Российский крупный бизнес: первые 15 лет. Экономические хроники 1993-2008 гг.

5.1 Выход на мировой финансовый рынок

Рассматриваемое время стало периодом активного и расширяющегося взаимодействия российского бизнеса с мировым финансовым рынком. И если в конце 1990-х — начале 2000-х гг. вектор этого взаимодействия был направлен из России, а само оно носило формы бегства капитала, то в середине 2000-х гг. ситуация изменилась на противоположную. В 2005 г. приток капитала в Россию впервые превысил его отток. Это произошло в результате почти двукратного по сравнению с предыдущим годом роста объема средств, привлеченного российскими банками и нефинансовыми предприятиями в виде инвестиций, займов и кредитов. В 2006 г. чистый приток капитала составил уже 41,6 млрд долл., а в 2007 г. — 82,3 млрд долл. [38] В 2007 г. Россия впервые появилась в списке Earnst & Young наиболее инвестиционно привлекательных стран, причем сразу на пятом месте (после Китая, США, Индии и Германии).

Такая динамика была обусловлена двумя факторами — высокими темпами роста российской экономики в 2000-е гг. и массированным притоком капитала на все развивающиеся рынки. Заметим, однако, что структура этого притока была в России нетипичной. Если в среднем по миру более половины средств направлялось на инвестиции и лишь немногим более трети — на кредиты и займы, то в России именно долговой механизм оказался превалирующим.

Напомним, что впервые крупный российский бизнес вышел на мировые финансовые рынки именно в качестве заемщика. Произошло это в 1995 г., а инструментом стали синдицированные кредиты. Это главным образом кратко— и среднесрочный инструмент (сроки не превышают трех лет) [39]. В 1997 — первой половине 1998 г. начались размещения еврооблигаций. Они, с одной стороны, позволяют привлечь «длинные» деньги (в частности, «Газпром» в 2005 г. сумел разместить тридцатилетние бумаги), а с другой — являются более «демократичным» механизмом, доступным большему числу заемщиков. До кризиса, начавшегося в августе 1998 г., их проводили как банки (четыре выпуска на общую сумму 825 млн долл.), так и компании реального сектора — нефтяные (четыре выпуска, на 1 млрд долл.), электроэнергетические (два выпуска, около 300 млн долл.) и телекоммуникационные (один выпуск на 150 млн долл.). Однако тогда сколько-нибудь серьезного влияния на отечественную экономику все это не оказало.

В результате кризиса 1998 г. российские заемщики на два года ушли с мировых финансовых рынков и вернулись лишь в 2000 г. После короткого восстановительного периода 2000–2002 гг. объем средств, привлеченный в виде синдицированных кредитов и выпусков еврооблигаций, по нашим оценкам, ежегодно с 2004 до 2007 г. увеличивался в среднем на 70 %. По данным Всемирного банка, российские компании в 2004 и 2005 гг. стали рекордсменами среди развивающихся стран по объему заимствований, привлеченных у иностранных банков, оставив далеко позади даже такие экономики, как Бразилия, Индия и Китай. В 2005 г. российский бизнес также опередил другие развивающиеся страны по объемам средств, привлеченных в виде облигаций.

Другая российская особенность — доминирование в структуре внешнего долга государственных компаний [40]. По разным оценкам, от половины до трех четвертей общего объема заимствований за рубежом обеспечили «Газпром», «Роснефть», «Совкомфлот», РЖД, «Транснефть», «Алроса». При этом крупнейшие займы — кредит «Газпрому» на 13 млрд долл. в 2005 г. на покупку «Сибнефти» и кредит «Роснефти» на 6 млрд долл. на приобретение «Юганскнефтегаза». То есть заемные средства служили прежде всего источником финансирования сделок по слиянию и поглощению, а не инвестиций в производство. Из банков же основными заемщиками стали также государственные Сбербанк и Внешторгбанк. Но они как раз занимали на мировых рынках главным образом для того, чтобы кредитовать российский частный бизнес.

Однако, несмотря на доминирование крупнейших заемщиков, с 2004–2005 гг. можно говорить и о том, что синдицированные кредиты и выпуски еврооблигаций на десятки и сотни миллионов долларов стали доступны для любых достаточно успешных и известных в мире субъектов российского бизнеса. И даже для тех, кому просто удалось убедить кредиторов в перспективности своих проектов или выбранного направления деятельности.

Если рассматривать отраслевое распределение российских заемщиков, то это уже не только банковский сектор, ТЭК и металлургия (хотя они и являются лидерами), но и представители многих других видов бизнеса. В частности, еврооблигации (в том числе CLN) размещали девелоперы, торговцы фруктами и даже владельцы казино.

Что касается акционерного финансирования — с помощью IPO или SPO, — то впервые российские эмитенты вышли на международные финансовые рынки в середине 1990-х гг., т. е. практически одновременно с российскими заемщиками, однако сколько-нибудь значимое развитие этот механизм получил только через десятилетие, и объемы привлеченных с помощью него средств пока несопоставимы с теми, которые были привлечены на возвратной основе.

Первыми в 1995 г. разместили свои акции молодые и не слишком известные тогда компании «Вымпелком» и SUN Brewing (ныне Sun InBev). Следующие единичные размещения состоялись в 2000 г. В 2004 г. их было уже пять, однако общий объем не дотянул до 1 млрд долл. В 2005 г. этот порог был преодолен, причем как по общему объему эмиссий, так и по размеру одной трансакции (IPO АФК «Система» на 1,6 млрд долл.). Авторитетное издание EuroWeek отметило, что по активности в этой области Россия в 2005 г. заняла третье место в мире, уступив лишь Гонконгу и Китаю. В 2006 г. миллиардных размещений было три, причем IPO «Роснефти» на 10,7 млрд долл. стало пятым по объемам среди всех мировых IPO. В результате Россия, по данным «Ренессанс Капитал», заняла пятое место в мире по объему IPO, с учетом SPO — девятое. 2007 год был годом очередных сверхкрупных размещений — состоялись IPO Внешторгбанка на 8 млрд долл. и SPO Сбербанка на 8,8 млрд долл. Активно выходить на биржу стали девелоперы, строители, генерирующие компании электроэнергетики.

Ситуация с IPO и SPO аналогична ситуации с долговым финансированием: по объему здесь доминировали ТЭК, металлургия и банки, но свои акции стали активнее размещать компании самых разных размеров и из самых разных отраслей, в том числе тех, в которых россиянам далеко до мирового уровня, например автомобилестроения («Северсталь-Авто»), парфюмерной промышленности («Калина»), информационных технологий (Rambler), маркетинга (IMS Group).

Излюбленная биржа для россиян — Лондонская (LSE — London Stock Exchange). В середине 2007 г. на ее основной площадке обращались акции тридцати отечественных компаний [41], на альтернативной (AIM, создана для небольших и новых компаний) — еще двадцати одной. На американских биржах (NYSE и NASDAQ) листинг прошли восемь российских эмитентов. Популярность LSE объясняется просто: на международных биржах можно привлечь значительно больший объем средств, чем внутри страны, и получить более высокую оценку компании. Проводить же IPO на американских биржевых площадках стало сложнее и дороже после ужесточения в США регулирования рынка ценных бумаг. Эта ситуация вынудила российские власти заступиться за отечественный рынок ценных бумаг. В 2006 г. вступили в силу правила ФСФР, в соответствии с которыми не менее трети общего объема эмиссии необходимо размещать внутри страны.

На наш взгляд, рутинизация практики IPO российских компаний стала качественно новым этапом взаимодействия с мировым финансовым рынком. IPO, во-первых, предполагают существенно более высокий уровень доверия иностранных инвесторов, во-вторых, требуют приближения отечественных эмитентов к «международным стандартам», в-третьих, означают, что российские собственники готовы расстаться с частью контроля над своими активами.

Суммарный объем средств, привлеченный в виде синдицированных кредитов, еврооблигаций, а также с помощью размещения акций, представлен на рис. 5.1.

Рис. 5.1. Средства, привлеченные российскими заемщиками и эмитентами

1. В качестве источников информации были использованы официальная статистика Банка России, оценки авторитетных специализированных агентств, компаний и организаций (Всемирный банк, Thomson Financials, Merges.ru, Offerings.ru, Cbonds.ru), а также участников рынка. При этом цифры из различных источников часто не совпадали, однако расхождение, как правило, находилось в рамках статистической погрешности. Только один раз — при оценке синдицированных кредитов в 2005 г. — данные двух использованных источников — Всемирного банка и Банка Москвы — разошлись радикально (на рис. 5.1 отражен оптимистичный вариант Всемирного банка).

2. В качестве долговых ценных бумаг мы рассматривали только номинированные в иностранной валюте (еврооблигации, CLN). IPO и SPO нами не делились на те, которые проходили на российских и на западных площадках, потому что, во-первых, подавляющий объем средств привлекался на Западе, а во-вторых, даже в размещениях на российских биржах, по весьма распространенному мнению, активно участвовали иностранные инвесторы.

С развертыванием мирового финансового кризиса во второй половине 2008 г. возможности привлечения сколько-нибудь масштабного финансирования в любых формах для российских компаний закрылись. Насколько радикально и на какое время — гадать не будем. Отметим лишь, что, на наш взгляд, это связано не с изменением отношения инвесторов к России, а с изменением ситуации в мире в целом.

5.2 Интернационализация российского бизнеса

В рассматриваемый период на качественно новый уровень вышла интернационализация российского бизнеса. Этим словосочетанием мы обозначаем два процесса. Во-первых, появление у российских компаний и предприятий стратегических иностранных инвесторов. Во-вторых приобретение российскими компаниями производственных активов в других странах (причем речь идет о таких активах, которые либо включаются в их технологические цепочки, либо дополняют их). Заметим, что оба процесса развиваются параллельно и в 2007 г. суммы покупок иностранцами российских активов практически сравнялись с расходами россиян на прибретение активов за рубежом (23,6 и 23,3 млрд долл. соответственно против 9,1 и 6,8 млрд долл. в 2006 г. [42]).

В макроэкономической статистике показателем, наиболее адекватно отражающим стратегический интерес мирового бизнеса к стране, являются прямые иностранные инвестиции (ПИИ). В России официальная статистика по ПИИ предоставляется Центральным банком и Федеральной службой государственной статистики (Росстат). Размер ПИИ, рассчитываемый ими, не совпадает. Дело в методике: в отличие от Росстата Центральный банк учитывает средства, реинвестированные уже работающими в России иностранными компаниями. Кроме того, Росстат не учитывает ПИИ, направленные в финансовый сектор.

В 2000-е гг. ПИИ в Россию выросли на порядок. Если в 2000 г. они составляли 2,7 млрд долл., то в 2007 г. — уже 27,8 млрд долл. по данным Росстата и 47,1 млрд долл. по данным Центрального банка РФ. По оценке UNCTAD [43], в 2007 г. по объему привлеченных ПИИ Россия заняла седьмое место в мире и третье — среди развивающихся стран (пропустив вперед только Китай и Гонконг).

Заметим, что если до 2005 г. включительно данные Центрального банка и Росстата различались незначительно, то в 2006–2007 гг. объемы ПИИ, рассчитанные ЦБ, стали существенно превышать показатели Росстата [44]. Причина заключается в резком увеличении реинвестированной прибыли, которая, по нашим оценкам, в 2006–2007 гг. достигла 45–50 % ПИИ в нефинансовый сектор. В банковском секторе на реинвестиции в 2007 г. пришлась четверть ПИИ.

Наиболее привлекательным для иностранных компаний в рассматриваемый период оставался ТЭК. По оценкам UNCTAD, в 2007 г. в него была направлена почти половина всех ПИИ в страну. Рекордная сделка здесь — создание в 2003 г. компании ТНК-ВР, 50 % акций которой за 6,75 млрд долл. получила «большая» ВР. Она замкнула десятку крупнейших мировых слияний и поглощений с 1987 по 2006 г. А уже в 2007 г. произошло еще два сопоставимых события — покупка концерном E.ON 69 % акций ОГК-4 за 5,9 млрд долл. и «Энинефтегазом» активов ЮКОСа за 5,8 млрд долл. В целом же миллиардные покупки и проекты в ТЭК уже стали нормой.

Однако по числу сделок и влиянию иностранного капитала лидером является, по-видимому, АПК. И хотя в его «классических» отраслях (зерно, сахар, растительное масло, консервы, мясо и пр.) пока еще доминируют отечественные производители, им приходится конкурировать с успешно закрепляющимися в стране транснациональными гигантами, такими, как американские Cargill и Bunge, французские CECAB, Bonduelle и Louis Dreyfus. А вот производство соков, шоколада, пива и табака уже находится под полным или почти полным контролем иностранного капитала.

Первой в этой ситуации оказалась табачная промышленность, в которой мировые лидеры доминировали еще в 1990-е гг., а в 2005 г. окончательно завершили ее оккупацию. В следующем году судьбу табачной промышленности разделила пивоваренная. Она оказалась практически полностью поделена между глобальными игроками: InBev, Carlsberg, Heineken и Efes. (Единственное исключение среди крупных производителей — московское «Очаково», являющееся семейной компанией.)

Решающий перевес в производстве соков иностранные производители получили в начале 2008 г. Американская PepsiCo приобрела лидера российского рынка — ОАО «Лебедянский» (доля на рынке в 2007 г. — 27 %). Второй крупнейший производитель соков — «Мултон» (21,5 %) — с 2005 г. принадлежит Coca-Cola, а занимающий четвертое место «Нидан Соки» (16 %) с 2007 г. контролируется британским инвестфондом Lion Capital.

В производстве шоколада и изделий из него сильные российские позиции пока обеспечивают концерн «Объединенные кондитеры» (бренды «Бабаевский», «Рот Фронт», «Красный Октябрь») и ряд региональных фабрик. Однако все новые серьезные бренды находятся в руках иностранцев: Nestle («Россия», «Рузанна» и др.), Kraft Foods («Покров»), Wrigley («Коркунов»).

На наш взгляд, переход под иностранный контроль четырех описанных отраслей, хотя они и работают на внутренний рынок, имеет весьма веские объективные причины. Во-первых, все они используют иностранное оборудование и технологии и без этого выпускать конкурентоспособную продукцию не могут. Во-вторых, у всех, за исключением пивоваренной отрасли, основное сырье импортное. В-третьих, что касается пива и табака, то у отечественного потребителя с очень давних времен представление о высоком качестве прочно ассоциировалось (и ныне ассоциируется) с иностранными брендами (даже если из-за соотношения цена — качество он выбирает отечественную марку).

За пределами АПК есть более крупная отрасль, переход которой в руки иностранцев почти завершился, — целлюлозно-бумажная промышленность. Это произошло в результате покупки лидером мирового рынка — американской International Paper — 50 % акций Группы «Илим» (точнее — ее материнской структуры Ilim Holdings), крупнейшего отечественного производителя, объединяющего комбинаты в Котласе, Братске и Усть-Илимске. Еще раньше стратегических иностранных собственников получили другие ведущие целлюлозно-бумажные комбинаты — Светлогорский (та же International Paper), Сыктывкарский и Архангельский. В руках российских бизнес-структур, среди которых есть и крупнейшие, остались лишь второстепенные предприятия.

Здесь все объясняется столь же просто. Отрасль ориентирована в основном на экспорт, поэтому, чтобы сохранить свои позиции в мире, она нуждается в модернизации, которая прежде всего радикально уменьшит разрушительное воздействие на окружающую среду. При этом подтверждение необходимого уровня экологичности должно исходить от авторитетных для внешнего мира источников, к каковым ни российские компании, ни российские власти не относятся.

На наш взгляд, в перспективе иностранцы могут «занять» и ряд других отраслей. Например, когда будут реализованы все проекты по созданию иностранных сборочных мощностей и планы по продаже пакетов акций крупнейших российских заводов в автомобилестроении, российский бизнес окажется здесь маргиналом. Менее определенны перспективы страхования, однако тенденция вытеснения отечественных игроков также четко прослеживается. Только за 2007 г. немецкие Аllianz, Zurich Financial Services и французская группа Axa взяли под контроль таких известных страховщиков, как РОСНО, «РЕСО-Гарантия», НАСТА и «Прогресс-Гарант».

В банковской сфере ничего похожего произойти не может. В обозримой перспективе доминировать там будет отечественный капитал, а доля иностранцев будет жестко контролироваться Центральным банком. Тем не менее в совокупном уставном капитале банковской системы она в 2007 г. превысила 25 %, увеличившись за пять лет в 5 раз [45]. При этом количество банков с иностранным участием превысило двести, из них в восьмидесяти девяти банках, по данным на апрель 2008 г., иностранным инвесторам принадлежит как минимум 50 %.

Вообще зарубежные банки, в том числе и весьма известные, в значительных масштабах работали в России с 1990-х гг., но либо в лице своих представительств, либо дочерних банков, созданных с нуля. А с 2004 г. возникла новая практика: покупка серьезными иностранными структурами отечественных банков. Среди покупателей можно назвать французский Societe Generale, итальянскую Intesa, американский GE Consumer Finance (финансовое подразделение General Electric). Сначала приобретались, как правило, банки среднего размера, «заточенные» на определенный круг клиентов, такие, как розничный Дельта Банк, ипотечный «ДельтаКредит», специализирующийся на кредитовании малого бизнеса КМБ-банк, а суммы сделок колебались около 100 млн долл.

Новый этап данного процесса, вероятно, начался в 2006 г., когда был куплен Импэксбанк, по основным показателям входящий в сорок крупнейших в России. В 2007 г. под контроль иностранцев перешел сопоставимый по масштабам Абсолют Банк, а в 2008 г. — и первый из числа лидеров российского рынка Росбанк.

Интересу иностранцев к российским банкам можно дать два объяснения. Во-первых, набор и качество услуг, предоставляемых покупаемыми банками, равно как и качество их самих (надежность, прозрачность, возраст), стали признаваться достаточными, чтобы они могли ассоциироваться с именем покупателя. Во-вторых, рынок банковских услуг стал настолько конкурентным, что выходить на него, особенно в наиболее быстрорастущий розничный сегмент, удобнее через структуры, которые уже присутствуют там и имеют достаточно прочные позиции.

Характерной тенденцией 2006–2007 гг. стали массированные иностранные инвестиции в строительные проекты и покупку недвижимости. За это время заключено множество сделок и анонсированы проекты с единичным объемом более 100 млн долл. и не менее десятка — с объемом более 1 млрд долл. Речь идет о всех видах недвижимости — жилой, торговой, офисной, складской. Иностранными инвесторами выступали и строители, и девелоперы, и фонды вложений в недвижимость (подробнее см. Приложение 2). Однако оценить, что из заявленного будет завершено, на наш взгляд, затруднительно. Уже зафиксированы неоднократные отказы от анонсированных планов, а также выходы из проектов на ранних стадиях их реализации.

В целом иностранные стратегические инвесторы приобрели активы в подавляющем большинстве отраслей и секторов отечественной экономики, включая фармацевтику, IT, СМИ, рекламный бизнес. Наиболее крупные покупки иностранцев в России представлены в табл. 5.1.

Таблица 5.1. Десять наиболее крупных стратегических вложений иностранных инвесторов в 2000 — первой половине 2008 г.

Примечания.

* — Здесь и далее в скобках указана величина купленного пакета акций в случае, если он не является контрольным.

** — К концу 2006 г. довел свою долю до 20 %.

Источник: Данные авторов.

Покупка российскими компаниями производственных активов за рубежом

Процесс покупки российскими компаниями производственных активов начался с ближнего зарубежья и Восточной Европы. В 2000-е гг. он существенно активизировался: в несколько раз увеличились объемы вложений, произошла их отраслевая и географическая диверсификация. Если снова обратиться к макроэкономическому показателю — объему ПИИ из России, посчитанному по версии Центрального банка, — то он за 2005–2007 гг. увеличился почти вчетверо — с 13 до 47,8 млрд долл. Накопленные ПИИ из России, по данным UNCTAD, уже к началу 2006 г. составили 120 млрд долл.

В ближнем зарубежье наиболее активными инвесторами были компании нефтяной промышленности, черной металлургии и мобильной связи. В частности, «ЛУКойл» в 2005–2006 гг. приобрел компанию Nelson Resourses, активы которой сосредоточены в Казахстане [46]. Группа «Евраз» приобрела металлургические активы одного из лидеров украинского крупного бизнеса — Группы «Приват» — ГОКи, коксохимические заводы и Днепропетровский металлургический завод им. Петровского. География МТС в 2004–2007 гг. расширилась за счет украинской UMC, узбекской Uzdunorbita, туркменской Barash Communication Technologies. А «Вымпелком» купил «Украинские радиосистемы», казахскую «КаР-Тел», армянскую «Арментел», узбекские Uzmacom и Buztel.

В дальнем зарубежье основные сделки в рассматриваемый период совершались в Западной Европе и США. Среди компаний самыми активными экспансионистами были металлурги. Покупки стоимостью в миллиарды долларов совершили ГМК «Северсталь», «Евразхолдинг» и «Норильский никель», ставшие в результате транснациональными компаниями.

Компании обрабатывающей промышленности приобретали иностранные активы не более чем на десятки миллионов долларов. Но такие сделки совершали не только крупные игроки (Группа ГАЗ, «Объединенные машиностроительные заводы» и пр.), но и средние — такие, как парфюмерно-косметический концерн «Калина» и Сегежский целлюлозно-бумажный комбинат (табл. 5.2).

Однако основные покупки в несырьевой сфере совершали не компании, а интегрированные бизнес-группы. Так, «Ренова», затратив миллиарды долларов, приобрела блокирующие пакеты акций швейцарских высокотехнологичных машиностроительных компаний Sulzer и Oerlikon. «Базовый элемент» купил блокирующий пакет акций австрийской строительной компании Strabag, надеясь сделать ее стратегическим партнером в реализации своих строительных программ в России. Рекордной же была сделка консорциума «Альфа-Групп» в лице телекоммуникационного дивизиона Altimo по покупке 13 % акций крупнейшего турецкого сотового оператора Turkcell за 3,3 млрд долл. (из которых 1,7 млрд долл. были выданы продавцу в виде кредита).

Исходные мотивы экспансии за рубеж — выход на новые рынки сбыта, в том числе защищенные таможенными барьерами, достраивание технологических цепочек (в сторону либо сырья, либо конечной продукции), а также формирование имиджа глобальных игроков. Но наличие у компании серьезных зарубежных активов, в случае если они эффективны и хорошо встроены в ее структуру, дает, на наш взгляд, и два других важнейших преимущества. Во-первых, максимально естественную и безболезненную модернизацию за счет трансфера производственных, управленческих и финансовых технологий. (Если нечто хорошее можно на «моих» заводах «там», то почему этого нельзя «здесь»?) Во-вторых, обретение некоего символического ресурса, который может оказаться одним из лучших средств защиты от политических рисков. «Наш» завод в Европе или Северной Америке еще долго будет считаться успехом страны в целом. Поэтому компания, которая такие заводы покупает (и тем более строит), и ее российские собственники будут априори восприниматься как «правильный», национально-ориентированный бизнес.

Помимо отечественных транснациональных компаний, упомянутых выше, следует отметить также ОК «Российский алюминий». Она образовалась в конце 2006 г. путем слияния «Русского алюминия» («Русал»), Сибирско-Уральской алюминиевой компании (СУАЛ) и алюминиевых активов международной корпорации Glencore. Ее бокситовые рудники, глиноземные и алюминиевые заводы расположены более чем в десятке стран на всех континентах. Необходимо, однако, заметить, что и сам «Русал» имел серьезные бокситовые и глиноземные активы на Украине, в Африке и Латинской Америке.

Таблица 5.2. Наиболее крупные и интересные покупки частных российских компаний в дальнем зарубежье*

5.3 Основные направления трансформации компаний

Превращение компаний в основную форму существования российского крупного бизнеса и использование мирового рынка в качестве ключевого источника внешнего финансирования потребовало их существенной внутренней трансформации, чтобы соответствовать новым требованиям. В результате в рассматриваемый период большинство отечественных компаний-лидеров прошло через этап активного самореформирования. В нем можно выделить четыре основных направления.

1. Совершенствование корпоративного построения (внедрение норм good corporate governance [47]). Сюда входит внесение в уставы особых пунктов, защищающих права миноритариев; принятие кодексов корпоративного поведения; включение независимых директоров, в том числе иностранных, в состав советов директоров и пр.

Надо отметить, что такие меры самые дешевые и в современной России они пока еще в основном «косметика» или мимикрия. Этому есть объективные причины. Правила good corporate governance разрабатывались для современной публичной корпорации, которая на сегодняшний день является доминирующей формой бизнеса в развитых странах. А цель good corporate governance — ограничение оппортунистического поведения менеджмента, акционеров или любой их коалиции. То есть защита аутсайдеров от инсайдеров.

Основными чертами современной публичной корпорации, как известно, являются:

? распыленность собственности и огромное число акционеров, как правило, большее, чем количество занятых;

? сосредоточение наиболее крупных пакетов акций (но все равно, как правило, не превышающих нескольких процентов) у институциональных инвесторов;

? отсутствие реального влияния основателей и их наследников на деятельность компании (они присутствуют лишь в корпоративной истории и мифологии);

? исполнительная власть в руках наемных универсальных менеджеров и наличие развитого рынка управленческих услуг;

? капитализация как основной, а зачастую и единственный критерий оценки успешности;

? привлечение основных внешних инвестиций за счет выпуска акций и облигаций.

Теперь вспомним, что основным инструментом внешнего финансирования отечественного бизнеса на протяжении всего рассматриваемого периода оставались банковские кредиты. А основная часть крупных российских компаний сегодня, строго говоря, не публичные, а частные. В том смысле, что их создатели пока одновременно являются и лицами, принимающими основные управленческие решения (независимо от формально занимаемого поста), и крупнейшими акционерами [48] (независимо от того, где и в какой форме обращаются миноритарные пакеты акций этих компаний).

Лишь уход со сцены этого поколения предпринимателей — «грюндеров» — сделает good corporate governance для российского крупного бизнеса и реальной проблемой, и реальным инструментом повышения эффективности. Этот процесс в последние годы идет достаточно интенсивно [49]. Но завершится он лишь в среднесрочной перспективе.

2. Дивидендная политика. Это прежде всего регулярная выплата значительных дивидендов, которые достигали сотен миллионов, а в ряде случаев и миллиардов долларов в год, а также закрепление способов их расчета в уставных документах (чаще всего в долях от чистой прибыли) [50].

3. Изменения в корпоративном управлении. Основное здесь — переход на международные стандарты отчетности, приглашение надлежащих аудиторов. А также интернационализация исполнительного менеджмента, т. е. назначение на первые или вторые управленческие должности иностранцев, имеющих соответствующий опыт работы в крупных западных структурах. Наличие таких менеджеров стало нормой для многих ведущих нефтяных, металлургических и телекоммуникационных компаний, а также банков. Цель их приглашения — не только использовать западный опыт, но и продемонстрировать иностранным инвесторам отсутствие пресловутой «российской специфики». Кроме того, интернациональная управленческая команда обеспечивает существенное преимущество в тех случаях, когда приходится интегрировать зарубежные активы.

4. Формирование «правильной» производственной структуры и продажа непрофильных активов. Это самое дорогое и спорное направление, поскольку «непрофильность» определяется зачастую не критерием производственно-хозяйственной эффективности в конкретных условиях России, а доминирующим представлением портфельных инвесторов о том, что должно и не должно входить в состав «хорошей» компании. Приведем два характерных примера. Нефтяным компаниям не принято самим заниматься буровыми работами. И уже в 2004 г. «ЛУКойл» продает свою дочернюю компанию «ЛУКойл-бурение». Рынок соответствующих услуг в России развит явно недостаточно, поэтому не исключено, что напрямую продажа привела к потерям, но они были компенсированы ростом капитализации.

И еще более экзотическая ситуация: ГМК «Норильский никель» продал авиакомпанию «Таймыр», притом что был не только контролирующим акционером, но и фактически единственным потребителем ее услуг (никаких других значимых потребителей в регионе нет и в обозримой перспективе не предвидится). Но иностранный портфельный инвестор сильно бы удивился, увидев авиакомпанию на балансе производителя цветных металлов.

Существует и иной мотив перевода тех или иных активов в разряд «непрофильных» и их продажи, не связанный с «подстраиванием» под мировые стандарты. Это появление реальных конкурентных рынков соответствующих услуг, благодаря чему потребность в их внутреннем производстве отпадает. Например, почти одновременно с буровым подразделением «ЛУКойл» продал и флот танкеров класса «река — море» (причем практически сразу после завершения формирования). Причина в том, что в Волго-Балтийском и Волго-Каспийском бассейнах, где он работал, уже сформировался нормальный рынок танкерных перевозок нефтепродуктов, на котором конкурируют крупные специализированные игроки, не связанные с нефтяными компаниями («Волга-флот», Северо-Западное пароходство и др.) [51].

5.4 Основные направления трансформации интегрированных бизнес-групп

Для всех сложившихся ИБГ, как и для компаний, характерна тенденция к продаже непрофильных активов. Однако в данном случае это не связано ни с отраслевой принадлежностью, ни с технологическими особенностями. Непрофильными выступают те бизнесы, которые достались случайно и не получили развития, или становились предметом конфликтов с сопоставимыми по силе игроками, или на которые просто не хватало управленческого ресурса. При этом подавляющая часть продаваемых активов переходит в собственность тех структур, где они естественным образом встраиваются в основную производственную деятельность. (В результате наиболее конструктивным образом гасятся многие старые конфликты. Характерный пример — завершение летом 2004 г. громкого и длительного спора в металлургии. «Базовый элемент» продал принадлежавший ему пакет акций Оленегорского ГОКа (31 %). Покупатель — «Северсталь», основной потребитель производимой ГОКом железной руды и его контролирующий акционер.)

Одновременно шел и в некотором смысле обратный процесс. В рамках ряда ведущих ИБГ возникли специальные структуры, занимающиеся поиском новых потенциально высокоперспективных «точек» для прямых инвестиций в разных отраслях и секторах, т. е. фактически венчурным бизнесом.

Однако продажа непрофильных активов и венчурный бизнес хотя и значимые, но все-таки тактические моменты. Что же касается стратегий, обеспечивающих стабильность и развитие, то по ним, на наш взгляд, можно выделить четыре типа ИБГ. Заметим при этом, что у нас нет никаких оснований считать какую-то стратегию более, а какую-то — менее успешной.

1. Консерваторы

Так естественно назвать те ИБГ, которые в рассматриваемый период пытались удерживать все занятые ими ранее позиции, но не стремились к экспансии. Под «удержанием позиций» мы имеем в виду сохранение как спектра отраслей (видов деятельности, рынков), в которых они работают, так и места, в них занимаемого. «Консерваторы» покидают какие-либо сферы, только будучи вытесненными из них, а в новые бизнесы входить не стремятся. Из числа членов «высшей лиги» по состоянию на 2008 г. [52] к ним можно отнести ИБГ «Татнефти» и с определенными оговорками Группу МДМ.

2. Оптимизаторы

Эти ИБГ в рассматриваемый период активно меняли отраслевую и секторальную структуру, выходя из старых бизнесов и приобретая новые. Причем делали они это исходя из критериев экономической эффективности, не стремясь, однако, к качественному изменению своего позиционирования в экономике. В «высшей лиге» эту стратегию сознательно и последовательно реализовывали ИБГ «ЛУКойла» и «Интеррос» (до своего раздела в 2008 г.).

3. Умеренные экспансионисты

Это те ИБГ, которые стремились активно расширять и диверсифицировать свой бизнес, но при этом ограничивались небольшим числом новых отраслей и секторов. К таковым мы относим ИБГ «Газпрома», Новолипецкого металлургического комбината и ИБГ Усманова — Анисимова — Скоча.

4. Активные экспансионисты

Это те ИБГ, которые в 2000-е гг. вошли в большое число новых для себя отраслей и секторов и стремились создать там бизнесы, по масштабам сопоставимые со своими базовыми. К этому типу относится максимальное число ИБГ «высшей лиги». Перечислим их в порядке возрастания экспансионистской активности: АФК «Система», ИБГ Уральской горно-металлургической компании, «Ренова», консорциум «Альфа-Групп», «Базовый элемент».

Ни в один из типов не укладывается ИБГ «Северстали», которая, как показано ниже, продемонстрировала удивительное циклическое поведение. Стратегии четырех ИБГ мы обсуждать не беремся в силу их молодости. Это «Евраз-Millhouse», новый «Интеррос», Группа ОНЭКСИМ и «Российские технологии».

Если говорить не о стратегии, а о структуре или типе построения, то среди сложившихся ИБГ можно выделить три различных варианта:

1. В ИБГ входит одна основная компания, а остальные участники либо связаны с ней технологически, либо выполняют сервисные функции. При этом стратегические собственники владеют или управляют контрольным пакетом акций основной компании. Чаще всего названия таких групп и их основных компаний совпадают.

Из числа ИБГ «высшей лиги» к таким относится только группа «ЛУКойла». В нее помимо одноименной нефтяной компании входят ИФД «КапиталЪ», «ЛУКойл-нефтехим», являющийся прямым продолжением технологической цепочки, а также ТГК-8, которую планируется обеспечить газом, добываемым на каспийских месторождениях «ЛУКойла».

2. В ИБГ входят компании, технологически и функционально не связанные между собой. При этом стратегические собственники владеют либо управляют контрольными пакетами акций основных компаний. Таких групп в «высшей лиге» большинство. И их, в свою очередь, можно разделить на два типа:

а) ИБГ, в которых существует ядро, т. е. компания, приносящая основную часть доходов и прибыли. Причем именно ее доходы и прибыль обеспечивают возможности успешного развития других структур, входящих в группу, и ее дальнейшую экспансию. К таким ИБГ относятся группа «Газпрома» (ядро — сам «Газпром»), группа «Татнефти» (ядро — «Татнефть»), «Базовый элемент» (ядро — ОК «Российский алюминий»), группы «Северстали» и Новолипецкого металлургического комбината (ядра — одноименные металлургические комбинаты), АФК «Система» (ядро — МТС), «Евраз-Millhouse» (ядро — Группа «Евраз»), «Ростехнологии» (ядро — «Рособоронэкспорт»);

б) «безъядерные» ИБГ, в которые входит несколько сопоставимых по доходам и прибыли компаний. К ним относится ИБГ Уральской горно-металлургической компании и Группа МДМ.

3. Основой ИБГ являются не компании, а пакеты акций — не контрольные, а блокирующие или крупные миноритарные. При этом иногда более значительными и даже контрольными пакетами могут владеть другие, внешние по отношению к ИБГ собственники. В «высшей лиге» к таковым принадлежат консорциум «Альфа-Групп», «Ренова», «Интеррос» и Группа ОНЭКСИМ. Заметим, что группы, не владеющие контрольными пакетами входящих в них компаний, в наибольшей степени напоминают западные инвест-фонды. Поэтому вполне вероятно, что в будущем их число и доля будут расти.