Романов #12

Глава 8

Гвардеец поднес дуэлянтам длинный ящик, другой открыл крышку. Внутри покоились два револьвера без каких-либо изысков. Разумеется, за исключением того факта, что они были созданы под крупнокалиберный патрон. Из такого оружия можно по слонам стрелять.

Черненый металл стволов, серебряные накладки на рукоятях, блестящие барабаны. Оружие внушало уважение одним своим видом, в особенности длиной.

В Сети часто можно было найти споры о том, для каких целей создавались изначально «Бульдоги». Но все сходились во мнении, что выстрел на дуэльной дистанции из такого револьвера вполне способен побить даже сильный покров, а заодно вывернуть кисть стрелка. И кроме одаренных их никто и не использовал. Пожалуй, только Иващенко из всех присутствующих смог бы удержать револьвер без магии, да и то не больше пары выстрелов.

— Господа, жребий, — объявил гвардеец, державший ящик с револьверами и патронами к ним.

Михаил Викторович кивнул и обернулся к своему противнику.

— Бросишь монетку, Петр Глебович? — спросил он. — Если у тебя денег нет, могу одолжить.

Соколов смотрел на Апраксина с усмешкой. Впрочем, губернатор Литовский молча достал крупную монету из кармана и вручил ее второму гвардейцу.

— Прошу государя сделать бросок, — произнес Петр Глебович.

Боец обернулся к Михаилу II, и тот протянул руку за рублем очень старой чеканки. Правильный ход, никто не посмеет усомниться, якобы царь кому-то подыграл.

Трижды подбросив рубль, государь продемонстрировал всем монету.

— Как видите, господа, самый обычный рубль семнадцатого века, — объявил он. — А теперь жребий. Кто назовет сторону?

— Пусть будет герб, — чуть приподняв подбородок, первым ответил Соколов, а после дополнил свой ответ: — Я всегда был верен своей стране.

Петр Глебович и этот выпад оставил в стороне. А вот в толпе кто-то негромко прошептал одобрительно:

— И не поспоришь.

Михаил II подбросил монету в воздух. Сделав несколько оборотов, рубль упал на подставленную ладонь, и царь тут же накрыл его рукой.

— Первым выбирает Соколов, — объявил он, открывая монету.

Князь Выборгский усмехнулся и протянул руку в ящик. Все видели, что он просто взял ближайшее оружие.

— Апраксин, — кивнул царь, и великий князь достал второй револьвер.

Оружие тут же приняли у обоих дуэлянтов. Из ряда патронов брали по одному — первый Соколову, второй Апраксину, снова Соколову, и так, пока барабаны не оказались заряжены до конца.

— Займите свои позиции, господа, — обратился к дуэлянтам гвардеец.

Толпа разошлась в стороны.

— Князь Романов, прошу вас поставить купол, — повернулся к моему отцу государь.

Над полем, подготовленным к поединку, вспыхнула мощная защита.

Я бросил взгляд в сторону отца, стоявшего за спиной государя. Алексей Александрович был хмур и сосредоточен, в технику вложил возможный максимум.

— По моему сигналу, — произнес Михаил II громко, — начинайте.

Повисла недолгая напряженная тишина. И, наконец, царь объявил:

— Бой!

Петр Глебович сразу же дернулся в сторону, уходя с прямой линии огня. А Соколов спокойно смотрел на него, оставив револьвер в опущенной руке. Апраксин повернул ствол в направлении противника, и первый грохочущий выстрел дернул руку великого князя, едва не заставив мужчину потерять равновесие.

Михаил Викторович сместился всего на несколько миллиметров. В воздух полетели срезанные пулей волоски с виска. Усмехаясь, князь Выборгский сместился еще, пропуская новые пули Апраксина мимо.

Я видел, что Соколов погрузился в глубокий транс. Для него полет пули сейчас, конечно, все еще быстр, однако уже хорошо заметен. И Михаил Викторович имеет все шансы уйти от попадания.

Петр Глебович перемещался постоянно, стреляя, как только его рука возвращалась в нормальное состояние. По кривящемуся лицу было видно, что губернатору уже тяжело держать револьвер.

Последний выстрел дернул Соколова за бок, и Михаил Викторович развернулся на месте. Порванная рубаха обнажила тело князя Выборгского, проступили капли крови, однако бывший министр иностранных дел лишь оскалился.

— Вот ты и сказал свое слово, Петя, — произнес он громко. — Теперь слушай, что скажу я.

А в следующий миг вскинул свое оружие и, помогая себе второй рукой, разрядил весь барабан, паля практически без остановки. Каждый выстрел давался ему с огромным трудом — удержать револьвер для нетренированного тела было сложно. Но князь Выборгский закончил серию и, открыв барабан, выбил из него стреляные гильзы.

Петр Глебович стоял напротив противника, тяжело дыша. Стрельба Соколова не нанесла ему никакого вреда. И, вторя за Михаилом Викторовичем, он освободил барабан.

— Патроны! — одновременно потребовали оба Рюриковича.

На этот раз никакой долгой зарядки и очередности. Гвардейцы бросили в руки дуэлянтам уже заполненные ускорители заряжания. Первым справился Апраксин, и, не дожидаясь, пока закончит Соколов, вновь пошел вдоль купола.

Новая серия грохочущих выстрелов прозвучала раньше, чем Михаил Викторович закончил перезарядку. Князь Выборгский с видимой натугой дергался из стороны в сторону. По его вискам катился пот, выдавая, насколько ему тяжело придерживаться такой скорости и держать транс.

Но и в этот раз он дождался, когда Апраксин отстреляется, прежде чем действовать самому.

— По жалкому старику попасть не можешь, Петя? — продолжил глумиться над противником Соколов.

И снова выпустил все шесть пуль за пару секунд. Рубашка Петра Глебовича, прорванная в паре мест — вот и весь ущерб. Но по спине губернатора уже обильно тек пот. Нелегко ему давалось уходить от такого массированного огня.

— Отец просчитал его, — едва-едва уловимо прошептал Иван Михайлович, стоящий рядом со мной.

Ростислав Владимирович кивнул, не отрываясь от наблюдения за поединком.

— Если Апраксин сейчас не попадет, ему конец, — подтвердил второй мой биологический брат.

Что ж, если даже они это заметили, тут ничего уже не скажешь. Соколов держался на одной воле, ему было крайне сложно. И после такой нагрузки он однозначно получит откат столь мощный, что ему реанимация потребуется.

Но ему нужно попасть всего раз. И судя по блеску глаз Михаила Викторовича, он уже знал, как это сделать.

— Патроны! — вновь крикнул Петр Глебович.

Однако с этого момента все пошло не так. Соколов на этот раз перезарядился намного быстрее, буквально в три молниеносных движения. Стало очевидно, что до этого он лишь играл слабого старика, а теперь решил поставить точку в поединке. И уже не дал Апраксину начать.

Губернатор еще только отпустил ускоритель, чтобы тот свободно упал на землю, а в него уже полетели первые две пули. Петр Глебович вильнул в сторону, повторяя движения с прошлых раз.

Он не успел осознать, что делает, двигался на рефлексах. И Соколов выпустил третью пулю ему в левое бедро.

Петра Глебовича швырнуло наземь, на купол щедро брызнуло алым. Зрители возбужденно выдохнули, ожидая закономерного конца. К полю тут же придвинулся Ерофеев, готовый помочь.

Но поединок еще не закончился.

Соколов поднял револьвер, закусывая губы от боли в распухшей кисти. Апраксин лишь дернул рукой, чуть поправляя свой ствол...

И уронил оружие, не в силах его удержать.

Михаил Викторович усмехнулся, поднимая свой револьвер в воздух.

— Признай поражение, Петр Глебович, и я пощажу тебя, — объявил Соколов. — Ты верный Русскому царству великий князь, убивать тебя в преддверии войны — непозволительная роскошь. Признай поражение.

Губернатор скривил губы и, зажимая руками рану на месте вырванного клока мяса, пальцами достал тяжелый револьвер. С трудом сомкнув их на рукояти, Петр Глебович стиснул зубы и с громким надрывным стоном попытался поднять оружие.

— Глупо, — констатировал князь Выборгский и начал медленно опускать ствол своего револьвера. — Три, два...

— Один! — выкрикнул Петр Глебович, вложив все оставшиеся силы в рывок.

На концах обоих стволов вспыхнули алые цветки пламени. Соколова отшвырнуло к противоположной стене купола, он выпустил свой револьвер и рухнул лицом наземь. А Петр Глебович оторвал руку от раны и поднял окровавленные пальцы вверх.

Михаил Викторович не двигался, его рубашка окрасилась алым. Толпа свидетелей поединка замерла, забыв, как дышать.

Я ощутил движение рядом с собой — это Иващенко положил руку на плечо Ивана Михайловича и сжал его, не давая княжичу ничего сделать. Впрочем, тот смотрел на своего приемного отца и не думал шевелиться.

— Снять купол, — велел государь в полной тишине, и князь Романов тут же подчинился.

Алексей Александрович быстро сместился в сторону, позволяя Ерофееву шагнуть к великому князю. Личный целитель государя опустился на колено перед Петром Глебовичем и, сотворив над ним свою магию, направился к Соколову.

Сквозь шум людей, будто пришедших в себя, я услышал звук, которого подспудно ожидал.

— Назад!

Мой купол возник над полем поединка, и я выдернул магией лекаря за круг.

Михаил Викторович Соколов сделал судорожный вздох, поднял голову и, глядя налитыми кровью глазами перед собой, нашарил рукоять выпущенного револьвера. Уже получивший порцию лечения Петр Глебович сжал свое оружие в пальцах и трясущейся от слабости рукой направил в сторону противника.

— Стоять! — приказал государь, и Алексей Александрович создал между дуэлянтами новое поле.

Соколов выпустил оружие, так и не нажав на крючок. Уткнувшись ртом в землю, он с трудом проталкивал воздух, выдыхая его вместе с кровью.

— Ерофеев, помоги Соколову, — велел Михаил II.

Однако когда Константин Владимирович добрался до князя Выборгского, лишь виновато взглянул на государя.

— Мертв, — констатировал он.

Иван Михайлович судорожно выдохнул. Его стиснутые кулаки расслабились, княжич Выборгский поднял голову, глядя в стеклянный потолок, заливаемый водой. А потом решительно направился в сторону мертвеца.

Никто не стал ему препятствовать, всех слишком занимало обсуждение увиденного. Михаил Викторович проявил просто невероятные чудеса — выжить после такого попадания и умудриться поднять оружие не многие бы смогли.

И вместе с тем все понимали, что умирающий мог попасть в кого угодно — купол-то уже был снят. Так что людям было о чем порассуждать.

Пока Ерофеев лечил Петра Глебовича — уже всерьез, а не как до этого, только поддерживая, чтобы тот не умер раньше времени, пока Ерофеев будет осматривать Соколова, я направился вслед за своим биологическим братом.

Иващенко последовал за мной, при этом держался подполковник напряженно, будто ожидая, что Соколов вновь оживет.

Иван Михайлович снял с себя пиджак и накрыл им тело погибшего. Отрешенное выражение лица княжича не отражало никаких эмоций. По чуть подрагивающим рукам было заметно нервное напряжение, однако мой биологический брат держался.

— Победил Петр Глебович Апраксин, — провозгласил царь тем временем, когда Ерофеев сумел поднять на ноги губернатора Литовского. — Тело Михаила Викторовича Соколова будет передано семье.

Установилась непродолжительная тишина, после которой Михаил II двинулся к сидящему на колене перед мертвым отцом Ивану Михайловичу. Народ разошелся чуть в стороны, пока царь не положил руку на плечо княжичу.

— В случае гибели главы рода, — громко провозгласил государь, — я имею право лично выбрать нового князя. Встань, Иван Михайлович, князь Выборгский.

Тот поднял на него взгляд и, замедленно кивнув, поднялся.

— Семья Соколовых долгие десятилетия стояла на страже международных интересов Русского царства, — глядя на своего непризнанного сына, продолжил царь. — Но больше так не будет. Я снял с тебя все наложенные на род Соколовых запреты, Иван Михайлович. Теперь ты — князь Выборгский. И я надеюсь, что ты принесешь стране столько же пользы, служа ей верно и преданно, как и Соколовы в прошлом. Ступай, сынок, — добавил он по-отечески добрым тоном: — похорони Михаила Викторовича как полагается.

Я почти наяву услышал, как сейчас кусает локти Алексей Михайлович, оставшийся в Выборге и теперь лишенный своего кресла главы рода. Если бы царь не лишил Соколовых великокняжеского титула, то и вмешаться в установленный порядок наследования не смог бы. А простому князю царь имеет полное право указать на нового главу рода, если прошлый, разумеется, мертв.

Такого решения государя Ивану его старший брат не простит никогда и ни при каких обстоятельствах.

Германский рейх, город Бисмарк, родовой особняк кайзера .

— Можешь считать себя частично отомщенным, — с усмешкой заявил Вильгельм фон Бисмарк, кладя газету на стол перед внуком. — Отец твоей бывшей жены был убит на дуэли.

Его высочество Герберт бросил на статью короткий взгляд.

— Зря их царь позволил убить такого человека, — продолжил кайзер, садясь в кресло. — Без Соколова Русское царство ждут темные времена. Он слишком со многими влиятельными людьми в Европе водил близкую дружбу.

Принц не стал отвечать монарху. Герберт думал о другом.

Соколов далеко раскинул свои сети. Даже среди верных Германскому рейху аристократов хватало тех, кто был должен великому князю Выборгскому. И теперь это бремя с них снято, все кредиты аннулированы в связи со смертью Михаила Викторовича.

Как и некоторые обязательства больше не имеют силы.

Однако оставался старший сын, Алексей Михайлович. Он мог претендовать не просто на титул главы рода, но и наверняка имел доступ ко всем секретам отца.

А значит, и к тайнам высшей аристократии Германского рейха. Однако сын — не отец, и избавиться от него труда не составит.

— Нужно пригласить Алексея Соколова к нам, — произнес его высочество.

— Хочешь дать ему политическое убежище? — хмыкнул Вильгельм, глядя на внука.

Герберт покачал головой.

— Подкупим поляков, пусть они его убьют по дороге. Желательно — на территории Русского царства. Те, на кого у Соколовых был компромат, окажутся нам крайне признательны.

Кайзер посмотрел на внука очень внимательно.

— Ты упускаешь одну важную деталь, — сказал он. — В ночь перед дуэлью ЦСБ накрыла целую сеть сторонников Соколова. И единственный способ это сделать — перехватить агентов чужих стран, через которых великий князь вел свои дела. Где гарантия, что и к твоим полякам не подобрались?

Его высочество улыбнулся.

— Я не настолько наивен, чтобы делать это сам. Общество ключников будет радо помочь в нашем маленьком деле. Тем более что это поможет нам ослабить Русское царство.

— Каким образом отведешь подозрения? — уточнил кайзер заинтересованным тоном.

— Когда поляки избавятся от княжича Соколова, мы перебьем их всех. Заодно предоставим русскому царю доказательства, что это был именно польский план, чтобы развязать между нашими странами войну.

Выдержав паузу, принц продолжил:

— Ультиматум Михаила II показал, что мы войны не хотим, — произнес он. — А свирепая облава на польских сепаратистов докажет, что мы готовы на жертвы, лишь бы не воевать с русскими. Никто не ждет от нас такого решительного и наглого хода, все считают нас слабыми и беспомощными. Русский царь не исключение. Когда они поймут, что ошиблись, станет уже поздно.

Кайзер подумал несколько секунд, прежде чем кивнуть.

— Действуй.