Рождество в Куинси

6. Клео

— А как насчёт этого?

— Мне всё равно, — пробормотал Остин.

Я нахмурилась и перешла к следующему фасону на вешалке с мужскими пальто.

— А это?

— Мне всё равно.

Это было уже шестое мне всё равно с тех пор, как мы прибыли в «Quincy Farm and Feed».

— Ты нужно купить пальто.

— Зачем? — он скрестил руки на груди.

— У тебя губы посинели.

Мои глаза упали на его рот. Фиолетовый оттенок был не таким привлекательным, как их обычный розовый цвет, но я всё равно хотела их поцеловать. Хотя бы раз. Так как этого не случится, я сосредоточилась на текущей задаче и сняла с вешалки тёмно-зелёное пальто.

— Вот.

Он взял его из моих рук и перекинул через свою руку.

— Надень его.

Размер был XL, так что я была уверена, что он подойдёт.

— Не думаешь ли ты, что мы должны сначала купить его? Если только у тебя нет других планов на шоппинг.

— Нет.

Это был достаточно хороший магазин, но я не собиралась покупать фермерские товары и корм для животных. Мы пришли сюда только потому, что узнали в отеле, что это единственный магазин в городе, открытый в канун Рождества, где продаются мужские пальто.

Остин утверждал, что если мы останемся в номере, то пальто не понадобится. Может, он был и не против сидеть на кровати, работая на ноутбуке, пока я смотрела телевизор, но я-то точно не была согласна с таким методом времяпрепровождения. Близкое соседство с Остином было не вариантом.

Либо он сделает что-то, что выведет меня из себя, и я буду вынуждена задушить это красивое лицо в пуховой подушке. Либо он сделает мне один из тех редких подарков — улыбнётся или посмотрит нежным взглядом, как тогда в ванной, когда он согласился на этот отпуск.

Эти драгоценные моменты, хотя и очень редкие и очень далёкие, были как бензин в огонь моей увлечённости.

Я жила ради этих мгновений. Если мы останемся вдвоём в номере отеля, я могу забыться и сделать что-то ужасно унизительное и глупое. Например, лизнуть щетину на его лице, как будто это глазурь из сливочного сыра.

Вкуснятина.

Удушения и лизания также были не вариантом, поэтому вместо этого я вытащила Остина из отеля. Мои планы на отпуск были полностью перечёркнуты. Хотя мне и нравилось бродить.

— Ладно, пошли, — я направилась к кассе. — Я заплачу за это.

Остин нахмурился и подошёл вплотную, оттеснив меня от устройства для считывания кредитных карт своим мускулистым телосложением. Он вытащил бумажник из джинсов, купил пальто, оторвал бирки и надел его, прежде чем пойти к двери.

— Ты куда-нибудь хочешь отправиться? — спросила я, глядя вверх и вниз по тротуару.

— В Калифорнию.

— Никто тебя не останавливает, — пропела я, слащаво улыбаясь.

Прежде чем мы вышли из номера, я целых двадцать минут пыталась убедить его поехать домой без меня. Упрямый осёл отказался.

Остин бросил на меня взгляд, который говорил о том, что он не собирается снова вступать в дискуссию.

— Ладно, — пробормотала я. — Если ты остаёшься здесь со мной, есть ли что-нибудь, что ты хотел бы увидеть?

— Нет.

— Ты уверен?

Остин уставился на меня, его рот был зажат. Он часто так делал. Я бы повторила вопрос, перепроверяя, потому что перепроверять — это вежливо, спасибо большое. Но он просто будет стоять на месте, молча напоминая мне, что уже дал свой ответ и не собирается его менять.

Я вскинула руки вверх и покрутилась на месте.

— Тогда я решу.

Остин стоял в шаге от меня, по-прежнему молча. Он держался на своей стороне тротуара, достаточно далеко, чтобы не было риска прикосновения, но достаточно близко, чтобы он мог оттолкнуть меня с дороги, если мне будет угрожать опасность.

Щетина на его челюсти освещалась утренним солнцем. Воздух был сухим и холодным, что придавало его щекам румянец. Несмотря на мороз, день был ярким и весёлым. Свежий снег блестел под безоблачным голубым небом, превращая Куинси в зимнюю страну чудес.

Я сделала долгий вдох и выдохнула его в белую струю морозного воздуха. Из магазина впереди раздался звон колокольчика, и из него вышла женщина. Я замедлила шаг и заглянула в переднюю витрину, украшенную рождественскими бантами и зеленью. От двери доносился аромат яблок, смешиваясь со свежим горным воздухом.

Я свернула к двери, зная, что Остин последует за мной. Это был мастерская кухонной утвари, заднюю стену которого занимал ряд стеклянных ёмкостей, наполненных ароматизированными маслами и уксусами.

— Доброе утро, — поприветствовала продавщица, снимая очки, сидящие на её носу. — Счастливых праздников.

— Счастливых праздников, — улыбнулась я, мои глаза расширялись, пока я всё рассматривала. Это был определённо не тот магазин, который я ожидала увидеть в таком маленьком городке.

Резные разделочные доски ручной работы были искусно разложены на круглом столе в центре небольшого помещения. Вдоль одной стены множество крючков держали различную утварь и кухонные украшения.

Я подошла к разделочной доске и провела пальцами по гладкому дереву.

— Онп прекрасна.

— Спасибо, — женщина обошла стойку кассира. — Не хотите ли Вы хотите яблочного сидра?

— С удовольствием, — я кивнула, взяв у неё чашку, когда она принесла её. Остин — как обычно — покачал головой и отказался. Я потягивала горячий напиток, его вкус так и плескался у меня на языке. — Это восхитительно.

— Мой собственный рецепт, — она улыбнулась, заправляя прядь седых волос за ухо. — Покупаете сегодня что-нибудь конкретное?

— Просто просматриваю. Мы из другого города и сегодня исследуем территории.

— Многие из магазинов открыты, — сказала она. — В основном для, э-э, джентльменов в городе, занимающихся покупкой подарков в последнюю минуту.

Как будто она создала его из воздуха, колокольчик на двери звякнул, и мужчина вошёл внутрь, помахав рукой.

— Доброе утро, Сэнди. Я немного тороплюсь. Я…

— Ещё ничего не купил для свой жены, — закончила она. — Или своей матери.

Мужчина пожал плечами с робкой ухмылкой, и Сэнди принялась доставать товары со столов, согласовывая каждый из них, а затем за прилавком украсила два разных подарочных пакета.

Я задержалась, потягивая сидр и выбирая три шпателя и одну доску, чтобы забрать их домой.

Остин стоически стоял возле двери, поджав плечи, когда зазвонил его телефон. Он достал его из кармана и посмотрел на экран, его лицо расслабилось от того, что он увидел. Я ожидала, что он выйдет на улицу, но он просто поднёс телефон к уху.

— Привет, мам.

Я старалась не подслушивать его тихий разговор, пока ходила по магазину, но было трудно не уловить каждое его слово в магазине такого размера.

— Счастливого Рождества, — сказал он. — Я знаю. Мне жаль, что я тоже его пропущу.

Он пропускал Рождество со своей семьёй из-за меня. Моё сердце упало. Чёрт возьми. Я так беспокоилась о себе, что не подумала о том, как это отразится на нём. Может быть, я и была такой эгоисткой, как он утверждал.

— Хорошо, мама. Наслаждайся. Я позвоню тебе, когда вернусь домой, — он сделал паузу. — Да. Ужин звучит отлично. Люблю тебя.

Я уже перестала ходить по магазину, когда он закончил разговор и убрал телефон в карман. Я уставилась.

Остин перевёл взгляд на меня и задержал его на мгновение, прежде чем отвернуться. Терка для сыра, похоже, привлекла его внимание.

Я вздохнула и пошла к кассе, предоставив Сэнди упаковывать мои вещи, когда другой мужчина получил свои подарки и направился к выходу. Когда она всё упаковала, я ещё раз поблагодарила её за сидр.

Остин появился рядом со мной с разделочной доской в руках.

— Хорошая, — сказала я.

— Ага.

Он достал свою кредитную карту и расплатился, прежде чем я помахала на прощание и вывела его на улицу.

— Не возражаешь, если мы пройдёмся ещё немного? — спросила я, уже зная его ответ. Но я всё равно спросила. Потому что, несмотря на то, что он думал обо мне, я была внимательна к его чувствам. По крайней мере, обычно.

— Я не против.

Он укоротил шаг и позволил мне задавать темп.

— Кому ты купил разделочную доску? — спросила я, пока мы шли по кварталу.

— Моей маме.

— Почему бы тебе не поехать домой? Отдай ей её завтра.

— Она завтра работает. Мы вместе празднуем сочельник.

— Остин, — я остановилась, качая головой. — Поезжай домой. Пожалуйста. Будь со своей семьёй.

— К тому времени, когда я приеду вечером, она уже будет спать. Ей рано вставать на работу.

— Оу.

Он подождал, пока я продолжу идти. Он всегда так делал. Я не была уверена, было ли это частью руководства телохранителя или он просто проявлял уважение, но мне нравилось, что он всегда прикрывал меня.

— Чем занимается твоя мама? — спросила я, но не ожидала ответа. Остин редко говорил о себе и своей личной жизни.

— Она медсестра. Ей нравится работать в праздники, потому что ей платят её зарплату и ещё половину. А поскольку мы с братом уже выросли, нам всё равно, праздновать в сочельник или в день Рождества, или когда угодно.

— А, — я кивнула. — А твой отец?

— Он умер.

— Мне жаль.

Как ты любопытна, Клео.

— Не стоит. Это было давно, когда я был маленьким. Он был пожарным и погиб при исполнении служебных обязанностей.

— Я всё равно не должна лезть не в своё дело. Я…

— Всё в порядке, Клео.

Клео. Как мне нравилось звучание моего ими на его устах, когда он не злился на меня. Это было похоже на глубокую, резонирующую ноту. Музыкальную и знойную.

Мы прошли мимо ещё одного открытого магазина, и витрина поманила меня внутрь. Это был ювелирный магазин, специализирующийся на серебре. Я нашла красивый браслет с овальным бирюзовым камнем в центре. Я купила его для Бринн, а затем пару серебряных серёжек для себя. Всё это время Остин стоял у выхода, ожидая, когда я закончу.

К тому времени, когда мы добрались до окраины центра города, движение на Главной улице оживилось. Солнце нагрело дорогу, и, когда проезжали машины, их шины скользили по снегу.

— Мне нравится Куинси, — сказала я, когда мы перешли улицу и направились к отелю. — Он очарователен.

— Их аэропорт оставляет желать лучшего, — ворчал Остин.

Я рассмеялась.

— Он совсем крошечный.

Мой полет сюда потребовал трёх пересадок. Одна из Калифорнии в Солт-Лейк, затем из Солт-Лейк в Миссулу. Последний перелёт до Куинси был на винтовом самолёте, и я всё время держалась за подлокотник. Тридцать минут показались мне тремя часами.

Я махнула рукой в сторону «Элоизы».

— Мне нравится, что самое высокое здание в центре города — это гостиница.

Она гордо возвышалась над улицей, являясь её центром, но по сравнению с заснеженными горами вдалеке она была просто камешком. На стене, обращённой в нашу сторону, кирпичный фасад украшал большой венок.

Гирлянды украшали Главную улицу, сверкая в ярком свете. В каждом из магазинов, мимо которых мы проходили, были праздничные витрины. Даже те офисы, которые были закрыты, казались полными праздничного настроения.

— Именно таким должно быть Рождество, — сказал я. — Праздничным, но спокойным.

— Согласен, — Остин кивнул.

— Возможно, это первое, в чём мы когда-либо были согласны. И это определённо самый длинный разговор, который у нас когда-либо был.

— Нет, это не так.

— Да, это так.

— А как насчёт всех тех дней, когда я был в пекарне и приводил охрану в порядок?

— Разговор о камерах и протоколе выхода — это не разговор, — я подняла руку, прежде чем он смог возразить. — Всё в порядке. Я знаю, что я тебе не нравлюсь. Я просто надеюсь, что мы сможем поладить, пока мы здесь.

— Дело не в том, что ты мне не нравишься, Клео.

— Конечно в этом, — я пожала плечами, делая вид, что правда не причиняет боли. — Но я ценю твою преданность моему отцу и нашей семье. Особенно когда это означает, что тебе приходится терпеть меня.

— Это не…

Остин провёл рукой по волосам и заколебался. Возможно, он хотел солгать, сказать, что я не была для него большой занозой в заднице. Но мы оба знали, что это была бы ложь, поэтому в предсказуемой форме Остин просто промолчал.

— Думаю, я пойду внутрь, — я указала на отель.

Несмотря на пальто и солнечный свет, тепло от сидра выветрилось, и холод пробрался в мои кости.

— Я собираюсь отправиться на заправку в этом квартале. Куплю несколько туалетных принадлежностей. Ты будешь в номере?

— Вообще-то, я собираюсь посидеть в холле. Может быть, почитаю на телефоне у камина.

— Пожалуйста, не убегай. Напиши мне, если у тебя изменятся планы.

— Обязательно, — пообещала я.

— Тогда увидимся через некоторое время.

Кивнув, он повернулся и зашагал по улице.

Длинные ноги Остина поглощали тротуар, а когда он засунул руки в карманы пальто, его плечи казались шире, чем когда-либо.

Не смотри на его задницу. Я смотрела. Как я могла удержаться от быстрого взгляда? Любоваться на идеально вылепленный зад Остина было моим подарком себе на Рождество.

К счастью, он ничего не заметил. Он был слишком занят тем, чтобы между нами было полгорода Куинси.

Уф. Эта дурацкая увлечённость. Самое печальное, что, сколько бы он меня ни оскорблял и сколько бы раз мне ни приходилось бросать ему в голову что-нибудь, я не хотела, чтобы эта увлечённость заканчивалась. Я ещё не встретила мужчину, достойного занять место Остина в моих фантазиях. Даже если он иногда и был придурком и вечно ворчал, он всё равно был мечтой.

Вздохнув, я вошла внутрь. В холле отеля было тепло и уютно, но с каждым шагом мне всё больше казалось, что я нахожусь не в том месте. Правильнее всего было бы собрать вещи Остина и привезти его домой в канун Рождества.

Я прошла к одному из диванов, расположившись перед камином, и достала из сумочки телефон, чтобы поискать рейсы. Один был. Последний рейс из Куинси в Лос-Анджелес должен был вылететь через десять минут. Мы не успеем.

Но что, если мы поедем в более крупный город? Я проверила варианты перелёта из Миссулы. Последний вылетал в восемь вечера. Ехать два часа, и рейс доставит нас домой после полуночи, но он будет дома на Рождество. Если мы выйдем в течение следующего часа, то сможем успеть.

Я вскочила с дивана, собрала свои вещи и трусцой побежала к лифту. Прошла целая вечность, прежде чем он спустился в вестибюль. Поторопись. Быстрее. Наконец, лифт просигналил, и я шагнула внутрь, нажав кнопку четвёртого этажа. Двери никогда не закрывались так медленно. Поездка наверх была мучительной.

Протиснувшись в двери, я помчалась в номер, повозилась с картой-ключом, чтобы попасть внутрь. Затем я бросила сумочку и покупки, сорвала пальто и помчалась к шкафу и своему пустому чемодану. Ящики были опустошены в мгновение ока. Мои туалетные принадлежности были брошены в дорожную сумку. Я сидела на чемодане, застёгивая молнию, когда дверь номера открылась, и внутрь вошёл Остин с пластиковым пакетом.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Собираю вещи. Если мы уедем сейчас и доедем до Миссулы, мы сможем сесть на последний рейс…

— Клео, нет.

— Что значит нет? Нам нужно спешить, — я щёлкнула пальцами и указала на свой чемодан. — Помоги мне застегнуть его, пожалуйста.

Остин покачал головой.

— Я уже забронировал билет на следующий день после Рождества, чтобы совпасть с твоим. Мы остаёмся.

— Но…

— Мы остаёмся. Уже слишком поздно.

— Ещё не поздно, — мои плечи опустились. — Я не хочу, чтобы тебе пришлось остаться здесь и провести Рождество с человеком, который тебе даже не нравится.

Он отбросил свой пластиковый пакет в сторону и пересёк номер.

— Ты мне нравишься.

О, как бы я хотела, чтобы это было правдой.

— Всё в порядке. Тебе не нужно притворяться.

— Ты мне нравишься, Клео.

Он шагнул ещё ближе, его руки легли на мои плечи.

Моё сердце остановилось. На самом деле остановилось. Остин не прикасался ко мне. Никогда. Разве что по ошибке. Но тяжесть его широких рук и тепло его ладоней просочились сквозь мой свитер и проникли в мою кожу.

— Мы остаёмся.

Я едва уловила его слова. Он пах так хорошо, пряным одеколоном, свежим воздухом и ароматом, который был полностью присущ Остину. Почему он должен так хорошо пахнуть? Я сопротивлялась желанию уткнуться носом в его грудь и долго втягивать воздух.

— Ты уверен?

Я снова переспросила.

Остин не ответил.

Только вместо раздражения на его лице появилось другое выражение, которое я не могла понять. Его лоб был нахмурен, как будто ему было больно. Его губы были сжаты в тонкую линию. Но его глаза. Они рассказывали совершенно другую историю. Они были интенсивными и тёмными, карими, более глубокого оттенка, чем обычно, и совершенно завораживающими.

Может, я ему не нравилась.

А может…

Прежде чем я успела предаться фантазии о том, что я могу ему нравиться, хотя бы немного, Остин убрал руки с моих плеч, повернулся, чтобы поднять пластиковый пакет с пола, и прошёл в ванную, закрыв за собой дверь и щёлкнув замком.

Через две секунды в комнату ворвался звук струи душа.

Я соскочила с чемодана на кровать и застонала, глядя в потолок.

Почему мы не можем быть друзьями? Жизнь была бы проще, если бы мы были друзьями. Почему я не могу избавиться от этой дурацкой увлечённости?

— Я хочу домой, — ворчала я.

Монтана была огромной ошибкой.

Но я была здесь. Остин смирился с мыслью остаться, и с каждой минутой наши шансы попасть домой в Лос-Анджелес к Рождеству уменьшались.

Пора было извлечь из неловкой ситуации максимум пользы. Я поднялась с кровати и быстро распаковала свой чемодан. Затем, когда выключился душ, я нацарапала записку Остину, что ушла в холл. Он стоял голый по другую сторону двери в ванную. Мне никак бы не удалось скрыть румянец на щеках, когда он выйдет.

Поэтому я выскользнула из номера и пошла в холл. Когда я подошла к стойке, там был новый служащий.

— Здравствуйте. Я просто хотела спросить, могу ли я забронировать место в столовой на сегодняшний ужин?

— Конечно.

Клерк улыбнулся и зарезервировал моё место.

— Спасибо.

Если сочельник был для Остина временем празднования, то я сделаю всё возможное, чтобы эта поездка была приятной. Начиная с ужина.