Россия подземная. Неизвестный мир у нас под ногами

II. ПРИРОДНЫЕ ПЕЩЕРЫ ПОДМОСКОВЬЯ

…По сравнению с мировой спелеологией в нашем Отечестве широкие поиски и изучение пещер начались с почти полувековым запозданием. То есть до Октябрьской революции все было на очень низком уровне — научная спелеология только зарождалась, а вот потом… В сталинское время разрешались и поощрялись занятия лишь видами спорта, имеющими военно-прикладное значение (скажем, альпинизм и горный туризм, лыжные походы…). На государственном уровне изучение подземелий почти не велось (как и сейчас) — видимо, в связи с отсутствием практической отдачи. Говорят, нередко входы в даже необследованные пещеры просто взрывали — дабы лишить приюта всяческих "асоциальных элементов"…

Однако с конца 50-х годов наши спелеологи стремительно стали наверстывать упущенное! До распада Советского Союза в разных его концах были обследованы и описаны около семи тысяч пещер, в большинстве до того не известных. При этом в среде специалистов в разное время существовала мода на отдельные регионы. В первые годы развития советской спелеологии занимались больше всего пещерами Крыма, затем многих увлек Урал, был период, когда популярной сделалась украинская Подолия (там были открыты наиболее протяженные пещеры в Евразии), в 80-х годах наиболее интересным районом стал Кавказ (в его пещерах один за другим ставились рекорды Шубины), ну и наконец — Архангельская область (самые протяженные из известных российских пещер находятся на реке Пинеге).

Все эти славные времена бурных открытий прошли, и упоминаю о них лишь для того, чтобы показать, насколько широко распространены природные пещеры на территории СНГ. Трудно сомневаться, что и на нашу долю, и на долю будущих поколений подземных открытий хватит, — неизвестной остается большая часть пещер Земли вообще и России в частности.

Между тем отечественная спелеология в наши дни переживает заметный спад. Есть, конечно, яркие достижения — например открытие в 2001 году самой глубокой пещеры мира в Абхазии (оставшееся почти незамеченным общественностью)! Однако общей картины некоторого застоя они не меняют. Причины его вполне объективны: "классические" спелеорайоны далеки, билеты и снаряжение дороги, да еще возникли новые государственные границы…

Не пришла ли пора поискать новые пещерные места, поближе? Скажем, в центре Европейской России, и даже в Подмосковье?! Самое время ответить на вынесенный в заглавие вопрос: где и как могут возникнуть природные пещеры?

О процессах образования пещер можно написать толстенную книгу. Предлагаю не слишком долго, строго и заумно поговорить о наиболее типичных геологических процессах, приводящих к образованию пещер и возможных на большей части территории страны, в том числе и на Восточно-Европейской равнине.

Необходимо, правда, заметить, что известны десятки примеров открытий обширных подземных систем в тех местах, где существование их геологи не только теоретически не предполагали, но и почти "запрещали", — и все же знание основных законов возникновения и развития пещер просто необходимо для их осмысленного поиска и прохождения.

…Гуляли ли вы по дну моря? Я имею в виду пешком, без акваланга или водолазного шлема? Как ни странно, утвердительно на этот вопрос может ответить практически каждый из нас. Почти по всей России под сравнительно тонким слоем почвы и сформировавшихся в ледниковое время песчано-гравийных отложений скрываются многометровые толщи осадочных пород: мел, доломиты, различные известняки… Все они состоят из карбоната кальция (СаСO₂) и образовались примерно одинаково: на дно древних морей падали раковины микроскопических (и не только) морских организмов, постепенно скапливались мощные их слои, под громадным давлением они трамбовались, спрессовывались и за десятки и сотни миллионов лет превращались в монолитный камень…

Та самая известняковая щебенка, добываемая на многочисленных карьерах и широко применяемая в строительстве, представляет собой, можно сказать, окаменевший ил древнего моря. Убедиться в этом несложно: вероятно, многим случалось находить в кучах щебня куски окаменевших раковин, кораллов, морских лилий и других обитателей древних морей. Почти весь Центральный округ: Московская, Тульская, Калужская, Орловская, Тверская области — стоит на известняках каменноугольного периода (их возраст от 250 до 350 миллионов лет), в Северо-Западном округе эта же порода сформировалась в более древние времена — почти полмиллиарда лет назад… Большая часть Черноземья и Поволжья, наоборот, покрыта породами более близкого мелового периода, отложившимися в эпоху динозавров — примерно за 50—100 миллионов лет до наших дней.

Впрочем, с точки зрения спелеологии важно не происхождение залегающих у нас под ногами горных пород, а практический вопрос: допускают ли их физико-химические свойства образование полостей, то есть пещер?

Ответ в нашем случае более чем оптимистичен: именно в карбонатных породах, прежде всего в известняках, как раз и находятся все самые протяженные, глубокие и красивые пещеры земного шара. Как же они возникают? Главную роль в этом играют обычно два процесса: механический и химический.

Прежде всего Земля наша "дышит": постоянно случаются микроземлетрясения, подвижки, смещение слоев… При этом известняки пронзают вертикальные трещины. Ширина их различна: от микроскопической — до десятков сантиметров, и даже метров! Варьирует и высота: известняки — порода слоистая, прочность их на разной глубине сильно меняется, соответственно и трещины то сужаются, то расширяются, то ветвятся…

Особенно часто ломаются высокие и крутые берега рек под действием силы тяжести. Нависающая часть монолита стремиться отделиться от основного массива, что постепенно и происходит: образуется, как говорят геологи, "трещина бортового отпора", тянущаяся параллельно берегу иногда на сотни метров. При этом, если береговой склон высокий, разлом может пройти достаточно далеко — и в тридцати метрах, и дальше… Постепенно отколовшаяся часть окончательно оторвется и в виде оползня сползет в пойму, берег сдвинется, и процесс отрыва его части может начаться снова… Конечно, развитие трещин отпора происходит медленно, за тысячелетия, так что, гуляя по сложенным карбонатными породами крутым берегам, можно не опасаться, что земля вдруг разверзнется под ногами и уплывет… Тем более что с поверхности такие разломы заметить может обычно только наметанный глаз геолога или спелеолога: ведь сверху они, как правило, завалены обрушившимися глыбами, которые в свою очередь скрыты почвой, "армированной" корнями деревьев и кустарников.

По сути, широкие и достаточно глубокие трещины уже сами по себе являются пещерами, и лазать по ним иногда очень интересно. Вот только попасть в них не просто: хотя спелеообъекгы эти очень распространены, найти проходимый для человека лаз обычно не удается. Лишь иногда трещинные пещеры вскрываются при обрушении подмытых водой берегов, в ходе горных работ, а изредка на самом коренном берегу удается проход отыскать…

Но все же трещины — это мелочь! Серьезные пещеры в известняках образуются не при их механическом разрушении, а в результате химического растворения под влиянием карстовых процессов.

…Не исключено, что кто-то из читателей помнит школьный опыт: через мутную от взвеси карбоната кальция воду пропускают углекислый газ, и при этом постепенно вода светлеет — соли кальция растворяются. В природе часто есть все необходимое, чтобы ставить аналогичные (с точки зрения протекающих химических реакций) опыты в широких масштабах.

В самом деле — проблемы с водой редко где существуют, углекислый газ в воздухе всегда присутствует — соответственно и в природной воде он содержится (дождь ведь льет не в безвоздушном пространстве). Текущая в ручьях по прелым листьям вода дополнительно насыщается и другими органическими газами, также делающими ее хотя и не сильным, но растворителем карбонатов. А известняки, над которыми текут реки и ручьи, дождевые и вешние потоки, состоят как раз из них… И воды не только стекают по поверхности, "пропиливая" глубокие каньонообразные овраги, но и попадают в пронзающие известняковые массивы трещинки, даже самые микроскопические. Естественно, что стенки их при этом постепенно разъедаются, трещины расширяются, пропуская все большие объемы воды, — соответственно увеличивается и масса растворяемой породы…

Как уже говорилось, известняки залегают неоднородными слоями, свойства их, в том числе и растворимость, различны. Достигнув более твердого слоя, подземный поток может изменить направление, какое-то время течь почти горизонтально, вдоль слоя, а дойдя до новой трещинки, вновь повернуть вниз. Подземное русло может раздвоиться и расстроиться, может изогнуться — это зависит от расположения трещин и прочности породы в данном месте массива. Примерно так и образуются запутанные лабиринты многоэтажных карстовых пещер. Конечно, в естественных условиях камень растворяется куда медленнее, чем в школьном опыте (концентрация углекислоты в воде все же низкая), но у природы в запасе тысячи и миллионы лет…

Но ведь до центра земли вода течь не может! Правильно. И растворять карбонаты до бесконечности также не способна, иначе их бы вообще на планете не осталось. Для того чтобы пещера росла, раствор должен не просто заполнить трещину, а течь через нее, найдя где-то выход на поверхность. Обычно примерно на уровне воды в ближайшей крупной реке подземный поток меняет свое направление на горизонтальное. Нижний этаж карстовой полости в большинстве случаев представляет собой длинную галерею: сухую, если пещера древняя и "мертвая", или с текущим по ней водным потоком в случае "живой" и растущей. Воды подземных ручьев где-то на склоне выбиваются на поверхность в виде карстового источника. Наиболее мощные выходы пещерных рек называются воклюзами. Название пошло от "классического" выхода подземной реки во Франции.

Зададимся вопросом: если карстовые пещеры теоретически могут возникнуть почти в любом регионе России — почему их нет в Подмосковье, на Новгородчине или в любом другом "не экзотическом" районе страны?

Возникает встречный вопрос: а кто их там искал?

Как вы уже поняли, вход в типичную пещеру — это вовсе не тот похожий на автомобильный туннель широкий портал, горизонтально уходящий в глубь горы, который рисуют на картинках и чей образ с детства засел в наших головах… Возникают иногда и такие хрестоматийные входы, например когда в результате обрушения берегового склона вскрывается таившаяся в глубине массива подземная галерея, но все же типичная карстовая полость начинается уходящим почти вертикально вниз природным колодцем.

Несомненно, такие "дырки" в земле должны привлекать к себе внимание и быть издавна известны! Если бы не одно важное обстоятельство. Втекающие под землю воды наряду с растворенными газами несут с собой частицы почвы, сухие ветви, листья и прочий лесной мусор… Все это обычно отфильтровывается в самом начале карстовой пещеры, образуя своеобразную пробку. К тому же именно на входе из-за температурных перепадов окружающие вертикальный ход породы обычно трескаются и заваливают его глыбами. Вот и получается: вода проникает, а для человека хода нет! Трудно обычно попасть в пещеру и на выходе — там, где подземные воды вновь вырываются на поверхность. Здесь их "растворительная способность" резко снижена, а на заключительном участке галерея обычно весьма узкая…

И все же признаки того, что где-то под ногами имеется принимающая поверхностные воды полость, существуют, к тому же очень характерные и хорошо заметные.

…Вряд ли кто из читателей, бродивших по лесам и лугам, не замечал округлые котлообразные ямы самого разного диаметра и глубины: от одного метра до десяти — двадцати. Особенно легко обнаружить их в полях: сельскохозяйственная техника котловины объезжает, и по их кромке и на склонах без помех растут высокие деревья, заметные издалека. Обычно такие ямы принимают за следы войны: воронки от взрывов мин и бомб, оплывшие блиндажи и землянки — и иногда это верно. Однако в большинстве случаев такие детали рельефа сигнализируют о существовании под ними каких-то "объемов" и образуются в основном двумя путями.

Во-первых, втекающие в пещеру воды, как уже говорилось, захватывают с собой частицы почвы и прочих надстилающих известняки рыхлых пород, вроде песка и глины, в результате чего образуется конусовидное углубление, напоминающее воронку в песочных часах. Подобные провалы так и называются — воронки просасывания.

Обычно они небольшие, ямы же размерами в десятки метров образуются при обрушении сводов пещер и именуются провальными воронками.

Многие котловины возникают в силу обоих процессов: обвалилась только часть полости, а в образовавшиеся щели получила возможность просачиваться вода…[1]

Отличить карстовые воронки от взрывных кратеров времен войны и ям, образовавшихся на месте землянок и фундаментов разрушенных домов, очень легко: последние окружены хорошо заметными валами, брустверами, а на краях первых никаких признаков выброшенного грунта не заметно. Наоборот: в образовавшиеся над пещерами провалы часто впадают так называемые слепые овраги, там же и заканчивающиеся.

Спуститесь, при случае, на дно такой воронки. Первое, что вы обнаружите, — это многочисленные стеклянные и пластиковые бутылки, ржавые железки всевозможного веса, кости, рога и копыта… Не следует думать, что все эти предметы принесены вешними водами, — доставили их сюда люди. Редкая воронка в русских полях и перелесках не используется окрестными крестьянами под мусор. Как сказал один удивленный секретами природы сельский житель: "Кидаем, кидаем в яму мусор каждый год, а она все не наполнится!"

Самое интересное, что случалось находить заваленные мусором карстовые ямы даже в нескольких километрах от ближайшей деревни!

Если порыться на дне воронки, под лесным и бытовым мусором скорее всего отыщутся одна или несколько дыр, через которые и уходит вода, — геологи называют их понорами. Попробуйте протиснуться в самую широкую — не удастся. Это неудивительно. В большинстве случаев поноры имеют совсем небольшой диаметр: только руку просунуть. Можно попытаться осторожно расширить вход, убрав обвалившиеся камни. Если получилось проникнуть, вас можно поздравить с географическим открытием — первопрохождением неизвестной карстовой пещеры! Можете назвать ее своим именем. Ну а если после путешествия по ней вы сумеете выбраться обратно — совсем замечательно!

Шутки шутками, но, хотя по сложности и опасности подземных путешествий пещеры средней полосы России, конечно, не идут ни в какое сравнение с колоссальными, в сотни метров глубиной, карстовыми шахтами горных районов, — лазать и по нашим пещерам нужно грамотно.

На этом заканчивается неинтересная "теоретическая" глава. В следующих главах будет рассказано о поисках и исследованиях конкретных природных спелеообъектах, проводившихся в последнее десятилетие нашей исследовательской группой "Лабиринт". Все пещеры находятся на территории Калужской области. Но читателям из других мест, всерьез заинтересовавшихся пещерами, не следует горестно вздыхать или бежать за билетами до Калуги — лучше, используя наш опыт, оглянуться по сторонам! В 1994 году, когда организованная на общественных началах группа "Лабиринт" только начинала изучение калужского карста, в краеведческой литературе имелись упоминания лишь о трех природных пещерах, сейчас же число их (считая и не пройденные) достигло восьми — и это не предел.

В августе 1996 года теплым погожим утром на пригородном автобусе приехал я в старинное село Ахлебинино, знаменитое среди калужских краеведов усадьбой серпуховского пароходчика Коншина, — от нее ныне остались вычурный особняк с колоннами, одичавший парк, развалины каменных террас, ведущих к Оке лестниц и прочих наворотов… Впрочем, меня в дорогу позвали не остатки былых шедевров архитектуры и садово-паркового дизайна, а найденные в литературе смутные упоминания о подземных каменоломнях в том же районе. Точного местонахождения их я не знал и надеялся на помощь аборигенов.

Пройдя несколько километров вьющейся вдоль берега Оки тропой, вышел к окруженной садовыми участками калужан небольшой деревушке. По ходу подвернул к копавшимся на своих сотках садоводам-огородникам, но никто ничего не слышал о пещерах.

К описываемому времени некоторый опыт получения информации от местных жителей у меня уже был, а потому расстраиваться я не стал и направился в деревню, где подошел к сидевшим на завалинке пенсионерам. У одного из них удалось выведать, что в земле есть дыра. Весной в нее вся вода с поля уходит, а зимой в морозы там столб пара стоит…

Вот это да! На спелеообъект, само собой, нужно было обязательно взглянуть, и мой собеседник вызвался к нему отвести ("иначе не найдешь").

Выйдя за околицу, сворачиваем на ведущую с крутого берега к воде тропку, хорошо натоптанную, — явно по ней каждый день проходит множество рыболовов-любителей. Прошли всего лишь метров триста, и проводник остановился рядом с кучей хвороста у тропы, который был навален в небольшую воронку с понором на дне. Да с каким — более полуметра в диаметре! И вниз он просматривался по крайней мере метра на четыре, дальше ход скрывала тень. Настоящий карстовый колодец!

С чувством выполненного долга (дескать не подвел, привел к действительно удивительной вещи) дедушка с большим энтузиазмом принялся было разбрасывать хворост, но я его остановил: соваться в одиночку в незнакомую вертикальную пещеру казалось не очень разумным. Да и специальной подземной одежки и фонарика я не взял. Между прочим — специально. Примета верная, из серии законов Мерфи: пойдешь искать "дырки" во всеоружии — и обязательно ничего не найдешь…

Вновь вернулся я к загадочному отверстию через пару недель, уже вместе с друзьями — в экспедиции приняли участие восемь человек.

Началась она с казуса: уверенно вел я своих товарищей по тропе, подошли к знакомой ложбинке, но что это: "дыра" — вот она, но почему такая маленькая? А воронка, наоборот, кажется, стала больше… И куда подевался закрывавший ее хворост? Наваждение рассеялось быстро: мой понор находится в нескольких метрах, а сейчас мы обнаружили другой, оказавшийся, увы, для человека непроходимым (по крайней мере, без расчистки).

Сделать открытие всем нам не терпится. В несколько минут освободив вход, освещаем колодец: он оказался не таким глубоким, как мне поначалу показалось, — дно всего в трех с половиной метрах от поверхности. Однако разочарования ни у кого нет: в самом низу видна щель, косо уходящая в вечную темноту… Как всегда, первым на дно "в расклинку" (то есть опираясь на противоположные стены колодца) спустился Сергей Каминский — главный калужский энтузиаст-первооткрыватель неведомых пещер. Несколько минут слышалось только его сопение да вылетали выбрасываемые им камни, прикрывавшие ход, наконец раздается голос: "Путь открыт. Добро пожаловать!"

Оставив на всякий случай одного из членов экспедиции на поверхности, принимаем приглашение. В открытый первопроходцем лаз приходится протискиваться, но за ним оказался небольшой — площадью всего два на три метра — зал, в углу которого виден новый колодец. Освещаю его: прямо посередине хода застряла весьма увесистая и ненадежного вида глыба, не дающая рассмотреть дно. Проводим совещание (место это так и стали потом называть Залом заседаний. Делать нечего: пробую осторожно опереться на ненадежный камешек ногами. Уверившись в относительной прочности опоры, цепляюсь одной рукой за нее, второй за выступ в стене и просовываю ноги в щель. До дна они не достают, но, вывернув шею, я освещаю его налобным фонариком — "пол" совсем рядом. Слегка нарушив правила техники безопасности, отпускаю руки — и въезжаю в новый зал, совсем крошечный, где и три человека едва могут разместиться, а в углу (ну конечно) — очередной ведущий вниз лаз. Однако прежде чем лезть дальше, необходимо обеспечить подстраховку. Ухожу под образованный выступом монолитной стены козырек (о ненадежном камне, висящем в центре колодца над головой, забывать нельзя) и вижу, как из дыры показываются ноги, пытающиеся нащупать зацепки. Ко мне лез Леша Боканов — горный турист и альпинист, между делом решивший прикоснуться и к "малой спелеологии". Пытаюсь дать товарищу полезные, но трудновыполнимые на ощупь советы по продвижению в глубь земли и посмеиваюсь — картина снизу занятная…

Наконец нас двое и можно спокойно ползти дальше. Заглянув в щель, понимаю, что идет ход не вертикально вниз, а под углом, так что можно ползти по нему головой вперед — что, конечно, гораздо удобнее. Хотя не так все просто: лаз извивается штопором, приходится лавировать между каменными выступами, сгибая одновременно колени, шею и поясницу. Преодолев минут за десять этот ход Червяка (длиной каких-то три метра), высовываю плечи и голову в очередное расширение полости, а осмотревшись, вываливаюсь в нее с метровой высоты: вероятно, так же кенгуренок выбирается из сумки. Галерейка, куда я попал, оказалась на тот момент низшей достигнутой точкой новой пещеры. Впрочем, остается она таковою и по сей день: на дне зала Кенгуру имеется завал, сквозь щели в котором тянет обнадеживающий сквознячок, — но разобрать его мы так и не потрудились…

Более перспективным казался ход, ответвляющийся от зала Заседаний, со второго "этажа" пещеры, — однако расчищать его уже не было времени, однодневная экспедиция заканчивалась. Впрочем, жаловаться на ее результаты не приходилось. Собравшись на поверхности, мы поздравляли друг друга с большим успехом: была обнаружена неизвестная пещера, оказавшаяся первой в Калужской области полостью с преимущественно вертикально ориентированными ходами. И не просто обнаружена — было пройдено (суммарно) более пятидесяти метров подземных ходов, причем до глубины почти в двенадцать метров — параметры для памирских или кавказских пещер более чем скромные, но мы-то живем в средней полосе… Кстати, по праву первопроходцев следовало ее окрестить — и мы сошлись на названии Большая Улыбка. Оно было не очень уж удачным — члены экспедиции устали после насыщенного дня и уже не слишком хорошо соображали…

Все же упомянутый боковой ход покоя нам не давал, и месяц спустя к Большой Улыбке вновь отправилась экспедиция группы "Лабиринт", вернувшаяся с оглушительным успехом, — удлинили пещеру в два с половиной раза! Тот же Сергей Каминский возбужденно сообщал, что им с Василием Абакумовым потребовалось помахать кувалдой, чтобы проникнуть в новый зал. Назвали его Три Богатыря (в "отрытии" принял участие и Алексей Боканов). За залом длинный ход открылся. Двигаясь по нему, обнаружили знакомое место. Через минуту осознали, что вновь в "чернильницу" вышли. Закольцевались!

…С точки зрения обывателя, Большая Улыбка, несмотря на все свои достоинства, имеет один изъян: своды и стены ее образованы серым скучным известняком и не украшены сталактитами и сталагмитами. Между тем, по мнению обычных граждан, именно эти каменные сосульки делают пещеру пещерой. Возможно ли в наших краях появление таких украшений? Ответ в следующей главе.

Попавшие под землю воды не только создают пещеры, но часто и украшают их, делая Мир Подземли и без того непохожий на привычный надземный иногда просто фантастически красивым и эффектным. Речь идет не только о каменных сосульках-сталактитах, известных по рассказам и фотографиям даже очень далеким от спелеологии людям, — в земных пустотах встречаются и многие другие сотворенные водными растворами образования. Рассказать о них вкратце просто необходимо, хотя здесь как никогда верна народная мудрость "лучше один раз увидеть…"

Наиболее типичные украшения карстовых пещер — это все же натечные кальцитовые образования, к коим относятся и сталактиты. Чтобы "в первом приближении" понять, как они возникают, нужно вспомнить, что растворимость в воде различных веществ меняется в очень больших пределах и зависит от многих факторов, скажем температуры. Так, в холодной воде может растаять гораздо меньше солей, чем в горячей, а потому при охлаждении насыщенного раствора избыток их вновь переходит в твердое состояние, выпадая обычно в виде осадка. Выделяются растворенные в воде соли и при испарении растворов, и при их кипении, и при других процессах. Каждой хозяйке приходилось видеть накипь на стенках чайника, белый налет, покрывающий изнутри вазы с высохшей водой, а сантехники совершенно не удивляются, обнаружив при замене старых водопроводных труб, что площадь их сечения из-за отложений на стенках уменьшилась в несколько раз.

Попавшая под землю вода не только растворяет окружающие породы, но и при определенных условиях "возвращает долги". Когда из трещинки на потолке пещеры капает уже насыщенная солями кальция вода, каждая ее капля оставляет след в виде тончайшего колечка, состоящего из микроскопических кристалликов кальцита. Образуется такая каменная пленка в силу сложных физико-химических процессов, обсуждать которые здесь нет необходимости, — для нас важен результат. Постепенно на своде вырастает каменная сосулька — сталактит, а с пола пещеры навстречу ей поднимется растущий вверх сталагмит. В конце концов они срастутся, и образуется новое натечное образование — стал агнат, или колонна. Очень часто сталактиты в процессе роста в силу разных причин (скажем забился осевой канал и вода пробила дырочку на боковой поверхности сосульки) причудливо изгибаются, словно вопреки силе тяжести поворачивают вбок и даже слегка вверх, — такие "завернутые" натеки обычно именуют геликтитами.

Оставляет нередко каменную пленку и просто медленно стекающая по стенкам пещеры вода — очень часто подземные галереи сплошь покрыты гладкой коркой. В пещерах центрального региона почти всегда украшен кальцитовыми отложениями только верхний "этаж", что для меня не совсем понятно. Впрочем, не до конца ясного в геологических и геохимических процессах всегда хватает. Иногда пишут, что в процессе развития пещер в первую очередь образуются сталагмиты[2], — однако мне неоднократно приходилось бывать в полостях с висящими над газовой каменными сосульками и абсолютно необнатеченным дном… Не все понятно в происхождении пещерного жемчуга, состоящего, как и настоящие жемчужины, из концентрических слоев кальцита, "шариков", встречающихся на дне пещерных водоемов.

Еще большую загадку представляют собой встречающиеся в пещерах мумие и лунное молоко. О первом здесь говорить не будем — тайнам горного бальзама посвящены сотни работ, да и встречается оно далековато от наших мест. Другое дело, лунное молоко. В наши дни оно вышло из моды и неизвестно широкой публике, хотя во времена Средневековья почиталось универсальным лекарством, исцеляющим чуть ли не от всех болезней. Появляется эта субстанция в виде белых потеков на стенах подземелий и обладает занятным свойством — в "исходном состоянии" по консистенции лунное молоко похоже на пластилин, однако если комочек взять в руки и размять — оно превратится в жидкость и растечется между пальцами.

Химический состав лунного молока очень сильно меняется, а гипотез, объясняющих его происхождение, предложено более тридцати. Распространено это таинственное вещество довольно широко, было обнаружено даже в заброшенной подземной каменоломне под Москвой. Интересно, что именно эта его разновидность оказалась способной к флюоресценции, — освещенные фотовспышкой, натеки словно аккумулировали ее энергию и затем несколько секунд сами излучали свет[3].

Все неясности отнюдь не мешают посетителям пещер любоваться фантастическими каменными завесами из десятков сросшихся сталактитов, "пагодами", "минаретами" "свечками" сталагмитов, змеями геликтитов (и иногда пачкаться в лунном молоке)… Нередко пещера сплошь покрыта изнутри натечными образованиями, так что даже непонятно, что представляет собой вмещающая полость порода…

С химической точки зрения в большинстве случаев пещерные натеки состоят из того же карбоната кальция, что и окружающие породы (и даже та самая накипь в чайнике), — однако фактура их совершенно иная. Цвет натечных образований может меняться от почти белого до темно-коричневого, проходя через все промежуточные оттенки желтого. Мало того — они почти всегда состоят из разноцветных слоев и образуют слои в десятки сантиметров толщиной. Такая порода именуется мраморный оникс, довольно легко обрабатывается и используется для изготовления всяких безделушек. Ради него были варварски разграблены и даже полностью срыты многие среднеазиатские пещеры не только любителями, но и промышленными предприятиями.

Такова уж природа человека — собирательский инстинкт заложен генетически, и ничего с этим не поделать. Даже великий спелеолог всемирно известный Норбер Кастере, заклеймив на нескольких страницах своей книги[4] расхитителей пещер, тут же и повествует о личной коллекции пещерных натеков, собственноручно им собранной за долгие годы, — и его попытки нащупать тонкую разницу между коллекционерами "настоящими" и "ненастоящими" выглядят несколько неубедительно.

Другое дело, что спелеоварваров следует предупредить о том, что обычно вне подземной обстановки пещерные трофеи не смотрятся, особенно в виде небольших кусков; отобрать же образцы большого размера и целого вида непросто, так как кальцит весьма хрупок и обычно ломается, и вытащить наружу даже удачно отколовшиеся натеки по узким ходам и не поломать их при этом — задача трудновыполнимая.

И главное, гораздо более красивые образцы кальцита и иных пещерных минералов можно найти в многочисленных карьерах, где ведется добыча камня на щебенку. Таких горных предприятий в районах, имеющих залежи известняка, множество, и разработки очень часто вскрывают небольшие пещерки, выламывать образцы из которых можно без всяких угрызений совести. Наоборот — в этом случае вы спасете, может быть, уникальнейшие творения природы от гибели в дробилках щебзаводов… Особенно легко отыскать на карьерах друзы кристаллического кальцита — кстати, об этих "пещерных цветах" нужно поговорить отдельно.

Почему-то о натечном кальците, состоящем из сросшихся микроскопических кристалликов, пишут в любой посвященной пещерам книге или статье, а вот про другую модификацию того же минерала упомянуть забывают. Хотя в подмосковных пещерах, особенно не раскарстованных трещинах, значительные участки стен бывают покрыты щетками прозрачных кристалликов, переливающихся в луче фонаря и иногда отражающих свет не хуже катафота. Образовывались более-менее крупные (по крайней мере различимые без микроскопа) кристаллы в полностью заполненных минеральными растворами полостях еще на так называемой докарстовой стадии. Наряду с кальцитовыми образованиями попадаются в наших местах и арагонитовые (этот минерал состоит из того же карбоната кальция, но имеет другую кристаллическую решетку), а иногда в известняках образуются небольшие — от силы с кулак — полости, выстланные изнутри кристаллами горного хрусталя.

Один из расположенных в Ферзиковском районе Калужской области известняковых карьеров несколько лет служил местом паломничества московских коллекционеров и художников-камнерезов. В ходе взрывных работ на нем регулярно вскрывались довольно протяженные трещины. Некоторые из них были заполнены слоями мраморного оникса красивого лимонно-желтого цвета, на стенках других росло множество каменных цветков, "лепестки" которых представляли собой не совсем обычной формы — длинные и тонкие, похожи на прозрачные иглы — кристаллы кальцита.

Совсем не следует думать, что возникающие в пещерах минеральные образования состоят исключительно из карбонатов, — все зависит от химического состава циркулировавших в них растворов… Однажды мне пришлось видеть сталактиты из поваренной соли! Выросли они под сводом искусственного грота, представлявшего собой… сооруженную дорожниками эстакаду, на которой возвышалась огромная куча смешанного с солью песка, предназначавшегося для посыпки зимой дорог и размывавшегося летом дождями.

Конечно, это шутка, а если говорить серьезно, то наряду с кальцитовыми очень часты в наших пещерах украшения из… замерзшей воды! Проще говоря льда — в разнообразии форм он может поспорить с кальцитом!

Так, в привходовой части многих полостей, особенно горизонтальных, зимой очень часто вырастают столбики ледяных сталагмитов: возле лотка температура обычно ниже, чем под потолком, и падающие сверху капли за время полета успевают переохладиться и, упав, окончательно превратиться в лед. Вот и получается, что в Мире Подземли, где все не так, даже ледяные сосульки растут вверх! Причем они могут еще изгибаться, чуть ли не под прямым углом, — такое случается в местах с сильным потоком воздуха, сдувающим растекающиеся по сталагмиту капли на его подветренную сторону. Лед в пещерах может быть цветным, окрашенным в желтые и коричневые цвета благодаря примесям глины. А бывает, что водяной пар кристаллизуется, минуя жидкую стадию. Собственно, так образуется и обычный иней, однако в силу особых законов циркуляции воздуха на расположенных недалеко от поверхности стенах пещер иногда возникают просто громадные кристаллы льда, этакие шестиугольные пластинки величиной с ладонь! Тут же друзы более мелких ледяных кристаллов, завеси инея… И все это блестит, переливается, играет. Вряд ли режиссер-сказочник найдет лучший пейзаж для съемок интерьеров дворца снежной королевы!

Правда, обычно пещеры обзаводятся ледяными украшениями только в холодное время года, однако существуют полости, в которых температура остается отрицательной круглый год. Наиболее известная из них Кунгурская в Пермской области. Примечательно, что расположены некоторые известные ледяные пещеры вне пояса вечной мерзлоты (Кунгурская — примерно на широте Ярославля), а следовательно, нельзя исключать их образование и в других совсем не экзотических местах…

Как-то знакомый турист-байдарочник припомнил, что видел в молодости "нечто похожее на вход в пещеру" на высоком правом берегу Оки, в районе лежащего близ границы с Тульской областью небольшого села. Впрочем, близко к предполагаемой "дырке" он не подходил и под землю не заглядывал, так что на самом ли деле там существует более-менее серьезная пещера или нет сказать не мог. Упоминал о пещере в этом районе и туристский путеводитель[5], однако так же скупо и неконкретно. Все же, рассудив, что "дыма без огня не бывает" и выбрав подходящие выходные, вдвоем с Каминским мы отправились на разведку.

В то время опыта у нас еще было мало, а потому "виртуальную" пещеру мы решили не искать самостоятельно, а спросить дорогу к ней у местных жителей. С каждой новой беседой настроение наше падало.

Нет, говорили с нами деревенские охотно, удивлялись нашему необычному интересу, рассказывали о местных достопримечательностях вроде развалин помещичьей усадьбы и скандальных соседей, но расспросам о пещерах все искренне удивлялись.

Может быть, дело в стереотипе мышления? Учли и эту возможность, стали формулировать вопрос иначе: "Есть ли в окрестностях дырки, щели в земле, чтобы человек мог пролезть?" Увы, ответы собеседников не изменились и звучали примерно одинаково: "Нет, у нас ничего подобного и не было!"

Надежды отыскать пещеру исчезли после того, как мы постучались в дом почти 80-летнего дедушки, бывшего школьного учителя. 50 лет проработав в школе, он никогда не слышал от вездесущих ребятишек ничего подобного.

Все же опрос надо было довести до конца, и уже без всяких надежд мы продолжали работу, поговорив с обитателями почти каждого из полусотни домов. Добрались, наконец, до жилья сельского охотника.

На стук, слегка покачиваясь, вышел молодой мужчина лет тридцати пяти и, даже не дослушав вопрос, заявил, что есть здесь две пещеры: одну давно завалило, а в другой еще лет пятнадцать назад он барсуков гонял, когда охотился. Там ход вниз шел, ступенями, развилки были.

Новый знакомый принялся объяснять путь, как водится у деревенских жителей, вполне доходчиво, впрочем, через минуту сам осознал, что запутался, и, сунув босые ноги в шлепанцы, вызвался проводить.

Решение это оказалось весьма мудрым, ибо "ведущая через луг" "тропа" в реальности оказалась пунктирной линией, образованной слегка примятой ногами максимум двух-трех прошедших здесь человек травой, самостоятельно мы наверняка бы ее не опознали. Однако это была лишь первая неожиданность: преодолев по "тропе" луг, наш проводник не стал сворачивать ни направо, ни налево, а взял курс на растущий по краю коренного берега кустарник. "Неужели придется сквозь кусты по склону ломиться?!" — пронеслось у меня в голове — "тяжелый путь предстоит…" Как потом выяснилось, такие же мысли одолевали и Каминского. На основании как долгих объяснений охотника, так и отсутствия информации о пещере у местных жителей следовал единственно возможный вывод: искомая пещера находится минимум в пяти километрах от села, так что следовало настраиваться на достаточно утомительную дорогу…

Между тем практически в тот момент, когда мы одновременно предавались размышлениям о предстоящем пути и подсчитывали имеющийся в запасе резерв времени, охотник остановился на кромке берега и сообщил, что пришли.

От изумления мы на несколько минут потеряли дар речи и стояли разинув рты и тараща глаза: высоко над рекой над почти отвесным обрывом виды во все стороны открывались восхитительные. В трехстах метрах позади виднелись крыши крайних сельских домов, в полукилометре ниже сквозь ветки угадывалась пристань и дорога (по ней мы поднимались утром), а почти прямо под ногами, на фоне известняковых скальных выходов, хорошо выделялся ведущий в таинственное подземелье черный лаз… И был он вовсе не узким — на четвереньках можно свободно войти… Как всегда, в подобных случаях в сознании всплыли слова А.С. Пушкина: "Мы ленивы и нелюбопытны"…

Впрочем, к спелеологам это изречение отношения не имеет, и, горячо поблагодарив проводника, мы поторопились заползти в полость и заняться ее обследованием.

Размеры пещеры неизбалованных (пока!) многокилометровыми спелеосистемами исследователей среднерусского карста не разочаровали: за преодолеваемой "на четырех точках" входной щелью открылся относительно просторный коридор — горизонтальная галерея. Довольно широкая и высокая — идти можно в полный рост, не пригибаясь, — через несколько метров она заканчивается Т-образной развилкой. Стало понятно, что пещера образовалась на пересечении двух размытых (раскарстованных) трещин, рвущих слагающие берег породы в почти перпендикулярных направлениях. Та, в одном конце которой и открылся (в результате эрозии склона) пустивший нас под землю лаз, уходит от берега точно к расположенной в полусотне метров воронке просасывания. Вторая (трещина отпора) тянется параллельно обрыву на несколько сотен метров, ее помогала проследить цепочка воронок. Впрочем, пытаться "продлить" пещеру вверх или в стороны было делом бесперспективным — поноры в ямах имелись, но узкие и сплошь замытые глиной. Другое дело, вниз: хотя мы и не слишком полагались на рассказ охотника (местные жители о любой пещере всегда говорят, что та "раньше была длиннее"), второй этаж под нами явно имелся — на это указывали многочисленные дыры на дне ходов, проникнуть в которые сразу не получилось…

Все же следующей зимой неугомонный первооткрыватель Каминский вместе с Сергеем Качаном, предприняв новую экспедицию, расчистили сразу два хода на нижний ярус, удлинив полость почти в два раза. Возможно, это еще не предел. Названная нашим первым проводником цифра — он утверждал, что, "гоняя барсуков", полностью размотал сорокаметровый шпагат, — выглядит скорее скромной, чем фантастической, и не сильно превышает установленные нами на сегодняшний день размеры пещеры. Да и описал Сергей К. типичную карстовую полость ("ступенями уходящий вниз ход") совершенно правильно. Все это заставляет серьезно отнестись к его утверждению о том, что пещера имеет, по крайней мере, три этажа, тем более, что кое-где на нижнем ярусе различаются подозрительные замытые глиной осыпи…

Но главная изюминка "барсучьей" пещеры — не размеры, и здесь придется вернуться немного назад, к моменту, когда мы впервые проникли в нее.

…Расправив в "завходовом" коридорчике плечи и осветив полость, в первую очередь увидели, что первопроходцами в этот раз стать нам не суждено — на стенах имелись "дуристские" автографы, в небольшом, правда, количестве (самая поздняя нацарапанная "визитка" была датирована 1970-м годом). Однако, читая их, я обратил внимание на фон — цвет стен был не обычного для известняка серовато-желтого цвета, а оранжево-коричневым. Да и структура их отличалась от типичной для этого камня — стены и свод полости были гладкими, словно покрыты чем-то похожим на слой карамели. Здесь загадки не было — это отложения кальцита достаточно типичные для пещер. Слой мраморного оникса, впрочем, здесь не очень толстый — менее сантиметра, и в нем ничего необычного не было, а вот другие минеральные образования нас удивили: на потолке, стенах, просто на отдельно лежащих в проходе глыбах камня кое-где виднелись некие шишки, удивительно похожие по форме на сосновые, только крупнее величиной. Сначала я принял их за обычные сталактиты, однако никогда не приходилось мне слышать или читать о натеках столь странной формы. Да и макушки их были ориентированы в разных направлениях — не могла же вода капать и вверх, и вниз, и в стороны одновременно?! На одном из камней лежал почти правильный кальцитовый шарик диаметром сантиметра три. Попытался взять его в руки, но нет, тот оказался сросшимся с покрытой таким же слоем глыбой. Как возникли эти удивительные каменные шишки? Геологи потом также не сказали ничего определенного. Могу предложить только такую гипотезу.

Возможно, миллионы лет назад полость эта была заполнена минеральным раствором, в котором шли процессы кристаллизации, и на стенах будущей пещеры медленно вырастали обычные друзы кальцитовых кристаллов. Затем гидрология изменилась — изолированная полость вскрылась, по ней заструились уже проточные воды, отлагавшие слои мраморного оникса и на голых камнях, и на выросших на них щетках и друзах кристаллического кальцита. Постепенно те и превратились в шарики и шишки…

Предположение кажется логичным, но одну из таких "штучек" я, каюсь, расколол и не нашел в ее центре никаких кристаллов — нарост сплошь состоял из снежно-белого натечного кальцита.

В общем, пещера с шишками ждет специалистов-карстоведов, хотя может и не дождаться: в последние годы, после того как известие о существующей под боком экзотике достигло ушей "при-родолюбов", наиболее эффектные шишки исчезли…

Буквально за год до написания этой книги пещера преподнесла нам еще один сюрприз. Протискиваясь по подземелью, Сергей Каминский наткнулся на один из камней, им же самим расколотый при расчистке ведущих вниз колодцев. Захотел отнести мешающую проходу глыбу в сторону, взял ее в руки и остолбенел: на каменной плитке четко выступал контур окаменевшего трилобита. Посветив фонариком, наткнулся Сергей и на вторую половину камня с обратным отпечатком этого же существа. Казалось бы, что в находке необычного? Ныне трилобиты вымерли, а в древних морях обитали миллиарды этих немного похожих на раков или креветок существ, тысячи разных видов. Знакомые палеонтологи определили, что найденное животное, скорее всего принадлежит к Odontochil’aM, — а трилобиты этого рода обитали в середине девонского периода, то есть около 380 миллионов лет назад. Слагающие же Калужскую область породы, как уже говорилось, относятся к другому периоду, каменноугольному, и, по крайней мере, на 30 миллионов лет "моложе". Таким образом, сделанная в приокской пещере находка может уточнить историю развития жизни на Земле — если, конечно, ею заинтересуются специалисты.

Об этой пещере я узнал из изданного почти сто лет назад путеводителя. Автор его, Дмитрий Иванович Малинин, калужский историк и краевед, в разделе о Медынском уезде писал следующее[6]:

"Еще в 60-х гг. XIX в. в откосе крутого и обрывистого берега реки, между (впадающими в нее. — А. П.) ручьем и рвом существовали три пещеры, одна над другой. Верхняя находилась под самым валом древнего городища, и добраться до узкого входа в нее по крутизне обрыва было трудно. Другая пещера была под первою, в полугоре, вход в нее был очень тесен и вел в довольно обширный грот, около стен которого лежали в виде диванов большие брусовые камни, кое-где были трещины или углубления с холодным сырым воздухом. При подошве обрыва, у самой реки, находилась третья пещера, вход в которую жители завалили наглухо землей и камнями, так как подозревали, что она служит притоном разным ворам и разбойникам. Рассказывали, что в конце XVIII в. сын местного дьячка ходил в эту пещеру и нашел там много ходов и других пещер, в одной из которых он будто бы видел большой камень наподобие надгробной плиты".

Стоит ли говорить, что вскоре после обнаружения столь ценной информации три человека с рюкзаками — очередная экспедиция "Лабиринта" в составе автора, уже многократно упоминавшегося Сергея Каминского и Тани Янчук — вышли из автобуса в указанном Малининым селе.

Огляделись вокруг и почти разочаровались: берега реки оказались довольно низкими и пологими, что в соответствии с уже имевшимся к тому времени опытом не очень-то благоприятствовало нахождению здесь спелеообъектов… Однако встреченные сельчане уверенно заявляли: пещера существует и находится точно в указанном Малининым месте, неподалеку от известного археологам средневекового городища.

Вскоре склон в самом деле стал более крутым, попадались обнажения (в геологическом смысле — непокрытые дерновиной обрывы). Подойдя к ним и присмотревшись, мы дружно изумились — порода структурой и даже цветом напоминала весьма качественный голландский сыр. Или окаменевшую губку… Чуть ли не половину ее объема составлял… воздух! Камни состояли сплошь из "пузырьков", переплетающихся трубочек, пещерок величиной от ореха до футбольного мяча, причем с миниатюрными сталактитами и сталагмитами на стенках! Настроение сразу поднялось: было очевидно, что странная пористая порода имеет отношение к карстовым явлениям… Уж позже мы выяснили, что называется она травертин (известковый туф), а образуется, как повествовали справочники, "в отложениях горячих источников". По другим данным, впрочем, травертин откладывают и холодные карстовые воды, вышедшие на поверхность и перенасыщенные растворившимися при "строительстве" пещер карбонатными солями.

Как бы то ни было, перед нами предстал целый утес, сложенный таким вынесенным из глубин известняком, и если справедлив закон сохранения вещества, полости где-то под землей могли быть изрядного объема.

Ниже по реке показались, наконец, и входы в царство Плутона, точно в том же месте, где их видел Малинин сто лет назад, — на береговом склоне, один над другим.

Протиснувшись в верхний, оказываемся в большом по подмосковным масштабам — стоим втроем и во весь рост — куполообразном зале. Летучие мыши, испуганные вторжением двуногих, мечутся над головами и совершают сложные маневры вокруг, ухитряясь поворачивать в считанных сантиметрах от наших изумленно-восторженных лиц…

Разумеется, не обычные для любых пещер рукокрылые заставили нас в очередной уже раз за день ахать. Все вокруг было покрыто кальцитовыми натеками. Серый камень-известняк в Мали-нинской пещере виден лишь под ногами, да и то не везде, стены и своды же затянуты словно отполированной коркой известняковых натечных отложений. Поверхность ее причудливо бугрится, необычного желто-коричневого цвета, и в целом окружающий "интерьер" похож то ли на изыски дизайнера-авангардиста, то ли на… внутренности кита или слона: это уж зависит от восприятия!

Много в привходовом гроте оказалось и более интересных натечных форм: на стенах изогнутые и переплетающиеся каменные веточки-гелектиты, над головой кое-где висят классические сталактиты. Из последних самые большие давно сколоты — пещера все же изредка посещается деревенскими подростками, однако в целом она, несмотря на близость крупного села, выглядит на удивление дикой: спелеоварвары не загадили ее консервными банками и автографами, да и каменные сосульки не все на сувениры разобраны… Просто удивительно!

Осмотревшись, вылезаем на поверхность и через второй лаз отправляемся глубже. Так же богато украшенная натеками галерея ведет вниз под углом градусов 45, представляя собой цепочку "комнат", связанных преодолеваемыми "на выдохе" переходами. Довольно плотный по комплекции Сергей не смог протиснуться уже во второй и, вздыхая, остался ждать нас снаружи, я же (самый худой в компании) вскоре попал в небольшой зал и снова удивился: с потолка свисали сразу несколько крупных (с приличный огурец) и абсолютно неповрежденных сталактитов. Зову Татьяну — основательно попыхтев, та все же приползла ко мне и полностью разделила восторг.

Между тем в углу полости видна щель, из которой тянет обнадеживающий сквознячок, — ход идет дальше! Заползаю в него примерно по пояс и… и чертыхаюсь: шкуродер имеет треугольное сечение, острой вершиной вниз — при этом стенки хода покрыты гладким кальцитовым слоем, абсолютно без зацепок, так что сила тяжести норовит затянуть спелеолога вниз и заклинить! Представив, каково будет лежать между двух стен вниз головой и болтать руками и ногами, от дальнейшего продвижения пока отказываюсь, объяснив подруге, что здесь нужна подстраховка. На вопрос, сумеет ли она меня за ноги вытащить при необходимости, та мудро ответила, что лучше сначала немного здесь адаптироваться.

Танюша решила слазать за оставленной на поверхности фототехникой — но… спелеологам-то лучше всех известно, что не всегда наши намерения соответствуют возможностям. Какое-то время я слышал сопение и пыхтение, а потом — недоумевающий возглас, как же она сюда-то проползла?

Развернувшись и глядя сзади на ноги и иные лежащие ниже пояса части тела спутницы, я начал было давать ей указания по ориентации туловища в подземном пространстве, однако подруга поступила проще: вернувшись, сняла свои толстые штаны и моментально преодолела узость!

Стало ясно, что дальнейшее прохождение галереи придется отложить на будущее — до той поры, когда выберутся сюда несколько человек соответствующей комплекции. Обидно, но авантюризм знаменитого французского спелеолога Норбера Кастере, в одиночку покорявшего сложнейшие пещеры, для членов нашей группы образцом никогда не служил…

Однако мы обязательно еще вернемся — медынская спелео-система способна преподнести много сюрпризов, в том числе и не только в области чистой спелеологии, но и в плане истории и археологии, даже поверхностный осмотр окрестностей пещеры свидетельствует об этом. Нет, нам не удалось найти третью, судя по описанию Малинина, самую интересную пещеру в основании холма, видимо, вход в нее был заложен очень тщательно и за прошедшее столетие полностью зарос. Однако исторические находки в здешних подземельях вполне возможны. Поднявшись на травертиновый холм, почти точно над пещерой можно видеть оплывшие, но легко читаемые валы и рвы, опоясывающие вершину. Из летописей известно, что город здесь существовал по крайней мере с XIV до конца XVII века, когда в годы Смутного времени был разорен поляками. И город серьезный — одно время он служил даже резиденцией Ивана III и имел собственный монетный двор. Несомненно, та часть пещеры, в которой мы побывали, исключительно природного происхождения, но разве не логично предположить, что могла она соединяться, скажем, с крепостными подземными ходами, необходимыми любому укрепленному пункту? Во всяком случае, в центре площадки городища имеется обширная явно провальная воронка, по обыкновению заваленная сельчанами различным хламом…

С местными жителями мы о пещере также поговорили, и вещи некоторые из них рассказывали прелюбопытные. Один из старейших жителей села сообщил, что в молодости, еще до войны, в пещеру ходил в одиночку. Очень далеко проникал, гораздо больше пройденных нами тридцати метров, катушка ниток почти полностью разматывалась… В конце была белая наледь под ногами, а за ней трещина вниз… Но скорее всего за наледь собеседник принял кальцитовые натеки, предполагать существование в подмосковной пещере ледяных залов уж очень фантастично… Хотя существует же знаменитая Кунгурская ледяная пещера на Урале! Природа способна на выдумки…

Между тем в геологии пещеры не все понятно. Складывается впечатление, что она не просто покрыта изнутри травертином, а образовалась в целиком состоящем из этой породы холме, ни о чем подобном не пишет ни один известный нам геологический справочник.

Добавил информации к размышлению и разговор с одним из учителей сельской школы. Тот заявил, что в село как-то приезжал отдыхать некий москвич, владеющий биолокацией, и с помощью рамок обнаружил под селом какие-то регулярные пустоты. Я не слишком доверяю подобным неприборным методам исследований, в данном районе требовалось бы провести комплексную геофизическую разведку, но — увы: оплатить подобные работы спелеологи-любители не в состоянии, энтузиастов же среди владеющих нужной аппаратурой специалистов пока не нашлось.

Между тем расположенная всего в сотне километров от Москвы уникальная пещера просто требует для своего изучения специальной комплексной экспедиции, в которую обязательно должны входить профессиональные ученые самого разного профиля. Когда она будет осуществлена? Не знаю.

Знакомый турист-байдарочник, сплавлявшийся по небольшой калужской речке Серене, рассказал нам, что видел мимоходом на ее берегах выходы подземных ручьев, а также мощные трещины, переходящие, возможно, в пещеры. Еще более интригующие сведения о том же месте дала другая случайная знакомая, уже пожилая женщина: в деревне на Серене она видела две пещеры; ребятишки туда лазали, но далеко ходить боялись.

Вышеприведенными сведениями информация о Серенских подземельях исчерпывалась — ни в краеведческой литературе, ни у географов ничего о них не имелось.

В начале лета 2000 года вместе с хорошо знакомым читателям С. Каминским мы отправились на проверку интригующей информации.

Доехав до ближайшей к предполагаемым пещерам станции на электричке, вышли. Оставалось пройти километров 15 пешком: автобусы, как мы знали, здесь не ходят. Чтобы не искать в дальнейшем переправу, решили перейти реку по железнодорожному мосту, но не тут-то было: хотя ширина ее всего-то метров десять, мост охраняют четыре вооруженных милиционера и пешеходов не пускают: операция "Вихрь-антитеррор" в действии!

Пришлось идти по левому берегу, но волнения оказались напрасными: пешеходный мост имелся. Причем довольно оригинальный: к двум натянутым через реку тросам прикручены досочки. При этом длиной настил был за тридцать метров, а шириной — меньше одного, и вы можете представить, как раскачивается и извивается мост под ногами идущего через него туриста с увесистым рюкзаком.

Пасшая на лугу корову женщина охотно рассказала о причине отсутствия перил у моста (сданы в цветной металл) и о пещерах, или, как здесь говорят, пещерах. Из ее рассказа следовало, что раньше они длинные были: на другой берег реки вели. Там место есть, Ладонка — площадка на холме, будто ладонь. Старики рассказывали, находились такие, кто проходил под рекой и выходил на эту Ладонку. Поговаривали, золото в пещерах какой-то разбойник прятал. Еще до войны провалился под землю барашек. Пастух полез доставать, ходил под землей с факелом, так и не нашел. А в 60-х годах колхоз камень рядом с пещерами добывал, и от взрывов они пообвалились.

Нам не терпелось увидеть все своими глазами. Редкий случай — искать спелеообъекты в этот раз было не нужно. Прямо от деревни с высокого берега видны несколько параллельных трещин отпора, прорезающих покрытый молодой травой пологий склон берега. Издали выглядят они эффектно — черные на зеленом. Будто гигантских размеров медведь провел по лугу когтистой лапой, оставив ряд параллельных борозд.

Трещины оказались узкими — не более полуметра, но глубокими. Сергей первым "в расклинку" спустился в одну из них, а вернувшись, издал несколько выражающих восхищение междометий, после чего позвал удивиться самому.

— Слазай, сам посмотри!

Попав на расположенное почти в четырех метрах от поверхности дно, оглядываюсь: стены и своды сплошь покрыты сталактитами и другими натечными формами всех размеров, от совсем крошечных до 20—30-сантиметровых (наиболее крупные давно сбиты), причем сосульки продолжают расти, с каждой капает вода, оставляя тончайшую пленку кальцита.

А нет ли на полу поднимающихся им навстречу сталагмитов? Увы, под ногами кости, старые чугунки и битые бутылки… словом, интереснейший природный объект служит местным жителям обыкновенной мусорной ямой. Удивительно еще, что на стенах нет "автографов", причина тому, разумеется, в нераскрученности места среди туристов.

Все трещины оказались относительно недлинными — и сотни метров не наберется, — но достаточно глубокими. Сверху они большей частью открыты. Подняв вверх глаза, между сходящихся в силу законов перспективы и закрывающих большую часть поля зрения стен видна ломаная голубая линия неба. Кое-где, впрочем, разломы берега прикрыты сверху каменными глыбами и производят уж полное "пещерное" впечатление.

Существуют ли у них какие-то скрытые завалами ответвления? Более-менее однозначно можно лишь утверждать, что под Сереной пещеры не проходят, об этом говорит строение берега. Однако допустимо, есть у пронзивших берег трещин и какие-то незаметные при беглом осмотре продолжения — как вниз, под мусорные кучи, так и в стороны, да расчистка хлама отняла бы слишком много времени… Остается провести грубую топосъемку найденных объектов, а заодно и осмотреть окрестности.

Еще утром, проходя по деревне, мы обратили внимание на развалины домов, построенных из того самого пещерного камня, добывавшегося в карьерчике, котлован которого и сейчас заметен на потрескавшемся берегу. А позже вновь зайдя в деревню и повнимательнее посмотрев на стены построек, я в который раз за сегодня удивился: пещерный камень был не обычный известняк, а некая пористая порода, напоминающая губку, сплошь состоящую из миниатюрных каменных ниточек, палочек и перетяжек.

Заинтересовавшийся нездешними людьми колоритный дедушка (несмотря на лето, пребывавший в ушанке и валенках) тут же объяснил, что этот камень так и называется "пухляк", что тепло хорошо держит, влагу не впитывает, что здесь раньше вулкан был, лава кипела и застывала… А дальше по реке седловатый камень есть — в форме седла. Под ним золото в незапамятные времена спрятали, только с места этот камень сдвигать нельзя.

Слова дедульки заставляли задуматься. "Пухляк", конечно, на самом деле представляет собой, как уже догадались читатели, растворенный и вновь отложенный водой известняк, аналогичный обычным пещерным натекам. И, как они уже знают, называется эта порода травертином (или известковым туфом) и отлагается — внимание! — перенасыщенными растворенными карбонатными солями подземных вод!

Выходы последних обнаружились недалеко. Несколько выше трещин по склону на одном уровне выстроились в ряд сразу пять мощных родников. Заметно, что ключи эти не простые. Несомненно, это выходы подземных ручьев, похоже, они и вынесли слагающий берег травертин.

Расход воды более чем приличный, но если она выливается, то должна где-то и вливаться? Мы уже неоднократно описывали структуру типичной карстовой пещеры: в начале ходы идут ступенчато вниз (из тех самых воронок просачивания), переходя затем в горизонтальную галерею, иногда и обводненную. В данном случае выход — вот он, перед нами, однако проползти в узкие щели родников, даже если не бояться холодной воды, нереально. А где же вход?

Обходим все дома, беседуем со старожилами. На сей раз безрезультатно: исчезающих ручьев, карстовых воронок в окрестностях они не знают. Но отрицательный результат — тоже результат. Наш богатый опыт свидетельствует, что русские крестьяне, вопреки распространенному мнению, окрестности своих сел и деревень знают в лучшем случае на километр — другой. Может быть, ручьи уходят под землю еще дальше? Или все намного сложнее?

Как бы то ни было, полости на берегах Серены могут быть не маленькими, если судить по огромным залежам вынесенного из глубин земли известняка. Причем рост их продолжается с большой скоростью. Переправившись вновь на другой берег реки, мы стали подниматься по руслу громадного оврага, преодолевая завалы из упавших деревьев. Не помню, почему мы выбрали этот маршрут, — вероятно, хотели пособирать на дне ручья минералы и окаменелости. Однако Каминский обнаружил в ручье бревно с каменными натеками, хотя на вид ему было не больше сорока лет.

Вообще все берега оврага сплошь оказались покрытыми натечным кальцитом. Хотелось бы знать, чем вызваны столь интенсивные процессы переотложения карбонатных пород в этом районе. Может быть, растворяющие камень воды поднимаются из глубин земли и, подобно кавказским, имеют кислую реакцию? Переадресую вопрос геологам и продолжу повествование о нашей разведке.

Открытия не закончились: выше по ручью нас ждал еще один необычный для наших равнинных мест географический объект — самый настоящий водопад, высотой почти два с половиной метра! Полюбовавшись весьма эффектным зрелищем бурлящей воды, поднимаемся в гору, на коренной берег. И сразу осознаем, что здесь и для археологов с историками найдется работа: Ладонка представляет собой древнее городище! Прикрывающий его с напольной стороны вал и выброшенные кротами черепки и кости не оставляют в этом никаких сомнений.

А точно напротив городища белеет тот самый седловатый камень. Форма его весьма интересна — прямоугольный треугольник, в верхней стороне которого (гипотенузе) находится полукруглое "седло". Возможно, это игра природы — мало ли камней необычного вида, однако, учитывая предания, вполне можно представить, что стоял в языческие времена этот камень на вершине холма, служил солнечными часами-календарем, во времена же Крещения Руси был сброшен со своего места на склон…

Надеюсь, я убедил читателей, что даже в самых казалось бы обжитых районах России можно обнаружить интереснейшие вещи — и не только под землей. Страшно подумать, о скольких подобных берегам Серены местах, экзотических, но расположенных буквально рядом, известно в лучшем случае лишь жителям окрестных сел и деревень…

Читатель может возразить, что наши карстовые пещеры красивые, интересные, но имеют глубину максимум в десять метров, да и горизонтальная их протяженность невелика. Суммарная длина ходов самой большой из обследованных пещер — Улыбки — не дотягивает и до двухсот метров, остальные меньше… Что это в сравнении с карстовыми шахтами Кавказа глубиной в километры и лабиринтами Подолии протяженностью во многие их десятки?!

Ну что ж — относительно глубины карстовых пещер со скептиками не поспоришь: на большей части Европейской России найти полости глубже 20–40 метров может надеяться лишь совсем оторвавшийся от реальности спелеолог. Такова уж геология равнинных мест. Дно карстовой пустоты не может опуститься ниже уровня воды в ближайшем крупном водоеме (об этом уже говорилось в главе, посвященной образованию природных пещер), а перепад высот у нас обычно не превышает полусотни метров… Но вот на длину пещер, даже в Подмосковье, законы природы, в общем-то, ограничений не накладывают: известняки залегают у нас сплошными массивами на площадях в сотни тысяч квадратных километров, пласты их почти всегда расположены наклонно, так что все условия для появления по-настоящему протяженных карстовых систем у нас есть.

Скажу больше — по крайней мере в Калужской области (геологически ничем не отличающейся от соседних) имеются не только все условия, но наличествуют и сами многокилометровые пещеры. И это не голословное утверждение: известно местонахождение двух таких карстовых объектов. Расскажу об обнаружении одного из них.

…На северной окраине Калуги находится небольшое село Жерело, окруженное садовыми участками горожан. И мало кто из людей, добираясь до огородов и дач, называя кондуктору остановку, задумывался над происхождением имени этого населенного пункта. Даже коренные сельчане, как мы убедились, не могут объяснить его название. А между тем для знатоков топонимики загадки здесь нет. Составленный в XIX веке "Словарь языка простолюдинов Калужской губернии" лаконично информирует: "жерело — провал земли"[7].

Стоит село это близ истока невидной речушки (скорее ручья) со столь же говорящим именем — Жерелка. Весной 2000 года члены группы "Лабиринт" отправились на его берега искать эти самые "жерела", "жерла", в общем, карстовые воронки с донорами, способные теоретически вывести в неведомые пещеры. Самый надежный метод в таких случаях — просто пройти и изучить берега ручья, благо нас было шесть человек, а воронки в весеннем голом лесу видны издалека.

Решено — сделано: выйдя по тропе к низовьям речушки, выстроились цепочкой и стали подниматься к истокам. Не сразу пришел опыт синхронных поисков: идущие верхом так и норовили спутать главное русло с отвершками и отклониться от курса, но постепенно взаимодействие налаживалось. А находки начались еще до появления "чувства локтя". Мелкие воронки диаметром с метр стали попадаться сразу, а через километр послышались призывные возгласы идущих уже по коренному берегу девушек. Оказалось, на опушке тянущегося вдоль Жерелки леса они нашли впадину покрупнее — метров десять в диаметре, с двумя донорами. Стекавшие с поля вешние воды бурлили в яме совсем недавно: на дне ее толстый слой жидкой глинистой земли, перемешанной с ветками и прелыми листьями. На протяжении следующих двух километров выявилось еще несколько типичных воронок просасывания на высоких берегах. Под каждой из них может находиться небольшая пещера. Однако дыры на дне всех ям были тесноваты для того, чтобы в них протиснуться, копаться в грязи никому удовольствия не доставляло, так что в ту экспедицию заниматься ими мы не стали. Отметив точки на карте, отложили расчистку до лета.

И вскоре была сделана находка, значение которой мы осознали не сразу. Сергей Каминский заинтересовался бетонной трубой, торчащей на береговом склоне, из которой вырывался мощный поток. Рядом — несколько заржавевших вентилей. Сток ливневой канализации? Но здесь нет крупных населенных пунктов, глухой лес… По едва заметной тропке поднимаемся на берег и попадаем в небольшую деревню. Жители ее пояснили, что это Гремячий родник, от которого в советское время местный колхоз водопровод провел в больницу, контору и еще несколько зданий.

Оказалось, родник потому так назван, что раньше его рев за километр был слышен. Вся Жерелка с него начинается, пришли бы мы летом — выше ключа увидели бы сухое русло!

Вот он — подземный ручей, возможно, выходящий из неизвестной пещеры. Но что она собой представляет и как в нее попасть? Со стороны родника не получится — он забетонирован и перекопан… Но где-то же вода под землю втекает?

Ответ мы получили на следующий день. Переночевав в сосняке среди дотаивавших сугробов, так же цепью двигаясь вдоль ручья, вышли к тому самому селу с говорящим названием. Первое сделанное в нем открытие было, так сказать, личного плана: возле крайнего сельского дома экспедиция с удивлением обнаружила телефонную будку с действующим аппаратом, после чего все вдруг испытали жуткую потребность позвонить… все равно кому. Это от радости возвращения к цивилизации. Два дня мы блуждали по лесам и оврагам чуть ли не в черте Калуги — и, кроме упомянутого забетонированного родника, не встретили никаких следов человека, даже кострищ и пустых бутылок. Какие же возможности для открытий скрывает наша необъятная Родина, если даже на окраине города с 350-тысячным населением остались такие дикие места!

Когда остроты по поводу умения выискивать нехоженые тропы иссякли, вновь вспоминаем о спелеологии и обращаемся за помощью к местным жителям. Оказалось, что если значение слова "жерело" нынешние жители села и забыли, то о карстовых воронках в окрестностях осведомлены многие из них. Только именуют их старожилы иначе, чем в позапрошлом веке: вертепы или вертелы.

По словам пожилой обитательницы того самого дома с телефонной будкой, вода там по кругу так и ходит, и пропадает — втекает много, а вытекает слабенький ручеек, и то только в половодье. Раньше даже страшно было — бросишь палку — утянет! Сейчас вертеп уже не тот. Во время войны его забили, туда свозили павших лошадей, которых целиком затягивало под землю…

Все же заполненная вращающейся по спирали водой десятиметрового диаметра яма впечатляет и сегодня: объемы втекающей и вытекающей из нее воды просто несопоставимы. Из воды торчат концы здоровенных бревен, затянутых в понор мощным водоворотом. Летом надземный ручеек ниже воронки вообще исчезает и на протяжении двух километров Жерелка полностью течет под землей. Что представляет собой ее подземное русло? Полностью заполненный водой узкий ход или широкую галерею со струящимся по дну ручьем? Сказать трудно. Очевидно, промыла речушка себе подземную дорогу по геологическим меркам не очень давно — на это указывают крутые берега на пересыхающем ее участке (такие бывшие русла ушедших под землю рек и ручьев называются суходолами). Да и в половодье все вешние воды под землей не помещаются… Однако текущий под землей поток каждую минуту продолжает растворять камень, углубляя и расширяя пусть и на тысячные доли миллиметра подземное русло. Со временем оно сможет даже весной принимать все воды, речушка полностью спрячется под землю, берега суходола над ней оползут, и он превратится в едва заметную ложбинку…

Впрочем, на все это потребуются тысячелетия. А потому не очень надеясь обнаружить подземелье на Жерелке, мы продолжили поиски более перспективных объектов. И они, как оказалось, существуют!

Весной 2001 года вместе с друзьями-сталкерами посетили мы окрестности села Брынь, что в Сухиничском районе Калужской области. Задачей экспедиции был поиск неизвестных археологических памятников, но как часто бывает в нашей стране, открыли мы для себя и кое-что другое. Причем в области спелеологии "побочные результаты" были настолько яркими, что к концу экспедиции ее члены даже забыли о первоначальной цели!

Все началось с того, что кто-то из сельчан поведал о расположенном невдалеке роднике с красноречивым именем Гремячий, и конечно мы решили завернуть к этой местной достопримечательности. Не скажу, что ожидали увидеть что-то особенное. Карстовые родники, как уже говорилось, представляющие собой выходы подземных ручейков, по берегам наших рек не редкость, и почти всегда в народе их именуют Гремячими или Гремучими. В данном случае реальность далеко превзошла ожидания.

Скажу больше — источник потрясал и ошеломлял!

Еще на подходе к нему, метров за сто, мы услышали грохот, а приблизившись, обнаружили сразу три ключа, под напором, с шумом и ревом (так, что рядом даже разговаривать приходилось на повышенных тонах) выбивающихся из берегового склона. Вода всех ключей сливается в общий поток, который без всяких оговорок можно назвать речкой, — шириной метра полтора и глубиной сантиметров тридцать! Возможно, летом она слабеет, но в любом случае Гремячий (источники такого типа геологи называют воклюзами) заслуживал внимания и тщательного осмотра, чем мы, налюбовавшись, и занялись.

На коренном берегу, точно над источником, в глаза бросаются округлые ямы — их тут целая россыпь. В этих краях крестьяне иногда роют подобные для зимнего хранения картофеля, первоначально я их и принял за таковые, но нет — ближайшее рассмотрение показало, что это карстовые воронки с колодцами-понорами на дне. Не слишком разочаровывает даже то, что оказались все они очень узкими, так что протиснуться ни в один не удалось.

Решив пока не заниматься расчисткой и расширением этих дырок (что всегда требует больших затрат времени и труда и не обязательно приводит к успеху), мы задумались над классическим вопросом: если речушка из-под земли вытекает, то где-то она должна втекать туда? Обычно определить направление подземного русла помогает своеобразный овражек, оставшийся на том месте, где река или ручей текли до того, как проложили себе новую подземную дорогу. Увы, в данном случае суходол был едва виден. Он представлял собой совсем неглубокую ложбинку, пересекавшую поле и совершенно теряющуюся в начинающемся вдали леске, так что выйти по нему к началу подземной реки было нереально. Однако, в этом присутствовал и вдохновляющий момент — тот факт, что старое надземное русло практически незаметно означает, что ушла река под землю очень давно, возможно, сразу после отступления ледника. Какие же обширные полости могла промыть вода за тысячелетия, да еще при таком сильном течении? Страшно даже подумать!

Как обычно вопросом об истоке подземной реки в первую очередь обратились к местным жителям. Большинство из них откровенно посмеивалось над нашими вопросами, директор местной школы даже уверял, что "Гремячий — это обычный мощный родник, и все истории о подземной речке просто-напросто бабушкины сказки".

Мы нашли трех человек — бабушек и дедушек, знавших "сказки" о том, что в трех километрах от села имеются некие ямы с бурлящей водой, в которые бросали мякину, и она в Гремячем выплывала — и толково объяснивших к ним дорогу. Путь предстоял не маленький — до ям от Гремячего было километра три.

В ходе опроса всплыл еще один факт, подтверждающий существование под землей больших пещер. Заинтересовавшись странной компанией, к нам подошла женщина, оказавшаяся главой местной администрации, прекрасно осведомленная о здешних достопримечательностях. Она рассказала, что у них в полях ямы нередко появляются, а лет десять назад за церковью земля просела, и недавно провал возник.

Трудно сомневаться, что обнаруженная сельчанами круглая яма пятнадцати метров в диаметре имеет провальное происхождение, — где-то в глубинах земных в очередной раз рухнули своды пещеры. Кстати, вполне возможно, что соответствуют истине и слова о замеченном кем-то НЛО над провалом. Геофизики знают, что в подобных местах в земной коре возрастает напряженность электростатического поля, вполне способного вызвать ионизацию и свечение атмосферы.

Понятно, что находящиеся где-то под ногами пещеры, в которых не бывал человек, сильно подогревают энтузиазм спелеологов, и к указанным ямам — виртуальному началу подземной реки — члены экспедиции отправились с самыми радужными надеждами. Волнуясь, правда, — найдутся ли среди полей и лугов? Опасения оказались напрасными. Как и в предыдущем случае, шум воды был слышен издалека. Ориентируясь на звук, мы обнаружили текущую по лугу речку, нырявшую сразу в несколько воронок с понорами. Причем стоя на их краю, слышно не журчание, а исходящий из-под ног глухой рокот, явно указывающий на то, что вода не просто просачивается по каким-то жилам и трещинам, а падает с немалой высоты в подземный водоем! Но и на этот раз дырки оказались для человека непроходимыми.

Действительно ли воды Гремячего берут начало здесь? Мы стояли в задумчивости… Пожалуй, "приход" равняется "расходу", да вот заметный суходол тянулся от ям совсем в другую сторону, так же теряясь в лесу. Неужели поток разворачивается под землей на девяносто градусов?

Сомнения рассеял обитающий на расположенном невдалеке хуторке дедушка. Он убедил нас, что Гремячий начинается здесь! Когда тут в поток кидали солому, мякину — все выплывало в нем! Раньше мужики запечатывали пустые бутылки, кидали в речушку, а они потом в Гремячем оказывались.

Имеется ли в Сухиничском районе одна разветвленная пещера или их несколько (на обратном пути водитель попутной машины рассказал о еще одной ныряющей под землю реке в тех местах — в любом случае размеры подземелий могут быть рекордными для Центрального района. Попасть в них сходу не получилось — ситуация типичная. Проникновение в самые большие пещеры мира почти всегда требовало долгой расчистки входов: ведь в них в первую очередь откладывается принесенный водой мусор и песок, да плюс температурные перепады на границе сред, да плюс — и какой еще плюс — то, что редко какой находящийся неподалеку от жилья понор не использовали практичные русские крестьяне в качестве мусорной ямы или скотомогильника… У здешних пещер хоть одна "дырка", сразу доступная для человека, может прятаться в любом месте на площади в десятки квадратных километров. Словом, открытия громадных спелеосистем в Центральном районе впереди, карстовое поле под Брынью себя покажет!

Каждый день все мы ходим привычными маршрутами: на работу, в институт, магазин… Чуть ли не еженедельно совершаем более дальние поездки — на дачу или просто на природу… И во время этих обычных путешествий окружающие пейзажи воспринимаются нами как нечто неизменно однообразное. Не без мелких, конечно, изменений: "деревья распустились" или "снежок выпал"… Резких перемен не бывает, разве что бытового плана. Возвращаешься вечером домой, а посреди тротуара яма, в ней мужики в оранжевых жилетах копаются: теплотрассу прорвало…

Ну а если без экскаватора: идешь, а впереди разверзлась пропасть, такое возможно?

Со школьных уроков географии всем известно: поверхность Земли не остается неизменной, где-то поднимаются горы и острова, где-то, наоборот, огромные участки опускаются и становятся дном морским. Обычно происходят такие изменения весьма медленно — миллионы лет. Случаются и более быстрые, почти катастрофические изменения рельефа — прежде всего в тектонически активных районах, где извергаются вулканы и происходят землетрясения…

Русская платформа, занимающая большую часть европейской части страны, с давно потухшей вулканической деятельностью оказалась исключением.

Буквально лет шесть назад на территории родной Калужской области в буквальном смысле под воду ушло несколько десятков гектаров лесного берега небольшой речушки Комолы. О происшествии в прессе и электронных СМИ не сообщалось. Я узнал о нем совершенно случайно, когда вместе с друзьями обследовал тот район в поисках пещер. Мы уже разбили палатку и ужинали, когда к лагерю подошла группа дачников, проводящих лето в вымирающей деревне Станы. Познакомившись, разговорились о тайнах пещер и прочих чудесах, и интеллигентный парень лет 25 поведал, что здесь есть место, где недавно в одну ночь целый лес, стоявший на берегу, исчез.

Подойдя к провалу, мы ахнули. Зрелище открылось впечатляющее: зажатая в крутых, не успевших обрасти берегах речная долина, а под ногами, скрытые водой, переплелись сотни (если не тысячи) гниющих деревьев, еще недавно возвышавшихся на высоком берегу.

Ничего таинственного в происшествии не было, геологические причины вызвавших его процессов вполне понятны — рухнули своды располагавшейся под крутояром пещеры. Явно была она немаленьких размеров и, увы! — исследователей не дождалась…

Вполне возможно, что провал этот не последний. На противоположном берегу реки, в нескольких километрах от него, существует лаз, ведущий в небольшую пещеру. Полость эта нам хорошо известна, и ничем не примечательна, трещина в известняковом массиве, быстро сужающаяся, так что протиснуться в ее дальний конец взрослый человек не в состоянии. Однако, по словам местных мальчишек, некоторым деревенским смельчакам удавалось пролезть по шкуродеру и выяснить, что ход этот выводит в зал площадью в несколько сотен квадратных метров, украшенный красивейшими натеками… Возможно, когда-нибудь рухнет и его потолок и образуется новый провал — но, будем надеяться, случится это нескоро…

Вообще на большей части территории нашей страны карстовые котловины над подземными полостями не редкость, и увидеть их не сложно даже на окраине Москвы. Иногда такие ямы остаются сухими, но чаще заполняются водой, превращаясь в карстовые озера, обычно имеющие округлую или овальную форму и круто уходящие под воду берега.

Здесь неизбежен вопрос: если пещеры в самом деле распространены так широко, не может ли случиться так, что и дом, в котором я живу, однажды провалится?

Вообще, по существующим правилам, недра тех мест, где предполагается крупное строительство, геологами обязательно проверяются, в том числе и на наличие пустот. Хотя… лучше было бы написать не "проверяются", а "должны проверяться"… Во всяком случае, казусы, связанные с обнаружением в городской черте карста, хоть и редко, но происходят.

Доктор геолого-минералогических наук, профессор А.А. Малахов рассказал в своей книге[8] забавную историю, случившуюся в довольно крупном уральском городе Чусовом, которую не могу не пересказать.

Первые "звоночки" начались весной 1965 года, когда запертые на ночь в отделении милиции "асоциальные элементы" (то есть местные выпивохи) вполне серьезно проинформировали утром стражей порядка о "великом грохотании", слышавшемся из-под земли. Какова была реакция отечественных милиционеров на подобные заявления вообразить не трудно. И хотя шумовые "сигналы" снизу продолжали время от времени поступать, их списывали на галлюцинации и игру воображения. Развязка наступила в ночь на первое мая. Оставшийся в отделении дежурный, позвонив в три часа ночи на дом своему начальнику, четко доложил, что часть милиции провалилась под землю.

Вызванные на следующий день геологи вскоре установили, что под землей имеются две обширные карстовые полости. Оказалось, рухнуть могла не только милиция, но и находившаяся неподалеку средняя школа…

Тем более, не всегда проводится геологическое обследование в сельских районах.

В апреле 1999 года газета "Брянский рабочий" опубликовала репортаж о провалившихся садовых домиках, тихо-мирно стоявших до того в одном из пригородных дачных кооперативов. Провалились они не то чтобы глубоко, но достаточно основательно, — макушки самых высоких яблонь оказались точно на уровне "дневной поверхности"!

А бывает, что людям приходится мириться с существующими под ногами пустотами, даже зная об их потенциальной опасности. Так, обширные карстовые поля имеются вокруг знаменитого озера Баскунчак (в Волгоградской области), где добывается большая часть российской поваренной соли. На ведущей к озеру довольно оживленной автотрассе имеется любопытный дорожный указатель, возможно, единственный в своем роде.

В свете подобных фактов стоит, может быть, внимательнее отнестись и к легендам о провалившихся под землю домах и церквах. Их рассказывают у нас чуть ли не в каждой десятой деревне, и часто с точки зрения логики ничего невероятного в этих историях нет. Если карстовые полости не всегда обнаруживают в наши дни, то что говорить о прошлом, — буровых установок и средств геофизической разведки в распоряжении прежних архитекторов не было.

Нельзя, конечно, не вспомнить о знаменитом граде Китеже. Легенда гласит, что жители его, не пожелав сдаваться безбожным басурманам, обратились за защитой к Богу. Всевышний внял их мольбам и… упрятал город под землю! По одним вариантам сказания, на месте провалившегося города находится ныне озеро Светлояр (Нижегородская область), по другим — Китеж укрыт в высоких холмах, причем жизнь в нем продолжается, и звон колоколов подземного города можно слышать и поныне…

Понятно, что давно нашлись энтузиасты, давшие легенде рациональное и материалистическое толкование. Город, по их мнению, просто рухнул в громадный карстовый провал, позднее заполнившийся водой. С точки зрения геологии ничего невозможного здесь нет, но все же объяснение кажется мне надуманным. Пещера, оказавшаяся "в нужном месте" и разверзшаяся "в нужное время", аккурат перед вражьим нашествием… В окружающем мире вполне достаточно настоящих тайн, зачем же их еще конструировать из ничего?

Примерно то же самое можно сказать и об истории, случившейся в годы Второй мировой войны в городе Дугна Тульской области, — ее рассказал местный житель в письме, опубликованном в 1999 году в газете "Летучий Голландец". По его словам, во время Великой Отечественной войны "ушел под землю" немецкий склад боеприпасов. Фашисты подозревали диверсию, однако, проведя изыскания, пришли к выводу о природном характере явления. Привезли экскаватор, попытались откопать склад, но котлован постоянно заполнялся жидкой глиной…

Впрочем, к этому сообщению я склонен относиться с чуть большим доверием, нежели к байкам про град Китеж, хотя и оно построено по всем правилам мифотворчества: "сама природа защищает отчизну"…

Вообще-то, устные народные рассказы очень часто дают интереснейший материал для размышлений. Полагаю, предыдущие главы уже убедили читателей, каким большим подспорьем могут стать полученные от аборигенов сведения. В качестве примера приведу цитату из написанной в конце XIX века выдающимся русским этнографом и фольклористом С.В. Максимовым монографии:

"Среди Олонецких озер существуют, например, такие, которые временно исчезают, иногда на долгие сроки, но всегда с возвратом всей вылившейся воды в старую обсохлую котловину. В одном озере, в 10 кв. верст величины и до 4 саж. глубины, вся вода исчезает так, что по пустынному полю, бывшему дном, извивается только небольшой ручей, продолжающий течь и под льдом. Пучина другого озера никогда не усыхает окончательно, как в первом, но вода и здесь убывает значительно; к Рождеству лед садится прямо на дно, образуя холмы, ямы и трещины; весной вода наполняет озеро, переполняет его и затем начинает показывать новое чудо — обратное течение. Вода третьего озера, высыхая, уводила с собой куда-то и рыбу, доходившую в озере до баснословных размеров. Рыба снова возвращалась сюда, когда с проливными осенними дождями озеро снова наполнялось водой в уровень с высокими берегами, а иногда и выше. Четвертое озеро высыхало так, что дно его казалось дикой степью: люди ходили здесь как по суше. Однажды, два года кряду, крестьяне косили здесь сено и довольно удачно сеяли овес"[9].

Все эти исчезающие озера находятся, можно сказать, в дальних окрестностях Санкт-Петербурга, однако, насколько известно, детального изучения их (с целью поиска пещер) никогда не проводилось.

В заключение нужно отметить, что к обрушению склонны не только карстовые пещеры, провалы образуются над полостями самого разного происхождения, в том числе и созданными искусственно.

Несколько лет назад все центральные телеканалы показали кадры с обнаружившимся утром во дворе многоэтажного московского дома котлованом. На дно провала вместе с асфальтом отправилась и припаркованная на ночь "тойота"… Образовалась пустота путем вымывания грунта стоками из лопнувших канализационных труб. Впечатляющие воронки появляются над старыми угольными шахтами. Неподалеку от древнего города Козельска на площади в несколько квадратных километров образовался настоящий лунный ландшафт — вся территория покрыта различными блюдцеобразными провалами. Обретающийся на заброшенной шахте сторож уверяет, что не так давно разверзшаяся земля заживо похоронила двух горожан, собиравших над подземными выработками ягоды… Впрочем, я склонен относить такие рассказы к современному фольклору. Как ни неожиданно случаются обвалы сводов пещер, но все же происходят они не мгновенно, сопровождаются звуками и микроземлетрясениями, так что застать врасплох эти явления могут разве что человека спящего.