Россия и Китай: 300 лет на грани войны

Оккупация союзными войсками Пекина

Поверженный Пекин летом 1900 года, по свидетельствам очевидцев, представлял собой страшное зрелище. Военные действия, голод, разгул грабежа и бандитизма на улицах столицы обусловили большое количество жертв среди мирного населения. Улицы в разных местах были перерыты и перекрыты баррикадами, многие дома сожжены и разграблены. Повсюду валялись трупы «боксеров» и мирных жителей. По улицам бегали своры одичавших собак, которые пожирали валявшиеся повсюду трупы людей. Ситуация была критической.

Жестокость проявлялась в ходе боевых действий всеми сторонами. Грабежи и насилия союзных войск во многом были спровоцированы теми жестокостями, которые обрушились на европейцев и китайцев-христиан с самого начала «боксерского» восстания.

Так, Русская духовная миссия в Бэйгуане подверглась полному разорению со стороны «боксеров». Об этом вспоминал один из очевидцев, дипломат И.Я. Коростовец: «Не довольствуясь разрушением и сожжением церкви и монастыря, «боксеры» перебили почти всю православную паству и многих христиан-албазинцев как в самой миссии, так и в окрестностях. Трупы наших христиан были брошены ими в колодцы, причем вместе с мертвыми бросали и живых. Вообще, «боксеры» поработали здесь начистоту. На месте Бэйгуаня — церкви и жилищ наших миссионеров, я увидел развалины; даже деревья были спилены, «боксеры» разрушили также русское кладбище за городской стеной, уничтожили надгробные памятники и выбросили кости погребенных»^{276}.

По мере военной оккупации Пекина перед командованием союзными войсками вставала главная задача — не допустить разграбления и мародерства, поддержать порядок в городе и его окрестностях, успокоить жителей и вернуть их в брошенные ими жилища. Эта задача решалась с большим трудом.

Еще 2 августа 1900 года, когда в самом Пекине шли напряженные бои, командующие национальными военными контингентами и посланники союзных держав собрались на совещание, на котором было принято решение взять под охрану международных сил все дворцы и «богдыханские дворы» китайской столицы. Ко всем наружным воротам дворцов были поставлены вооруженные караулы союзных войск.

В связи с тем что китайское правительство покинуло столицу, союзники, стремясь «спасти город от грабежа», решили разделить Пекин на кварталы (зоны ответственности) с назначением в каждый из них военных губернаторов (комендантов). Маньчжурский город был разделен на четыре квартала: северный под управлением японцев; западный и южный под управлением англичан и американцев; восточный под русским управлением.

Первым русским комендантом в Пекине был назначен командир 2-го Восточно-Сибирского стрелкового полка полковник Модль.

Необходимость поддержания строгого порядка в занятом союзными войсками Пекине была очевидной. Свидетель событий того времени журналист Дм. Янчевецкий писал:

«В 1900 году, в течение одного месяца Пекин был так же разграблен цивилизованными союзниками, как несколько столетий раньше его грабили и разоряли маньчжуры, монголы и другие полудикие кочевники Азии. Несмотря на все усилия отдельных командиров, благодаря разноплеменному составу войск, укоренившемуся презрению к китайцам и отсутствию единой власти над международными отрядами, — не было никакой возможности прекратить грабеж столицы и насилия над жителями»^{277}.

Аналогично оценивал ситуацию в Пекине русский финансовый советник Покотилов: «Китайцы оказали всюду сильное сопротивление, что сильно озлобило войска, которые производят теперь большие насилия, убивая массу нейтральных мирных китайцев, и страшно грабят. Особенно отличаются в этом японцы. Последние ведут себя в Пекине полными хозяевами, расставляют караулы, захватили казначейство, в котором денег оказалось, впрочем, немного. Японцы немедленно перевозят их к себе.

Императрица и богдыхан, все правительство бежали из Пекина неизвестно куда. Вести переговоры не с кем»^{278}.

О недостойном поведении союзных военнослужащих в разграбленном Пекине докладывал 10 августа Военному министру и сам генерал Линевич:

«Также докладываю, что японцы и сипаи начали свои обычные грабежи, разбои и насилия над женщинами. Это я лично заметил, и мне об этом сказал один из иностранных посланников. Если таким примером заразятся все войска, то бедствию, разбоям, поджогам и насилию конца не будет…»^{279}.

Грабежи и беззакония, творимые в Пекине, отражались на настроениях и поведении русских войск. 5 августа генерал-лейтенант Линевич в своем приказе по Печилийскому отряду строго предупреждал: «Сегодня мне заявили частные лица, что русские солдаты все же продолжают грабить в Пекине китайцев и учинять всякого рода насилия над китайцами…

Присовокупляю, что если и засим нижний чин будет пойман на грабеже, то ротный командир будет отрешен от должности»^{280}.

Во избежание возможных инцидентов генерал Линевич приказал запретить выход солдат в город. В случае необходимости такие выходы разрешались исключительно по специальным пропускам — увольнительным запискам от непосредственных командиров. В национальных зонах оккупации Пекина была организована патрульная служба, которой было предписано «арестовывать всех тех нижних чинов, которые будут шататься по улицам без письменного вида».

Этот приказ был «прочитан и пояснен» в каждой роте.

Проблема взаимоотношений между союзными войсками и местным китайским населением оставалась очень острой в течение всего периода нахождения в Китае иностранных экспедиционных войск. И если в русских войсках этой проблеме со стороны командования уделялось самое серьезное внимание, то в войсках других европейских держав и, особенно, в японских частях, допускалось множество нарушений и даже преступлений.

Военный министр непрерывно телеграфировал в Хабаровск и Порт-Артур свои требования о поддержании в русских частях высочайшего уровня дисциплины:

«Действия союзных войск в Печилийской провинции, по получаемым и требующим проверки сведениям, сопровождаются жестокостями, разорением и, в результате, озлоблением местного населения. Кроме вреда, такие действия принести ничего не могут.

Действия наших войск, как о том мною, согласно с ВЫСОЧАЙШИМИ указаниями несколько раз телеграфировалось, должны укреплять в сознании местного населения, что мы сильны, непобедимы, но в то же время справедливы и человечны. Мы должны тотчас после боя внушать самое полное доверие со стороны не только мирных жителей, но и побежденных врагов. В результате население оценит наше отношение к нему сравнительно с отношением союзных войск.

Этим путем можно и должно облегчить нам, после пролитой крови, возвращение к мирным соседским отношениям между нами и китайцами»^{281}.

15 августа 1900 года в центре Пекина в Императорском городе был проведен парад союзных войск. Парад открывали русские войска (800 человек), затем следовали японцы (800человек), англичане (400человек), американцы (400 человек), французы (200 человек) и вновь прибывшие: немцы (200 человек), итальянцы (60 человек) и австрийцы (60 человек). Принимал парад как старший по чину генерал-лейтенант Линевич.

Этот парад имел огромное морально-психологическое значение как для союзных войск, так и для китайского населения. Никто из простых смертных не имел права вступать на территорию дворцов Императорского города. Тем большим позором для Цинской империи стал парад иностранных войск под стенами и башнями Запретного города. Как отмечал вице-адмирал Е.И. Алексеев, «части союзных войск с музыкой прошли через двор внутреннего императорского дворца, чтобы показать китайцам, что дворец потерял свою запретность для иностранцев»^{282}.

По свидетельству Покотилова, после парада в Запретном городе европейцы «поспешили захватить себе на память разные безделушки, по возможности ценные. Супруга одного из посланников вынесла в своем изящном зонтике золотые каминные часы, усеянные драгоценными камнями. Брали, одним словом, все, что удобно было скрыть в платье; те же, которым не удалось запастись «сувенирами» в этот раз, решили вознаградить себя в другое время, что и было ими благополучно исполнено… Есть полное основание предполагать, что в ближайшем будущем во дворцах и павильонах «Запрещенного города» останутся лишь футляры, самые же вещи найдут себе достойное и выгодное помещение»^{283}.

Помимо иностранцев, в грабежах ценностей из императорских дворцов принимали участие и сами китайцы. После окончания военных действий в столице была создана специальная международная комиссия, в задачу которой входило выявление ущерба, виновников грабежей и установление контроля над ценностями.

Захваченные в боях с «боксерами» и регулярными китайскими войсками военные трофеи составили предмет дележа между союзниками. 21 августа 1900 года Военный министр дал соответствующие указания в этой области:

«Необходимо всю военную добычу, нами взятую или взятую совместно с иностранными отрядами и нами охраняемую, передать в распоряжение фельдмаршала Вальдерзее и, после отделения им нашей части, считать себя вправе перевозить таковую в Порт-Артур, иначе мы вызовем справедливые нарекания.

Склады риса надо особо заботливо оберегать от расхищения. Вероятно, этот рис понадобится для продовольствия населения Пекина»^{284}.

24 августа в Пекин на пять дней прибыл вице-адмирал Е.И. Алексеев. В тот же день генерал Линевич получил от Военного министра Высочайшее повеление от 13 августа о выводе русских войск из Пекина и переводе их в Тянь-цзинь. С занятием Пекина Печилийский район терял свое прежнее значение и отходил на второй план. Там планировалось оставить лишь самое небольшое количество войск. Принимая во внимание кроме военных еще и политические соображения, решено было оставить на Печилийском театре 2-ю и 3-ю Восточно-Сибирские стрелковые бригады, каждую в три полка, с соответствующим числом частей других родов войск под начальством генерал-лейтенанта Линевича^{285}.

Намечавшийся вывод русских войск с Печилийского театра военных действий совпал по времени с назначением главнокомандующим союзными войсками в Печилийском районе германского фельдмаршала графа Вальдерзее. 8 августа 1900 года последний отбыл из Генуи в Китай, к месту своей новой службы. 12 сентября граф Вальдерзее прибыл в Дату, где ему была устроена официальная встреча. Пробыв там около недели, он отбыл в Тяньцзинь, а затем — в Пекин.

Численность личного состава союзных войск в Печилийском районе к моменту прибытия нового главнокомандующего составляла: японцев — 20 934, немцев — 8178, британцев — 8353, французов — 6757, американцев — 5608, итальянцев — 2541, австрийцев — 494 человека. Одновременно с приездом Вальдерзее в Китай в массовом количестве прибывали и немецкие войска, численность которых вскоре превысила 20 тысяч человек.

Русских войск насчитывалось в Печили 12 батальонов, 5 сотен, 24 полевых орудия, 6 полевых мортир, 6 осадных орудий, 8 пулеметов, а также другие силы и средства. Общая численность русского контингента составляла 13 234 человека, 3180 лошадей^{286}.

Назначение нового главнокомандующего вызвало необходимость четкого определения статуса русских войск и прав союзного командующего по отношению к русскому контингенту. Прежде всего, для сопровождения союзного главнокомандующего и поддержания связи между ним и российскими войсками к штабу Вальдерзее прикомандировывались Генерального штаба полковник князь Енгалычев и поручик Кригмейер.

15 августа российский император одобрил основные принципы взаимоотношений союзного главнокомандующего и русских войск в Печили:

«ВЫСОЧАЙШЕ утвержденные основания подчинения находящихся на Печилийском театре русских войск фельдмаршалу Вальдерзее содержат следующие положения:

1. Фельдмаршал ведает действиями сих войск исключительно в оперативном отношении.

2. Ведение это касается лишь действий на линии Дату — Тяньцзинь — Пекин или севернее и северо-восточнее этой линии до пределов Маньчжурии и не распространяется на возможные для союзных войск предприятия в Южном или Центральном Китае.

3. Так как с освобождением посольства военная задача России на Печилийском театре может считаться оконченной, наши войска, вверяемые начальству Вальдерзее, могут быть уменьшаемы в составе, или даже, когда то будет признано необходимым, направлены для действий на Маньчжурском театре, или возвращены в Порт-Артур и Владивосток.

4. Мероприятия по укомплектованию и снабжению всеми видами довольствия войск, подчиненных фельдмаршалу, остаются на вашей обязанности и к вам направляются непосредственно все соответствующие представления начальника русских войск.

5. Русские войска действуют на основании существующих для русской армии узаконений, уставов, инструкций.

6. Начальник русских войск доносит непосредственно о военных действиях и нуждах войск Военному министру и вам.

7. Начальник русских войск представляет отличившихся к наградам через вас.

8. Главнокомандующий относительно действий вверенных его командованию русских войск находится в сообщении с русским Военным министром и вами, а в случаях особо важных непосредственно доносит ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ.

9. Все распоряжения по подчиненным фельдмаршалу войскам он передает через состоящего при нем полковника князя Енгалычева, которому присваивается звание русского военного уполномоченного при главнокомандующем союзными войсками.

Полный текст ВЫСОЧАЙШЕ утвержденного соглашения будет выслан с лейтенантом Виноградским. Генералу Линевичу вместе с сим телеграфируется, а по получении вами полного текста благоволите сообщить копии с него генералу Линевичу и князю Енгалычеву»^{287}.

С 31 августа 1900 года русские войска в соответствии с принятым решением российского императора начали организованно покидать Пекин. Вывод войск из китайской столицы продолжался вплоть до 14 сентября. В самом Пекине были оставлены саперная рота, один стрелковый батальон с двумя пулеметами для охраны дворцов и для прикрытия железной дороги.

29 сентября вице-адмирал Алексеев обратился с ходатайством о выводе из Печилийского отряда 3-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады в связи с тем, что она на протяжении четырех месяцев переносила все тяжести военного похода, потеряв убитыми и ранеными 27 офицеров и 700 нижних чинов. Было решено три полка этой стрелковой бригады как можно скорее отправить в Порт-Артур, заменив их в Тяньцзине 8-м Восточно-Сибирским стрелковым полком. Князь Енгалычев получил указание обосновать перед графом Вальдерзее причины сокращения российского воинского контингента окончанием военных действий. В соответствии с Высочайшим решением императора весь Печилийский район должен был быть передан союзникам к 1 января 1901 года. Вывод русских войск происходил как в Порт-Артур, так и во Владивосток.

Деятельность русского военного уполномоченного при союзном главнокомандующем полковника Енгалычева высоко оценивалась Военным министерством. Во всеподданнейшем докладе императору 5 ноября генерал-лейтенант А. Куропаткин отмечал: «Признаю верноподданническим долгом высказать мнение, что именно в настоящее время мы особенно нуждаемся в деятельности полковника Енгалычева, направленной в Печилийской провинции к поддержанию дружеских отношений наших войск к германским и к графу Вальдерзее и к устранению всего того, что могло бы обострить наши отношения к английским войскам»^{288}.

В Петербурге еще 13 августа было признано «временно бесполезным» пребывание в Пекине русской дипломатической миссии, поэтому посланник вместе со всем составом миссии, десантом и русскими подданными переехал в Тяньцзинь. Для охраны территории русского посольства в Пекине была оставлена рота стрелков и 10 казаков. Впоследствии численность казаков была увеличена до 150.

По возвращении русской миссии в Пекин эта команда была подчинена русскому военному агенту генерал-майору К. Вогаку.

К 1 января 1901 года русские войска фактически полностью покинули Печили, оставив небольшие подразделения лишь в Пекине и Шаньхайгуане. Полковник Енгалычев оставался при графе Вальдерзее в качестве российского уполномоченного до середины января того же года. Поручик, а затем штабс-капитан Кригмейер оставался и после того еще некоторое время при союзном главнокомандующем. Более того, он даже отличился 29 марта 1901 года во время пожара в доме Вальдерзее, когда ему удалось спасти от гибели самого графа.

С окончанием военных действий на Печилийском театре военных действий и выводом русских войск из этого района встала необходимость отдания последних воинских почестей павшим в этом походе русским воинам, увековечения их памяти и ухода за «дорогими нашему сердцу могилами». Во Всеподданнейшем докладе Военного министра императору от 13 октября 1900 года отмечалось:

«С уходом наших войск из Печилийской провинции они оставят в Таку, Тяньцзине и Пекине довольно многочисленные могилы русских воинов, убитых и умерших от ран и болезней.

Для охраны этих дорогих для нас могил полагается необходимым исполнить следующее:

1) Возложить наблюдение за русскими могилами в Печилийской провинции после ухода наших войск на нашего военного агента в Пекине.

2) Поручить генералу Линевичу привести могилы в порядок, окружить их оградами, поставить простые памятники с надписями и построить небольшие сторожки для помещения вольнонаемных сторожей. Произвести эти работы при содействии войск. На расходы по сим работам отпустить шесть тысяч рублей из военного фонда.

3) Установить ежегодный отпуск из сметы военного министерства по одной тысяче восемьсот рублей в распоряжение нашего военного агента в Пекине на наем сторожей и поддержание в порядке памятников, оград и сторожек»^{289}.

Итак, военная операция союзников по овладению столицей Китайской империи городом Пекином закончилась для России к 1 января 1901 года. Однако другие державы продолжали сохранять свое военное присутствие в китайской столице. Одновременно небольшие операции союзных войск с ограниченными целями планировались и осуществлялись еще достаточно долго — и из Пекина, и из Тяньцзиня.

Военная операция в Печили на первом этапе считалась главной среди приоритетов военных усилий России в Китае. Однако со взятием Пекина Россия полностью переключила свое внимание и усилия на обеспечение своих военно-политических позиций в Маньчжурии. Именно Маньчжурия традиционно считалась регионом российского влияния, там строилась Китайско-Восточная железная дорога, именно в том регионе, на полуострове Квантун, находилась главная военно-морская база России на Тихом океане — город Порт-Артур.

О значении Маньчжурии и возникавших перед русскими войсками в связи с этим задачах Военный министр указал адмиралу Алексееву 10 ноября 1900 года: «Ввиду определившегося Высочайшею волею срока очищения Печилийской провинции нашими войсками к 1 января необходимо:

1. К этому сроку сдать железную дорогу до Шаньхайгуаня Вальдерзее.

2. Оставить в Шаньхайгуане определенный ранее гарнизон, изменив его по вашему усмотрению.

3. По возможности очистить к 1 января Печилийскую провинцию от наших запасов и трофеев.

4. Кроме охранного отряда в Пекине, не оставлять наших небольших караулов, кроме Тяньцзиня и Дагу, а если удастся вывезти из этих пунктов запасы, то не оставлять караулов и в этих пунктах.

5. Передать в распоряжение Вальдерзее занятые нами угольные копи; передать в его же распоряжение по вывозе запасов Восточный арсенал в Тяньцзине; передать нашим дипломатическим представителям дальнейшее ведение вопроса о концессии в Тяньцзине; прекратить какое-либо участие в управлении Тяньцзинем.

6. По возможности очистить себя от военных интересов в Печилийской провинции, сосредоточив усилия и средства на Маньчжурии»^{290}.

Несмотря на то, что главную роль в операции по овладению Пекином сыграли русский и японский воинские контингенты, Россия фактически отказалась возглавить усилия союзников по установлению порядка в Печили. Роль главнокомандующего союзными войсками была передана графу Вальдерзее, представителю Германии, хотя (а может быть, именно потому что) немецкий контингент сыграл наименее значимую роль в военных действиях в Китае. Такой выбор устраивал Петербург, так как Германия была дружественно настроена к России, в отличие, например, от Англии, и решать проблемы послевоенного устройства в Пекине для России было легче и удобнее с представителем Германии.

В целом, оценивая события в Печили летом 1900 года, возникает вопрос, насколько целесообразно было посылать крупные контингенты российских войск в Дагу и Тяньцзинь, а затем — и в Пекин. Вынеся на своих плечах основную тяжесть военного похода, понеся большие расходы и жертвы, Россия по окончании военной операции «сдала» свои позиции союзникам. Последние, как это всегда и было, не преминули воспользоваться уступчивостью России, чтобы навязать Китаю те условия, которые их — союзников — более всего устраивали. Русские войска первыми вошли в Пекин, освободили свое посольство, помогли другим державам, однако даже военная слава была у России «сворована» союзниками.

В то же время в китайском национальном сознании царская Россия стала ассоциироваться с самыми агрессивными и жестокими международными силами. Национальное самосознание китайцев было оскорблено разрушением Пекина, вторжением иностранцев в святая святых — Запретный императорский город, резиденцию самого императора. Эта обида и ненависть по отношению к европейцам, к России в том числе, осталась надолго в глубине души китайской нации.

«Агрессия восьми держав» против Китая

На второй день после оккупации Пекина, на рассвете 2 августа императрица Цыси в сопровождении членов императорской фамилии и примерно 20—25 высокопоставленных сановников спешно покинула Пекин. Скромно одетые (на императрице был синий будничный халат, отсутствовали всякие украшения), почти без прислуги, а также привычных предметов быта высочайшие особы тайком бежали из города, уже фактически занятого иностранными войсками. Беглецов охраняли войска генерала Ма Юйкуня.

Население Пекина отнеслось к иностранному вторжению и оккупации как к величайшему позору. Многие чиновники, авторитетные политические деятели предпочли в этой ситуации смерть. Одни сжигали себя, другие принимали яд, третьи бросались в колодцы. По подсчетам китайского историка Ян Дяньгао, 1798 человек в те дни добровольно лишили себя жизни. По принятым издревле в Китае нормам, некоторые высокопоставленные чиновники принимали смерть целыми семьями^{291}.

В современной китайской историографии события, связанные с восстанием ихэтуаней, оцениваются как «подавление империалистическими державами антиимпериалистического патриотического движения, поднятого народом Китая». В качестве примера китайских взглядов на события тех лет можно привести отрывки из книги «Краткая военная история всех династий Китая», вышедшей в Пекине в 1993 году. Один из параграфов этого труда называется «Наступление восьми держав на Пекин»^{292}:

«1900 год. Крупные империалистические государства в целях подавления антиимпериалистического патриотического движения, поднятого народом Китая, воспользовались моментом, когда маньчжуро-цинское правительство попыталось «начать борьбу с иностранным влиянием», для реализации своих намерений по разделу Китая и направили в большом количестве свои войска в Китай.

После окончания китайско-японской войны (1894— 1895 гг.) империализм активизировал свои шаги по разделу Китая, стремясь расширять сферы своего влияния в Китае, арендовать новые военные порты, строить форты, создать многочисленные военные базы вдоль побережья морей от Порт-Артура и Дальнего на севере до бухты Гуанчжоувань на юге… Одновременно ими постоянно расширялись экономическая, религиозная и прочие виды агрессии.

Цинская династия, находясь в состоянии кризиса, развала и глубокой депрессии, не только не препятствовала агрессии, но и сама подавляла антиимпериалистическую борьбу народных масс, выступала против реформ капиталистического образца в стране. В таких исторических условиях китайский народ осознанно не мог смотреть на раздел страны и агрессию империалистических государств в Китае и непротивление цинского правительства и сам поднялся на смертельную борьбу, чтобы защитить суверенитет своей территории и существование нации. Именно поэтому вспыхнуло антиимпериалистическое патриотическое движение Ихэтуань, опорой которого стало крестьянское население страны.

Ихэтуань — это антиимпериалистическое патриотическое движение народных масс, развившееся на основе существовавших в народе тайных обществ типа Ихэцюань. Оно началось на границе провинций Чжили и Шаньдун. И когда крупные империалистические державы начали расширять и активизировать в отношении Китая политическую, экономическую и религиозную агрессии, движение Ихэтуань стало активно расширяться в провинции Чжили, Пекин — Тяньцзиньском и других районах. Империализм воспользовался этим поводом и организовал военное вторжение в Китай.

В апреле 1900 года Англия, США, Франция и Германия через своих послов в Китае направили цинскому правительству общую ноту с требованием в течение двух месяцев подавить движение Ихэтуань, «в противном случае они пошлют свои морские и сухопутные силы в две провинции: Шаньдун и Чжили, чтобы самим уничтожить его». Цинское правительство, испугавшись запугиваний со стороны империалистов, снова послало войска на подавление движения Ихэтуань и согласилось на введение небольших военных сил в Пекин (на защиту своих посольств). После этого Англия, США, Франция и другие страны в течение 4 дней направили в Пекин 442 своих военнослужащих. Движение Ихэтуань в это время имело в своих рядах только в Пекине «не менее 100 тысяч человек от простого люда и солдат до представителей цинских властей ».

В мае 1900 года размещавшиеся в Тяньцзине дипломатические и военные представители организовали совещание, на котором решили собрать не менее 2000 своих военнослужащих в тяньцзинском сеттльменте, откуда посадить их на поезда и под командованием английского адмирала Сеймура и американского капитана I ранга Майкэла[5] и направить их в Пекин. Но как только первая группа в количестве 800 человек во главе с Сеймуром выступила в путь, она сразу столкнулась с сопротивлением боксеров и цинских вооруженных сил, была окружена, подверглась мощному удару мятежников, потеряла 290 человек убитыми и ранеными и вынуждена была вернуться в Тяньцзинь. Когда группа Сеймура находилась в Ланфане, другая группа объединенных сил восьми государств неожиданным ударом захватила Дагу и начала готовиться к захвату Тяньцзиня.

К тому времени на обоих берегах реки у входа на рейд в Дагу были созданы 4 артиллерийских форта, в которых было установлено 180 стволов артиллерии разных калибров с гарнизоном цинских войск в количестве более 2000 человек. В первой декаде мая свыше 20 военных кораблей разных стран были сосредоточены у входа в Дагу, желая этим оказать давление на цинское правительство и, в случае необходимости, захватить форты, расширив тем самым масштабы войны.

19 мая[6] в Тангу высадился морской десант числом более 900 человек, и 10 военных канонерок вошли в устье реки Хайхэ (Байхэ) и приняли боевой порядок для удара по фортам. 20 мая иностранное командование направило ноту высшему начальнику в Тяньцзине Ло Жунгуану, установив срок ультиматума — 14.00 21 мая для принятия решения о передаче фортов иностранцам.

Ло Жунгуан ответил категорическим отказом. Тогда, не ожидая установленного ими времени, в 0 часов 50 минут объединенные войска подвергли артобстрелу форты. Цины ответили огнем артиллерии форта. Напряженный бой длился 6 часов. У противника были выведены из строя 6 кораблей, убито и ранено более 200 человек. Но общий итог был не в пользу китайцев — форты были разрушены.

25 мая цинское правительство объявило войну всем вторгшимся государствам. К этому времени боксеры и правительственные войска уже наносили удары по иностранным войскам на станции Лаотоу и в сеттльменте Чайчжулинь, разрушили железнодорожное полотно, связь, прервав их сообщение с внешним миром. В первой декаде июня численность правительственных войск в Тяньцзине достигла 25 тысяч человек.

Наместник Чжили Лу согласовал свои действия с руководителями боксеров и начал наступление на Тяньцзиньский сеттльмент с трех направлений.

Левый фланг охранных войск под командованием начальника гарнизона Ма Юйкуня вместе с группировкой боксеров Цао Футяня наступали на сеттльмент с севера; они же в районе восточного арсенала нанесли сильный удар по иностранным войскам, захватили железнодорожную станцию.

Группировка Чжан Дэчена в составе обученных войск хуайцзюнь и ляньцзюнь наносила удар с запад.

Охранные войска Не Шичэна наступали на ипподром, Балитай и форт Сяоинмэнь с юга. 13 июня части европейцев ударили в южном направлении из сеттльмента, Не Шичен вел жестокие бои в Балитай, где и погиб.

В то время как боксеры и регулярные части правительственных войск, наступая «по плану с трех направлений», достигли определенных успехов, Цинский двор назначил новым наместником в Чжили и командующим Северного (Бэйянского) фронта Ли Хунчжана, поручив ему вести переговоры с европейцами. 14 июня прибывший на помощь Ли Хунчжану командир Северного фронта Сун Цин начал жестокое уничтожение боксеров, что сразу сбило настрой повстанцев.

17 июня объединенные войска европейцев численностью свыше 7000 человек начали наступление на Тяньцзинь по двум направлениям. Юй Лу, Сун Цин и Ма Юйкунь с частями свыше 20 тысяч человек покинули город, отступив на Янцунь, Бэйцан. 18 июня пал Тяньцзинь, создалась непосредственная угроза Пекину.

После падения Тяньцзиня Цинский двор стягивал отовсюду войска для укрепления обороны Пекина и его окрестностей. Чтобы воспретить европейцам продвигаться вдоль северного канала, части Ма Юйкуня численностью в 10 тысяч человек на рубеже южнее Бэйцана создали две оборонительные позиции. Первая — от переправы Люцзя (пристань Матоу) через Ханьцзятунь (Ханьцзяшу), Хоцзяньцзюй (вблизи Янцзяцзюй), Люцзяфан, Танцзявань и т.д. с размещением на ней цинских войск в количестве 9 тысяч человек. Вторая — от расположенного южнее Бэйцана Ванчжуана как центра позиции протяженностью 3 км с расположением на ней более 4 тысяч человек цинских войск. Кроме того, войска Сун Цина в районе станции Янцунь (как центр позиции) вдоль северного канала соорудили насыпь протяженностью около 5 км, где находились 5 тысяч человек. Всего сил на пути к Пекину насчитывалось 170 тысяч человек войск плюс 70 тысяч боксеров.

В начале августа в войсках европейцев насчитывалось свыше 18 тысяч человек и 81 орудие. Они выступили из Тяньцзиня двумя колоннами вдоль Северного канала в направлении Бэйцана. По правому берегу шли японские, английские и американские войска общей численностью свыше 13 тысяч человек, 53 орудия. По левому берегу шли русские, германские, французские, итальянские, австрийские подразделения числом свыше 4800 человек и 28 орудий.

5 августа объединенные войска прорвали первую линию обороны… вскоре была прорвана и вторая линия и занят опорный пункт Бэйцан, а потом, на другой день, был занят Янцунь.

Части Сун Цина и остатки войск Ма Юйкуня отошли к Тунчжоу. Губернатор Чжили Юй Лу отошел к Янцуню, где покончил с собой. 9 августа части европейцев охватили Хэсиу, где столкнулись с войсками Ли Бинхэна, но цинские войска, переоценив силы союзников, не приняли боя и бежали. Их командир У Цзинь, не зная, как организовать сопротивление, покончил с собой. Европейцы заняли Чжан-цзявань, Тунчжоу и прямиком направились к Пекину.

В это время в Пекине собралось 70 тысяч правительственных войск. Сун Цин, Ма Юйкунь с группировкой в 10 тысяч человек заняли Наньюань; Дун Фусян с 25 батальонами прикрывали ворота в город Гуанцюймэнь, Чаоянмэнь, Дунчжимэнь; Жун Лу с 30 батальонами взял под охрану Синьхуамэнь, Ципаньцзе; 20 тысяч Восьмизнаменных войск охраняли 9 ворот Внутреннего города и 7 ворот Внешнего города; 39 батальонов охраняли все башни городской стены…

13 августа под сильным дождем войска европейцев численностью в 15 тысяч человек под прикрытием более 100 орудий по трем дорогам из Тунчжоу подошли к Пекину. 14 августа[7] пробили ворота Гуанцюймэнь, Дунбянь-мэнь, Дунчжимэнь и вступили во Внутренний город. На следующий день рано утром Цыси, прихватив с собой императора Гуансюя, бежала из города. Вслед за этим войска западных стран заняли все городские ворота и Цзицзинь-чэн (Запретный императорский город в Пекине). 17 августа был занят весь город. Три дня в городе шел сплошной грабеж, растащены были ценности императорского дворца, все накопленное при династиях Мин и Цин.

После занятия города европейцами был создан «Совет управления Пекина», город был разделен на 11 районов, каждый из которых управлялся одной из 11 стран, чьи войска вошли в Пекин в составе объединенных сил западных стран[8].

Для дальнейшего расширения захваченных районов европейцы принудили цинское правительство к безусловному принятию выдвинутых этими странами «Условий искупления вины». Иностранные отряды были направлены из Пекина и Тяньцзиня в четырех направлениях с целью грабежей и наказаний местного китайского населения войсками европейцев. В течение 7 месяцев это истребление китайцев охватило пространство в пределах провинции Чжили на юг до Чжэндина, на север до Чжанцзякоу, на восток до Шань-хайгуаня и на запад до Нянцзыгуаня. Каждый рейд сопровождался грабежами, насилиями и убийствами, поджогами. А в местах, где обнаруживались следы деятельности боксеров, расправлялись по-колониальному: сжигали и грабили.

7 сентября 1901 года высокие представители Цинского двора Бянь Лэ и Ли Хунчжан подписали «Договор Синьчоу»[9] государственного позора в Пекине. Этот большой позор лег на плечи китайского народа. Он стал свидетельством еще большего национального кризиса, превратив Китай в полуколонию».

По положениям «Заключительного протокола», на Китай возлагалась контрибуция в объеме 450 млн. лянов серебра сроком на 39 лет из расчета 4% годовых, что в общем итоге составляло сумму почти 1 млрд. лянов серебра. Цинскому правительству запрещалось ввозить в страну оружие и предлагалось срыть форты в Дагу. Войскам иностранных держав разрешалось занимать ряд пунктов в Северном Китае «для поддержания свободного сообщения между столицей и морем».

Империалистические державы сохранили правление в Китае императрицы Цыси. Удержавшись на престоле ценой жестокой расправы над ихэтуанями и уступок в адрес иностранных держав, цинское правительство во главе с вдовствующей императрицей в январе 1902 года вернулось в Пекин. Движение «боксеров» постепенно сошло на нет.