Россия и Китай: 300 лет на грани войны

Военные действия союзников в провинции Чжили

С началом 1900 года военно-политическая обстановка в Китае резко обострилась. Страну охватила мощная волна народного восстания под руководством тайного общества Ихэтуань, самих же участников этого всенародного восстания на Западе называли «боксеры». Цинское правительство теряло контроль над страной, накопившиеся внутриполитические противоречия в обществе дошли до крайней точки, чреватой социальным взрывом.

В попытке удержать власть Цинский двор проявил себя двулико: с одной стороны, официальный Пекин принимал меры к установлению порядка и спокойствия в Поднебесной, с другой стороны, он поддержал движение народных масс, попытавшись направить народное недовольство против иностранного влияния и иностранцев в Китае. Необразованные, голодные массы людей организовывались в группы и отряды, вооружались пиками и дубинами и шли убивать «заморских дьяволов-иностранцев», от которых, по их убеждению, и были все беды.

На начальном этапе цинские власти объявили движение ихэтуаней преступным и даже пытались его остановить силовыми методами и средствами. Так, 24 мая войска генерала Не Шичена (именно в этих войсках военным инструктором был российский полковник Воронов) разгромили отряды «боксеров» у станции Янцун, «перебив их до 600 человек».

По мере роста движения ихэтуаней маньчжурские власти в центре и на местах начали оказывать ему вначале скрытую, а впоследствии и открытую поддержку. Кризис достиг своей высшей точки в мае 1900 года, когда «боксеры» стали жечь дома всех христиан и иностранцев, разрушать железные дороги и станции. Огнем восстания оказалась охвачена вся столичная провинция Чжили, повстанцы вошли в Пекин.

Движение ихэтуаней, с каждым днем принимавшее в отношении иностранцев все более жесткие и жестокие формы, поставило под угрозу жизнь и имущество посольств и всех граждан европейских держав и Японии, находившихся в Пекине и Тяньцзине.

18 мая цинское правительство разрешило сводному отряду союзников силой в 350 человек проследовать в Пекин для охраны своих национальных посольств. В течение мая десантные отряды европейских держав и Японии один за другим последовательно высаживались в Дагу. Немедленно после высадки войска направлялись в Тяньцзинь для охраны иностранных концессий.

В середине мая 1900 года из Порт-Артура на Печилийское побережье в Чжили был отправлен отряд десанта под командованием контр-адмирала М.Г. Веселаго. 24 мая в Дагу на крейсере «Россия» подошел еще один русский отряд под командой вице-адмирала Я.П. Гильтебрандта. 30 мая в Дагу прибыл 12-й Восточно-Сибирский стрелковый полк.

К 27 мая в Тяньцзине сосредоточилось до 3 тысяч союзных военнослужащих.

На совещании командного состава национальных воинских контингентов в Тяньцзине было принято решение выслать в Пекин сводный отряд для охраны и усиления оборонительных возможностей иностранных посольств. Командование сводным отрядом было поручено английскому адмиралу Сеймуру. В состав отряда вошли 915 англичан, 450 немцев, 312 русских, 158 французов, 112 американцев, 52 японца, 40 итальянцев, 25 австрийцев^{217}.

Движение в Пекин было решено организовать с использованием железнодорожной ветки Тяньцзинь—Пекин. Несмотря на то, что она была во многих местах разрушена «боксерами», союзники считали марш по железной дороге более эффективным, чем движение своим ходом колоннами через враждебную местность, где были сосредоточены многочисленные китайские войска и отряды повстанцев.

27 мая в сторону Пекина вышел первый поезд с войсками союзников. Реальность оказалась значительно более сложной, чем планы союзного командования. Столкнувшись в пути с множеством трудностей — нападениями «боксеров», недостатком продовольствия и воды, жарой и необходимостью частых остановок для ремонта железнодорожного пути, — отряд Сеймура в конце концов вынужден был остановиться. На совещании командного состава было принято решение двигаться к Пекину не по железной дороге, а вверх по реке Пейхо.

Однако с 4—5 июня отряд адмирала Сеймура вдруг неожиданно для себя обнаружил, что боевые действия с ним начали вести регулярные китайские войска. 5 июня в 14.30 крупная группировка войск из состава дивизии генерала Дун Фусяна численностью около 2 тысяч человек кавалерии и пехоты вместе с отрядами «боксеров» внезапно напали на союзные войска у Ланфана. Завязался жестокий бой, в котором приняли участие 1100 солдат союзников. Китайцы «сопротивлялись мужественно и признали себя побежденными только к 4 часам пополудни, оставив на поле сражения убитыми около 400 человек; у союзников выбыло из строя около 50 человек»^{218}.

4 июня стало рубежным днем в развитии военной ситуации в Китае. Войска союзников штурмом овладели фортами и укреплениями Дагу. С этого момента начались ожесточенные нападения на иностранные посольства в Пекине и концессии в Тяньцзине. Фактически это было необъявленным началом военных действий иностранных держав против Китая.

Столкнувшись с непреодолимыми трудностями, отряд Сеймура 7 июня в 6.00 утра вынужден был начать отступление вниз по реке Пэйхо к Тяньцзиню. На всем пути союзники подвергались ожесточенным атакам со стороны войск генерала Не-Ши-Чена и «боксеров», общая численность которых достигала 5 тысяч человек. Противник удерживал каждую деревню, каждый населенный пункт, широко применял засадные действия и каждый раз отходил на новый, заранее подготовленный рубеж.

9 июня сводный отряд закрепился в арсенале Сику, заняв круговую оборону и оказавшись фактически отрезанным от Тяньцзиня. Нападения китайских войск продолжались и днем, и ночью. Несмотря на то, что в арсенале Сику союзники взяли в качестве трофеев большое количество оружия и боеприпасов, а также 4 тонны риса, их положение с каждым днем безуспешных попыток прорыва к Тяньцзиню становилось все более критическим. К 11 июня общие потери отряда составили более 10% личного состава: 62 убитых и 229 раненых.

В соответствии с решением командования сводного отряда решено было остаться в арсенале и просить прислать на выручку войска из Тяньцзиня.

12 июня на помощь отряду адмирала Сеймура в Сику прибыли союзные войска численностью около 2 тысяч человек (из них 1 тысяча — русские) под командой русского подполковника Ширинского. Теперь сил у осажденных было достаточно для отражения нападений противника и для выхода из окружения. 13 июня в 3.30 утра колонны союзников вышли из Сику и организованно к 10.30 достигли Тяньцзиня. Небольшой отряд англичан, оставленный в Сику, подорвал арсенал со всеми его запасами, чтобы не допустить их попадания в руки китайцев. Китайцы пропустили колонны беспрепятственно.

Однако возвращение отряда адмирала Сеймура не могло качественным образом изменить военную обстановку. Гарнизон Тяньцзиня оказался в полной блокаде, отрезанным от побережья. Интенсивные бомбардировки и атаки на союзников начались уже с 1 июня и продолжались более месяца.

Военная неудача первого похода союзных войск в Пекин явилась шоком для командования союзных держав. Как отмечалось в обзоре, подготовленном в разведывательном управлении генерального штаба Франции, «моральное действие неудачи экспедиции было крайне прискорбно; она возбудила спесь китайцев и дала надежду реакционной партии, господствовавшей тогда в императорском дворе, на возможность победить коалицию и загнать чужеземцев в море»^{219}.

После провала военной экспедиции на Пекин провидчески стали звучать слова русского военного агента в Китае полковника К. Вогака, который, рассматривая принципиальную возможность посылки русского отряда в Пекин, еще в марте 1900 года в своей записке предупреждал:

«В Чжили, в треугольнике Шаньхайгуань—Дагу—Пекин, сосредоточено около 50 тысяч обученных войск, вооруженных современными магазинными ружьями и скорострельными орудиями, не считая гарнизонаПекина и местных войск.

Сколь бы плохи эти войска ни были, сколь бы слабы ни были их начальники, их подавляющая численность не может быть оставлена без внимания, в особенности потому, что нашему отряду придется следовать без карт, без проводников, по совершенно незнакомой местности, пересеченной реками, каналами и наводненными пространствами, везя за собой все необходимое на колесном обозе, очень мало пригодном, чтобы не сказать более, для здешних дорог. Хорошо, если отряду удастся дойти до Пекина и войти туда, — тогда риск операции будет покрыт благополучным окончанием оной; но если невозможность пробиться в Пекин станет очевидной, то отряду придется отступать к морскому берегу и сесть здесь на суда.

Допуская даже, что эта деликатная операция при искусном маневрировании нашего отряда совершена будет благополучно, нельзя не признать, что общий результат будет все-таки весьма неблагоприятный. Он нанесет чувствительный удар нашему положению здесь и потребует немедленного принятия мер для восстановления нашего престижа, что может быть достигнуто только войною»^{220}.

В случае с военной экспедицией союзников под руководством адмирала Сеймура получилось все именно так, как предостерегал российский военный агент.

Пока экспедиционный отряд адмирала Сеймура продвигался в направлении Пекина, резко изменилась обстановка возле Тяньцзиня. Появилась информация о том, что «боксеры» перерезали путь от Дагу до Тяньцзиня, находившегося всего в 45 км от побережья. Для союзников удержание порта Дагу и дороги до Тяньцзиня, где сосредоточивались десанты и войска европейских держав и Японии, было принципиально важным. Дагу был фактически единственным наиболее удобным портом Китая, где союзные войска могли успешно высадиться и начать свое движение по кратчайшему пути к Пекину на выручку своих осажденных посольств.

Стратегическое значение укреплений Дагу и всего порта хорошо понимали китайцы. Туда начали стягиваться регулярные войска, форты готовились к обороне, в устье реки Пэйхо началась установка минных заграждений.

2 июня представители союзных держав на встрече на борту русского крейсера «Россия» пришли к мнению о необходимости упредить противника в развертывании и овладеть инициативой. С этой целью вечером 2 июня японский десант численностью 300 человек высадился и занял железнодорожную станцию Тангу (Тонгку) рядом с Дагу. На другой день к японцам прибыло подкрепление в составе 180 русских, 250 англичан, 120 немцев и некоторого количества представителей других держав. Общая численность сводного отряда составила около 900 человек. Его возглавил капитан германского флота Поль.

3 июня командный состав союзников вновь собрался на борту «России» и составил ультиматум в адрес китайских властей, в котором говорилось, что союзники «решили временно занять мирно или силою форты Дагу. Эти сооружения должны быть сданы союзникам не позже 2 часов ночи 4 июня. Это решение должно быть немедленно сообщено вице-королю Тяньцзиня и начальнику фортов»^{221}.

В 21.00 3 июня ультиматум союзного командования был доставлен начальнику фортов адъютантом вице-адмирала Я.П. Гильтебрандта. Китайский генерал принял российского посланника «очень любезно» и пообещал немедленно передать ультиматум вице-королю и сообщить ответ последнего.

Мнения сторон по вопросу об ультиматуме Китаю с самого начала не были идентичными. Американский представитель его даже не подписал.

Позиция России по отношению к судьбе Китая была в целом наиболее сдержанной. Об этом свидетельствует, в частности, секретная телеграмма министра иностранных дел графа М.Н. Муравьева вице-адмиралу Е.И. Алексееву от 5 июня, в которой доводилось мнение российского императора:

«Задача России на Дальнем Востоке совершенно расходится с политикой всех прочих держав… Не следует терять из виду, что наш отряд вступил на китайскую территорию без всяких враждебных намерений по отношению к соседней дружественной империи, с которой, в интересах наших, желательно тотчас по прекращении смут восстановить самые лучшие отношения»^{222}.

Таким образом, российская сторона с самого начала стремилась подчеркнуть отсутствие «враждебных намерений по отношению к соседней дружественной империи».

Однако логика развития военно-политической ситуации в Китае уже не позволяла русскому командованию на месте занять особую позицию, отличную от позиций союзников. Русские войска, как и отряды других держав, втягивались в военные действия. И все же даже в этих условиях Военное министерство России требовало от адмирала Е.И. Алексеева не допускать излишнего кровопролития в ходе боевых действий и насилия над местным населением. 6 июня А. Куропаткин направил в Порт-Артур высочайше одобренную телеграмму, где указывалось:

«Войска должны прибегать к действию оружием только в силу необходимости, не допуская излишнего пролития крови. За все забираемые продукты у мирных жителей надлежит уплачивать наличными деньгами. Все войска должны знать, что в течение двухсот лет мы жили с китайцами в мире и, если призваны ныне на китайскую территорию, то лишь для поддержания законного правительства против бунтовщиков»^{223}.

Форты Дагу представляли собой три земляных оборонительных сооружения, занимавших стратегическое положение в устье реки Пэйхо. Южный форт находился к югу от реки вдоль побережья моря. Другой находился на северном берегу реки также фронтом к морю и представлял собой продолжение Южного форта. Третий форт находился в 800 метрах к северо-западу от Северного форта и соединялся с последним земляным валом.

Форты предназначались для отражения вторжения противника с моря и могли выдержать даже огонь крупнокалиберных корабельных орудий. С суши форты были защищены слабо.

Вооружение фортов включало 177 орудий разных калибров и систем, из которых 19 были современными скорострельными орудиями калибра от 120 до 240 мм. Гарнизон фортов достигал 2—3 тысяч человек. Кроме того, китайцы имели на вооружении современные по тем временам вспомогательные оборонительные средства: прожектора, броневые укрытия.

Союзное командование имело для борьбы за Дагу лишь сводный отряд и канонерские лодки, миноносцы и другие небольшие корабли с малой осадкой. Флот союзников, в котором насчитывалось 22 броненосца и крейсера, стоял на рейде и не мог подойти к берегу ближе, чем на 10—12 км.

К исходу 3 июня, по мере истечения срока ультиматума союзников, становилось очевидным, что военная операция неизбежна. На борту русской канонерки «Бобр» командующие национальными контингентами провели совещание и выработали общий план действий. Десантный отряд должен был наступать из Тангу на первый форт северного берега, одновременно канонерки своим огнем должны заставить умолкнуть орудия фортов.

Неожиданно в 0.50 все корабли и суда на реке Пэйхо внезапно осветились прожекторами с китайских фортов, и артиллерия китайцев начала ожесточенный прицельный огонь. Еще засветло противник засек координаты всех целей союзников и внезапно ночью применил прожектора для их подсветки. Это произвело большой психологический эффект, застало союзников врасплох, вынудив их корабли начать маневрирование, в результате которого некоторые суда сели на мель.

Всего в бою приняли участие 6 канонерских лодок: три русских («Бобр», «Гиляк», «Кореец»), одна французская («Лион»), одна германская («Илтис»), одна английская («Алжерин»). Морской бой с союзными кораблями был неравным: орудия форта по калибру и разрушительной силе значительно превосходили артиллерийское вооружение канонерок. Однако союзники своим огнем все же смогли нанести большие разрушения оборонительным сооружениям китайцев: несколько снарядов попали в китайские склады боеприпасов, вызвав взрывы и серьезные пожары.

К 3.30 ночи артиллерийский огонь китайцев стал ослабевать.

В это время десантный отряд союзников начал наступление из Тангу на первое укрепление китайцев. Войска двигались, применяясь к местности, освещенные в ночной темноте только светом луны. Боевой порядок строился в три эшелона: впереди — русские, затем — англичане и немцы, сзади — японцы. Примерно в 4000 м от китайских укреплений войска первых двух эшелонов рассыпались в цепи в готовности к штурму.

Сигнал о переходе в атаку поступил примерно в 4.30. Отряд ринулся на штурм первого северного форта. Китайцы открыли сильный огонь по наступающим войскам союзников. Под воздействием огня и трудностей наступления в темноте по скользкой, глинистой почве наступление русских замедлилось.

В это время японцы натолкнулись на канаву для спуска воды, позволившую им скрытно продвинуться к самым стенам форта. Японцы бросились на штурм, поддержанные войсками других держав. Решительные действия завершились полным успехом. К 5.00 форт был взят.

Второй северный форт не оказал практически никакого сопротивления и был взят уже через час.

Теперь уже все корабли и захваченные союзниками орудия двух северных фортов сосредоточили огонь на южном форте. Часть союзного десанта была переброшена на южный берег реки и приняла участие в штурме. К 6.50 4 июня все форты в Дагу были в руках союзного командования. Противник бежал на юго-запад.

Потери союзников в боях за Дагу составили 33 убитых и 103 раненых. Причем самые тяжелые потери понес русский контингент — 28% личного состава. 19 русских военнослужащих погибли, 70 человек получили ранения; Абсолютное большинство потерь союзников пришлось на флотские экипажи; штурмовые колонны, действовавшие на суше, потеряли всего 3 солдат убитыми (один англичанин и два японца) и 14 человек ранеными (из них — трое русских)^{224}.

На сооружениях форта после боевых действий было обнаружено до тысячи трупов защитников китайской крепости.

Все три форта были распределены между союзными войсками: северо-западный форт был передан англичанам, северный — японцам, южный — русским и немцам. Сутра

5 июня союзные войска приступили к их восстановлению, укреплению и переоборудованию к обороне с суши. В качестве трофеев союзники взяли 4 китайских миноносца, которые по одному были переданы России, Франции, Англии и Германии.

Овладение фортами Дагу имело огромное военное значение. Союзники получили выгодный стратегический плацдарм для сосредоточения своих воинских контингентов для последующего проведения военных операций в направлении Тяньцзиня и затем Пекина. С другой стороны, как констатировал генеральный штаб Франции, «взятие фортов Дагу открыло период открытых враждебных действий; оно показало возможность союзным войскам действовать сообща; с военной же точки зрения, оно еще лишний раз доказало, что материальное превосходство вооружения не может искупить недостатка в войсках нравственных качеств, дисциплины и военного обучения»^{225}.

Закрепившись в Дагу, союзники приступили к организации операции по овладению Тяньцзинем, где китайцы блокировали ранее сосредоточенные союзные войска. Руководить операцией было поручено начальнику 3-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады генерал-майору Стесселю.

К 8 июня под командованием генерала Стесселя было собрано около 2800 человек (2100 русских, 250 немцев, 450 англичан и американцев). Для выдвижения из Дагу было принято решение использовать железнодорожный маршрут, который позволил союзным войскам быстро преодолеть половину 45-километровой дистанции до Тяньцзиня. Дальше движение шло своим ходом.

10 июня союзные войска, успешно маневрируя и отражая атаки китайцев, в 15.00 соединились с осажденным гарнизоном в Тяньцзине в районе железнодорожной станции. В рапорте генерала Стесселя адмиралу Алексееву отмечалось: «…Про поведение наших стрелков, артиллеристов, саперов, казаков я не буду подробно доносить; скажу, что оно выше всяких похвал и на поле брани Русские были тараном, возле коего шли другие нации, отдавая дань удивления выдержке и исполнению долга за честь и совесть, без какой бы то ни было рисовки»^{226}.

С приходом в Тяньцзинь отряда генерала Стесселя силы осажденных укрепились, 13 июня гарнизон Тяньцзиня пополнился также и отрядом адмирала Сеймура. Однако китайские войска по-прежнему контролировали все ключевые оборонительные объекты — Восточный и Западный арсеналы в пригороде, так называемый «китайский город» в самом Тяньцзине. Превосходство китайцев в силах и средствах было полным. Союзники были утомлены до предела предыдущими боями и сильной жарой. Недостаток продовольствия, отсутствие питьевой воды, болезни и враждебность местного населения — все это создавало огромные дополнительные трудности.

В создавшейся обстановке главным для гарнизона союзников в Тяньцзине было обеспечение беспрепятственного сообщения между этим городом и стратегическим плацдармом союзников на берегу — Дагу. Выполнению этой задачи мешал сильно укрепленный китайцами Восточный арсенал, занимавший выгодное стратегическое положение, позволявшее ему доминировать над железнодорожной линией на Дагу.

Гарнизон Восточного арсенала насчитывал до 3 тысяч солдат. Укрытые за мощными земляными валами, китайцы не испытывали недостатка в артиллерии и боеприпасах.

К 10.00 14 июня под прикрытием сильного артиллерийского огня союзники начали штурм арсенала. К 11.00 развернутые цепи атакующих приблизились на дистанцию около 600 м. После полудня поступил сигнал о переходе в штыковую атаку, и уже к 13.00 арсенал был взят. Китайцы бежали, оставив убитыми более 800 человек, все свое вооружение и продовольствие.

Потери союзников составили всего 45 человек убитыми и ранеными.

Овладев Восточным арсеналом, где в качестве гарнизона был оставлен русский отряд, союзники обеспечили безопасность сообщения по железнодорожной трассе Тяньцзинь — Дату. К тому времени общее количество всех войск союзников в Китае достигло 14 тысяч человек, из которых 8—10 тысяч сосредоточились в Тяньцзине. Силы китайцев оценивались в 10 тысяч хорошо вооруженных солдат в Тяньцзине и около 50 тысяч регулярных войск и «боксеров» вокруг города^{227}.

Несмотря на успех действий союзников по овладению Восточным арсеналом, их положение продолжало оставаться все последующие дни очень тяжелым. Выматывающие интенсивные обстрелы и атаки продолжались китайцами и днем, и ночью. Положение в Тяньцзине становилось тупиковым: союзники не имели сил для полного овладения городом и его окрестностями.

К концу июня в Тяньцзинь из Дату прибыли свежие воинские контингенты союзников, и уже к 29 числу численность войск держав достигает 18 тысяч человек при 90 орудиях.

29 июня по указанию Военного министра в Тяньцзинь приехал командующий войсками Квантунской области и морскими силами в Тихом океане вице-адмирал Е.И. Алексеев. Накануне своего приезда адмирал Е. Алексеев получил новые, одобренные императором еще 24 июня, инструкции, призывавшие его взять на себя всю полноту военной власти в Тяньцзине^{228}.

По инициативе русского командования союзники решили начать решительный штурм Тяньцзиня 1 июля двумя колоннами. По левому берегу реки Пэйхо должны были выступить русские войска (три батальона и две полевые батареи общей численностью 2600 человек), германская рота и одна французская батарея. Общая численность колонны достигала 3 тысяч человек. Возглавил эти войска генерал-майор Стессель.

По правому берегу реки Пэйхо должны были выступить японцы (около 2400 человек), англичане (700 человек), американцы (600 человек), французы (800 человек).

Русские войска начали наступление в ночь с 29 на 30 июня, тремя колоннами нанеся удар по китайской обороне за Лутайским каналом. В результате ожесточенных боев русские войска полностью заняли левый берег реки Пэйхо. В полночь 1 июля русский отряд вновь перешел в наступление и полностью овладел всеми китайскими позициями.

Правобережный отряд союзников выступил в 3.00 1 июля в направлении Западного арсенала тремя национальными колоннами. Тяжелые условия местности, сильное противодействие противника и, главное, несогласованность действий различных национальных контингентов правобережного отряда привели к большим потерям. В какой-то момент речь шла даже об отказе от проведения операции, ввиду несогласованности позиций командиров национальных контингентов. Успех действий правобережного отряда обеспечили мужественные действия японских солдат. Потери союзников при овладении Тяньцзинем только за 30 июня составили 175 убитыми и 722 человека ранеными^{229}. При этом наибольшие потери понесли русские, японцы и американцы:

Среди контуженных оказался и генерал-майор Стессель.

По донесению генерал-лейтенанта Линевича, находившегося в Тяньцзине, русские войска проявили себя с самой лучшей стороны, действуя мужественно и стойко. В то же время «иностранные войска дрались все хорошо, особенно японцы и немцы, но уклончивее всех дрались французы и англичане… Всё в отряде говорят, что исполнительностью отличаются главным образом русские, затем японцы и немцы. Прочие уклоняются при всяком удобном случае»^{230}.

К исходу 1 июля Тяньцзинь со всеми его укреплениями и близлежащие местности были полностью очищены от китайских войск. Несмотря на то, что гарнизон защитников Тяньцзиня составлял 14—15 тысяч солдат и до 10 тысяч «боксеров», китайцы не оказали серьезного сопротивления иностранным войскам. Более того, большая часть регулярных китайских войск еще 30 июня с боями покинула город и отошла на запад. Войска союзников, утомленные предыдущими боями и жарой, не имели возможности преследовать противника.

Потери противника, по мнению генерала Стесселя, составили одну тысячу человек убитыми и ранеными. Пленных китайцев вовсе не было, так как, по свидетельствам очевидцев, «союзники убивали всех пленных китайских солдат и «боксеров»^{231}.

Со 2 июля союзные войска приступили к закреплению в Тяньцзине, ликвидации последствий военных действий, накапливанию сил и средств для будущих операций. С этого времени китайские войска перестали предпринимать активные наступательные действия.

Для управления занятым союзными войсками Тяньцзинем по предложению адмирала Е.И. Алексеева было учреждено временное военное управление из трех членов — представителей России, Англии и Японии. Российским представителем был назначен полковник К. Вогак. 5 июля 1900 года адмирал Алексеев направил в Петербург ходатайство о присвоении полковнику Вогаку генеральского звания «за военное отличие 30 июня сего года под Тяньцзинем». В нем обоснованно указывалось: «…нашим представителем назначил полковника Вогака, который на этом посту своим прекрасным знанием местных условий, тактом в сношениях с иностранцами принесет пользу нашему делу, будучи вместе с тем старшим по чину между своими коллегами, еще более возвысит значение нашего представителя»^{232}.

Разведывательное управление французского генерального штаба в связи с победой союзников в Тяньцзине отмечало: «Взятие этого города представляет самую важную операцию кампании, так сказать, кульминационную точку ее. Китайцы защищались на своих позициях с такой энергией, на которую никто не предполагал их способными, и с таким успехом, который не один раз заставлял подумывать об отступлении на Дагу. Именно здесь упорство китайцев достигло наибольшего напряжения; и, действительно, Тянь-цзинь был для них и большой крепостью, и главным арсеналом, и фактическим центром их военной организации; кроме того, это был оплот, охранявший Пекин… Падение же Тяньцзиня совершенно переменило положение вещей: с этого момента исчезла самонадеянность императорского двора, а боксерская партия потеряла мужество»^{233}.

Итак, военные действия восьми европейских держав и Японии в китайской провинции Чжили на первом этапе операции союзников (до похода на Пекин) были непродолжительными и закончились для них полным успехом. Цинский двор оказался неспособным предотвратить военное вмешательство европейских держав и Японии политическими и дипломатическими мерами. Более того, своим поведением и бездействием Пекин фактически спровоцировал внешнюю агрессию.

С другой стороны, внешняя агрессия помогла Цинской династии в определенном смысле консолидировать общество, отведя недовольство народных масс от себя и направив его против иностранцев. Узкоэгоистические интересы ставились правящей верхушкой маньчжурской династии превыше всего. Однако правящая Цинская династия устраивала все европейские державы и Японию, поэтому целью военной операции союзников являлось вовсе не ее свержение.

Военный успех союзников был обусловлен качественным превосходством в силах и средствах, под которым понимается превосходство управления и организации, высокая профессиональная военная выучка и обученность личного состава, его высокие боевые качества. Главным условием победы союзников стала политическая и военная слабость Цинского Китая.

Союзники смогли на первоначальном этапе установить друг с другом взаимодействие, решить проблемы подчиненности и командования войсками и сводными отрядами. Однако отсутствие у союзников единой политики и стратегии в отношении Китая негативно отразилось на ходе и исходе военных действий. В обзоре разведывательного управления генерального штаба Франции отмечалось: «Каждый из союзников за неимением высшего объединяющего направления действовал только по собственному усмотрению, и многочисленные жертвы были принесены совершенно бесполезно; несогласованность движений, проистекавшая из такого положения вещей, заставляла союзников держаться только чисто оборонительного образа действий, не уменьшавшего, тем не менее, ежедневных весьма чувствительных потерь»^{234}.

Планы действий и все важнейшие проблемы обсуждались и решались союзными командующими и командирами в ходе встреч-совещаний на основе принципа равноправия. В военных условиях принципы демократии нередко оказывают вредное воздействие. Не учитывались при организации военных действий и различные масштабы военной вовлеченности сторон. За ошибки в планировании боевых действий отвечали жизнями своих солдат прежде всего те страны, которые предоставили наибольшие контингенты войск.

Россия предоставила в состав экспедиционного корпуса союзников наибольший по численности контингент. Так, по состоянию на середину июня 1900 года силы восьми держав характеризовались следующими данными^{235}:

Данные цифры показывают, что русские офицеры составляли около 23% от всего числа союзных офицеров, а количество русских солдат превышало 38%. В то же время этот показатель для англичан составлял соответственно свыше 35% офицеров и чуть более 12% солдат. Таким образом, каждый третий офицер союзной группировки был англичанин, а каждый третий солдат — русский. Другими словами, Россия и Япония выступали в качестве «поставщиков пушечного мяса» для военной операции, в то время как западные державы предпочитали посылать командные кадры.

Трудности, с которыми встретились союзники на первом этапе военных действий в Китае, были многоплановыми. Тыловое обеспечение войск, высаженных на берег, особенно экспедиционных отрядов, было организовано слабо.

Большие затруднения союзникам доставляли сложные физико-географические и неблагоприятные климатические условия театра военных действий: отсутствие в достаточном количестве питьевой воды и продовольствия; 40-градусная жара в конце июня месяца.

Военные действия летом 1900 года в провинции Чжили в полной мере выявили неспособность регулярных китайских войск вести боевые действия с армиями современных держав. Китайская армия во всех отношениях была значительно слабее своих противников. Цинский двор вновь имел возможность убедиться в необходимости проведения эффективных военных реформ.

Поход союзных войск на Пекин

С овладением Тяньцзинем 1 июля 1900 года окончился первый этап военной операции войск восьми европейских держав и Японии по «усмирению» беспорядков в Китае. Необъявленная война иностранных держав за сохранение своих позиций в Китае, имевшая своим непосредственным поводом защиту жизней и имущества иностранных посольств в Пекине, вступала в свою заключительную стадию. Войска союзных держав готовились к военной экспедиции на Пекин.

27 мая 1900 года российский посланник в Китае М.Н. Гире отправил в Петербург телеграмму: «Мое личное убеждение, что роль посланника окончена в Пекине и дело должно перейти в руки адмиралов. Только быстрый приход сильного отряда может спасти иностранцев в Пекине». Это было последнее сообщение посланника, вслед за этим телеграфное сообщение с китайской столицей было окончательно прервано^{236}.

К этому времени в русском посольстве уже находился присланный еще 18 мая десант — отряд моряков и казаков общей численностью 100 человек.

Информация о том, что ситуация в Пекине с каждым днем становилась все более критической, поступала в Петербург и из других источников. 17 июня вице-адмирал Е.И. Алексеев доложил в Главный штаб:

«Из Пекина доставлено следующее достоверное сообщение от 10 июня: германский посланник убит китайскими солдатами на пути в Цзунли-ямэнь. Умер в ямэне. Русское посольство наполовину разрушено. Все посольства сожжены, кроме английского, французского и германского, в которых собрались все европейцы и десанты. Окружены боксерами. Начинает ощущаться недостаток провизии.

Положение критическое. Необходима помощь. В Пекине сосредоточено до 30 000 войск».

4 июля Приамурский генерал-губернатор генерал-лейтенант Н.И. Гродеков подробно доложил Военному министру о положении в Китае. При этом он подчеркнул, что на Россию легла задача не просто «усмирения мятежа» в Китае, а необходимость «вести открытую войну с этим государством».

К 5 июля в Тяньцзине, ставшем исходным плацдармом для планируемой военной операции, сосредоточилось 29 пехотных батальонов, 11 кавалерийских эскадронов и 18 артиллерийских батарей союзников общей численностью 30 800 человек. Костяком союзных войск по-прежнему выступали русский (10 000 человек) и японский (9000 человек) контингенты. Англия послала в район боевых действий 6000 человек, Франция — 2600, США — 2600 солдат и офицеров. Германия, Австрия и Италия ограничились символическим военным присутствием, послав свои контингенты численностью в несколько сот человек каждый^{237}.

Русское военное командование, учитывая сложившуюся на театре военных действий обстановку, сочло необходимым выделить для похода на Пекин не менее половины своего воинского контингента. В связи с этим вице-адмирал Е.И. Алексеев получил от Военного министра в телеграмме от 18 июля распоряжение императора: «1) на Печилийском театре сосредоточить для наступления к Пекину возможно большую часть наших войск, находящихся в распоряжении вице-адмирала Алексеева; 2) непосредственное командование этим отрядом возложить на генерала Линевича»^{238}.

Назначенный начальником Печилийского отряда генерал-лейтенант Линевич находился в то время в Порт-Артуре. Получив извещение адмирала Е.И. Алексеева о своем новом назначении, генерал в тот же день отбыл на броненосце в Дагу. 18 июля Линевич был уже в Тяньцзине, где принял командование от генерала Стесселя.

Генерал Линевич пользовался в армии репутацией «опытного боевого начальника». Большую часть своей службы он провел на Кавказе, где принимал участие в русско-турецкой войне 1877—1878 гг. и за отличие при взятии Карса получил орден Св. Георгия 4-й степени.

К моменту вступления генерала Линевича в должность состав Печилийского отряда был следующим:

В Тяньцзине: 9-й, 10-й и 12-й Восточно-Сибирские стрелковые полки, 2-я и 3-я батареи Восточно-Сибирского артиллерийского дивизиона, осадная батарея из шести полевых мортир, 2-я и 6-я сотни Верхнеудинского и 4-я сотня Читинского казачьих полков, полевой запасный госпиталь № 14.

В Тангу: 1-й батальон 2-го стрелкового полка и полевой запасный госпиталь № 3.

На линии железной дороги Дагу —Тангу —Тяньцзинь: 2-й батальон 2-го полка, рота Уссурийского железнодорожного батальона, взвод саперов Квантунской роты и рота Восточно-Сибирского саперного батальона.

В ожидании отправления в Дагу из Порт-Артура: 5-я рота 1-го Уссурийского железнодорожного батальона.

Всего в Печилийском отряде было 6250 штыков, 377 шашек, 16 легких орудий, шесть полевых мортир и 8 пулеметов^{239}.

Подготовка военной экспедиции: на Пекин к середине июля 1900 года заняла первое место в системе приоритетов военных усилий России в Китае. Именно поэтому Военное министерство главное внимание обращало на наращивание своей военной группировки в Тяньцзине, даже в ущерб военным операциям на других направлениях — в Маньчжурии.

23 июля Военный министр направил две телеграммы отдельно генерал-лейтенанту Н.И. Гродекову в Хабаровск и вице-адмиралу Е.И. Алексееву в Порт-Артур (Док. 25). Играя на амбициях военачальников, генерал А.Н. Куропат-кин обязал их выслать на Печилийский театр военных действий по четыре стрелковых батальона из вверенных им войск. В послании Гродекову Военный министр писал: «Для России неважно, будет ли Нингута взятй двумя или тремя неделями позже, но неудача наших войск под Пекином составит тяжелое горе для всей русской армии, подорвет наш престиж в Азии и ослабит уважение к нашей военной силе на востоке среди всех народов. Обстоятельства так серьезны, а нравственная ответственность, на вас лежащая, так велика, что позволите мне не сомневаться в том, что подкрепления к отряду Линевича, направленные вашей железной рукой, не опоздают»^{240}.

Наряду с укреплением группировок войск в Тяньцзине союзники вели разведку противника. В середине июля, в ходе проведенной по приказанию генерала Стесселя разведки, было установлено, что к северу от Тяньцзиня в районе Бейцана сосредоточено до 10 тысяч китайских войск. Противник вел активные инженерные работы по разрушению и минированию железнодорожной линии и всех дорог на Пекин, созданию искусственных препятствий на пути к Пекину, в частности обширных зон затопления.

Параллельно с русскими разведывательными партиями действовали японские отряды, которые также нащупывали слабые места в системе китайской обороны.

21 июля все командующие национальными воинскими контингентами в Тяньцзине собрались на совещание, созванное Линевичем. Военачальники, оценив оперативную обстановку, решили действовать немедленно, лишив противника возможности укрепить свою систему обороны.

После проведенных рекогносцировок и разведки союзники знали, что китайцы занимают сильно укрепленные позиции южнее Бейцана, охватывая его полукрутом. Правый фланг примыкал к Лутайскому каналу, а левый — к железной дороге. Местность перед фронтом и левым флангом была искусственно затоплена. Общее количество китайских войск оценивалось в 25 тысяч человек. Союзных войск предполагалось выделить до 10 тысяч человек^{241}.

Наступление решено было вести двумя колоннами:

Восточная (правая) колонна под командованием генерал-майора Стесселя — из русского и французского контингентов с включением подразделений из состава немецких, австрийских и итальянских войск — должна была обойти левый фланг противника.

Западная (левая) колонна — из японских, английских и американских отрядов — должна была обойти по каналу правый фланг китайской обороны под Бейцаном.

Помимо двух обходных колонн предусматривалось создание двух демонстрационных колонн, которые должны были своими действиями отвлечь противника и ввести его в заблуждение относительно направления главного удара.

Наступление было намечено на полночь с 22 на 23 июля с таким расчетом, что к утру обе обходные колонны смогут атаковать противника.

Для защиты Тяньцзиня оставались 6000 союзных войск под командованием командира 12-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковника Анисимова.

В 3.00 утра 22 июля японские войска пошли в наступление. С рассветом японские части и вслед за ними англичане с американцами вступили в схватку с китайскими войсками. Под ударами союзников китайцы начали отступать.

Действия русской колонны с самого начала оказались невозможными в связи с условиями местности: затопленная местность была непроходима. Поэтому генерал Стессель передислоцировал свои войска на правый берег Лутайского канала в резерв.

Уже в 9.00 в Бейцан прибыл генерал Линевич и провел краткое совещание с командирами национальных отрядов. Было принято решение весь оставшийся день дать войскам отдохнуть, а с 24 июля с рассветом двинуться вперед к Янцуню.

Потери союзников за первый день наступления убитыми и ранеными составили: у японцев — до 200 человек, у англичан и американцев — по 20 человек. Русские войска потеряли 6 человек ранеными^{242}. По данным же французского генерального штаба, только одни японцы потеряли убитыми 49 и ранеными 247 человек. На поле сражения было найдено 300 трупов китайских военнослужащих^{243}.

24 июля с 4.00 утра русские и союзные войска продолжали интенсивное наступление к Янцуню по обоим берегам реки Пейхо. Двигаться приходилось через густонаселенную местность, изобиловавшую заранее созданными китайцами укрепленными позициями и засадами. Китайцы действовали небольшими кавалерийскими отрядами, нанося удары по наступающим и сразу отступая, скрываясь в высоких зарослях гаоляна вдоль дорог. Огромную трудность для действий союзных войск представляла сильная жара — температура доходила до 40 градусов.

Боевой порядок союзников строился следующим образом: авангард составили две сотни казаков и отряд бенгальских улан. Далее следовали англичане и американцы. Вслед за ними — главные силы русских войск.

По мере приближения к Янцуню союзники встречали все более ожесточенное сопротивление китайцев. Из опросов местных жителей стало известно, что перед наступающими были китайские войска численностью около 30 тысяч пехоты.

Около 7.00 утра авангард союзных войск был остановлен сильным огнем и контрударом противника под деревней Сяоцзецзы в нескольких километрах от Янцуня. К 10.00 на помощь к авангарду подошли английский и американский отряды, а вслед за ними и главные силы русских войск вместе с генералом Линевичем. Артиллерия союзников вела борьбу с артиллерией противника и разрушала его оборону.

Налево вдоль по реке Пейхо наступали русские и французы, в центре — англичане и американцы. На правом берегу действовали японские войска, так и не вступившие в тот день в бой.

Сопротивление противника было непродолжительным. Артиллерия союзников подавила китайские батареи, обеспечив успех действий пехоты. Русские войска штурмом заняли железнодорожную насыпь и, расположив на ней свою артиллерию, получили возможность контролировать город Янцунь и всю местность к северу от него своим огнем. В ходе атаки железнодорожной насыпи были убиты 3 русских военнослужащих, в том числе капитан Пирогов, и ранено 19 человек, в том числе подполковник Высоцкий.

Неприятный инцидент произошел в ходе штурма Янцуня: английская артиллерия по ошибке открыла огонь по американцам, нанеся им серьезные потери^{244}.

К 15.00 24 июля Янцунь был взят, а отступающий противник обратился в паническое бегство. К 16.00 по приказу генерала Линевича преследование китайских войск прекратилось.

В связи с сильным утомлением личного состава войск союзников после боев 23 и 24 июля было решено дать войскам суточный отдых. Кроме того, союзники, страдая от жажды и недостатка продуктов питания, ожидали прибытия судов с продовольствием из Тяньцзиня.

На совещании в Янцуне, проведенном утром 25 июля, союзные командующие наметили планы дальнейших действий на Пекинском направлении и утвердили нормы отношения к местному населению. Было постановлено, чтобы «на пути движения союзных войск, хотя бы все население бросило свои деревни, союзным войскам селения ни под каким предлогом не жечь». Союзные военачальники обязались «строго преследовать тех, которые поджигают дома». И действительно, с этого времени поджоги китайских селений почти совершенно прекратились^{245}.

Главным вопросом, обсуждавшимся на совещании в Янцуне, было определение планов на будущее. По мнению генералов, китайцы были полностью деморализованы и не могли оказать организованного сопротивления вплоть до самого Пекина. Поэтому участники совещания решили воспользоваться создавшимся положением и выступить на Пекин немедленно. Для охраны линий коммуникаций выделялись небольшие контингенты немецких, австрийских и итальянских войск, которые должны были вернуться в Тяньцзинь, и французы, которые должны были остаться в Янцуне. На Пекин должны были идти войска России, Японии, Англии и США. 27 июля Военный министр направил указания адмиралу Алексееву, в которых отмечалось:

«На депешу вашу от 20 июля ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР приказал ответить:

1. Движение наших войск вместе с войсками других государств по направлению к Пекину, но только до Янцуня, где железная дорога переходит на правый берег реки Пейхо, должно быть допущено на основании соглашения вашего с начальниками японских войск.

2. Дальнейшее движение наших войск по достижении ими Янцуня к Пекину должно быть приостановлено до окончания периода дождей и получения особого на то ВЫСОЧАЙШЕГО разрешения.

3. Вы и генерал Линевич должны принять все меры, дабы японские войска, продолжая совместные с нами дружные действия, отказались от отдельного от нас похода к Пекину.

4. Относительно состава наших войск, назначенных для движения к Пекину, вы получите особые указания.

5. С занятием Янцуня необходимо вести самым энергичным образом работы по исправлению железнодорожного пути и восстановлению железнодорожного моста.

6. Вашему усмотрению предоставляется оставаться в Порт-Артуре или снова переехать в Тяньцзинь.

7. По соглашению нашего ГОСУДАРЯ с императором Вильгельмом, общее командование при наступлении на Пекин нашими и германскими войсками вверяется германскому фельдмаршалу Вальдерзее.

8. Крайне необходимо, чтобы японские войска тоже подчинялись начальствованию фельдмаршала Вальдерзее, имеющему общеевропейский военный авторитет»^{246}.

В соответствии с принятым решением экспедиционные войска союзников выступили из Янцуня в 3.30 утра 26 июля. Теперь союзники двигались по большому Пекинскому тракту, который шел на север по правому берегу реки Пейхо.

Походный порядок предполагалось построить по национальным колоннам: впереди — японцы, затем — русские, вслед за ними — американцы и в арьергарде — англичане. В качестве авангарда и охранения выступал смешанный отряд под командой японского полковника Карота, состоявший из двух сотен казаков, двух японских эскадронов и двух эскадронов бенгальских улан.

Однако в связи с задержкой с прибытием продовольствия русские войска выступили в поход только в 15.30. Поэтому сразу вслед за японской пехотой еще в 4.00 утра выступили англичане и американцы.

Китайские войска при поддержке «боксеров» оказывали постоянное противодействие союзным войскам артиллерийским огнем, засадами и контратаками. Противник не ввязывался в серьезные бои и при малейшем отпоре немедленно отступал. Это позволяло войскам союзников организованно двигаться вперед, ограничиваясь действиями своих кавалерийских подразделений.

30 июля после 5-дневного похода на Пекин войска союзников фактически без боя вошли в Тунчжоу — крупный укрепленный населенный пункт в непосредственной близости от Пекина. Первыми, еще в 10.00 утра, в Тунчжоу вступили японские войска. Русские, а вслед за ними английские и американские отряды встали южнее города. Вместе с главными силами союзников в Тунчжоу прибыл и сборный отряд из французов, немцев, австрийцев и итальянцев, прибывший из Янцуня.

Сразу после своего падения Тунчжоу был разграблен победителями. В военном журнале участвовавшей в походе 6-й роты 9-го Восточно-Сибирского полка 30 июля была сделана запись: «…часов в 5 дня я тоже пошел посмотреть город и ужаснулся: все разграбили… мы встречали под стеною головы китайцев, привязанные за косу к деревьям, воротам… в озерце две женщины и ребенок…»^{247}.

Очевидцем того, что произошло в Тунчжоу, был русский финансовый агент в Китае Покотилов, который писал: «Приехал в Тунчжоу около 6 часов вечера. Город этот сожжен до основания. Говорят, что его пришлось сжечь во избежание заражения воздуха от массы трупов, лежавших по домам и на улицах. Более печальную картину разорения богатого города трудно себе представить»^{248}.

После падения Тунчжоу китайцы отступили по направлению к Пекину. Союзная кавалерия преследовала их до самых стен китайской столицы и остановилась возле них вечером 31 июля.

Пекин с населением около 700 тысяч человек в военном отношении представлял собой сильно укрепленную крепость. Площадь города составляла 53 кв. км, окружность — более 30 км. Пекин делился на две части: Нэйчэн (Внутренний город) или Маньчжурский город, где размещались дворцы, здания правительственных учреждений и казармы, и Вайчэн (Внешний город) или Китайский город. Во Внутреннем городе центральный квартал с дворцами именовался Запретным городом.

Оба «города» были обнесены высокими стенами: Нэйчэн — длиной свыше 21 км, высотой 15 м, шириной около 12 м; Вайчэн — длиной свыше 15 км, высотой более 10 м, шириной 5 м. Помимо стен Пекин был окружен еще и рвом, наполненным водой из канала Дунхэ^{249}.

Для взятия Пекина союзники обладали войсками общей численностью свыше 15 тысяч человек. Наиболее многочисленным контингентом располагали японцы: пехоты — 6600 человек; кавалерии — 220 человек; инженерных войск — 450 человек и 53 орудия. За японцами по численности следовали русские войска: пехоты — 3300 человек; кавалерии — 180 человек и 22 орудия. Англичане имели 1830 человек пехоты; 400 кавалеристов и 13 орудий, а американцы — 1600 человек пехоты, 150 моряков, 75 кавалеристов и 6 орудий. Французы ограничились 400 пехотинцами и 18 орудиями^{250}.

30 июля в 17.00 у генерал-лейтенанта Линевича состоялось очередное совещание союзных военачальников. На нем шло обсуждение планов дальнейших действий и овладения Пекином. Во время этого заседания японским генералом вновь было сделано сообщение, что «положение посланников в Пекине совершенно безвыходное и Что необходимо спешить выручкой их, пока они еще живы»^{251}.

Для разведки ближайших подступов к Пекину был создан особый передовой разведывательный отряд под командой генерал-майора Василевского. В него вошли: 4-я, 5-я и 7-я роты 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, 7-я рота 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка; 3-я батарея Восточно-Сибирского артиллерийского дивизиона (4 орудия); два пулемета, полусотня 3-й сотни и 6-я сотня Верхнеудинского казачьего полка^{252}.

Командующий союзным Печилийским отрядом поставил перед генералом Василевским конкретные задачи: изучить местность и систему охраны и обороны противника перед крепостными воротами Пекина; выявить возможности преодоления русскими войсками всех препятствий, каналов, мостов; «если … у крепостных ворот китайская охрана будет слабой и явилась бы возможность овладеть воротами, то без промедления артиллерией разрушить ворота и ворваться в город Пекин»^{253}.

Передовой разведывательный отряд Василевского выступил из Тунчжоу в полдень 31 июля и к вечеру того же дня остановился на отдых в непосредственной близости от китайской столицы. Поздно вечером разразилась сильная гроза, которая длилась почти два часа. В 23.00 генерал Василевский отправил на разведку 15 охотников во главе с подпоручиком Феоктистовым.

Акция оказалась неудачной: русская разведка напоролась на заставу китайцев и вынуждена была под их огнем отступить, потеряв раненым своего командира.

Около 24.00 весь отряд генерала Василевского, соблюдая полную тишину, выступил по направлению к Пекину. Впереди продвигалась 7-я рота 10-го Восточно-Сибирского полка под командой штабс-капитана Горского (по выражению генерала Стесселя, — «человека надежного», бывавшего в Пекине и владевшего китайским языком). В качестве проводника вместе с 7-й ротой шел корреспондент газеты «Новый Край» Янчевецкий, также бывавший в прошлом в Пекине.

Скрытно приблизившись к мосту и убедившись в его полной исправности, штабс-капитан Горский со своим подразделением двинулся дальше к столичным воротам Дун-мэнь (Дунбяньмэнь), т.е. Восточным воротам. Рота, укрываясь в тени зданий, подступила к крепостным стенам китайской столицы столь скрытно и тихо, что ни с ворот, ни со стен никто не заметил подступающих к воротам людей.

Когда 7-я рота вступила на второй мост, перед русскими в нескольких шагах появились запертые ворота крепости. В этот момент рота Горского наткнулась на китайскую заставу силой 30 человек. Часть китайцев спала, а другие проявили полную беспечность, не ожидая увидеть перед собой европейцев. «Для избежания тревоги и шума, штабс-капитан Горский приказал тут же у ворот переколоть всех китайцев, что и было успешно исполнено в несколько минут»^{254}.

Получив известие от Горского о том, что его рота овладела внешней стороной городских ворот Дунмэнь, генерал-майор Василевский приказал выдвинуть к воротам два артиллерийских орудия и разбить ворота огнем. Застигнутые врасплох, китайцы открыли беспорядочную стрельбу из орудий и ружей. Через 10—15 минут внутренний засов и сами ворота Дунмэнь были разбиты. Проход для русской пехоты был открыт. Первым через городские ворота прошел сам генерал-майор Василевский.

Вторые, внутренние крепостные ворота оказались закрытыми, однако под ударами и огнем стрелков в них образовалась щель, через которую внутрь города протиснулись генерал Василевский, полковник Модль и несколько стрелков. Противника вблизи ворот не оказалось, и группа русских заняла улицу. Таким образом, русские войска проникли в город Пекин в 2.30 ночи 1 августа.

Укрываясь от огня противника со всех направлений, группа русских воинов во главе с самим генералом Василевским взобралась на городскую стену. Вместе с Василевским был капитан Карликов и взвод 7-й роты 1-го стрелкового полка с подпоручиком Пороговым. На китайской стене был водружен русский флаг. Китайцы быстро, без боя, очистили стену и отступили за угловую башню. В 2.30 ночи генерал-майор Василевский отправил с подпоручиком Ивановым донесение командующему Печилийским отрядом о том, что удалось ворваться в город, овладеть стенами и водрузить на них русский флаг^{255}.

Вслед за этим вторые — внутренние — ворота Дунмэнь в город были разбиты артиллерией, и русский отряд вошел в Пекин.

Овладев участком стены вблизи ворот и расставив пулеметы и орудия на позициях, разведывательный отряд начал закрепляться. Генерал Василевский лично с капитаном Карликовым во главе отряда стрелков с двумя орудиями выступил в город, намереваясь из китайского города (южной укрепленной части Пекина) проникнуть в маньчжурский город (северную укрепленную часть Пекина), где круглыми сутками отбивались иностранные посольства. Однако вылазка русских в глубь китайской столицы оказалась безрезультатной: под шквальным огнем китайцев генерал Василевский вынужден был возвратиться обратно.

Ожесточенный огневой бой с китайцами продолжался все утро. Генерал Василевский был ранен в грудь навылет. Принявший командование отрядом полковник Модль был легко ранен, но остался в строю.

Таким образом, как отмечается в военном обзоре Главного штаба России, «рекогносцировочный отряд под командой генерал-майора Василевского, нечаянным (внезапным) нападением захватив ворота в Пекин и утвердившись на стенах, прилегающих к Дунмэньским воротам близ обсерватории, и привлекши на себя противника с обоих флангов расположения, достиг следующих целей:

1. облегчил русским главным силам вход в Пекин;

2. облегчил прочим иностранным войскам штурм Пекина;

3. способствовал скорейшему освобождению всех европейских посольств от осады их китайцами»^{256}.

В ходе ночного боя разведывательный отряд русских войск потерял 48 человек, из них убитыми — 4 нижних чина; ранеными — один генерал, один штаб-офицер, два обер-офицера и 40 нижних чинов^{257}.

В 7.30 утра 1 августа к воротам Дунмэнь подошел авангард главных сил русских войск во главе с генерал-лейтенантом Линевичем. Судьба Пекина была решена, хотя сопротивление китайцев продолжалось еще несколько часов. Только к 11.00 огонь противника ослабел, и «лишь фанатики в 4-ярусной башне продолжали стрелять».

Когда русские войска получили информацию о том, что ворота русской миссии в Пекине открыты нашими моряками, генерал Линевич лично повел в маньчжурский город две сотни казаков и четыре роты стрелков. Для охраны и обороны Дунмэньских ворот были оставлены две роты стрелков.

Около 15.00 1 августа 1900 года начальник Печилийского отряда со своим штабом вошел в освобожденную русскую миссию. Его встречал российский посланник М.Н. Гире, вместе с которым в осажденном посольстве находилось 122 человека русских подданных (дипломаты, обслуживающий персонал и их семьи, в том числе 10 женщин и 9 детей) и вооруженная охрана в составе 3 офицеров (лейтенант барон Раден, мичман Ден и штабс-капитан Врублевский) и 79 матросов и казаков десанта^{258}.

Немедленно генерал Линевич отправил приказание генерал-майору Стесселю вступить с главными силами в город Пекин и встать биваком снаружи южной стены и Дунмэньских ворот. Это и было исполнено.

Всего по итогам боев 1 августа по взятию Пекина потери русских войск составили: убитыми — 21, в том числе один штаб-офицер (полковник Антюков); ранеными — 107 человек, в том числе 1 генерал (генерал Василевский), 4 обер-офицера^{259}.

В то время как русские войска штурмом овладевали Дунмэньскими воротами и городскими стенами в восточной части Пекина, союзники действовали на своих направлениях. Японские войска, узнав о ночном успехе русских, к 9.00 1 августа подошли к Цихуамэньским воротам, находящимся севернее Дунмэньских ворот, и начали штурм с этой стороны города. Только поздно вечером 1 августа, когда русские войска уже вошли в Пекин, а часть японских подразделений тоже прошла через Дунмэньские ворота, японцы пробились, наконец, через Цихуамэньские ворота. Потери их в этом бою составили 120 раненых и 30 убитых.

Англичане и американцы, которые в соответствии с ранее согласованным планом должны были брать ворота китайского города южнее Дунмэньских ворот, избежали прямого столкновения с китайцами, сосредоточившими все свои силы на противодействии русским и японцам. Воспользовавшись тем, что предназначенные им для штурма ворота оказались без охраны, союзники уже в 13.00 вошли в Пекин. Проследовав без выстрела по пустому городу, англичане преодолели стену маньчжурского города и в 14.00 достигли английской миссии.

Уже в самой миссии у англичан было ранено два сипая. Американцы потеряли на улицах Пекина до 20 человек.

Французы — численностью 500 человек при 3 орудиях — находились в составе русских войск, но вошли в Пекин после окончания штурма^{260}.

По данным французского генштаба, картина боев в Пекине была несколько иной: успех операции был достигнут благодаря героическим действиям англичан, американцев и французов. В частности, английские войска достигли своей миссии в 15.30, американцы — в 17.00, а русские и японцы — к 20.00 1 августа^{261}.

Вошедшие в Пекин союзники к своему удивлению обнаружили, что столица в значительной степени опустела. Город покинули богдыхан, вдовствующая императрица, двор и все высшие сановники. Вслед за ними бежало и множество жителей, бросивших на произвол судьбы все свое имущество. И днем, и ночью из столицы через Западные ворота уходили китайские войска, потерявшие надежду защитить город от европейцев. Остались лишь фанатики — маньчжурские солдаты, занимавшие Запретный (Императорский) город и укрывавшиеся по дворцам и задворкам^{262}.

2 августа бои на улицах Пекина продолжались. Американские 9-й и 14-й пехотные полки пошли на штурм Императорского города с юга и начали артиллерийский обстрел дворцов, но, под воздействием протестов со стороны гене рала Линевича и иностранных посланников, обстрел был прекращен. В ходе этого боя американские войска потеря ли 20 человек убитыми и 40 человек ранеными. К исходу дня американцы отступили в Маньчжурский город.

Японцы продолжали в течение всего дня 2 августа атаковать императорский дворец. Как отмечается в обзоре французского генштаба, японцы, «боясь попортить заключающиеся в нем художественные богатства, ограничивались только вытеснением защитников ружейным огнем и штыками»^{263}.

3 августа очаговые бои в Пекине продолжались. Командир французского контингента генерал-майор Фрей выступил со сборным отрядом союзных войск на штурм католического монастыря Бэйтан (Северного храма), находившегося в Императорском городе. Там уже длительное время держали осаду европейские посольства и около 2700 китайцев-католиков с миссионерами и епископом Фавье. Военный гарнизон Бэйтана составляли 30 французских и 10 итальянских моряков. Бэйтанский квартал осаждало от 3 до 5 тысяч фанатиков-маньчжуров^{264}.

В отряд генерала Фрея помимо французов вошли русские (2-й батальон 9-го полка, три пулемета, полурота сапер, полусотня казаков общей численностью 720 человек под командой подполковника Бема), а также по батальону англичан и американцев. Им помогали японцы. Общая численность отряда достигала 1750 человек.

Отряд выступил на запад, затем резко повернул на север, с боями пробиваясь через укрепленные китайцами кварталы города. Несмотря на отчаянное сопротивление китайских фанатиков, погибавших под огнем союзников сотнями, сводный отряд вступил в район Императорских дворцов и на западных воротах города поднял русский и французский флаги. По итогам этого боя русские потеряли 5 человек ранеными, а французы — 5 убитыми и 25 ранеными^{265}.

В тот же день генерал Линевич телеграфировал Военному министру:

«Сегодня, 3 августа, русские и французские войска, соединившись вместе, освободили французских миссионеров и их монастырь Бэйтан, находившийся в осаде боксеров два месяца. Боксеры защищали подступы к миссионерам с крайним фанатизмом и ожесточением из-за множества баррикад и даже с крыш; тем не менее русские и французы шаг за шагом подвигались вперед и выбивали китайцев. Все улицы были завалены трупами боксеров; более тысячи тел лежали по пути следования войск.

К полудню Бэйтан был освобожден; после сего русские и французы выбили боксеров из императорского китайского города, заняли ворота с западной стороны, где подняли русский и французский флаги; с других сторон императорского дворца поставлены караулы других наций, которые тоже пробивались к воротам с боем.

Императрица, весь двор и правительство бежали в провинцию Шэньси, с ними император и наследник.

В этот день русские потеряли пять (человек) ранеными и французы пять убитыми и двадцать пять ранеными.

С сегодня в Пекине более нет боксеров. Предполагаю делать рекогносцировки в окрестностях Пекина»^{266}.

С 3 августа все кварталы Пекина были заняты союзными войсками. 4 августа происходили лишь небольшие стычки в разных местах города.

Общие потери союзных войск в операции по овладению Пекином составили более 450 человек. При этом, как и раньше, наиболее тяжелые потери понесли японцы: убитыми 49 человек, ранеными 219 человек. Русские войска потеряли 21 человека убитыми и 109 ранеными. Американцы потеряли 10 убитыми и 33 ранеными; французы — 4 убитыми и 5 ранеными; англичане — 6 ранеными^{267}.

В результате проведенной союзниками военной экспедиции в Пекине было освобождено 1009 европейцев. Кроме того, в посольствах спаслось около 2300 китайцев-христиан — мужчин, женщин и детей. В католическом монастыре Бэйтан нашли укрытие около 1700 китайцев. Всего было спасено почти 4000 китайцев, принявших христианскую веру.

В составе международных десантов, осуществлявших защиту посольств в китайской столице, было убито и умерло от ран 75, ранено 169 офицеров и нижних чинов. Более всех пострадал французский десант, в котором из 75 человек было ранено 43 и убито 18. Потери японского десанта составили 29 раненых и 10 убитых из 43 человек первоначальной численности^{268}.

По данным французского генштаба, за время осады иностранные посольства потеряли 11 человек убитыми и 19 ранеными из гражданского состава и 54 убитыми и 112 ранеными из военного^{269}.

Потери русского десанта составили: убитыми — 4 матроса, умершими от дизентерии — 2 матроса и ранеными — 18 человек^{270}. Церковь и здания русской духовной миссии Бэйгуань были уничтожены «боксерами». Около 500 православных китайцев частью были перебиты, частью успели бежать. До 100 православных китайцев оставались в Пекине вместе с членами русской духовной миссии.

За взятие Пекина генерал-лейтенант Линевич был награжден российским императором орденом Св. Георгия 3-й степени. Генерал-майор Василевский и полковник Модль, по представлению генерала Линевича, получили ордена Св. Георгия 4-й степени.

6 августа генерал Линевич отправил небольшой отряд русских войск (две роты 10-го полка, две сотни казаков) под командой подполковника Генерального штаба Илинского для занятия летних дворцов богдыхана, находившихся в 15 км от Пекина. Подобные частные операции и походы в пригородах китайской столицы продолжались фактически всю вторую половину года.

Таким образом, военная экспедиция союзных войск по овладению городом Пекином закончилась для западных держав полным успехом в политическом и военном отношениях. Китайские войска фактически не смогли оказать организованного сопротивления ни на маршруте выдвижения, ни на подходах к столице, ни в самом городе.

Главную роль в операции союзников по овладению Пекином сыграли русские войска. Командиром Печилийского отряда, объединившего воинские контингенты восьми государств, был российский генерал-лейтенант Линевич.

Наличие в экспедиционном корпусе союзников воинских контингентов различных стран создавало немало проблем политического и психологического плана. Взаимоотношения между командующими союзных отрядов были достаточно тесными, однако каждая из сторон преследовала свои цели. На это сетовал 10 августа начальник Печилийского отряда союзников русский генерал-лейтенант Линевич: «Вообще все наши силы действуют сами по себе, кто как хочет и кто что может захватить. Со всеми иностранными начальниками войск я пока еще в добром согласии, но сейчас неудовольствия уже нарастают»^{271}.

Основную массу солдат экспедиционных войск союзников составляли русские и японцы. Именно они понесли соответственно и максимальные потери в живой силе.

Русские были первыми из союзников, вошедшими в Пекин и водрузившими национальное знамя на стенах китайской столицы. Благодаря смелым и инициативным действиям русского передового отряда под командованием генерал-майора Василевского союзные войска смогли достичь внезапности в своих действиях и, как следствие, добиться быстрого успеха всей военной операции.

Генерал-лейтенант Линевич по итогам взятия Пекина докладывал адмиралу Алексееву: «В атаке нашего участка крепости нам никто не помогал, а наоборот, когда войска генерал-майора Василевского, распространившись влево по стене Пекина в сторону стены, каковую должны были атаковать американцы, то они с значительною частью своих войск, повернув вправо, прямо вошли через ворота, взятые нами, тогда как для них были назначены другие ворота; японцы же сами просили нашу батарею обстрелять фас крепости между обсерваторией и мандаринскими воротами для способствования атаки японских войск; эта их просьба была уважена, и 2-я батарея стрелкового дивизиона с 10 часов утра и до 5 часов вечера с расстояния 700 саженей громила с большим успехом означенную стену, а два наших батальона 9-го и 12-го полков стояли нетронутыми в резерве близ батареи.

Также считаю необходимым доложить, что если бы генерал-майор Василевский в данном благоприятном случае, в силу соглашения, ушел бы со своим отрядом из-под ворот Пекина и не воспользовался бы оплошностью китайцев, то таковое ненаходчивое деяние было бы поставлено всеми в огромный упрек нашим войскам и генералам.

Предположение о выручке, оказанной иностранцами нашим, будто бы зарвавшимся войскам, является, вероятно, одним из обыкновенных маневров иностранцев всегда, даже из-под Тяньцзиня, стремящихся умалить славу русского оружия. Тот факт, что русские войска первыми вошли на стены Пекина и тем открыли вход для вступления союзников, уже, казалось бы, достаточно для опровержения таких слухов»^{272}.

Вскоре после окончания военных действий в зарубежной печати появились публикации, в которых «факты были искажены не в нашу пользу». Опровергая такого рода публикации о взятии Пекина, вице-адмирал Е.И. Алексеев, основываясь на рапорте генерала Линевича, доносил Военному министру 19 августа 1900 года:

«Нам не только никто не помогал, но всем успехом воспользовались американцы, направив часть своих войск в занятые нами ворота. Наша же батарея, по просьбе японцев, обстреливала фас, намеченный ими для штурма, и два наших батальона стояли при батарее в резерве.

Появившиеся в печати известия о якобы выручке, оказанной иностранцами, не более как вымысел. Тот факт, что русские первыми вошли на стену Пекина и тем открыли доступ в него иностранцам, опровергает все подобные вымыслы»^{273}.

Операция по овладению Пекином показала, что китайское общество, несмотря на бурное развитие антиимпериалистического, антизападного движения «боксеров», в целом было не готово к восприятию идей патриотизма. Любовь к родине, готовность защитить ее от внешней агрессии — все это не стало доминирующими настроениями в китайском обществе. Одна из причин того заключалась в том, что сама политическая власть в Китае находилась в руках некитайской — маньчжурской — династии, интересы которой были чужды китайскому народу.

П.А. Бадмаев в своей записке от 17 ноября 1896 года, еще задолго до событий 1900 года в Китае, отмечал: «Китайцы при всем их трудолюбии и прочих качествах, при их привязанности к своей земле, при всем природном богатстве населяемой ими страны, не только не достигли полного расцвета своих умственных сил, но даже не могли возвыситься до патриотизма, чтобы, по собственному почину и с полною готовностью, отдать свою жизнь на защиту своей родины. Их духовная природа не облагораживается теми идеалами и чувствованиями, которыми сильны христианские народы. Узкий материализм и преследование личных интересов делает их во всем прочем инертною массою без инициативы и возвышенных целей. В этом их сила и слабость»^{274}.

По итогам военных действий в Китае в 1900 году российские военные специалисты сделали вывод о полной боевой неподготовленности китайских вооруженных сил. П. фон-Ланг в книге «Военные события в Китае. 1900 — 1901 гг.» пишет:

«По штатам, к началу военных событий у китайцев числилось: провинциальных войск около 650 тысяч, в том числе около 80 генералов, 1000 штаб-офицеров, 6000 обер-офицеров. Из всех войск, около 50 тысяч обучены при помощи иностранных инструкторов. Кроме того, восемь знамен маньчжурских войск составляли около 100 тысяч. Цифра довольно высокая, но… маловероятная.

Пехота во многих провинциях была вооружена малокалиберными магазинными ружьями, но однообразия вооружения далеко не было. Артиллерия имела около 500 новейших орудий и была кое-как обучена. Конница плоха — на плохих лошадях, прескверно обучена. Вспомогательные войска — в зачаточном состоянии.

В нравственном отношении войска оставляли желать много лучшего. Не пользуясь уважением в стране, набираясь из подонков народа, они не могли быть оплотом страны от вторжения сколько-нибудь сильного противника.

Отзыв Н.М. Пржевальского после посещения им Китая и ознакомления с войсками: «Нравственные качества китайских войск представляют такое полное безобразие во всех отношениях, что европейцу трудно поверить, возможно ли существование подобной армии, тем более на театре военных действий. Начать с того, что как офицеры, так и солдаты почти без исключения преданы курению опиума и не могут пробыть без этого даже и одного дня. Не только в казармах, но и во время похода, хотя бы под самым носом у неприятеля, китайские воины не покидают пагубной своей привычки и ежедневно накуриваются до бесчувствия одуряющего зелья. Результатом этого является расслабление как физическое, так и нравственное и решительная неспособность переносить труды и лишения военного времени»^{275}.