Рота террора

Глава девятнадцатая

«Что-то здесь не так», – думал Чиун, проворно пробираясь сквозь толпу у здания ООН.

Слишком уж много шума было о готовящемся нападении на делегатов антитеррористической конференции. Слишком многие знали об этом. Об этом знал доктор Смит, а следовательно, и большая часть людей в правительстве. Об этом знал Римо. Знал Чиун. Знала эта глупая девчонка.

Подобные дела так не делаются. Разве одна из заповедей Синанджу не гласит, что идеальная атака должна быть тихой, беспощадной и неожиданной? Здесь же нарушены все каноны, в особенности, главная заповедь – внезапность. Если бы кто-то в действительности намеревался убить делегатов антитеррористической конференции, он бы не стал ждать, пока они соберутся под надежной охраной тысяч полицейских, спецагентов и так далее. Их убили бы в постели, в самолете, в такси, ресторане. У американцев есть пословица, хотя Чиун считал, что она имеет корейское происхождение: «Не клади все яйца в одну корзину».

Возможно, Чиун ошибался. «Не переоценил ли я противника?» – спрашивал себя пожилой кореец, пробираясь в толпе. Нет, вряд ли. Враг владеет секретами Дома Синанджу. Он не стал бы действовать наобум.

И все же до сих пор в его действиях было немало необдуманного.

Чиун оставил эти вопросы, протиснувшись наконец к входу в здание ООН мимо полицейских, охранников и всех прочих, чье зрение было не в состоянии зафиксировать движения корейца.

Определить людей Смита было совсем просто. Чиун с Римо подшучивали над ними, но в этих шутках была доля правды. Все они были в плащах и шляпах, со значками прессы. В руках у них были камеры, направленные на толпу, но при этом они не потрудились снять крышки с объективов. Разумеется, Смит тоже был здесь, одетый в точности так же, как и его люди. Чиун покачал головой. Нет, людей в плащах он не тронет.

Но откуда следует ожидать нападения на делегатов?

До сих пор главным принципом противника был обман. Атака не будет лобовой. Убийцы замаскируются.

Чиун посмотрел по сторонам. Под представителей прессы? Нет, полицейские легко бы их раскрыли, потребовав предъявить удостоверения. Тогда, может быть, под полицейских? Нет, здесь слишком много настоящих полицейских, способных выявить самозванцев. Под представителей духовенства? Нет. Священникам нечего здесь делать. Одно их присутствие могло бы вызвать подозрение.

Чиун снова огляделся. Кто смог бы свободно пройти сквозь кордон? Так, чтобы не заметила ни пресса, ни полиция?

Ну конечно!

Чиун устремился к правому краю площадки перед главным входом в здание, где группа офицеров уверенным шагом проходила сквозь оцепление. Чиун все понял. Убийцы выступали под личиной военных, и никто не остановит их, пока не будет слишком поздно.

«Придумано неплохо», – подумал Чиун. И все же он не понимал, почему нападение организовано таким образом. Оно нелепо по существу, и противник должен был это понимать.

Вход в Музей естественной истории был огорожен веревкой, за которой стояла табличка с надписью: «Сегодня музей закрыт».

Ко входу вела пологая дорожка. Дверь была заперта. Ударом ладони Римо вышиб замок, и дверь легко открылась. Глядя на вес это из такси, водитель П. Уортингтон Розенбаум спросил себя, не следует ли вызвать полицию, но, вспомнив про пятьдесят долларов, обещанные ему пассажиром, решил, что происходящее в музее его не касается.

Несмотря на лето в помещении музея было темно и прохладно. Римо сделал несколько шагов по гладко отшлифованному мраморному полу и очутился в центральном фойе первого этажа. Память подсказала ему, что лестница находится по обеим сторонам от входа.

В служебном помещении в углу первого этажа сидел бородатый молодой человек с телефонной трубкой.

– Он здесь, – прошептал бородатый в трубку.

На другом конце провода кивнули.

– Хорошо. Следуй за ним наверх. Там его и убьешь.

– А если он не станет подниматься наверх?

– Станет. Когда прикончишь его, позвони мне, – произнес голос в трубке.

Римо подошел к лестнице и стал подниматься по ступеням. Он решил начать с верхнего этажа, чтобы не дать противнику возможности ускользнуть. Этому научил его Чиун.

На верхнем этаже музея от лестницы шел коридор, в конце которого находился зал динозавров. Римо вошел в зал и огляделся. Бронтозавр стоял на том же самом месте, где его видел Римо в последний раз. Римо прошел по просторной высокой галерее. В самом конце ее стоял тиранозавр, такой же злобный и могучий, как прежде, хотя это был всего лишь скелет. Римо попал туда, куда нужно. Здесь обитали мертвые животные.

Римо услышал позади себя шаги и, обернувшись, увидел бородатого человека, одетого в черный костюм для каратэ.

– Никак, это ты, крошка Сиско? – сказал Римо.

Бородатый не терял времени. Издав глухое рычание, он прыгнул на Римо, нога его согнулась для пинка, а рука взметнулась для сокрушительного удара.

Прыжок был долгий и высокий, почти как у Нуриева. Завершился же он, как у Чарли Чаплина. Прежде чем бородатый успел нанести свой удар, ладонь Римо с размаху вонзилась в кадык, превратив его в месиво. Тело бородатого замерло в воздухе, словно помидор, ударившийся о кирпичную стену. Он тяжело рухнул на мраморный пол, не издав ни стона.

Так, с этим кончено.

Когда через триста секунд телефон не зазвонил, маленький желтый человек на втором этаже улыбнулся и посмотрел на Джоан Хэкер.

– Он прорвал первую линию нашей обороны, – сказал он.

– Что вы имеете в виду?

– Наш человек в черном мертв.

– Но это же ужасно! – воскликнула Джоан Хэкер. – Как вы можете оставаться таким спокойным? Это же ужасно!

– Ты говоришь, как истинная революционерка. Мы захватываем самолеты и убиваем заложников. Это ничего. Мы расстреливаем спортсменов. Это ничего. Мы заманиваем в ловушку ни в чем не повинного старого мясника. Это ничего. Мы собираемся сегодня укокошить дипломатов. Это тоже ничего. Но мы обязаны переживать из-за какого-то недоучки, который ничего не смыслил в каратэ, сказать по правде.

– Да, но те люди… они враги… агенты реакции и империализма с Уолл-Стрит. А тот человек внизу… он наш человек.

– Нет, моя дорогая. Все люди одинаковы. Кем бы они ни были, они люди. Только безмозглые наклеивают на людей ярлыки, да и то лишь затем, чтобы оправдать собственное нежелание видеть в них обычных людей. Гораздо справедливее убивать человека, зная, что ты убиваешь человека, а не просто срываешь какой-то ярлык. Это придает смысл человеческой смерти и ценность твоему поступку.

– Но это несовместимо с нашей идеологией, – выпалила Джоан.

– Может быть, – сказал желтый человек. – В этом мире нет идеологии. Есть только сила. А сила исходит из самой жизни.

Он поднялся из-за бюро и нагнулся к Джоан, которая невольно отпрянула.

– Я раскрою тебе один секрет, – сказал он. – Все эти приготовления, все эти смерти, все это было предпринято с одной-единственной целью. Отнюдь не ради прославления какой-нибудь идиотской революционной идеи; не для того, чтобы отдать власть неграмотным дикарям, чью полную никчемность доказывает их стремление идти туда, куда их ведет идеология. Все, что мы с тобой делали, преследовало одну-единственную цель: уничтожить двух человек.

– Двух человек? Вы имеете в виду Римо и пожилого-пожилого азиата?

– Да, Римо, который овладел тайнами нашего древнего рода, и Чиуна, этого, как ты выразилась, пожилого азиата, который является нынешним Мастером Синанджу. Эти двое всегда будут стоять между мной и моими целями.

– Но ведь это не имеет ничего общего с революцией! – воскликнула Джоан Хэкер. Вдруг все это перестало ей нравиться. Все это выглядело не так романтично, как освобождение самолета или взрыв посольства. Это смахивало на убийство.

– Победитель может использовать любые ярлыки, какие пожелает, – сказал желтокожий человек, сверкнув глазами. – Ну, довольно. Он скоро будет здесь.

На четвертом этаже было пусто, на третьем тоже. Римо вспомнил, как впервые пришел в этот музей много лет назад. Он был ничем не примечательным парнишкой, таким же, как и все в этой толпе сирот, ничего не видевших в жизни. Это было задолго до того, как приобщение к культуре стало считаться важной частью образования, и монахини согласились свозить их в музей только после того, как весь класс научился читать и писать. В тот день в музее было многолюдно и шумно. Сейчас он был пуст и безмолвен, по коридорам и лестницам гуляли сквозняки. Здесь, в этом музее, предстояло окончиться легенде о мертвых животных.

Римо помнил, как их класс томился в ожидании, пока двоечник Спинки, для которого уроки чтения были сущим адом, не научится наконец складывать буквы в слова. Каждый день казался им месяцем. Но Спинки остался в далеком прошлом, как и Ньюарк, и приют, и его детство, Все, что осталось от Римо, – это имя. Ни лицо, ни случайный отпечаток пальцев не подтвердят, что когда-то он здесь был. Спускаясь по ступенькам на второй этаж, Римо думал о том, что отдал бы сейчас все на свете, лишь бы снова оказаться мальчишкой из приюта и пройти по этим залам в дешевых тапочках, а не в дорогих спортивных туфлях.

Он остановился посередине последнего лестничного пролета. Внизу стоял высокий чернокожий человек в дашики. Он улыбнулся Римо и стал подниматься вверх по ступенькам. Римо отступал, пока не оказался на лестничной клетке между вторым и третьим этажом. Все правильно. Так он и думал. С третьего этажа спускался еще один чернокожий верзила.

– Привет представителям «третьего мира», – сказал Римо.

– Ave atque vale, – сказал один из негров.

– Что означает «привет и прощай», – сказал другой.

– Хорошо, – сказал Римо. – Вы слыхали песенку «Виффенпуф»? Если хотите, я напою несколько тактов. Что там было вначале? «Через столы в кафе у Мори…» Или по столам? Неважно. Дальше идет: «ла, да, да, да, к дому, где живет крошка Луи…» (Верзилы тупо уставились на него.) Разве вы не знаете эту песенку? А как насчет песенки «Кродэд»? Может, споете, а я подтяну на высоких нотах.

Римо прижался спиной к мраморной стене. Сквозь рубашку он чувствовал холодный камень. Он напряг мускулы.

Верзилы подошли к нему и без предупреждения ударили кулаками ему в лицо. По крайней мере, собирались. Римо увернулся. Чтобы не попасть кулаками в стену, верзилы отпрянули. Римо оказался между ними. Он подпрыгнул и перевернулся в воздухе, при этом ударив каждого из них локтем в затылок. Сила ударов была такова, что оба врезались в холодную мраморную стену. Он услышал два разных звука: один, когда под ударами локтей хрустнули их черепа, а другой, когда их лица врезались в камень и размозжились о стену.

Он отступил назад, не оборачиваясь, услышал, как тела рухнули на пол, и стал спускаться по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

Внизу он остановился и услышал несколько хлопков в ладоши. Откуда-то доносились негромкие аплодисменты. Он взглянул налево. Никого. Тогда он пошел направо, на звук хлопков, пока не оказался перед открытой дверью, ведущей в большую галерею. Вокруг галереи был широкий балкон с видом на первый этаж. У лестницы, ведущей на галерею, стояла Джоан Хэкер. А рядом с ней… Римо усмехнулся. Значит, он не ошибся. Это был Нуич.

Он перестал хлопать, встретившись глазами с Римо.

– Я знал, что это ты, – сказал Римо.

– Разве Чиун тебе не сказал? – спросил Нуич.

Римо покачал головой.

– Нет. Он считает, что твое имя можно произносить только на похоронах, что ты опозорил его школу и Дом Синанджу.

– Бедный старый Чиун, – сказал Нуич. – В другие времена, в других обстоятельствах мой дядя, брат моего отца, был бы знаменитым человеком. Но теперь он… используя твое любимое выражение, теперь он вне игры.

Римо покачал головой.

– У меня такое ощущение, что кладбища всего мира забиты людьми, которые считали, что Чиун вышел из игры.

– Да. Но никто из них не носил имя Нуич. Ни в ком из них не текла кровь Чиуна. Никто из них не принадлежал Дому Синанджу. Никто из них…

– Никто из них не предавал традиций. Никто из них не был скотом, который вербует безмозглых людишек, чтобы они убивали и насиловали. Зачем тебе понадобились террористы? – спросил Римо.

Глаза Джоан Хэкер следили за их перепалкой, как будто это был теннисный матч. Только что они были прикованы к Римо, но теперь, когда Нуич захохотал, она перевела взгляд на него. Откинувшись на мраморные перила, Нуич громко смеялся. Это был высокий, пронзительный хохот, напомнивший Римо смех Чиуна. За его спиной Римо увидел тросы, поддерживающие висящее чучело громадного, длиной в девяносто футов, голубого кита, самого крупного животного, какие когда-либо жили на земле. Тень от кита затемняла комнату.

– Ты до сих пор не понял этого? – спросил Нуич.

– Не понял чего? – спросил Римо. И впервые ему стало не по себе.

– Террористы здесь совершенно ни при чем. Разве Чиун не рассказывал тебе о собаках, которые лают, и собаках, которые кусают?

– Ну, и что из этого?

– А то, что все эти террористы, – не что иное, как собака, которая лает. Собака же, которая кусает, гналась за тобой и твоим пожилым другом. Охота шла именно на вас. Помнишь воздушных пиратов, которые потребовали посадки в Лос-Анджелесе? Это было сделано специально, чтобы правительство привлекло вас к участию в этой операции. Помнишь нападение на аэропорт и покушение на трех полковников? Это опять-таки было сделано для того, чтобы заманить вас в ловушку.

– Одно дело – целиться в мишень, и совсем другое – попасть в нее.

– Но в этом-то и заключается вся прелесть охоты, – сказал Нуич. – Кстати, в одну цель я уже попал. Не сомневаюсь, что ты отправил беднягу Чиуна в ООН спасать никчемные жизни дипломатов. Чиун поступит так, как поступает Мастер Синанджу. Он пойдет к врагу. И обнаружит, что нам нужны не дипломаты, а он сам. Правда, будет уже поздно. – Не глядя на часы, болтавшиеся на его тонкой руке, Нуич добавил: – Сейчас десять сорок две. Если хочешь, можно посмотреть, что там происходит.

Он подал знак Джоан Хэкер, и та включила маленький телевизор, стоявший у мраморных перил.

Из телевизора тут же понеслись звуки – гул скандирующих голосов, а спустя несколько секунд на экране появилось изображение толпы перед зданием ООН, сдерживаемой подразделениями нью-йоркской полиции. У Римо все сжалось внутри, когда он увидел на экране фигуру доктора Харолда Смита, снующего за полицейским кордоном. Чиуна нигде не было видно. Раздался голос комментатора: «Дипломаты крупнейших стран уже прибыли и находятся в здании. Конференция вскоре должна открыться. Но настроение толпы становится непредсказуемым, и, как нам стало известно, к месту событий высланы полицейские подкрепления. Сейчас мы включаем камеры, установленные в зале заседаний». На экране возник зал заседаний, где вскоре должна была начаться антитеррористическая конференция. Зал был почти пустой, хотя в амфитеатре уже сидела публика. Несколько дипломатов заняли свои места. Помощники из числа сотрудников ООН сновали по залу, разнося документы и раскладывая блокноты.

Послышался приглушенный гул, камера скользнула по амфитеатру, потом голос другого комментатора объявил: «Вы видите зал заседаний, где сегодня будет проходить конференция по терроризму. Все готово для встречи, которая начнется через пятнадцать минут. Толпа на улице становится неуправляемой. По мнению дипломатов, нынешняя конференция станет серьезным шагом к… – Голос комментатора прервался звуком выстрелов. – Мы не знаем, что происходит. Не хотелось бы никого пугать, но это, без сомнения, были выстрелы. Я попытаюсь выяснить, что произошло, а пока что вернемся на улицу».

Экран снова погас, и Нуич захохотал.

– Прощай, дорогой дядюшка Чиун, – сказал он, давясь от смеха, а потом кивком головы велел Джоан Хэкер выключить телевизор. Он посмотрел на Римо.

– Ты видишь перед собой нового Мастера Синанджу, – сказал Нуич.

Римо в изумлении уставился на него.

– Ты все еще ничего не понял? Ты что, ослеп? Все было задумано ради этой минуты. Для меня было важно поднять терроризм на новый уровень. Это был единственный способ заставить ваше правительство привлечь к работе тебя и Чиуна. Вот зачем понадобился этот трюк, с помощью которого оружие было пронесено в самолет через детекторы обнаружения металла. Тебе интересно, как я это проделал?

– При желании это можно выяснить, – вяло проговорил Римо. Мысль о Чиуне не давала ему покоя.

– Да. Но никто не сделал этого. Эти детекторы созданы для обнаружения спрятанного металла. Мы пронесли оружие на борт самолета открыто, вмонтировав его в металлические предметы, которые никому не пришло в голову проверять.

Римо на мгновение задумался.

– Инвалидная коляска, – догадался он.

– Точно, – сказал Нуич. – Коляска с вмонтированным в нее оружием, не привлекает к себе внимания, никто ее не проверяет. А так как она металлическая, детектор и покажет, что это металл. Здорово придумано, не так ли?

– Уровень заурядного фокусника, – сказал Римо. – Ты бы лучше посмотрел, какие штуки проделывает Джон Скарн с колодой карт.

– Ты недооцениваешь мои способности, – сказал Нуич. – Вспомни об обучении боевиков. О мгновенном профессионализме. Надеюсь, Чиун объяснил тебе, что на обучение не требуется много времени, если жизнь ученика не представляет никакой ценности. Такого ученика можно научить нескольким несложным приемам. Правда, усвоенные им навыки не срабатывают при столкновении с непредвиденной ситуацией.

– Чиун рассказывал мне о штурме дворца, – сказал Римо.

– Конечно, – сказал Нуич. – Этих крестьян мгновенно обучили военному ремеслу. Но их подвело то, что они не знали, как поступить, оказавшись во дворце. И все они погибли. Я бросил Чиуну вызов: сначала толстый, потом худой, потом мертвые животные. Тем самым я дал ему понять, с кем вы имеете дело.

– Для чего? – спросил Римо.

– Для того, чтобы он больше беспокоился о тебе, чем о себе. Он отличается… отличался особым инстинктом самосохранения. Было необходимо обезоружить его, отвлечь его внимание.

– А потом ты привлек Джоан, чтобы она заманила меня в ловушку? – спросил Римо.

– Да. Это была самая рискованная часть моего плана. Я знал, что Чиун не расскажет тебе про меня, потому что опасается за твою жизнь. Мне нужно было, чтобы ты сам все понял. При этом подсказки не должны были выглядеть чересчур очевидными, иначе ты понял бы, что тебя заманивают, западню. Но и не слишком туманными, иначе ты не понял бы их. Я говорю все это не для того, чтобы унизить тебя. Просто я был вынужден считаться с особенностями мышления западного человека. Итак, я заставил тебя вычислить то, что мне требовалось, и прийти сюда, обрекая Чиуна на верную смерть. А теперь ты должен решать.

– Что именно? – спросил Римо.

– Перейдешь ли ты на мою сторону? Ты приобрел большой опыт, работая с Мастером Синанджу. Почему бы тебе не перейти на службу к новому Мастеру, вместе с которым можно завоевать власть над всем земным шаром?

– А кто избрал тебя новым Мастером? – холодно спросил Римо.

На мгновение Нуич растерялся. Потом улыбнулся и сказал:

– Другого нет.

– Ошибаешься, – сказал Римо. – Если Чиун мертв, в чем я сомневаюсь, на место Мастера Синанджу претендую я. Я – Мастер.

Нуич захохотал.

– Ты забываешься. Ты всего лишь белый человек, а я не кретин вроде тех, с кем ты только что сражался.

– Нет, ты не кретин, – согласился Римо. – Твои сообщники – жалкие тупицы, как и эта глупенькая девчонка. А ты? Ты совсем другое. Ты бешеная собака!

– Ну что ж, – проговорил Нуич. – Черта подведена. Но скажи мне, разве ты не ощущаешь комок страха в животе при воспоминании о том, как я отделал тебя, когда мы с тобой встретились в прошлый раз? Я сказал тогда, что через десять лет ты достигнешь больших высот. Но десяти лет еще не прошло.

– Тут ты явно допустил ошибку, дерьмо собачье, – сказал Римо. – Не нужно было ждать десять лет. Сам Чиун Сказал мне это. Между нами было вот какое расстояние. – Римо свел большой и указательный пальцы, оставив между ними зазор в четверть дюйма. – Вот какое. Чиун считал, что мне потребуется пять лет, чтобы ликвидировать этот разрыв. Потом он признал, что был неправ. Это произошло быстрее, чем он думал. Я превзошел тебя. Как ты ощущаешь себя в роли проигравшего? Чиун был на голову выше тебя. А теперь, когда ты утверждаешь, что избавился от него, я занял его место. Для тебя все кончено, Нуич. Я не связан клятвой не убивать никого из своей деревни.

У Нуича дернулось лицо, выдавая напряжение. Римо ждал. Он не знал, жив ли Чиун или нет, но если он погиб, если коварный план Нуича удался, тогда эта минута в жизни Римо будет посвящена памяти Мастера. Из темных глубин своей памяти Римо извлек слова, некогда услышанные от Чиуна, и тихо произнес:

– Я – Шива, Дестроер, я смерть, разрушитель миров. Я мертвый ночной тигр, воскрешенный Мастером Синанджу. Кто эта собака, бросающая мне вызов?

С ревом, напоминающим рык разъяренного тигра, Нуич бросился на Римо.