Российская белая эмиграция в Венгрии (1920 – 1940-е годы)

«…Судя по первым впечатлениям, внешним, по крайней мере, много общего с довоенной Россией» (Генерал А.И. Деникин в Венгрии. 1922–1925 гг.)

Л.И. Петрушева

22 марта 1920 г. бывший Главнокомандующий вооруженными силами на Юге России генерал А.И. Деникин навсегда покинул Россию. Оказавшись в изгнании, он решил посвятить себя написанию «Очерков русской смуты», считая это своим долгом перед соратниками, отдавшими жизнь за белое дело и оказавшимися на чужбине. Сам генерал А.И. Деникин считал работу над «Очерками» главным делом жизни. В июне 1920 г. он заключил договор о публикации «Очерков» с известным издателем Я.Е. Поволоцким, содержавшим в Париже издательство и книжный магазин еще с 1910 г. Однако каждодневный и кропотливый труд над книгой не приносил генералу достатка. Гонорар был невелик. Деникины жили в бедности. Между тем, на попечении генерала была большая семья – жена Ксения Васильевна, маленькая трехлетняя дочка Марина, старый, под 80 лет, дедушка жены, выехавший с ними из России. Кроме того, с Деникиными жили няня Вера, ординарец Павел, Надя Колоколова, сирота, которую приютили Деникины. Как известно, в эмиграцию генерал выехал вместе с детьми генерала Л.Г. Корнилова, Натальей и Юрием, которые фактически стали членами его семьи.

С апреля 1920 г. Деникины жили в Англии, с августа 1920 г. по май 1922 г. – в Бельгии. К этому времени А.И. Деникин написал уже два тома «Очерков». Дороговизна жизни потребовала переезда в страну с более низкой валютой, ведь впереди предстояла работа еще над тремя томами книги. В послевоенной Европе найти страну с относительно легкими условиями жизни было очень непросто. Много трудностей ожидало и с получением виз. Австрийские власти, например, русским беженцам старалась не выдавать даже транзитных виз¹. Тысячи русских эмигрантов в тот период обосновались в Германии, где жизнь была относительно дешевой. Однако генерал Деникин по принципиальным соображениям переезжать в Германию не хотел.

В письме к Н.И. Астрову от 14 февраля 1922 г. А.И. Деникин написал: «Текущий злободневный вопрос – о пристанище. Выяснилось, что в Бельгии сводить концы с концами нельзя. Вопрос о переезде разрешен нами настолько категорически, что квартиру свою сдаем с 1 мая, а если можно будет, то даже с 1 апреля. Выбор небольшой: Чехия, Тироль, Венгрия. Почти остановились на Венгрии. В политическом отношении Венгрия – хоть и бывший наш враг, но нет в нем одиума Германии, видно расположение к русским и не предвидится участия в предательстве, которое назревает со стороны врагов и друзей».²

Еще более, чем условия жизни, А.И. Деникина интересовали политические аспекты, главным из которых было отношение страны проживания к Советской России. В письме к Н.И. Астрову от 29 апреля 1922 г. А.И. Деникин написал: «Вы, вероятно, удивитесь последнему нашему решению. Мотивы разнообразные. Конечно, юг Франции был бы лучше, но Ллойд Джордж гальванизировал большевиков и продлил их бытие. Надо думать о будущем. Во Франции я довольно скоро прогорел бы, в Венгрии возможно вполне приличное существование в масштабе литературного моего заработка. Культурные места там есть… Пока же отношение Венгрии к большевикам наиболее отрицательное. И это хорошо. Итак, рискуем. Что бог даст»³. Н.И. Астров в этот период являлся представителем Российского Земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей (Париж) в Комитете по делам русских беженцев при Лиге наций (Женева). Поэтому Н.И. Астров и С.В. Панина были в курсе условий пребывания русских беженцев в разных странах. Не случайно именно с ними Деникины всегда советовались в вопросах выбора страны проживания. Семья Деникиных сохранила дружеские отношения с Н.И. Астровым, которые сложились еще в России. В эмиграции Н.И. Астров и С.В. Панина неоднократно приходили на помощь А.И. Деникину и его семье. Именно Н.И. Астрову, члену Научного совета Русского заграничного исторического архива в Праге (РЗИА), мы обязаны тем, что свой архив генерал передал в Прагу с учетом того, что этот крупнейший эмигрантский архив собирался для последующей передачи на Родину после падения там большевистской власти.

В дневнике, который К.В. Деникина начала вести в декабре 1921 г. и закончила, к сожалению, уже через полгода, 21 марта 1922 г. появилась запись: «Думали мы, думали куда переселиться. И сначала собирались в Чехию, но в это время их министр Бенеш начал усиленно заигрывать с большевиками, к нему даже для свидания приезжал Раковский. Противно. И потом А[нтон] И[ванович] собирался спросить относительно условий жизни в Чехии у Крамаржа, который к нему раньше очень хорошо, даже восторженно относился. Но Крамарж ничего не ответил, когда отец послал ему свою книгу. И писать ему уже не пришлось. Потом думали в Венгрию. Была я у венгерского посланника. Принял очень любезно, обещал справиться у своего правительства». И далее: «Едем-таки в Венгрию. Главное, визу получили и без ограничений»⁴.

Весной 1922 г. Деникины продали часть имущества и готовились к переезду в Венгрию. В это время в их жизни произошли серьезные изменения. Они были вынуждены расстаться с Надеждой Колоколовой. Еще 6 января 1922 г. К.В. Деникина в письме С.В. Паниной написала: «Уже 3 месяца как Надя удалена из нашего дома по причине ее моральных свойств. Она, живя у нас 2 года, оказалась соглятаем и врагом. Она, где могла и как могла, обливала нас грязью, причем так тонко и умно, что за столько времени, что она жила под одной крышей с нами, мы ничего не знали. Особенно страшно делается, что из Москвы ее отправил Бонч – Бруевич, дочь которого ее подруга»⁵. Отец Н. Колоколовой в свое время командовал Архангелогородским полком. После смерти родителей Надежду и ее брата полк, командиром которого был назначен А.И. Деникин, взял на свое попечение. Н. Колоколова, закончив институт, служила до 1919 г. в кооперативных организациях в Москве. В 1919 г. она приехала в Таганрог, где прожила два года с Деникиными, с которыми и выехала в эмиграцию. Осенью 1921 г. она нашла место компаньонки в бельгийской провинции и покинула семью генерала. Отказались ехать вместе с Деникиными денщик Павел и няня Вера, помогавшие Деникиным в ведении домашних дел. Теперь все домашние заботы легли на плечи самих Деникиных. Дети генерала Корнилова также остались в Бельгии, где заканчивали учебу. Поэтому в Венгрию Деникины поехали вчетвером.

Получив визу, А.И. Деникин выехал из Брюсселя 22 мая 1922 г. Он поехал через Париж и Женеву. В Париже генерал Деникин повидался с М.В. Бернацким, бывшим министром финансов в своем правительстве, в Женеве – с Н.И. Астровым. К.В. Деникина с дочерью и дедушкой поехала через Германию. Этот путь был короче, но генерал решительно отказался ехать через Германию. Семья встретилась в Вене, где Деникины провели два дня. Послевоенная Вена им не понравилась. Они назвали Вену «умирающим городом»⁶. Приехав в Венгрию, Деникины поселились в пансионе в маленьком городке Шопроне недалеко от австрийской границы. Идею устроиться здесь им подал один знакомый венгр еще в Брюсселе. Он уверял, что Шопрон вполне культурный город, в котором имелись театр, университет, трамвай. Деникины не ожидали, что Шопрон окажется куда более провинциальным. «Трамвай, правда, есть, но такой убогий, дребезжащий»⁷, – записала в дневнике 5 июня 1922 г. свои впечатления Ксения Васильевна. И все же Шопрон очень понравился Деникиным. Ксения Васильевна назвала его «богоспасительным городом», «райским уголком». «В Венгрии спокойнее, устойчивее. И хотя бедно, но как-то приветливее»⁸, – написала она.

А.И. Деникин в письме Н.И. Астрову от 21 июня 1922 г. так выразил свои впечатления: «Вот уже три недели прошло в новой стране. Непонимание языка значительно затрудняет возможность познакомиться с ее бытом и нравами. Но судя по первым впечатлениям, внешним, по крайней мере, много общего с довоенной Россией»⁹.

Жизнь в Шопроне была относительно недорогой, что было очень важно для семьи генерала. Однако Деникин еще очень долго здесь не смог приступить к работе над «Очерками». Из Брюсселя не были доставлены чемоданы с архивами и книгами. Венгерский посланник в Брюсселе предложил перевести их дипломатической вализой, но произошла задержка, и их доставили только к середине июля 1922 г. Но, главное, Деникины не могли найти себе квартиру для проживания. Город уже давно не был уединенным местом. Он был переполнен многочисленными беженцами, перебравшимися сюда из отобранных у послевоенной Венгрии областей. Пансион, где были вынуждены жить Деникины, был мало пригоден для работы над «Очерками». Деникины жили в двух комнатах: в одной дедушка, в другой А.И. и К.В. Деникины с дочкой. Комнаты были очень маленькие: на столе не умещались даже две папки с документами. Поэтому свои бумаги Деникин раскладывал вокруг на полу, кровати, чемоданах. Комната освещалась свечами.

И все же 9 августа 1922 г. Ксения Васильевна написала С.В. Паниной: «Зато выйдешь за дверь и все забудешь. Кругом лес, горы, поля. Прелестные прогулки. Воздух – не надышишься. Мариша и дедушка весь день проводят на воздухе. Дочка загорела, поправилась. Ходит босая, полуголенькая, подружилась с венгерскими ребятишками и выкрикивает уже какие-то венгерские слова. Купается в саду в корыте с подругой венгерочкой Магдушкой, одних с нею лет… Бонны у нас нет, Антон Иванович хочет русскую, чтобы Мариша росла русским ребенком»¹⁰.

Вскоре выяснилось, что в Венгрии многие говорят по-русски. Деникины даже слышали, как из ресторана раздавалась песня «Ревет и стонет Днепр широкий», которую пели какие-то студенты¹¹. В Венгрии было много бывших военнопленных, которых А.И. Деникин называл «мои крестники». Участвуя в знаменитом Брусиловском прорыве, Железная дивизия, которой командовал Деникин, захватила в плен немало солдат австро-венгерской армии, после окончания войны вернувшихся домой. «В общем, народ проще и приветливее, чем на культурном и жадном Западе»¹², – сделали вывод о Венгрии Деникины.

Как уже упоминалось, из-за трудностей в поиске меблированной квартиры жизнь долго не налаживалась. «Пока еще не получаем газет, как будто отрезаны от мира»¹³, – отметила в дневнике К.В. Деникина. Поэтому Деникины жили в основном в ожидании писем, газет и журналов. Из них узнавали обо всем: о том, что происходило на Родине, о том, как жили соотечественники в изгнании. Не дожидаясь почтальона, который появлялся только после обеда, так как пансион находился высоко на горе, генерал сам ходил на почту. Писем приходилось ждать долго. Даже из Вены, до которой было 3–4 часа езды по железной дороге, письма шли шесть дней. Это происходило потому, что письма проходили цензуру, поскольку «Венгрия не питала дружбы к своим соседям, которые отхватили от нее по куску»¹⁴. Однажды Антон Иванович получил из Берлина от Аркадия Александровича Иванова, отчима Ксении Васильевны, «большую почту», в которой были 5-ый том «Архива русской революции», журналы «Двуглавый орел» и «Новая русская книга». В 5-ом томе «Архива русской революции» были опубликованы воспоминания генерала П.Н. Краснова «Всевеликое войско Донское» и воспоминания генерала А.П. Филимонова «Разгром Кубанской рады», в которых авторы много места уделили взаимоотношениям с Главнокомандующим вооруженными силами Юга России генералом А.И. Деникиным. П.Н. Краснов и А.П. Филимонов резко критиковали А.И. Деникина за его действия в отношении Донского и Кубанского казачьих войск. Генерал П.Н. Краснов, в частности, утверждал, что принятые Большим Войсковым кругом по его предложению законы «показали ему (А.И. Деникину – Л.П.), что Дон становится на путь самостоятельного строительства, вне зависимости от Добровольческой армии, что он не признает Добровольческую армию за Россию, а Деникина за своего диктатора»¹⁵. Конечно, генерал очень остро переживал незаслуженные обвинения. «Кто такой атаман Краснов – известно. Но от Филимонова не ожидала»¹⁶, – записала в дневнике К.В. Деникина.

Деникины очень пристально следили за событиями, происходившими на Родине. Из газет они узнали о том, что Ленин был очень болен. Любопытна запись по этому поводу в дневнике К.В. Деникиной: «Как будто у него удар или кровоизлияние в мозг. Но большевики как всегда все держат в секрете и слухи разноречивы. “Neue Freie Presse” уверяет, что он уже умер, но что это скрывают. Кто знает, верят ли или нет, и что из этого выйдет. Ведь говорят, Ленин давно отказался от своего «эксперимента», но его держат в опеке. И на Генуэзскую конференцию не пустили. Может, отравили просто, раз он стал им неудобен. Никто не знает правды, что “там” делается»¹⁷.

Не менее пристально Деникины следили за международной политикой. Европейские страны одна за другой признавали Советскую Россию. Это не могло не огорчать. «Неужели мы помрем на чужбине эмигрантами?»¹⁸, – написала К.В. Деникина в письме к мужу в июне 1924 г. из австрийского санатория, прочитав в одной из венгерских газет о том, что Венгрия, как и Германия, должна считать себя признавшей Советскую Россию, поскольку мирные отношения существуют еще с подписания Брестского мира. Деникины понимали, что в этом случае в Венгрии могли измениться условия пребывания русских беженцев.

Из газет и писем сослуживцев Деникины узнали о «заговоре» Русской армии против болгарского правительства, после чего из Болгарии среди других чинов командного состава был выслан генерал А.П. Кутепов, с которым Деникин поддерживал связи в эмиграции. Произошедшее в Болгарии очень сильно огорчило генерала и его жену. 6 июля 1922 г. К.В. Деникина в своем дневнике отметила: «Обидно, что командование подало некоторый повод к этой истории. По-видимому, высылать армию не будут и временно ее оставили в покое. Как хорошо, что полки себя вели спокойно и с достоинством, несмотря на провокационные действия болгар. Бедная, бедная армия, сколько испытаний ей ниспослано, и сколько надо иметь духа через все пронести свое чувство»¹⁹.

Деникины не только получали многочисленные письма или посылки. Многие из друзей и соратников, находясь под впечатлением опубликованных томов «Очерков», приезжали к ним в Венгрию из Софии, Белграда, Берлина и подолгу гостили, вспоминая события Гражданской войны, обсуждая положение русских воинских контингентов в разных странах. Одним из первых посетил А.И. Деникина генерал А.П. Кутепов, с которым много говорили об армии, ее будущем, о созданном генералом П.Н. Врангелем Русском Общевоинском союзе (РОВС). Даже став политическим эмигрантом, Деникин чувствовал себя причастным к судьбе армии. Он считал, что армию необходимо сохранить и не распылять. Но с руководством РОВС отношения у него были очень натянутые. Имея контакты со многими известными и влиятельными членами РОВС, с П.Н. Врангелем и П.Н. Шатиловым Деникин старался не иметь дел. Эта скрытая, а порой открытая конфронтация не могла не разделить русских эмигрантов, одни из которых поддерживали П.Н. Врангеля, другие А.И. Деникина. Много по этому поводу писалось в эмигрантской прессе. Зачастую использовались непроверенные факты. Так, К.В.Деникина упомянула в дневнике о том, что в «Последних новостях» была опубликована телеграмма под заголовком «Врангель у Деникина» о якобы состоявшейся встрече двух генералов в Будапеште. А.И. Деникин был вынужден послать в редакцию опровержение²⁰. В своем дневнике К.В. Деникина рассказала еще об одном факте, свидетельствующем о сложных взаимоотношениях А.И. Деникина и П.Н. Врангеля в эмиграции. Еще в мае 1922 г. в Брюсселе А.И. Деникин получил посылку с надписью «От главнокомандующего Русской армией». Деникины решили, что это альбом с фотографиями о пребывании частей Русской армии в Галлиполи. О возможности такого подарка предупреждал их еще А.П. Кутепов. Однако А.И. Деникин посылки не принял. А.Г. Шапрон дю Ларре, бывший адъютант и генерал для поручений при Деникине, с которым у А.И. Деникина сохранились дружеские отношения и в эмиграции, отправил посылку по почте обратно. Позднее выяснилось, что кроме альбома в посылке было еще и письмо Врангеля на имя Деникина. П.Н. Врангель, решив, что А.Г. Шапрон так поступил самовольно, поскольку А.И. Деникин из Брюсселя уже уехал, послал посылку в Венгрию. Однако генерал А.И. Деникин вновь от подарка отказался, вернув его П.Н. Врангелю через канцелярию руководителя 2-го отдела РОВС А.А. фон Лампе²¹. А.И.Деникин не смог простить П.Н. Врангелю письма, написанного тем в феврале 1920 г., в котором Деникин обвинялся не только в военных поражениях, но и в том, что он цеплялся за власть и не передавал ее тем, кто мог спасти положение. Это письмо было широко распространено в армии и за границей.

Интересны взаимоотношения А.И. Деникина с А.А. фон Лампе, который был близок к кругу генерала П.Н. Врангеля. Как известно, полковник А.А. фон Лампе являлся представителем Врангеля в Дании и Германии, а затем и Венгрии. А.А. фон Лампе постоянно проживал в Берлине, получая из канцелярии от своего помощника В.А. Иловайского отчеты и доклады о положении дел, но несколько раз в год он лично приезжал в Будапешт. 18 августа 1922 г. именно А.А. фон Лампе написал А.И. Деникину письмо, в котором говорилось: «Как доброволец, начавший службу под Вашим водительством, я считаю своим долгом приветствовать Вас, Ваше Высокопревосходительство, с прибытием в Венгрию и вместе с тем поставить Вас в известность, что я и моя канцелярия в Венгрии, в случае, если Вам потребовалось какое – либо содействие, всегда с полной готовностью выполним могущее поступить от Вас поручение»²². Уже 24 августа 1922 г. А.И. Деникин ответил: «Я около 3 месяцев живу в Шопроне, не имея возможности устроиться ввиду квартирного кризиса. В ближайшее время перееду в Будапешт, где, кажется, есть надежда найти квартиру. Благодарю Вас за доброе желание: в случае надобности воспользуюсь Вашим любезным предложением»²³. 21 ноября 1922 г. А.А. фон Лампе и В.А. Иловайский посетили А.И. Деникина в Будапеште. Примечательно, что оба были одеты в военную форму, что должно было означать, что визит носил официальный характер и состоялся с ведома П.Н. Врангеля. Именно во время этой встречи состоялось личное знакомство Лампе с Деникиным. Любопытны записи, касающиеся впечатлений А.А. фон Лампе о генерале Деникине, сделанные Лампе в дневнике в тот же день после завершения визита: «Вошел, встретил неожиданно небольшого роста человека, несколько смутившегося при моем появлении… Трудно передать наш разговор, он не говорил ничего серьезного, интересовался армией и только ею, что понятно и правильно. Мне кажется, что если бы Врангель был с самого начала во главе армии, то результат был бы, может статься, иной. Хотя Деникин очень порядочный человек, но, несомненно, узкий и никакого государственного масштаба не имеет. В общем впечатление провинциальное. Это не диктатор и не повелитель, это честный исполнитель, хотя бы своих собственных решений, но и только»²⁴. Отношения между А.А. фон Лампе и А.И. Деникиным, конечно, не стали тесными. Они состояли в переписке. По мере необходимости А.И. Деникин обращался за помощью к А.А. фон Лампе, и тот ее оказывал.

Деникиным очень понравилась столица Венгрии, куда, не найдя квартиры в Шопроне, в октябре 1922 г. переехала семья. К сожалению, и в Будапеште много времени заняли поиски меблированной квартиры. Об этом 17 октября 1922 г. генерал написал С.В. Паниной: «Гостиничная жизнь лишает меня всякой возможности работать. Почти 8 месяцев я не написал ни одной главы “Очерков” А в них и возможность некоторого душевного успокоения и хлеб. Последний вопрос, впрочем, с надвигающимся крахом издательства Поволоцкого становится весьма сомнительным»²⁵. Были и другие, не менее серьезные неприятности. В этом же письме он написал о том, что «наряду с добровольцами, безропотно томящимися в болгарских рудниках, есть и отбросы беженства, избравшие более легкий хлеб, например, службу в иностранных сыскных отделениях». Генерал считал, что именно им он «обязан тем недостойным и тягостным положением, в котором очутился в первый раз в жизни здесь, в Венгрии». За А.И. Деникиным и его семьей велась постоянная слежка филеров, производилась перлюстрация корреспонденции. Далее в письме говорилось: «Венгерские власти, очевидно, сбитые с толку русскими наемниками, желающими заработать, не отдают себе отчета в моем положении и в полном моем уклонении от политической деятельности. Меня нисколько не беспокоит то, что они у меня прочтут и про меня узнают – синтез всего этого печатается в моих книгах. И вряд ли это может быть интересно для венгерской контрразведки. Но непривычно и глубоко противно, когда копаются в твоей душе чужие руки..»²⁶.

Думается, что были еще и другие причины, по которым за семьей Деникина была установлена слежка. Кроме бывших сослуживцев, часто и подолгу гостивших у Деникина, его несколько раз посещали английские и французские офицеры, члены миссии по установлению новых границ Венгрии, что не могло не вызвать подозрений со стороны венгерской администрации, по понятным причинам враждебно настроенной ко всем представителям Антанты. К тому же обращал на себя внимание уединенный образ жизни А.И. Деникина. Он не прислушался к советам российского посланника в Венгрии П. Волконского нанести визит главе государства адмиралу Хорти. Это также могло быть истолковано как проявление недружелюбия и пренебрежения по отношению к стране, оказавшей генералу гостеприимство²⁷.

Чувствуя себя оскорбленным, Деникин обратился к Астрову с просьбой оказать помощь в переезде во Францию: «Все это вместе взятое побуждает меня искать нового приюта. К большому сожалению и моему, и в особенности моей жены. Потому что народ приветливый, страна изобильна и крона дешевая»²⁸. При этом Деникин просил Н.И. Астрова еще и за семью Л.М. Успенского. Полковник Л.М. Успенский был адъютантом убитого в Константинополе генерала И.П. Романовского. Л.М. и С.С. Успенские приехали в Венгрию в 1922 г. До этого времени Л.М. Успенский жил в Новом Саде в Сербии, где зарабатывал на хлеб чернорабочим. Его жена жила в Константинополе. «Теперь нас, следовательно, компания немалая – 5^ человек»²⁹, – написал А.И. Деникин Н.И. Астрову еще 13 января 1923 г.

Деникины не уехали из Венгрии. После обращения генерала через русского военного представителя к руководству военного ведомства страны слежка прекратилась. К тому же, без подобранной заранее квартиры ехать не решались. Квартиры во Франции были в дефиците и стоили очень дорого. Как уже упоминалось, Деникиным удалось снять маленький домик с садом в самом Будапеште. Для маленькой дочери была найдена няня. А.И. Деникин с головой ушел в работу над книгой, жена помогала ему в этом, была читателем и критиком, перепечатывала текст на машинке. Правда, жизнь легкой не стала. Как и раньше, еще в Бельгии, приходилось вести свое деревенское хозяйство с курами, утками, огородом. Деникин таскал дрова и уголь, топил печи, убирал квартиру. Но все это приходилось делать, так как именно деревенское хозяйство помогало выжить. Правда, денег все равно не хватало. В это время и в Венгрии стал проявлять себя экономический кризис. Все стало дорожать. От няни пришлось отказаться. Из Будапешта Деникины были вынуждены переехать в маленькую деревушку „Balatonlelle” на озере Балатон. Деникины поселились в небольшом домике и вновь занялись ведением деревенского хозяйства. Они даже зиму провели здесь, чем удивили хозяйку, поскольку дом, который они снимали, был совсем неприспособленным для этого. Но главным было то, что здесь Деникин мог работать над «Очерками».

Всего за первые шесть лет эмиграции А.И. Деникин написал пять томов «Очерков». Из них в Венгрии были написаны три тома. Но трудностей в этой работе было немало. Связаны они были не только с условиями жизни. А.И. Деникина не могли не волновать его сложные взаимоотношения с Я.Е. Поволоцким, постоянно нарушавшим издательский договор. Задерживалось издание «Очерков» на русском, а также на английском и французском языках, снижался размер авторского гонорара. А.И. Деникин часто жаловался по этому поводу. В письме Н.И. Астрову 13 января 1923 г. он написал: «С Поволоцким соглашение, по-видимому, не состоится, придется вести судебный иск. Тяжело и неприятно. Я согласился на уменьшенный вдвое гонорар, лишь бы цена книги была доступной для читателя. Поволоцкий издевается: предлагает письменно maximum продажной цены за II том – сначала 12 фр[анков], потом 15. На деле же взвинтил цену первого тома до 50 фр[анков] и второго до 33 фр[анков]. Эта игра его убивает книги и фактически прекращает их распространение, в особенности на Балканах»³⁰. В марте 1923 г. присяжный поверенный Г.Е. Фиалковский и М.В. Бернацкий, доверенные лица А.И.Деникина, решили официально предъявить Я.Е. Поволоцкому ультимативные требования урегулировать финансовые вопросы. В случае отказа они намеревались предъявить Поволоцкому судебный иск³¹. Неизвестно, дошло ли дело до суда, но летом 1923 г., когда генерал заканчивал 3-ий том «Очерков», ему пришлось порвать отношения с Поволоцким. Н.И. Астров и С.В. Панина оказали А.И. Деникину помощь в поиске другого издателя. Напомним, что 1-ый и 2-ой тома были изданы в Париже в издательстве Поволоцкого в 1921 и 1922 гг., 3-ий и 4-ый тома – в издательстве «Слово» в Берлине в 1924 и 1925 гг., 5-ый том – в издательстве «Медный всадник» в Берлине в 1926 г., поскольку издательство «Слово» закрылось. Н.И. Астров и С.В. Панина содействовали изданию «Очерков» на французском и английском языках. Более того, С.В. Панина стала по просьбе А.И. Деникина переводчиком 2-го тома «Очерков» на французский язык. 1-ый том был переведен А.Г. Пашковой, но редакторы остались недовольны качеством перевода. Издателем на французском языке был Я.Е. Поволоцкий, издателем на английском языке – Браун.

Кроме первой книги, написанной по памяти как воспоминания, остальные генерал Деникин написал в виде «Очерков», используя огромное количество документов и воспоминаний соратников. В распоряжении генерала были документы канцелярии Особого совещания при Главнокомандующем вооруженными силами Юга России, вывезенные за границу. Кроме того, с согласия П.Н. Врангеля была удовлетворена просьба А.И.Деникина о передаче ему архива Генерал-квартирмейстерской части за период, когда Главнокомандующим ВСЮР был генерал Деникин. Документы были привезены Деникину из Сербии А.А. фон Лампе (В 1935 г. при передаче А.И.Деникиным своего личного архива в РЗИА им были одновременно переданы и эти два комплекса документов – Л.П.).

На призыв генерала А.И. Деникина прислать ему документы и свои заметки и воспоминания откликнулись очень многие из числа его соратников. Среди них был, конечно, и Н.И. Астров, который в свое время возглавлял Малое совещание при Главнокомандующем ВСЮР. В письме от 4 февраля 1922 г. к нему А.И. Деникин написал: «Я приступаю к составлению 3-го тома «Очерков русской революции». Желая осветить возможно полно, объективно и правдиво деятельность армии и правительства, обращаюсь к Вам с просьбой: не найдете ли возможным сообщить мне данные об общем направлении деятельности Особого совещания и, в частности, тех важнейших мероприятий, в прохождении которых Вы принимали непосредственное участие»³².

Среди тех, кто предоставил документы Деникину, был и А.А. фон Лампе. По просьбе Деникина он присылал подшивки газет «Россия» и «Великая Россия» за 1918 г. Как известно, фон Лампе к этому времени имел достаточно большое собрание документов. Он собирался издавать сборник документов и воспоминаний участников белого движения под названием «Белый архив». Еще в начале 1920-х гг. генералом Врангелем ему были переданы некоторые документы. Много документальных материалов А.А. фон Лампе собрал по собственной инициативе. Из-за отсутствия средств он начал издание серии под названием «Белое дело» лишь в 1926 г.

А.И. Деникин очень критично и требовательно относился к своей работе над «Очерками». Нередко написанный материал он давал для прочтения другим участникам событий и в первую очередь Н.И. Астрову. Его замечания генерал очень ценил. Об этом свидетельствует письмо Деникина, которое он написал Астрову 14 февраля 1922 г., и в котором говорилось: «Прочел с глубоким интересом первую критику моей книги. Тонкий анализ не только содержания, но и скрытых от читателя переживаний и мучений автора. Не могу только отрешиться от впечатления, что чувство доброжелательства останавливает иногда разящую десницу критика»³³.

Публикация «Очерков русской смуты» стала заметным событием в жизни российской эмиграции и вызвала многочисленные отзывы, как благожелательные, так и критические. Как известно, высокую оценку «Очеркам» дали П.Н. Милюков, И.А. Бунин, М.А. Алданов. 6 июля 1922 г. К.В. Деникина записала в дневнике: «Дня три тому назад пережили мы приятную минуту, у меня до сих пор, как вспомню об этом, тепло на душе. Получил А[нтон] И[ванович] книгу от И. Бунина с такой хорошей надписью. Когда появилась первая книга Очерков А[нтон] И[ванович] как-то сказал мне: Вот чье мнение мне очень хотелось бы знать – это Бунина. Я еще приставала к нему – пошли ему книгу, он ответит письмом. Но он не захотел. И вот Бунин первый это сделал»³⁴. Высокую оценку дал и генерал П.А. Кусонский. В своем письме к А.А. фон Лампе от 10 апреля1924 г. он написал: «Прочел и я 3 том Антона Ивановича и в восторге от этого капитальнейшего и беспристрастного, правдивого труда. Мне даже не бросились в глаза мелочи, вроде выпадов против Лисового…»³⁵. В ответном письме А.А. фон Лампе был более сдержан в своей оценке: «А все-таки 3 том А.И. Деникина менее объективен, чем первые два! Я только боюсь, чтобы 4 и 5 не пошли в том же направлении. а читать-то нам становится все интереснее и интереснее.»³⁶.

Как известно, в двух томах «Очерки» вышли в СССР. 26 июля 1922 г. К.В. Деникина в своей последней записи в дневнике отметила: «В одном из номеров «Новой русской книги» прочли, что в журнале «Былое», который издается в Петрограде, появилась статья Щеголева «Генерал Деникин как историк русской революции». Антон Иванович никак не ожидал, что его читают «там». В несчастной, дорогой нашей Родине! И не только читают, но и пишут об этом открыто. Это странно! Положим, что пишут, мы не знаем»³⁷. Деникины написали А.А. Иванову в Берлин, чтобы тот достал им этот номер журнала.

Издание «Очерков русской смуты» А.И. Деникина широко обсуждалось многочисленными читателями в разных странах. Это заставило генерала П.Н. Врангеля еще в декабре 1921 г. в Константинополе с помощью секретаря Н.М. Котляревского приступить к написанию своих воспоминаний, которые были закончены в декабре 1923 г. в Сремских Карловцах. Главным мотивом этой работы, безусловно, стала необходимость отстоять свою позицию в конфликте с генералом А.И. Деникиным. В 1926 г. Врангель начал готовить свои мемуары к публикации в «Белом деле», издававшемся А.А. фон Лампе. Однако воспоминания смогли увидеть свет лишь в 1928 г. Они вышли под названием «Записки генерала П.Н. Врангеля». В 1929 г. «Записки» были изданы на английском языке, в 1930-м на французском языке. В апреле 1930 г. на страницах журнала «Иллюстрированная Россия» были опубликованы выдержки из «Записок», касавшиеся взаимоотношений двух генералов. А.И. Деникин на страницах этого же журнала в мае-июне 1930 г. поместил статью «Мой ответ», в которой утверждал, что он так долго молчал и не отвечал на выпады Врангеля, чтобы не подрывать «авторитета лица, возглавившего армию в тяжкие периоды ее жизни – Крыма, Галлиполи и первоначальное переселение на Балканах»³⁸. Но после смерти генерала Врангеля А.И. Деникин посчитал возможным ответить на обвинения, выдвинутые против него, в том числе и в «Записках». В своей статье Деникин подтвердил попытки Врангеля «войти в непосредственные сношения» в 1922–1924 гг., когда Деникин проживал в Венгрии, «попытки, которые, не веря в их искренность», Деникин оставил без ответа³⁹. Статья Деникина возмутила издателя «Записок» А.А. фон Лампе, и он опубликовал в газете «Новое время» в Белграде свою статью «Врангель-Деникин (Свидетельские показания)». Главный вывод статьи сводился к тому, что «генерал Деникин теперь пытается осквернить могилу почившего вождя, погребенного всенародными усилиями русской эмиграции…»⁴⁰. В письме к Н.Н. Чебышеву от 29 июня 1930 г. А.А. фон Лампе написал: «Но на этот раз я не выдержал, и пусть мелко и “невеликодержавно”, но обрисовал современную физиономию генерала А.И. Деникина, который катится влево. Я в Венгрии был лоялен к генералу Деникину, но выдержать более невозможно»⁴¹. Дальнейшего развития полемика не получила, поскольку было очевидно, что она приносила вред делу объединения эмиграции.

Несмотря на более дешевую жизнь в Венгрии, Деникины были по-прежнему очень стеснены в средствах. Деньги требовались на лечение Ксении Васильевны, у которой была язва желудка. Во время обострения болезни она испытывала сильнейшие боли и была вынуждена посещать врачей, лечиться в санаториях в Венгрии и Австрии, а это было очень дорого. Когда жена уезжала на лечение, Антон Иванович оставался один с маленькой дочкой и старым дедушкой. Вся домашняя работа ложилась на его плечи. Поэтому, во время своих отъездов К.В. Деникина не могла не волноваться за своих родных и часто писала домой подробные письма. В июне 1924 г. она ездила в санаторий в Австрию, где пробыла около месяца. За это время она написала мужу двенадцать писем.

Много забот и внимания требовала к себе мать Ксении Васильевны, Елизавета Александровна, которая со своим вторым мужем полковником Аркадием Александровичем Ивановым жила в Берлине. Она была больна раком желудка. К.В. Деникина часто оставляла семью на мужа, и еще из Бельгии, а затем из Венгрии ездила к больной, умирающей матери. Для Деникиных неизлечимая болезнь Елизаветы Александровны была огромной трагедией. В сложном положении находился и отчим Ксении Васильевны. По этому поводу А.И. Деникин обращался за помощью к А.А. фон Лампе. В письме от 20 сентября 1922 г. он просил А.А. фон Лампе оказать содействие полковнику, оказавшемуся в труднейшей ситуации, к тому же не знавшему языка, в том, чтобы найти человека, который мог поддержать его в горе и помочь ему в делах. В письме от 19 октября 1922 г. Деникин благодарил фон Лампе за своевременную помощь А.А. Иванову, а также сообщил о том, что 18 октября 1922 г. Елизавета Александровна умерла. В этой связи он просил выдать полковнику необходимую сумму денег на похороны, так как осуществить перевод денег в Берлин без проволочек было невозможно. Давали себя знать «драконовские правила» пересылки валюты из одной страны в другую. Выданную сумму А.И. Деникин обязался «вернуть безотлагательно». А.А. Иванов за деньгами не обратился⁴².

Очень много беспокойства Деникиным доставил и поиск оставшегося в России отца Ксении Васильевны, Василия Степановича Чижа. Сразу после отъезда из России Деникины не предпринимали мер к розыску, боясь привлечь к нему внимание советских властей. Но когда в России начался страшный голод, Деникины начали искать В.С. Чижа по всем известным адресам в Москве и Крыму. Помощь в поиске, конечно, оказали Н.И. Астров и С.В. Панина. В.С. Чижа нашли в Крыму в Симферополе (по другим сведениям, в Феодосии). Измученная долгим отсутствием вестей от отца, К.В. Деникина, используя всякую возможность, при содействии С.В. Паниной стала посылать в Крым через соответствующую организацию – АРА посылки с едой, с одеждой и обувью. Как потом написал дочери В.С. Чиж, ее посылки спасли ему жизнь.

В Венгрии Деникиных часто навещали дети генерала Л.Г. Корнилова. Деникины всегда принимали участие в их жизни. К.В. Деникина называла Наталью и Юрия Корниловых «мои большие дети». Деникиным пришлось найти учителя для Юрия и оплачивать его частные уроки по французскому языку. Это было необходимо для того, чтобы он мог посещать бельгийскую школу. Наталью Деникины любовно называли Талочкой. При переезде семьи Деникиных в Венгрию Корниловы, как уже упоминалось, остались в Брюсселе. В феврале 1924 г. К.В. Деникина ездила в Брюссель на свадьбу Натальи Корниловой и Алексея Шапрон дю Ларре. Свадьба состоялась 16 февраля 1924 г. На нее были приглашены 100 человек гостей. Ксения Васильевна была посаженной матерью, а генерал А.П. Кутепов был посаженным отцом⁴³. Деникины и Шапроны часто переписывались. Наталья выполняла многочисленные поручения Деникина, посылала ему документы, книги и газеты для «Очерков», разыскивала адреса однополчан.

Конечно, тихая спокойная жизнь в Венгрии не могла не отрывать Деникина от жизни русской эмиграции. Он выезжал в Париж, Брюссель, чтобы выступить с докладами перед русской эмиграцией, но это бывало нечасто. Уединенный образ жизни стал постепенно тяготить генерала, хотя и с Венгрией, которую Деникины полюбили, было трудно расстаться. Между тем, работа над «Очерками русской смуты» была практически закончена. Предлогом для переезда послужило письмо от Алексея Шапрона, в котором он уговаривал Деникиных вернуться в Бельгию. В середине 1925 г. Деникины переехали в Бельгию. Но уже весной 1926 г. они уехали во Францию, Мекку русской эмиграции, где прожили почти двадцать лет.

О жизни в Венгрии, с которой судьба связала Деникиных на три года, известно не так много. Немногочисленные документальные материалы, имеющиеся в распоряжении современных историков, содержат много высказываний и о других странах, в которых Деникины побывали в годы своего беженства. Однако в этих документах вряд ли найдется столько же теплых слов, сколько их было высказано в адрес Венгрии и венгерского народа.

¹ ГА РФ. Ф. Р-5827. Оп. 1. Д. 514. Л. 56 об.

² ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 674. Л. 38 об.

³ Там же. Л. 47–47 об.

⁴ ГА РФ. Ф. Р-5827. Оп. 1. Д. 514. Л.55–56.

⁵ ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 1094. Л. 1 или 11 об.

⁶ Грей М. Мой отец генерал Деникин. М. 2003. С. 243.

⁷ ГА РФ. Ф. Р-5827. Оп. 1. Д. 514. Л. 61.

⁸ Там же Л. 61об.

⁹ ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 674. Л. 51

¹⁰ ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 1094. Л. 3 об.

¹¹ ГА РФ. Ф. Р-5827. Оп. 1. Д. 514. Л. 70 об.

¹² Там же. Л. 70 об.

¹³ Там же. Л. 62.

¹⁴ Там же. Л. 68 об.

¹⁵ Архив русской революции. Т.5. Берлин. 1922. С. 198.

¹⁶ ГА РФ. Ф. Р-5827. Оп. 1. Д. 514. Л. 69.

¹⁷ Там же. Л. 62.

¹⁸ ГА РФ. Ф. Р-5827. Оп. 1. Д. 517. Л. 36.

¹⁹ ГА РФ. Ф. Р-5827. Оп. 1. Д. 514. Л. 68–68 об.

²⁰ Там же. Л. 72.

²¹ Там же. Л. 71 об.

²² ГА РФ. Ф. Р-5853. Оп. 1. Д. 9. Л. 157.

²³ Там же. Л. 158.

²⁴ Там же. Л. 129–130.

²⁵ ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 1093. Л. 13–13 об.

²⁶ Там же. Л. 13–13 об.

²⁷ Лехович Д.В. Белые против красных. Судьба генерала Антона Деникина. М. «Воскресенье».

1992. С. 287.

²⁸ ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 1093. Л. 13 об.

²⁹ ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 674. Л. 60 об.

³⁰ Там же. Л. 61 об.

³¹ Там же. Л. 62.

³² Там же. Л. 42.

³³ Там же. Л. 38.

³⁴ ГА РФ. Ф. Р-5827. Оп.1. Д. 514. Л. 72.

³⁵ ГА РФ. Ф. Р-5853. Оп. 1. Д. 15. Л. 122.

³⁶ Там же. Л. 123.

³⁷ ГА РФ. Ф. Р-5827. Оп. 1. Д. 514. Л. 72.

³⁸ ГА РФ. Ф. Р-5853. Оп. 1. Д. 81. Л. 33.

³⁹ Там же. Л. 33.

⁴⁰ Там же. Л. 4 об.

⁴¹ Там же. Л. 88.

⁴² ГА РФ. Ф. Р-5853. Оп. 1. Д. 9. Л. 264.

⁴³ ГА РФ. Ф. Р-5913. Оп. 1. Д. 517. Л. 36–37.