Ромен Гари, хамелеон

453

Я благодарю Франсуазу Навай за помощь, оказанную мне в анализе «Леди Л.» на предмет того, как Гари комбинирует реальные исторические факты с вымышленными. Вот несколько примеров.

Кенигштейн, больше известный как Равашоль (девичья фамилия его матери), спланировал со своими сообщниками Деканом и Дардаром подрыв дома, в котором жил судья Бенуа, председательствовавший на первом во Франции процессе против анархистов.

Гл. III. Декан и Дардар не могли заложить бомбу в дом Бенуа, потому что на тот момент находились в тюрьме. Далее, нам неизвестно ни о террористическом акте в банке Жюльена, что на улице Итальянцев, ни о теракте в Булонском лесу на скачках 25 мая 1885 г.

Король Италии Умберто I был убит не братьями Маротти, а анархистом Бресчи.

Императрица Елизавета (не Елизавета Австрийская) стала жертвой террористов не в 1902, а в 1898 г. Мы не знаем ни о бомбе, якобы подложенной в кафе «Тортини», ни о бомбистах, напавших на жандармов прямо у президентской резиденции.

Гл. IV. Пианист Антон Краевский, дирижер Серафино, Альфонс Лекёр — вымышленные персонажи.

В Болгарии никогда не было правителя по имени Михаил.

Гл. VI. Дино Скавикан Ковальски, Вилинов, Наполеон Росетти, Шариков, сэр Бертрам Мур — вымышленные персонажи. Знаменитая мелодия О sole mio была написана в 1901 г., уже после событий, описанных в романе.

Гл. VII. Вопреки тому, что сказано в романе, при подавлении демонстрации в Клиши 1 мая 1891 г. были раненые. Декан получил несколько сабельных ударов, не считая того, что был избит, равно как и Дардар и Левейе. Именно поэтому следователь не смог допросить их немедленно.

Гл. VIII. Взрыв в казармах Лобо произошел в ночь с 14 на 15 мая 1892 г., а не 18 марта

1891 г. А дом на бульваре Сен-Жермен, в котором жил Бенуа, взлетел на воздух 11 марта 1892 г.

«Ода человечности» Альфонса Алле (1854–1905) посвящена Джейн Авриль, а не Яне Авриль.

Фраза «Как услышу от обывателя слово „культура“, впору схватиться за пистолет» отсылает нас к Геббельсу, который произнесет нечто подобное тридцать три года спустя. На самом деле это цитата из пьесы Ганса Йоста (1890–1978) Schlageter (1933), поставленной в апреле 1933 г. по случаю дня рождения Штлера.