Рок-н-ролл со смертью

Глава 8 НЕ БЕЙ КОПЫТОМ, ПРОКУРОР!

Мысли Мартынова больше занимали не шаги неизвестного в полуметре от его ног, а Маша, которая ждала его на уличной лавке. Стоящий рядом с ней кейс в этих местах не в диковинку, но одежда девушки после перемещений по лесу требовала иголки с ниткой и доброй стирки. Кроме того, мимо нее мог в любой момент проехать автомобиль с людьми, являющимися коллегами незнакомца за пологом.

Андрей повернул голову и покосился за спину. Там стоял швейцарский сейф Сёмы с секретным замком, с которым хозяин при жизни баловался, как с игрушкой. Сёма под настроение закрывал глаза и вводил наугад невидимую для себя комбинацию из восьми цифр. Изготовитель утверждал, что подобрать ключ к коду можно, но для этого необходимо перебрать двенадцать миллионов комбинаций, что само по себе является делом немыслимым. Набрав код и не зная его, Сёма ставил рядом бутылку коньяка и принимался за вскрытие собственного сейфа. Обычно на это уходило от получаса до сорока минут. Тем, кто не понимал смысл подобного развлечения, Холод объяснял, что нет ничего хуже для вора, чем потерять квалификацию. И это говорил человек, состояние которого исчислялось несколькими миллионами долларов. Сёма соглашался, что теперь он вор «неправильный, ибо вор не должен окружать себя роскошью», однако тут же и оправдывался: нынче, мол, быть иным вором невозможно, поскольку времена меняются. Главное, «не ссучиваться и не торговаться с ментами».

Сейчас верхняя дверца сейфа была распахнута, внутри было пусто. Видимо, в Новосибирске не один Холод имел склонность к баловству с секретными замками. Но нижняя дверца была заперта, и Андрей вдруг с ужасом подумал о том, что кому-нибудь может прийти в голову заняться ею после короткого перекура. Сейф криминального авторитета для РУБОП и прокуратуры – сущее Эльдорадо, и в том, что он будет выпотрошен до конца, сомневаться не приходилось.

Может, дверца просто прикрыта так, что кажется запертой? – с надеждой подумал Мартынов, но тут же отверг это предположение, потому что услышал хрипловатый голос стоящего за пологом человека, который разговаривал по телефону:

– Ну, где там эти «медвежатники»? Или вы думаете, я здеся еще двое суток торчать буду?

«Здеся», – со злой иронией мысленно повторил Мартынов.

«Здеся и сейчас», – решил он, услышав приближающееся и обращенное в его сторону дыхание.

Действовать нужно прямо сейчас, потому что через минуту-две в кабинет Холода поднимутся «медвежатники» отдела «К» ГУВД и возьмутся за дело. А уже через секунду отъедет в сторону на кольцах карниза полог, тронутый рукой мента.

Отступив на шаг, Мартынов оперся на правую ногу, чуть качнулся и со всего размаха пробил ею через полог.

Боль согнула следователя пополам, но он даже в состоянии болевого шока заставил себя поднять если не голову, то глаза. Секунды ему не хватило для анализа ситуации, режущая все тело боль мешала сообразить, кто или что могло поразить его таким образом.

Но второй секунды Мартынов ему не дал.

Огромная оленья голова, сверкнув глазами, сорвалась со стены и ударила следака в шею твердыми, как сталь, рогами.

Отлетев назад и рухнув на пол, он в тот же миг получил второй удар рогами, который оказался гораздо сильнее первого.

– Черт меня побери… – шептал Мартынов, перебираясь через подоконник, – черт меня побери… Проклятье рода Мальковых никак не хочет оставить меня в покое…

Зацепившись за ручку оконной рамы, куртка треснула и разошлась по шву. Не обращая внимания на мелочь, не способную испортить его и без того ужасный внешний вид, Андрей перевалился через подоконник и встал на знакомый карниз. Уже снаружи он притянул створку и, за отсутствием других вариантов и времени, спрыгнул на землю.

– Невероятно везет нам нынче на фауну, Бабушкин, – прохаживаясь вокруг стула, на котором сидел с перевязанной головой следователь прокуратуры, заметил Метлицкий. – Животные сошли с ума. В больнице медведь едва не казнил внутривенно гражданина США, а в доме «законника», олень запинал следователя прокуратуры.

В комнате, помимо побитого представителя прокуратуры, находились двое спецов из отдела компьютерных технологий, участковый и двое понятых из соседнего дома. По всему чувствовалось, что последние испытывают большое удовольствие от общественной работы, которую при других обстоятельствах ни за что не стали бы выполнять.

– Все это, конечно, смешно звучит… – бормотал следователь, прикладывая руку то к одному больному месту, то к другому.

– Нет, что вы, какой может быть смех, – заверил его Метлицкий. – Взбесившееся животное порой гораздо опаснее рецидивиста.

– Но кто-то же на меня напал!.. – сорвавшись, закричал прокурорский и тут же застонал.

– Да! Я тоже так думаю! – сменил на гнев милость майор. – Я не верю в Джуманджи! Зато верю в криминалистику! У окна пыльные следы от мужской обуви сорок третьего размера! Олени не ходят в ботинках!

Он подошел к окну, наклонился и поднял с пола телефонную трубку.

– Это ваш телефон?

– Мой в кармане… – был ответ.

Метлицкий некоторое время кликал кнопками, потом сверился со своими наручными часами.

– Последний и единственный за сегодня звонок с этого телефона был произведен два часа назад. Узнайте номер и установите мне владельцев обоих телефонов, – посмотрев на раненого следователя, он бросил трубку спецам из управления и покачал головой. – Что-нибудь пропало из этой комнаты за то время, пока вы находились без сознания?

Ответ был отрицательный. Если преступник и унес что-то из этого дома, то только собственные ноги.

Рома пристально посмотрел на Бабушкина и сказал показавшуюся остальным странной фразу:

– У него хобби такое – телефоны терять. Я уже сбился со счета, сколько трубок он посеял. – Он вздохнул и сел на стул. – А вот теперь, товарищ Бабушкин, я даже приблизительно не смогу вам подсказать, куда направится Андрей Петрович Мартынов.

Бабушкину это заявление не понравилось. Он смотрел на пол, где хорошо различались отпечатки следов обуви гостя, причинившего так много хлопот районной прокуратуре в лице ее следователя. Эту или очень похожую на эту обувь фирмы ЕССО Бабушкин видел в районной клинической больнице, когда рассматривал вещи пациента Лайера. Рисунок на подошве, во всяком случае, не отличался ничем.

– Невероятно, – пробормотал он, подходя к стене и рассматривая зияющие в ней отверстия. – Как он мог оторвать башку от стены? Она же тремя двухдюймовыми дюбелями была к стене пристрелена…

– Кто это «он»? – подскочил раненый.

– Олень, – посмотрев на него долгим взглядом, сказал Метлицкий и потянул за собой Бабушкина. – Хотя это, конечно, очень смешно звучит.