заселенными бытовками и сажает маленький флаер на окраине рукотворной деревеньки. Жалость и убожество. Они отказываются от помощи. Можно будет что-то сделать, но не в этом поколении…

Удерживает всех по их занюханным норам. Идет к низкой уродливой избушке, откуда светится аура Ханы. Крыша застелена дранкой, низкое крыльцо, некрашенная дверь.

Нагибается под притолоками и в три шага проходит в полутёмную комнатёнку. Оживает старая ржавая тоскливая игла и начинает ввинчиваться в сердце. Хана совсем плоха… У него перехватывает дыхание: пахнет тленом, старыми испражнениями и чем-то кислым…

Высохшая старуха лежит на деревянной лежанке. Паршивое освещение словно пыль скрывает детали… Он подходит ближе, и она отворачивается. Узкий черный обруч нейроошейника стоит ребром и подпирает ей подбородок. Чернота безнадежности. Как можно, столько лет… Он прогнал всех и успел… Всё-таки успел, еще жива… Немой, ненастроенный крилод давит ладонь. Он может настроить его на данные Ханы одним касанием… Миг и если Хана умрет, то не умрет совсем. Сердце болит, стены душат.

— Хани, пойдем со мной! Я…

Она молчит. Но её мысли убивают. У неё нет сил, но она закрывает глаза и скрюченными руками подтягивает одеяло к самому горлу, как будто это препятствие для него. Её мысли топят его, затягивают на дно мутного холода: «Только посмей, я сдам тебя дознавателям, я убью тебя! Убийца. Трус! Предатель!» Но сквозь тоску продирается её страх смерти и… зависть?! Злость… Ненависть? Горе… Горе… Отчаяние…

— Хани, можно же…

Она обеими руками пытается сорвать ошейник и хрипит. Он падает на колени, сбивает локоть о безобразный бортик кровати, пытаясь… Дотронуться? Поймать? Невесомое бумажное тело. Открывается рот и она гаснет. Её голова безвольно утыкается ему в плечо… Тончайшая, в мелкую морщинку сухая кожа. Тело выскальзывает из его рук.

Он так и не решился…

— Ш-ш-ш, Крошка, — Джи снимает шлем. — Обещай мне, что ты никогда не будешь…

Крошка плачет. Стремится обнять, слиться, взять в себя и раствориться самой, перекрыть собой незаживающую горечь потери: «Я буду с тобой… Буду всегда, я не предам тебя… Я никогда не брошу тебя…»

— Полное имя моей дочери было Райнаханна, — говорит Джи. — Крошка, пообещай, что ты никогда не будешь искать свое прошлое. Я не хочу, чтобы моя Крошка страдала. Ты ажлисс. У тебя есть только настоящее и будущее. У тебя есть я и ты будешь со мной. Всегда… Пообещай мне.

Крошка обещает, она никогда не станет причиной такого горя! Джи продолжает говорить. Крошка впитывает его голос, слова сами ложатся в память, становятся фоном, а внутри и везде только Джи…

…Человеческий мозг — сложнейший механизм, способный одновременно и подсознательно выполнять множество, казалось бы противоречащих задач. Я замкнул все порталы на себя, и попался в ловушку. Оказалось легче их замкнуть, чем отсоединить. Северная база как раз выполняла мое задание. Порталы были временно остановлены, и Северная база попыталась отсоединиться от сети и отсоединить меня. И вот что вышло — она, судя по всему, подсоединилась к удравшему кораблю Тадея, и портал сработал совершенно неожиданным способом. Но зато я получил дополнительное подтверждение своей власти. Вот теперь даже захочешь умереть, а не имеешь права, — невесело усмехается Джи.

Настоящий император у нас Вик — он делает массу административной работы. Я вмешиваюсь, когда нужно знамя и символ. Когда нужно применить силу убеждения, когда нужно подогреть энтузиазм масс, когда регенты зарываются и пытаются устроить перераздел и отхапать больше, чем можно, не нарушая равновесия… Это неблагодарная работа, но кто-то должен держать это все в целости…

— Джи, я никогда…

— Да, я слышу и понимаю тебя…

— Но все же, где моя семья? Сколько мне лет?

— Я не знаю, где твоя семья. Тебе сейчас столько, на сколько ты выглядишь. Двадцать стандартных лет. Пока ты спала в кристалле, на Сэмле сменились два поколения. Твою память я стер. Я открою тебе доступ к дневнику, но он начинается от первого пробуждения в инкубаторе, откуда ты и так все помнишь. Никто не знает ни твоего имени, ни семьи. Точечный портал навёлся на характеристики биополя, и я сразу же уничтожил в архивах все данные, включая место изъятия.

Сомневающийся никогда не станет лидером и никуда никого не приведет. Надо уметь принимать решения. Я принял свой путь. Я спас тебя, избавил от сомнений, избавил от ненужных связей, ненужной памяти. Дал тебе свою уверенность. Тебе не надо бояться, что я исчезну. Я буду с тобой всегда — пообещай мне, что ты не будешь пытаться найти свое прошлое, оно уже давно забыто и не нужно ворошить старое. На Сэмле еще очень низок уровень прогресса, зато есть постоянные миграции населения и высокая преступность. Даже по генотипу нельзя найти твоих родственников. Тебя там никто не ждет и не помнит…